Глава десятая

Прежде, чем мы отправились на поиски ценностей, пришлось посетить склад горючего, тут ничего изобретать не стали, просто укатили двухсотлитровую бочку с бензином, а потом с великим трудом затащили её в самолёт. Сабж сказал, что заправиться можно потом, для взлёта хватит запаса в баке.

— Вход в лабораторию с южной стороны, — сказал Сабж, сверяясь с планом. — Но часть грузов заносили отсюда, вот, видите, ворота. Если они не заперты, мы сможем пройти в технические помещения, а оттуда уже в сами лаборатории.

— Скоро стемнеет, — заметил Михаэль, указывая на солнце, склонившееся к горизонту.

— Это не страшно, — отмахнулся Сабж, — тут электроснабжение не нарушено, прожекторы гореть будут, так что всё увидим.

— Зато они перестанут прятаться, — заметил я. — Оружие из рук не выпускайте.

Ворота технического помещения были открыты, оказавшись внутри мы увидели длинный ряд мусорных контейнеров, небольшой пандус для спуска и подъёма тяжёлых грузов, а ещё лестницу на второй этаж.

На втором этаже находился пост охраны, где мы нашли останки солдата, обглоданные до сухих костей. То, что это солдат, мы определили по нескольким лоскутам формы. Оружие его было на месте, но ствол автомата оказался погнут. Судя по количеству стрелянных гильз на полу, ствол этот перегрелся от стрельбы, а уже потом его согнули. С собой брать не будем, нет смысла, лишний груз. Подобрали только дюжину пустых магазинов.

Сейфы, документы, столы с компьютерами, большие кресла, обшитые кожей. Всё это напоминало офис небольшой фирмы, а не секретную лабораторию. Кроме того, тут физически негде было держать сотни подопытных.

— Есть у меня мнение… — начал было Сабж, рассматривая очередной зал с парой столов и люстрой под потолком.

Договорить он не успел, из-за каждого стола выскочили мутанты и бросились на нас. Их было всего трое, но это были сильные развитые твари, скорость и быстрота реакции которых впечатляла неимоверно. Они даже не бежали в нашу сторону, просто прыгнули и полетели по воздуху.

Но и мы не подкачали. Первого принял на клинок ножа отец Михаэль, да не просто принял, а так и удержал в полёте. Ноги зомби болтались в метре от земли, а на окровавленной физиономии застыло выражение крайнего удивления.

Второй столкнулся с нашим лётчиком, тот, хоть и не обладал такой силой, умел реагировать быстро. Прежде, чем мутант долетел до нас, в него прилетели три пули из револьвера. Убить не убили, но подкорректировали траекторию полёта, в итоге он приземлился на четвереньки у ног Сабжа, где и был пришпилен к полу эстоком.

Что произошло с третьим, я не понял, летел он прямо на Джулию, явно выбрав самого слабого на вид члена группы. Девочка успела выставить руку, зомбак не долетел до неё, просто рухнул на пол и отключился.

— Итак, — сказал я, осматривая поле схватки. Святой отец уже стряхнул зомби с клинка, а потом просто и без церемоний сломал ему шею ударом ноги в тяжёлом ботинке. — Теперь мы имеем представление об их уровне. Сильные, быстрые, убиваются… как они убиваются?

— Мой умер, — отец Михаэль показал на труп дважды мёртвого зомби, который по-прежнему придавливал ногой.

— А мой не хочет, — прокомментировал Сабж, продолжая держать врага на клинке, как жука на булавке. Тот хрипел, извивался, но умирать отказывался наотрез.

— Видимо, нужно повредить мозг или позвоночник, — заключил я. — Впрочем, тот солдат умер от выстрелов в корпус, правда, выстрелов было много, больше десятка, возможно, один из них пробил спинной мозг. Попробуй его потыкать.

Сабж несколько раз вынул клинок и снова погрузил его в спину зомби, тому с каждым разом становилось всё хуже, после восьмого ранения он благополучно растянулся на полу и затих. Я присмотрелся, позвоночник был цел, но зомбак точно умер, мне пришёл опыт.

