В тени зелёной беседки

Глава XV ЛИНТУЛОВСКАЯ РОЩА

«Нападение с целью завладения личным имуществом граждан, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия (разбой), — наказывается лишением свободы на срок от трёх до десяти лет.

Те же действия, если они совершены:

а) по предварительному сговору группой лиц;

б) с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия;

в) с причинением тяжких телесных повреждений;

г) особо опасным рецидивистом;

д) лицом, ранее совершившим разбой с целью завладения государственным или общественным имуществом или личным имуществом граждан либо бандитизм, — наказываются лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет…»

(Статья 146 УК РСФСР)

До станции добрались, когда солнце уже спускалось к горизонту. Купили билеты — зачем рисковать из-за копеек? До поезда оставалось двадцать минут, и Борис, напичканный кучей советов, направился в магазин. Памятуя о первых голодных днях, когда звеневшая в кармане монета не могла заменить еду, он без всякого сожаления оставил на прилавке почти весь капитал и с нагруженной доверху авоськой, купленной тут же, появился в вагоне за три минуты до отхода электрички. В авоське поверх пакетов лежали две бутылки «Зубровки» и шесть пачек сигарет «Аврора», как бы символизируя, что восемнадцатилетний рубеж имеет и свои преимущества.

— Держи, — протянул он Валерию пять монеток по пятнадцать копеек, специально выменянные у продавщицы по его просьбе. Зачем они ему, Валерий не объяснил, но Борису и так ясно: соскучился по своей крале.

Приятно ехать в пустом вагоне и мечтать. Вот-вот помчатся навстречу из города под завязку набитые электрички. Тёплая сухая погода многих выгонит на лоно природы. Почитай, чуть не весь город будет к вечеру на колёсах. По шоссе, что тянется параллельно железной дороге, сплошным потоком пойдут автомашины от изящных «Волг» до неказистых «Запорожцев», от тяжёлых мотоциклов с колясками до легких мопедов. Уступая дорогу автотранспорту, по самой обочине покатят велосипедисты. И все навстречу, навстречу, в одном направлении. Пусть едут. Чем больше, тем лучше. Кое-кто уже сея] дня станет их добычей. Только бы не оставляли дома получки и стипендии.

Пользуясь удобствами, с удовольствием закусили. «Зубровку» по настоянию Валерия оставили, а пока запивали куски хлеба с колбасой пивом, извлеченным Борисом из бездонных карманов пиджака. Короткое путешествие на электричке — всего несколько остановок — ассоциировалось с первым днём побега из дома. Опять начинав с «ничего», опять мечты и надежды, снова мир и согласие царили между ними, как и тогда, несколько дней назад.

— Давайте подведём итог первому этапу нашей деятельности, — предложил Валерий, укладываясь на скамью спиной и подкладывая под голову руки.

— Цель? — поинтересовался Борис, засовывая обратно в авоську пакетик с оставшейся колбасой. — Для потомства, что ли?

— Нет, зачем же. Для себя.

— Взвесить «за» и «против»? — насторожился Борис.

— Бамбук, — беззлобно, тем же спокойным тоном отпарировал Валерий. — Этот вопрос обсуждению не подлежит. Что с воза упало, то пропало. Важно разобраться в своих ошибках, чтобы не повторить в будущем и подольше не встречаться с Артемьевым.

— Это другое дело. — Борис удовлетворенно кивнул головой. — Валяй, разбирай, — благосклонно разрешил он. Юрий слушал разбор сквозь навалившуюся дрёму.

— За неделю мы потеряли: твой костюм, все деньги. У Юрки болела рука…

— У меня нога, — поспешил вставить Борис, а то ещё забудут, чего доброго.

— Голодали, мёрзли, — Валерий задумался. — Что ещё?

— Всё вроде, — наморщив лоб, неуверенно ответил Борис.

— Совесть, — тихо, не открывая глаз, подсказал Юрий.

— Да заткнись ты! — цыкнул на него Борис. — Люди делом занимаются.

— Погоди, Юрок, — попросил Валерий. — Теперь перейдем к выгоде: две бутылки водки…

— Это не в счёт, — запротестовал Юрий. — На свои кровные купили. А к потерям не мешало бы приплюсовать испорченную двустволку, пенсию твоего деда, часть зарплаты моей мамы. Да еще рюкзаки.

