Веледар

Глава 28

Маины нигде не было. Ни в отряде Ратмира на остатке пути, ни в гарнизоне, куда они прибыли к обеду. Вадим безуспешно выискивал ее среди других воинов, но расспрашивать соратников белоголовой девицы не решался: не хватало еще, чтоб заподозрили неладное. Сам Ратмир вел себя как ни в чем не бывало, и пропажа воительницы его, кажется, ничуть не беспокоила. В итоге Вадим принял решение думать, что молодой ярл, вполне вероятно, отослал ее куда-то. Думать думал, но не верил до конца.

Остаток дня после прибытия прошел в суете: воины размещались по гридницам, дергали местного кузнеца просьбами подточить меч или поправить перетершиеся звенья в кольчуге и выспрашивали у местных, когда кормить будут и чем. Вадим машинально покрикивал на своих людей, чтоб соблюдали дисциплину, осматривался, запоминал, что и где, и за всеми этими хлопотами мысли о Маине почти выветрились из его головы. Спать он лег рано, уставший, радуясь, что не на земле почивать придется, и мгновенно провалился в сон, едва его голова коснулась перины.

Посреди ночи его разбудил странный треск, доносящийся с улицы, будто кто-то ветки сухие ломал. А еще гудело монотонно и нарастающе, и Вадим открыл глаза, прислушался, пытаясь понять, что происходит.

На потолке гридницы, куда уперся его взгляд, плясали рыжие отсветы, причудливо перетекая, сливаясь и разбегаясь по дереву, напоминая каких-то нездешних, сказочных зверей. Некоторое время стражник таращился на эти блики, никак не соображая спросонья, что означает сей замысловатый танец. В самой комнате было тихо, никто из солдат не храпел даже…

Едва додумав эту мысль, Вадим подорвался, резко садясь на лавке, и закрутил головой. Никого. Только пустые лавки вокруг, и он один, заспанный и взъерошенный. А за окнами пылает огненное зарево, проливая свет на потолок и стены.

Так вот куда все подевались: ночью, видать, начался пожар, и солдаты кинулись тушить его, а Вадим, вымотанный за день, даже не проснулся от звуков этой кутерьмы.

Обрадованный хоть какой-то ясностью, стражник нащупал под лавкой свои сапоги, натянул быстро и кинулся к выходу, не задумавшись даже, что с улицы по-прежнему доносится только треск пожара, и нет ни людских криков, ни лошадиного ржания. Ничего, кроме жаркого воя пламени и щелчков вскипающей в древесных жилах смолы.

Снаружи царило пекло. Вадим влетел в него с крыльца гридницы сломя голову, и тут же машинально загородил лицо руками, попытался отдышаться, но почти весь воздух, кажется, выгорел, а тот, что остался, драл легкие едким дымом и сушил горло.

Рев здесь был куда громче и практически оглушал, давя на перепонки. Вадим сцепил зубы, пытаясь успокоиться, и заставил себя отнять руки от лица, чтобы осмотреться. Недалеко от гридницы был колодец. Надо дойти до него, облиться водой.

Но пламя бушевало высокой стеной, за которой не видно было даже очертания построек. Никто не носился вокруг, пытаясь потушить пожар, людей вообще не было. Колодца не было. И гридницы, из которой выскочил Вадим, не стало тоже, будто пламя слизало ее в мгновение ока, сжимая свое смертоносное кольцо.

Лицо нещадно пекло, рубаха липла к телу от пота, а дышать становилось все труднее. Стражник не выдержал, снова прикрылся ладонями, обжигая их об собственную бороду, которая завивалась кольцами от жара. Сердце бешено стучало в груди, гоняя кровь, затапливая разум ужасом и паникой. Бежать было некуда. Спастись было нельзя.

Вадим упал на колени, не чувствуя боли от удара: все перекрывало пекло. Хотелось распластаться по земле, вжаться в нее, зарыться, лишь бы уменьшить жар, но земля была такой же сухой и горячей, как его собственные руки, которые, казалось, вот-вот осыплются золой.

Стражник завалился на бок, сжимаясь в комок, кинул последний взгляд на огненную стену. И замер, не в силах заставить свою грудную клетку вздыматься раз за разом, опаляя легкие горьким, горячим дымом.

Прямо над ним возвышалась дева в слепяще белых одеждах, от вида которых слезились бы глаза, если бы слезы, едва выступив, не высыхали от жара, оставляя после себя лишь соль. Дева смотрела на Вадима, склонив голову, обрамленную белым пламенем волос, и стражник узнал ее.

Селена.

