В вихре страсти

Глава 25

Солнце постепенно клонилось к закату. Длинные тени заполнили зловещую комнату, посреди которой вот уже три часа стояла Виктория. Ханна и Харди поняли, что она не скажет им, где письмо, и ушли. Разумеется, не навсегда. При мысли об этом она задрожала от ужаса.

Рано или поздно они вернутся со своим высоким покровителем и смогут делать с ней все, что угодно. Ее здесь никогда не найдут. Кто заподозрит герцога в причастности к заговору? Даже если Сомертон узнает о похищении, станет ли искать ее? После того как он вел себя сегодня утром, она вовсе не была уверена в этом, как и в том, нужен ли ей такой спаситель.

Его оскорбительное недоверие ранило ее больше, чем любые телесные страдания. Он никогда не изменится. Напрасно она полюбила его. И все же те несколько дней, что она провела рядом с ним, были лучшими в ее жизни. Короткой жизни, судя по всему.

Двери распахнулись. В комнате появился герцог Молдон в сопровождении Ханны и Харди. Молдон держался прямо и передвигался весьма проворно. Его возраст выдавала лишь седина, в остальном он никак не походил на немощного старика.

Он приблизился к Виктории. Она отвернулась от его смрадного дыхания, но он схватил ее за подбородок и, глядя в глаза, произнес:

— Итак, сколько боли мне потребуется причинить вам, чтобы вы назвали человека, которому передали письмо?

— Зачем мне говорить вам, на кого я работаю, если вы все равно изнасилуете меня?

Он злорадно улыбнулся:

— Опять же, все зависит от того, насколько вы любите боль, мисс Ситон.

Он протянул руку, и Ханна услужливо подала ему плетку.

Виктория вздрогнула от страха. Она слышала от проституток, что среди мужчин попадаются поклонники жестоких любовных игр. Однако здесь и сейчас будет происходить нечто иное. Вряд ли Молдон ищет удовольствий, ему нужна только боль. Ее боль.

— Ну, мисс Ситон, кто ваш напарник?

В надежде отдалить кошмарный момент она попыталась увести разговор в сторону:

— Как вы узнали мое настоящее имя? Молдон рассмеялся:

— Леди Фарли последовала за вами в Лондон. Неужели вы с Сомертоном думали, что ускользнули от нас?

— Нет, но почему вы не стали следить за Энкрофтом?

— За ним поехал другой человек. — Он прижался ртом к ее шее и стал сжимать зубы, пока Виктория не вскрикнула. — Уверен, ты очень скоро заговоришь.

Он развязал ей руки и скомандовал:

— Поверните ее.

Харди развернул Викторию лицом к столбу, и Молдон снова стянул веревками ее запястья.

— Пожалуйста, не бейте меня, — взмолилась она, ненавидя себя за то, что унижается перед своими мучителями.

— Кто из них — Сомертон или Энкрофт?

Не дождавшись ответа, Молдон вспорол ножом ее платье, разодрал его, а затем рассек шнуровку корсета и нижнюю сорочку. Виктория знала, что будет дальше. И все же, когда в ее спину впилось жало плетки, пронзительно закричала.

Никогда в жизни она не испытывала такой чудовищной боли.

— Понравилось? — Молдон схватил ее за груди. — На мой вкус, маловаты. Я предпочитаю полногрудых женщин, таких как леди Фарли. А вот мистер Харди много лет провел в плаваниях, и ты освежишь в его памяти всех юношей, с которыми он развлекался. Да и тебе наверняка уже приходилось подставлять задницу. Полагаю, Сомертон использует своих шлюх со всех сторон.

Герцог стиснул ее груди так, что Виктория вскрикнула.

— Последний шанс избежать боли. Кто? — Он отступил на шаг и занес над ней плетку.

— О Боже, нет! — Слезы брызнули у нее из глаз. Пусть ее исполосуют. Не важно. Она не выдаст Сомертона. Иначе они убьют его.

— Кто? — заорал Молдон, обрушивая на нее очередной удар.

Виктория выгнулась от нестерпимой боли.

— Зачем ты приезжала туда?

На этот вопрос она могла ответить.

— Я должна была изображать любовницу Сомертона, чтобы утихомирить ревность лорда Фарли.

При этих словах Ханна густо покраснела.

