Вцепления и срывы

Глава 38 Пирог вышибает из пола ногти ступней Тани

Влагалище Тани зарычало.

Настя приподняла голову, уставилась на старшую сестру, прижала сильнее к полу её пальцы и оскалилась.

Таня оборвала песню и протянула злобно:

— Бляяяядь, начинается, начинается, — она захлопала через подол платья по половому лобку и продолжила петь, — приготовится пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок.

Зарычало снова влагалище Тани.

— Бляяядь, — и хлопает быстрее.

Пошли рычания из детского влагалища.

— Ну, блядь, сейчас ещё груди замычат. Этого нам не хватало именно сейчас, — рявкнула зло Таня.

Настя поглядела на свой подол и крикнула:

— А ну заткнись, вагина ссаная.

Таня предположила:

— Наверное, пирог не получился. Видишь, пытается уже, видимо, меня выбить. Рычит уже влагалище. Держи меня крепче, возможно сейчас меня пирог начнёт вышибать.

Напряглась младшенькая, обхватила руками ножные огромные пахучие кулаки Тани и запищала от натуги, уставившись на неё с напряжением. Таня обхватила низ платья, задрала к лицу и оставила страшные выпученные глаза, обнажив половой выбритый лобок между двух ляжек:

— Держи меня Настенька, держи.

— Держу Танечка, держу, милая. Не срывайся, не срывайся.

— Я ничего не смогу поделать, если меня пирог вышибет. Я уже чувствую и знаю, что он меня сейчас начнёт вышибать.

Побелели руки Насти от напряжения. Она впилась взглядом в испуганное лицо старшей сестры, прикрываемое подолом, и принялась пищать тонко, и напугано, а Таня заработала поочерёдно коленками без отрыва босых ступней от пола.

Раздался щелчок. Таня визгнула и посмотрела с укором на младшую.

— Таня, я не удержала. Он резво выскочил.

— Держи крепче. Что — то не так с этим вонючим пирогом, — проговорила строго старшая сестра и запела снова, сгибая голые коленки, держа поднятым подол платья:

— Я готовлю наш пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Пусть идёт рогатый ток, рогаток, рогаток, он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок.

Раздался снова щелчок.

— Настя, ты чего не держишь?

— Я держу, держу, они сами выскакивают.

— Чёртов пирог, чего с ним не так? — рявкнула Таня и заглянула в духовку. Она увидела по-прежнему красное тесто в противне, после чего закрыла духовку и продолжила петь, работая ляжками, — пусть печётся наш пирог, наш пирог, наш пирог, он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Будет вкусен наш пирог, наш пирог, наш пирог, если только ноготок, ноготок, ноготок, останется вцеплён.

— «Щёлк», — да блядь, сука, — рявкнула Таня и пролепетала срывающимся полушёпотом, — вышибает.

Обе поглядели на ступни и увидели, что на левой торчат два распрямлённых пальца мизинец и четвёртый, а на правой третий палец.

Таня пролепетала:

— Значит, этот пирог не набрал полную силу, и не начал ещё сильно выпекаться, а когда наберёт, и если не будет получаться, то вышибет и ногти больших пальцев, и тогда я сорвусь.

Настя ахнула от слов Тани и уставилась на её испуганное лицо прикрываемое подолом. Она скользнула взглядом по открытому половому лобку, по голым сильным ногам и уставилась опять на свои руки лежащие на мощных ножных матёрых кулаках старшей сестры.

— Настя, ты вот что сделай, чтобы уменьшит срывы ногтей и не допустить прокрута, возьми скорее немного ягод, обмажь мои ноги, пизду и посыпь мукой.

