Великие рогоносцы

очему Иосиф II странный? Потому, что несмотря на то, что жены его с другими мужчинами не изменяли, он был «рогоносцем». Как это возможно? Это возможно тогда, когда все: сердце, душа, все существо жены принадлежат другой женщине. Словом, мы рассматриваем здесь лесбиянскую и очень даже пламенную и сложную любовь первой жены Иосифа II — Изабеллы.

И чтобы разобраться в весьма непростых «рогах» Иосифа II, надо немного углубиться в его психику. Этот хладнокровный, как рыба, бесстрастный человек, не привыкший никогда высказывать своих чувств и эмоции, в действительности обладал глубоким чувствительным сердцем, в которое не допускал никого! Собственная мать австрийская императрица Мария-Тереза не догадывалась, что творится в душе ее старшего сына. Бесстрастность этого императора даже в поговорки вошла.

Сидит он, скажем, на репетиции новой оперы Моцарта «Волшебная флейта». Молодой Моцарт, решивший эту оперу сделать немного комичной, веселой и забавной, трудится на сцене, режиссирует и репетирует с артистами, в зал глянет, а там Иосиф II с лицом-маской и ни один мускул не дрогнет на его лице и абсолютно непонятно, нравится ему опера или нет.

Придворные коликами в животе мучаются от сдерживаемого смеха, а император строг, спокоен и бесстрастен. Моцарт чуть в обморок не падает от невозможности угадать реакции императора и уже где-то в мыслях предполагает самое худшее — вот-вот ему предложат удалиться с Венского двора и без всякого государственного пособия, а в это время в сердце императора теплится нежное чувство к своему гению и к его волшебной музыке.

Словом, разгадать, что было в сердце императора никто не мог, даже наша Екатерина Великая, в большой дружбе жившая с императором австрийским и будучи хорошим психологом, не всегда могла понять, что же у него на уме. Состоянием своей души Иосиф II делился только со своим братом Леопольдом, королем Тоскании. Ужиться с императором тоже было нелегко. Политики своей матери он не принимал, часто ей возражал, и несмотря на то, что любил, с нетерпением ждал ее смерти. Из этого можно было бы сделать вывод, что Иосиф II вообще любить не способен. Но так на самом деле не было. Он мог любить очень горячо, но не мог внешне эти чувства проявить. А кто там будет заглядывать в его внутренности! Это какой же ум надо, чтобы понять, что за внешней бесстрастной оболочкой скрывается ранимая и чувствительная душа. Не поняла души этого человека и его супруга Изабелла. Женился он по наущению матери и по ее рекомендации. В один прекрасный день Мария-Тереза сообщила сыну, что ему в невесты предназначается дочь князя Пармы дона Филиппа, Изабелла. Иосиф, хорошо понимая, что в деле супружества королей личные чувства никогда никакого значения не имели, с кислой миной, даже еще не видя невесты, согласился.

Но, когда увидел — дар речи потерял от восторга. Никогда, даже в лучших его снах и мечтах не представлялась ему такая красавица. Ей девятнадцать лет (точно столько же Иосифу) и она в самом расцвете своей красоты: стройна, как тополь, с прекрасными чертами лица, с лучистыми черными глазами, с нежной кожей, умная, образованная, хорошо воспитанная и обладающая всевозможными талантами. Тут и рисование, и великолепная игра на скрипке, и знание в совершенстве нескольких европейских языков, и, ба, знание военного дела, что для девушки вообще не обязательно. Глубокая, трезвая оценка Изабеллой Фридриха II — это шедевр публицистики, которую часто цитируют биографы прусского императора. Правда, как сказал Брантом, «избави нас боже от мужа, который фыркает, и от жены, говорящей по латыне», имея в виду излишнюю ученость женщин, Изабелле это не вредило.

Словом, Иосиф II влюбился в свою жену, как гимназист, и на всю жизнь. Никого и никогда больше не будет любить этот несчастливый монарх.

Это была единственная любовь этого бесстрастного императора. Его свадьба — это образец пышного, великолепного зрелища: триста белоснежных коней, с вплетенными в гривы драгоценными камнями и покрытые пурпурными с золотой вышивкой попонами, сопровождали свадебный кортеж. Мария-Тереза, что вообще в мире редко бывает, полюбила невестку сильнее своих дочерей, а когда та скоропостижно умрет, скажет: «Это потому Господь Бог забрал ее к себе, что я слишком ее любила».

