Великие рогоносцы

Рогоносцы в любовных треугольниках

о-видимому, психика этих «рогоносцев» чем-то отличается от нормальной, если им приходится со стоиским спокойствием и покорностью переносить ненормальность. А здесь все ненормально. Живут как обычно втроем. Дружно. Не ссорятся. Не ругаются. Ну, разве когда вот такой поэт Владимир Маяковский возмутится и завоет перед закрытой дверью спальни: Лиля Брик замкнулась со своим мужем Осипом и Володю разделить радость обладания втроем не пускает. «Я Щенок твой, щенок», — кричал Володя и подписывался: Щен.

Дружно и у Бирона, то есть у нашей царицы Анны Ивановны. Жена Бирона, уродливая и рябая, всех рожденных от Иоанны и Анны Иоановны детишек принимала в свое «родное стадо»: отец-то один. Ни ссор там никогда не было, ни скандалов. Жена Бирона, когда Анна Иоановна захочет после обеда прилечь с любовником, детей всех заберет и тихонько с той стороны дверь закроет. «Тс, дети», — не мешать влюбленным.

Дружно живут и в треугольнике Зинаиды Гиппиус. Муж Мережковский критику Философову свои статьи читает, потом слушают стихи Зинаиды, потом все вместе спать укладываются. Да мало ли, дорогой читатель, можно найти в истории и литературе совершенно благополучных любовных треугольников?

Это был хороший «добровольный рогоносец». Он приютил жену и ее любовника под крылышки своего дворца, и покорной собачкой плелся сзади, когда они впереди рука об руку, или рука под одну руку (ибо у Нельсона не было одной руки) шагали впереди. Он всегда знал свое место, этот сэр Гамильтон, английский посланник в Неаполе, и никакого ни протеста, ни любопытства не выказывал, когда жена с любовником интимно уединялись. Он подходил к ним только тогда, когда приморский ветер трепал прическу его Эммы и рискованно было оставить ее без теплого бурнуса или шали. Он накидывал ей теплую одежду на плечи и послушно отставал, всегда десять шагов сзади. Что творилось в душе «покорного рогоносца» мы узнаем только после его смерти, когда он все свое состояние оставит не обожаемой жене, а своему племяннику. Его завещание должно было навести влюбленную парочку на размышления, а что же творилось в душе сэра Гамильтона, ни разу при жизни не выразившего неудовольствия по поводу своей роли «жалкого рогоносца»? Это был хороший дипломат и он знал дипломатические приемы, как надо сохранить жену для себя. Ну хотя бы для тех жалких ласк, которые оставались на его долю, но без которых он жить не мог. Умный человек идет на уступку. Всегда. Сэр Гамильтон знал, как выгодно ему будет закрыть глаза на великую любовь своей жены, чтобы немного погреться в ее лучах! Однако, по порядку!

Люди в Лондоне останавливались, люди недоумевали, люди смеялись, когда видели эту «дружную троицу». Одноглазый, однорукий, худой, как вобла, и маленький как карлик, морской волк, легендарный герой и полководец Нельсон, разбивший Наполеона, идет под руку с полноватой и грузноватой, с выпирающей грудью, женой английского посланника Гамильтона, а муж в десяти шагах от них семенит старческой походкой, держа на руках неизменные или шаль, или пуделя.

Все трое живут в одном доме, вместе время проводят, а придет пора «в постельку» — муж деликатно раскланивается, жену в лобик целует, любовнику руку пожмет и шаркает старческой походкой в свою спальню. О, он знает свое место, этот пэр Англии, осмелившийся жениться на молодой здоровой шлюхе. Но не всегда же она была шлюхой. Теперь вот она стала почтенной леди, остепенилась, разматерела и сейчас кроме худенького, маленького адмирала Нельсона других любовников не имеет. Она на полторы головы выше Нельсона. Она дебелая, крупная самка с высокой грудью и весь ее облик насыщен чувственностью. Такой безоговорочной, хватающей мужчин за сердце и еще за что-то. Равнодушно мужчины не могли пройти мимо нее. Эта женщина, вульгарная, пустая, малообразованная, их… возбуждала. Об этой черте неотразимого сексапиля, эманирующего из Эммы, расписывал Гете, увидев ее во Флоренции. Эротическая чувственность пронизывает все ее существо. Разноцветные глаза, один голубой, другой почти коричневый, так разрослось на зрачке это пятно, пятно, которого боялись дикарские племена. Для них разноцветные глаза являлись символом. Их обладатель принадлежал к дьяволам. Героиня романа Виктора Гюго «Человек, который смеется», герцогиня, побочная сестра английской королевы Анны, имела разноцветные глаза. Они ее не портили, как не портили они и Эмму. Наоборот, придавали им выражение какой-то таинственности. Каждая клеточка тела Эммы брызжет чувственностью. Мужчины не могут равнодушно пройти мимо Эммы. Она их возбуждает настолько, что они останавливаются и подолгу смотрят ей вслед с затаенным чувством восторга и боли от неизведанного наслаждения. Эта шлюха была очень хорошим товаром в свое время. Сейчас она знает только одно божество мира — Нельсона. И ничто, кажется, не омрачает это мирное сосуществование «любовного треугольника». Но у каждого из них свои проблемы. Нельсон мучается двойственностью своего положения, своей виной перед Фанни, законной супругой. Он, чопорный английский джентльмен, воспитанный в пуританской семье, далеко не просто переносил свои измены. А Фанни не хочет дать ему развода, чтобы хоть как-то упорядочить их союз. А Эмма — оттого, что задето ее самолюбие. Ее, законную супругу английского, всеми уважаемого, посла пэра Англии, не желают принимать в королевском дворце, ибо сам английский король Георг III никак не решается пригласить во дворец жену своего посла с ее «подмоченной» репутацией. Дико страдает сэр Гамильтон, но не от измены своей жены, а оттого, что утратил всю свою бесценную коллекцию картин и статуй, утонувших на затопленном корабле. Этот интеллектуал, ученый, знаток искусства и археологии десятилетиями собирал бесценные коллекции камней и картин. И вот все погребено в волнах океана. Эмма! И откуда она взялась, эта женщина, так высоко прыгнувшая и ставшая лучшей подругой неаполитанской королевы?

Дочь деревенского кузнеца и простолюдинки, не умеющая ни читать, ни писать, воспитывалась у недалекой бабушки. С четырнадцати лет работала в услужении. Потом, когда ее красота расцвела пышным цветком, решила попробовать счастья в Лондоне и начала там околачиваться по тавернам и кабакам, рано пойдя по рукам. В шестнадцать лет превратилась в неотразимую красавицу с хорошо развитыми формами. Тициан, решившийся писать ее портрет, нашел в ней свою одну из лучших моделей натурщицы. Были художники и помельче. Рошли написал аж двадцать ее портретов. Ну и началось. Художники наперебой брали ее к себе в натурщицы, попутно делая из нее дешевую любовницу. И писали с нее богинь. Сегодня Эмма в костюме Дианы позирует, завтра она Леда, послезавтра Фрина, Талия. Какие богини еще имеются? Давайте их всех сюда, в мастерскую художника, ведь формы Эммы так соблазнительны, что любой типаж подойдет! Хотите ее сделать кающейся Магдалиной? Ничего нет проще. Луком намажьте ее разноцветные глазки, чтоб покраснели и слезы потекли ручьем, стяните рубашку, будто она в раскаянии, и обнажите до предела границ возможного грудь — вот «Кающаяся Магдалина» готова. Да что мы тут будем расписывать. Видали, небось в музеях эти великолепные копии. Но чаще, конечно, получались картины не кающейся Магдалины, а Магдалины грешницы, что особенно публику возбуждало. Картины с Эммой Гамильтон в главной роли выставляются на парижских аукционах и имеют оглушительный успех.