Пересохшие губы треснули и засочились вьюшкой, которая тут же спеклась коркой, когда он попытался произнести ее имя, но из горла вырвался лишь невнятный хрип, такой же сухой и трескучий, как голос пожара. Селена отвела от него взгляд и пошла прочь по направлению к огненной стене, оставляя босыми ногами обугленные следы.

Вадим заставил себя подняться. Хотел пойти следом, раз окликнуть не получалось, но ноги не слушались, будто приросли к земле. Или пригорели. А ведьма дошла уже до границы пламени, которое ничуть не обжигало ее, ведь она сама состояла из чистого огня. И тогда стражник снова крикнул:

— Селена! — хриплым, надтреснутым голосом.

Она обернулась через плечо. В некогда зеленых глазах плясали языки пламени, окрашивая их в медовый цвет.

— Мне надо туда, — молвила ведьма.

— Куда? — Вадим все еще пытался сделать хоть шаг, но колени будто стянуло невидимой цепью.

— В огонь.

— Зачем?

— Это единственное спасение для нас с тобой, — и шагнула прямо в пламя, растворяясь в нем.

Вадим закричал, резко садясь на лавке и скидывая с лица плотное одеяло. От крика запершило в пересохшем горле, и он надсадно закашлялся, захлебываясь собственным дыханием.

Кто-то хлопнул его по спине и сунул в руки глиняную кружку, приятно гладкую и прохладную. Стражник благодарно кивнул, в пару глотков уничтожая содержимое. Квас.

— Еще, — попросил он, возвращая кружку и только сейчас замечая, что на него уставились десятки пар глаз.

Он был в гриднице в гарнизоне Ратмира. Вокруг на лавках расположились его люди. Кто-то уже лежал, кто-то лишь готовился ко сну, снимая доспехи. Несколько человек сидели за столом, сражаясь в тавлеи. Сколько же он проспал? Кажется, не больше часа. За окном еще даже стемнеть до конца не успело, хотя на столе были расставлены зажженные свечи, и рыжие блики от их пламени танцевали на стенах и потолке.

— Вот, — ему подали кружку, вновь наполненную квасом.

— Спасибо, — Вадим осушил ее уже медленнее, ощущая, как приятная прохлада расползается по всему телу, а на лбу выступает испарина.

— Сон, что ли, дурной? — спросил один из солдат, и в голосе его слышалось искреннее переживание.

— Ага.

Остальные мужики, поняв, что ничего страшного не произошло, потихоньку вернулись к своим делам: зазвучали неспешные разговоры, загремела кольчуга, застучали передвигаемые по тавлее фигурки.

— А что снилось-то? — присоединился к разговору второй, тот, что квас подавал.

— Пожар, — коротко ответил Вадим, возвращая кружку и поднимаясь с лавки.

— Это к благополучию, — тут же заявил собеседник.

— Господь с тобой, — заспорил первый. — К благополучию — огонь в очаге, а коли пожар — жди беды. Мне бабка рассказывала…

Продолжения Вадим не услышал, поскольку босым вышел на улицу подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок. В гриднице душно было, а он во сне еще и одеяло на морду натянуть умудрился, вот и привиделась такая чертовщина: жарко, дышать тяжело, а запах видать от свечей, что коптили потолок недалеко от его лежанки.

Успокаивай себя.

Вадим просидел на крыльце около получаса, вновь и вновь вспоминая лицо Селены, гадая, где она сейчас и все ли с ней в порядке. Потом вернулся в гридницу, скомандовал отбой засидевшимся солдатам и завалился на лавку, отшвыривая подальше в ноги проклятое одеяло.

Рано утром, еще до восхода, Вадима тихонько разбудил караульный и доложил, что Агвид его к себе вызывает как можно скорее. Стражник кивнул, быстро натянул сапоги и рысью помчался к своему ярлу.

На улице запевали первые птицы, откуда-то донесся крик петуха. Несмотря на рань, было уже довольно тепло, и даже роса на траве успела подсохнуть. Проходя мимо того самого колодца, который не смог отыскать в своем сне, Вадим зачерпнул студеной воды из ведра, стоящего на срубе, и плеснул в лицо, чтобы хоть как-то проснуться.

Караульный, передавший приказ, поспешил вернуться обратно на свой пост, и к гриднице, выделенной Агвиду в личное пользование, Вадим подошел в одиночестве, поднялся на невысокое крыльцо и постучал.

— Заходи, — донесся из-за двери голос ярла.