Любила даже гораздо сильнее всех своих дочерей. Она называла Изабеллу Пармскую — «счастье моей жизни». Согласитесь, дорогой читатель, редкое это в жизни явление. Чаще мы слышим о свекровях-ведьмах, отравляющих жизнь своим невесткам.

Конечно, много в любви Марии-Терезы было от обыкновенного тщеславия. Ей импонировало, что ее невестка из знатного рода. Ее дедом был сам Людовик XV и она из семьи Бурбонов. Ну и как мать, Мария Тереза знала, каким глубоким чувством дарит Изабеллу Пармскую ее сын, суховатый вообще-то и, кажется, несклонный никого любить. Действительно, эта принцесса, ставшая его женой, станет на всю жизнь единственной любовью Иосифа II и он никогда не забудет о своей утрате, поистине устраивая ад, не жизнь своей второй жены, которая осмелилась даже в минимальной степени не иметь качеств Изабеллы.

И вот началась пастушья идиллия на Венском дворе. Мария-Тереза радостных слез умиления скрыть не могла, когда ее дорогие дети по вечерам музицировали. Изабелла играла на скрипке, а Иосиф или пел или аккомпанировал ей на фортепиано. Ее девятнадцатилетний сын Иосиф — безоблачно счаслив в семейной жизни! Это ли не радость для матери. И Мария-Тереза горячо полюбила Изабеллу, внесшую мир и спокойствие в Венский двор. Но не все так просто на самом деле. В Изабелле развита черта поистине гениальная: она научилась притворяться. Перед тем, как ее выслать на Венский двор, родители постарались изучить черты характера каждого члена семьи и соответственно этому настроить Изабеллу на соответствующий способ их обольщения. Самой главной чертой в этой сложной науке обольщения Венского двора и его семьи было беспрекословное повиновение и покорность. Изабелла знала, что она, несмотря на глубокую к ней любовь мужа, — политический товар и от нее зависит мир между Испанией и Австрией. Деспотичная Мария-Тереза не переносила неповиновения. Свой бунт непокорной души Изабелла запрятала внутрь. Сто лет потом, Сисси этот бунт будет осуществлять безумными поступками и вечным одиночеством. Изабелла свой бунт выражала иначе. Ненавидя Марию-Терезу, не любя своего мужа, чувствуя к нему даже нечто вроде презрения за его жестокость, лаконизм, умственное ограничение, неумение понять ее, она тем не менее — всегда ровна, весела, приветлива и добра. «Золотой характер», — скажет о своей невестке Мария-Тереза. А в действительности характер глубоко запрятан в «золотой клетке» Венского двора, а где-то внутри его — огромная несчастливость. Настолько сильная, что Изабелла думает о смерти. Изабелла задыхалась в ровной атмосфере Венского двора. Иосиф, конечно, ничего не замечает. Он чувствует себя необыкновенно счастливым, но и он научился притворяться. Этот человек, который, чтобы завоевать расположение французского двора, своей якобы простотой, спал в Версале на раскладушке, укрывшись шинелью, обеды едал в столовой для бедных, сумевший очаровать нашу Екатерину Великую, не может возбудить ни капельки чувства к себе собственной жены, ибо сам не умеет выражать эти чувства. Сложная натура Изабеллы требовала отзвука родственной души. Здесь никакой «родственности» не было. Дежурная улыбка напяливалась на лицо, покорное подставление своего тела прихотям мужа и горячие потоки слез и слов, излагаемые в дневнике: горе несчастливого человека. Ну и кроме того… Давала о себе знать склонность Изабеллы к лесбиянству.

И никто пока не знает, а даже не догадывается о сложной, нервно-истеричной и романтической натуре Изабеллы. На Пармском дворе ее научили глубоко скрывать свои чувства. Изабелла хорошо знает что она — политический товар. Благодаря ее замужеству с австрийским императором между Испанией и Австрией сохранен мир и надолго. Войны отошли в прошлое и Австрия вполне верна сейчас своему девизу: «Пусть другие воюют, ты, счастливая Австрия, заключай брачные союзы».