Не обратить внимание на очаровательную натурщицу с ангельским личиком и хорошо развитым телом просто невозможно. И вот в ее портрет, увиденный им на какой-то парижской выставке, а потом и в нее самою влюбился некий врач, Джеймс Грэхем, лечивший от импотенции современными методами. Он решил сразу убить двух зайцев: во-первых, хорошую любовницу из нее сделать, во-вторых, при ее помощи наладить «свой бизнес». И вот Эмма уже не голой натурщицей в нетопленых мастерских художников на обшарпанной кушетке лежит, часами позируя, но возлеживает теперь на прекрасном тронном кресле жрицей красоты, здоровья и секса. На ней полупрозрачная туника, обнажающая все ее формы, а вокруг бледносочные импотенты курс лечения принимают: глазеют и возбуждаются. Не знаем, как там другие пациенты этого врача, но капитан королевского флота излечился от своей половой немощи настолько, что пожелал Эмму, этот Джон Пейне, у врача забрать и своей наложницей сделать. Но вскоре Эмма ему надоела и он уступил ее своему другу щеголю Гарри Фезерстонхоу, усиленно в то время проматывающему семейное состояние придумыванием все новых и дорогостоящих удовольствий. Впрочем, его развлечения большим разнообразием и фантазией не отличались. Это вам не Коммод, который подавал к столу живых карликов на золоченом блюде с ног до головы измазанных горчицей. У него Эмма должна была попросту танцевать голая на столе. Занятие необременительное, ее в пироги не запекали и она стресс не получала от ужаса быть всаженной в печь или неосторожным разрезанием пирога, как было у европейских монархов. «Блюдо» имело успех и неизвестно сколько бы еще времени Гарри развлекал своих приятелей нелицеприятным зрелищем, но к сожалению, Эмма забеременела. С животиком на стол ее голой пускать Гарри постеснялся. Хотя во времена Виктории, королевы английской, были в моде беременные животы. Словом, щеголь Гарри Фезерстонхоу из своего особняка беременную Эмму выгнал. И пришлось ей рожать ехать в свою деревеньку, в которой ее бабушка выкормила, авось и внучку выкормит. Действительно, после рождения дочери, бабушка согласилась оставить дочь Эммы у себя. Эмма возвращается в Лондон, но уже в значительно обновленном виде.

Теперь она решает не быть, как говорится, доступной для всех и переходящей «из рук в руки». Теперь она будет наложницей, но только избранных, богатых вельмож. Цени сам себя и другие тебя оценят! Не правда ли? Для этой цели она окончательно зачеркнула прошлое и даже фамилию сменила. Теперь она — мадемуазель Харт. О красоте мадемуазель Харт поползли слухи и такие лестные для местных щеголей, благополучие которых зависело от наличия расового арабского скакуна и дорогой любовницы. У Эммы нет отбоя от желающих сделать ее своей наложницей. Особняков и ливрейных выездов в роскошных каретах ей, правда, еще не предлагают, бриллиантами и другими драгоценными каменьями не осыпают, но сделать из нее «экономку», проживающую в особняке любовника и «разливающую чай», желающих много. Эмма остановила свой выбор на тридцатидвухлетнем Уорвике Чарльзе Гренвиле. А почему бы и нет? Спросила себя Эмма и ответила: «Да». Тепло и мух почти в апартаментах нет, даже говорят, что дядя этого Гренвиля дюже как богатый. А у него и правда, дядя Уильям Гамильтон, английский посол в Неаполе, крупный ученый по археологии, знаток искусства, коллекционер произведений искусства, а в сумме богатый и всеми уважаемый человек. Конечно, Эмма еще не мыслит о матримониальных планах, пока у нее даже в мозгу не помещается мысль, что можно бы женить на себе этого старца (шестьдесят лет, Эмме двадцать). И пока ее любовник немножко при деньгах, она свои скрытые мысли прячет и желает одного: стать хорошей любовницей Гренвилю.

Но, кто счастлив в любви, тому не везет в картах, и Гренвиль очень много проигрывает. И вот, когда ему грозят абсолютное или банкротство, или пуля в лоб, он снаряжает Эмму к своему дядюшке за помощью. Две цели преследовал Гренвиль: во-первых, действительно, желал, чтобы дядюшка уплатил его карточные долги, во-вторых, развязать себе руки от назойливой любовницы, которая влюбилась в него как кошка и мешает ему жениться на богатой невесте. Сэр Гамильтон внимательно осмотрел Эмму со всех сторон и… согласился. Он заплатил долги Гренвиля, а тот в награду умоляет дядюшку оставить Эмму при себе. Эмма что-то там лопочет о своей верности к Гренвилю и тот искренне возмущается: нужна ему верность любовницы, как «мертвому припарки». Ему бы только быстрее от любовницы отделаться, и он даже настаивает, чтобы дядюшка сделал Эмму своей любовницей. А она быть любовницей не хочет. Она хочет быть женой!

И вот вдовец Гамильтон женится на Эмме, ибо воспылал к ней огромной старческой любовью, которая, как известно, вмещает в себя и дочернее чувство и чувство любовника. В сущности, специальной любви этот старый человек в жизни не знал. Уже в зрелом возрасте он женился на богатой наследнице, забирает ее с собой в Неаполь. И вот с 1764 года сэр Гамильтон — посол Англии в Неаполе. Работа посла несложная: надо всеми силами укреплять связи между двумя королевствами, английским и сицилийским, да свою собственную «казну» пополнять. А «казна» сэра Гамильтона — это бесценная коллекция, а скорее баснословной цены собрание картин. Тут и Леонардо да Винчи, и Рубенс, и Рембрант, и Ван Дейк, конечно, в оригинале.

Да и сам сэр Гамильтон далеко не пешка в этом мире: у него титул рыцаря ордена Бани и титул лорда. Он вместе с неаполитанским королем Фердинандом запросто в его лесах охотится, а потом они вместе обедают. И вот, когда в 1782 году умерла жена сэра Гамильтона, он неутешным вдовцом ходить не пожелал. Теперь ему нужна жена, молодая и красивая, и не важно ее происхождение. Аристократки ему оскомину набили. «Я аристократок не люблю», — можно было бы подсуммировать цитатой Зощенко решение Гамильтона жениться на шлюхе. Тем более, что жена Фердинанда, Каролина, дочь знаменитой австриячки Марии-Терезы, дала ясно понять сэру Гамильтону: если он женится на Эмме, она будет принята в ее дворце. Умная Каролина, всецело забравшая власть в Неаполе в свои руки, так что супруг кажется кашлянуть без ее согласия боялся, преследовала далеко идущую цель: использовать Эмму в своих политических интересах. Она знала, что такая сексапильная женщина при таком старом муже ходить «девственницей» не будет. А подобрать ей знатного любовника и черпать для себя выгоду было для Каролины раз плюнуть. Словом, они уже закадычные подружки. Рядом в театральной ложе сидят, веерами обмахиваются, публика в партере их лорнирует, все честь по чести, все как полагается. Вместе по парку в коляске катаются, вместе по берегу моря расхаживают.