Настя сняла неуверенно руки с ножных кулаков старшей сестры, поставила рядом кастрюлю с ягодами и пакет с мукой и села опять на пол перед Таней. Она взяла горсть ягод, положила на правую босынь Тани, придавила, размяв ягоды и провела кверху, оставив розовый ягодный широкий мазок от босыни до коленки. Затем взяла из кастрюли ещё горсть ягод и размяв провела по бедру. Упали смятые ягоды рядом со ступней Тани. Подобрала их Настя и положила на левую босынь, взяла опять из кастрюли горсть ягод, размяла их на босыни и принялась обтирать ягодным красным соком левую ногу. Потом запустила руку в муку и посыпала на ступни. Разогнулся с щелчком ногтя мизинец на правой ступне.

— Настька, держи, — проголосила Таня, выпучив бешено глаза.

— Ааааааа, — раздалось из колосной в это время.

— Давай, милая, давай, хорошая, — услышали они крики бабушки из «Колосной».

Зарычало Танино влагалище. Настя обхватила красными руками от сока мощные ножные кулаки старшей сестры в муке и ягодах.

Работает Таня поочерёдно коленками, — Ух — ух — ух, Настя, меня пирог, кажется, ведёт. Ух — ух — ух, Настька, держи.

Младшая сестрёнка прижала сильнее руки к матёрым ножным кулакам в муке.

Таня работает бёдрами:

— Настька, если он не испёкся ещё полностью, а уже так пошло, то каких дел он наворотит, если испечётся? Аааа.

Настя завизжала за сестрой и стала кричать с ней вместе. Зарычали их влагалища. Таня крикнула:

— А всё же мука с ягодами на ногах помогает. Меня уже не так ведёт и не так уж сильно срывает.

— Это точно, — ответила Настя, смотря с волнением на старшую сестру.

Раздались опять приглушённые крики мамы и бабушки из колосной. Пол продолжает вибрировать от двадцати мощных ороговелых пяток колосного станка.

Таня продолжает сгибать колени, работая перемазанными бёдрами. Лицо Тани напугано. Руки держат подол, прикрывая им нос и рот. Вдруг Настя сказала:

— Я ощущаю, как пальцы хотят разжаться, а ногти выскочить. Это такое сильное давление.

— Настька, держи крепче тогда. Не давай им выскочить, я прошу тебя милая. Держи крепче, — наполнились Танины глаза тревогой. Она уставилась с волнением вниз.

Несутся из колосной в это время крики мамы и лепет бабушки.

Таня продолжает сгибать ноги в коленях и говорить:

— Настя, держи меня, Настя держи, я прошу тебя. Держи меня крепче. Не отпускай и держи со всей силы, что у тебя есть. Я прошу тебя моя родная Настенька. Держи крепче и не отпускай, а иначе всё пропадёт. Я не хочу срываться. Держи меня Настенька крепче. Держи лучше мои ножные кулаки, а иначе будет срыв. Я прошу тебя не отпускай меня, не отпускай, держи.

Настя надавила на пальцы ног сестры и оскалилась, слыша как рычит из под подола её влагалище. Она глядит на мощные лодыжки с шевелящимися венками.

— Вонючий гадкий пирог, — рявкнула Таня, — ну что ты не получаешься? Что я делаю не так? Ну почему я такая криворукая? Вечно у меня ничего не выходит. Вонючий гадкий пирог, ведь из — за тебя я не смогу порадовать маму.

Настя прижимает её согнутые пыльцы ног, и скалится. Руки перемазаны в ягодном соке, и даже нос и лицо. Таня припорошила мукой свои ступни, а заодно руки младшей сестры и продолжила сгибать попеременно колени:

— Как он меня ведёт, как он меня ведёт. Настя, держи крепче, а то боюсь, пойдёт цеповуха, цеповуха.

— Я держу, держу, — отозвалась Настя.

Таня прорычала матом на всю сложившуюся ситуацию и заглянула опять в духовку:

— Ну, что блядь такое получается на хуй? — и закрыла дверцу, — он даже нисколько не поднялся, тварь такая. Каким я его залила, таким и остался.

Настя подумала: «Я уже заранее предвидела, что у Тани пирог выйдет плохой. Теперь если только просить специалистку по пирогам и пирожным — тётю Ладу». Вдруг Настя ощутила, что пальцы выскакивают с неудержимой силой и закричала:

— Таня, они вырываются.

