Веледар

Глава 19

Вель украдкой разглядывал ведьму, слушая вполуха бугровщика, который снова заливался соловьем о Веледаре:

— …столько всего слышал! И уже несколько лет мечтал туда попасть. Как же мне с вами свезло, ребята!

— Я бы так не сказала, — Селена ехала впереди, и лица ее наемник не видел, но в голосе смутно ощущалась какая-то тревога.

— Почему же? — удивился Дмитрий. — Я бы один ни в жисть туда не сунулся. А с вами куда сподручнее. Ты ведьма, братец твой дерется неплохо. Авось сдюжим!

— Дерусь неплохо? — усмехнулся Вель. — Да, пожалуй, неплохо…

— А без меня вы бы туда и не попали, — бугровщик гордо выпятил грудь, но тут же обратно припал к лошадиной шее, вцепляясь в поводья, потому что конь его головой мотнул, отгоняя слепня.

— Почему это? — удивилась Селена. — Не ты, так другой проводник бы сыскался.

— Э-э-э, нет, — Дмитрий хитро прищурился. — Другой проводник бы вас до места довел, это да. А дальше?

— А дальше мы сами, — фыркнул наемник.

— Эх, не хотел говорить раньше времени… Думал удивить вас.

— Я и так постоянно удивляюсь, что тебя при твоем-то ремесле упыри не сожрали, — процедила ведьма. — Не иначе ты и им зубы заговариваешь, и они зарываются в землю обратно, от греха.

— Злые вы! Но я добрый, так что все равно скажу, — бугровщик замолчал ненадолго, нагнетая любопытство, а затем выдал: — Я секрет знаю, как в курган попасть.

— И как же? — спросила Селена.

— Экая ты хитрая. Раскрою, только как до дела дойдет. Я ж не пальцем деланый.

— Давай подробности твоего зачатия позже обсудим, — ведьма вдруг остановила коня, осмотрелась по сторонам.

Вокруг них тихо шелестел смешанный лес, птицы пели, где-то дятел постукивал. Пахло зеленью, влажной землей да грибами. Они ехали тихим лошадиным шагом по старой, полузаросшей дороге, на которой то и дело приходилось пригибаться к конской холке из-за торчащих веток.

Селена задрала голову, вглядываясь в небо, которое еще с утра затянуло сплошной пеленой серых облаков, затем снова огляделась, прислушалась к чему-то, но ничего не сказала. Тронула коня своего, который, пользуясь остановкой, уже протянул морду к низко висящей березовой ветке и радостно ее объедал.

— Случилось чего? — Вель поравнялся с ней, заглядывая в лицо, замечая тревогу.

— Не знаю пока, — ведьма покачала головой. — Лес какой-то странный…

— Лес как лес, — пожал плечами бугровщик.

— Ладно… Едем дальше.

И они поехали. Дмитрий снова какой-то рассказ завел, но никто его уже не слушал. Вель, до того всю дорогу любовавшийся на стройный стан ведьмы, тоже принялся теперь приглядываться и прислушиваться, стремясь понять, что ее так встревожило.

Довольно скоро они подъехали к развилке. Дорога дальше прямо шла, такая же нехоженая, как и прежде. Но в этом месте от нее ветвилась другая тропа — широкая, вытоптанная до голой земли.

— Нам прямо, — заявил бугровщик.

— Уверен? — повернулась к нему Селена, попутно снова коня своего одергивая, который косил карим глазом на разросшийся у дороги журавельник.

— Конечно. Не единожды выспрашивал людей про эти места и развилку эту знаю. Направо дорога ведет к селу какому-то, которое почти на самой границе. Можно через него проехать, но дольше. А прямо — самый короткий путь. По нему и выйдем в нужные места. А там еще пару дней пути вдоль границы, и мы на месте.

— Ладно, — протянула Селена. — Поехали тогда прямо. В селах ночевать нет нужды. Вель нас охотой прокормит.

— Да, я уже бока отъел на зайцах, — хохотнул Дмитрий, похлопывая себя по ребрам.