Сэр Гамильтон гордится молодой женой. Обхаживает ее, как может. Из Парижа выписываются для Эммы модные наряды, он сам одевает ее в греческий костюм. На балах, из-за угла, восхищенным взглядом наблюдает за Эммой и ее бешенным успехом у мужчин. Все это невинные флирты без какого-либо сексуального полета и сэр Гамильтон пишет своим родным: «Она здесь завоевала все сердца, даже женские, своей скромностью, умением держаться, и я смею надеяться, что мы будем счастливы!»

О, слепой, наивный «рогоносец»! Не читал ты мудрого писателя Брантома, который авторитетно доказывает, что браки между супругами с разницей в возрасте в сорок лет, будь то мужчина или женщина, не могут быть счастливы, Брантом очень восхваляет мудрого старика-мужа, сказавшего своей жене: «Знаю, милочка, что бессилие мое оскорбляет цветущий Ваш возраст и что я должен быть мерзок Вам; увы, не могу претендовать на пылкую любовь вашу, каковой достоин лишь здоровый и крепкий супруг. Вот почему решил я предоставить вам полную свободу заниматься любовью на стороне с кем-нибудь другим, кто способен ублаготворить вас лучше меня. Только постарайтесь выбрать человека скромного и скрытного, что не ославил и не опозорил бы нас с вами».

О боже! Разве не этого требовал Каренин от своей непокорной жены Анны, безумно влюбившейся во Вронского и поправшей каноны светского общества? Но влюбленные дамы не желают «инкогнито». Они считают, что устарелая буржуазная мораль нуждается в перелицовке. Ни о каких тайных встречах жены стариков слушать не желают и свои позасупружеские связи демонстрируют открыто и скандально, шокируют общество, которому претит вот такая явная демонстрация чувств. Очень скоро сэр Гамильтон убедится в этом, и «рогачом» его сделает его лучший друг. Сейчас же он наивно рассчитывает, что все «обойдется» и цветущая самка — Эмма, эманирующая какими-то таинственными эротическими флюидами, возбуждающими мужчин, будет по отношению к мужу — добра. Не опозорит его имени и не пойдет на поводу своей страсти. А пока надо изо всех сил ублажать Эмму. Дифирамбы Эмме, которая очень скоро приберет к рукам этого старика, не умолкают ни на минуту. Но не все разделяли восторг сэра Гамильтона. Многие не без оснований считали Эмму вульгарной, грубой, чувственной и примитивной особой, хотя все признавали ее красоту. Сент Джордж пишет о ней: «Она ширококостна и слишком полна, напоминает статую Ариадны. Роста она огромного, но сложена хорошо, если не замечать уродливых ступней ног. Зубы у нее неровные, но белые. Смелая, развязная, грубая и тщеславная дама».

Генеральный консул в Неаполе господин Локк называет Эмму пустой, вульгарной, жадной женщиной, правящей своим мужем.

Обратите внимание, дорогой читатель, все — приятели или недоброжелатели, отмечая те или другие положительные и отрицательные черты Эммы, согласны в одном: дама вульгарна. Грубая, неуправляемая стихия, далекая от светской утонченности, несмотря на ее умильные мины, грациозность движений, «прет» из Эммы. Аристократами рождаются. Этому не научишься. Оденьте крестьянского парня в самый модный костюм от Версаччо: он останется парнем из деревни. Эмма, способная, даже талантливая, умеющая так хорошо петь, что кажется, в любом оперном театре бы ее приняли, так во всяком случае льстецы утверждают, осталась грубой особой с вульгарными манерами. Как Нельсон, ослепленный блеском ее красоты, ее эротической притягательностью, не заметил в «доброй» Эмме элемент вульгаризма, составляющий сущность ее натуры — трудно понять. Он — такой воспитанный джентельмен и знаток человеческих душ! Вот уж воистину любовь слепа!

Горацио Нельсон, человек женатый на круглой сироте, вдове Фанни, имеющей от первого мужа, врача, лечившего ее отца, сына. Некрасивая, даже невзрачная, но с безукоризненными манерами светской дамы и тем неподражаемым изяществом, каким отличаются только аристократки, восхитила Нельсона своими печальными глазами. Круглое сиротство, раннее вдовство, малый двухлетний ребенок, безрадужная перспектива будущего, наложили на облик Фанни печать вечной печали. Обе печали легко суммируются в чувство. Ибо у Горацио Нельсона тоже сердечная рана от неразделенной любви к некоей даме Моутрей. Из двух печалей, счастливую любовь, конечно, не соткешь, но приличное супружество вполне возможно. Гораций мгновенно понял душу Фанни — эта будет до конца своей жизни ему верна. Своему другу он в это время пишет такое вот письмо: «Думаю, что я нашел женщину, которая меня осчастливит».

И вот Нельсон женится на Фанни и усыновляет ее сына. Какое-то время пожив спокойной, семейной жизнью, чувствуя себя не то, чтобы счастливым, но вполне обретшим спокойствие, Нельсон, вовлеченный в вихрь политических событий, уезжает во флот капитаном корабля и проявляет необыкновенный полководческий талант, достигает различных побед и очень скоро становится адмиралом. Ба, победив флот Наполеона, он становится национальным героем.

И вот однажды в Неаполитанскую бухту зашел корабль «Агамемнон» под командованием адмирала Нельсона. Толпы горожан встречали адмирала. Среди встречающих был и английский посол сэр Уильям Гамильтон и он предложил Нельсону остановиться в его доме. Гамильтон своим приветливым обращением, безукоризненными манерами джентельмена, тоже Нельсону понравился, между ними возникает мгновенно взаимная симпатия и адмирал соглашается на предложение английского посла. Но когда он вошел в дом Гамильтона, то остолбенел и лишился дара речи. На пороге его встречает очаровательная женщина, жена сэра Гамильтона. Раскованная, естественная, без малейшего намека на чопорные манеры, даже немного развязная, поправшая все каноны моды, удалившая на своем теле неудобные корсеты, в едва запахнутом полупрозрачном муслиновом пеньюаре, с копной рассыпанных по плечам великолепных волос — она показалась Нельсону лесной феей. Ни намека на чепчик, обязательный тогда для замужних дам. Ни намека на длинные до колен панталоны и можно догадаться, что под платьем вообще ничего нет! Белозубая приветливая улыбка ослепляет лицо, милые ямочки на щеках, а главное, во всем ее облике искренняя доброта и благожелательность! Никакого притворства. Перед Нельсоном великолепная женщина-ребенок! Искренняя, наивная, нежная! Как же Эмма умела играть свою роль! Кажется это об Эмме сказал французский философ Жан де Лабрюйер такие вот слова: «Судя по красоте этой женщины, по ее молодости, гордости и разборчивости она может отдать сердце только герою».

Да, с некоторых пор Эмма стала разборчивой в любовных связях. Это уже не прежняя доступная шлюха. Звание жены уважаемого английского посла обязывало. Дружба с королевой Неаполя — тоже. Но ведь здесь, перед ней национальный герой! Как же лестно будет Эмме, если удастся соблазнить его. Эмма еще не знает, что честолюбивые желания, толкнувшие ее на путь виртуозного соблазнения Нельсона, скоро переродится в искреннее, глубокое и редко встречающееся в мире чувство любви.