Во всем гарнизоне было еще тихо, солдаты в большинстве своем почивали, а вот Агвид был уже свеж и бодр, и стражник в который раз задался вопросом, спит ли правитель вообще. Сейчас он расхаживал по просторной гриднице, сложив руки за спину, и размышлял о чем-то. Вадим, войдя, коротко поклонился и выжидающе уставился на своего ярла, готовый внимать указаниям.

— Здравствуй, Вадим, — протянул Агвид, прерывая свои расхаживания и окидывая стражника цепким взглядом.

Тот смутился своих растрепанных со сна волос и наспех заправленной рубахи, но поправлять что-либо не посмел, толку-то теперь?

— Я приказал тебя разбудить, уж извини, — ярл махнул рукой на лавку, веля Вадиму сесть, но сам остался на ногах. — Дело срочное. Я предполагал, что мы тут пару дней проведем, однако отбыть придется сегодня же.

— Отбыть? — не удержался от вопроса Вадим, но Агвид даже внимания не обратил на эту оплошность.

— Да, — кивнул он, подходя к небольшому окошку и выглядывая на внутренний двор. — Я понимаю, ты не ведаешь истинной причины, зачем мы здесь. Я ведь так и не удосужился тебя посвятить. А сейчас еще и положение осложнилось, — ярл хмуро сдвинул брови, возвращая свой взгляд на Вадима.

Стражник стушевался под этим взглядом, не зная, как реагировать на это заявление и даже ощущая за собой смутную вину непонятно в чем. Осложнилось дело? Какое еще дело? Вроде, до гарнизона они благополучно добрались.

— Собирайся, Вадим, — тем временем вздохнул Агвид. — Мы уходим через час. Только тихо, солдат своих не буди. Я вместо тебя другого командиром назначу временно. А ты мне там нужен будешь.

— Дозволено ли мне будет узнать, куда мы идем, мой ярл? Разве этот гарнизон не конечная цель нашего похода?

— Ох, Вадим, — неожиданно рассмеялся Агвид. — Нет, не конечная. Ты же не забыл, куда я ведьму нашу послал?

— Никак нет.

— И ты, разумеется, знаешь, что Веледар недалеко отсюда.

Вадим кивнул только, догадываясь уже, к чему ведет его правитель.

— Мы должны Селену встретить, — подтвердил его догадки ярл.

— Так с ней хорошо все? — обрадовался стражник. — Она… справилась?

— Скоро узнаем. Другого я от нее не жду, разумеется, все же она далеко не дура. Да и я своего человека с ней не просто так послал.

Своего человека? Но ведь ведьма с тем наемником вдвоем уезжала, Вадим же лично провожал. О нем ли ведет речь Агвид? Сомнительно.

— А Ратмир не против будет? — осторожно осведомился стражник. — Его же здесь земли.

— Ратмир с нами поедет. Ему тоже кое-кого встретить надо, — задумчиво проговорил Агвид.

И картина происходящего вдруг ясно сложилась в голове Вадима. Этот наемник… Велемир, кажется? Законный наследник престола, если Маина не лукавила, конечно. Видать, именно за ним и поедет молодой ярл. И белоголовая дева знала об этом: подслушала или сама догадалась, как дело повернется. Вот и сбежала предупредить своего друга. Или кто он ей там?

— Вы говорили, мой ярл, что положение наше осложнилось… — начал Вадим.

— Именно.

— Это как-то связано с исчезновением Маины?

— Связано, — кивнул ярл, и взгляд его, направленный на стражника, стал пытливее. — А тебе известно что-то об этом?

— Никак нет, — кажется, ответ был слишком торопливым, и Вадим поспешил исправиться. — Я просто заметил, что ее нет больше в наших рядах. Думал, услали девицу вперед, предупредить здешних о нашем прибытии. Но ее и тут не оказалось.

— Ратмир признался мне, что они с тем наемником дружбу водили. А теперь она сбежала, — Агвид проговорил это очень тихо, практически себе под нос, но Вадим все равно разобрал каждое слово, потому что сам думал о том же. — Как бы с ведьмой нашей беды не приключилось.

— Селена же связана с наемником кровавым договором, — стражник сглотнул с трудом, потому что горло внезапно пересохло. — Он обязан ее защитить любой ценой.

— Это верно, — губы ярла искривились в усмешке. — Ты молодец, Вадим. Соображаешь. Я-то вот и позабыл об этом, — он замолчал ненадолго, а потом будто опомнился, заговорил уже обыденным голосом, без вкрадчивости, от которой у бывалого стражника мурашки по спине скакали аки молодые кони. — Не время разговоры разводить. Иди, собирайся. Отбываем мы с тобой вдвоем да Ратмир со своими воинами.