И снова дорога через лес. Снова байки бугровщика, запах грибов да стук дятла. Вель вдруг задался вопросом, как давно уже этот дятел стучит где-то у него за плечами? Или это другой уже?

Затянутое пеленой небо разродилось мелким, назойливым, дождем. Вель задрал голову, щурясь, силясь солнце отыскать. Не смог. Стал в уме прикидывать, сколько они едут уже, и где сейчас светило должно быть. Получалось, что чуть правее зенита, то есть почти над головой. Но небо, расчерченное ветками, было равномерно серым, как застиранная тряпка.

Вель натянул поводья, останавливая своего коня, позвал негромко:

— Селена.

Ведьма обернулась. На лице ее застыло такое выражение, будто она заранее знала, о чем он сейчас спросит.

— Что не так с лесом?

— Я… Не знаю, как объяснить, чтобы ты понял, — она замялась, тоже останавливаясь.

— Уж постарайся.

— Чувствую здесь что-то… чужое. Какие-то отголоски.

— Отголоски чего? Колдовства?

— Да.

Вель закусил губу, спешился. Дождь моросил, полз за шиворот. Дятел стучал за спиной. Дмитрий переводил непонимающий взгляд с ведьмы на наемника и обратно, но молчал, догадываясь, что сейчас лучше не лезть с расспросами.

— Здесь ждите, — Вель обошел коней обочиной и пошел вперед по дороге, под ноги глядя, ища следы. Довольно скоро его догнала ведьма, взяла за руку. Ладонь у нее была холодная и влажная от дождя, и наемник сжал ее, стремясь отогреть.

— Ты видишь что-то? — шепнула она.

— Да. Следы лошадиные. Вот тут трава примята…

— Кто-то до нас ехал?

— Похоже на то. И не один причем. Как минимум двое. И след свежий…

— Допустим… Могло ведь такое случиться, что не только мы тут проехать решили?

— Могло. Но в таком случае ночью они мимо нас прошмыгнули, — Вель присел на корточки, увлекая ведьму за собой. — Видишь разрыв-траву? Коробочка лопнула, а створки свежие совсем[20].

— Заяц какой задел, — неуверенно протянула она.

— Зайцы спят днем. Да и следов других, кроме конских, я тут не вижу.

— Ребята, вы чего там перешептываетесь? — крикнул Дмитрий со своего коня. Пока еще он не решался спешиваться без помощи Веля. — Случилось чего?

— Надо дальше ехать, — Селена не обратила внимания на вопрос бугровщика. Выпрямилась. — Поскорее убраться хочу из этого леса, — развернулась, пошла обратно.

— Подожди… — наемник рванулся за ней, не заметил низкую ветку, которая тут же подло по лицу царапнула. Он отвел ее рукой раздраженно, да так и замер…

Ветка была березовая. Объеденная. Слом свежий.

Вель замер, покосился на коней. Двое рвали траву под ногами и ушами прядали от моросящего дождя. А ведьмина животина сошла с дороги и объедала молодую березку, растущую на обочине.

— Может, поедем уже? — бугровщик не скрывал раздражения в голосе. — Хотите по лесу погулять — выберете более удачный момент.

Никто ему не ответил. Вель с Селеной молча оседлали лошадей, переглянувшись еще раз тревожно. Тронулись в путь.

Через полчаса впереди снова показалась развилка. Заросшая, нехоженая дорога — прямо, и вытоптанная до голой земли тропа, уходящая вправо и скрывающаяся в тени деревьев.

— А теперь что скажешь? — Вель с любопытством посмотрел на бугровщика, но тот на развилку во все глаза уставился и только губами беззвучно шлепал. — Снова прямо поедем?

— Это как так? — пробормотал, наконец, Дмитрий, закидывая руку и недоуменно почесывая свой затылок.

— Ну что, сестрица. Ты у нас в этих делах сведуща. Просвети, будь добра, что за чертовщина здесь творится?

