В тени зелёной беседки

Глава XIV БОСОНОЖКА

«Открытое похищение личного имущества граждан (грабёж) — наказывается лишением свободы на срок до трёх лет или исправительными работами на срок до одного года. Грабёж, совершенный повторно, или по предварительному сговору группой лиц, или соединённый с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, либо причинивший значительный ущерб потерпевшему, — наказывается лишением свободы на срок до семи лет. Грабёж, совершенный особо опасным рецидивистом, — наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет».

(Статья 145 УК РСФСР)

Пройдя лесом несколько километров, Борис наткнулся на незнакомую дорогу. Широкая, грунтовая, вполне приличная для сельской местности. Присел передохнуть в кустах у самой обочины. Влево проехали две грузовые машины, вправо — малолитражный автобус. По всему видно, что вышел на оживленную магистраль. Оставалось дождаться какого-нибудь путника и выяснить, какие пункты А и Б она соединяет, что они собой представляют и сколько до них. Но никто не показывался.

Напряженное разглядывание муравьиной тропы нагоняло сон. Чтобы не поддаться ему, Борис поднялся и вышел на дорогу. «Слева скорее всего станция», — соображал он, выбирая путь. И пошел направо. На станцию ему не улыбалось, тем более в таком изодранном виде. Правда, у них хватило ума взять из дому иголку и нитки (если уж быть справедливым, не у них, а у Юрки, но это деталь), и он, как умел, залатал одежонку, но все-таки выглядела она далеко не блестяще. Это подтвердил настороженный взгляд встреченного вскоре парня.

— Эй, друг, куда дорога? — грубовато спросил Борис. — Курить не найдётся?

Парень достал из кармана помятую пачку «Беломорканала», вытащил за мундштук папиросу. «Деревня», — подумал Борис, с трудом преодолевая желание выхватить пачку, а заодно снять и показавшиеся из-под рукава рубашки часы. Но он еще ни разу не нападал в одиночку. Тем более что парень по виду не из слабаков.

— В Осиновку, — не торопясь, ответил парень и стал обходить незнакомца, загородившего дорогу.

— Подожди, не спеши, — остановил Борис. — Ответь заблудившемуся. Далеко до неё?

— До Осиновки, что ли?

— Ну, да.

— Нет. Вон за тем поворотом будет.

— А большая она?

— Осиновка, что ли?

— Она, она, — начиная раздражаться, поторопил Борис.

— Нет. Десять домов.

— А дачи там сдаются?

Борис пожалел, что Валерий не слышит его разговора. Лицо парня преобразилось, стало доброжелательным — что значит узнать, зачем останавливает тебя на пустынной дороге такой подозрительный с виду человек.

— Ещё есть несданные, — оживлённо заговорил он. — Спроси у тёти Марфы. Она, кажись, сдавать собралась. Её домик ближе к реке. Зелёный такой, сразу увидишь.

— А большой?

— Что? — не понял парень.

— Домина.

— На тебя хватит.

— А народу много?

— У кого? У тети Марфы?

— Ну, не у тебя же.

— Нет. Одна живёт.

— А собака есть? А то у нас дети, — тут же поспешил добавить Борис, чтобы парень не подумал чего плохого.

— Нет. Корова только. Молоко детям будет. Ну, ты иди, — посмотрев на часы, заторопился парень, — а я побегу. На электричку опоздаю.

— До станции далеко?

— Километра три, — уже на ходу прокричал парень. Борис с сожалением проводил глазами сбежавшее курево и сошел с дороги, обмозговать результаты разведки. «Молодец, — похвалил он себя. — От шалаша недалеко и в сторонке». В деревню он решил сегодня не ходить. Не к спеху. Продукты есть, а без одеял ещё одну ночь перебиться можно. Конечно, грустно с разведки вернуться ни с чем…

И тут он увидел, что по дороге со стороны станции идет молодая женщина. Она чуть кособочилась то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, в какую руку перекладывала большую хозяйственную сумку. «Наверно, продукты», — подумал Борис и осмотрелся. Кроме них, никого. Удачный случай заткнуть рот Валерке. Чтоб не очень задирал нос. А то принес мешочек жратвы и уже распоряжается. «Вот принесу своё — и ешьте до отвала. Слова не скажу». Он сдерживал себя, чтобы не побежать навстречу женщине. Только когда она поравнялась, выскочил из кустов на дорогу.