— Тебе поручили завлечь Харди в ловушку? — Молдон щелкнул плеткой.

— Нет. Да. Не знаю, — всхлипнула она. — Сомертон и Энкрофт просто хотели, чтобы я, если потребуется, обыскала его карманы.

— Чертовски легкая задача. Всем известно, как он любит худых блондинок. И блондинов.

Она оцепенела. «Всем известно, как он любит худых блондинок». Так вот почему Сомертон говорил, что она идеально подходит для этой работы. Он использовал ее как приманку.

— Мерзавец!

— О, ты не знала этого, не так ли? — злобно засмеялся Молдон.

Плетка с жутким свистом опустилась на ее спину. У Виктории потемнело в глазах.

— Пожалуйста, умоляю, остановитесь!

— Имя! — потребовал Молдон, а затем прижался к ней бедрами. — Ханна, полагаю, она уже достаточно разогрелась.

— Нет, — выдохнула Виктория. — Прошу вас, не делайте этого.

Он направился к леди Фарли:

— Подготовь меня.

Ханна сняла с него сюртук и жилет, а потом с усмешкой обратилась к Виктории:

— Размер имеет значение, не правда ли? Уверена, он произведет на тебя неизгладимое впечатление.

К Виктории подошел Харди:

— А когда его светлость закончит, настанет моя очередь позабавиться. — Сорвав с нее лохмотья, в которые превратилось платье, он оставил ее совершенно обнаженной. К боли и страху добавился жгучий стыд.

— Не давайте ей отворачиваться, — сказала леди Фарли.

Харди заставил Викторию повернуть голову. Ханна сняла со старого герцога панталоны и принялась рукой наращивать его возбуждение.

— Может быть, он не обойдет вниманием твою задницу и мне не придется затрачивать лишние усилия. Развяжи ее, я почти готов.

Харди освободил ее запястья от веревки, но тут же намертво сжал их в руке. Виктория услышала, как Молдон подошел и остановился у нее за спиной.

— Последний шанс на спасение, мисс Ситон. — Он щелкнул плеткой. — У кого письмо?

— Я не знаю! — пронзительно закричала она. — Не знаю!

Все. Она подписала себе приговор. Из холла донесся топот. Дверь распахнулась, и Виктория едва не лишилась чувств при виде Сомертона.

Энтони ворвался в комнату и содрогнулся от боли, увидев Викторию — раздетую и выставленную напоказ. Одному Богу ведомо, что они уже успели сделать с ней.

Харди отпустил ее, и она плашмя упала на кровать. Энтони выхватил пистолет.

— Мерзавцы! — прорычал он и выстрелил в оставшегося без прикрытия Харди.

Тот с истошным визгом рухнул на пол.

Виктория потянула на себя покрывало, прикрывая наготу. Энтони посмотрел на голого старика, направившего на него пистолет.

— Итак, Сомертон, кто из нас двоих умрет первым? — насмешливо спросил Молдон.

— Вы заплатите за то, что сделали с мисс Ситон. — Энтони краем глаза взглянул на Викторию, совершавшую какие-то странные манипуляции с покрывалом.

— Если ты выстрелишь в меня, тебя повесят за убийство герцога. Мои слуги позаботятся об этом.

— А если не выстрелю, вас повесят за государственную измену, ваша светлость. — Энтони не сомневался — этот старый ублюдок даже не подозревает, что сюда вот-вот явятся Эйнсуорт и Брентвуд.

— Никто не знает о моем участии в заговоре. Я доведу дело до конца. Ганноверские выскочки не должны править Англией. Я намерен уничтожить их, всех до единого, и основать новый правящий дом.

Энтони испытал сильнейшее желание немедленно прикончить негодяя, но вовремя спохватился, вспомнив, что обещал Эйнсуорту не опережать события и дать свершиться правосудию.

— Ну, думаю, твоей шлюхе стоит посмотреть, как ты умираешь, пока я насилую ее. — Молдон нажал на курок.

— Нет! — вскрикнула Виктория, вытащила из складок покрывала маленький пистолет и выстрелила в Молдона.

Герцог грузно осел на пол. Леди Фарли издала пронзительный вопль, подняла глаза на Викторию и вынула из кармана пистолет. Дым, заволакивающий комнату, сгустился, когда Ханна нажала на спусковой крючок.