Ведьма держалась в седле излишне прямо, поджимала губы и брови хмурила. На вопрос отвечать не спешила. А Вель тем временем спрыгнул с коня, отвязал свой топорик от седельной сумки и пошел зарубки на ближайших деревьях ставить. Хотя толку-то? И так ясно все. Но пусть будут, для уверенности. Что-то ему подсказывало, что они сюда еще вернутся.

Так и вышло. Они снова поехали прямо. На этот раз Вель прекрасно, даже не спешиваясь, видел и конские следы, и обглоданные березовые ветки. Скоро и зарубки свои снова узрел: они вернулись к той же развилке, и часа не прошло.

— Что-то мне это уже не по нраву, — жалобно протянул бугровщик. — Что происходит-то?

— Водит нас, — ответил наемник, так как Селена отвечать не спешила.

— К-кто в-водит? — прозаикался Митя.

— Известно, кто. Хозяин лесной, — пожал плечами Вель. — Хотя мы его задобрили, вроде. Я прав?

— Нет, — неожиданно резко ответила Селена. — Это не хозяин. Не его здесь вотчина…

— Как это — не его? — удивился наемник. — Мы же в лесу.

— Я же говорила, лес какой-то странный. Будто его из мира выдернули, окружили преградой… Зайти можно, выйти нельзя.

— А сколько мы здесь уже бродим? — наемник снова задрал голову, силясь разглядеть солнце, но снова увидел только серое полотно облаков.

Дождь все также мелко моросил с неба, успев промочить его рубаху насквозь. Волосы напитались влагой, которая стекала теперь мелкими ручейками по вискам и шее, раздражая. Еще больше раздражал дятел, который по-прежнему размеренно стучал где-то за спиной.

— Что делать будем? — мрачно спросил Вель, ни к кому конкретно не обращаясь. — Направо свернем?

— Ему только того и надо, — покачала головой Селена.

— Ты о чем? — бугровщик скосил на нее свои выразительные глаза, как на любимую матушку, которая вдруг вместо добрых сказок страшную повествовать начала.

— Кто-то сильные чары на это место наложил. Не выпускает нас. И не мы первые, очевидно, в эту ловушку попали. Уж больно направо тропа натоптанная…

— Ты же ведьма, — Дмитрий даже обрадовался, мол, нагнетают тут, а делов-то. — Развей их.

— Кого?

— Чары эти.

— Как у тебя все просто, — обозлилась Селена. — Может, мне еще летучий корабль наколдовать? А то чего это мы все по земле топаем?

— А ты можешь? — совершенно искренне обрадовался бугровщик, в седле подпрыгивая от переизбытка чувств.

— Молчи, дурак, — шикнул на него Вель, а затем предложил: — Давайте в лес свернем, объехать попробуем.

— Не получится. Тут мир замкнут, как кольцо: только и можно, что по ободу ходить да в одно и то же место возвращаться снова и снова. Сильная магия.

— Получается, тут еще одна ведунья поработала?

— Может, и ведунья. А, может, и колдун руку приложил.

— И что? Никак не выбраться? Ты же чары Демиры тогда против нее поворотила, — снова вмешался Дмитрий.

— Там другое было, — поморщилась ведьма. — Да и вещь ее у меня была. А сейчас где ты вещь заклинателя этого достанешь?

— Развернуться надо, — предложил Вель. — И обратно ехать. Авось, отпустит нас это место?

— Не отпустит, — Селена устало головой покачала. — Хотя, попробовать стоит. Вы езжайте, а я тут останусь, у перекрестка. Подумаю, что сделать можно.

— Вот еще! Одну не оставлю, — заупрямился Вель. — Вместе поедем.

— Чего зря время терять? — принялась спорить Селена. — Пока ты проверять будешь, я уже могу сообразить, как нам отсюда выбраться.

— За дни нашего похода я одно твердо усвоил: стоит мне тебя оставить, как напасть какая-нибудь случается. То разбойники, то ведьмы с приворотами… Нет уж, знаем, плавали.