— Давай помогу, тётка!

И ухватился за сумку, сделав зверскую физиономию. В самый раз отпустить сумку и упасть в обморок. Или дуть от него без оглядки. С городскими так, наверно, и было бы. Но эту «деревенщину» на испуг взять не удалось.

— Сама донесу. Тоже мне племянничек нашёлся, — оттолкнув Бориса, ответила женщина, не сбавляя шага. Борис перехватил ручки сумки другой рукой, развернулся и, упёршись ногами, потянул сумку на себя.

— Не балуй! — Женщина рывком подтянула сумку.

— Отдай! — заорал Борис, дергая изо всех сил.

— Что?! — возмутилась женщина. — Я тебе так «отдам», что папа с мамой не узнают!

Свободной рукой она сорвала с ноги босоножку и ударила каблуком по руке, тянувшей сумку. Рука сама отпустила сумку и потянулась ко рту, чтобы на неё подули. А женщина, перехватив инициативу, перешла в атаку. Пришлось отходить, сдавая позицию шаг за шагом. А тётка, нет бы топать своей дорогой, всё наступала и наступала. Да ещё орала во все горло:

— Я тебе покажу, паршивец! Будешь знать, как приставать к людям на большой дороге! Видать, из тех, кого милиция на станции ищет. Вот завтра пойду на работу, скажу, где вас ловить.

Да, такого Борис не ожидал. И надо было связываться с чертовой тёткой! Понимая, что затея безнадежно сорвалась, что дальнейшая задержка может привести только к худшим последствиям, он счёл за лучшее пуститься в постыдное бегство. Бежал по лесу, не разбирая дороги, долго ещё слыша крики честившей его на чем свет стоит женщины. Сделав солидный круг, Борис вернулся. Опасливо осмотрелся — нет ли кого — и только тогда осмелился перейти дорогу. Каких-нибудь полчаса — и как всё переменилось: то он собирался нагонять страх на людей, а теперь сам боялся их. К себе вернулся уже при начавших появляться звёздах.

— Милиция ищет, — только и сказал в ответ на немой вопрос ребят, чтобы переложить на их плечи хоть часть своих страхов… Потом, значительно позже, рассказал про Осиновку и дом тети Марфы, скромно умолчав о стычке на дороге.

— Завтра с утра, — зевая, закончил он, — и нагрянем к ней «снимать дачу». Вы пойдете в дом, а я прикрою.

— Вот здорово! — воскликнул Юрий.

— Вы, я вижу, забыли, зачем приехали.

Борис и Юрий непонимающе уставились на Валерия. А тот, не торопясь, продолжал:

— Какой завтра день?

Юрий посмотрел на небо, усыпанное звездами, и, чувствуя, что невпопад, сказал:

— Хороший будет.

Не отвечая ему, Валерий перевёл взгляд на Бориса. Тот сидел с нахмуренными бровями, и Валерию показалось, что он ощущает, как в Борькином мозгу медленно вращаются тяжёлые жернова, перемалывая его вопрос. Наконец в глазах появилось осмысленное выражение и вслед за ним вырвалось:

— Неужели пятница?!

— Вот именно. Пятница, мальчики, пятница. А ты — «снимать дачу».

