В снежных горах Непала

Глава 6

Внезапно низкий гул прокатился в воздухе. Маша почувствовала, как содрогнулась скала под её ногами, а близкие заснеженные пики на мгновение размылись в прозрачной синеве. В следующую секунду они скрылись под белой искристой завесой, поднявшейся в воздух. Недоумевая, она перевела взгляд на проводника и ужаснулась: его лицо утратило краски. Смуглая кожа посерела, даже губы стали бледными. Затем громкие вопли отвлекли её. Шерпы с бешеной скоростью расстёгивали ремни и сбрасывали груз со спины. То же самое лихорадочно проделывал Ашвин. Маша посмотрела на спутников: нахмурившись, профессор смотрел на проводника и носильщиков, а Вольдемар напряжённо озирался.

Ашвин глянул на них и крикнул: — землетрясение! Надо бежать! Быстро бежать!

Вольдемар неуверенно опустил на землю рюкзак, Маша и профессор медлили. Перепрыгнув через тюки, шерпы стремительно помчались по тропе. Проводник, рванув с Маши рюкзак, отбросил его в сторону и с силой толкнул её в спину: — беги! Быстрее! — Затем сам устремился за носильщиками. Но было поздно. Расширившимися от страха глазами Маша наблюдала, как с окружающих их вершин сорвались вековые пласты снега и, с каждой секундой убыстряясь, понеслись вниз, вздымаясь над острыми скалами. Лавина! Она растерялась, понимая, что убежать не удастся.

— Мария! — Она увидела, что профессор и Вольдемар прижимаются спинами к недалёкой скале и машут ей руками. Небольшой выступ крышей нависал над ними. Но нет, не успеть. Маша сделала пару шагов назад по тропе и, скрючившись, вжалась в небольшое углубление у подножия громадного скального обломка. В следующее мгновение с воем и грохотом скорого поезда их накрыла лавина.

Со страшной силой её рвануло и выкинуло из-под обломка. Дышать было нечем, рот, нос и глаза забило снегом. Маша чувствовала, как бешеная сила швыряет и крутит её. Неимоверный грохот и гул оглушал. Она продолжала сжиматься, крепко обхватив себя под колени и прижимая подбородок к груди. В голове мелькали обрывки мыслей: лишь бы погибнуть сразу, а не задыхаться под многометровым слоем снега; не дай бог, если будут сломаны руки или ноги. Мелькнула горькая мысль, что Анютка будет расти без мамы, а бедные родители не смогут даже прийти на её могилу. Сильный удар по голове — и её сознание померкло.

Пальцы на руке свело судорогой. Маша дёрнулась и поняла, что под ногами нет опоры, а тело висит в воздухе. С трудом разлепила смёрзшиеся веки: перед лицом маячила серая скала с торчащим из неё небольшим кустарником. Её левая рука судорожно цеплялась за его голую тонкую ветку. Маша пошевелилась, и куст угрожающе качнулся. Она замерла, потом попыталась осторожно осмотреться. Прямо над головой отвесная скала заканчивалась, но на краю её не было ничего, за что можно бы было ухватиться рукой. Да Маша даже и не думала, что смогла бы подтянуться наверх. Направо и налево, насколько хватало обзора, тянулась шершавая, с грубыми сколами, вертикальная стена. Из трещин кое-где торчали сухие травинки и кустики, а сверху невесомо сыпалась лёгкая снежная пыль. Снизу, издалека, слышался однообразный гул, и Маша догадалась, что горный поток мчится, зажатый в тесные берега.

Какая-то жидкость залила глаза, она медленно вытерла её рукой. Оказалось — кровь. Только сейчас она почувствовала, что на лбу пощипывает кожу.

Опустив голову увидела, что куртка зацепилась карманом за ветку. Она-то её и задержала. Маша опять осторожно провела носком ботинка по скале и, о, счастье! — нащупала крошечную выемку. Упершись в неё, немного ослабила судорожно сведённые пальцы.

А теперь накатила паника. Она попробовала закричать, но куст закачался, треснула ветка, и Маша опять замерла. Лихорадочно перебирая в голове всё, что когда-либо читала о спасении в горах, она с ужасом поняла, что самой ей ни за что не выбраться. Рано или поздно пальцы разожмутся, а куст не выдержит тяжести её тела и она рухнет со страшной высоты в горный поток, на острые камни. Кровь и слёзы заливали глаза, но ей было всё равно. Профессор и Вольдемар, скорее всего, погибли, носильщики и проводник убежали. Спасения ждать неоткуда.