— Мы вдвоем? — тут же заволновался Вадим. — Но мой ярл… Воины Ратмира очень умелые. Случись чего, я один с ними не совладаю. Не смогу вас защитить. Надо еще кого-то с собой взять.

— Не кручинься об этом. Молодой ярл нападать на меня и не подумает, уж поверь. Кроме того, кое-кто к нам присоединится в пути, сам все увидишь скоро, ехать тут недалеко. Не тяни кобылу за хвост, времени и так мало.

Вадим не посмел больше спорить или задавать вопросы. Агвид и так был чересчур откровенен, и стражник каким-то внутренним чутьем ощущал, что ему это еще аукнется. В любом случае, поболтали — пора и честь знать.

Сборы не заняли у него много времени, так как он и расположиться-то толком не успел. Жаль было только коня своего оставлять, но животина несколько дней везла его по летним пыльным дорогам и теперь ей требовалось хорошо отдохнуть, так что лошадь Вадиму выдали другую.

Кроме того, он получил от мрачного кузнеца новые доспехи, такие же, как у Ратмира и его воинов. Возражать не стал, справедливо рассудив, что так они привлекут меньше внимания в чужих землях, особенно с учетом того, что ярлы этот поход затеяли не за-ради братания, а из-за каких-то своих интриг. Впрочем, вскоре обнаружилось, что и Агвид не побрезговал сменить свой герб на герб соседа. Сам молодой ярл взял с собой шестерых своих воинов, и таким вот небольшим отрядом они выдвинулись из гарнизона на северо-восток.

Ехали в тишине, прерываемой лишь стуком конских копыт, да еще воины Ратмира изредка перебрасывались между собой парой слов. Сами ярлы не разговаривали вовсе и даже не переглядывались, будто обсуждать им больше было нечего. Вадиму казалось, что напряжение, возникшее между двумя правителями, стало настолько осязаемым, что хоть руку протяни и щупай.

Отряд успел оставить позади лишь несколько верст пути, как впереди показалась пара всадников, которые словно нарочно поджидали на обочине дороги. Вскоре выяснилось, что так оно и было, ибо никто из ярлов не выказал ни малейшего удивления.

По мере приближения Вадим старательно щурил глаза, стремясь получше разглядеть незнакомцев. Точнее, незнакомок. Это были две женщины: одна совсем еще молодая, не старше Селены, а вторая годилась стражнику в матери. Обе чинно восседали на своих лошадях, горделиво расправив плечи и выражая некое превосходство. Вадима кольнула внезапная догадка…

Ведьмы. Конечно, каких еще баб его ярл мог потащить с собой? Не ткачиху ж с поварихой…

Знали ли люди Ратмира, кто перед ними? Наверняка, догадывались, ибо даже редкие переговоры между ними стихли окончательно. Каждый из свиты молодого ярла счел своим долгом просверлить двух ведуний уничижительным взором, не лишенным, впрочем, и доли любопытства, ведь в их землях ведьму не встретишь, извели всех. Женщины же не удостоили все эти враждебные гляделки ни каплей внимания, оно и понятно: какую ведьму удивишь косым взглядом да недобрыми мыслями?

Тем временем Агвид взмахом руки остановил отряд, а сам проехал чуть вперед и завел беседу с той ведьмой, что в летах. Она отвечала на его вопросы коротко, иной раз и просто кивала, будто голос берегла. Впрочем, ярла это нисколько не заботило. Вадим вспомнил, что и Селене часто спускались разного рода дерзости. То ли Агвид все же опасался ведуний, то ли был достаточно мудр, чтобы не требовать от них такого же почтения и повиновения, как от своих солдат.

Вадим же, в который раз осматривая этих женщин, размышлял о том, зачем они здесь. Видать, это и имел ввиду старый ярл, когда рассказывал, что Ратмир не посмеет напасть: мало того, что дело у них общее, так теперь за плечами Агвида еще и две ведьмы, и одному черту ведомо, на что они способны. Только вот стражник так и не решил, радоваться такой поддержке или опасаться? Только ли для того, чтобы приструнить Ратмира, нужны эти ведуньи? В любом случае складывающееся положение вещей нравилось Вадиму все меньше.

Наконец Агвид завершил свой разговор с ведьмами, после чего они молча присоединились к отряду, замыкая его и заставляя этим самым нервничать всех воинов без исключения. Каждый предпочитал держать неведомую угрозу, коей без сомнения в их понимании и являлись две женщины, на виду. Тем не менее, надо было ехать дальше и держать все свои опасения и недовольства при себе.