— Значит, всё-таки убить можно, — сделал я вывод, — хотя и трудно. А что с последним?

С последним было непонятно, он, вроде бы, оставался жив, вот только не мог двигаться, не мог говорить или, хотя бы, рычать. Он вообще мог только моргать глазами. Что именно произошло с ним, знал только один человек, но он был крайне неразговорчив.

— Это ты сделала? — спросил я у Джулии.

Она кивнула.

— Ты можешь сделать так ещё раз?

Снова кивнула.

— Тогда береги силы, пользуйся лучше пистолетом.

Она снова кивнула и крепко сжала мой Маузер, Хеклер для неё был тяжеловат.

— Так что сказать хотел? — напомнил я Сабжу, когда он добивал противника уколом эстока в ухо.

— Я хотел сказать, что никто не станет делать лабораторию в таком месте, оно даже не защищено никак. А вот эти, — он ткнул ногой одного из упокоенных, — они в пижамах, явно сбежали из концлагеря. Значит, лаборатория всё же здесь.

— Ничего не понял, но очень интересно, — сказал ему я. — Ты чего сказать-то хотел?

— Надо искать вход в подземные помещения. Именно там держали подопытных, именно там хранятся запасы медикаментов.

— Сабж, ты гений, — серьёзно сказал я. — Есть мысли, где этот вход?

— Он может быть замаскирован, но им часто пользовались, это факт. Надо искать помещение, где есть вторая дверь.

Я удивился, но решил последовать совету. И, как ни странно, такое нашлось. В одном из кабинетов нашлась довольно широкая дверь в стене, открыв которую, мы обнаружили лестницу вниз.

— И что? — спросил я, на всякий случай, шёпотом. — Тут даже запора нет?

— Может быть, есть внизу, а здесь смысла нет, все свои, только то, что не нужно видеть, скрыто от глаз персонала.

Осторожно, стараясь не шуметь (что, впрочем, было бессмысленно после того, что мы сделали наверху), мы стали спускаться. Внизу действительно был контрольно-пропускной пункт, раздвижные двери, как в лифте, сделанные из полупрозрачного серого бронестекла. Сейчас они намертво застыли посередине, приоткрыв проход шириной сантиметров сорок. Рядом находился пост охраны, было даже кое-что, что можно было с натяжкой назвать останками охранника. С натяжкой, потому что осталось от него немного, пара костей, да клочья формы. Оружие, кстати, тоже пропало. Электричество на базе имелось, но конкретно здесь свет отчего-то противно мигал, заставляя щуриться.

Когда все четверо протиснулись внутрь, я попробовал что-то разглядеть. Ага, вон там коридор, а по бокам кабинеты. Чуть дальше какие-то лаборатории.

— Не расходимся, держимся группой, стволы не опускать.

Тут мне в голову пришла идея.

— Джулия, ты можешь сказать, где сейчас они?

Девочка вздохнула, потом на пару секунд закрыла глаза, а когда открыла их, уверенно указала на ту дверь, откуда мы пришли. И тут самое время было восхититься паранормальными способностями ребёнка, да только я уже без всяких способностей слышал топот многочисленных ног на лестнице, они, наконец, сообразили, что на их базе кто-то безобразничает, а потому надо его поскорее съесть.

— Занять оборону, — скомандовал я.

Собственно, занимать здесь оборону было несложно, вот дверь, вот враги, что буквально катятся лавиной вниз по ступеням, вот узкий проход, что не так-то просто преодолеть, вот мы со скорострельным оружием, которое даёт преимущество даже слепым и безруким стрелкам.

За секунду до того, как толпа выскочила из-за очередного поворота лестницы, я и Сабж бросили туда по гранате. Вряд ли столь живучих тварей убьёт осколками, да и фугасное действие у гранат невелико. Зато они могут сбить их с ног и устроить мешанину на лестнице, которую так легко усилить градом пуль.

С гранатами угадали, при этом бронестекло защитило от осколков нас самих. Первые трое, что, отталкивая локтями товарищей, бежали за добычей, покатились кувырком, следующие споткнулись об них и повторили их трюк, а третью партию мы дожидаться не стали, просто ударили из трёх автоматов по куче живых (или не совсем) тел.