Сантош лежал на высоком уступе, и сладко жмурясь, озирал свои владения. Недавно он плотно перекусил и теперь, тщательно вылизав передние лапы задумался о том, стоит ли ему вернуться в свою уютную пещеру и подремать до вечера, или же пробежаться до реки и посмотреть, как изменилось её русло после недавно прошедшей лавины. Нынешнее землетрясение было довольно крупным. Сантош заметил, как несколько вершин потеряли свои снежные шапки, а кое-где его немалые владения пересекли новые пропасти. Правда, его это совсем не беспокоило. Он был здоров и молод, а, значит, ему ничего не стоит перепрыгнуть какие-то пять — шесть метров над бездной.

Он лениво встал и потянулся, фыркнул, вспомнив, как прокатился на лавине, упав на спину и задрав кверху передние лапы.

Спрыгнул с выступа и мягко ступая потрусил вдоль края пропасти. Через несколько километров будет хороший спуск к реке. Если только землетрясение не внесло в рельеф своих изменений.

С удовольствием вдыхая морозный воздух и чувствуя, как лёгкая, невесомая снежная пыль, оставшаяся в воздухе после схода лавины, оседает на жёсткой густой шерсти приятно освежая тело, он пробежал около пяти километров и вдруг остановился. Чуткий нос хищника почувствовал запах свежей крови. Сантош фыркнул, дёрнул усами: лавина убила какое-то животное. Конечно, это свежее мясо, можно бы его и съесть, но ему было лень идти и искать. Сегодня и завтра он будет сыт, а потом поймает себе улара.

Всё же любопытство перевесило, и снежный барс стал осторожно подкрадываться к краю пропасти, вытянувшись во всю свою, более чем двухметровую, длину. Рыхлый снег пополз из-под его лап, и он остановился, пережидая. Наконец всё успокоилось, и Сантош свесил голову над краем: прямо перед его мордой на него смотрели расширившиеся от ужаса глаза женщины.

Отчаяние уступило место апатии. Пальцы на руке онемели. Нога, которой Маша упиралась в выемку в скале, тоже затекла. Она понимала, что осталось совсем недолго, а потом… Мыслей не было. Она потеряла шапку, и голове стало холодно. Но всё это было уже неважно.

Внезапно наверху раздался какой-то шорох, посыпалась снежная пыль. Не веря, не смея надеяться, Маша подняла голову и… встретилась взглядом с любопытными бледно-голубыми глазами хищника! Прямо над нею, буквально в нескольких сантиметрах от её волос, нависала громадная круглая голова снежного барса! Он дышал ей в лицо и горячее дыхание пахло сырым мясом. Она замерла, с ужасом глядя на него, а зверь попятился, опять осыпая её снежной пылью и скрылся из глаз. Маша опустила голову. Ну вот, напоследок увидела красавца — зверя, владыку гор.

Но барс не ушёл. Она слышала его дыхание где-то неподалёку, мягкие шаги, а затем какое-то царапанье и шуршание прямо над головой. В ней проснулось любопытство и забрезжила надежда, хотя она никогда не слышала о том, чтобы кто-то дрессировал снежных барсов для спасения погибающих в горах людей. Она почти поверила, что вот-вот услышит голоса. Но нет, опять показалась голова зверя и медленно потянулась к ней. Маша в отчаянии закрыла глаза.

Сантош отступил на несколько шагов и присел, аккуратно обернув лапы хвостом. — Ну, и что теперь делать? — Он ругал себя последними словами. — Любопытно ему, видите ли, стало! Вот и спасай теперь эту… с глазами размером с рупию! А как спасать? Она скоро упадёт — это факт. Так что надо что-то срочно придумать. А, может, ну её ко всем богам? Не хватает ещё самому сверзиться, снег-то вон какой сыпучий! — Сантош хватанул разгорячённой пастью снег, с удовольствием похрустел. Затем обречённо встал и, прикинув на глаз расстояние до пропасти, принялся энергично разгребать снег, пока не добрался до голой скалы. Ну вот, теперь есть надежда, что задние лапы не соскользнут.

Он осторожно подошёл к краю, опять посмотрел на женщину: — висишь? Ну-ну, виси. Авось, тебе надоест раньше, чем я рискну своей шкурой. Тогда ты отправишься в реку, а я в свою уютную пещеру. У меня там половина козла ещё не доедена. — дёрнув усами, Санош принялся отбрасывать передними лапами снег с краю пропасти. — Так, хорошо, теперь и здесь голый шершавый камень. Ну, помоги Ганеша![3] — Уперевшись передними лапами в выемку на краю, а задними — в ранее расчищенную скалу, барс вытянулся, осторожно перевесился за кромку скалы и вцепился зубами в капюшон куртки. Женщина, как будто ждала этого, обвисла в его зубах — потеряла сознание. Сантош был к этому готов. Медленно пятясь, он вытягивал её на поверхность. Хвала Ганеше, весила она совсем немного. Оттащив от пропасти, снежный барс бросил спасённую на снег и сел рядом, с интересом разглядывая женщину.