Дальнейшая дорога действительно не заняла много времени, как и обещал Агвид. Они сделали всего один привал в тени небольшой рощи, даже огня разводить не стали. Потом свернули с основного тракта и уже к вечеру того же дня выехали к пшеничному полю. Вадим невольно залюбовался, как еще сочные, зеленые колоски, позолоченные закатным солнцем, волнами переливаются под легким ветерком, напоминая море, которое стражник видел в далеком детстве.

Как только поле осталось позади, на горизонте показалась небольшая деревня, в которую, как догадался стражник, они и направлялись. Видимо, Агвид точно знал, что Селена явится сюда в скором времени. Вадим позволил себе порадоваться, что назад в столицу она с ним поедет, а не с этим Велемиром, у которого много лишних слов на языке и при том невесть что на уме. Что станет с самим наемником, стражника мало волновало. Ежели он и впрямь законный наследник Веледара, Ратмир убьет его, да и все? Неважно. Он для Вадима просто чужой да еще и не шибко приятный человек, что бы там Маина про него не рассказывала.

Деревенька была небольшая, стояла на пригорке над рекой, а поверх крыш домов виднелся шпиль старой церкви. Когда отряд въехал на главную улицу, местных, что еще копошились у своих изб, как ветром сдуло, только кое-где еще раздавался стук захлопываемых ставен и запираемых дверей. Неужели Ратмир держит свой народ в таком страхе, что они чуть ли не в землю зарываются при виде войск любимого ярла?

Кажется, кроме Вадима, поведение селян больше никого не волновало. Агвид выехал чуть вперед и теперь уверенно вел за собой остальных, выискивая, очевидно, какой-то определенный дом. Стражник же привычно оглядывался, запоминая, что да где, и прикидывая, в какой стороне от них находится старый курган. Может статься, что Селена сейчас совсем рядом. Или даже уже ждет их в одной из здешних изб. Эти мысли заставляли сердце биться чуть быстрее.

Они проехали всю деревню почти насквозь, прежде чем Агвид увел их в какой-то проулок, устремляясь на соседнюю улицу. Она была уже не такой широкой, да и домов здесь стояло поменьше. Ярл уверенно остановил коня у ничем не примечательной избы и спешился. Его примеру начали следовать и остальные, только ведьмы не торопились оказаться на земле, вместо этого оглядываясь вокруг и будто даже принюхиваясь к местному воздуху.

Вадим по безмолвному приказу Агвида взял его коня под уздцы, удерживая, пока сам ярл направился к избе. Впрочем, он не успел сделать и нескольких шагов, как со двора выскочил пацан лет двенадцати и тут же затормозил резко, будто врезаясь в невидимую стену. Уставился на воинов широченными глазами, но убегать обратно в дом и прятаться не спешил.

— Здравствуй, добрый молодец, — усмехнулся Агвид, глядя на ребенка сверху вниз. — Дед твой дома?

Мальчонка, глаза которого бегали от воина к воину, задерживаясь на оружии, тут же уставился на ярла. Кивнул как-то рвано.

— Чудно. Позови-ка его.

— Он не ходит, — пацан опустил подбородок и глядел теперь исподлобья, как молодой волчонок. — Проводить могу, но только одного. Остальные пусть тут ждут.

— Как звать тебя? — спросил ярл.

— Кирилл.

— А ты не из робкого десятка, Кирилл, — Агвид, за спиной которого стояла восьмерка вооруженных мужиков и две ведьмы, добродушно рассмеялся, а затем присел перед пацаном на корточки, желая, кажется, побеседовать с ним на равных. — А если мы все войти захотим, что делать станешь?

— Без моего разрешения не войдете, — мальчонка хрустнул кулаками, но ярл не стал больше смеяться его дерзости, кинул короткий взгляд на крыльцо дома.

— Видишь тех женщин? — он махнул рукой на ведьм позади себя и дождался от ребенка кивка. — Они смогут войти. Догадываешься, почему?

Кирилл нахмурил брови и руки на тощей груди скрестил, уже внимательнее рассматривая двух ведьм. Затем сплюнул в траву и молвил с искренней заботой:

— Ну идите, коль хотите. Только в избе вы все равно такой толпой не поместитесь. А мне недосуг с вами спорить, еще кур пересчитать надобно.

Ратмир заливисто рассмеялся, а за ним следом, будто получив позволение, заржали и его воины.

— Надо же, — утирал слезы молодой ярл. — Какие храбрецы водятся на окраинах моего государства. Подрастет — в дружину возьму, как пить дать.

— Ладно, Кирилл, — Агвид, натянуто улыбнувшись, поднялся на ноги. — Уговорил. Не потащу всех в дом твоего деда. Но вон тот человек — твой ярл. Он тоже пойти должен. Неужели откажешь ему?

