Великая распря

Глава 10

Фотий был светловолосым мужчиной лет пятидесяти. Имел пивное пузо и обладал крупным лицом с выпирающим подбородком. С ним явился его племянник Степан — молчаливый малый лет тридцати. Оба были одеты как самые обычные люди — в куртки тусклых цветов, брюк, свитера и кепи. Такие наряды делали их неотличимыми от большинства прохожих, которые попадались на окрестных улицах.

Фотий и Степан вошли в квартиру, и с ними ворвались запах дешёвого одеколона и уличный холод. Настя представила нас друг другу.

— Чай или кофе будете? — спросила она после того, как я с князем и его племянником обменялся рукопожатиями.

— Да, будь добра, чаю да погорячее, — ответил за себя и за племянника Фотий таким тоном, словно заказ в ресторане делал, и добавил, словно обращаясь ко мне. — Эх, морозец на улице, не мешало бы согреться.

Говорил он хрипловатым простуженным тенорком.

— Проходите, сейчас сделаю, — Настя указала на дверь в гостиную.

Гости сняли куртки и кепи, разуваться не стали. Мы все отправились в большую комнату. Настя поставила чайник, достала чашки из шкафчика. Фотий, Степан и я уселись за столом.

— В южных астиномиях блокпосты повсюду, военных полно, — сказал Фотий. — Позавчера ехали, нас два раза останавливали, досматривали.

— Да понятное дело. Война в городе, — поддержал я разговор. — А вы, значит, не отсюда? Не из Византия?

— Отсюда-отсюда, только последние семнадцать лет жил на юге.

— Мне Настя уже рассказала, что вы тоже от Птолемеев бежали.

Фотий скривил рот и закивал:

— Да, было дело. Моего брата казнили, а я и уехал. И сына его увёз, — он кивнул на своего спутника. — Стёпе тогда и десяти не было.

— А из-за чего конфликт-то случился?

— Деньги. Из-за чего же ещё? Всё из-за денег. Вели мы тогда дела с родом из другого клана. Дела пошли в гору, вот Амвросий и решил, что нам слишком жирно будет. Потребовал дополнительную долю, а мой брат не согласился. В итоге получилось, что получилось. Семнадцать лет нам с племянником приходится скрываться под чужими именами, опасаясь, что однажды Птолемеи нас выследят. А они ведь ничего не забывают. У них есть списки, и по этим спискам они работают. Сколько бы лет ни прошло, но если ты в списке... — Фотий покачал головой, — тебе не будет покоя. Можно сказать, нам повезло. А вы, Константин, простите, тот самый уникум?

— Кто? — не понял я. — Какой уникум?

— Да мне тут обещали, дескать очень сильный клост из мономаховской филы нам будет помогать. Это про вас?

— Похоже, про меня.

— О, это хорошо! Нам ведь предстоит залезть в самое логово гиен. Понадобятся большие силы, чтоб зайти туда, осуществить задуманное и свалить из этого гадюшника.

— Да тут не только силы нужны. Хорошо бы иметь чёткий продуманный план.

Настя пришла с подносом и поставила на стол три чашки с чаем и тарелку с какой-то сладостью, похожей на рахат-лукум.

— Спасибо, Анастасия, — покровительственно кивнул головой Фотий. — Вот и чаёк подоспел.

Князь взял чашку и стал пить мелкими глотками. Степан последовал примеру дяди. Я тоже отпил и поставил на стол. Только что был завтрак, и я не хотел есть.

— Так о чём мы? Ах да, конечно, — вернулся к разговоры Фотий. — План есть. По большому счёту, всё готово, хоть и пришлось поторопиться.

— Фотий Григорьевич, есть какие-нибудь новости с востока? — Настя отнесла поднос и тоже села за стол. — Не расскажете, что происходит в политии?

