В омуте страха

Глава 12 Стрельба на станции

Николаев сидел за столом, просматривая свежий выпуск газеты. На первой полосе красовался Скрягин, который улыбался во все свои тридцать два зуба. Рядом с ним, словно серый кардинал, сложив руки за спиной и прикрываясь легкой усмешкой, стоял Арсений Штяков. Этот богатей нравился Николаеву не больше чем любой другой, но так уж вышло, что Скрягин обладал довольно обширной властью, когда вопрос касался бизнеса, а в Дальнограде это единственное что могло заинтересовать богатейшего человека в Империи.

Николаев Александр Николаевич — начальник Дальноградской полиции

Скрягин мог стать помехой в расследовании, ведь его интересы могли противоречить интересам расследования. Почти моментально он скупал все заведения, которые ранее принадлежали Разини, а ныне были опечатаны полицией. А этот сукин сын, Сеня Штяк, ловко маневрировал в законах, и позволял новым покупкам Скрягина открываться в кратчайшие сроки, принося дополнительные суммы в карман богача.

Шумно вздохнув, начальник полиции отложил выпуск и, скрепив руки перед собой в замок, взглянул на Сокола, Янковски и остальных сыщиков Второго отделения. Он специально прикрепил Павла к Соколу, дабы знать секреты отделения, но последний не спешил ими делиться, и дозировано давал информацию полиции Дальнограда. Винить его было не за что, коррупция слишком глубоко проникло в ряды местных правоохранителей, а Второе отделение не просто так прислали. Конечно, они гнались за Разини от самого Петрограда, но полиция Дальнограда никак не отреагировала на растущее влияние семьи Разини и виноват в этом был помимо прочих, сам Николаев.

— Рад, что вы прибыли так быстро, — начал Александр, проверяя еще один запрос, а потом, нахмурившись, отложил его в сторону. Бумаг было слишком много и приходилось разбирать их все. — Один мафиози согласился дать показания против Разини, понятное дело, что мафии это не понравится.

— Что требуется от нас? — спросил Янковски, зевая. Не получив от своих коллег сыщиков доверия, он стремился показать свою независимость и безразличность. Сокол понимал, что Павел не глуп, к тому же он один из лучших сыщиков в городе, но доверить ему все секреты их расследования было нельзя. Пусть лучше пока не путается под ногами там, где это будет возможно.

— Мы должны сопроводить этого человека до поезда, где его уже возьмут наши люди?

Николаев кивнул, подтверждая слова Сокола. Разумеется, ему уже сообщили из центра, кто был этот человек и что с ним следует быть аккуратным. Они стремились вытащить из него всю информацию, которую только можно было, но сразу прыгать в объятия потенциального крота не торопились, во Второе отделение не набирали идиотов. Расчет, дисциплина и точность, были главными принципами всех сыщиков из Второго Отделения.

— Отлично, мы почти уверены, что Разини попытается прикончить его, поэтому будьте очень осторожны. — С этими словами Николаев махнул рукой, давая понять, что инструктаж закончен, и полицейские могут отправляться на задание.

Сыщики встали и двинулись к выходу. По дороге Янковски что-то бурчал себе под нос и выглядел очень недовольным.

— Не любишь выездные задания? — спросил Андрей, садясь за руль автомобиля.

Следом послышались хлопки дверей автомобиля, это в машину сели остальные члены команды Сокола. Агапит и Лучинский как всегда сели возле окон, стремясь насладиться видами города, а Закрипин проверял свою верную аптечку. Сумка с медикаментами всегда была на его плече, и он любил возиться с всякими баночками и бинтами. Андрей иногда думал, что Виктору не следовало идти в сыщики, а уж тем более отправляться на работу в поле. Сидел бы себе где-нибудь в клинике и помогал больным. С другой стороны, руки Закрипина спасли уже не одного сыщика, и все они благодарили его. У Виктора даже была награды за это, правда, он их тщательно скрывал, не стремясь рассказывать о своих подвигах. Истинный врач, храбрый, честный и скромный.

— Это вечно заканчивается стрельбой, помяни мое слово, когда будешь расчехлять свой ТТ, — не переставал ворчать Янковски, — мафия не терпит кротов, особенно тех, кто готовится сдать их высшим властям.

Сокол лишь пожал плечами. Ему было не в первой. Очень часто, полиция и само Второе отделение пользовались услугами кротов, а если они не находились, переходили к внедрению. В этот раз это сделать не вышло. Человек, которого они подослали к Разини был довольно быстро раскрыт. Они потеряли с ним связь и, судя по всему, мафия прикончила его. Тело так и не было найдено.

— Вот скажи, — произнес Павел, пока машина скользила по дороге города в сторону вокзала, — ты женат?

Сыщики, сзади услышав намек на интересную беседу, начали отрываться от своих занятий. Они, разумеется, знали о личной жизни своего коллеги, но было интересно не то, что ответит Сокол, а то какие вопросы будет задавать Янковски.

— Да, — ответил Андрей и даже достал маленькую фотокарточку, небольшое личное доверие не повредит, коль скоро Янковски не наблюдал его в профессиональной сфере. На фотографии было изображено четыре человека, один из которых был Сокол. Рядом с ним стояла и обнимала его за плечо девушка милой наружности, на голове шляпка, которая, тем не менее, не могла скрыть ее длинных волос, цвет которых терялся из-за черно-белого фото. Под рукой дамы стояла девчушка, судя по тому, как светилось её лицо, ей нравилось фотографироваться, а может быть, это было её первое фото. Девочка была в платье и, крепко вцепившись в руку матери, смотрела вперед. Слегка поодаль от отца стоял мальчик, что держал отца за руку. На нем была необычная форма гимназиста, но он был слишком мал для того чтобы учиться в гимназии, скорее это была школьная форма.

— Его долго уговаривали сфотографироваться. — Улыбнулся Сокол, вспоминая тот веселый момент. — Кате уже четырнадцать, Глебу семь.

— Где учится? — поинтересовался Янковски, слегка улыбнувшись на фотографию такой счастливой семьи.

— Я, если честно, не понимаю. — Пожал плечами Андрей. — Я стараюсь спрашивать, а Катя постоянно выдаст что-то и голова не соображает, видимо, старею.