Двадцативосьмилетняя Эмма и тридцатидвухлетний Нельсон почувствовали непреодолимую тягу друг к другу. Но… любовницей Нельсона Эмма станет не скоро. Этот очень порядочный джентельмен, воспитанный в пуританско-викторианском духе английской аристократии, не может изменить своей жене. Для него — это свято. И вот, обманывая и себя и Фанни, он пишет ей письма, в которых представляет Гамильтонов как любезную пару, очень хорошо к нему относящуюся. Вскоре он слово «знакомство» заменит на более близкое «приятели». И все. На большее Эмма пока не может рассчитывать, как ни старается она соблазнить Нельсона своими женскими уловками. К Фанни летит очередное письмо Нельсона: «Леди Гамильтон удивительно добра и мила по отношению к Джоссаю (пасынок Нельсона, служивший у него на корабле мичманом). Это молодая обходительная женщина делает честь тому положению, которое она занимает в свете».

Мило проведя время в обществе обходительных супругов Гамильтонов, Нельсон возвращается во флот. И расстались они с уже по уши влюбленной в него Эммой на целых пять лет.

За эти пять лет будет дружная переписка супругов, где бы ни находился Нельсон. Опять же Фанни он напишет: «Моя слава Гамильтонам дороже, чем мне самому».

Возвратился Нельсон к Эмме, а правильнее в особняк Гамильтонов, совсем другим человеком. Одноруким, одноглазым, с многочисленными, еще не зарубцевавшими ранами и глубоким шрамом на лбу, но зато в ореоле бешеной славы, почестей и богатства. Он стал пэром Англии и ему присвоили титул барона. Пожизненная, назначенная Нельсону как герою, пенсия была тоже немаленькая: две тысячи стерлингов в год, и ему было присвоено звание контр-адмирала. Иностранные державы в знак благодарности наперебой посылают Нельсону дорогие подарки. Турецкий султан за освобождение Египта вручает Нельсону золотое перо, сплошь усеянное бриллиантами, и еще дарит шубу из соболей. Морской волк в собольей шубе! Нельсон, конечно, эту шубу затолкал куда подальше, но вообще-то надо сказать, что монархи почему-то любили дарить собольи шубы. Вспомним, что Александр I подарил Наполеону Бонапарту две роскошные собольи шубы и такие же шапки. Один комплект предназначался для брата Наполеона.

Великий полководец, позорно убегая из России зимой 1812 года, был не в своей знаменитой треуголке, а именно в этой собольей шапке, подаренной ему русским царем.

Золотое перо турецкого султана Нельсон прикрепил к шляпе и теперь в блеске своих регалий с лентами и многочисленными орденами напоминал, по определению одного из современников, не полководца, а оперного певца. К тому же был худенький и небольшого роста. Наш Суворов был сухонький, Наполеон был маленький, Нельсон вместил сухость Суворова и малый рост Наполеона. И уж никак не выглядел на «грозного пирата» или морского волка. Вся троица — Нельсон, сэр Гамильтон и Эмма представляли презабавное зрелище и современники не могли удержаться от язвительных сарказмов. Наред пишет: «Он (сэр Гамильтон. — Э. В.) был старый, глупый фат, ощипанный петух, не замечавший рогов, наставленных ему женой. Ей мало было делить ложе с австриячкой, так она еще приспособила себе английского адмирала, этого скелета Нельсона! С тех пор они втроем правили Неаполем!»

В каких только грехах не упрекает Наред Эмму. Она, оказывается, еще и лесбиянкой была, и ее дружба с Каролиной Неаполитанской имела сексуальное подложе. Ничего этого не было. Желчное перо современника слишком разбежалось в своей злости. Даже до сексуальной связи Эммы с Нельсоном долго не доходило. Пока они только «гуляют». Люди толпами валили на улицу и, аплодируя, приветствовали карету Нельсона. Рядом с ним сидела Эмма. Сэр Гамильтон прячется где-то сзади.

Эмма все эти долгих пять лет неусыпно следила за карьерой Нельсона и радовалась его победам. Когда увидела Горацио, с которым ее еще ничего не связывает кроме платонической любви, всего седого, одноруким и одноглазым, чуть не зарыдала от щемящего чувства жалости, но быстро взяла себя в руки и без малейшего стеснения, как будто встречает самого дорогого человека на свете, кинулась к нему в объятья. Сэр Гамильтон деликатно отвернулся. Потом она специально для Нельсона купит ослицу и будет ее молоком промывать ему раны. Нельсон в восторге от своей сиделки, находящейся не только в самом расцвете своей красоты, но полной к нему нежности и внимания.

Как можно соблазнить чопорного мужчину строгих, моральных правил? Эмма могла бы книжку на эту тему написать. Но все ее искусство можно уложить в три формулы: исполнять малейший его каприз, без конца льстить и восхищаться, и быть очень соблазнительной внешне. Все приемы обольщения пущены Эммой в ход. Потоки лести, восхищения, немого обожания сыпятся как из рога изобилия на уставшего и измученного Нельсона. У Гамильтонов Нельсон нашел свой настоящий дом. Сэр Уильям ни в чем не мешает своей супруге соблазнять Нельсона. К Фанни все реже и реже пишутся письма. Нельсон уже не может ей написать, как хорошо Эмма относится к его пасынку. Джосая вечно пьяный, болеет за мать, дерзит Нельсону и однажды, когда Нельсон, поднимаясь по лестнице на палубу корабля, упал и больно ушибся, этот новоиспеченный капитан злостно заметил: «Жалко, что не до смерти».

Эмма ухаживает за Нельсоном, а в Англии его жена Фанни с таким же вниманием ухаживает за больным отцом Нельсона. Она еще не догадывается о любви Нельсона к Эмме, она недоумевает, почему письма ее мужа стали и суше и реже? Она мучится подозрениями и зовет мужа приехать к ней в Англию. А он не спешит уезжать от Эммы. И мечется между двух огней. Его захлестывает чувство вины перед женой, так преданно, так верно ожидающая его долгими месяцами. Этот чопорный, сухонько-худенький человечек, не умеющий улыбаться и вечно молчавший в обществе, перед Эммой обнаруживает не только красноречие, но и истинную мужскую восторженность и желание физического обладания этой женщиной. Но… Опять вмешивается по… Если бы сэр Гамильтон не был его другом, если бы не было Фанни. Но все это есть, и Нельсон не особенно видит себя в этом треугольнике, даже четырехугольнике. Нельсону надо переступить через свою порядочность, растоптать свои нравственные понятия, а это возможно только тогда, когда чувства его к Эмме возьмут верх над всеми условностями. Эмма сделала уже абсолютно все, чтобы его обольстить, и радостно ждет своего падения. Когда же? Она в недоумении. Почему Нельсон так медлит, если все его существо говорит о том, что он безумно любит Эмму и очень желает ее как женщину! И вот свершилось. Нельсон не в силах больше сдерживать так долго томящего его чувства. Эмма его любовница! Больше! Нельсон не может иметь «малой любви». Эмма единственная горячо им любимая женщина, сумевшая своей неотразимой сексапильностью, недалекостью, отсутствием образования, вульгарными манерами, полнотой, ограниченным интеллектом так увлечь этого человека, что никто, ни одна в мире женщина уже не будет нужна Нельсону. Не в этом ли гениальность Эммы? Нельсон умирает от любви. Вот образцы его писем к Эмме: «Если бы ты не была замужем, я нашел бы тебя под кустом, я женился бы, не раздумывая. Я так люблю тебя, что меня можно спокойно оставить в темной комнате среди пятидесяти голых девственниц». Эмма отвечает: «Навсегда, навсегда ваша Эмма».