— Новости-то есть. Разные вещи творятся. Вот, например, в Каппадокии, Колхиде и южных номах то и дело происходят восстания. Это здесь у нас тихо, а там «Ахейский союз» колобродит вовсю. На улицах городов толпы устраивают погромы, сжигают индийские кварталы, убивают политиков, всякие ужасы творят... Амвросий ещё не все тузы из рукава достал. Если его не остановить, ВКП погрузится в хаос. А северные номы подумают-подумают и отделятся от нас, уйдут к каким-нибудь татарам или галлам. Зачем им такая полития, где правитель с собственными кланами справиться не может? Всем ведь покой нужен и порядок, а не весь этот бардак.

— А кто бунтует? Обычные люди? Метэки? — спросила Настя.

— И метэки, и граждане, и тавры даже. За последние года «Ахейский союз» много где создал свои ячейки. Они-то народ и смущают. Ну ничего… — резко сменил тему Фотий. — Будем надеяться войско басилевса разделается с бунтовщиками, а у нас своя роль, своя миссия, которую нам необходимо выполнить во что бы то ни стало. Ну так что, готовы? Анастасия, принеси нам, пожалуйста, карту.

Настя выполнила повеление, и вскоре посуда была со стола убрана, а перед нами расстилалась карта Южной астиномии, часть которой занимал акрополь клана Птолемеев.

— Дело это трудное, но не невозможное, — Фотий постучал пальцем по области на карте, очерченной зелёным маркером. — Тут есть те, кто нам поможет. Ну и лазейки тоже имеют. Конечно, если бы нам пришлось идти в особняк Амвросия, проблем было бы куда больше. Туда не то что впятером — пятидесяти клостам не пробраться. Однако у Амвросия есть давняя привычка. Один или два раза в седмицу он едет в ресторан и там за ужином общается «по душам» либо с предводителем одного из родов филы, либо с кем-то из своих приближённых. Он считает, что таким образом становится ближе к подданным. Держит руку на пульсе, так сказать. А между прочим, за двадцать пять лет правления Амвросия не один князь исчез после таких «дружеских» ужинов. Ну да пёс с ними. Это лирика. Факт в том, что для нас наилучший шанс расправиться с Амвросием — это напасть на него в ресторане. Охраны с ним будем мало, а сам Амвросий силой обладает небольшой. Не слабак, конечно, но и ничего выдающегося, прямо скажем. Если не ошибаюсь, третья ступень. Время и место следующего ужина мне сообщит один человек, что сейчас внутри акрополя работает. Вот тогда мы с вами приедем и сделаем, что должно. Как видите, план несложный.

Затем Фотий стал объяснять детали. Как оказалось, попасть постороннему человеку в акрополь и раньше было непросто, а теперь — и подавно. Последний месяц на КПП у каждого проверялось удостоверение личности, и если ты — не из клана Птолемеев, то проехать или пройти на территорию можно только по особому приглашению. С началом боевых действий даже автобусы перестали туда ходить.

Но и тут имелись лазейки. В акрополь каждый день ездило большое количество транспорта, как служебного, так и вёзшего товары на различные торговые точки и в рестораны. Для них существовала особая система пропуска. Компания внутри акрополя, которой требовалась доставка, заказывала транспорт, затем охрана вносила в свои списки данные водителя, номера машины, сведения о компании и время приезда. Легковые авто обычно проходили полный досмотр, а вот фуры с товарами досматривались редко, поскольку охрана не имела возможности разгружать и загружать тонны грузов. Конечно, были собаки, но они, по словам Фотия, вынюхивали только взрывчатые вещества.

План, как попасть в акрополь, выглядел несложно. Фотий собирался раздобыть грузовик, а в охране у него имелись связи, поэтому номера машины в нужное время окажутся в списках. Мы же вчетвером: Я, Степан и Настя с братом спрячемся в фургон за коробки с продуктами, а когда грузовик подъедет к ресторану, вылезем, зайдём в заведение и застрелим того, кого нужно.

— А вот потом начнётся самое трудное, — объявил Фотий. — Никто ведь не хочет остаться в акрополе, правда ведь? Боюсь, смерть — самое лучшее, что будет ждать того несчастного, кто не успеет сбежать. Всем нам необходимо выбраться живыми и, желательно, невредимыми. Впятером зайдём — впятером выйдем.