— Да, того и глядишь начнешь упускать наших «клиентов», — потряс Сокола за плечи Лучинский в качестве дружеского подтрунивания, — ну ничего, пока плешь не проест твою светлую голову у тебя есть мы, напомним ели что.

— Лысина не признак ума, — заметил Закрипин, тоже начиная втягиваться в беседу, — скорее признак зрелости.

— То-то твой отец слишком зрелый, — заржал Агапит, и хлопнул в протянутую ладонь Донована, — того и гляди пойдет искать тебе молодую маму.

Виктор слегка покраснел. Его отец был ещё тем дамским угодником и об этом знали все, кто с ним работал. Несмотря на свой возраст, он весьма хорошо сохранился, что выливалось в различные шутки, вроде тех, что сам Закрипин годится отцу не в сыновья, а в братья. Его мать сбежала, поэтому отца Закрипина более ничего не сдерживало в плане дел сердечных и, хотя порой это бросало тень на репутацию сыщика, сам Виктор старался не вмешиваться в личную жизнь отца.

— Слушай, ну а что примерно хочет твоя дочь. В кого она пошла? — усмехнувшись, продолжил свои расспросы Павел.

— В отца. — Засмеялся Сокол. — Тоже хочет в полицию.

— Я смотрю, ты ни капли не переживаешь из-за этого?

— Ей четырнадцать, пусть пока спокойно учится, а потом уже поймет, что моя работа не такая уж и привлекательная.

Павел замолчал и вернул фотографию владельцу. С минуту они ехали молча, пока Янковски вдруг не спросил:

— Не боишься, что это задание может оказаться опасным для тебя?

Сокол ответил не сразу. Он посмотрел в зеркало заднего вида, дабы поглядеть на реакцию своих ребят. Те, услышав вопрос Павла нахмурились. Все они старались не думать о подобных вещах, это угнетало и мешало сосредоточиться. Сам Андрей думал точно также, но всё же молчание затянулось, видимо, он раздумывал, как бы ответить правильно. Когда же он заговорил, голос его был спокоен.

— Семья, конечно, переживает, но нет, не боюсь. Скажем так, я слишком многое в жизни видел. Я и с женой-то познакомился, когда в госпитале лежал, во время бунтов подстрелили, прямо на улице, долго провалялся, а Юля ухаживала за мной.

— Считай, легко отделался, — легонько толкнув Сокола локтем, сказал Янковски. — С одной войны на другую.

— Что поделать, работы не было, выбирать не приходилось, пришлось взяться за эту, и теперь как-то уже привык.

Хоть Сокол и выглядел спокойным, тем не менее, вопрос Павла заставил его начать размышлять к чему в итоге он стремится. Ответ всегда приходил один «Сделать мир лучше», но разве он таковым станет, если его семья однажды лишится отца. Его друзья, возможно, размышляли также. Сам Андрей знал, почему сыщикам запрещено философствовать на тему их работы. Один из его коллег, спился под тягостными мыслями и вскоре его понизили до обычного полицейского. Насколько знал Сокол, после этого он продолжил пить, заливая в себя алкоголь даже на работе. Возможно, что его конечно в итоге уволили, но смысл был в том, что иногда лучше не думать об очевидных фактах, которые способны разъесть твою душу изнутри. Именно это и было важно, не допустить страх в себе, преодолеть, не стать его заложником, иначе ты превратишься ни во что.

— Ну вот…

— Что? — услышав его мысли, вслух спросил Агапит.

— Да так, привычка, — соврал Сокол, понимая, что делает именно то, что делать не следовало. Уходил в философию.

Машина остановилась перед вокзалом. Это было огромное белое здание с гигантскими окнами по бокам, сама по себе постройка вокзала уходила куда-то вдаль, где находился перрон для поездов. Двойные деревянные двери принимали постоянный поток людей, одни заходили, другие выходили. Вокзал носил имя Витте, и именно его статуя встречала и провожала всех приезжавших и уезжавших из города.

Бывший председатель совета министров вряд ли бывал здесь. Насколько мог судить Сокол, когда он заканчивал свою деятельность, города либо ещё не было, либо он только начал зарождаться. Однако руководители города посчитали, что именно его именем следует назвать вокзал города. Логика в этом была, до своего назначения на пост главы правительства, Витте руководил министерством путей и сообщений, в чье ведомство входили все вокзалы. Сокол подумал, что ему, возможно, польстил бы данный знак уважения.

Сыщики, выйдя из машины, встали вокруг машины и принялись заниматься своими делами. Кто-то закурил, другой принялся насвистывать мелодию, а третьи просто принялись болтать о своем. Сокол же огляделся по сторонам и тоже вышел из машины. Вокзал был многолюден, поэтому вполне возможно можно было затеряться в толпе и не дать мафии найти нужного свидетеля.

— Его должны скоро привезти, — вслух сказал Павел, скорее всего, для самого себя, чем для остальных. Он вытащил часы на цепочке и взглянул на время. Привычка явственно выделалась из действий Янковски. Прямо перед ним стояли большие башенные часы вокзала, но полицейский предпочел свои личные.

— Почему полиция сама не доставит его? — спросил Агапит, выделяя дым изо рта, которые кольцами растворялись в воздухе, — мы бы его встретили в участке и отвезли куда надо.

— Понятия не имею. — Раздраженно замахал руками Янковски. — Мне никто не соизволит докладывать, я тут как чернорабочий.

— Плохой пример, — однотонно произнес Сокол, — а не привезли его в участок, потому что нам так и так пришлось бы везти его сюда. Других станций нет.

Вдруг сыщики заметили, что к ним медленным шагом движется фигура, которая вела себя очень странно. Шла она черепашьим шагом, изредка останавливаясь, а потом, пригнувшись, оглядывалась по сторонам и наконец, вскочила и рывком побежала в сторону полицейских. Сокол и Янковски моментально схватились за пистолеты и тоже рванули к фигуре. Как только «бегуны» столкнулись, сыщики, не церемонясь, схватили бегущего и потащили к машине. Янковски моментально пригвоздил мужчину к машине.