И эту свою политическую миссию Изабелла хорошо усвоила, очутившись в совершенно ей чужом австрийском Дворе одна, без близких друзей.

Ну и что из того, что Мария-Тереза души не чает в своей невестке, если сердце и мозг невестки должны быть подчинены навязанным свыше канонам: жена для презентации и для рождения детей. И Изабелла, с очень чувствительным сердцем, с очень большим и широким внутренним миром, знает, что она — жертва жалких политических расчетов. Ее отдали мужчине, которого она совсем не знала, не имела времени его полюбить и понять. Кто-то из французских философов так определяет роль королев на монаршьем дворе: «Королевы должны были идти в ложе с чужими людьми, часто им несимпатичными, иногда с больными, отвратительными, преодолевая собственное отвращение. Любить должны были по обязанности, а прежде всего рожать детей. Особенно сыновей. Как можно больше и лучше. Как же мало было у них любви и радости в золоте, серебре, драгоценных камнях, как же часто их жизнь была печальна и лишена минимальной радости».

Романтические лесбиянки

ез любви она жить не могла. Всю жизнь искала объект этой любви и нашла его в женщине своего пола.

Лесбиянками рождаются или ими становятся? И так и нет, дорогой читатель! Конечно, есть какая-то патологическая генетическая предрасположенность к лицам своего пола у некоторых личностей. Но если ее не развивать, а наоборот, заглушать и если условия жизни не способствуют этому развитию, гомосексуализм гаснет. Гомосексуальные склонности в юном возрасте проявлял французский король Людовик XV. Из дворца удалили опасных молодых людей, королю предписывалось много заниматься спортом, в конце концов к нему в постель подложили опытную и соблазнительную молодую придворную даму и эта склонность у Людовика XV прошла навсегда. Брата же Людовика XIV герцога Филиппа Орлеанского не только не отучали от гомосексуальных склонностей, но даже культивировали их, в имя каких-то высших политических соображений кардинала Мазарини. Его с детства одевали в девчонкины платьица, вплетали в волосики бантики и играть ему давали с мальчиком в роли девочки. Филипп Орлеанский стал примерным гомосексуалистом и несмотря на то, что имел двух жен и сколько там детей, в числе которых сына, будущего регента Людовика XV, всегда предпочитал женщинам мужчин. Один такой ревнивый его любовник отравил первую его жену Генриэтту английскую, дочь убиенного английского короля Карла I, ибо страсти и любовь у гомосексуалистов со всем атрибутом ревностных мук развиваются ничуть не меньше, чем в гомогетерических связях.

Как вы уже знаете, много было королей-гомосексуалистов. Тут и английский Яков I, сын Марии Стюарт, и Генрих III, сын Екатерины Медичи, и Эдуард II, которого убила жена Изабелла французская, ибо не могла вынести соперничества между собой и любовником мужа. Тут поголовно римские императоры: Нерон, Калигула, Коммод, а даже, если хотите, Юлий Цезарь и Александр Македонский. Если бы кто-нибудь из специалистов-сексопатологов, обладающих литературным талантом, написал когда-нибудь студиум о великой раздираемости души и тела этих меньшинств! Но, по-видимому, это сделать не просто! Поэтому-то и возникают бесстрастные медицинские отчеты, насыщенные сухой официальной терминологией о физической и психической дисгармонии гомосексуалистов, причисляемых в то время к патологическим особям, жестоко клейменным религией. После совершения полового акта с партнером или партнершей, они сильно мучаются угрызением совести и эта «раздираемость» нередко доводит их до самоубийства. На собственном чуть ли не на галстуке повесился слуга Фридриха Великого, с которым он в молодости занимался гомосексуализмом. Вначале они вместе играли на флейте, были связаны общностью душ. Их дружба несмотря на неравенство в общественной и социальной иерархии была сильной и ничем не отличалась от настоящей любви. Но слуга не выдержал угрызений совести. Александр Македонский, у которого был партнер-любовник и друг Гефастион, влюбившись в персидского мальчика, взятого из гарема царя Дария и искусно кастрированного специалистами и не менее искусно обученного приемам гомосексуальной любви, после каждого сношения с ним, не мог его видеть, чувствовал сильные угрызения совести, и его развивающаяся меланхолия была именно на этой почве.