— И для этого у вас тоже есть план, полагаю? — сказал я.

— А как же! Я долго всё продумывал. Выйти оттуда будет трудно, но не невозможно.

Как это сделать, у Фотия тоже имелась идея. На самой окраине акрополя на склоне горы был парк. Нам предстояло добраться до парка и через него попасть в обычные районы, преодолев ограду. По периметру дежурила охрана, но Фотий полагал, что справиться с ней труда не составит.

А дальше предстояло действовать по обстоятельствам. Неподалёку должна была ждать машина, а буквально в трёх кварталах от акрополя был арендован дом. Предполагалось, что мы доедем до дома, спрячемся там на ночь, переоденемся, а утром на общественном транспорте (поскольку тот не досматривался на блокпостах) по одному-два человека выберемся с птолемеевской территории.

Больше всего проблем на данном этапе могло возникнуть у меня, поскольку по документам я — Златоустов, члена враждебного Птолемеям клана. Делать поддельное удостоверение личности просто не было времени.

В случае же непредвиденных обстоятельств, если не получится уйти всем вместе, каждый должен был добираться поодиночке до этой квартиры.

— Если всё пойдёт по плану, мы провернём это дельце так что комар носа не подточит, — заключил Фотий.

— Ага, можно подумать, в таких делах всегда всё идёт по плану, — ехидно заметил я.

— Значит, будем импровизировать. В любом случае, всем мы здесь люди опытные, сообразительные. Каждый понимает, на что идёт. Значит, всё будет хорошо.

— Когда пойдём убивать Амвросия?

— Два-три дня понадобится на подготовку, а потом всё зависит от того, когда Амвросий соизволит выбраться из своего жилища. Надеюсь, за седмицу всё будет улажено.

Фотий с племянником ушли во второй половине дня, и мы с Настей решили не ехать на рынок (поскольку было уже поздно), а отправиться по магазинам, которых на ближайшей крупной улице пруд пруди.

Когда Настя выходила из комнаты, я заметил там накрытую скатертью низкую тумбочку, на которой стояли позолоченная фигурка человека с крыльями и подсвечник.

— Это что у тебя? — я кивнул на статуэтку.

Настя закрыла дверь:

— Неважно.

— Да ладно, расскажи. Хватит уже всё скрывать. Мы уже давно работаем вместе.

Настя поджала губы и, подумав, проговорил:

— Это алтарь, разве не видишь?

— Зачем он тебе?

— Я молюсь, чтобы Мани укрепил мою руку в борьбе со злом.

— Понятно, — кивнул я. — Считаешь, что это — что-то типа твоего предназначения? Бороться со злом?

— Это моя священная миссия. Господь избрал меня. Когда я выбралась из той бойни, это стало для меня знаком. Я поняла, что Господь оставил мне жизнь, чтобы я искореняла зло, чтобы все твари и выродки, которые занимаются подобными вещами, получили наказание при жизни.

— Вон он что… — я сдержал улыбку. — Ладно. Значит, будем вместе искоренять зло.

— Да, Господь и тебя призвал. Он даровал тебе силу. А значит, Птолемеи падут, как и все, кто вознёс себя до небес, поправ закон.

Я и прежде замечал в Насте некую фанатичность, и мои догадки подтвердились. Я, конечно, постарался отнестись к этому с пониманием. Жизнь у девушки сложилась плохо, убийство отца и детей в приюте стали тяжёлым ударом, сломавшим ей психику. Наверное, Настя нашла утешение и поддержку в своей вере и в мести. Порой, чтобы пережить удары судьбы, человеку надо во что-то верить — в какое-то высшее добро, которое существует, несмотря на все перипетии.

Иногда это работает и в обратную сторону, когда, сталкиваясь с реальностью, человек разочаровывается в том, во что верил. Но это был явно не тот случай. Настя возомнила себя карающей дланью божьей и теперь жила только ради того, чтобы убивать, искореняя «зло». А возможно, ей это внушили — внушили те, кому требовалось надёжное орудие для достижения собственных целей.