— Хорошо, — малец даже не глянул в сторону Ратмира, но решил, видимо, не испытывать больше судьбу. — Идемте.

— Ждать здесь, — коротко приказал своим воинам молодой ярл, устремляясь вслед за Кириллом и Агвидом на крыльцо избы.

Когда оба правителя скрылись за тяжелой дверью, воины позволили себе немного расслабиться и стали озираться. Только ведьмы все так же сидели верхом и не проявляли ни капли интереса к происходящему.

Пару минут спустя снова показался Кирилл. Выскочил из дома как ошпаренный, таща за руки двух девочек-близняшек. Еще раз окинул недовольным взглядом солдат и скрылся на дворе. Вадим подумал, что детей просто выставили из избы, чтоб уши не грели, но оказался не прав.

Со двора малец вышел, уже ведя за собой белую кобылу, на спине которой без всякого седла пристроились близняшки. Одна цеплялась маленькими пальчиками за густую лошадиную гриву, а другая крепко обнимала сестру за талию. Так они и пошли вдоль улицы прочь от дома, не оглядываясь, и Вадима это почему-то встревожило. Что ж они, звери какие, раз детей подальше отсюда услали? Да нет, глупости. Просто вечер уже, а ребятишки, небось, с дедом не живут, просто старик приглядывает за ними днем, пока родители делами занимаются, вот и все.

Успокаивай себя.

Вадим тяжело вздохнул и шикнул на расшалившегося коня. Хотелось размять ноги после долгой езды верхом. Еще хотелось есть. Провизия у них с собой была, конечно, но не устраиваться же прямо здесь. Наверное, когда Агвид с Ратмиром наговорятся, воинам будет велено разбить лагерь где-нибудь на окраине деревни. Проситься к местным на постой явно не с руки, какие-то они тут дикие.

На родине Вадима люди уважали солдат, своих защитников. Еще до своей женитьбы стражник, бывало, заезжал в деревни и села, путешествуя со своим ярлом, так народ их привечал всегда, детишки гурьбой обступали, прося дать меч подержать или коня погладить, а девицы глазки строили. Уж точно никто по избам не хоронился, завидев дружинников. Здесь же было иначе.

За такими мыслями Вадим провел около получаса, когда, наконец, на крыльцо вышел Агвид. Лицо его было непроницаемым, но стражнику отчего-то казалось, что ярл весьма доволен жизнью. Видать, у хозяина дома нашлись для правителя хорошие новости. Следом показался Ратмир и скомандовал устраиваться на привал на внутреннем дворе. Солдаты тут же споро принялись за дело: кто-то стреноживал коней, кто-то за водой к колодцу отправился, кто-то занялся разведением костра.

— Эй, Томира, — окликнул Агвид, и старшая ведьма повернула к нему свое испещренное морщинами лицо. — Пойди в дом, глянь, что у старика с ногами. Авось, подсобишь.

Ведунья кивнула, спешилась и, держа поводья своего коня, оглянулась на солдата, который животин стреноживал, но тот, не спешил ей помогать.

— Позволь мне, — Вадим смело подошел к Томире, протянул руку, и та неожиданно ласково ему улыбнулась, отдавая поводья. Молвила:

— Благодарствую.

Молодая ведунья неожиданно громко фыркнула и лошадью своей сама занялась. Вадим только плечами пожал, не смея настаивать.

Все это могло бы вызвать улыбку, но стражник слишком хорошо помнил, как сам относился к ведьмам до встречи с Селеной. И слишком хорошо помнил, как она замирала каждый раз, когда он случайно касался ее; как удивление проскальзывало на ее лице, когда люди благодарили за оказанную услугу вместо того, чтобы плюнуть в спину; как иногда она делала какое-то доброе дело исподтишка, скрытничая, будто боялась, что кто-то увидит в ней не злую и страшную ведьму, а справедливую и сочувствующую женщину. Хотела, чтобы увидели, но и страшилась этого. Вадим никогда не понимал, почему.

Уже довольно давно стемнело, и искры от костра яркими кляксами перечеркивали ночное небо. Вадиму не выпало держать караул, и он досиживал последний час до сна у костра с другими воинами и двумя ярлами. Агвид с Ратмиром завели ничего не значащую беседу о былых подвигах, и солдаты угодливо ржали над шутками своих правителей, дожевывая сухари и вяленое мясо.