— Что еще за игры, а, парень? — спросил Янковски, нахмурившись.

Остальные сыщики встали в полукруг, прикрывая допрос с пристрастием своими массивными фигурами, дабы не привлекать внимание.

— Да… я… этот, — тяжело дыша, произнес мужчина, поглядывая на пистолет, который Павел не соизволил убрать, — я типа к полиции.

— Типа мы полиция, — скрестив руки на груди, серьезно сказал Андрей. — Ты наш «клиент»?

— Ага, конечно, сейчас в машину, а потом в расход, документы гоните.

— Сокол, я его сейчас сам прикончу, — раздраженно сказал Янковски, тыкая пистолетом в лицо мафиози.

Андрей лишь достал документ и протянул мужчине. Лучинский стоял, играя мышцами и хрустя пальцами, для нагнетания обстановки. Свидетель ему сразу не понравился, было видно, что он одновременно и трус, и хозяин положения, вот только для сыщиков Второго отделения не существовало таких бандитов, которых они не могли бы расколоть. Перебежчик, пристально разглядывал документы Сокола, а когда удовлетворился ими потребовал тоже самое и от остальных.

— А ты не охуел, парнишка? — поинтересовался Агапит, начиная также впадать в раздражение, как и его коллеги, — это вообще-то мы пришли спасать твою задницу.

— Он прав, одного будет достаточно, — кивнул Андрей, прекращая перепалку и давая понять, что установка личностей закончена, не хватало, чтобы он ещё про парней что-нибудь выяснил в будущем, одного его будет достаточно.

— В общем, это вы меня должны до поезда довести в целости и сохранности, и типа безо всяких фокусов.

— Давай тут не указывай, как нам нашу работу делать, — грубо пробурчал Донован, держа своего «подопечного», — дотащим и сделаем все в лучшем виде, не обещаю что целым, но живым.

— Как тебя звать? — спросил Сокол, забирая свои документы назад.

— Эээ… нет, я тебе не скажу, это типа тайна и всякая такая хуйня, — сказал мафиози, за что получил от Янковски легкую оплеуху.

— Еще одно слово, и ты у меня землю жрать будешь, имя давай!

— Да велено не говорить, — тонким голосом произнес свидетель, моментально меняя свой победный тон, — сказали называться «Молотом».

— Молотом? Мда, ну и бред, — хлопнул себя по лбу Сокол.

— Конспирологи хреновы, — хмыкнул Лучинский.

Виктор Закрипин, всё это время стоял и слушал их перепалку, предпочитая не вмешиваться. Он продолжал выполнять свою основную работу, дабы быть наготове. Не хватало, чтобы их застали врасплох.

— Ребят, думаю пора убираться отсюда. Нам же сказали, что здесь бродят его старые дружки, могут ведь и… — он пальцем показал пистолет приставленный к виску и все всё сразу поняли.

Сыщики, окружив свидетеля, двинулись к зданию вокзала. Лучинский, как самый крупный из всех встал впереди, словно щит, справа и слева расположился Сокол и Агапит, а позади Закрипин. Янковски, шел рядом со свидетелем, чуть позади и держал его за рукав, дабы в случае чего — либо остановить от неразумных действий. Полицейские не сомневались, что придется козырнуть своим положением, чтобы избежать проволочек. Войдя внутрь, они двинулись по лестнице, которая вела вниз, к залу ожидания вокзала. Он был полон людей, которые сидели на скамейках, кто-то держал в руках сумку, другие коротали время за прочтением газеты. Иногда мимо полицейских пробегали дети, которые весело смеялись, видимо, в ожидании поезда они решили поиграть в догонялки.

— Это, мужики, слушайте, я в туалет хочу, — тихо произнес «Молот».

— Не маленький, потерпишь, — раздраженно произнес Янковски, державший его за рукав, ему явно не нравилось мысль, что придется охранять этого писающего мальчика.

— Я серьезно, мужики, пять минут.

Сокол взглянул на огромные часы, которые висели на стене зала, до отправки поезда было еще пятнадцать минут, этого времени должно было хватить, чтобы довести свидетеля.

— Две минуты, быстро, — согласился Сокол и отряд повернулся к кабинам туалета, стоявшим возле огромной арки, что вела на перрон.

— Павел, иди с ним.

— Так и знал, бля…

— Не, не, не, — замах руками «Молот», — я не собираюсь ссать при нем.

— Собираешься спорить с нами? — поинтересовался Лучинский и положил руку на дубинку, — времени нет, а в поезд мы тебя посадим, даже если ты прямо тут обоссышься.

Свидетель на мгновение задумался. Ему вдруг стало не по себе, от того, как были настроены сыщики. Было видно, что они довольно профессионально себя ведут и не желают терять его как свидетеля.

— Да пусть идет один, куда он там сбежит, стена сплошная, а мы никого не пустим, пока не выйдет, — махнул рукой Павел, давая понять, что и сам не желает находиться с ним в одном туалете.

Сокол нахмурился. Если с «Молотом» что-то случится, то всей команде влетит. Янковски они, конечно, не сдадут, не принято у них так, но вот получит он уже от него. Борясь с желанием настоять на своем, Андрей все же вздохнул.

— Две минуты.

Когда «Молот» скрылся в туалете, полицейские встали возле входа. Янковски достал сигару и закурил. Закрипин и Лучинский, встали возле двери, дабы не дать никому войти внутрь, а Агапит непонимающе посмотрел на Сокола:

— Ты серьезно, я бы с ним сходил, — удивился сыщик, — если его шлепнут нам всем пиздец.

— Какой пиздец, полный? — рассмеялся Павел, а про себя прошептал, — вообще идиот.

— Стукачи, они все такие, — сказал Сокол, не обращая внимание на претензии Зерваса, он понимал его претензии, но дальнейший спор мог привести к потери времени, — как только они звонят в полицию, то паранойя сразу их захватывает.

— Не шел бы в мафию, не пришлось бы стучать, — бросая окурок на пол и туша его ботинком, заметил Павел, — хотя мы ничем от мафии не отличаемся.

— К чему ты это? — удивился Закрипин, впервые подав голос на слова Павла.

— Мы делаем почти то же самое, только государство — наш босс.