— М-да, и куда её теперь? Лицо в запёкшейся крови и волосы тоже. Шапки нет, хорошо хоть ботинки не потеряла. Ну что же, теперь его совесть чиста. Он не дал ей упасть в пропасть, рискуя своей шкурой вытащил наверх. Теперь-то он может уйти? Замёрзнуть она не замёрзнет, не так уж и холодно. Ему так даже жарко, — он опять похватал раскрытой пастью снег, — нет, надо привести её в сознание, чтобы ему уж совсем не в чем было себя винить. — Сантош подошёл к лежащей женщине, склонив голову, обнюхал лицо. Пахло хорошо, приятно. Только вот запах свежей крови будоражил звериные инстинкты. — Можно, конечно, облизать, но жёсткие пупырышки по краям языка, которые так хорошо сдирают мясо с костей добычи едва ли ей понравятся. Ну-с, попробуем. — Он аккуратно, кончиком языка, лизнул щёку, избегая подсохшей дорожки крови: — не людоед же он, в конце концов. Даже как бы наоборот — спаситель. — Женщина не подавала признаков жизни. Тогда зверь лизнул кончик холодного носа, и она дёрнулась, открыла глаза.

Последнее, что помнила Маша, — оскаленная пасть снежного барса и блестящие белые клыки в ней. Она очнулась оттого, что её потрогали за нос чем-то тёплым, влажным и шершавым. Открыла глаза — и сдавленный сиплый крик вырвался из глотки. Зверь склонился над ней, нависая над лицом. Увидев, что она очнулась, снежный барс отступил и сел, вытянув длинный толстый хвост. Она была уверена, что он смеялся. По крайней мере, ей казалось, что в его глазах нет ярости дикого зверя. И он до сих пор не напал на неё. Всё же Маша, стараясь не делать резких движений, осторожно села и стала потихоньку отодвигаться. Барс встал и, обойдя её со спины, остановился сзади. Она замерла, чувствуя его близость и исходящее от него тепло. Внезапно она свалилась вперёд от сильного толчка и от неожиданности зарылась лицом в снег. Возмущённо вскрикнув, Маша вскочила на ноги и… у неё перехватило дыхание: отползая от зверя на попе назад, она не обратила внимания, что двигалась в сторону пропасти! Снежный барс снова спас её!

Куда-то пропал страх, благодарность к умному зверю переполняла её сердце. Присев на корточки перед его мордой, она сказала: — спасибо тебе, красавец! Ты спас мне жизнь, но я не знаю, чем смогу тебя отблагодарить. — Маша, слегка побаиваясь, протянула к нему ладонь, но барс, фыркнув тёплым воздухом, отвернулся и длинным прыжком вспрыгнул на ближайшую скалу. Он уже собрался перепрыгнуть выше, но остановился и оглянулся: Маша вскочила на ноги и растерянно смотрела на него. Она вдруг поняла, что сейчас останется одна-одинёшенька высоко в горах, среди снегов, без палатки, продуктов и малейшего представления, куда ей идти. Этот странный дикий зверь был единственным живым существом на всём обозримом заснеженном пространстве. — Пожалуйста, не уходи, не бросай меня! — Она знала, что странно это — обращаться к хищнику с просьбой, но он как будто понял, вернулся, спрыгнул со скалы и встал, опустив хвост и внимательно глядя ей в глаза.

— Э-э-э… твой хозяин где-то близко? Может быть, ты отведёшь меня к нему? — Зверь внимательно слушал, смотрел, не отрываясь, ей в глаза. Затем, повернувшись, направился вдоль скалы. Пройдя несколько шагов, оглянулся, приглашая идти за собой. Маша шагнула следом и тут же глубоко провалилась: снег, принесённый лавиной, ещё не успел спрессоваться, был рыхлым и подвижным. Барс смотрел на неё, в нетерпении постукивая себя хвостом по бокам. Она заторопилась: — сейчас, сейчас… — но, как только шагнула — снова провалилась до бёдер, упала на четвереньки, крикнула: — помогите! — подумав, что если хозяин зверя недалеко, то он услышит. Хищник сморщил нос, громко фыркнул. Маша была уверена, что ему опять стало смешно. Кое-как она встала на ноги, сказала укоризненно: — и что тут смешного? Тебе хорошо, у тебя лапы не проваливаются, а мне по глубокому снегу не пройти. — барс мягко скользнул к ней и лёг рядом на снег. Маша протянула дрожащую руку и прикоснулась к его боку. Белая с серыми пятнами шерсть оказалась грубой, с густым мягким подшёрстком. Она погладила его, не представляя что делать дальше. Только сейчас заметила что ветер усиливается. Пришлось натянуть на голову капюшон потому что шерстяная шапка потерялась. Капюшон сверху был мокрым и чуть липким. Она поняла что её вытаскивали, ухватив за него зубами. Барсу надоело лежать неподвижно. Он привалился к её ногам и Маша, страшась до дрожи в коленках, неуверенно перекинула через него ногу. Зверюга тут же встал на лапы, как будто только этого и ждал. Её ноги повисли над землёй, а барс уверенно потрусил вперёд. Женщина изо всех сил вцепилась в шерсть, но тут же ослабила хватку: вдруг ему больно, тогда он сбросит её и загрызёт! Тело животного было горячим, и Маша стала согреваться. Она никак не могла поверить, что чуть не разбилась в пропасти, и её спас снежный барс, а теперь она едет на нём верхом неизвестно куда.