Виктория вскрикнула и упала на кровать. Энтони кинулся к ней, а в комнату вбежали Эйнсуорт и Брентвуд.

— Проклятие, — пробормотал Брентвуд. — Похоже, здесь произошло настоящее побоище.

Энтони откинул покрывало и увидел рану на плече Виктории. Пуля Молдона прошла по касательной и лишь слегка повредила плечо Энтони, но выстрел леди Фарли, к несчастью, оказался куда более метким.

Только бы пуля прошла навылет! Энтони слегка подвинул Викторию, увидел кровавое пятно и судорожно вздохнул. Он бережно приподнял ее и застыл от ужаса при виде чудовищных отметин, оставленных плетью. А вот выходного отверстия пули не было.

— Эйнсуорт, немедленно пошлите за доктором, — потребовал он.

— Домой, — прошептала Виктория. — Я хочу домой.

— Тсс… — тихо сказал Энтони. — Береги силы.

Он смотрел на нее, и слезы застилали ему глаза. Прижимая к ее ране кусок полотна, он молился, как никогда в жизни.

— Сомертон, я не хочу умереть здесь. Отвези меня домой.

Он поднял глаза к потолку и стиснул зубы. Она никогда ни о чем не просила его. Так может ли он отказать ей сейчас?

— Брентвуд, помогите мне вынести ее и направьте доктора к ней домой.

Когда он взял ее на руки, она потеряла сознание. Энтони надеялся, что от боли, а не от потери крови. Брентвуд проводил их до экипажа.

— Сомертон… — Эйнсуорт запнулся. — Мне ужасно жаль.

Экипаж тронулся с места. В пути Виктория то приходила в себя, то вновь теряла сознание. Энтони крепко сжимал ее в объятиях, глотая слезы и проклиная себя за то, что втянул ее в это кошмарное дело.

Она на секунду открыла глаза и с улыбкой прошептала:

— Ты спас меня.

— Почему, Виктория? — хрипло спросил он. — Почему ты не назвала им мое имя?

— Я люблю тебя, — еле слышно произнесла она. — Они убили бы тебя. — Она снова впала в беспамятство.

Она любит его? И поэтому не выдала под пытками. Он смотрел на нее, и слезы обжигали ему щеки. Он обращался с ней как со всеми женщинами, заранее защищаясь от предательства.

Но она не предала его.

Она рисковала жизнью из любви к нему. До встречи с ней он не ведал, что такое любовь. А сейчас? Сейчас он понял, как сильно любит ее. Как изменится его жизнь без нее. Как он не сможет быть счастливым без нее.

Он виноват в ее страданиях. И никогда не простит себе этого. Он чувствовал боль от своего ранения и содрогался при мысли о том, что испытывает она — истерзанная плетью, с пулей в глубокой ране.

Экипаж остановился у ее дома на Мэддокс-стрит. Кучер открыл дверцу и помог Энтони, державшему Викторию на руках, выбраться наружу.

— Идите в соседний дом и скажите леди Уайтли, что лорд Сомертон ждет ее здесь. — Он взглянул на кучера. — Не слушайте никаких возражений. Пусть даже вам придется вытащить ее из-под мужчины.

Кучер оправился от потрясения.

— Да, милорд.

Энтони колотил ногой в дверь дома Виктории, пока на пороге не появилась женщина средних лет.

— Доктор уже на подходе. Вскипятите воду и принесите чистые простыни в спальню. Как можно быстрее.

— Боже мой, что случилось?

— В нее стреляли, — ответил он, не желая думать о том, что еще с ней, возможно, случилось.

Энтони медленно поднялся по ступеням, избегая резких движений, чтобы не причинить Виктории боль.

Когда он осторожно опустил ее на кровать, она открыла глаза:

— Спасибо, что привез меня домой.

— Не разговаривай, Виктория. Скоро приедет доктор, он извлечет пулю.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она. — Мне страшно.

— Я не уйду. Обещаю.

Она кивнула, по ее щекам вновь потекли слезы.

— Я говорила леди Фарли, что приносить в дом остролист до Рождества — плохая примета.

— Что?

Она только молча плакала.

Энтони наклонился и поцелуями осушил ее слезы.

— Прости меня. Это я во всем виноват.

— О Боже! — раздался голос его матери. — Что с ней?

— В нее стреляли.

— Кто?