— Мы не то же самое делаем, наше дело — защищать граждан от таких, как они, за это нам платят.

— Думай, как знаешь. — Пожал плечами Павел и взглянул на часы. — Две минуты прошло, наверное…

Договорить он не успел, так как внутри туалетной комнаты раздался громкий звук. Полицейские схватились за пистолеты и ворвались внутрь. Чутье их не подвело. Внутри стоял бандит, который схватил «Молота» и, поставив его на колени, держал пистолет возле его головы. Как только полицейские ворвались внутрь, они тут же направили оружие на бандита.

— Отпусти его! — крикнул Янковски.

— Опа, полицейский эскорт. — Засмеялся он. — Ребят, не лезьте не в свое дело, я все сделаю быстро.

— Подумай о том, что ты делаешь! — пытаясь потянуть время, сказал Сокол, коря себя за то, что не послушался своё чутье и Агапита. Тот, конечно же, ему это припомнит, но это потом, пока же Андрей максимально сосредоточился на бандите, малейшее промедление может стоить жизни свидетелю. — Прикончишь его — получишь пулю.

— Сомневаюсь, что вы меня убьете, если я нажму на курок,- произнес бандит, хотя в его голосе уже были заметны нотки сомнения, — вам же понадобится свидетель.

— Ты, наверное, наивен, раз думаешь, что мы тебя арестуем после того, как ты выстрелишь, — не отставал от Сокола Лучинский, который в команде играл роль плохого полицейского.

Похоже, что бандита это не впечатлило, и как только его пистолет щелкнул, раздалось два выстрела. «Молот» и державший его бандит рухнули на пол. Полицейские тут же подбежали к свидетелю, который лежал, тяжело дыша, его лицо было забрызгано кровью, но он был жив.

— Вставай и пошли, — не теряя ни секунды, сказал Сокол, — Янковски, быстро к начальнику станции, скажи, чтобы вызвал подкрепление, но тихо.

Павел, кивнув, пулей вылетел из туалета. Сокол же, бросив взгляд на убитого бандита, быстро схватил свидетеля, который тяжело дышал и с широко раскрытыми глазами смотрел на труп, и потащил его к выходу.

— А я бля говорил! — как и предполагал Андрей, Агапит не заставил себя долго ждать, — был бы рядом сопровождающий.

— Тогда могло бы быть два трупа, — попытался оправдаться Сокол, хотя оправдание вышло не самое худшее, он действительно понял, что в этом случае первым убитым мог бы стать сопровождающий свидетеля полицейский, — нет смысла спорить, уже все прошло.

На выходе уже собралась толпа зевак, которые слышали выстрелы и тут же собрались посмотреть, что же случилось, хотя это было и глупо с их стороны. Весь удар общественности на себя принял Закрипин, который тут же встал перед толпой, закрыв руками остальных сыщиков:

— Всем сохранять спокойствие, работает полиция, все хорошо.

— Будь здесь, не пускай никого, — дал распоряжение Агапит и посмотрел на Сокола, тот в одобрение кивнул и повернулся к свидетелю.

— Идем! — сказал Сокол, не слушая слова «Молота» о том, что они «не знают, как защищать свидетеля», и потащил его к поездам. В этот раз, они шли быстро, чтобы не было больше никаких сюрпризов, до отправки поезда оставалось пять минут. На перроне была просто огромная толпа людей, которые копошились и старались попасть на свой поезд до того, как он тронется. Обходя эти толпы, полицейские и свидетель дошли до нужного им поезда, возле одного из вагонов стояли два человека, один из которых держал в руках винтовку. Сокол, передав «Молота» в крепкие руки Лучинского, который словно тряпку схватил свидетеля и чуть ли не силой заставил того, встать за спину. Агапит взял в руки оружие. Андрей же, выставив перед собой пистолет, подошел к неизвестным, которые, заметив его, тоже похвастались за стволы.

Виктор Васильевич Закрипин

— Парни, опустите пушки и не нервничайте! — прокричал тот, что с винтовкой, хотя по его лицу было видно, что нервничать начал как раз он, смотря на своего товарища, который хладнокровно смотрел на прибывших сыщиков.

— Я из полиции! — не слушая, ответил Сокол, медленно доставая документы и протягивая их, тому, что стоял рядом.

Тот так же медленно их взял и взглянул, все еще держа пистолет в направлении Андрея. Удостоверившись в правдивости слов Сокола, он кивнул и опустил оружие.

— Привели все-таки, я из-за тебя двадцать рублей потерял, — усмехнулся полицейский, выдыхая, и старался сбросить напряжение, доставая купюры и протягивая их тому, что стоял с винтовкой.

«Молот» подошел к сопровождающим и двинулся в вагон.

— Удачи вам тут с Разини, — произнес коллега Сокола, пожимая ему руку, — надеюсь, что вы его поймаете.

Команда шумно выдохнула. Напряжение медленно спадало, и Сокол убрал пистолет. Развернувшись к Лучинскому и Зервасу, он улыбнулся, показывая, что они справились и задание выполнено, те тоже убрали оружие.

Как только дело было сделано, Сокол и его сыщики двинулись на выход с вокзала. Виктор Закрипин, стоял возле туалета и говорил с полицейским, который явно прибыл по зову Янковски. Самого Павла нигде видно не было.

Уйти они сейчас не могли. Вокзал стал местом преступления, и следовало начинать расследование. Закрипин уже занялся этим делом.

— Иди, проверь, где там Павел, — распорядился Сокол. Агапит кивнул. Когда они поднялись к выходу с вокзала, он отделился и зашел в двустворчатые двери, рядом с каменными балясинами.

— Какой план? — поинтересовался Лучинский.

— Надо связаться с Николаевым, доложить ситуацию, а дальше начнем думать.

Выйдя на улицу, они вдохнули свежий воздух привокзальной площади. Все лучше, чем напряжение, царившее внизу. Можно было слегка расслабиться и начинать рутинную работу сыщика.

— А вот и они, без шума вы значит, никак не можете⁉ — услышали они голос Николаева.