— Водку исключим, — согласился Валерий, оставив без внимания остальные Юркины замечания. — Дальше прибыли?

— Продукты, что ты принес от бабки, — пришел на помощь Борис, но Валерий отмахнулся:

— Ты ещё посчитай рыбу, что поймали.

— Лягушек не забудьте, — хихикнул Юра.

— Вот именно, — подхватил Валерий. — Это все текущее, а нужно весомое.

Но так как весомых выгод не находилось, Валерий прикрыл глаза, надеясь таким путем дипломатично замять зашедший в тупик им же затеянный разбор. Однако номер не прошёл — опять вылез Юрий.

— Весомое нас ждет впереди, — солидно заявил он.

— Точно. На туристов главная ставка, — оживился Борис.

— Так и планировалось, если помните.

Поезд стал тормозить, подъезжая к Рощино, и неприятный разговор сам собой прекратился.

— Я позвоню с вокзала, мне надо, — выходя на платформу, смущённо сказал Валерий, — а вы не мозольте здесь глаза. Идите вон по той дороге, — показал он вправо. — За последними домиками дождитесь меня в лесу. Я быстро.

С этими словами он направился в сторону вокзала и смешался с толпой людей, вышедших из подошедшей из Ленинграда электрички. Большинство приезжих, обгоняя друг друга, спешили к автобусной остановке. Несколько групп молодёжи, навьюченные рюкзаками, перешли железнодорожные пути и направились в ту же сторону, что и Борис с Юрой. Валерий проводил их оценивающим взглядом и скрылся в здании вокзала. Автомат с Ленинградом был свободен. Прочитав правила пользования, Валерий опустил сразу три монетки и по памяти набрал номер. После нескольких, таких невыносимо длинных гудков наконец раздалось:

— Я слушаю.

В горле пересохло. С огромным трудом выдавил из себя:

— Здравствуй. Это я.

— Кто «я»?

Не узнала. Надо отвечать, а язык не ворочается.

— Отвечайте, а то повешу трубку.

Угроза подстегнула.

— Я, Валера.

— Не шутите так. — В голосе недоверие, изумление, радость, страх, что ослышалась, — всё разом.

— Валюша, это действительно я.

Наконец-то язык заворочался, как положено ему природой.

— Валера, милый, ты где? Я одна, приходи.

— Не могу, я не в городе.

— Откуда ты звонишь?

— Неважно. Оказалась возможность — и позвонил. Ну, как ты там?

— Я ничего, а как вы?

— Тоже терпимо.

— Когда мы встретимся?

— Не знаю. Что нового? Тебя не трогали?

— Ещё как трогали. Два раза допрашивал этот Артемьев. А потом устроил очные ставки с Потаповым и Корниловым. Эти подонки, Митька с Сенькой…

На светящемся табло автомата угрожающе загорелся ноль, и Валерий подкинул в него оставшиеся монеты.

— …кажется, наперегонки взялись закладывать всех, кого могут. Вываливают на стол следователя… Ты меня слышишь?

— Да, да, — нетерпеливо подогнал он. — Давай главное, а то у меня деньги кончаются.

— Я и говорю: вываливают всё, что было и о чём только слыхали или догадывались. Всё валят на вас с Борькой. Мне из-за них уже обвинение в соучастии в краже из ларька предъявили, подписку о невыезде подписала.

— Так, — мрачно сказал Валерий.

— Я обозлилась на Митьку, дала ему пощёчину и рассказала, как он пытался меня изнасиловать. Не осуждаешь?

— Нет. А он как?

— Отрицает.

— Ничего, если поймают, я подтвержу!

Последние слова Валя уже не слышала — в трубке раздались короткие гудки. Валерий с сожалением повесил её на рычаг и вышел из телефонной будки. Столько хотелось сказать и услышать тёплых слов, но цифры на табло торопили, и разговор получился совсем не тот, о каком мечталось. Какой-то преступно-деловой, как с соучастником, а не девушкой, видевшейся во сне и наяву, стоит только закрыть глаза, отвлечься, перенестись в Удельнинский парк, в котором они часто гуляли последнее время…

Гудок электрички, доставившей очередную партию дачников и туристов, вернул к действительности. С лица исчезло мечтательное выражение, и Валерий, обгоняя нагруженных людей, поспешил к ребятам. Сразу за поворотом, скрывшим последний домик дачного поселка, Валерий услышал свист. Вслед за ним из кустов показались Борис с Юрой и направились к нему, но Валерий взмахом руки остановил их.