— Настька, держииии, — прокричала Таня, — пирог пошёёёл.

Таня стала кричать, раскрыв рот и шевелить коленками, виляя голой мощной жопой с мощным крупным розовым анусом.

— Сейчас выбьет, сейчас выбьет, — проорала Настя и стала плакать.

— Держи крепче, держи блядь на хуй крепче, милая моя Настенька. Держиииии, а то сейчас пиздец как выбьет. Не отпускай, не отпускай, прижимай крепче.

Крик Тани слился с криком, пошедшим из колосной. Заорали все и мама, и бабушка, и Таня, и Настя. Но больше всего выразился крик Тани своей ненормальностью.

Настя оскалилась и затвердила, рыча:

— Ебучий пирог, ебучий пирог. Ебучий пирог.

— Срываюсь в пизду, — провизжала Таня, заработала коленками ещё быстрее и запела ускоренно и с сумасшедшей клоунской улыбкой:

— Печём маме мы пирог, мы пирог, мы пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Пусть румяниться пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Приготовится пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок.

Раздался сдвоенный щелчок. Таня вскрикнула и уставилась на свои ступни, увидев, что на левой остался вонзён только ноготь большого пальца, а на правой вонзенны ногти большого, второго и четвёртого пальца.

Настя уставилась на Таню и прокричала:

— Прости меня, Танечка, я не удержала. Они как вышибли.

— Ничего — ничего, моя сладкая сестрёнка. Ты очень мне помогаешь. Я бы не продержалась без тебя так долго, как сейчас, и этот гадкий пирог вышиб меня бы при первой возможности.

Таня принялась опять работать ногами, продолжая прижимать к лицу подол платья и глядеть устрашенными глазами. Голос задрожал от ужаса. Она запела испуганно:

— Я готовлю наш пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Пусть идёт рогатый ток, рогаток, рогаток. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Ух, — крикнула Таня вместе с ногтевым щелчком, оборвав песню, — Настя, держииии.

— Держу, Танечка, — и уставилась на ступни, видя, как осталось всего три согнутых пальца, — хорошо, что у тебя ногти больших пальцев не вышиб пирог, а то ты бы уже сейчас сорвалась.

— Ой, Настенька и то правда, — и опять стала работать быстро коленками, сгибая поочерёдно ноги в ягодах и муке, — как меня ведёт пирог. Как он меня ведёт. Чего творит. Ты погляди чего он делает этот вонючий пирог. Чего творит эта гадина. Как сильно он меня ведёт. То ли ещё будет.

Настя оскалилась и зарычала от усилия. Держат крепко детские пальцы ног матёрые ножные Танины кулаки. Бегут по щекам слёзы:

— Не срывайся, Таня, не срывайся.

Раздался из колосной крик мамы:

— Блядь, я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Клитор огнём горит. Это пиздееец, это пиздеееец.

— Аааааааааа, — заорала долго и с надрывом бабушка.

Таня продолжает напевать:

— Печём маме мы пирог, мы пирог, мы пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Пусть румяниться пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Приготовится пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Я готовлю наш пирог, наш пирог, наш пирог. Он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок. Пусть идёт рогатый ток, рогаток, рогаток, он не выбьет ноготок, ноготок, ноготок.

— Держись, Танечка, — закричала Настя, — сейчас ещё один ноготь вышибет. Я чувствую его напряжение. Он прям руку мою поднимает, Таня.

Расширенные глаза старшей сестры уставились вниз:

— Ух, ай. Держи Настька. Держи милая. Удержи его, я умоляю тебя.

Она заработала грязными мучными ногами и эротично визгнула. Настя крикнула в ответ. Они перекрикнулись, а потом закричали в два голоса. Раздались крики из «Колосной»:

— Мама, я кончаю, я кончаю, я больше не могу. Не могу. Я вся горю. Молоко блядь брызжит. Мама. Я не могу больше терпеть, родная. Хоть руки вяжи не могу. Сил уже нет терпеть, мама, мне очень приятно, очень приятно.