Начальник Дальноградской полиции сидел в кабине полицейского автомобиля и переговаривался с одним из своих коллег:

— Давай Миша, пока без дополнений, — он хлопнул полицейского по плечу и, встав, двинулся к Соколу и Лучинскому, — как свидетель?

— В поезде, уже ускакал, — довольно оскалился Лучинский и двинулся к автомату с газировкой. Его рубашка вспотела и прилипла к телу. Впрочем, это была особенность бывшего боксера, к которой мало кто мог привыкнуть, но Донован сочетал в себе не только силу, но и живой ум, он был прекрасным сыщиком и Сокол доверял ему всецело, боксер платил ему той же монетой.

— Что привело вас сюда?

— Янковски позвонил, — пояснил Николаев, — рассказал ситуацию, все сквернее, чем мы думали и я решил лично поприсутствовать.

— Скверно?

— Да, я уверен, что на вокзале…

Договорить он не успел. В здании вокзала раздались выстрелы и оглушительный крик. Сокол и Николаев переглянулись, а Лучинский разлил газировку от неожиданности. Все полицейские, находившиеся на площади, рванули обратно на вокзал.

«Похоже, именно это имел в виду Николаев».

— Оцепляйте здание, со всех сторон окружайте! — на ходу отдавал приказы Николаев, — всем взять тяжелое оружие!

Полицейские принялись открывать багажники и доставать оттуда автоматы, винтовки и дробовики. Похоже, они знали куда едут, и это было не простое расследование. Сокол был удивлен, что его людей не предупредили.

— Неужели отделение не знало о подобном? — на ходу спрашивал Лучинский.

— Может быть, упустило, или решило умолчать.

Они забежали в здание вокзала, и полицейские тут же выстроились в ряд, оцепляя двери в кабинет директора и почтовое отделение, которое находилось, напротив за такими же двустворчатыми дверьми, только зеленого цвета.

— Сокол, пойдешь со мной! — сказал Николаев, — обойдем здание и встретим их возле железнодорожных путей.

— А я?

— Донован, проверь, где там Агапит и Павел.

— Павел ранен, — быстро сказал Николаев, — в кабинете был вооружённый мафиози, он его подстрелил, но не смертельно.

— Твою мать!

— Агапит⁉

— Нет времени! — прокричал Николаев, — Донован, возглавишь штурм почтового отделения, Сокол, за мной, нашим нужна будет помощь.

В зале ожидания послышались крики и выстрелы. Сокол и Николаев замерли.

— Там был Закрипин, — тихо сказал Андрей, смотря на Николаева.

Сердце забилось чаще. Они вдруг поняли, что случилось нечто ужасное. Быстро подойдя к огромному балкону, который открывал вид на весь зал ожидания, они широко раскрыли глаза от ужаса.

Человек десять вооруженных людей стояли, направив оружие на граждан, а один из них, в фиолетовом пиджаке, перевернув скамейку и спрятавшись за ней, кричал в сторону входа на вокзал:

— Проблем не будет, если вы его выдадите!

— Андрюха, смотри! — указал Донован вниз.

Соколу не нужно было всматриваться, чтобы понять, что случилось. Держась руками за скамейку, с нее свисал Виктор Закрипин. Его пиджак был весь в крови. Сомнений не было, сыщик был мертв. Его изрешетили так, что вариантов просто не оставалось.

— Ублюдки! — прошептал Донован, еле сдерживаясь, чтобы не закричать, — Они убили его, шеф, убили.

— Вижу, — бледный как снег ответил Николаев, — и нашего человека тоже.

Сокол пригляделся и увидел ещё одного тело, возле туалета. Помощник, что пришел по вызову Павла.

— Пора действовать, иначе мертвых будет ещё больше, — также борясь с болью от потери товарища, сказал Андрей, — никак иначе.

— Да.

— Донован, руководи штурмом здесь, мы в обход.

Лучинскому не нужно было повторять дважды. Так или иначе, идти придется в лоб, и действовать быстро, иначе гражданских просто перестреляют. Сокол и Николаев двинулись на выход.

Двигались они быстро, пытаясь обойти здание вокзала, которое было просто огромное.

— Здесь есть вход через подземные коммуникации, выводят прямо к перронам, — сказал Николаев, когда они шли возле большой стены вокзала, которое шло вдоль платформ. Пока они спускались по узкой лестнице вниз, Николаев проверял своё оружие. Сейчас, на перроне уже должны были быть полицейские, что обошли его чуть раннее, по приказу начальника полиции.

Сам Сокол, думал о Викторе. Человек, который спас столько жизней и погиб столь бесславно, от бандитов с большой дороги. Прекрасный сыщик и врач и вот он мертв. Это нельзя было оставлять безнаказанным.Сердце щемило от боли как в первый раз, но он каждый раз проходил через это. Очередной шрам на его сердце, который вряд ли заживет в ближайшее время. Его команда лишилась слишком хорошего человека.

Они спустились к перрону и спрятались за колоннами.

Пытаясь придумать, как ему действовать, сыщик понял, что это не единственная проблема, так как из небольшого магазинчика, что располагался прямо рядом с перроном, вышли еще пять человек, тоже с оружием, и также выстрелили в воздух, поднимая панику.

Они двинулись к поездам, намереваясь взять в заложники пассажиров, чего полицейские допустить не могли.

Прямо на платформе, рядом с поездом, который успел уехать, Сокол увидел их команду полиции, один из которых ползком и, переворачиваясь по рельсам, двинулся к ним:

— Я думал, тебя прикончили, — честно сказал он сыщику, когда смог незаметно подобраться к колоннам.

— Не заметили, повезло, доложите обстановку, — моментально распорядился Николаев.

— Лучинский взял почтовое отделение, среди гражданских жертв нет, сейчас готовится идти в зал ожидания, — быстро начал рассказывать полицейский, которого судя по значку, звали Дмитрий, — В общем, мафия взяла весь вокзал, зал ожидания и перрон, у них заложники, и они требуют свидетеля.

— Поздно, он уже уехал.

— Это хорошо, — произнес полицейский, хотя на его лице явно застыло недоумение и непонимание, как дальше действовать в такой ситуации.

— Будем делать все быстро, никто не пострадает. Сейчас наши люди в зале ожидания, пусть ведут переговоры, это даст нам время.

