В тени зелёной беседки

Глава X ПЕРВЫЙ ВЫСТРЕЛ

«При назначении наказания обстоятельствами, смягчающими ответственность, признаются:

1) предотвращение виновным вредных последствий совершенного преступления, или добровольное возмещение нанесенного ущерба, или устранение причиненного вреда;

4) совершение преступления впервые, вследствие случайного стечения обстоятельств, если это преступление не представляет большой общественной опасности;

6) совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превышением пределов необходимой обороны;

7) совершение преступления несовершеннолетним;

9) чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления.

При назначении наказания суд может признать смягчающими ответственность и другие обстоятельства».

(Статья 38 УК РСФСР)

«При назначении наказания обстоятельствами, отягчающими ответственность, признаются:

1) совершение преступления лицом, ранее совершившим какое — либо преступление…;

2) совершение преступления организованной группой;

3) совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений;

4) причинение преступлением тяжких последствий;

5) совершение преступления в отношении малолетнего, престарелого или лица, находящегося в беспомощном состоянии…;

6) подстрекательство несовершеннолетних к совершению преступления или привлечение несовершеннолетних к участию в преступлении;

7) совершение преступления с особой жестокостью или издевательством над потерпевшим;

8) совершение преступления с использованием условий общественного бедствия;

9) совершение преступления общеопасным способом;

10) совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьянения…;

11) оговор заведомо невинного лица;

12) совершение нового преступления лицом, которое было взято на поруки, в течение срока поручительства или в течение одного года после окончания этого срока».

(Статья 39 УК РСФСР)

Приятно ждать поезд, когда позади никаких забот, впереди радужные перспективы, во рту холодок мороженого в сахарных трубочках. Рассчитывался за всех Борис, ещё по дороге на вокзал избранный казначеем, — приняли во внимание его скуповатость и вручили всю наличность — тридцать четыре рубля девятнадцать копеек. Собрали эту сумму всякими правдами и неправдами. «Правдой» были три рубля, оставшиеся у Бориса из заработанных на практике денег. «Полуправдой» — восемьдесят семь копеек, сэкономленные Юрой из денег, полученных от мамы на завтраки. Дальше шли суммы, при воспоминании о которых Валерий и Юрий краснели от стыда: двадцать рублей «позаимствованы» из пенсии деда и десять рублей тридцать две копейки взяты Юрой из маминого кошелька. Ещё во время сборов Валерий наткнулся на бутылку водки, настоянной дедом на калгане в лечебных целях.

— Бери, бери, — заметив его нерешительность, подсказал Борис. — До одиннадцати никто не продаст, а отметить первый день на травке и бог велел. — И со смехом добавил: — Первая — своя, следующие — туристы дарить будут…

Как только подошел поезд, сразу заняли в вагоне места. Не сговариваясь, напряжённо вглядывались в пассажиров — в каждом мерещился посланец следователя Артемьева. Последние минуты тянулись невыносимо. Наконец двери захлопнулись и электричка мягко тронулась.

Только теперь, расслабившись, Валерий почувствовал, как по спине стекают ручейки. Покосившись на Бориса, увидел, что тот рукавом пиджака вытирает лоб. Ни на секунду не задерживаясь, высыпали на платформу выбранной ещё дома по карте станции и быстрым шагом направились из посёлка в глушь, туда, где потише, потемнее, где можно укрыться от людских глаз.

Вскоре остались позади весёлые разноцветные дачи, потянулся строевой лес. Беглецы с любопытством посматривали по сторонам. Раньше никто из них здесь не бывал, и дорогу приходилось выбирать наугад. Валерий первым свернул на узкую лесную дорожку, полагая, что она выведет к какому-нибудь озерку, которых, судя по карте, в этих местах множество. Борис и Юра последовали за ним — руководство Валерия было признано безоговорочно. Лес встретил ребят звонкоголосым щебетом птиц, им кланялись кроны высоченных сосен. Невольно сбавили шаг, шли разомлевшие, зачарованные. Заслышав частый стук дятла, остановились, задрав головы.