Ведьмам предложили ночевать в избе, ведь женщины, как-никак, и они, естественно, не стали отказываться. Кроме того, Томира с головой ушла в лечение хозяина дома. Сперва она побегала по двору, срывая какие-то травки, выгребла горсть земли из-под порога, а затем скрылась в доме, прихватив с собой и молодую ведьму: то ли в помощь, то ли чтобы не болталась без дела. Агвиду было сказано, что ходить старик так и не сможет, но Томира сделает все возможное, чтобы его хотя бы боли не мучили.

И вот теперь все они ждали. Чего именно, знали, кажется, только ярлы да Вадим. И ожидание это растягивало время как смолу. Спать совершенно не хотелось, и стражник уже предчувствовал, как вдоволь наворочается на своей дерюге, прежде чем закемарить. Может, проще и не ложиться? Предложить одному из караульных поменяться… Но ведь он и до этого ночь толком не спал из-за дурацкого сна, негоже снова лишать себя отдыха.

В итоге стражник подумал, что неплохо бы хоть немного прогуляться перед сном, авось поможет, и даже нашел для этого предлог, испросив разрешения у Агвида сходить к колодцу за водой. Тот благосклонно кивнул и вновь сосредоточил свое внимание на Ратмире, который продолжал в красках описывать свой военный быт. Прихватив с земли пустое ведро, Вадим пошел прочь со двора.

Колодец находился почти в конце улицы, и стражник шел не спеша по вытоптанной тропинке, наслаждаясь тишиной: смех и разговоры от костра почти не долетали до слуха. Селян вокруг не было, и неизвестно, выходил ли хоть кто-то вообще из избы после прибытия их отряда. Ни в одном из окон стоящих здесь домов не брезжил свет: ставни по-прежнему были плотно закрыты.

Почти полная луна светила достаточно ярко, позволив Вадиму спокойно перешагнуть кое-где торчащие из земли корни и благополучно добраться до колодца. Изредка покрикивали ночные птицы, с другого края деревни одиноко лаяла какая-то бесноватая собака, да тоненько звенели в воздухе комары, которым летняя жара не позволяла промышлять днем. Стражник прихлопнул одного такого у себя на шее, тут же ощутив под пальцами влагу. Успел насосаться, зараза!

Далекий конский топот прозвучал в царящей тишине как гром среди ясного неба. Вадим уже успел за веревку подтянуть из колодца бадью, полную студеной воды, когда этот звук резанул по ушам. Мужчина замер, старательно вслушиваясь, и вскоре понял, с какой именно стороны доносится топот. Кто бы ни скакал верхом по деревне в этот поздний час, он довольно быстро приближался.

Из колодца донесся негромкий всплеск, когда бадья ухнула обратно в его недра. Вадим присел на корточки, скрываясь за срубом, и вскоре увидел всадника, который выехал из того же проулка, что и их отряд несколькими часами ранее, замедляя ход. Его лошадь с рысцы перешла на размеренный шаг, давая стражнику больше времени, чтобы попытаться рассмотреть пришельца. Точнее, двоих…

В седле мерно покачивался невысокий мужчина с короткой бородой, а прямо перед ним сидела девушка. Они почти поравнялись с колодцем, когда Вадим сумел различить две очень важные вещи.

Руки девушки были крепко связаны, рот заткнут какой-то тряпкой, а лицо… Чуть больше суток минуло с тех пор, как Вадим видел его последний раз, во сне, обрамленное белым пламенем волос.

— Селена! — он сам не понял, как вскочил на ноги и заслонил дорогу коню.

Всадник резко дернул поводья, останавливая животину, и, хмуря брови, уставился на Вадима, быстрым взглядом скользнул по его доспехам, чуть дольше задержавшись на поясе, где должны были висеть ножны с мечом. Стражник не обратил на это никакого внимания, всецело сосредоточившись на ведьме, подмечая новые подробности…

Ее лицо и шея были измазаны чем-то темным, и Вадим совершенно ясно понимал, что это кровь. На щеках виднелись светлые дорожки слез. В широко распахнутых глазах плескалось отчаяние, готовое перелиться через край новыми потоками соленой воды.

Первые мгновения она смотрела на стражника неверяще, а потом, прикрыв веки, приглушенно зарыдала сквозь кляп.

— Ты кто такой? — только и успел спросить всадник прежде, чем ему в висок прилетело тяжелое деревянное ведро.

Мужчина вскрикнул, соскальзывая с коня, и тут же взвыл снова от боли в вывернутой ноге, которая застряла в стремени. Вадим же подхватил на руки рыдающую ведьму, оттаскивая ее подальше. Забормотал:

— Тише-тише… Это я. Не бойся, — пальцы дрожали, будучи не в силах совладать с узлами веревки на ее руках.