Но, я решил не спорить и не затрагивать больше данную тему. В конце концов, это глубоко личные и болезненные вещи, а мне вовсе не хотелось случайно поссориться с человеком, который в скором времени будет мне спину прикрывать. Поэтому я для вида согласился, и мы отправились за покупками.

Пройдя два квартала, оказались на центральной улице.

Шумная толпа двигалась по тротуарам нескончаемым потоком. Ползли машины по проезжей части, сигналя невпопад клаксонами — старые малолитражки, ржавые пикапы, гружёные чем попало от овощей до строительного мусора, двухколёсные драндулеты всех мастей.

Казалось, не было народности, представителей которой не встречалось на здешних улицах. Тут были и персы, и турки, и индусы, и чернокожие, и люди со светлой кожей, и разумеется, метисы всех мастей. В богатых районах тоже имелось разнообразие, но там почему-то преобладало европеоидное население.

Мне казалось странным, что среди такой дикой мешанины народностей получили широкое распространение разные этнистские иди, вроде идей «Ахейского союза», обуславливающие по сути превосходство одной народности, одной, как бы в моём мире сказали, нации, хотя такого понятия я тут пока не встречал.

Оказавшись здесь, я даже не понял, зачем мы изначально хотели ехать на рынок — да тут вся улица, если не сказать весь район, была одним большим рынком. Жизнь кипела — обычная мирная жизнь. Даже не верилось, что в каких-нибудь пятидесяти вёрстах отсюда идут ожесточённые бои, льётся кровь, а жилые кварталы превращаются в руины.

Мы с Настей разошлись в разные стороны, договорившись встретиться в условленном месте. В итоге через пару часов я подошёл к пункту сбора, таща в руках два пакета с вещами, да ещё и рюкзак в придачу. Хотя, казалось бы, только и купил, что пару брюк, свитеров и футболок, куртку по размеру, средства личной гигиены, да кое-какие мелочи, вроде дешёвых наручных часов. Теперь я больше не выделялся из толпы своей военной формой — выглядел, как обычный горожанин среднего достатка. Моя напарница тоже затарилась, но поскромнее.

Когда вернулись, уже стемнело. Сели ужинать. За едой разговорились об акробатике.

— У меня в подразделении один парень служил, — сказал я, — он тоже увлекался бегом с препятствиями, фибральной акробатикой и прочими подобными темами. Очень полезная техника, как оказалось. Если грамотно применять, на поле боя такому бойцу цены нет. А если его, допустим, обучить со снайперской винтовкой работать, то и подавно. Кстати, а почему бы не использовать твои способности? Устроилась бы где-нибудь на крыше со снайперкой и грохнула бы Амвросия.

— Неэффективно, — покачала головой Настя. — Может защита сработать. А так убьём наверняка.

— Ну в целом, логично.

— Фибральная акробатика очень полезная техника. Не раз мне спасала жизнь. К сожалению, официально ей не обучают.

— Знаю. Князья даже спортом её не считают. У меня девушка тоже занималась акробатикой, а ей отец запретил. Она теперь в соревнованиях не сможет поучаствовать. Хотя какие, на хрен, сейчас соревнования...

— Я раньше тоже участвовала в соревнованиях, — Настя подпёрла рукой щёку и задумчиво уставилась куда-то в сторону, — но это было так давно, как будто в другой жизни. С тех пор очень многое изменилось.

— Однажды всё это закончится, и мирная жизнь вернётся. Даже для тебя. А я, кстати, хочу школу фибральной акробатики открыть.

— Тебе то зачем?

— Да так, думаю развить какое-нибудь дело. А что? Необычно, ново. Думаю, пойдёт. Молодёжь ведь интересуется.

— Ну-у… Не знаю. Родители плохо относятся к такому увлечению.

— Родители всегда ко всему плохо относятся. Со временем всё изменится. Пойдёшь в мою школу преподавать акробатику?