— Чего вы цапаетесь? — влез бугровщик. — Никто один в этом лесу не останется, даже не думайте. Руками, ногами и зубами в вас вцепляться буду, но никого от себя не отпущу! Выдумали тоже: в заколдованном круге по одиночке шляться!

— Митя прав, — поморщилась ведьма. — Не будем спорить. Едем назад, и если не получится выбраться, то у перекрестка привал сделаем.

С этим согласились все. Еще час был потрачен на то, чтобы вновь к той же развилке воротиться, только уже с другой стороны. Вель опять задумался, сколько часов они уже тут катаются. День летний, длинный, но они в лесу, и по всем законам здесь хоть немного потемнеть должно, когда солнце из зенита укатывается и светит уже сквозь стволы. Наемник даже поделился этими мыслями с попутчиками, на что Селена промолчала, а Дмитрий громко возмутился:

— Не садится солнце, так ты и радуйся! Не хватало здесь еще впотьмах блуждать!

— Ты не бойся, — ведьма поспешила его успокоить. — Никого в этом круге окромя нас нет: ни духов лесных, ни нежити. Они такую магию за версту чуют и по широкой дуге обходят.

— Утешила, спасибо, — съязвил Дмитрий. — Вот радость-то — застрять в месте, куда даже твари страшные не суются!

— А тебе с этими тварями в компании легче было бы? — тут же огрызнулся на него Вель.

— Может и не легче, — сбавил обороты бугровщик. — Но зато понятнее как-то…

Селена только закатила зеленые глаза к серому небу, вздохнула устало и свернула с тропы под сень деревьев. Мужики переглянулись между собой, плечами одновременно пожали и за ней следом двинулись, пригибаясь к конским шеям да от мокрых веток уворачиваясь.

Дров сухих не сыскалось, но ведьму это не остановило. Она взмахнула рукой, и влажный валежник, сложенный в заранее вырытое кострище, послушно вспыхнул. Дмитрий пристроился у огня, вынул из своей сумки какой-то сухарь, принялся задумчиво грызть, а Вель как всегда коней стреноживал.

Дождь моросил, пропитывая воздух влагой и слегка приглушая стук дурацкого дятла, размывал протоптанную тропу, уходящую вправо, будто медленно смывая из действительности единственный путь наружу. Огонь костра, теплый и ровный, медленно качал пространство мира и казался единственным настоящим здесь, помимо людей и лошадей.

Ведьма сидела на мокрой траве, уткнув взгляд в землю перед собой и разведя руки. Бормотала что-то неслышное, не моргая и не обращая внимания на ручейки воды, сбегающие по слегка вздернутому носу. Вель подошел тихо, сел невдалеке и уже привычно ощутил, как вокруг Селены сырой воздух стынет, оседая легчайшим инеем на траву у ее коленей.

А потом она подняла побледневшее лицо и протянула раскрытые ладони к костру, погрузила их в огонь.

— Етить твою… — выругался бугровщик, узрев эту картину, но замолк тут же под строгим взглядом наемника.

А ведьма начала легонько раскачиваться. Полоскала руки в пламени и шептала, шептала… Молодая зелень ее глаз зазолотилась, вспыхнула осенними травами, разгораясь, плавясь янтарной смолой, светлея до цвета чистого пламени.

Шепот становился все громче, нарастая странным гулом, от которого волосы по всему телу дыбом вставали, и Вель вскоре начал различать слова. Одно слово:

— Открой. Открой. Открой, открой, открой, открой-открой-открой… — слово, многократно повторяясь, теряло смысл и сливалось в непрерывное пение, водоворотом ускользающее к верхушкам деревьев вместе с искрами костра.

Голос Селены лился, усиливался, звенел и резонировал, выдавливая перепонки, и бугровщик не выдержал: зажал уши руками, зажмурился. А Вель терпел и не сводил с ведьмы глаз, и ему казалось, что кожа ее лица стала почти прозрачной, и под кожей этой бушует пламя, вырываясь через широко открытые глаза, как через окна горящей избы. Это было завораживающе и страшно одновременно.

