Вцепления и срывы

Глава 59 Роды

Прошло ещё несколько месяцев, и наступил тот день, когда мама вдруг схватилась днём за живот и прокричала:

— Блядь, рожаюююю. Рожаюююю.

Вбежали в комнату бабушка, Таня и Настя.

— Вам ещё рано на такое смотреть, — крикнула бабушка и выгнала Таню с Настей из комнаты. Затем вышла, посмотрела строго на внучек и погрозила:

— Не заходить. Сейчас там будут роды. Бабушка вернулась вновь к маме и прокричала:

— Быстрей вцепляйся, быстрей вцепляйся.

Мама сморщила лицо и согнула пальцы ног в мощные матёрые кулачища. Бабушка стала растирать мамины ножные кулаки и промолвила:

— Аж побелели все от напряжения. Милая, милая, милая.

Мама стала глубоко дышать. Уставилась на неё бабушка и наблюдает. Мама заорала долго — долго. Бабушка попросила:

— Ты посиди тут, а я сейчас.

Вышла бабушка из комнаты, а мама осталась одна. Положила руку на живот, сморщила лицо, раскрыла глаза и закричала на весь дом. Затем снова замолкла и глядит на ножные кулаки и на вонзённые в пол ногти. Потекло из грудей молоко, из уретры моча. Мама погладила живот и снова закричала:

— Аааааааааааааа. Рожаю, рожаю. Блядь, сука, ёбаный в рот.

Залялакали в ванной тазы и вёдра. Вбежала бабушка со всем необходимым:

— Ничего, ничего, потерпи, потерпи, милая. Дыши вот так, как я.

— Мама, что ты меня учишь, я что ни рожала что ли, ни разу? — прорычала мама и посмотрела с укоризной, — знаю без тебя, как дышать, — она сморщила лицо, схватилась за живот и начала покачиваться. Выдохнула пару раз и провещала, — сейчас кажется опять схватка пойдёт.

Бабушка присела на пол, обхватила мамины ножные кулаки и стала крепко держать. Мама запрокинула голову и огласила дом долгим криком, а потом сказала:

— Сейчас быстро рожу, и всё будет в порядке.

Хлынула из влагалища вода. Бабушка крикнула:

— Воды отходят, воды отходят, — и кинулась за тазом.

Вода закапала с кровати. Стал весь пол мокрым. Бабушка произнесла:

— Не успела клеёнку подстелить. Теперь всё постельное мокрое будет.

— Это всё ерунда, — простонала мама и оскалилась, — главное, чтобы Злата родилась.

— Это точно. Главное чтобы девочка родилась здоровой.

Они улыбнулись друг дружке. Бабушка радостно, а у мамы вышел оскал через боль.

Мама принялась клокотать связками, а бабушка держать ножные кулаки от срыва.

— Давай милая, давай хорошая, — и засунула левую руку во влагалище мамы, — я уже её чувствую. Она всё ближе продвигается. Давай милая, давай хорошая.

Мама взяла белое полотенце, вытерла молоко, сочащееся из грудей, положила возле себя и снова долго закричала.

— Давай, давай, — пролепетала бабушка.

Мама перестала кричать и сидит, ждёт. Затем поглядела на половой лобок и на бабушку, сидящую рядом с полотенцем наготове. Вцеплены ногти ступней в доски. Напряжено мамино лицо. Бабушка сказала:

— Ещё немного, милая, осталось, ещё немного. Там уже головка подходит.

Мама опять заорала дурниной и стала долго тянуть звуки. Зарёванное красное лицо. Крики тужься, ахи, вздохи.

А в это время в Таниной комнате сёстры напряженно слушают, как кричит мама и радуются тихой. Таня так и хочет от радости обнять сестрёнку, прижать к себе и поцеловать. Она поглядела в окно, и словно заново расцвёл для неё весь этот мир. Захотелось выбежать на поляну залитую солнцем, вцепиться пальцами ног в землю и закричать. Настя то же сидит рядом, радуется тихо и еле сдерживает улыбку. Раздался опять по всему дому крик мамы.

— Давай, давай, давай, — примешался крик бабушки.

Мама закричала снова долго и протяжно. Настя обняла Таню и слушает с напряжённым лицом происходящее, а А из комнаты раздалось:

— Оля, давай ещё раз. Давай, милая. Сейчас она выйдет, сейчас выйдет.

Мама закричала вместе с бабушкой громко и долго. Голоса их слились. Понёсся по дому громкий пердеж.

— Давай, — прокричала бабушка.

Мама затянула долгий звук.

Таня услышала низкий говор бабушки:

— Лезет, лезет, лезет.

— Мама, она вперёд головкой идёт?

— Да, доня, всё в порядке. Давай давай.

Раздался снова натужный крик мамы. Настя обхватила Таню сильнее, а Таня в ответ обняла Настю. Так и они и сидели. Вдруг через некоторое время затишья вбежала бабушка со слезами и напуганным лицом:

— Таня, беда, беда, Злата удушилась, Злата удушилась.

— Как? — встала Таня.

— Пуповина вокруг шее обвилась, и Злата удушилась.

Раздался это время из комнаты душераздирающий крик:

— Маленькая Злата, дыши крошка, дыши. Не покидай меня, я прошу тебя, не покидай. Удушилась, удушилась.

Бабушка возвратилас в мамину комнату:

— Горе то какое, горе то какое.