— Пойдём лучше лесом, — подходя к ним, сказал он. — Сзади целый табун туристов — нечего им показываться.

— Что в городе? — поинтересовался Борис.

— А… — отмахнулся Валерий и скорее для Юры, навострившего уши, сказал: — Для нас он закрыт наглухо. Митька с Сенькой заложили всех с потрохами. Валя и та под следствием.

— Этого следовало ожидать, — не очень опечаленный отозвался Борис. — Остается одно: переложить поскорее денежки из чужих карманов в свои, ноги в руки — и отчаливать.

— Куда? — спросил Юра.

— С деньгами это не проблема, — ответил Борис. — Давайте подзаправимся — и к делу.

— Можно, — согласился Валерий. — Всё равно ещё рановато.

Юра достал из-под куста авоську, стал вынимать пакеты. Приподнял за горлышко бутылку «Зубровки» и вопросительно посмотрел на Валерия.

— Давай, — опередил того Борис. — Для смелости по глотку пропустим.

— Только понемногу, — предупредил Валерий.

— Само собой, — сговорчиво согласился Борис и, приложившись к бутылке, сделал затяжной глоток.

— Ничего себе, — покачал головой Валерий, просматривая на свет переданную ему бутылку. И, не отставая от него, тоже долго не отрывал её от губ. Юра от выпивки отказался и больше нажимал на колбасу. С ужином покончили быстро и сразу поднялись. Авоську всучили, конечно, младшему.

Под бревенчатым мостом торопится в залив шумливая речушка Рощинка. Это её поэтическое имя дало название и железнодорожной станции и дачному посёлку. Правый высокий берег туристы именуют местной Швейцарией, на левом разбросала мачтовые сосны знаменитая Линтуловская роща. Даже на Карельском перешейке трудно найти другой такой чудесный уголок, где можно так отлично провести выходные дни, надышаться хвойным ароматом, пособирать весной ландыши, позабрасывать удочки в говорливые воды реки.

Вот и тянутся сюда каждую пятницу с ранней весны до поздней осени весёлые группы туристов, навьюченных рюкзаками с палатками, кастрюлями, продуктами, одеждой на все случаи жизни с учётом постоянных капризов ленинградской погоды и неизменными гитарами, магнитофонами, транзисторными приёмниками. Уже стали сгущаться прозрачные майские сумерки, потянуло горьковатым дымком от запылавших костров. Не переходя через мост, зашагали по тропинке, повторяющей все повороты реки. Все дальше углублялись в заповедную рощу. С противоположного берега весело отражалась в воде гирлянда костров, расположенных чуть не впритык друг к другу. На фоне палаток мелькали тени людей, доносилась музыка, смех. Сошли с тропки и спустились к воде. На их лицах запрыгали кроваво-красные отражения близких языков пламени.

— Здесь не выйдет, — сказал Борис, широким жестом охватывая цепочку костров. — Надо поискать парочки, что ищут уединения.

Юрка отметил, что сегодня Борька стал командовать не только им, но и Валеркой. Правда, тот и не возражал. Цепочка костров скрылась за поворотом, темнота сгущалась, с каждым шагом идти становилось все труднее. Наконец у излучины реки показался небольшой костерок. Около него ужинали трое парней. Из приёмника, повешенного на ветку, доносилась негромкая музыка. Речка в этом месте резко сужалась, парни у костра, казалось, были совсем рядом. Борис по-боевому повёл плечами. Парнишки не старше их, справиться с такими будет не трудно. Тем более на их стороне уйма преимуществ: темнота, внезапность, оружие и организованность, в конце концов.

