Ведьма Пачкуля и месть гоблинов

Глава тринадцатая Предательство

Представьте, как все это выглядело сверху. Море огней, музыка, суматоха. А теперь представьте, какое впечатление это зрелище произвело на стаю из двенадцати исполненных благими намерениями метел, удравших в самоволку, чтобы навестить больную подругу.

В общем и целом их полет проходил нормально. Пару раз угодили в зону турбулентности, сделали крюк — купить открытку и винограда, в остальном — без происшествий. И вот когда они уже были почти у цели — они вдруг заметили таинственное сияние! И похоже, оно исходило от Пачкулиной мусорной свалки, чуть впереди. Метлы ударились в панику.

Что? Небо светится? Где? Как? Почему? Зачем?

Ясное дело, метлам было не по себе. Они ведь народ законопослушный, даже скорость крайне редко превышают, не говоря уже о том, чтобы удирать без разрешения в порыве дружеских чувств. Долгий полет и холодный ночной воздух изрядно остудили их пыл. Они уже жалели о своей затее, им хотелось одного — поскорей вернуться, пока ведьмы их не хватились. Надо сказать, таинственное сияние в данной ситуации было несколько некстати. Но — раз уж проделали такой путь, надо выяснить, что происходит, решили они. Медленно, робко, держась поближе друг к дружке, они подлетели к Свалке и посмотрели вниз.

Такого они никак не могли ожидать. Метлы были ошарашены. Они резко затормозили, проскользив по воздуху, а потом заметались, пытаясь спрятаться за одиноким клочковатым облаком и слиться с верхушками деревьев. Не веря своим вытаращенным глазам, они смотрели на царящую внизу вакханалию. Внезапный порыв ветра оторвал от дерева и поднял в небо рекламный плакат Али Пали. Он запутался у Пенни в прутьях. Пенни не пришлось особенно вчитываться, чтобы сообразить, что происходит.

Налет на Свалку!

Страшнейшее из преступлений.

Ничегошеньки себе.

О да, Пачкулина гордость и радость кишела мерзкой чернью, которая вовсю растаскивала мусор! Какая неслыханная наглость! Фонарики, музыка — грабеж с размахом! О, какая подлость! Какая возмутительная дерзость! Что бы сказала Пачкуля!

Метлы были глубоко потрясены. Никто не понимал, что делать. Они немного покружили над Свалкой, высматривая на земле Помёлку. Без толку. Садовый сарайчик захватила гномиха-гадалка, Помёлки нигде не было. Очевидно, их несчастную хворую подругу уволок на своей тележке какой-нибудь неотесанный мусорокрад с прибабахом. Виноград с открыткой вдруг показались им неуместными.

Далеко внизу какой-то адский гном задрал голову. Болтаться над Свалкой — еще более неуместно, спохватились метлы.

«ОТ ВИНТА!»

Как по команде, метлы развернулись к Кудыкиной горе и с жутким ревом стартовали на скорости сто миль в час, только прутья сверкали. Вот почему Пачкуля, Хьюго и Помёлка, тащившиеся со скоростью пять миль в час, вдруг услышали слабый свист, а затем, к своему крайнему ужасу и смятению, увидели двенадцать метел, мчавшихся очертя голову прямо на них и явно не собиравшихся тормозить.

— Это метлы! Они сбежали от гоблинов! Угроза лобового столкновения! Пикируем! — завопила Пачкуля, вцепившись в свою шляпу. И Помёлка не подвела.

Вжжжжууууууух!

Стая как ветер пронеслась над их головами.

— Уф! Молофчина, метла. Нам чуть-чуть не каюк! — заметил Хьюго, когда все трое кое-как уцепились за острую верхушку елки.

Помёлка ничего не ответила. Она была в шоке. После всего пережитого ее так грубо подрезали в небе собственные товарищи — такое кого хочешь доконает.

Пачкуля в кои-то веки не нашлась что сказать. Во-первых, у нее во рту была еловая ветка, а во-вторых, она была ужасно расстроена. Все шло наперекосяк. Ей надо придумать, где раздобыть деньги на хэллоуинскую вечеринку, — а тут вон что творится. Несправедливо.