Жена Нельсона в каком-то неясном предчувствии несчастья продолжает писать мужу нежные письма. Письма полны тепла и любви. На них он или совсем не отвечает, или просит прислать для леди Эммы косынку и чепчик. Недоумевая, но начиная обо всем догадываться, Фанни требуемое высылает. И вот, наконец, они встретились с глазу на глаз, или, правильнее, лицом к лицу в одной из Лондонских гостиниц «Нерот». Вульгарная, развязная Эмма и респектабельная, бесцветная Фанни окинули друг друга внимательным взглядом и Фанни мгновенно поняла, почему ее муж так увлечен этой женщиной. Она являла собой воплощение плотского физического обаяния, перед которым слабнут и интеллектуальность и светская утонченность. По-видимому, не разбуженный сексуально Нельсон в объятьях суховатой Фанни, проснулся наконец для чисто физических удовольствий, о которых до Эммы имел мало понятия. Эмма разбудила в нем огромную чувственность и она, как наркотик, уже не отпускала Нельсона.

За ужином сидели все вчетвером: Эмма, сэр Гамильтон, Нельсон и Фанни. Ужин был скучным и неестественным: соперницы искоса посматривали друг на дружку и кисло улыбались. На другой день театр — тоже вчетвером. Нельсон уделял Эмме так далеко идущее внимание, что Фанни с трудом глотала слезы, а вечером объявила мужу: «Мне надоело слышать все время о дорогой леди Гамильтон, я требую, чтобы ты, наконец выбрал кого-то из нас двоих». Конечно, Нельсон выбрал Эмму. Фанни должна была уехать. Больше она никогда не видела своего мужа, хотя переписка их продолжалась. В основном речь шла о разводе, которого требовал Нельсон и на который не соглашалась Фанни. Не согласится никогда, предпочтя жалкое положение брошенной жены, чем жены разведенной. Нельсон писал Фанни, что готов дать ей любой пансион, навсегда обеспечить ее будущее, только бы она согласилась на развод. Фанни ответила: «Никогда. Жена должна быть там, где и муж».

Эмма продолжает действовать! Ей во что бы то ни было надо «соблазнить» не только Нельсона, но и добиться расположения его семьи. До сих пор отношения Фанни с отцом Нельсона были более, чем хорошие. Эта женщина доказала свою преданность семье Нельсона. Это она, когда отец был серьезно болен, взяла на себя роль сиделки, выходила его, а вот теперь Эмма делает все, чтобы отдалить семью Нельсона от Фанни. И это ей удалось. Фанни не обладает хитростью и умением обольщения леди Гамильтон. И вся семья Нельсона отвернулась от Фанни, а Эмма стала для них вполне близким, хотя и женой другого, человеком. На двузначность положения своего сына, отец Нельсона прикрыл глаза, лишь бы сын был счастлив. Зато не прикрывает на эту скандальную связь глаза общество. В прессе появляются резкие критические отзывы относительно поведения всей «троицы». В своем доме английский посол приютил любовника своей жены! И делается это открыто, шокируя все светское общество, Р. Шумахер пишет: «Их страсть нанесла большой ущерб репутации всех троих. В Неаполитанской среде любовная связь с Эммой перешла в физическую сферу и тот факт, что они любовники, стал очевидным, не исключая мужа. Он не только замечал, но знал, что происходит. Но он не возражал. Он решил не превращать последние годы своей жизни в сплошное бедствие».

Леди Минто: «Она (Эмма. — Э. В.) неразлучна с ним (Нельсоном — Э.В.) как цыган с медведем. Она обязательно сидит рядом с ним за обедом и разрезает ему мясо, а он носит в кармане ее носовой платочек».

Между тем политические события идут своим, и довольно неблагоприятным для Неаполя, ходом. К городу приближается французская армия Наполеона. Вот когда пригодилась Неаполитанской королеве Каролине ее дружба с Эммой. Она надеется на свое спасение и спасителем будет Нельсон. Ему удалось всю семью Неаполитанского короля Фердинанда погрузить на пароход и отплыть к берегам Палермо. В пути их подстерегают всевозможные опасности. В дороге умирает сын Каролины, ее горю сочувствует Эмма. Сэр Гамильтон занят другим: он беспокоится за свою коллекцию картин и решает погибнуть, если погибнут его картины. Картины погибли, сэр Гамильтон не решался на самоубийство и в Палерме все неплохо устраиваются, а Нельсон и Эмма по-прежнему, даже еще в большей степени вместе.

По натуре очень сдержанный, тем более в оказании чувств, Нельсон по отношению к Эмме образец любовника, обожествляющий любимую женщину. Разрубив гордиев узел со своим законным браком, Нельсон весь окунулся в волны любви. Он не сводит восхищенных глаз с Эммы, беспрерывно целует ее ручки, а романтические ночные прогулки в карете по переулкам Палермы, пешие прогулки в роще или чаепития на балконе под сенью луны, спутницы влюбленных — все способствовало развитию их любви.

Рыцарские романы эпохи Вальтера Скотта ожили наново и наяву. Весь арсенал пущен в ход беспрерывного восхищения друг другом, беспрерывное обожание друг друга. Сэра Гамильтона нет. Сэр Гамильтон — тень, они не замечают его присутствия: «Любовники вели себя, как муж и жена даже в присутствии посторонних, а сэр Уильям выглядел их гостем. Нельсон и Эмма упивались тем, что держались все время за руки и глядели в глаза друг другу, словно влюбленные подростки».

Нельсон весь высох от этой упоительной любви дородной самки, дающей ему жгучее физическое наслаждение, о существовании которого он раньше даже не подозревал. Его чопорное воспитание, его врожденная и впоенная нравственность, умеренность, его понятие моральности — все отступило от этой жгучей лавы всепоглощающей половой любви. Как наркотик, пронзила она все существо Нельсона, как наркотика ее требуется все больше и больше, как наркотик, она парализовала его мозг в неотступном желании: «еще и еще!»

Бесконечное обожание и физическая отдача Нельсону — вот чем живет теперь Эмма. Она даже не стесняется публично показывать Нельсона, словно драгоценный экспонат, всем знакомым в тот момент, когда он одевается перед визитом во дворец в свой парадный мундир со всеми наградами. Их было так много, что лорд Кейи писал: «Нельсон являет собой какую-то нелепую фигуру в смысле тупости и тщеславия. Он весь увешен звездами, медалями и лентами».

Карикатурность своего вида и положения Нельсон не замечает. А над «троицей» уже начинают смеяться в Европе открыто. Одна из английских газет писала в это время: «Нам сообщили, что придворный художник в Германии пишет портреты леди Гамильтон и лорда Нельсона в полный рост. Мы надеемся, что художник хотя бы ради приличий поместит между ними сэра Уильяма».

Но мудрый сэр Уильям Гамильтон далеко не так прост, как его представляют: послушным покорным «рогоносцем». Он прекрасно отдает себе отчет в отношениях между Эммой и Нельсоном и не такую связь он имел в виду, когда молча соглашался на роль «покорного рогоносца». Понимая темперамент своей молодой жены, отдавая себе явно отчет, что он лично ни в коей мере не мог бы его «успокоить», этот умный человек принял в дом легендарного английского героя с двумя целями: удовлетворить тщеславие Эммы и физически успокоить ее. Но… Опять вмешивается «но». Оно сопутствует на протяжении всей жизни этой троицы! Разве думал он, что чисто физическое соитие этих двух любовников перельется в одно всепоглощающее чувство любви на меру Ромео и Джульетты? В одном ошибся сэр Гамильтон: он никак не считал, что легкомысленная Эмма способна на такое чувство.