— Вон, — радостно закричал Юра, заметив красавца в красной шапочке, и показал на ствол засохшего дерева. Не обращая внимания на зрителей, дятел с увлечением занимался своим делом — во все стороны сыпались куски коры и целые щепки. Валерий сошел с дороги, сбросил с плеч рюкзак и уселся на удобный пенек.

Тело отдыхало, голова слегка кружилась от лесных ароматов и избытка кислорода, щедро выделяемого листвой и иглами деревьев. И никаких тебе забот, никаких тревог, одолевавших последние дни. Казалось, нет ничего лучше, чем сидеть вот так, никуда не спеша, ни о чем не думая.

Выстрел не сразу дошел до сознания. Кажется, Валерий раньше увидел, как дятел оторвался от ствола, неестественно взмахнул крыльями и стал падать, а потом уже раздался грохот выстрела, слившийся с раздирающим криком Юрия.

Борис стоял в нескольких шагах от сухого дерева, глупо ухмыляясь, явно довольный собой. Один из стволов опущенного обреза ещё дымился. У Валерия возникло острое желание двинуть по этой самодовольной роже. Остановил яростный крик Юры. Тот бежал сквозь кусты, держа в левой руке трепещущий комочек перьев, подняв правую, со старательно заточенным вчера ножом. Валерий еле успел перехватить занесенную для удара руку, крутанул её, свалил Юрия на землю и одновременно ногой оттолкнул Бориса, подходившего со вскинутым на уровень груди обрезом.

— Сволочь! — захлебываясь слезами, вопил Юрий. — Скотина!

Встретив неприязненный взгляд Валерия, Борис перезарядил обрез и спокойно, будто ничего не произошло, сказал:

— Надо было проверить бой, а потом, что с нами дальше будет, братья-разбойнички, если из-за какой-то птахи готовы вцепиться друг другу в глотки? Или перед каждым выстрелом предложите проводить классное собрание? — Стоял подбоченясь, с видом победителя.

— Пора привыкать, — уже специально для Юрия хлёстко добавил Борис. — Не на рыбалку собрались.

Валерий поднял Юру на ноги и, стараясь остудить его пыл, сказал:

— Ты прав, Юрка, он действительно животное. И сам это знает. Даже гордится, как видишь. Но…

Валерий понимал, что столкнулся не со случайным явлением, а с реальной жестокой неожиданностью. За этим уже целая философия, непривычная, страшная в своей наготе. И надо выработать к ней своё отношение, свою позицию. И не потом, когда-нибудь, а сейчас, здесь, глядя на остатки пичуги, которая только что жила, долбила дерево, прыгала по стволу, доставляла радость. Валерий поднял заплаканное, с трясущимися губами лицо Юры, вытащил из кармана носовой платок, вытер слёзы.

— Оцени, что случилось, не самостоятельно, а в прямой связи с нашим путём. Ведь мы избрали его добровольно. Не так ли? — Юрий молча кивнул. — А если так, то эта путь-дорожка не для слабонервных, — продолжал Валерий, с внутренней жалостью поглядывая на Юрку. Видно, Борька был прав, когда не хотел брать его с собой. Но отступать поздно, да и свои чувства придется ломать, прятать под замок цинизма и равнодушия.

— Если мы в самом деле готовы возненавидеть друг друга из-за убитой птицы, то как будем грабить туристов? Мне, скажем, понравится девушка, ты пожалеешь парня… А еду и деньги нам ведь никто на блюдечке не поднесет. Придется отбирать силой. Жалость при этом не помощник. Поэтому давай похороним ее вместе с дятлом.

— Но он-то при чём? Его-то за что? — В голосе Юры еще слышались слёзы.

— Для удовольствия, — покраснев от злости, сказал Борис, которому порядком надоели Валеркины размусоливания. — И чтобы тебя, щенка, к крови приучать.