— Они знают, что свидетеля нет, — догадался Сокол, — поэтому и взяли заложников, чтобы защитить себя.

— Да, так оно и есть, теперь успех операции целиком зависит только от нас, выдвигаемся,- наконец закончил Николаев, выхватывая автомат у полицейского и бросая его Соколу, — пистолетом мало что сделаешь в такой момент.

Прячась за колонны, полиция двинулась в сторону перрона, где мафия уже посадила всех заложников на землю и ходила, размахивая оружием, обещая, что, как только полиция выполнит их требования, всех отпустят. Многие в панике плакали, заставляя бандитов нервничать и отвечать на крики насилием. Одному мужчине, который держался за свой чемодан и говорил, что он опоздает, бандит ударил локтем в лицо, заставляя вскрикнуть некоторых женщин.

— Ублюдки, там же дети, — прошептал Николаев.

Сокол, быстро бросив взгляд на один из вагонов, что стоял прямо между полицейскими и бандитами, указал на него начальнику, тот кивнул и, махнув рукой, вместе со своими помощниками, пригнувшись, двинулся к нему. Он сразу понял план Андрея: открыть огонь по бандитам из окон вагона. Это был риск, но Сокол, ползком добравшись до края платформы, аккуратно спрыгнул и, пригнувшись, заполз под поезд.

— Заткнитесь все! — кричал один из мафии, стреляя в воздух из дробовика.

— Если вы сейчас не заткнетесь, я нашпигую вас свинцом.

Под поездом Сокол осмотрел платформу и, убедившись, что всех бандитов прекрасно видно, затих и подождал пару минут. Николаев должен был первым открыть огонь, поэтому нужно было сидеть тихо и не высовываться. Но выстрелов не было, а бандиты нервничали все больше. Наконец один не выдержал и, схватив того самого мужчину, который пару минут назад получил удар, потащил его к платформе.

— Это послужит вам уроком, идиоты! — крикнул бандит, направляя пистолет на мужчину для казни.

Больше ждать было нельзя, Сокол моментально вскинул автомат, и раздалась небольшая очередь, которая сразила неудачливого убийцу наповал. С этого же момента из вагона также «посыпались» пули в сторону бандитов. Андрей поддерживал людей из-под поезда.

Как только выстрелы стихли, а крики людей наоборот усилились, сыщик осмотрел перрон и, убедившись, что все бандиты нейтрализованы, выполз из-под поезда.

— Все живы? — спросил Сокол Николаева, который вышел из вагона, но быстро понял, что есть потери. Полицейских стало двое.

— Ублюдки, убили Колю, — сжав зубы, сказал Николаев, — уже троих наших порешили, — злобно проскрежетал он, — так и хочется сказать, пленных не брать.

Осмотрев заложников и убедившись, что никто серьезно не пострадал, Николаев и Сокол схватили автоматы и, оставив оставшегося полицейского смотреть за людьми, двинулись в сторону зала ожидания. Там штурм тоже уже начался, но он проходил не так удачно, как на перроне. Двое полицейских лежали возле лестницы мертвые, потери были и у мафии, их осталось шестеро. Понимая, что им больше терять нечего, спрятались за статую, которая стояла в центре зала, и стреляли во все, что движется, судя по всему, некоторые гражданские тоже пострадали.

Сокол и Николаев, добравшись до входа в зал, заметили, что сверху из окон кабинета начальника вокзала по мафии из винтовки стрелял Агапит. Андрей слегка выдохнул, хотя бы он выжил.

— Нам нужно поддержать их огнем, — заметил Николаев, пригнувшись, перебегая к одной из скамеек, где сидели гражданские и, прикрыв голову руками, старались не попасть под огонь.

Сокол, двинулся за ним.

— Как только мы…

Договорить он не успел. В их импровизированное укрытие неожиданно что-то упало.

— Граната! — крикнул Николаев.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Начальник полиции, оттолкнув Сокола в сторону, прыгнул на взрывающийся предмет. Раздался хлопок, и Николаев подлетел в воздух. Для Андрея время замедлилось. Такое случалось и на войне, но к этому привыкнуть было нельзя. Глаза полицейского округлились, и его замутило. Отвернувшись от мертвого Николаева, он начал судорожно дышать. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он пришел в себя, но как только он понял, что успокоился и осознал происходящее, то, аккуратно высунувшись из-за скамьи, заметил, что мафия уже бежит в сторону перрона. Их оставалось всего четверо. Встав в полный рост, Сокол рывком выстрелил в одного и во второго гангстера, что бежали рядом друг с другом.

Поняв, что их окружили, двое оставшихся мафиози спрятались за колонну, рядом с проходом к поездам.

— Выходите с поднятыми руками! — крикнул Сокол, направив автомат в сторону колонны, где скрылись бандиты.

Один из них, бросив ружье, медленно вышел из своего укрытия, высоко подняв руки вверх. Маленького роста бандит, в пальто, с длинными усами, смотрел на Сокола, понимая, что его взяли.

— Эй, не стреляй, просто не стреляй!

Что касается второго, то он неожиданно вытащил половину своей руки вместе с пистолетом и выстрелил своему напарнику в голову. Тот рухнул на пол, истекая кровью, и пока Сокол осознавал, что произошло, последний оставшийся бандит уже побежал к поездам. Осознание в этот раз произошло быстрее, и уже спустя пару секунд Андрей не отставал от мафиози.

Как ни странно, но бандит не обратил внимания на заложников на перроне, а просто побежал к платформе в надежде скрыться от преследования полицейского.

— Стой, стрелять буду! — крикнул запыхавшийся Сокол и направил автомат в сторону убегающего.

Видимо, поняв, что ему не сбежать, преступник остановился и, подняв руки, медленно повернулся.

— Зачем ты убил своего напарника? — задал глупый вопрос Сокол, скрипя зубами. В нем кипела злость. Он был зол на бандитов за то, что из-за них пострадали люди, за смерть Закрипина и других полицейских, на самого себя, за то, что не смог спасти Николаева, на свидетеля, который стал причиной всего этого.