А потом в уголках ее глаз собрались, накипели темные слезы и скользнули вниз по щекам красными дорожками. Наемник подорвался тут же, потянулся к ведьме, касаясь ее… Будто за горячую сковородку ухватился, но руки не отдернул, сжал хрупкое плечо, потянул к себе, шипя от боли в обожженной ладони.

Дмитрий давно отполз подальше от костра, все еще вжимая ладони в уши, и, казалось, готов был в землю зарыться от всего этого. Селена же не обратила ни на него, ни на Веля ни малейшего внимания, все читала-пела одно единственное слово, и голос звенел, срывался на крик, ввинчиваясь сверлом в самую голову наемника.

— Открой-открой-открой…

— Хватит, — попросил Вель, продолжая тянуть ведьму к себе.

— Открой-открой-открой…

— Хватит! Селена… Прекрати!

Но она не слышала, повторяла, повторяла… Замолчала и выкрикнула так, что с ветвей ближайших деревьев сорвались и улетели прочь птицы, отчаянно хлопая крыльями, а кони захрипели с испугу, задирая морды с вытаращенными глазами, натягивая привязь.

— Открой!

В тот же миг на развилке вспыхнул огонь, взвился под зеленые кроны, лизнув их алыми языками и потух тут же, оставив на земле обугленный след.

Ведьма захлебнулась собственным криком и обвалилась в руки Веля, отчаянно кашляя.

Он обнял ее тут же, заволок к себе на колени, как маленькую девочку, и укачивать принялся, пока она приходила в себя, надсадно дыша, цепляясь за него уже похолодевшими пальцами.

— Етить твою… — снова ругнулся бугровщик чересчур высоким голосом, все еще сжимаясь в комок на сырой траве и не решаясь убрать руки от ушей. — Етить… Вы меня угробите прежде, чем мы до Веледара дойдем…

— Ты как? — шептал Вель в светлую макушку, пахнущую дикими травами, придерживая хрупкое тело, сотрясаемое ознобом.

— Я… ничего, — надсадный кашель. — Сильное колдовство… Даже взглянуть тяжело.

— Зачем же ты так… Надорвешься.

— А как иначе? — Селена чуть отстранилась, вытирая рот рукавом платья. — Нам же выбраться надо.

— Так ты разрушила чары?

— Нет. Говорю же, взглянула только. А меня уже так придавило, — она упала обратно на грудь наемника, обмякла…

— Эй! — Вель бережно потряс ее за плечо.

— Я в порядке… Отнеси меня… Осмотреть хочу.

Наемник тут же смекнул, что Селена имеет ввиду, и резво поднялся на ноги, прижимая ее к груди. Понес на развилку, где чернела обугленная трава. Дмитрий, в котором любопытство снова возобладало над страхом за собственную шкуру, тоже встал с земли и посеменил следом, прячась за широкой спиной Веля.

Лес пришел в себя, вернулся в прежнее русло: мелкий, колючий дождь; однотонно-серое небо; стук дятла, уже болью отдающийся в мозгах.

Наемник опустился в высокую траву, удерживая Селену на коленях, и уставился на черную проплешину. Ведьма тоже повернула голову, взглянула. Велела:

— Рыть надо. В земле спрятано.

И Вель принялся рыть одной рукой, чувствуя, как мокрая земля забивается под ногти. Дмитрий, упав на колени напротив, принялся помогать.

В три руки они разгребали темную почву, воюя с корнями. Бугровщик даже сбегал за топориком Веля и теперь рубил особенно толстые отростки. Яма углублялась, а горсть вырытой земли рядом росла.

Наконец пальцы Веля царапнули по какой-то плоской поверхности, под ноготь подло вонзилась острая заноза. Наемник отдернул руку, зашипел сердито, а бугровщик уже расчищал что-то на дне ямы.

Вскоре стало понятно, что на развилке под слоем земли лежит старый, грубо сбитый деревянный щит, изрядно подгнивший.