Таким Валерий видел Бориса впервые. Раньше он казался просто недалеким увальнем, «без царя в голове» — незаменимый как помощник. И вдруг так раскрыться… Слушая Бориса, Валерий видел, что это не поза, а его истинное лицо.

И самое страшное, что он по существу прав. Они и должны теперь стать именно такими: жестокими, злобными, без всяких сентиментов. Но в душе Валерию было не по себе. Жутковато. Прошёл всего какой-то час, как спешили на вокзал, но они уже меньше всего напоминали собравшихся в пионерлагерь школьников. По сути это была скорее стая, в которой старшие — каждый по-своему — приучали младшего к волчьей жизни. Он срезал ножом пласт дёрна и приподнял его. Юра бережно положил дятла в ямку. Дёрн лег на прежнее место. Будто и не было ничего… Пора разряжать обстановку.

— Ты в чём-то прав, Боря, — сказал Валерий, — но стрелял зря.

— Согласен, — просто ответил Борис и протянул руку.

— Договоримся сразу, — продолжал Валерий, — никакого насилия просто так, ради удовольствия или своего «я». Только при крайности.

— Согласен, — так же простодушно повторил Борис, на глазах превращаясь в прежнего увальня. Он подошел к Юрию и дружески похлопал по плечу. Мир воцарился. Но дальше Юра шёл, прижимаясь ближе к Валерию…

Пошли быстрее, словно впереди их ждало что-то определённое. Будто не в никуда, а к тёплому гостеприимному очагу. Разговаривать не хотелось. На пригревавшее по-летнему солнце, красоты леса уже не обращали внимания. Вскоре дорожка сузилась до узкой тропинки. Пошли гуськом. Примерно через полчаса Валерий остановился, сбросил с плеч рюкзак и сел на поваленную поперёк тропы сосну, давая этим сигнал к привалу. Упрашивать Бориса и Юрия не пришлось.

— Порубаем? — Борис вопросительно посмотрел на Валерия.

— Готовьте. Я пока сориентирусь. — Валерий достал карту, разложил на коленях. Юрий вытащил из своего рюкзака банку фасоли в томате и стал заготавливать сушняк для костра. Борис двумя пальцами извлек за горлышко бутылку с настойкой деда и поставил между ног. Порылся в рюкзаке, достал буханку хлеба, рыбные консервы. Скосив глаза на приготовления к пиршеству, Валерий выругался.

— Кончай базар. Давай на скорую руку — кусок хлеба и сырок. Гулять будем, когда устроимся. Близко уже, — добавил он, аккуратно сворачивая карту.

Жадный огонёк в глазах Бориса погас. Куда менее торжественно, чем извлекал, засунул бутылку обратно в рюкзак. Банка с фасолью и консервы тоже исчезли в рюкзаках, а на их место легли три одинаковых, как близнецы, плавленых сырка «Дружба». После еды Борис под одобрительным взглядом Валерия собрал серебро упаковки, смял его и засунул под кочку. Всё правильно, надо приучаться не «следить». Не туристами приехали.

Ещё полчаса пути — и меж сосен блеснула полоска воды. Усталости как не бывало. Снова превратившись в обычных озорных мальчишек, с радостными криками, визгом, толкая друг друга, бросились вперёд. И застыли на месте. У ног лежала большая глубокая тарелка, наполненная прозрачной водой. Казалось, вот-вот расплещется через край.

— Здорово, — восхищённо сказал Юрий. — Молодец! — Он похлопал Валерия по плечу. Тот стоял, скромно, как отличница, опустив глаза, радуясь в душе, что не зря притащил ребят в такую даль. Спустились к воде и пошли вдоль берега подыскивать место для базы. На барометре их настроения снова стояло «ясно», слышались шутки, веселая подначка, от которой больше всего доставалось Юрке.