— Чтобы вы его не смогли расколоть, — хладнокровно ответил мафиози, он был спокоен и без капли страха смотрел на дуло автомата.

Присмотревшись, Сокол неожиданно понял, кто перед ним. Он изучил биографию этого бандита досконально хорошо и мог узнать его в любой момент, вот и сейчас он разглядел эти холодные глаза Палача. Правая рука Разини был спокоен, как камень и сдаваться явно не собирался.

— Джек Жеменес! — ошеломленно произнес Сокол. — Ты же…

Выстрел. Пуля попала в ногу сыщику, который, вскрикнув, рухнул на каменную платформу. Острая боль пронзила сыщика, который старался одной рукой зажать рану, из которой текла кровь. Грязный, весь в чужой и своей собственной крови, Андрей лежал, пытаясь унять боль и хоть как-то защититься, однако Джек уже подошел к Соколу и наставил на него пистолет.

— Вы неплохо справлялись, мистер Сокол, но одна ошибка стоит дорого, — С этими словами он спустил курок. Щелчок. Патроны кончились. — Что ж, сегодня ваш день.

Убрав пистолет, Джек побежал подальше от полицейских, которые приближались к платформе.

Сокол уронил голову на землю. От напряжения сознание покидало его, он перестал понимать все, что происходит вокруг него. Прямо как в тот день во время бунта в Москве, только в этот раз его дорогой Юли здесь нет, чтобы спасти его.

Дверь в кабинет начальника полиции открылась, и внутрь вошел Кравченко, держа под мышкой большую папку. Сокол, Агапит и Лучинский, которые сидели перед столом, тихо кивнули, поприветствовав прокурора. Тот прекрасно понимал, из-за чего молчание. Пройдя через кабинет, он сел за стол.

— Только что звонил градоначальник Пескарев, чтобы поздравить вас, — начал он издалека, и скривился, ему явно не очень понравился разговор с руководителем города, что он и подтвердил следующими словами, — все знают, что он сосет деньги из Разини, но так получилось, что среди заложников была его дочь.

— Сколько пострадавших? — спросил хрипло Сокол, который после ранения некоторое время прихрамывал. Всё же он выглядел лучше, чем Янковски, который некоторое время проведет в больнице.

После того, как Агапит зашел в кабинет директора вокзала, он обнаружил мертвое тело бандита и державшегося за бок Павла, который по телефону вызывал подкрепление. Сам Зервас оказал помощь Янковски и вызвал скорую, что была очень кстати, поскольку буквально через пару минут вокзал сошел с ума, и там началась пальба. По его словам, он видел смерть Виктора. Тот пытался спрятаться за скамейками и выйти к выходу, но его заметили и расстреляли. Чуть позже к ним в кабинет пришел Лучинский и передал ему винтовку для поддержки сверху, что он и сделал.

— Пострадавшие есть, это все, что я могу сказать, про наших я вообще молчу, — грустно заметил Кравченко. От этих слова лица сыщиков потускнели. Они всё ещё оплакивали павшего товарища. Прокурор, чтобы слегка отвлечь полицейских от их мыслей, достал из папки документ, — временно руководить полицией Дальнограда будет Вадим Климович Тоскливий, думаю, вы знакомы.

Сокол и сыщики переглянулись. Тоскливий был одним из сотрудников Второго отделения, который был старше по званию всех присутствующих в кабинете, а значит, руководство шлет им подмогу в виде командира. Это также означало, что возразить они не могут.

— Николаев был хорошим начальником, но сейчас мы не можем давать руководство кому-то из местных. Мы не знаем, кто из них на подсосе у Разини,- пояснил прокурор, и достал новые документы. — Сокол, за твои действия тебе назначена награда и… выговор.

Андрею было все равно, он лишь кивнул, давая понять, что понял.

— Это формальный выговор, — поспешил добавить прокурор, — после того, что произошло, начальство требует заставить Разини отплатить за то, что случилось, но мы пока не имеем на это права.

— А я тут причем? Я готов продолжить работу — удивился сыщик.

— Все знают, что ты не готов, твое начальство распорядилось дать вам всем отдых. После того, что случилось сегодня, полиция Дальнограда сама проведет расследование, а работой Второго отделения займется Тоскливий.

— Почему нельзя засадить Разини сейчас, у нас есть все что нужно? — спросил Агапит.

— Бюрократия и различные предприятия мафии, которые все ещё подпольно снабжают мафию деньгами. Нам нужно сделать так, чтобы им не на что было опереться. Да и Сокол ведет это расследование, сам Император желает, чтобы именно он засадил Разини за решетку.

— Серьезно⁈ — ошарашенно переспросил Лучинский, смотря на Сокола, которого, судя по всему, эта новость тоже удивила.

— Да, именно поэтому он хочет дать вам время прийти в себя, отдохнуть, — продолжил Кравченко, — семья Андрея на днях приедет в город, так что недельку мы тебя подержим в запасе, не вмешивайся в дела полиции, сиди и отдыхай. Вы же господа, если имеете какое-то желание относительно отдыха, только скажите.

Сокол кивнул, на его грустном лице мелькнула едва заметная улыбка — скоро он встретится с семьей.

— Что касается нас, то у нас, проблемы выше крыши, было приказано замести следы, никто не должен знать, что полиция скрыла свидетеля.

— И что планируете делать? — хмуро спросил Зерван.

— Нужно лишь будет подтвердить, что свидетель погиб во время перестрелки. Как это сделать, наша проблема.

— А Разини не сможет выяснить, что он жив?

— Все его люди мертвы, никто не выжил, так что, фактически мы проиграли. — С этими словами прокурор захлопнул папку и вышел из кабинета.

Сокол молчал. Они переглянулись. Он знал, что не все мафиози мертвы. Те, кто жив, будут давать показания в закрытых помещениях и не выйдут оттуда до самого конца процесса над Разини. Только, помимо них был ещё один человек, который сбежал с вокзала. И о нем, знали только Андрей, и его начальство. Это было рискованно, но Сокол решил промолчать, это была его ошибка и он её исправит.

— Джек, ты болван! — кричал Разини, кинув в свою правую руку бутылку. — Всех прикончили, как так?