— Не фешай нос, госпоша. Фсе не так плохо. Мы найти метлы! Сначит, глафная проплема решена. Оставаться еще одна. И у меня есть план!

— Серьезно? — оживилась Пачкуля. — Что за план?

— Мы ити домой, — сказал Хьюго. — Спускаться с этофо дерефа, ити в хибару и пить горячей болотной фодица. Мы софсем близко. Я тумать, хибара там. Рятом с тем сиянием ф небе.

Он махнул лапой на юг. Пачкуля с Помёлкой заметно повеселели.

— Одобряю, — сказала Пачкуля. — Сегодня не день, а катастрофа. Нам всем не помешает чашечка славной болотной водицы. Спускайся первым, Хьюго. Если я упаду, хоть одной ногой приземлюсь на что-то мягкое.

— Хорошо. Я спускаться. Поготи! Что есть это?

— Ты о чем? Кстати, я вот не пойму. С чего это вдруг небо светится?

— Шшшш! — зашипел Хьюго. — Смотреть!

Он молча указал куда-то вниз. Пачкуля проследила за его лапой — и чуть не свалилась с ветки. Прямо под деревом, на котором они примостились, плелись две мумии. Бинты поблескивали в лунном свете. Их все знали, других мумий в Непутевом лесу не водилось. И сейчас эти две воришки оказались в весьма невыгодном положении.

— Это Запеленатхет и Иссохнимон, — выдохнул Хьюго. — Смотри, госпоша! Смотри, фто они нести!

Запеленатхет и Иссохнимон несли диван. Не просто какой-то диван, нет. А диван, который совсем недавно занимал почетное место в Пачкулиной гостиной! Более омерзительного дивана не привидится в самом наикошмарнейшем сне. Он и новый-то был исключительно безобразен, но что с ним сотворила за несколько лет Пачкуля — не передать словами. Из замызганной и усеянной крошками рваной обшивки торчали три пружины. То был старый и отвратительный диван. И Пачкуля его обожала.

— ОЙ-ЙОООООО! ДИВАН! ЭТО МОЙ ДИВАН! СТОЙТЕ, ВОРЮГИ!

Пачкулин гневный вопль огласил лес, и в кронах деревьев захлопали крыльями вспугнутые ночные птицы. Мумии, узнав голос ведьмы, в панике бросились бежать. Молодцы они, что уж тут. Не простое это дело — бежать по лесу с ворованным диваном, если ты забинтован с головы до ног и слеп как крот. Они сделали никак не меньше трех шагов, прежде чем Запеленатхет (он тащил сзади) споткнулся о корень. Мумии грохнулись на землю и маленько размотались.

— Ты цел, Зап? — просипел Иссохнимон.

— Пока не пойму. А ты, Сохни?

— Вроде цел. Ползем дальше, к победе!

— Сбавьте скорость, шустрики! — Пачкуля наступила на волочившийся по земле конец иссохнимонского бинта. — А ну стоять! А не то я вас живо размотаю!

— Попались с поличным, — сказал Иссохнимон, приподнявшись и потирая локоть. — Убери ногу, Пачкуля. Некрасиво дергать мумию за бинты.

— Ничего и не попались, Сохни, — возразил Запеленатхет. — Мы за этот диван заплатили. Теперь он наш, Пачкуля!

— Нет, вы когда-нибудь слышали, — Пачкуля обращалась к Помёлке и Хьюго, — чтобы ходячий моток тряпья так нагло врал?

— За языком-то последи, — огрызнулся Запеленатхет. — Мы в свое время фараонами были, это тебе не хухры-мухры. Поуважительней надо к царям обращаться, Пачкуля.

— Не знаю, как к царям обращаются, — зловеще сказала Пачкуля, — зато знаю, как они разоблачаются. Сейчас я сяду на СВОЙ диван и послушаю, что вы мне скажете. У вас есть две минуты, чтобы изложить, что тут творится за моей спиной. Иначе домой пойдете голышом.

Запеленатхет и Иссохнимон переглянулись и пожали плечами.

— Ну-у-у-у, — протянул Запеленатхет. — В общем, джинн…