Магазин на тридцать патронов вылетал непозволительно быстро, но, заранее предугадав подобное развитие событий, я поставил рядом Джулию, которая просто сунула мне в руки заряженный автомат. А пока я расстреливал его магазин, успели перезарядиться Сабж и Михаэль.

Гора тел у входа росла, часть ещё шевелилась, кто-то получил увечье, кого-то придавили до перелома костей, но следом продолжали лезть новые. Коридор узкий, тут даже десять человек друг другу мешать будут, а их не меньше сотни. Только здесь среди кадавров стали попадаться солдаты в изорванной форме и бывшие врачи и учёные в белых халатах, измазанных кровью.

Но пули брали всех. Пусть не с первого попадания, а с пятого, десятого или пятнадцатого, но тварь обязательно умирала, а мне прилетал опыт, за себя и за Сабжа. А после первого десятка убитых благополучно апнулся уровень.

— Стой! — Сабж ухватил меня за рукав. — Они закончились.

Я некоторое время продолжал смотреть на кучу человеческих тел высотой чуть ниже потолка, а потом сообразил. Кто-то в глубине пока шевелится, но основная масса мертва, а новые по лестнице поступать перестали.

— Сколько их тут? — я даже вспотел от беспрерывной стрельбы, ствол автомата раскалился, а гильзы под ногами мешали ходить. В воздухе висел пороховой угар, но его постепенно вытягивало вентиляцией.

— Сообщений пришло примерно семьдесят, ещё половину накинем на святого отца, сотня с небольшим.

Я вынужден был с ним согласиться. Сотня человек, засунутая в узкий коридор, уложенная в несколько слоёв, да к тому же перемешанная, словно в гигантском блендере. А в дверь уже затекал ручеёк крови, грозивший превратиться в полноводную реку. А кровь заразная, достаточно одной царапины, а потом… Как в игре этот момент обыгран? Буду ходить зомбаком, пока меня не пристрелят, а потом воскресну. Может, и нет, но проверять не хочу, не говоря уже о том, что само зрелище вызывает отвращение.

— Странно, — сказал священник, опуская автомат.

— Что именно? — спросил я.

— Их поведение, им словно команду отдали. Сначала послали в атаку, а потом, увидев, что ничего не выходит, приказали отступить.

— Думаю, так и было, у них ведь есть этот умник. Вопрос только: он нас видит их глазами?

— Допускаю, что не глазами, — Сабж указал на камеру видеонаблюдения.

— Отлично, — я выругался шёпотом, чтобы не слышала Джулия. — Эта тварь сидит за монитором и смотрит.

— Я смотрел в монитор, этих помещений там не было, — заметил отец Михаэль.

— Разумеется, — сказал Сабж, — видео из этих помещений не станут выводить на пульт охраны, не положено солдатам такое знать. Хотя, подозреваю, если бы солдаты это смотрели, успели бы среагировать на ЧП. Ладно, куда дальше?

Я посмотрел на гору трупов, потом на почти полностью перекрытые двери, потом на реку крови, потом на Сабжа. Вообще-то, мы за добычей пришли, но добычу ещё найти нужно, а меня уже от этого места воротит. Может, автоматами обойдёмся? Шестнадцать штук, каждый по сто-сто двадцать монет, да ещё патроны. Немного? Думаю, достаточно, чтобы вернуться. Но нет, я отсюда не уйду. Как минимум, уникальная добыча может заинтересовать того, кого я ищу.

— Надо попробовать заблокировать дверь, хоть пару шкафов пододвинем. Можешь фугас поставить, только чтобы потолок не обвалился, подозреваю, что тут единственный выход. Потом идём вперёд и обыскиваем здесь всё. Сабж, ты сможешь вскрывать сейфы?

— Если там не стекло и не тонкая электроника. При взрыве, даже направленном, предмет сильно тряхнёт.

— Ясно, ставь мину.

Мину Сабж поставил быстро и без затей, урна с бумагами, внутри шашка на четыреста грамм, а сверху навалили кучу мелких металлических деталей, найденных в крайнем кабинете. Там как раз собирались монтировать сложный шкаф, но помешала беда. А взрыватель срабатывал при сдвигании одного из трупов. Всех гостей такая мина не убьёт, но нас предупредит точно.