По расчётам Валерия, в этот день на многих заводах получка, а в институтах стипендия. Молодые рабочие и студенты — основная категория любителей выездов в лес под выходные дни «за туманом и за запахом тайги» — живут в основном в общежитиях, о сберегательных книжках понятия не имеют. Где же им оставлять деньги? Приходится таскать с собой. Остаётся нагрянуть вовремя и собрать урожай. Без всякого труда. Туристы такого рода любят ездить «за туманами» не с пустыми руками, а с бутылками, и, когда их содержимое подействует на мозги и ноги, останется только поднять, что плохо лежит. Воображение рисовало картины одну заманчивей другой. Борис прикидывал на скорую руку в уме, что если за два вечера — пятницу и субботу — они обойдут хотя бы десяток туристов и у каждого в среднем окажется по пятьдесят рублей, то, не считая всякой мелочи вроде транзисторов, магнитофонов, часов, «заработок» получится вполне приличный.

— Пару недель «поработаем», а там можно, если начнет «припекать», податься и на юга, — восторженно развил мысль Бориса Юрий.

— А что? Первое время на жизнь хватит, а там еще что-нибудь придумаем, — подхватил Борис.

— Эх, и житуха настанет. Ради этого можно ещё ночку-другую позябнуть.

На фоне грандиозных планов забылись неудача с магазином, ледяное купание, укусы собаки. Валерий принялся распределять обязанности:

— Общий тон буду задавать я. Ну, разговоры там, подходы всякие. Ты, Борь, таран. Обрез в руки, страшное лицо, «хенде хох». А твое дело, Юрка, — сбор наличности. Рука не подведёт?

— Ну, что ты, Валера. Уже почти не болит. А завтра вообще забудется.

— Ну и ладно. Выйдем после обеда. Дойдем до соседней станции и поедем в Рощино. Там недалеко корабельная роща, посаженная, говорят, ещё Петром Первым.

— Слышал, — солидно вставил Борис.

— Там сосны — на каждой номер стоит, — красивая речка, цветов полно. Я там два года назад был. Туристы под каждым деревом, — продолжал Валерий.

— Стемнеет — и начнем шуровать, — радостно подхватил Борис.

— А утром порыбачим. Ты, Борь, устал, ложись отдыхай, а мы с Юркой займемся перемётом. У нас сколько крючков, Юра?

— Не считал, но с полсотни будет, да лески метров сто.

— Вот и хорошо. Пока ты, Борис, ходил, а Юрка спал, я недалеко в камышах нашёл не то корыто, не то ящик. Но на воде держится. С рассветом накопаем червей, насадим, поставим перемёт. Авось что и попадётся.

— Неплохо бы. — Борис сладко потянулся и стал укладываться у костра, а Юрка уже тащил из шалаша рыболовные принадлежности. Рыба, надо полагать, в озере была. Перед заходом солнца Валерий наблюдал, как играли, выпрыгивая из воды, «вот такие штучки»…

Как только начало светать, отчалили. «Ящик» оказался днищем бывшей плоскодонки, почти без бортов, но довольно крепкий. Выходить на нём в озеро можно было только одному, но разве Юрке откажешь? Он устроился на корточках позади и сначала отталкивался палкой от дна, потом ею же грёб. Отойдя за мысок, опустился на дно камень, прикреплённый к леске. Как только камень лёг на дно, Валерий для ориентира привязал к концу лески сухую ветку. В воду пошли крючки с извивающимися на них червями, мухами, комочками хлеба. На одном, самом большом, был насажен даже лягушонок.

— Для щуки. Они их любят, — ещё на берегу авторитетно заявил Юрий.

Примерно через семьдесят метров и второй камень на другом конце лески сделал мягкую посадку на дно. Можно возвращаться на берег.

Когда подошло время для проверки перемёта, возник волновавший Юрия вопрос: «Кто пойдет на «лодке»? Валера — само собой разумеется. А кто второй? Троих лодка не выдержит, и думать нечего». Юра исподлобья посматривал на собиравшегося Бориса. Разве можно уступить тому самое интересное? И потом, зря, что ли, он корячился всю ночь: разматывал спутанную леску, привязывал крючки, копал червей?