— Я? — Настя открыто улыбнулась, мысль эта показалась ей забавной. — Преподавать?

— А что? Ты ведь и раньше обучала молодёжь.

Настя снова стала серьёзной.

— Это было раньше. Сейчас я другими вещами занимаюсь.

— Бандитов истребляешь?

— И прочую сволочь. Кто-то должен это делать.

Я покачала головой:

— Ты просто устанешь. Скоро ты устанешь этим заниматься. Как бы тебе объяснить… Война опустошает, она делает из тебя либо труп, либо машину. И однажды понимаешь, что хочешь уйти на покой, а не сможешь. Ты просто не можешь жить по-другому. И ты будешь жалеть об этом, пусть и в тайне от всех, завидовать тем, кто прожил жизнь иначе, кто не видел того дерьма, которое видел ты, а занимался чем-то более… интересным, более созидательными, что ли... Но будет поздно. Ты уже ничего не сможешь изменить. Это если тебе повезёт, и ты доживёшь до того момента, когда начнёшь осознавать эти вещи. А многие ведь и не доживают. Поэтому лучше прекращай. Найди дело по душе, выйди замуж, наконец… Кстати, у тебя парень есть?

Я вдруг вспомнил свою прежнюю жизнь, вспомнил ощущение неудовлетворённости, всё больше довлевшее надо мной в последние годы. Оттого — злость, раздражение, опустошённость. Конечно, никому об этом не говорил. Кто поймёт? Кому на хрен сдались идиотские переживания? «Машина для убийств» не должна переживать, она должна работать, ведь именно за это платят деньги. Теперь же мне выпал шанс прожить жизнь иначе, однако я сомневался, что у Насти или кого-то ещё появится такая же возможность.

— Нет, — Настя нахмурилась и покачала головой.

— Как же так? У такой красивой девушки и нет парня?

Настя ещё сильнее смутилась и опустила глаза:

— Так получилось, — тихо проговорила она. — Не до этого.

— Ладно… Не переживай, всё будет, — я поднялся из-за стола. — Пойду к себе.

Остаток дня я листал газеты, которые купил в ларьке по дороге из магазинов. У меня оказались как правительственные издания, так и пресса местного клана. Настроения царили самые разные.

В клановых изданиях одной из главных новостей были переговоры между баслевсом и архонтом по поводу запрета провоза военных грузов и техники Птолемеев через территории, принадлежащие Палеологам. Архонт был не против, но требовал вначале ввести на свою землю правительственные войска в размере не менее фаланги, дабы обезопасить себя от возможных ответных шагов Птолемеев, да и в конфликт он ввязываться не желал.

В остальном же было много экономических новостей, писали о падении акций компаний воюющих кланов и о нарушением поставок различной продукции. Если почитать местные газеты, складывалось ощущение, что война идёт не в этом же городе, а в какой-то другой стране.

В правительственном же издании информации по поводу текущих событий оказалось больше. Наконец, появились сведения о дружинах родов, которые атаковали Птолеемеев с тыла, открыв им третий фронт, появились сведения и о мятежах в южных и западных номах. Но в целом настроения царили оптимистичные, а какой-то военный эксперт даже предсказывал поражение птолемеевского войска приблизительно через месяц.Была статья и об усилении активность хироптеров в мире Эпсилон — словно их тоже Птолемеи подбили восстать против людей.

На следующий день приехал Архип. Он привёз оружие и снаряжение. Главным нашим оружием должны были стать пистолеты под усиленную пулю. Каждый получал по два таких ствола и боекомплект из четырёх запасных магазинов. В дополнении к ним полагался нож с чёрным клинком. Я опробовал его — он действительно хорошо резал предметы с усиленными нитями, легко справляясь даже с густой фибральной сетью.

Следующий два дня мы занимались подготовкой. Снова приходили Фотий с племянником. На этот раз мы собрались все впятером, долго обговаривали детали. Корень пригнал на стоянку перед домом грузовик, в котором мы должны были проникнуть в акрополь Птолемеев, а оранжевый фургончки поставил поближе к парку.