С плохо скрытым смущением, любовники еще следуют каким-то видимым приличиям: никогда не спят вместе, встречаются утром за завтраком, их любовные сношения происходят днем (это не так видимо для прислуги). Сэр Гамильтон стар и мудр. Он понимает как нуждается молодое цветущее тело Эммы в хорошем любовнике. Физическое и психическое здоровье жены дороги сэру Уильяму, следовательно ему дорог ее сексуальный комфорт. На это бы сэр Уильям с радостью прикрыл глаза. Но ТАКОЕ ОГРОМНОЕ ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕЕ ЧУВСТВО ЛЮБВИ не входило в расчет сэра Гамильтона. Этого он никогда не простит жене и Нельсону. Ведь он так мало от Эммы хотел: немного ласки, внимания, дружеского участия, но и… От проститутки, даже, если она стала женой, можно было бы ожидать старания дать супругу-импотенту немного физической радости нетрадиционным способом. Если бы Эмма, если бы Эмма не была так увлечена своим идолом! Идол высох сам, но он и «съел» радость сексуальных ласк у сэра Гамильтона. Его друг, Нельсон, забрал у него Эмму со всеми ее потрохами: сердцем, сознанием, волей. Подчинил ее всю и безраздельно только себе. Этого сэр Уильям не мог простить. Умный, старый, добродушный, даже великодушный «рогоносец» соглашался на подчинение любовником детородных органов своей жены, но все ее существо?

«Не сотвори себе кумира». Кумир был создан, и его героем оказался маленький, худенький высохший скелет с огромной силой воли, целенаправленностью, полководческими талантами и огромным талантом ЛЮБВИ.

Сэр Гамильтон завидовал и ревновал. Никогда не выпячивал эту ревность наружу. Внешне всегда приветливый с Нельсоном, как же он внутренне его ненавидел! Не оставить жалких крох мужу, позволившему любовникам на так многое! Безграничен эгоизм влюбленных!

Эмма беременна. Конечно, от Нельсона. Напрасно она носит платья в стиле ампир, делающей талию выше положенного места, Гамильтон обо всем догадывается. Но ни единого упрека, ни единого намека на то, что он знает о беременности Эммы. Каким-то образом ей удалось в укромном местечке родить близнецов: сына и дочь. Сын умер, дочь в честь отца назвали Горацией и о дальнейшей судьбе ребенка решил позаботиться Нельсон. Примерно в это время он пишет последнее письмо жене Фанни: «Лондон 13 января 1801 год: „Милая Фанни! Призываю бога в свидетели, что ничто в тебе самой или в твоем поведении не дает мне права порвать с тобой. И все-таки я должен покинуть тебя, я не могу иначе. Все что находится в моей власти, я сделаю для твоего обеспечения. (1600 фунтов стерлингов ежегодной пенсии — Э.В.) Мое единственное желание, чтобы меня предоставили себе самому. Желаю тебе счастья в дальнейшей жизни, остаюсь преданный тебе Нельсон, герцог“».

Нельсон уже не может жить без Эммы, Эмма не может жить без Нельсона. Что им мешает соединиться вместе, оставив сэра Гамильтона? Не знаем! Только Нельсон униженно просит сэра Гамильтона по-прежнему разрешить ему жить втроем. Ба, он просит разрешить ему забрать с собой маленькую девочку, якобы которую дали ему под его опеку. Сэр Гамильтон, делает хорошую мину в плохой игре и говорит Эмме: «Дом достаточно велик, чтобы не слышать детского крика». Вероломная Эмма поднимает на сэра Уильяма свои голубо-коричневые глаза и невинно произносит: «Я радуюсь этой девчушке и очень рада взять ее под свое покровительство». О боже, сколько же лжи нагромождено здесь и какую же фальшивую роль заставляет Нельсон играть своего друга! И вот снова семейное уютное гнездышко на «Мертон плейс» — собственность сэра Гамильтона. Как же хорошо Эмма налаживает свои делишки. Толстым жирным спрутом опутывает она щупальцами всех: Нельсона, его отца, Гамильтона. У нее есть все, что надо! Положение в обществе, фамилия знатной дамы, любовник для любовных утех, любимая дочь, снисходительный супруг!

Но с этого момента сэр Уильям начал прихварывать. Чем омрачается его чело? Своим положением «рогоносца»? О, к этому он давно привык. Но не может перенести подлости, фальши любимого друга и горячо им любимой женщины!

Сэр Гамильтон умеет все понять и готов все простить. Но к чему эти жалкие уловки? Это унизительное вранье? И вот однажды, сэр Гамильтон как обычно, простился на ночь с любимым другом и женой, ушел к себе спать и больше не встал. Сэр Гамильтон умер и в ящике его стола нашли его завещание: все свое имущество он оставил своему племяннику, когда-то любовнику Эммы — Гренвилю.

Сэр Гамильтон простил свое «рогачество», но он не простил великой любви и обмана!

Где — то на корабле, в последнем бою с неприятелем погибнет Нельсон. С этого момента идет быстрое падение и деградация Эммы. Уже ничего не осталось от прежней гордой красавицы: она впадает в алкоголизм, а в редкие, трезвые часы перебирает сувениры по Нельсону: его кольца, медальон с прядью его волос, смотрит на свой собственный портрет, все время находящийся в каюте у Нельсона, и не узнает себя. Сейчас это пятидесятилетняя, выглядевшая на семидесятилетнюю, Толстая старуха с испитым лицом. За долги продан «Мертон»: уголок, где она провела с Нельсоном лучшие годы своей жизни. Сейчас она живет со своей матерью в маленьком домике на ферме и мало чем по внешнему виду отличается от своей родительницы. Вместе с нею ее Горация — единственное живое воспоминание о Нельсоне. Чувствуя приближение смерти, она просит похоронить ее рядом с Нельсоном! Конечно же нет! Слишком много чести для шлюхи! За полгода до своей смерти она попала вместе с дочерью в долговую тюрьму и от дальнейших преследований кредиторов бежала во Францию. Умерла где-то здесь и никто не знает где она похоронена. Горацию взяли к себе на воспитание родственники Нельсона.

Говорят, она вышла замуж за священника и прожила до восьмидесяти лет. Во многих городах Англии стоят памятники Нельсону — национальному герою. Рестораны, гостиницы названы его именем. Мало кто помнит об Эмме. Тем удивительнее, что в Швеции до сих пор, напротив друг друга, стоят две гостиницы с характерным названием: «Адмирал Нельсон» и «Леди Гамильтон».

Ахиллес, когда его оторвали от земли, утратил свою мощь и силу. Эмма, когда утратила Нельсона, потеряла всю себя. Она жила, только любовью к Нельсону, а это стоит оценить.