Но у Бориса было другое мнение — Юрка уже поплавал, теперь его черед. Всё поровну, всё справедливо! Когда до выхода осталось пять минут. Валерий сломал две веточки и зажал их в кулаке.

— Будем придерживаться достигнутой договоренности. Кому достанется длинная, остается на берегу.

Борис сидел ближе. Он вытащил дальнюю. Юра даже не стал брать вторую, лежавшую на раскрытой Валеркиной ладони. Она была в два раза длиннее. Вздохнув, огорчённый, побрел к шалашу. Не захотел даже посмотреть, как ребята усаживались в лодку, отчаливали, скрылись за мыском. Грустные размышления были прерваны донесшимся снаружи густым басом:

— Есть тут кто живой?

Юра вздрогнул. Прежде чем ответить, слегка раздвинул ветки и выглянул. У шалаша стоял бородатый мужчина в спортивном костюме. За спиной висела двустволка. Явно не из милиции. Скорее случайный охотник. А может, егерь или лесник. Юрий вылез из шалаша, зажмурился от яркого солнца.

— Чего надо? — грубовато спросил он.

— Ты что здесь делаешь? — в свою очередь, спросил мужчина, внимательно оглядывая Юрия. Держался он независимо, по-хозяйски.

— А вам какое дело?

— Ты что дерзишь?

Юрий не удостоил его ответом.

— Я лесник, — представился мужчина. — Мне до всего в моём лесу дело.

— Так бы сразу и сказали. А то что да кто. — Юрка, почувствовав перед собой власть, сразу сменил тон. — С дедушкой мы здесь. У меня воспаление лёгких было. Врачи посоветовали на свежий воздух. Вот мы на несколько дней и приехали сюда.

— Когда?

— Сегодня.

— А где дед?

— Не знаю. Наверно, где-нибудь поблизости ходит. Я спал. Дедушка! — сложив руки рупором у рта, что было силы закричал Юра. — Иди сюда. Тебя лесник спра-ши-ва-ает!

Юрий побагровел от напряжения, а незваный гость зажал уши от пронзительного крика. Зато ребята должны услышать. Насторожатся.

— Ты чего добиваешься? — заподозрив неладное, спросил лесник.

— Дедушку зову, — скорчив невинную рожицу, ответил Юра.

— И скоро он придёт?

— Если услышал, сейчас.

Юрий подошел к устроенному у входа в шалаш «холодильнику», поднял пласт дёрна, вытащил оставшийся кусок мяса, одно яйцо, последнюю картофелину и принялся за еду.

— Не хотите со мной позавтракать? — с набитым ртом спросил у лесника. Спектакль был устроен специально, чтобы показать, что у них с собой домашние продукты и в магазине они не нуждаются. С той же целью демонстративно переложил из одного кармана курточки в другой данные ему на хранение, чтоб снова не намочить, деньги.

— Нет, спасибо. — Лесник бросил в потухший костёр окурок. — Завтра снова загляну с утра. Пусть дед не уходит. Хочу познакомиться. Надо же знать, что за люди на моём участке. А то в прошлую ночь какие-то бандиты в магазин у станции пытались забраться.

— Это ж надо! — Юрка возмущённо покачал головой.

— А что с рукой? — спросил лесник, заметив неснятую перевязку.

— Да муха какая-то укусила, — отмахнулся Юра, как от мелочи, не стоившей внимания.

— Ну, отдыхай. Только с лесом не балуй. — Лесник кивнул на кострище. — И веток чтоб больше ни-ни. — Он показал рукой на покрытие шалаша. — Сухостоя ведь полно, ни к чему живые деревья калечить.

— Скажу деду. Не будем, — заверил Юрий. Он проводил лесника до тропы, распрощался с ним и, когда тот свернул за поворот, пошёл незаметно следом. Пройдя с километр и убедившись, что лесник прямым ходом идет на станцию, вернулся к шалашу. Спустился к озеру, свистнул и негромко позвал:

— Валерка! Возвращайтесь. Можно.