Затем мы завалили вход, установив два больших сейфа. Оба, к нашему счастью, были открыты. Правда, внутри ничего полезного не нашлось, в первом были бумаги, причём, не научная, а хозяйственная документация. А второй порадовал запасами медикаментов. Я, правда, в них плохо разбирался, только наркотические препараты на всякий случай прихватил. Например, морфин в порошке, прикинув, сколько из этого порошка можно сделать двухпроцентного раствора, понял, что цену автоматов мы уже перебили раз в пять. Сабж, лучше меня разбиравшийся в химии, добыл ещё препаратов, повышающих силу и выносливость, пусть на время, но такое тоже стоит дорого.

Когда первое помещение было ограблено полностью, мы пошли дальше. Сама лаборатория по площади превосходила здание, стоявшее сверху, примерно втрое. Внутренние помещения имели интересное устройство, коридор имел вид креста, а по стенам шли двери, большая часть которых вела в исследовательские лаборатории. А в середине упомянутого креста имелся спуск на нижний уровень, металлическая винтовая лестница, на которой не имелось никаких дверей. Начать следовало с лабораторий, но внизу запросто мог кто-то быть, а потому следовало предотвратить возможную угрозу.

Джулию мы оставили наверху, а сами стали медленно спускаться, держа наготове автоматы. Свет на нижнем уровне был тусклый, но разглядеть кое-что получалось. В центре был пульт с несколькими мониторами, тоже видеонаблюдение, но уже за внутренними помещениями лаборатории. Стол и кресло стояли на возвышении, а вокруг были размещены камеры с прозрачными стенами. Много камер, штук пятьдесят, если не больше. В каждой имелась кровать с ремнями, а также переговорное устройство. В дверях из того же бронестекла имелось окошечко, узник, сидящий там должен был протянуть руки, ему наденут наручники, потом только администрация сможет войти. Ну, или, если узник невменяем, можно всадить ему заряд из тазера или выстрелить дротиком со снотворным. Тогда он станет безопасен, можно будет свободно открыть камеру и продолжить опыты.

Вообще, устройство пульта охраны было довольно рациональным, получалось, что охранник, даже если он один, может без проблем контролировать всех сидящих в камерах. Такое, насколько знаю, практиковалось в США годах в тридцатых. А называлась такая тюрьма красивым словом Паноптикум.

— Итак, что мы тут видим? — я осмотрелся, стараясь разглядеть угрозу. Свет в центре был слабым, зато каждая камера освещалась ярко.

— Никого, — констатировал Сабж. — Двери камер открыты, и, как я думаю, открыты без проблем. Никто их не выламывал.

Я в это время подошёл к ещё одному столу, что стоял неподалёку от наблюдательного пункта. Тут лежал журнал, обычный толстый журнал, которые до сих пор ведут кое-где в госконторах. Открыв первую страницу, я присел на жёсткий неудобный стул и погрузился в чтение.

— Что там? — спросил Сабж.

— Дневник исследований, тут написано, какую дрянь они использовали, и что из этого вышло.

— И как?

— Сейчас, пробегу глазами, потом в двух словах расскажу.

Действительно, текст был объёмным, эксперимент длился несколько недель, изменения, происходящие в организмах подопытных, подробно фиксировались, потом делались выводы. Разумеется, я не стал читать всё, страницы журнала были разделены на три неравных колонки, дата, время и, собственно, результаты. Для простоты рядом с датой писался день исследований. Итак:

День первый.

Инфицированные не испытывают никакого дискомфорта, кто-то говорит о постоянном чувстве голода, также наблюдались сонливость, тоскливое состояние и незначительное повышение температуры.

День второй.