Если будете, дорогой читатель, во Флоренции, не забудьте посетить картинную галерею и там обратить внимание на картину итальянского художника Брондзино, представляющую портрет Бьянки Капелло, великой флорентийской герцогини, трагически закончившей свою жизнь. Красавица — да, но что-то злое, а даже зловещее затаилось в этих прелестных глазах. Бывают же такие роковые женщины, которые несмотря на свою красоту и ум «несут» гибель мужчине. Ученые, правда до сих пор спорят об этом феномене. Одни говорят, что гибель окружающих их мужчин — это необычное совпадение, другие считают, что виноват их вздорный, неуживчивый характер, обыкновенно присущий красивым женщинам. Мы правды не знаем и не пытаемся даже анализировать, мы просто наблюдаем и утверждаем, что да — РОКОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ СУЩЕСТВУЮТ на самом деле.

И не обязательно им быть красавицами, иногда достаточно их какой-то непонятной магнетической силы, притягивающей, как магнит, мужчин. Чего уж тут стоит известная уже вам Изабелла Чарторыская!

В Петербурге такой роковой женщиной была Аврора Штернваль. Несмотря на то, что была богата, умна, красива и образованна, мужчины боялись связывать с ней свою судьбу. Посудите сами: первый ее жених погиб за несколько дней до свадьбы. И примерно за столько же дней до свадьбы погиб второй ее жених, приятель Александра Пушкина Александр Муханов. Был здоров, как рыба, и вдруг скоропостижно умер. А до свадьбы было всего несколько дней. Прошло два года. И вот в красавицу Аврору влюбляется П. Демидов. Люди, наслышанные о необыкновенном фатализме Авроры, и сейчас ожидали, что жених скончается накануне свадьбы. Но этого не случилось. Бракосочетание прошло благополучно, но молодые супруги не пожили вместе долго. Не прошло и года, как и этот ее любимый умирает и не известно, от чего. В обществе начали ходить слухи, что на Авроре лежит проклятие. Будто бы мать ее, прокляла всех мужчин, которые захотят связать свою судьбу с ее дочерью. Мужчины начали сторониться Авроры, да она и сама, испуганная клеймом рока, стала тоже их сторониться и вела довольно замкнутый образ жизни. Прошло шесть лет. И вот в Аврору влюбляется сын знаменитого сентименталиста, того, от «Бедной Лизы» и историка, того, от многотомного «Государства Российского» Карамзина, Андрей. Молодая вдова выходит за него замуж. И опять уже четвертый мужчина, связанный с Авророй, погибает. Его изрубили саблями. Теперь уже Аврора точно знала, что она — роковая женщина и больше свою судьбу не испытывала. Несмотря на то, что находились смельчаки, которые решались лишиться своей жизни, лишь бы стать хотя и на короткое время ее мужем, она замуж больше не вышла. И прожила после смерти второго мужа еще 48 лет. Но и из-за гроба ее рок «доставал» мужчин. Поэт Маслов решил написать поэму об Авроре Штернваль. Но подобно, как «Реквием» Моцарта принес ему смерть, так и Маслов скончался во время писания этой поэмы.

Какие-то отравляющие флюиды, что ли, выделяют из себя роковые женщины. Вспомните, дорогой читатель, историю модельерши Даниэль дю Пер. Она считалась по праву одной из красивейших женщин Европы. Но несла мужчинам смерть. Даже поцелуй Даниэль был для них смертоносен. Симптомы были те же самые. У мужчин после поцелуя Даниэль появлялись судороги, потом он начинал ловить воздух, как во время удушья и умирал. Реакция организма была такая, как будто человек был отравлен цианидом. Ученые объяснили это просто: во время поцелуя у этой женщины образуется во рту химическая смесь, напоминающая отраву. Но каким таким правом эта смесь образуется? Ни законы физики, ни химии такого ей права не дают. Это загадка и, конечно, если бы Даниэль жила в семнадцатом или четырнадцатом веке, все объяснили бы наличием в ее организме — ДЕМОНА.

Демонские силы имела в себе эта итальянка Бьянка Капелло, о которой мы хотим вам рассказать. Замуж она вышла, уже побывав вдовой, и за сына знаменитого властелина Флоренции Козимо I, Франческо. Но сейчас до замужества, даже до рождения Бьянки Капелло — дорога длинная и многочисленными трупами усеянная. Подумать только, знаменитый Флорентийский герцог умертвил своих двух дочерей, сына и жену. Начнем однако по порядку.

Казимо I считал себя одним из счастливейших людей во Флоренции. Знатный, богатый, к тому же имел прекрасную жену Элеонору, которая родила ему детей — и мальчиков и девочек.

Старшая дочь Мария, как и мать, стала красавицей. Ее конечно отец собирался хорошо и выгодно выдать замуж, но она влюбилась в смазливого пажа своего отца Малатесту. Днем, конечно им нельзя встречаться, но ночью — дело другое. Спальня Марии была всегда к услугам Малатесты. И однажды, молодые люди, сморенные жаркой любовью, уснули и не заметили, что уже утро и пора бы Малатесте к своим обязанностям пажа возвратиться. Словом, старый слуга открыл дверь в спальню Марии и застал их в позе скульптуры «Психея и Амур» и даже фиговыми листочками неприкрытых. Он, конечно, донес обо всем своему господину Козимо I, и тот, не стерпев позора, для всей, как он выразился флорентийской аристократии, бросает Малатесту в тюрьму навечно, а свою дочь отравляет. Двенадцать лет был Малатеста в тюрьме, но потом ему удалось бежать, но у границы Флоренции его настигает нож убийцы.

Вторая дочь Козимо I выходит замуж за герцога Феррарского Альфонса. И все было бы хорошо, да ревность герцога одолела. Он подозревает, правда, не без некоторых оснований, что «носит рога» по вине супруги. И в припадке ревности, он закалывает ее мечом. Заметьте, уже двух дочерей лишился Козимо I. Но у него еще есть три сына и жена. Жить можно. Но однажды на охоте, в которой принимала участие жена Козимо I Элеонора и два ее сына, произошла бурная сцена из-за убитой козы. Младший брат кричит, что это он убил козу, а старший дон Гарсиа, что нет, это он. Разозлившись старший убивает младшего. Стало быть Козимо уже лишился двух дочерей и сына. Но придя в великое возмущение от поступка старшего брата, которого Козимо I назвал Каином, он приказывает заколоть его кинжалом. Стало быть двух дочерей и двух сыновей лишился Козимо I. Жену Элеонору, которая пыталась скрыть поступок старшего сына, и муж узнал о нем не от нее, а от слуг, он приказывает тоже убить — за недостаток субординации так сказать. И остался у бедного Козимо I только два сына: Франческо, который после смерти отца и будет править Флоренцией, и Фердинанд.