— Смотрите! — Юра метнулся вперед и присел на корточки. Ребята склонились над ним и залюбовались крупными фиолетовыми фиалками.

— Устроимся, обязательно соберу букет, — пообещал Юра и скис — мама любила фиалки. На пригорке увидели какие-то развалины. Как раз то, что надо. К сохранившейся стене бывшего дома можно приставить внаклон молоденькие деревца, забросать их сверху лапником — и получится отличный шалаш. А главное, жильё может быть готово уже сегодня.

— Конец пути, — скомандовал Валерий. Сбросили рюкзаки и принялись за работу.

— Бери нож и вырубай здесь кустарник, — указал Валерий Юрию место будущего шалаша. — Только пониже, вровень с землёй, чтоб без пеньков, самим спать.

— Я возьму твой топорик, — сказал Юра. Валерий отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда хоть пилку? — удивленно спросил Юрий.

— Тю-тю и топорик, и пилка. Весь инструмент в спешке дома забыл, — виновато ответил Валерий.

Юра только присвистнул. Потом, тряхнув головой, бодро сказал:

— Ладно, обойдемся подручными средствами.

Возвращаясь с первым стволом молоденькой березы, Валерий застал Бориса и Юрия за работой — подкапывая ножом корни, они вытаскивали из земли кустарник и аккуратно притаптывали образовавшиеся неровности почвы. «Ишь, как для себя стараются», — с удовлетворением отметил Валерий. Борис всадил нож в землю и взял принесённый Валерием хлыст.

— Местечко выбрано на славу, — отдуваясь, заговорил он. — Далеко от жилья, здесь нас ни один чёрт не сыщет. Попрыгает теперь гражданин Артемьев, — засмеялся он. — И поделом — не будь дураком. Недооценил пацанов.

Валерий думал иначе. Родные, возможно, ещё не хватились, учителя могут тоже предполагать что угодно: заболели, прогуляли, да мало ли что. А вот следователь, надо полагать, уже забил тревогу. Прыгает он или нет, а по его команде, если не сегодня, то во всяком случае не позже, чем завтра, их квартиры навестит милиция. Но Борька в одном прав: здесь их трудно разыскать. Лишь бы самим не наделать глупостей. Тогда до заморозков можно прокантоваться в этой глухомани, а потом податься на юг.

Сколько у них времени до встречи с Артемьевым, неизвестно. Но что новой жизни, о которой мечталось, не будет, ясно и так. Не маленькие. Просто украли у неё отсрочку. Тюрьмы, колонии все равно не миновать. Даже не считая предстоящих дел, с лихвой хватит сделанного. Поэтому гуляй, пока гуляется, веселись, пока веселится…

За другим найденным Валерием стволом поваленной сосны они пошли вдвоем с Борисом.

— Кончишь с кустарником, займись обедом, — уходя, сказал Валерий Юрию. Тому, конечно, вскоре надоело рубить кусты. Да и перспектива обеда больше устраивала. Вернувшись, Валерий сразу заметил, что Юра, оставшись один, схалтурил. Там, где он «закруглялся», виднелись бугорки, прикрытые листьями. Сбросив ногой маскировку, Валерий увидел торчащие из земли пеньки и представил, как «уютно» будет ворочаться на них с боку на бок.

— Вот ты и ляжешь с этой стороны, — указал он на пеньки.

— Ладно, после обеда выкорчую, — отмахнулся Юра, — зато обедом вас накормлю…

На углях подогревались две банки с фасолью, на газете лежала горка нарезанного хлеба и банка скумбрии, чуть в стороне дипломатично торчала из травы бутылка настойки. Если надо, — рукой подать, если заругаются, — можно объяснить, что вытащил, доставая продукты.

— Убери, — указал на неё Валерий, к явному неудовольствию Бориса.

— Ну, понемногу, за новоселье можно бы, — заскулил тот. Юрий, уже взявшийся за бутылку, чтобы сунуть обратно в рюкзак, не спешил, ожидая, чья возьмёт.