Спустя тридцать шесть часов после введения препарата, все инфицированные впали в состояние, подобное каталепсии. Обменные процессы в организме замедлились, сердце производит до пяти ударов в минуту, температура упала до тридцати градусов, мозговая активность составляет пять процентов от нормы. Исключение составляет пациент с номером 144/23, у него мозговая активность повысилась до ста сорока пяти процентов от нормы, при этом сердцебиение поддерживается на уровне двадцать-двадцать пять ударов в минуту, а температура понизилась только до тридцати пяти градусов. Активность мозга никак себя не проявляет, пациент находится в бессознательном состоянии. При этом его организм расходует энергию, поэтому пришлось подключить капельницу с питательным раствором.

Дальше я немного пролистал.

День двенадцатый.

Почти все подопытные пришли в себя. Организмы их претерпели некоторые изменения, мышечная активность в норме, сила сокращения мышц увеличилась на двадцать процентов, а скорость прохождения нервного сигнала стала выше на пятьдесят процентов. Все показывают хороший аппетит, но от растительной пищи отказываются. Речь нарушена, слова понимают с трудом, а произносить получается только самые простые выражения. Мозговая активность чуть ниже нормы, но отделы мозга, испытывающие наибольшую нагрузку, изменились. Изредка проявляются признаки истерии и буйства, для контроля используется электрошок и транквилизаторы, дозу последних пришлось увеличить на триста процентов. Пациент № 144/23 выглядит наиболее спокойным, но поведение странное. Речь его почти не претерпела изменений, но он строит странные фразы, словно нарушен участок коры головного мозга, отвечающий за связную речь. Он жалуется на головные боли, отмечено увеличение внутричерепного давления.

День четырнадцатый.

У троих подопытных отмечаются сильные аллергические реакции на препараты, состояние их близко к критическому, пришлось сделать смертельные инъекции препаратов, а тела отправить на изучение. Результат выглядел так. Внутренние органы были увеличены, емкость лёгких возросла на тридцать процентов, мышечная масса примерно на сорок (что я связываю с обильным потреблением белковой пищи), сердце прокачивает почти вдвое больший объём крови. Кора головного мозга сильно изменилась, извилины почти исчезли, а подкорка изменила цвет и консистенцию. Каким образом осуществляется мыслительная деятельность (и осуществляется ли она вообще) остаётся загадкой. Иных подопытных тоже поразили подобные реакции, но у них это ограничилось боязнью ультрафиолета и разрывом сосудов в глазах. Ультрафиолет теперь не применяется для дезинфекции помещений, а с кровоточивостью глаз придётся смириться. У пациента № 144/23 аллергические реакции почти отсутствуют, имеется некоторая припухлость глаз и расширение сосудов. Помимо этого он продолжает страдать от внутричерепного давления, рентгенографическое исследование показало бурный рост ткани мозга. На этом фоне выглядит странным тот факт, что интеллект его, согласно нашим исследованиям, снижается, он постепенно теряет речь и переходит на нечленораздельные звуки.

День восемнадцатый.

Пациенты окончательно потеряли человеческий облик, теперь даже внешность их изменилась. Челюсти становятся более массивными, кровотечение из глаз продолжается, хотя и не оказывает большого влияния на организм в целом, руки окончательно позабыли привычную для человека моторику, пищу предпочитают поглощать, как животные, ртом из тарелки. Пациент № 144/23 подобных изменений не пережил, но при этом впал в ступор, мозговая активность бьёт все рекорды, организм тратит на это кучу калорий, при этом он не производит никакой деятельности, сидит и смотрит в одну точку, прерывая это занятие только для приёма пищи.

День двадцать четвёртый.

Отмечаются признаки агрессии, пациенты бросались на стены камер, пытались разорвать ремни, а также пытались достать работника рукой через окошко. Отмечена характерная особенность: агрессию проявили пациенты, чьи камеры расположены по соседству с камерой 144/23. Заведующий лабораторией отметил этот факт, теперь пациентов из камер убрали, переселив подальше. В пользу воздействия пациента 144/23 на остальную массу говорит тот факт, что его всплески мозговой активности совпадали с приступами агрессии пациентов. Телепатическое воздействие исключать нельзя.

Отдельно отмечу изменение строения черепа пациента 144/23, которого мы теперь называем Умник. Швы на черепе, которые уже частично заросли (прототипу было почти сорок лет), теперь разошлись, рост мозга вызвал расхождение костей. Теперь, когда его ничто не сдерживает, рост продолжится, с ним будут расти и способности. Где предел этого роста, и есть ли он вообще, предстоит выяснить.