Когда всё было готово, осталось лишь ждать сигнала. И он поступил. Однажды вечером приехали Фотий и Степан, и Фотий объявил, что завтра мы убьём Амвросия Птолемея. Операция была назначена на двенадцатое число — ровно месяц прошёл с того момента, как Красный бык напал на Золотого льва.

На этот раз Амвросий Птолемей решил по обыкновению поужинать в ресторане «Океан» вместе с одним из высокопоставленных офицеров. Фотий получил всю необходимую информацию о том, во сколько подъедет Амвросий и где он будет располагаться. Планировку ресторана мы тоже знали. Нам осталось лишь придти и ликвидировать цель. Похоже, против архонта работал кто-то из его приближённых, но личность этого человека (или нескольких людей) Фотий держал втайне.

На следующий день утром мы забрались в просторный фургон грузовика, спрятавшись за плотно наставленными коробками и мешками с картошкой, что лежали на самом виду, Фотий сел за руль, и мы двинулись в путь. До акрополя ехали больше часа. Судя по всему, попали в пробку. Потом стояли ждали назначенного времени.

Всё это время я, Настя с братом и Степан находились в кромешной тьме. На нас были спортивные костюмы и куртки, под которыми в кобурах прятались громоздкие пистолеты. Степан молчал почти всю дорогу, говорил лишь по делу. Архип снова был разговорчивее обычного.

–Эх, давно не был в акрополе, — говорил он. — А ведь когда-то там жил. Подумать только. А теперь мы туда едем, как диверсанты. Ну да… мы же и есть диверсанты. Ладно, главное не зайти, главное выйти. Вот это самое трудное.

— Да, это будет посложнее, — ответил Степан — парень, который за время нашего с ним знакомство и пяти фраз, кажется, не сказал. — Туда спокойно проедем, а как говнюка убьём, так нас все будут искать.

— Тоже отомстить хочешь? — спросил я.

— Да, за отца.

— Надо же, как получается, — усмехнулся я. — Все мы мстим за отцов. У нас есть что-то общее.

— Самая дикая авантюра в моей жизни, — продолжал тараторить Архип. — Ну кто бы мог подумать, что я пойду убивать самого архонта?

Постепенно Архип стал говорить меньше, а потом и вовсе заткнулся и рта даже не раскрывал.

Наконец подъехали к пропускному пункту. Я отчётливо слышал всё, что происходит снаружи, в том числе разговор между охранником и Фотием.

— Так… В «Марков и Ко», значит? — спросил зачем-то охранник, хотя он имел список с указанием всей необходимой информации.

— Да, «Маркой и Ко», всё верно, — вкрадчиво ответил Фотий.

— Два часа назад туда машина уже проехала.

— Так я же не знаю, что у них начальство решило. Есть рейс, я еду. Наверное, ещё что-то отвезти надо.

Воцарилась пауза.

— Открой фургон, — велел охранник.

— Да пожалуйста, — Фотий выпрыгнул из кабины, и вскоре я услышал грохот задвижек.

Дверь открылись. Сквозь нагромождение коробок пробился луч света. Мы все замерли, стараясь не дышать. Моя рука сжала рукоять пистолета.

— Продукты? — спросил охранник.

— Продукты, конечно. Картошка вон, консервы… Магазин-то продуктовый, — голос Фотия даже не дрогнул. Князь как ни в чём не бывало продолжал отыгрывать роль простачка-водилы. — Хотите посмотреть? Так я сейчас достану. Эх, придётся опять оправдываться за вскрытые коробки…

— Карамыслов, какие-то проблемы? — раздался третий голос, довольно резкий. Он обращался к охраннику. — У нас и так очередь. Почему так долго?

— Никаких проблем, — нехотя ответил Карамыслов и обратился к Фотию. — Всё, давай езжай.

Фотий залез в кабину, хлопнув дверью, грузовик тронулся с места. Первая преграда была пройдена, теперь предстояло выполнить самый важный пункт нашего плана.