Послышались удары палок по воде. Но лодка ещё долго не показывалась из-за мыска. Видно, продолжали выбирать перемёт — до лесника не успели, а по сигналу притихли, притаились. Наконец «ковчег» показался и стал медленно приближаться. Гребли оба, но какая скорость может быть с палками вместо вёсел? А узнать, что поймали, просто не терпелось.

— Как с уловом? — крикнул Юрий, едва лодка приблизилась.

— Что у тебя стряслось? — не отвечая на вопрос, спросил Валерий.

— С лесником познакомился. Но у вас-то как…

— Расскажи подробно, — перебил Валерий. По резкому тону Юрий понял, что приход лесника не на шутку того встревожил. Насколько мог, точно, воспроизводя в лицах, рассказал о незваном госте.

— Как ни жаль, придётся сниматься, — принял решение Валерий. — Уходить на резервную базу и зарываться в землю.

— Да там от сырости сгниёшь, — не согласился Борис. — И нужды пока нет: лесник не милиция.

— Боюсь, что и за ней дело не станет. Долго с «дедушкой» водить его за нос не удастся. Скорее сами без носа останемся. Так что давайте переезжать.

— А я считаю, паниковать нечего. Он просто попугал для порядка, а сам больше и не явится. Была ему нужда!

— Паниковать, конечно, рано. Но ты пойми: наше место уже не тайна. А это плохо. Особенно сегодня некстати.

Юрия спор не интересовал. Ему всё равно. Скажут «пошли» — поднимется, скажут «остаёмся» — уляжется. В данный исторический момент для него важнее улов: плохо не плохо, а восемь рыбёшек есть. Он вывалил их из полиэтиленового мешочка на траву. Рассортировал. Плотвичек в одну сторону, окуньков — в другую. В центре поставил на брюхо, будто плавает, подлещика. Ничего подлещик, граммов на двести потянет.

— Эх, кастрюльку бы, — вздохнул он. — Двойная уха. Мечта поэта. Пальчики оближешь.

Но его мечта повисла в воздухе. Спор продолжался.

— А если уйдём, — выбросил главный козырь Борис, — ещё хуже будет. Сразу поймут, что «дед» — туфта. И начнут искать.

— Что ты предлагаешь?

— Оставаться на месте.

— И ждать милицию?

— Нет. Усилить охрану.

— У нас её вообще нет.

— Значит, нужно организовать.

— Как?

— Оставим Юрку.

— Чего? — вмешался тот, услышав, что спор коснулся непосредственно его. — Что значит «оставим»? И почему меня? Я уже сидел на берегу, теперь твоя очередь.

— Помолчи, — остановил его Валерий. — Ну, оставим, а что дальше?

— Он со стороны, из засады, вон хотя бы из-за того камня, — показал Борис на огромный валун, — будет наблюдать. Если лесник не придёт, хорошо. Если придёт — Юрка последит за ним. Тогда и решим, как быть. Может, и переедем, но не сразу с бухты-барахты.

— Нет, так не пойдёт. После туристов надо вернуться в надёжное место. Мы с тобой забираем барахло и оборудуемся в том погребе. Ничего не поделаешь, — одернул Валерий сморщившего нос Бориса.

— А ты, — повернулся он к Юре, — действительно садись за камень. Какая тебе разница, где коротать время до обеда? Как солнце будет над головой, снимайся и дуй к нам по берегу. Тут недалеко. Доедим продукты и двинем к станции.

Юрий неохотно поплелся к своему «посту», а Борис, подгоняемый Валерием, с таким же «большим желанием «принялся собирать пожитки, разбросанные у костра и в шалаше. Проходя мимо, они помахали руками. Проводив их взглядом, Юра поудобнее устроился за валуном, улёгся на живот и стал смотреть на сиротливо стоявший шалаш.