— Твою… — грязно выругался пришелец, освободившись, наконец, из стремени и пытаясь подняться с земли. Испуганный конь тут же умчался куда-то вглубь деревни, оглашая окрестности громким ржанием. — Ты кто такой?! Ты хоть ведаешь, на кого руку поднял?!

— Это он тебя так? — спросил Вадим у Селены, бросив возиться с узлами и сжимая ее хрупкие плечи.

Она, снова прикрыв веки, кивнула. Из-под острых ресниц на щеки выкатились крупные слезы, побежали вниз, оставляя новые светлые дорожки на окровавленной коже лица.

— Здесь посиди, — велел стражник, поднимаясь на ноги и делая шаг в сторону все еще матерящегося незнакомца.

Тот, осознав, что дело плохо, принялся отползать в сторону, волоча за собой вывернутую ногу, но Вадим быстро его настиг. От души пнул под ребра, с удовлетворением услышав хруст. Мужик взвыл, скукоживаясь в дрожащий ком, бросив свои нелепые попытки удрать.

— Вадим… — раздалось за спиной. Это ведьма кое-как сумела связанными руками вытащить кляп изо рта.

Стражник не отозвался, добавляя незнакомцу удар по хребту, отчего его выгнуло в обратную сторону. Вадим воспользовался этим — вломил в бородатое лицо, разбивая скулу.

— Стой, — захныкал мужик, не пытаясь даже прикрыться руками, за что тут же поплатился сломанным носом. Захлебнулся хлынувшей кровью, закашлялся.

— Вадим! — кричала ведьма. — Тебе нельзя его бить!

— Почему это? — весьма добродушно осведомился тот, пиная врага в солнечное сплетение. — Очень даже можно…

— Это слуга Агвида!

Стражник замер, уже занеся руку для нового удара. Незнакомец тут же закопошился, пользуясь перерывом в избиении. Полез за пазуху и извлек оттуда тяжелый перстень. Протянул на раскрытой ладони, другой рукой утирая текущую по подбородку кровь.

Вадим взял, уже смутно осознавая, что увидит. Это была золотая печатка с гербом Агвида. Он вспомнил, что давненько уже не наблюдал ее на пальце своего ярла, да значения не придавал.

Да и я своего человека с ней не просто так послал.

— Что, служивый? — голос незнакомца звучал гнусаво из-за сломанного носа. — На виселицу захотел за измену?

— Какого черта? — только и спросил Вадим, отступая к ведьме. — Селена, какого черта?! За что он тебя так?

— За несговорчивость, — мужик тяжело дышал, хлюпая вьюшкой и даже не делал попыток встать. Крепко его Вадим приложил, ничего не скажешь. — Завела шашни с рабом, предала своего ярла.

— Что ты несешь?! — разозлился Вадим, вновь делая шаг к нему. — Я могу и добавить!

— Нет, не надо, — Селена успела подняться на ноги. Ткнулась лбом ему в плечо. — Развяжи меня. Дар у бугровщика, дай мне уйти! Там Вель, один…

— Какой еще Вель? — стражник одной рукой обнял ее за плечи, стремясь успокоить, а другой стал нащупывать на бедре ножны с кинжалом, про который он успел забыть.

— Полюбовник ее, — то ли захихикал, то ли захныкал незнакомец. — Сгниет в кургане рядом с дедом.

— Дедом? — прищурился Вадим. — Ты про Велемира?

— А про кого ж еще. Я смотрю, ты кое-чего ведаешь. Агвид посвятил? Отведи ведьму к нему, и обещаю, что замолвлю за тебя словечко. Прощу, что ты на меня напал.

— Нет, Вадим, пожалуйста! Развяжи мне руки. Я должна туда вернуться! А ты заберешь камень с даром у Дмитрия и отнесешь Агвиду. Никто не узнает…

— Экая ты добрая, — прервал ее незнакомец. — Убить меня надумала? После всего, что я для тебя сделал?

Стражник, наконец, нащупал и достал кинжал, перерезал веревки на руках Селены.

— Убить — это слишком просто, Митя, — она мимоходом растерла синюшные борозды на своих запястьях, встряхнула кистями и медленно пошла к мужчине, лежащему на земле. — Я же дарокрад, не забыл? И я лишу тебя глаз, ушей и даже языка. Будешь доживать свой век слепым, глухим и немым. Последнее особенно обидно…

Дослушать ее речь Вадиму было не суждено. Что-то сбило его с ног и протащило пару саженей по земле прежде, чем он ударился головой о сруб колодца, тут же погружаясь в темноту.