— Какое же новоселье, когда нет жилья?

— Но все-таки полдела сделано, — не сдавался Борис. — Половину и пропустим. Ты, Валера, не дрейфь — к вечеру хата будет.

— Сомневаюсь, — покачал головой Валерий. — Ну да чёрт с вами. Давай.

Обед прошел шумно и весело. С тостами за новую жизнь, успех предприятия, создание акционерного общества «Валера и К°». Начали понемногу, а потом допили и остатки. Подчистив почти всю захваченную из дома провизию, охмелевшие, осоловевшие, с туго набитыми животами, они тут же, пригретые солнышком, улеглись спать. Проснулись закоченевшие от холода, с головной болью.

— Костер хоть разожгите, идолы, — поднялся Валерий.

— Хворост весь спалил, готовя обед, — жалобно сказал Юрий.

— Спалил, так марш в лес за дровами. Где твой фонарь?

— Забыл.

— Что забыл?

— Фонарь. — И, предотвращая заслуженную кару, поспешил добавить: — Как и ты — инструмент.

Валерий всё же ругнулся. Но не на Юрку, а так, вообще. Он ругал себя, ребят, водку, украденную у деда, потемневший скелет шалаша. Но ничего не попишешь: сам разрешил, сдался, уступил. Вот теперь и трясись от холода, как осиновый лист на ветру.

Кое-как развели костёр. Сырые ветки, которые удалось раздобыть поблизости, чуть тлели, но идти за сушняком в чащу никто не хотел. Так и скоротали первую ночь.

Рассвело рано. Валерий и Борис, вооружившись ножами, отправились на заготовку еловых веток для шалаша. Решили пойти подальше, чтобы не было заметно. А когда вернулись, сгибаясь под тяжестью ароматного груза, Юра предложил чай, вскипячённый над костром в банках из-под вчерашней фасоли. Ребята не очень поверили ему, что вода по-настоящему кипела, но какое это имело значение. Тем более при отсутствии чашек, ложек, заварки и сахара. Однако оказалось, что чуть тёплая вода с куском чёрствого хлеба может быть удивительно вкусной.

Валерий понимал, что это только на первых порах. Но на одном хлебе не проживёшь. Да и того, кстати, всего кусочек остался. Крупы — это хорошо. Каши, они сытные. Но в чем варить? О кастрюле-то, собираясь, не подумали. Одно оружие в голове было. А вот настойку небось захватили. И снова, как в тот раз на полянке, вспомнился дед, с его хозяйской обстоятельностью. Но тогда выехали из города на денек, могли в любой момент вернуться, не то что сейчас. Да, дед на их месте собирался бы иначе: подготовил список, отложил все по нему, а затем уже стал бы упаковывать рюкзак.

«Только дед никогда не был бы на нашем месте», — допивая «чай», оборвал себя Валерий.

— Ты оставайся, надо закончить шалаш, а то и вторую ночь будем дрогнуть от холода, — поднимаясь на ноги, распорядился он.

— А мы с Борисом отправимся на разведку.

— И я с вами, — заныл было Юра, но Валерий продолжал, словно не слышал нытья:

— Мелкие ветки положишь на землю, чтобы было мягко и тепло, а большие пойдут на крышу. И не скули. Разведка нужна для дела. Ведь поехали, как пижоны, в одних костюмчиках. Привыкли, что всегда за нас другие думают. Ни ведра нет, ни чайника, ни кастрюли, не говоря уж об одеялах, теплых фуфайках. Вот это нам и предстоит разведать и раздобыть. Большие ветки ломай руками, ножи мы захватим с собой. Мало ли что может случиться.