Выбирая место для наблюдения, Борис не ошибся — валун лежал на невысоком пригорке, сзади к нему вплотную подступал лес, а впереди была поляна, через которую хорошо просматривались и дорога, и озеро. Сколько времени он так пролежал, греясь на солнышке, Юра не знал. Такая «работа» его вполне устраивала, да и рано ещё возвращаться к ребятам. Ну, нет лесника — и не надо. Отдохнуть после возни с перемётом тоже не грех. И вдруг кто-то за валуном явственно произнес его фамилию.

Юрий Иванников чуть не вскочил на ноги. По привычке. Так не раз бывало на уроках — улетит, глядя в окно, за перистыми облаками, а учительница тут как тут: «Иванников, повтори, что я сказала». Если бы слышал, повторил, жалко, что ли… Эти воспоминания промелькнули в один миг. Сейчас произнесённое кем-то его имя заставило вжаться в землю. И как только он прозевал? А голос, буквально рядом, по ту сторону валуна, продолжал:

— Конечно, они, Басилий Петрович. Ведь по фотороботам, составленным со слов свидетелей, работники инспекции по делам несовершеннолетних опознали. Надо сказать, Таврова умница, великолепно научилась составлять рисованные портреты. Вы смотрите: Марков опознан при нападении на Фёдорову, Иванникова Гурина видела у магазина.

— Все это хорошо, — послышался второй голос чуть подальше, — но откуда вы взяли, что это их шалаш?

— А Омельченко?! Он ведь обрисовал Иванникова в деталях.

— Это ещё требует доказательств. Других-то он не видел.

— Ушли на промысел, — безапелляционно заявил первый голос.

— На какой? Это, Алексей, ваше предположение, не больше. Ведь заявок больше не поступало.

— Не беспокойтесь, будут.

«Врёшь, — подумал Юрка, боясь шелохнуться. — Окуни и плотвички не заявят». Подумал механически: мысль работала не синхронно с телом, которому было не до юмора. Его свело от напряжения, от готовности, как только раздастся: «Вот он», вскочить и мчаться что есть духу в лес, в озеро, к чёрту в зубы, лишь бы мчаться.

— Вы что, действительно верите в сказку про дедушку, Василий Петрович?

— Не люблю гадать, Лёша, надо убедиться.

— Как?

— Ну, уж этому тебя не учить.

— Засада?

— Догадливый.

— Хорошо, организуем.

Юрке слышны удаляющиеся от камня шаги. А приподнять голову, чтобы посмотреть, нет сил. Только когда голоса зазвучали дальше, рискнул выглянуть из своего укрытия. В сторону шалаша шли двое в гражданском. Один молодой, широкоплечий, второй постарше. Там их ждали ещё двое. В одном из них Юрий без труда узнал лесника. «Навёл-таки, — подумал он, ни минуты не сомневаясь, кто эти двое в штатском. — Ну, и молодец же Валера, как в воду глядел, успели перебраться».

— Боюсь только, что засада будет напрасной, — сказал тот, что постарше. Теперь, чтобы разобрать слова, приходилось напрягать слух.

— Почему? — спросил широкоплечий.

— Если это действительно Архипов со своей компанией, то они уже снялись и сюда больше не вернутся.

— Почему?

«Заладил тоже: почему да почему, — разозлился Юрий. — Да потому, что не дураки».

Как бы вторя ему, первый сказал:

— Потому, что Омельченко спугнул их. У них ведь ушки на макушке. Смотри: всё унесено. Пустой шалаш остался.

— Зачем же тогда засада?

— Для порядка. Как учили.