Настя заплакала. Таня встала посередине комнаты, оглушённая происшедшим. Она не может поверить, что такое случилось на самом деле. Она захотела, чтобы это стало сном или бы вошли мама с бабушкой и сказали, что это шутка. Но нет, всё было серьёзно. Таня подкралась осторожно к открытой двери комнаты и увидела маму прижимающую к груди мёртвую новорожденную девочку с пуповиной, уходящей во влагалище к маме. Стало ясно, что ребёнок мёртв, и он стал выглядеть, как молчаливая кукла, весь обмякший и пластичный. Бабушка сидит рядом и утешает маму.

Таня выскочила из дома и побежала к Ладе. Она забежала в дом, обошла, все комнаты и вышла обратно. Столкнулась она с ней на пороге:

— Здравствуй, Танюша, ты ко мне?

— Да.

— Что случилось? — спросила Лада, видя встревоженное побелевшее от ужаса лицо.

— Злата удушилась.

— Как удушилась? — расширила глаза Лада и приложила руку к груди.

— Я сама ничего не понимаю. Мама с бабушкой так сказали, что она удушилась. Мама там сидит и мёртвую девочку новорожденную к себе прижимает.

— Таня, ты разыгрываешь меня что ли? Ты понимаешь, такими вещами не шутят? Я просто в это не верю, я отказываюсь в это верить.

— Я правду говорю, я сама сейчас, как во сне.

Лада повернулась к дочкам и сказала:

— Аиша, Гузель, посидите пока, милые, дома, а я скоро приду. Там что — то серьёзное у тёти Оли случилось.

Таня побежала первая обратно в дом. Лада следом шлёпая новыми красными босырниками с ремешками, обматывающими лодыжки. Пятки голые в босырниках замелькали из под длинного подола. Зашла Лада в дом вслед за Таней, прошла в комнату мамы, и раздалось от туда ещё больше воя и крика.

Поднялся плач и сумасшедший визг. Бабушка затараторила. Лада закричала:

— Оля, Оля, Оля, Оля.

— Ой — ой — ой, — издала мама, — удушилась, удушилась. Да как же так то?

Бабушка заревела, а потом стала, плача, говорить.

Таня услышала двойной плач. Она поняла по голосу, что это Лада и мама, а бабушка утешает обеих. Таня вошла снова к себе в комнату и увидела плачущую Настю. Крепилась долго Таня, но то же не выдержала и заплакала. Она поняла, что потеряла сестрёнку, а ведь они с Настей так её ждали, так хотели и мечтали, как будут с ней играть и ухаживать, обучая вцеплению. Мама стала опять кричать. Лада сказала:

— Давай, тужься, тужься.

Бабушка уставилась маме во влагалище. Мама закричала, бабушка принялась маме массировать живот. Лада сказала:

— Давай, милая, давай.

Вылез послед, приделанный к пуповине.

Мама прижала к себе тело бездыханного младенца:

— Злата моя, как же ты так милая удушилась? А мы тебя так ждали. Мы кроватку для тебя приготовили, игрушки принесли, а ты удушилась.

Заплакала мама и прижала снова к груди мёртвого ребёнка. Лада обняла маму и вместе с ней стала реветь, а дочки из комнаты подвывают.

— Мама, ты скажешь завтра Наташи, что я на работу несколько дней не выйду?

— Конечно, скажу. Какая тебе сейчас работа.

И все снова заголосили.

Лада вытерла слёзы и выговорила:

— А я уже было хотела в честь новорожденной торт праздничный испечь и пропитать его так сильно ножным потом со своих ступней, это бы получилось так вкусно и… вот на тебе, испекла.

Сидит мама с мёртвой новорожденной дочкой. Рядом таз стоит и ведро. Простыни свежие лежат и маленькая рубашечка белая для новорожденной, которую соткал сам колосный станок к родам. Пахнет в комнате говном, молоком, пердежами, вагиной, духами, ногами и детьми. Висят обмякшие ручки и ножки ребёночка. Мама его к себе прижимает и плачет:

— Златочка моя, Злата. Милая моя. Как же ты так солнышко?

Таращатся в испуге ногти на ступнях мамы, бабушки и Лады. Все сидят вместе на одной кровати и ревут втроём. Мама всё прижимает к груди мёртвого младенца, гладит по головке и осыпает жаркими поцелуями:

— Злата, оживи, Злата, оживи.

Таня же к этому времени, когда случилось это происшествие, окончила уже, как три месяца назад лесной университет и получила должность по охране лесов, и так получилось удачно, что тот участок что ей положено охранять и заботиться, как раз рядом с её домом. Можно сказать, пройти от дома вон до того крайнего леса, и она уже на работе. Не работа, а рай. Таня уже знает и как на местности отыскать дорогу, и какие звери и птицы живут в этому лесу. Она подумала, что раз у мамы так получилось с ребёнком, то может она сама сядет на колосный станок и обрюхатится. Она вспомнила слова мамы, что ей можно будет обзавестись дочкой только тогда, когда она выучиться и устроиться на работу. Она сделала и то и другое и уже с полной ответственностью взрослой женщины вошла осторожно в комнату с таким предложением, но бабушка закричала:

— Таня, выйди от сюда и Настю не подпускай. Тут мёртвый ребёнок.

Бабушка встала и закрыла дверь перед её лицом. Плач и крики стали глуше.

А после похорон мама несколько месяцев ходила сама не своя. Вся погружена в себя. Жила, просто, потому что надо жить, вцеплялась, просто, потому что надо вцепляться и ходила на работу. А про зачатие нового ребёнка и думать пока не могла. Все долго горевали. Лада заходила к маме каждый день, общалась с ней, навещала на работе, шла вместе с ней домой. Таня же и Настя пытались веселить маму, чтобы она не грустила.