— Скорее, — заторопил Борис, увидев, что один из парней берёт с земли бутылку и разливает по стаканам вино. В поисках перехода на противоположный берег нашли ствол дерева, перекинутый поперёк реки. Тонкий, прогибается, но аккуратно перебраться можно. Первым на скользкий стволок вступил Валерий, за ним Юра. «Мостик» так прогнулся, что на середине реки коснулся воды, но Валерий уже спрыгнул на противоположный берег, за ним Юрий. Громкий всплеск и тихая ругань Бориса яснее всяких слов свидетельствовали о постигшей того неудаче. И действительно, Борис, дойдя до середины реки, поскользнулся и зачерпнул полный ботинок воды.

— Разуйся, — посоветовал Валерий.

— Некогда, — ответил Борис. — Потом.

Он залез к Юрке в авоську, достал бутылку и допил остатки «Зубровки».

— От простуды, — оправдался он и, вытащив из-за пояса обрез, скомандовал: — Пошли.

— Зарядил? — спросил Валерий.

— Спрашиваешь, — усмехнулся Борис. Когда подошли к костру, парни продолжали ужин и представляли отличную мишень. Борис наставил на них обрез:

— Ни с места!

— А ну-ка, брось шутки, если не хочешь схлопотать по шее, — сказал высокий парень, поднимаясь с земли и щуря глаза в темноту. Выстрел в костер, над которым поднялся сноп искр, показал, что шутить никто не намерен.

— Садись, Коля, — потянул его за свитер другой парень. — Разве не видишь, что пришли вооружённые хулиганы.

— Заткнись! — Стволы обреза повернулись к говорившему.

— Давайте, — кивнул Борис своим. Юрий тут же нырнул в палатку, а Валерий, крутя в руке нож, подошёл к перепуганным парнишкам. Алкоголь успел ударить в голову, придал на время смелости, силы, потеснил совесть и уравнял по наглости с Борисом.

— Ну, субчики-голубчики, давайте сюда наши денежки.

— Какие денежки могут быть у пэтэушников? Кого грабить собрались? — попробовал возразить высокий.

— А ты, Коленька, помолчал бы, — почти ласково сказал Валерий. Подняв с земли бутылку вермута, он посмотрел сквозь нее на огонь и удовлетворенно хмыкнул: вина больше половины. Отпив несколько глотков, бросил бутылку Борису, который ловко её подхватил.

— Ну, так где деньги? — снова спросил Валерий.

Молчание.

— Встать! — крикнул Валерий и поднес нож к горлу паренька. Тот поднялся. Юрий в это время выбрался из палатки с тремя нейлоновыми куртками в руках.

— Неплохо одеваетесь для пэтэушников, — сказал он, напяливая на себя одну из них.

— Это моя, — запротестовал было младший по виду паренёк.

— Была твоя, стала моя. — Входя во вкус, Юрий изображал из себя бывалого грабителя. Он небрежно одёрнул курточку.

— Всё поровну, всё справедливо, — заплетающимся языком пошутил Валерий. — Ну!

Юрий запустил обе руки в карманы брюк высокого и неловко обшарил их. Вытащил несколько монет, простенький портсигар, нащупал на левой руке парня часы на браслете, стащил их и натянул на свою руку.

— Всё, — сказал он Валерке. Подойдя к дереву, снял с ветки приёмник «Альпинист», из которого нёсся какой-то разухабистый джазовый мотив.

— В прокате взят! В понедельник вернуть надо!

Вопль хозяина надетой на Юрку куртки остался без ответа. Видя, что «противник» окончательно деморализован, Борис передал Юрию обрез, а сам разулся и вылил из ботинка воду. Затем повесил его на колышек у костра посушить. Никто и не заметил, как ботинок свалился в костёр.

— Какой у тебя размер обуви? — спросил Борис у высокого.

— Сорок второй, — ответил тот.

— Разувайся.

Паренёк стянул с себя кеды и безропотно отдал их Борису.

— Куртку, — натянув на себя кеды, приказал Борис Юрке.

Закончив экипировку, Борис обыскал остальных подростков. Третий оказался самым богатым: из его кармана он выгреб рубль двадцать копеек. Получив за сокрытие денег удар кулаком в зубы, парнишка прикрыл руками рот и заплакал.

— Собирайся, — сказал Борис Юрию. Тот перебросил через плечо ремень приемника, подхватил чемоданчик ребят с продуктами и сунул под мышку куртку для Валеры.