Решив, что пора, Юрий осторожно стал подаваться назад. Полз по-пластунски, прижимаясь к земле. Только когда шалаш совершенно скрылся из виду, чуть приподнялся. Потом стал за дерево. Ещё раз осмотрелся. Никого. Все тихо. И вдруг затряслись коленки, мелко и часто застучали зубы. От навалившейся слабости сел на землю. Сердце колотилось, на лбу выступил липкий пот. Вот когда подкрался настоящий страх, сродни животному, ничем не регулируемый, не контролируемый. Юра упал лицом в траву и беззвучно заплакал. Всё тело тряслось от сдерживаемых рыданий. Хотелось завыть во весь голос. Но даже этого им, захватившим, казалось, полную свободу, нельзя. Могут услышать. А тогда… Как близко там, за валуном, он был от этого «тогда»!

Мелькнуло на миг желание бросить всё и вернуться домой. А как Валерка с Борисом? Ведь их не уговоришь. Да и дома затаскают, а то, глядишь, и посадят. Запросто. Благо есть за что. В общем надо скорей сматываться из этих мест как можно дальше. Страх, что ребята, не дождавшись его, могут сунуться сюда, поднял с земли, придал скорости. И вовремя — по дороге встретил Бориса. Обрадовался ему, как родному.

— Пошли скорей, — хватая его за рукав, крикнул Борис. — Идея есть. Валерка ждёт.

И тут же повернул обратно.

— У меня тоже новостей полна коробочка, — начал Юрий.

— Потом, — перебил Борис. — Понимаешь, по пути на станцию решили старуху на хуторе взять в открытую. Иначе собака не даст. Поэтому твоя ангельская рожица нужна. Вы с Валеркой сунетесь к ней как школьники. Она собаку на цепь. Тогда и я подойду. Под обрезом нагребём всего, отнесём подальше, спрячем. А после туристов обратным ходом заберём — и сюда.

— Дудки, — свистнул Юрий, довольный, что может огорошить Борьку. И от души расхохотался, когда тот распахнул от удивления рот.

— Что «дудки»?

— Что сюда вернёмся.

— Это почему же?

— В шалаше милиция. Засаду устроили, нас ждут, — Юрий уже успел успокоиться и не мог отказать себе в удовольствии оглушить Борьку.

— С чего взял?

— Сам видел.

— Врёшь.

— Пойди проверь, если храбрый.

— А ну, говори толком. — Тяжёлая рука опустилась на Юркино плечо. Когда Юрий закончил красноречивый рассказ, пришла очередь протяжно свистнуть Борису.

— Дела… — протянул он и расстегнул верхние пуговицы рубашки. — Не ждал я их так скоро. Не зря, видать, зарплату получают.

— А ты думал?!

— И главное, прямиком вышли на нас. Не просто воров ищут, а именно Маркова, Архипова и Иванникова. Погано.

— Хуже некуда.

— Пожалуй, ты прав, — ероша волосы, произнес Борис. — Обворуем старуху — и надо смываться.

Здесь он явно передёрнул — Юрий предлагал уходить без всякой старухи. Последнее слово оставалось за Валерием. Узнав Юркины новости, он целиком встал на его сторону, решительно пресекая всякие споры.

— О каком хуторе теперь может быть речь?! Не хватало ещё в Рощино потащить за собой милицию. Соображаешь?! — Зло глядя на Бориса, Валерий постукал костяшками пальцев себе по лбу.

Позже, на суде по поводу попытки отнять у гражданки Фёдоровой сумку, Марков говорил: «Подумаешь, делов-то! Ей никакой убыли, — показал он на потерпевшую, — а мне по руке во как досталось её босоножкой. Так что мы квиты. А если как следует разобраться, то я даже больше потерпел».

Однако следователь милиции и суд не приняли во внимание его доводы и квалифицировали действия Маркова как покушение на грабёж, причем по признаку повторности с учётом ранее совершенных им краж государственного имущества и личного имущества граждан и покушений на них.

Закон предусматривает большее наказание за грабёж, чем за кражу, так как открытое похищение чужого имущества в отличие от тайного, что имеет место при краже, свидетельствует об особой дерзости преступника и представляет большую общественную опасность.