Энтони покачал головой:

— Леди Фарли. Это долгая история.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты оставил ее в покое.

Мать села на край кровати и ласково убрала золотистые пряди со лба Виктории. Энтони помнил это движение со времен своего детства.

В спальню вошла служанка и тихо ахнула:

— Леди Уайтли!

— Мэгги, принеси холодную чистую воду. Если нужен лед, пойди в соседний дом и скажи, что тебя прислала я.

Виктория пришла в себя.

— Леди Уайтли?

— Да, дорогая. Все будет хорошо. Скоро приедет хирург. А ты просто помни, что должна жить. Ради детей, ради друзей… Ради Энтони.

На ресницах Виктории вновь заблестели слезы.

— Он ненавидит меня, — жалобно сказала она, словно не замечая его присутствия. — Он… Он думает, что Бронуин — наша с ним дочь.

— Успокойся, я уже все ему объяснила.

В спальне появилась запыхавшаяся Мэгги.

— Приехал доктор, мэм.

В дверях появился человек весьма решительного вида и с порога отдал зычный приказ:

— Всем отойти от постели. Я доктор Майкле. Пока врач осматривал рану, Виктория стонала и вскрикивала. Энтони стоял рядом и нечеловеческим усилием воли сдерживал себя, чтобы не оттолкнуть доктора и не прогнать его прочь.

— Пуля засела глубокого, к счастью, в мышце. Кость не задета. — Майкле обернулся: — Леди Уайтли, мне потребуется ваша помощь. Остальным лучше покинуть помещение.

— Я никуда не уйду, — заявил Энтони.

— Может быть, ты позволишь доктору работать спокойно и не станешь пронзать его взглядом при каждом ее стоне? — мягко предложила мать.

— Я не уйду. Я обещал ей. Леди Уайтли кивнула:

— Мистер Майкле, пусть лорд Сомертон останется здесь. Разложив инструменты, доктор принялся обрабатывать рану.

— Хорошо. Мое дело предупредить.

— Держись, Виктория, — пробормотал Энтони и с ужасом понял всю бессмысленность своих слов, когда Виктория вцепилась в его руку и застонала.

— Не волнуйтесь, милорд, обычно дамы лишаются чувств в самом начале операции.

— Как прикажете это понимать? Как утешение?

— Молодой человек, нечего сидеть просто так. Лучше подержите ее, — распорядился мистер Майкле. — Она не должна шевелиться, когда я буду извлекать пулю.

Энтони положил руки на грудь и плечо Виктории. Доктор достал из саквояжа инструмент, похожий на длинный пинцет. Энтони отвел глаза, не в силах наблюдать за тем, что будет происходить с его любимой. Он знал по собственному опыту, какая нестерпимая боль сопровождает процедуру извлечения пули.

Как только доктор погрузил инструмент в рану, Виктория пронзительно закричала и попыталась дернуться. Энтони удержал ее.

— Смотри на меня, Виктория, — тихо попросил он. — Просто смотри на меня.

Она подняла глаза, но он сомневался, сможет ли она увидеть его сквозь пелену слез и боли.

— Я люблю тебя, — прошептала она и потеряла сознание.

— Так гораздо лучше, — с удовлетворением заметил мистер Майкле, а секунду спустя вынул пинцет и протянул пулю Энтони.

Энтони хотелось зашвырнуть ее куда-нибудь подальше, но он сдержал эмоции и аккуратно положил окровавленный кусочек свинца на простыню.

Доктор, налив в рану несколько капель виски, наложил швы и повязку.

— Ее еще высекли плетью, — сказал Энтони. Мистер Майкле повернул Викторию на бок и промыл раны на спине.

— Кто так обошелся с ней?

— Уже не важно. Двое убиты, остальных повесят за это и другие преступления.

— Хорошо, — пробурчал доктор и бережно уложил Викторию на подушки. — Теперь займемся вашим ранением.

— Она будет жить? — спросил Энтони, сомневаясь, что услышит честный ответ.

Мистер Майкле, обрабатывая рану Энтони, неопределенно кашлянул:

— Если она доживет до утра, значит, можно рассчитывать на положительный исход. Она потеряла много крови. Главное, чтобы не началось воспаление.

— Чем я могу ей помочь?

Доктор положил руку ему на плечо и покачал головой:

— Молитесь.