Сейчас явление гомосексуализма хорошо изучено, из этой патологии проблемы не делают, гомосексуалистов не причисляют к отщепенцам общества, в кутузку их не сажают, в психиатрические больницы не бросают, а на Западе даже позволяют жениться и, если какой гомосексуалист, играющий роль женщины, захочет родить ребеночка — не воспрещается. Иди себе в не очень дорогую клинику, отдай свою сперму специально этим зарабатывающей женщине и по уплыве девяти месяцев тебе вручат твоего сыночка или дочь и даже оформят по всем правилам такого вот американского законодательства.

Да, раздолье сейчас гомосексуалистам!

На лесбиянство общество всегда во все времена и народы снисходительно смотрело. Их действия к содомии не причислялись, законом не преследовались и мало кого вообще это явление интересовало. А оно, оказывается, в наше время развивается гигантскими темпами и уже стало заметным явлением в общественной жизни. Почему? Ну конечно, причина ясна.

Мужики деградируют, женщины все больше и больше начинают доминировать, проявляют самостоятельность. Исчезает дуэт — кормилец-муж и покорная жена. Сейчас чаще — кормилец-жена и покорный муж.

На явление лесбиянства религия смотрела строго. Религия запрещала такие сношения, общество, что правда, не клеймило, но и не очень-то и одобряло. Лесбиянки из укромного уголка занимались своим нетрадиционным сексом, громко о своих этих склонностях не трубили и все было о-кей. Открыто занималась лесбиянством ну разве может Сафо, известная древняя поэтесса. Открыто лесбиянством занимались и наложницы гаремов, которых властелин не всегда смог сексуально обслужить из-за своих ограниченных физических возможностей. Правда, таким «нетронутым» наложницам рекомендовалось применять искусственный орган, но опять-таки они старались это делать не в одиночку. Английская толстая, как корова (пардон за грубость), Анна, дочь Якова II, родившая своему датскому мужу двенадцать человек детишек, была лесбиянкой. Кроме придворных дам, специально для этих целей у нее служивших, у нее была очень известная любовница Сара Черчиль — умная красавица, жена Джона Черчиля.

Муж снисходительным оком смотрел на «шалости» жены: уж больно большие корысти он имел из этой связи. Королева Анна, кажется, чихнуть без разрешения Сары не могла, во всем ей подчинялась, а та даже ее третировала, оскорбляла и часто королева плакала от суровости Сары. Джон, ее муж, который на страницах своих воспоминаний цинично заявляет, что, придя с похода, Сара даже сапоги не давала ему снять, так прямо в башмаках они занимались любовью, из чего можно сделать вывод, что «чистой» лесбиянкой Сара не была. Королева Анна, которая под конец своей жизни настолько растолстела, что все двери уже ходить не могла, ее носили на носилках, насколько мы знаем, до последней минуты не отказалась от любви Сары, а те временные ссоры их и скандалы быстро проходили.

Ученые говорят, что изолированное общество людей одного пола развивает гомосексуализм. Вот почему в закрытых женских гимназиях обожание воспитательницы скоро переходит у воспитанницы в сексуальную любовь, или наоборот, воспитательница соблазняет воспитанницу. Это происходит тоже в монастырях. Жена австрийского императора Иосифа II воспитывалась в монастыре. Между строк у многих биографов можно прочесть лаконичное замечание, что, уже будучи в монастыре, Изабелла проявляла склонность к сентиментализму и глубокому чувству к своим ровесницам. Словом, генетически заложенный гомосексуализм у Изабеллы развивался на благодатной почве монастырского воспитания.

Изабелла, несмотря на то, что родила Иосифу дочь и находилась в положении другим ребенком, нашла объект своей сексуальной страсти в … дочери Марии-Терезы Марии-Кристине. Полюбила ее страстно, почувствовала в ней родственную душу и единственно близкого человека. Но Мария-Кристина склонностей гомосексуальных не проявляла, лесбиянкой не была и для нее эротическая страсть Изабеллы была камнем на шее. Она могла дать Изабелле только свою дружбу подруги, без сексуальной подоплеки. Это не устраивало Изабеллу. Ее душевное состояние — это дикое отчаяние смертельно несчастливого человека.