— Под ним, — шепнула Селена, и Вель ухватился за полуистлевшую ременную петлю, дернул хорошенько. Щит поддался довольно легко, обламываясь по краям с глухим, гнилым звуком, и был отброшен в сторону.

Под ним тоже оказалась небольшая ямка, а на дне ее лежало нечто… Вель сказал бы, что это какая-то замысловатая клетка, круглая, размером с горсть, сделанная из мелких звериных костей, которые между собой связаны были человеческим волосом, белым, как лунь.

— Ну и гадость, — поморщился Дмитрий, но смело протянул руку, намереваясь взять эту клетку.

— Не тронь! — несмотря на слабость, Селена так умудрилась рявкнуть на бугровщика, что тот отшатнулся от ямы, как от чумы, и шлепнулся на задницу прямо в мокрую траву.

— Не больно-то и хотелось, — проворчал, поднимаясь на ноги и потирая ушибленное седалище. — Сами со своей дрянью разбирайтесь, а я в сторонке постою.

— Мудрое решение, — покивал Вель и вопросительно на ведьму посмотрел.

Она поморщилась, поднимаясь кое-как с его рук. Принялась, пошатываясь, обходить яму по кругу, осматривая непонятную диковину, вздыхая тяжко и качая головой, а наемник следом крался, подставляя руки, готовый в любой момент снова подхватить ослабевшее, хрупкое тело.

Селена все ходила, шевелила губами, скрестив пальцы на левой руке, будто заговор нужный подбирала, а он не подбирался никак. Остановилась, наконец, вздохнула.

— Эта клетка сильным чародеем сделана, — принялась объяснять двум несведущим в колдовстве мужикам. — Она эту часть леса держит, и кто попробует ее разрушить, тот по рукам крепко получит…

— И как быть? — спросил Вель.

— Я попробую, — неуверенно протянула Селена, потирая ладони.

— Может, не стоит? — робко вступил Дмитрий, наблюдая за всем со стороны, а наемник согласно кивнул. — Ты и так без сил совсем.

— Иначе нам не выбраться, — сказала, как отрезала, ведьма. — Выход отсюда только вправо, по тропе. А я совершенно не хочу идти в то место, куда меня так упорно гонят. Сдается мне, там нас ждет кое-что похуже, чем гибель в лесу.

— А если не получится? Если ты… не сдюжишь? — Вель заглянул ей в лицо, но не увидел ни страха, ни слабости. Только ведьмино упрямство.

— Попытаться стоит. Все одно в лесу загибаться. А так хоть вы с Митей отсюда живыми выберетесь.

Вель лишь мельком вспомнил про их кровавые узы, но говорить ничего не стал. Селена сама сказала.

— Мы расторгнем договор, — молвила она так тихо, что только наемник ее и услышал. — Выйдешь из леса и будешь свободен.

— Вот уж дудки, — он покачал головой и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что бесполезно с ним в этом вопросе бодаться.

— Вот ты чудак, — хмыкнула ведьма. — Я свободу тебе предлагаю, прямо сейчас, без всяких условий. А ты морду воротишь.

— Далась мне такая свобода. Вместе вошли в этот лес — вместе и выйдем. А нет, так и пусть.

— Что ж тебе, жизнь не мила? — она ухватила его за руку, оттаскивая подальше в сторону, чтобы Дмитрий уши не грел. И откуда только силы появились?

— Не такой ценой, — Вель раздраженно выдернул свою руку из ее ладони.

— Я ведь приказать могу, — ведьма прищурила зеленые глаза, злясь на него за несговорчивость.

— Приказывай. И пальцем не пошевелю. А без моего согласия договор не расторгнуть.

— Ну да, ну да, — обиженным голосом завел бугровщик, топчась поодаль. — Пошел я лесом. Конечно, шепчитесь там без меня… — но внимания на него не обратили.

— Ты хоть понимаешь, — продолжала злиться Селена. — Что глупо обоим здесь погибать?