— Не кончай милая, не кончай хорошая, терпи, терпи, продолжай сидеть дальше на колосном станке.

— Мама, я кончаю, кончаю. Это всё, это всё. Я кончаю мама, я кончаю.

— Ольга, терпи, Ольга терпи.

— Я не могу, я сейчас брызну. Я уже не выдерживаю. Это выше моих сил.

Работает в это время по сумасшедшему коленками Таня на кухне, кричит и визжит с младшей сестрёнкой. Запахло на всю кухню сдобой.

Таня приоткрыла дверцу духового шкафа и крикнула:

— Да блядь, будь этот пирог трижды проклят. Чего ты сука не поднимаешься? Где я в пизду ошиблась, тонкая красная кляклина? Что ты со мной творишь, что ты со мной сука делаешь?

Она закрыла духовку, продолжает работать ногами и кричать, а младшая держит пальцы ног и визжит, глядя на старшую сестру, и на то, как работают перемазанные в соке и муке мощные ноги и раздаётся рычание влагалища.

— Ёбаный в рот. Всё пиздой накрылось, — прорычала Таня.

Настя заревела:

— Ты обещала пирог, а он у тебя не получился. Что мы теперь подарим маме? Ненавижу тебя сука, ненавижу.

— Прости, Настенька, прости.

Раздался громкий щелчок.

— А я блядь, сука, — вскрикнула Настя и потрясла рукой.

— Ай мамочки, — крикнула Таня, — я сейчас сорвусь, держи меня, Настя.

— Сука тварь ебучая, я тебя ненавижу, ненавижу, завопила Настя ещё сильнее и посмотрела плачущими глазами на старшую сестру, мелькающую коленками и продолжающую беззаботно петь с бутафорской улыбкой.

Остаётся вцеплённым только ноготь большого пальца левой ступни.

Настя всхлипнула и произнесла:

— Ты сейчас сорвёшься, сейчас сорвёшься.

Таня заработала коленками ещё быстрее и затянула гласный звук, держа поднятым подол, оголяя лобок.

— Держииии.

Настя принялась давить на большой палец левой ступни двумя руками и орать, подняв взгляд на старшую сестру.

— Срываюсь, держи меня.

— Ты криворукая дрянь. Я тебя ненавижу, — проревела младшая сестра.

Таня вскрикнула пару раз. Влагалище усилило рычание.

— Настя, срываюсь. Сыпь скорее на мои ступни всю муку, иначе я не знаю, чего сейчас будет.

Настя опрокинула на босыни весь пакет. Гора муки оказалась на полу. Она взяла её ладонью и засыпала быстро на босыни.

Раздался щелчок.

— Ая — я — я, — вскрикнула Настя и отдёрнула левую руку от левой Таниной ступни.

— Извини меня Настя. Это всё пирог.

— Знаешь, как по руке дало, — проговорила младшая сестра в слезах и посмотрела с укоризной.

— Хорошо, что крутить не пошло, а то бы конец.

Таня открыла резко духовку, расстелила полотенце, взяла две прихватки, оставив на полу мучные следы и подошла опять к духовке. Она вынула пирог и поставила на полотенце. Ничего у них не испеклось. Сок весь вытек. Пирог продолжает оставаться плоским после выпечки. Получилась тонкая пригорелая кляклина красного цвета.

— Тварь ебучая, ненавижу тебя, — рявкнула плача Настя и отвернувшись, подняла рёв на всю кухню.

— Блядь сука ебучий пирог. Чего же ты на хрен у меня не получился? Ведь я всё же добавила, как нас учили в институте по лесоводству печь лесные пироги. Так в чём же дело то я не понимаю? — она топнула ногой, подняв лёгкое мучное облачко и вся в соку, малине, землянике и муке, злая с растрёпанными волосами достала мусорное ведро, выбросила кляклый горелый пирог малинового цвета и выключила духовку.