Человек страдает особенно сильно, если потребности его внутреннего «я» не соответствуют нормам общепринятой моральности. Полюбить женщину со всей страстью мужчины и не найти в ней ни малейшего ответного чувства. Не могла Мария-Кристина дать Изабелле того, чего она хотела: физического чувства. Изабелла пишет Марии-Кристине любовные письма, полные какого-то эротического истеризма, Мария-Кристина отвечает вежливо, холодно и благопристойно. А Изабелла прямо сошла с ума в своем все усилившимся эротическом чувстве к Марии-Кристине и как бы даже подстегивает себя изнутри откровенными, подсказанными сердцем и неразделенной страстью слова горячего любовника. Вот ее письма к Марии-Кристине:

«Я начинаю день, думая только о тебе и кончаю его думами о тебе. Почему я не могу думать о боге? Верь мне, моя великая, моя единственная на свете радость, видеть тебя и быть с тобой — этого только я хочу. Я не могу вынести беспокойства. Не могу ни о чем другом думать, как только о моей любви к тебе. Люблю, обожаю тебя, как безумная. Не знаю, не знаю почему? Я бессильна, я не могу побороть себя»?

Изабелла хочет постоянно видеть Марию-Кристину, но строгий венский этикет с его запланированным порядком дня не дает ей возможности часто пребывать с Марией-Кристиной. Да собственно и что могли дать эти встречи тет-а-тет — интимности не было. Мария-Кристина не имеет ни малейшей склонности к лесбиянству. Она собирается выйти замуж и кроме легкого поглаживания головы ничего больше физического не в состоянии дать обезумевшей от своей любви женщине — будущей императрице.

У Изабеллы на почве такой раздвоенности ее духа с моральными нормами, на почве невозможности физической любви с Марией-Кристиной развивается нервная истерия. Мысли о смерти все чаще «навещают» Изабеллу. Она даже не очень радуется своему материнству, рождению дочери, не особенно ею занимается, хотя свекровь Мария-Тереза в отличие от другой свекрови, через сто лет появившийся на том же австрийском троне — Софьи Баварской, не забирает внучку к себе, позволяет матери заниматься ею сколько той угодно.

Иосиф не замечает, какие внутренние пытки испытывает его жена. Она, улыбчивая и покорная, так же покорно, механически дает ему свое тело и вот уже Изабелла беременна вторым ребенком. А мысль о новом рождении просто невыносима. Отдавать свои чувства не той, кого она любит, а делить с ребенком? Письма к Марии если и становятся все смелее и откровеннее в своих эротических желаниях, то в них все чаще и чаще звучит мотив смерти, как единственный возможный выход из болезненного и невыносимого внутреннего состояния Изабеллы:

«Ох, если бы мне разрешено было покончить с собой, я сделала бы это без колебания и с радостью».

«Я хочу умереть. Что у меня есть в этой жизни? Я никому не нужна, делаю только плохие вещи. Если было бы мне разрешено убить себя, я сейчас же бы это сделала. Может, бог окажет милосердие и пошлет мне смерть».

Когда человек искренне желает себе смерти, значит, он дошел до последней степени своей «несчастливости». Вспомним, как горячо желала смерти первая супруга французского короля Людовика XI, своим издевательством доведшим ее до полного отчаяния. От чего она умерла в свои шестнадцать лет? От желания смерти.

Потом, когда Изабелла умрет, Иосиф II, перебирая ее бумаги, обнаружит эти лихорадочные, полные безумной страсти черновики своей жены, адресованные его сестре. Откроется этому сухому и ровному, как маятник в дворцовых часах, человеку вся трагедия его жены, с этого времени не переставая любить и оплакивать свою супругу, он уже никогда не сможет по-настоящему полюбить женщину, а его легкие флирты с придворными дамами будут напоминать короткий отпуск солдата в борделе, куда он зашел для облегчения своей плоти.

Несмотря на огромное желание убить себя, Изабелла никогда не решится на этот шаг. На самоубийц в то время смотрели как на преступников. Даже сейчас, в наше время, спасительная энастазия (возможность убить себя) разрешена только в Голландии и только для обложно больных. А в то время? На самоубийц смотрели как на преступников, их тела не хоронили на кладбищах, не отпевали, хоронили где-то у городских стен, имущество конфисковывали, а в памяти клеймили, как антихристов.