Полюбовавшись на испуг спасённой им женщины, Сантош решил, что с него довольно. В конце концов, деревня недалеко, и ей, наверняка, это известно. Вполне возможно, что туристка, а Сантош был уверен, что это туристка, потому что только это нахальное и вездесущее племя способно добраться до такого труднодоступного места, так вот она скорее всего из деревни и явилась. — Э! Э! Куда тебя несёт! Больше я тебя, идиотку, вытаскивать не буду! — В испуге, спасённая им женщина поползла, сидя на заднице, прямиком к краю пропасти. Пришлось толкнуть её в спину. Она упала, но хвала Ганеше, увидела, что пыталась спрятаться от него в пропасти. Сантош ужасно удивился, когда она, присев близко перед его мордой, сказала: — спасибо тебе, красавец! — Сказала по-русски! Ничего себе, теперь сюда и русские туристы добрались! Скоро стемнеет, пожалуй, пора и домой. — Сантошу нравилось считать пещеру своим домом. Да и женщине не мешало бы поторопиться. Он отвернулся и длинным прыжком взлетел на ближайшую скалу. Неугомонная совесть заставила его оглянуться: женщина в растерянности смотрела ему в след и выглядела такой отчаянно беззащитной, что Сантош в раздражении хлестнул себя по бокам хвостом и спрыгнул со скалы. А потом она сказала: — пожалуйста, не уходи, не бросай меня! — и его сердце дрогнуло, — эх, пропал отдых, придётся вести её в деревню.

Женщина попыталась позвать на помощь, чем невероятно его насмешила. Кое-как ему удалось намекнуть ей, что она должна сесть ему на спину, потому что ему было ясно, что ногами она далеко не уйдёт. Сантош почти не замечал её веса, женщина была худенькой и невысокой.

Смеркалось, а скоро вообще станет темно. Сантош досадливо дёрнул усом. — Ведь как бы было замечательно погулять по ночным горам, любуясь на звёзды. В Гималаях они так близко, так ярко сияют и зовут. Но нет, он вынужден, как осёл, тащить на спине глупую девчонку, неизвестно как оказавшуюся в горах. Хотя, — он задумался, — проводник, возможно, и был, но его смело лавиной. Вот ещё забота-то, — Сантош сморщил нос, — ещё и проводника искать. Можно бы не заморачиваться, но ведь летом, когда стает принесенный лавиной снег, труп будет вонять на много километров в округе. Всё равно в деревню тащить девчонку уже поздно, придётся к себе. — Снежный барс ускорил бег.

Изо всех сил Маша цеплялась за грубую шерсть, уже не думая о том, что может причинить своему спасителю боль. А он, не беспокоясь об её удобствах, легко перепрыгивал неширокие расщелины, шустро карабкался на почти вертикальные скалы и бежал, бежал, мягко стелясь по узкой, заваленной снегом тропе.

Она уже давно лежала на его спине, прижимаясь всем телом и обхватив зверя за шею. Где-то под ухом она слышала его сердце, бьющееся мерно и ровно. Жёсткая шерсть была довольно длинной, густой, не чисто белой, а с грязноватым оттенком, с серыми пятнами. Она поняла, что такая шкура помогает хищнику слиться с окружающими скалами, делает его незаметным. А вот подшёрсток, наоборот, мягкий, шелковистый и очень плотный. Маша совершенно согрелась, тело зверя было горячим, она чувствовала это даже через куртку и брюки. В какой-то момент она даже задремала, но тут же очнулась от глухого рычания и поняла, что ослабила свои объятия на его шее, а он это заметил и велел держаться крепче. Маша потянулась к его небольшому, почти круглому, уху и шепнула: — спасибо! — от чего ухо дёрнулось, а зверь фыркнул.

Она уже не удивлялась его понятливости и какой-то разумности. За этот день случилось столько ужасных событий, что она лишь устало констатировала факты. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что её спутники, видимо, погибли. Но едва ли она могла им чем-то помочь.