Перспектива остаться одному, да ещё заниматься работой, когда другим предстоит интересный поход, совсем не улыбалась. Нанялся он к ним, что ли? Только и знают: Юрка то, Юрка это. В его планы входили нападения, стрельба, развлечения, — как в кино о разбойниках. Житейским будням в них не отводилось места. Если и дальше так пойдёт, то лучше было сидеть дома. Это Борька с Валеркой опасались ареста, а ему, спрашивается, чего бояться? Подписка о невыезде теперь казалась надежной страховкой. Да и суд может дать, говорил следователь, условно или отсрочить исполнение приговора, если…

Вот этих «если» он перечислил, к сожалению, много. Юрий стал вспоминать, искоса наблюдая, как Борис проверяет обрез и набивает карманы патронами. «Если не будет пропусков занятий в школе», — Артемьев загнул на левой руке мизинец. «Если нажмёшь на учебу, успешно сдашь экзамены», — последовал за ним безымянный. «Если в корне изменишь своё поведение, заслужишь хорошие характеристики, — прижался к ладони средний палец. — Я уж не говорю, что никаких правонарушений и преступлений — само собой разумеется». Это шло без «если».

Когда пальцы левой руки сжались в кулак, следователь переключился на правую. К концу разговора на ней остались несогнутыми только два пальца. Но и их смело можно было загнуть, так как требований и предупреждений, «само собой разумеющихся», тоже было достаточно… Юра отбросил бесполезный разбор «если» — побегом он их сразу все нарушил, и теперь следователю всё равно ничего не остается, как заменить подписку санкцией на арест. А значит, его положение ничем не лучше, чем у Бориса и Валерки. Видя, что ребята собрались, он сделал последнюю попытку:

— Может, всё-таки возьмете? А шалаш потом вместе закончим. Что тут осталось?

— А вещи что, так бросим, без присмотра? Да и здесь нужен свой глаз. Место-то незнакомое. Это тоже разведка, понимать надо.

Считая разговор законченным, Борис крикнул Валерию, возившемуся у шалаша со своим рюкзаком:

— Скоро ты там? Чего копаешься?

— Сейчас, — отозвался тот. Перед уходом Валерий кинул Юрию коробочку. Тот поймал на лету и вопросительно уставился на него.

— Будет время — порыбачишь.

Открыв коробочку, Юра запрыгал от радости: в ней лежали рыболовные крючки, грузила, поплавки и леска.

— Ура! — закричал он.

— После работы, когда закончишь шалаш, — строго предупредил Валерий.

— А где черви? — вдруг озабоченно спросил Юра.

— Рыболовы-рыбаки, экономьте червяки, — пропел в ответ Борис. — Поищи — может, лежат на дне коробки. — Он засмеялся и заторопился вслед за Валерием, засунув, к зависти Юрки, под пояс брюк обрез, который был совсем незаметен под пиджаком.

Дело не только в том, что Архипов, Марков и Иванников, совершив побег из дома, усугубили своё и без того нелёгкое положение. Приди они вместо этого в милицию и дай правдивые показания, они значительно облегчили бы свою участь, так как закон рассматривает чистосердечное раскаяние, явку с повинной, активное способствование раскрытию преступления как смягчающие вину обстоятельства.

Опасность не только такого побега, а вообще любого побега из дома состоит в том, что он, как правило, сопровождается совершением преступлений. Убегая, подростки искусственно ставят себя в трудное положение — отсутствие еды, необходимой одежды, крыши над головой, — выход из которого чаще всего находят в кражах и иных преступлениях имущественного характера. Этому способствует и полное отсутствие контроля за их поведением, отсутствие так необходимых, хотя и не всегда желательных советов старших. Пусть строгих, но обычно доброжелательных и полезных.

Архипов, Марков и Иванников начали с оружия. Для чего? Чтобы добывать себе с его помощью средства к существованию. То есть ещё при подготовке побега они заложили основу для новых, причем куда более опасных, преступлений. Так один опрометчивый шаг ведёт к другому — уже на следующий день Архипов и Марков, направляясь на «разведку», захватили с собой оружие. Зачем? Чтобы при случае совершить преступление. За куском хлеба, кастрюлей и одеялом с обрезом и ножами!