— Можно и не погибать, а поехать по тропе. Посмотреть, куда кривая вывезет. Дмитрий говорил, там село должно быть…

— Я не знаю, что там, но уверена, что ничего хорошего! Одного взгляда на эту вещицу хватает, чтобы представить, что нас ждет. Это очень темное колдовство, Вель. И очень сильное. Столкнись я с таким чародеем, и трех минут не продержусь.

— А я на что?

— Ты? Тебя посредственная ведьма приворотом огрела! Ты, может, мечом и хорошо машешь, вот только не поможет твой меч против такой силы.

— Хорошо, — наемник поднял руки в примиряющем жесте. — Будь по-твоему. Колдуй, мешать не стану. Но про разрыв договора забудь.

Ведьма долго сверлила его злым взглядом, и длинные ресницы, усеянные мелкими капельками дождя, направлены на него были, как острые пики, истекающие ядом. Зарычала бессильно, сжимая кулаки. Топнула ногой, но Вель только брови удивленно приподнял. Спросил, не скрывая веселья в голосе:

— Чего ты так за жизнь мою уцепилась? Все одно бы сдох в твоей столице, в камере у работорговцев. А так хоть погулял немного, вольным воздухом подышал. Уже за одно это стоит тебя благодарить.

— Баран упертый, — только и выплюнула она, развернулась, хлестнув его по ногам мокрым подолом платья, и пошла обратно к яме.

— Если и получать по рогам, то вместе, — хохотнул он ей вдогонку, но вышло как-то жалко. Неубедительно.

Дмитрий все так же стоял поодаль с насупленным видом, но, поняв, что намечается очередное колдовство, поспешил еще дальше отбежать, к лошадям, и за их крупами схорониться, справедливо рассудив, что толку от него все равно в этом деле не будет, а уши жалко. Да и другие части тела тоже.

Селена же встала на краю ямы, решительная, как никогда, развела руки, словно крылья.

— Если я справлюсь, клетка огнем вспыхнет, — бросила, не оборачиваясь, а затем принялась читать заговор: — Как у леса стволы крепкие, так и слово мое крепкое. Как воды в реке быстрые, так и слово мое быстрое. Как трава под ветром стелется, так и чары твои рушатся…

Вель, не боясь, подошел к Селене, встал позади, выдыхая пар, ощущая, как ее магия вытягивает из воздуха летнее тепло. А она читала нараспев, покачиваясь, водила над клеткой ладонями.

— …в молоке сварю сердце черное и травой оберну, крапивою. Темной нитью вышью знак огненный поверх знака твоего черного… — пошатнулась, руки дрогнули.

Клетка, лежащая на дне ямы, окуталась черным дымом, и Вель затаил дыхание, молясь, чтобы все получилось. А Селена продолжала читать упрямо, дрожащим голосом:

…как солнце луной оборачивается, так и чары твои обернутся пламенем… — упала на колени, из последних, кажется, сил удерживая воздетые руки, задыхаясь, а Вель упал рядом с ней, потянулся, стремясь поддержать, но коснуться не смог. Пальцы будто на невидимую преграду натолкнулись.

— …как заря огнем занимается, так займется огнем… колдовство… твое…[21]

Клетка, задымила, было, сильнее, вспыхнула синим пламенем, но в следующее мгновение Селена рухнула на земляной холм, как подкошенная, закатила зеленые глаза, затихла…

Вель бросился к ней, хватая за руки, лишь мельком замечая, что колдовская дрянь на дне ямы не горит уже, и вообще, как новенькая, будто не ее только что пламенем жгли.

Со всех ног подлетел Дмитрий, бухнулся коленями в раскисшую от дождя грязь, завращал глазами.

— Умерла?!

— Нет, — рыкнул Вель, поднимая Селену на руки и спеша к лошадям. — Я же не умер. Коня отвяжи моего, быстро!

Бугровщик, оскальзываясь в грязи, кинулся приказ исполнять, запутался пальцами в привязи, заскулил жалобно, но наемник грубо отпихнул его плечом и просто рубанул топориком по стволу дерева, отсекая поводья, при этом легко удерживая бесчувственную ведьму одной рукой.