— Я сразу сказал, что это глупая затея, — увернувшись от бутылки, начал оправдываться Джек.

Он стоял в кабинете Разини и слушал крик и визг босса за сорванную операцию. Хотя изначально, сам Жеменес предлагал сделать всё иначе, но Альберто требовал сделать всё жестко, чтобы показать силу мафии в городе. Теперь же, полиция каленым железом начнет выдавливать их. Вопрос времени, когда они докопают всё, что нужно, что бы дать им всем пожизненно.

— Как только я нашел Марка в туалете, я понял, что свидетель убежал, поэтому позвонил тебе, а ты отдал приказ начать захват!

— И к чему это привело, несколько хороших парней мертвы, а ты собственноручно застрелил Петриуса! Петриуса!

— Он был готов сдаться, что я мог сделать, я спасал твою шкуру! Уже не в первый раз!

Разини замолчал. Его лицо оскалилось. И он выставил вперед палец, тыча в грудь Джека:

— Ты мразь Джек, — проскрежетал Альберто, — ты стал подводить меня слишком часто, где тот Палач, что бежал со мной из Испании?

— А где тот друг, что прикрывал меня от пуль в Испании? — кинул ему в ответ Жеменес. Он устал молчать и слушать упреки бывшего друга. Их пути разошлись, и сейчас следовало выяснить, как давно его друг оставил его.

— Он стал боссом! Твоим боссом, чтоб тебя черти драли! — орал Разини, — ты сам согласился, помнишь? Когда мы сбежали от Крыстика. Когда я позвал тебя, ты целовал мою руку.

— Всего лишь формальность, — отрезал Джек, — ты прикрываешься тем, что давно уже не имеет значение.

Разини не унимался. Он рукой смахнул пустые бутылки со стола и те разбились вдребезги:

— Когда ты заделался философом, хер моржовый⁉ Что тогда, по-твоему, имеет значение?

— Наша дружба! — также заорал Джек. Он покраснел и кажется, по его лбу покатился холодный пот, а может быть это были слезы. Слезы боли, которых Жеменес давно не чувствовал и не ощущал. Он понял, что их дружбе с Разини конец, как бы тот не пытался все вывернуть так, будто это их обычная ссора. Нет, это был конец. Конец Семьи Разини, осталось лишь последний толчок.

Альберто приподнял бровь.

— Ты стал слишком сентиментальным, Палач, — произнес Разини, доставая из-под стола газету, он решил оставить последнее слово за собой и не стал протягивать руку своему бывшему другу, чем только подтвердил его вывод об их общем конце, — пишут, что полиция совершила свой самый большой промах.

— Не понял?

— Свидетель погиб в результате перестрелки, новый прокурор это признал. Спи спокойно, Джек. Пока.

Подходя к двери, Уильямс протянул было руку, чтобы открыть её, как Разини вдруг сказал:

— Джек, думаешь, я не знаю о шлюхе?

Рука мафиозо дрогнула, но сам он даже не обернулся. Раньше, Альберто не позволял себе так отзываться о Джулии, он даже не упоминал её, делая вид, будто девушки не существует. Сейчас он неожиданно вспомнил, а это значит, что он больше не верит Джеку. Разини решил, действовать как настоящий бандит, не верностью, но страхом удерживать людей.

— Какое это имеет значение? — не оборачиваясь, спросил Жеменес.

— Это она заставила тебя размякнуть. Учти, ещё пару ошибок и я выкину эту шлюху в окно.

Джек скрипнул зубами. Ублюдок уничтожил последние капли его верности и его дружбы. Все, что ему пока оставалось сделать, это сказать:

— Учту.

Однако, голос Разини снова не дал ему выйти.

— Из гостиницы больше никуда, понятно? Ты под домашним арестом за свои ошибки.

Джек, выйдя из кабинета, сжал кулаки и вернулся в свою комнату. Внутри было тихо. Сев за стол, Жеменес со всего размаху ударил по столу, а после толкнул его.

— Люди Разини все такие нервные? — послышался голос Джулии. — Я читала о ваших действиях. Джек. Ты меня пугаешь!

— Я убил Петриуса, — сказал Джек, в его голосе отчетливо слышались нотки горечи и разочарования. Он ненавидел сам себя, за то, что всё пошло по наклонной, а он не может это остановить.

Джулия, не отпрянула от Джека, а только крепче прижалась к нему. Она понимала, что ему нужна была поддержка. Девушка чувствовала, что она единственная кто может помочь ему. За время, что они были вместе, Жеменес показал, что он может быть лучше. Он никогда не говорил с ней о своей работе, защищал от похабных мафиозо, что иногда пытались оказать ей знаки внимания и явно думал о будущем именно с ней. Он продолжал приходить уставшим и иногда потерянным, но каждый раз взглянув на нее, он словно расцветал и говорил, что ещё немного и они смогут уйти от Разини. Джулия верила, но дело было в том, что сам Джек в это не верил.

— Джулия… я…

— Джек, ты… бандит!

Возразить мафиози было нечего. Сейчас ему следовало подумать. Он не мог просто так уйти из мафии. Разини найдет его и отомстит, а если они уйдут вместе, то он захочет уничтожить единственное дорогое, что у него появилось в его темной жизни и черном как уголь сердце. Следовало придумать план.

— Ты вытащил меня из борделя, и я никак тебя не отблагодарила за это.

— Что ты можешь? — с горечью в пустоту спросил Джек.

— Разини уже ничем не поможешь Джек, спасайся сам, я не хочу прочитать однажды в газете, что тебя расстреляли. Попытайся искупить свои грехи, пока есть шанс. Давай уйдем вместе? Прямо как тогда в борделе. Помнишь? Под крики и суматоху, — она улыбнулась, вспоминая день их знакомства. И хотя тогда она явно не верила в то, что уходит и желала вернуться в свою комнату, сейчас все изменилось. Джулия стала храбрее, а Джек трусил. Он боялся уйти от того единственного, кого он мог назвать семьей, — Джек?

— Как? Как я могу все бросить и уйти, когда моё сердце уже покрыто ненавистью? — спросил Джек, взглянув на девушку.

— Скрой её, — тихо произнесла она, обнимая гангстера, — моей любовью.