Мысли о смерти приобретают у Изабеллы маньячную форму. Она уже вполне уверена, что бог заберет ее к себе, но надо, чтобы эта жертва богу пошла бы на пользу ее любимой Мими (так называли в близком кругу Марию-Кристину). И она придумывает, как. Мими надо сблизиться с матерью, отношения с которой в последнее время несколько ухудшились. Смерть Изабеллы ей в этом поможет. Надо только после ее смерти чаще бросаться матери на шею и оплакивать Изабеллу. Любовь Марии-Терезы к Изабелле перейдет на Мими.

Когда человек очень чего-то желает, нет такой силы, чтобы ему не удалось свои желания осуществить. Изабелла желала смерти, она ее получила. Конечно, причина была — оспа. Все та же оспа. От нее много членов семьи Марии Терезы умерло. Умрет Изабелла, родив вторую дочь, которая тут же умерла, умрет вторая жена Иосифа II, умрет он сам. Оспенным мором объят этот, в общем-то, благополучный австрийский дом!

Не боясь заразиться, день и ночь просиживал Иосиф II у изголовья своей жены. Боится приблизиться к ней любимая Мими, боится Мария-Тереза, Иосиф не боится. Ему двадцать два года и этот холодный человек испытывает невыносимые муки, видя приближающуюся смерть своей жены. Внешне это ничем не выражается. Ну разве немного дрогнет бровь, чуть нахмурится чело, но спасительная слеза не вылетит из его глаз. Умерла Изабелла в 1762 году.

Иосиф любил свою жену и не перестал любить после ее смерти. Мать настаивает, чтобы он второй раз женился. Он мечтает об одном: если жениться, то только на младшей сестре Изабеллы, Луизе Пармской, которая будет напоминать ему первую жену. Но Луиза Пармская занята — у нее жених, испанский наследник трона. Ну тогда Иосифу все равно, на ком его женят. Женили на уродливой баварской принцессе Жозефине. Потом Мария-Тереза будет волосы на себе рвать — почему разрешила, а даже настаивала на этом супружестве, так им оно будет несчастливым. Первая брачная ночь уже перечеркнула всякую надежду на дальнейшую согласную супружескую жизнь. Вот он сидит в супружеской спальне и исподлобья рассматривает супругу: фигура бочки, красные пятна неизвестно отчего на лице, передних зубов нет, и Иосиф зарыдал на стуле. Этот человек, который не уронил ни одной слезинки во время похорон Изабеллы, сейчас рыдает малым ребенком в дикой невыносимой тоске и печали. Каково Жозефине Баварской — молодой супруге? Как же должна быть несчастна эта уродливая баварская принцесса, как несчастна ее свекровь, мучимая жестокими угрызениями совести, что согласилась на этот брак, сделавший так несчастным ее сына. В 1764 году Иосиф II стал австрийским императором и он ненавидит свою супругу дикой, глухой, даже мало укрытой ненавистью. «Господи, ну зачем мне такая жизнь?» — наверно, причитала Жозефина Баварская, после молитв идя в свою холодную постель. Она тоже молила бога о смерти? Не знаем. Но природа внесла свою иронию, свой сарказм в ее смерть. Она тоже умирает от оспы. Природа еще не остановилась. Ей надо за какие-то особые грехи наказать эту семейку. За что? Может, за то, что так дико издевалась мать Мария-Тереза над бедными проститутками, ведь не за то же, что Иосиф II отменил пытки и смертную казнь в своем государстве, что заботился о своем народе, что правил мудро, твердой рукой, но без тени сердца, одним холодным разумом. Может, за этот леденящий душу холод мстила природа этому императору. Он ведь тоже умер от оспы.

После смерти своей второй жены больше никогда не женился. Само слово «женитьба» наполняло его отвращением. У его брата Леопольда, который после смерти Иосифа станет австрийским императором, растут многочисленные дети, есть сыновья, для австрийского трона наследников достаточно.

Но и брата, Леопольда, мстительная природа не оставила в покое. Он умирает, правда, не так тривиально, как многие члены его семьи, а весьма даже оригинально: переборщив в своей колдовской кухне, то бишь в химической лаборатории, и приняв слишком большую дозу лекарства своего авторства от импотенции.