Не глядя, поставил ногу в стремя и взлетел в седло, прижал Селену к груди, поддал в лошадиные бока. Вороной конь заржал возмущенно, но тут же сорвался с места в галоп, ведомый наездником вправо, на тропу.

— Куда ты?! — заорал бугровщик вслед, но Вель его уже не слышал, несся вперед, бедрами сжимая конские ребра, а руками прижимая к груди хрупкое тело Селены. Он даже не знал, дышит ли она еще, но был уверен, что ведьма жива, иначе и он бы уже на тот свет отправился, связанный с ней кровавыми узами.

Деревья мелькали мимо, сливаясь в сплошную бурую ленту. По лицу иногда хлестали ветки, но наемник не обращал на это внимания, гнал коня вперед, лупил пятками…

Дмитрий сказал, что дорога эта к селу ведет, а где село — там и река, которая сейчас была нужна наемнику сильнее, чем что угодно другое в этой жизни.

Он под страхом смерти не смог бы сказать, сколько точно прошло времени, но проклятый лес закончился, резко обрываясь гречишным полем, и Вель вырвался прямо в темноту. День закончился так же резко, как проклятый лес, уступил место ночи. Времени удивляться не было.

Впереди, где-то на грани зрения мелькнула серебристая в свете луны лента реки, и наемник тут же направил своего скакуна в ту сторону, молясь, чтобы только не померещилось, ведь от этого края чего угодно ожидать можно…

Не померещилось. Вель соскочил с коня еще до того, как тот полностью остановился, чуть не подскользнулся на влажной глине речного берега, но устоял и тут же ринулся прямо в воду, заходя все дальше, глубже, чувствуя, как намокшая одежда тяжестью облепляет тело.

Когда водная гладь перечеркнула ему живот, он остановился и бережно погрузил тело ведьмы в быстрое течение, только лицо оставил на поверхности. Зашептал быстро, бессвязно:

— Селена, давай, очнись. Я принес тебя к реке, вот тебе бегущая вода. Но я не умею дальше. Что вы, ведьмы, там шепчете, чтобы очиститься? Ты сама должна, давай, давай же!

Она не отвечала, не приходила в себя, а лицо бледное было, что та луна, которая висела в небе, серебря речную гладь. Вель пошел еще глубже в воду, бережно поддерживая ее, уговаривая, умоляя…

Тщетно.

А потом за спиной послышалось лошадиное ржание, громкий всплеск воды, и вот бок о бок с Велем уже стоит бугровщик. Ростом он был ниже, а потому вода доходила ему до груди, и он покачивался, борясь с течением, но стоял и… бормотал что-то:

— Дозволь, водица, тобою умыться. Душой набело, начисто телом…

Вель уставился на Митю, ни глазам, ни ушам своим не веря, а тот все повторял и повторял слова, так похожие на ведьмовской заговор…

И Селена ожила, встрепенулась в руках наемника, вцепляясь пальцами в его мокрую рубаху, в плечи, оставляя синяки.

— Тише-тише… — зашептал он, прижимая ее крепче к груди и направляясь к берегу. Бугровщик молча брел сзади, тяжело дыша.

Они вывалились из реки втроем. Селена вновь потеряла сознание, но дыхание ее теперь было ровным и глубоким. Вель держал ее на руках и сверлил взглядом Дмитрия, который повалился на землю, все еще тщась отдышаться.

— Ты что это? — начал наемник, но бугровщик тут же мотнул головой.

— Я не колдун, — выдохнул он сквозь зубы. — Я просто слова знаю…

— Откуда?!

— Я… ну, это… Подслушал просто. Пока Селена в бане мылась. Вот… Но помогло же?

— Помогло, — голос Веля не сулил Мите ничего хорошего.

— Если бить будешь, то не по лицу, ладно?

— Бить буду, — кивнул наемник. — Но потом. Сперва до села добраться надо.

Запах дыма четко подсказывал Велю, в каком направлении людское жилье находилось, и он легко отыскал дорогу, несмотря на темноту.

И несмотря на запрет ведьмы соваться туда.