— Готов, — доложил Юрий, передав авоську Валерию. Борис, раскачиваясь с пятки на носок, как делают обычно кинозлодеи, произнес краткую речь.

— Благодарите судьбу и нас, что остались живы. Сегодня разрешаю вам доотдыхать, а утречком — марш домой. Если кому пожалуетесь, пеняйте на себя. Из-под земли достану. — Для убедительности Борис потряс снова перекочевавшим в его руки обрезом. — А теперь садитесь поближе к костру, а то без курток можно простудиться, — закончил он кураж. — И не двигаться с места, пока не рассветёт.

Удача всех окрылила. Что из того, что достались жалкие копейки?! Дальше будет выручка и покрупнее. Важно, что они нагоняют такой страх, что всякое сопротивление подавляется в зародыше. Одетые в тёплые одинаковые куртки, нагруженные «трофеями», они шли на новое «дело», уже заранее уверенные в успехе.

Вышли к следующей замеченной Борисом стоянке туристов. Около костра была разбита польская палатка на четыре человека. Побольше, да и побогаче, чем у пэтэушников. У огня сидела девушка с длинными распущенными волосами. Рядом с ней — двое парней в спортивных рубашках, значительно старше их. Один играл на гитаре, другие слушали. От палатки подошла ещё одна девушка, обхватила парня за шею. Тот поднял руку и ласково потрепал ее по затылку.

— Какова? — Борис подтолкнул локтем стоящего рядом Юрия. — Пойдём, нарушим идиллию.

Юрий отстранился. Связываться с женщинами ему не хотелось. Валерий взял Бориса за руку.

— Пошли, — шёпотом сказал он. — Надо отнести и спрятать вещи, да дождаться, пока улягутся.

— Верно, — согласился Борис. — Эти от нас не уйдут.

Гитара смолкла. Видно, пьяный шёпот долетел до костра. Женщина с распущенными волосами тревожно всматривалась в темноту.

— Мне показалось… — начала она.

— Мне тоже, — перебил её гитарист. — Но мало ли кто может пройти мимо.

Он снова взял несколько аккордов. Воспользовавшись мелодией, нарушившей лесную тишь, ребята попятились в чащу. Обходя теперь уже с другой стороны ограбленную палатку, они увидели, что пэтэушники сидят на прежних местах. На плечах высокого байковое одеяло. Костёр затухал. Ни музыки, ни смеха, ни голосов. Как на пепелище.

Чем дальше развивается преступная деятельность Архипова, Маркова, Иванникова, тем больше она приближается к хорошо известной следственной и судебной практике схеме: от простого к сложному, от менее опасного к более опасному. Групповое нападение с оружием на учащихся ПТУ, завладение их вещами представляют значительно большую общественную опасность, чем, скажем, мошеннические действия Архипова или покушение на грабёж Маркова, совершенные ранее. Оружие вообще таит в себе серьёзную опасность для жизни и здоровья людей, угроза им при конкретных обстоятельствах, при наличии определённой корыстной цели, да еще лицами в нетрезвом состоянии — тем более.

Поэтому закон считает разбой одним из наиболее тяжких преступлений и предусматривает за него суровое наказание.

К сожалению, нападение на учащихся ПТУ осталось для других отдыхающих незамеченным. Некоторые из них слышали выстрел, но не придали ему значения — мало ли кто охотится или просто балует. Сами же потерпевшие были настолько напуганы и подавлены происшедшим, что сочли за лучшее через полчаса сняться с места, вернуться на станцию и первой же утренней электричкой выехать в Ленинград. Считая, что преступников всё равно не найдут, тем более что никто из них не запомнил их лица и не мог как следует описать их приметы, они не сообщили в милицию о совершенном на них нападении. Работникам уголовного розыска пришлось потом потратить много сил, привлечь газету и радио, чтобы найти их. Что поделаешь! Иной раз установить потерпевших и свидетелей бывает сложнее, чем разыскать преступников…

Будь потерпевшие в данном случае посмелее и поактивнее, подними они других туристов — скорее всего удалось бы пресечь дальнейшие преступные действия Архипова и его дружков, оградить других отдыхающих от нападений.