Моим товарищам стало скучно, они, обследовав камеры и подсобные помещения, отправились наверх. Я тоже заморился читать подробности подвигов современных Менгеле, пролистнул сразу три страницы.

День тридцать первый.

Таким образом, говорить о восстановлении интеллекта новых созданий мы не можем. Их мозговая деятельность свелась к чисто животным инстинктам, все опыты провалились, простейшие интеллектуальные тесты вызывают ступор. Единственный, кто может эти тесты решать, — пациент 144/23, Умник. Он может всё, подозреваю, справится и с куда более сложными задачами. Правда, особой активности он не проявляет, приходится стимулировать его электрошоком и едой, только так можно заставить выполнять тесты. Другие пациенты могли решать задачи, но, как выяснилось, такое происходит только в присутствии Умника, он думает за них, он заставляет их работать. Телепатическая связь налицо.

Я пролистнул ещё несколько страниц.

День тридцать девятый.

Эксперимент постепенно выходит из-под контроля. Пациенты превратились в кровожадных тварей. При этом, если рядом находится Умник, они становятся ещё и сообразительными тварями. Он сам теперь содержится отдельно. Мозг его вырос до объёма в 6700 кубических сантиметров, приходится держать его отдельно, в камере с экранированными стенами. Но даже это не помогает. Постепенно его телепатическое воздействие начинает распространяться на людей. Охрана отмечает странные мысли, которые приходят в голову, а также состояние отчаяния, суицидальные настроения и пр. При переводе персонала в другие помещения, симптомы исчезают. Кроме этого, мутировал сам патоген, приспособившись к человеческому геному. Новые подопытные, которых инфицировали биоматериалом прежних пациентов, прошли весь путь превращения всего за тридцать шесть часов. Антидот, который мы использовали, помогает, если ввести его перед попаданием инфекции. После приёма он действует примерно сутки, потом должна следовать новая инъекция. После попадания патогена в кровь приём антидота может замедлить и даже остановить развитие, но для этого требуются большие дозы.

Я заглянул в конец.

Всё кончено, Умник преодолел некий барьер, не позволявший ему брать под контроль людей. Нужно было пристрелить его ещё неделю назад. Все предосторожности оказались бессильны. Дежуривший в ночную смену капрал Луго, попав под контроль Умника, попытался его освободить. Рядовой Абрамс попытался его остановить. Справиться не смог, получил удар по голове. На такой случай были приняты меры предосторожности, ключи от камер хранились не на посту охраны, а в кабинете директора лаборатории. Тогда Луго вскрыл систему открывания дверей, перерезал шланги гидравлики и открыл Умника вручную.

Теперь произошло страшное. Все двери открыты, твари на свободе, а управляет ими Умник. Лугомёртв, ему перегрызли горло. Абрамс пришёл в себя, но он укушен, я дал ему антидот и рассказал о последствиях заражения. Он сказал, что лучше погибнет в бою. Где командование, мне неизвестно, я поднял тревогу и доложил коменданту, потом телефонная связь прервалась. Сейчас на территории гремят выстрелы. Может быть, солдаты справятся, но надежды на это мало. Я отправлюсь к себе в кабинет и буду ждать развязки. Это наказание божье, мы играли с силами, которые не способны себе подчинить. Пришельцы, давшие нам патоген, не предупредили о его опасности. Что будет дальше, мне неведомо. Надеюсь, запросят помощь извне, но она придёт нескоро.

Доктор Эрнст Риттер.

Что было дальше, я понял сам, потому, что на этой странице было пятно крови. Кто-то напал на учёного, вряд ли убил, иначе журнал не лежал бы на столе так аккуратно. Но даже простой укус переводил человека в разряд тварей, доктор этот сейчас мёртв или ходит по коридорам с кровоточащими глазами. Закрыв журнал, я положил его на стол и отправился на верхний уровень, где мои коллеги уже вовсю грабили лабораторию. По пути распределил очки. Два в ловкость, три в огнестрел.

Загрузка...