И тут мы приближаемся, дорогой читатель, к знаменитой и роковой женщине Бланко Капелло. В 1563 году молодой флорентинец Пьетро Боуавентури приехал из Флоренции в Венецию в поисках работы и личного счастья. Он хотел быть купцом и жениться только по любви на красивой венецианке. Но ни одна девушка ему не понравилась. И вдруг однажды, точно током ударило Пьетра. Он поднял голову вверх и в маленьком окошечке одного из богатых домов увидел девушку необыкновенной красоты. Это была дочь богатого купца Бьянко Капелло. Ее отец, жестокий сатрап, как часто отцы бывают, заключил ее в своем доме чуть ли не в темницу и, беспокоясь о ее нравственности, на развратную флорентийскую улицу не пускал, а дышать воздухом она могла из маленького окошечка поздно вечером. Пьетро, как увидел Бьянку Капелло, понял, что это именно та девушка, которую он искал всю жизнь. Но как бедному, почти рабочему, познакомиться с такой знатной венецианкой, к тому же так тщательно охраняемой отцом? Но язык влюбленных намного хитрее террора отца. Нашли они способность сначала переписываться, а потом Бьянка подделала ключ от калитки и каждый вечер выскальзывала из дому для встречи с Пьетро. Уйдет вечером, к утру возвращается. Для этой цели оставляла дверь в дом полуоткрытой. И вот однажды слишком усердный слуга, увидев полуоткрытой наружную дверь, посчитал, что слуги забыли ее закрыть, закрывает ее внутри и Бьянка придя под утро домой не может войти туда. Не стучать же, будя отца и слуг. Жестокое наказание, а даже смерть, зная итальянские нравы, ждало бы ее. Она бежит обратно к своему возлюбленному и они решили бежать. И скрылись в доме одного купца. Отец Бьянки, узнав о бегстве дочери, кипит дикой яростью — так его позорить перед обществом, и назначает немыслимо большую награду в две тысячи дукатов за поимку беглецов. И вот уже десять тысяч шпионов рыскают по всей Италии, на всякий случай с острыми кинжалами, ибо им было приказано: если не удастся захватить беглецов живыми, проткнуть их кинжалами. Бьянка и Пьетро все никак не могут из Венеции выехать. В конце концов им удается сесть на корабль, везущий сено, и, зарывшись в нем, они покидают Венецию, поселившись где-то на окраине Флоренции в маленьком домике.

Ну и скучна же жизнь Бьянки: целыми днями дома сидит, даже в церкви ей появляться нельзя и там отцовские шпионы, и даже через маленькое окошечко ей подышать воздухом нельзя. Конечно, бегство Бьянки Капелло со своим любовником наделало много шума в Венеции и эта весть дошла до Франческо, который теперь уже является единовластным после смерти своего отца Козимо I правителем Флоренции. И тут ему донесли, что в маленьком домике укрывается странная пара: она красавица, да такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать, а он молодой и красивый, наверное бежавший Пьетро. Князь Франческо снял неподалеку особняк и инкогнито, под видом богатого купца, решает войти в доверие к молодым супругам. Они, конечно, сначала испугались, но когда увидели какой это милый и приятный сосед, всегда готовый служить им своим кошельком, почувствовали к нему доверие. Когда почва была достаточно подготовлена, а чувства к Бьянко Капелло достигли у князя Франческо предела, он им открылся и предложил ни больше ни меньше, как только жить втроем. Эдакий ровненький любовный треугольник, о котором итальянцы говорят — triangolo eguila tero. Муж потребовал большой мзды за свое «рогачество». Он, конечно согласился стать «покорным рогоносцем», но не даром же! И вот на Пьетро сыпятся и должности и богатства. И он настолько возгордился, что надменность его и цинизм стали беспредельны. Он уже на самого князя Франческо покрикивает, а с друзьями даже здороваться перестал. И тогда, уже влюбленные друг в друга, Бьянко и Франческо решают мужа уничтожить, физически, конечно. Словом, в один прекрасный день его убивают. Приветливая и пылкая веселость Бьянки пленяли князя все больше и больше. Но имеется маленькая проблема — жена князя Франческо Джованна. Она тоже красива, но главное, она очень ревнива. И она решает, подобно как Элеонор Аквитанская Розамунду, уничтожить, то есть убить Бьянку. Однажды на мосту реки Арно была сделана проба. Бьянку уже хотели было в воду бросить, но в последний момент чья-то невидимая рука (господа бога что ли?) остановила Джованну. Бьянка осталась жива, а вот сама Джованна с этого момента начала хворать. Мы тут меньше всего виним провидение, нам кажется, что это сам Франческо, не простив попытки убить его любовницу, решил убить свою жену. Она вскоре при загадочных обстоятельствах умирает. Тогда Бьянка Капелло добивается, что Франческо женится на ней и вот она уже великая герцогиня Флоренции, то есть королевой выступает. Как каждой королеве пристало, ей надо родить наследника. Она очень долго не беременеет, но вот появились радостные симптомы: бесконечные обмороки и тошнота со рвотой, верный признак беременности. Но тут мы дадим слово великому Стендалю, он так натуралистично описывает дальнейшие события: «Когда пришло время родов, Бьянка среди ночи почувствовала такие сильные боли, что в волнении потребовала к себе духовника. Кардинал (министр Франческо — Э.В.) спускается к Бьянке и тут в прихожей начинает спокойно прохаживаться, читая требник. Великая герцогиня просит его удалиться: она не может допустить, чтобы он слышал крики, которые у нее будут вырываться от боли. Жестокий кардинал холодно отвечает: „Вы делайте свое дело, я буду делать свое“».

Приходит духовник. Кардинал идет к нему навстречу, обнимает и любовно говорит: «Добро пожаловать, святой отец, герцогиня очень нуждается в вашей помощи». А сам ощупывает его тело и без труда нащупывает толстого мальчугана, которого францисканец принес в своем рукаве. «Слава богу, — продолжает кардинал, — великая герцогиня счастливо разрешилась от бремени, к тому же еще и мальчиком».

Придворные начали смеяться, Франческо который ничего не знал об этой мистификации — в ужасе, а Бьянка в диком бешенстве. Но известный французский писатель Стендаль, путешествуя по Италии, и посещавший музеи, вероятно, от итальянского гида услышал не совсем правдивую историю и миру о ней поведал. Образ Бьянки Капелло многими легендами оброс, а ее мнимые роды, спектаклем разыгранные, на самом деле увенчались успехом. И вот как это было на самом деле.

Когда любовный треугольник между Бьянкой, ее мужем и герцогом Франческо Медичи стал обременительным для любовников, и мужа благополучно усмертили, Бьянка любой ценой хочет сделаться королевой. (Тосканское княжество королевскому равнялось.) От первой жены у князя двое детей растут, они являются законными наследниками, но Бьянка решает прозондировать почву и спрашивает своего любовника: «Скажи мне, любимый, если у меня родится сын, то сможет ли он быть твоим преемником?» — «В моей власти узаконить его», — отвечает влюбленный герцог. Ну, после таких слов Бьянка энергично принимается за дело, и вскоре сообщает герцогу радостную новость — она беременна. Сейчас же герцог приказал позвать повивальную бабку и та клятвенно подтвердила, что да, Бьянка на четвертом месяце беременности. Ну ее, теперь как драгоценную хрупкую амфору окружили нежностью, заботой и вниманием. Она целыми днями томная лежит в постели и до любовных утех князя не подпускает: как бы плод не повредить. Терпел бедный герцог любовными муками изнывая, но ради наследника… И вот наступили роды. 29-8-1576 года (хроникеры точную дату записали) у Бьянки Капелло рождается сын. Радости герцога, конечно конца нет, он своего любимого Антони (так сына назвали) целует, Бьянку тоже, на кровать ей драгоценности, как камушки, рассыпает и даже не догадывается, как ловко это дельце провернуто было. Подкуплены были все: домашняя челядь, повивальная бабка, служанки. В то время, когда Бьянка в болях родовых дико вопила, в соседней комнате вместе с нею рожали три крестьянки, только им вопить запрещалось и в этом рожающем квартете только Бьянка могла кричать. Она правильно рассудила: хоть один-то из трех рожаемых младенцев будет мужского пола. И конечно, был. Матери-крестьянке дали огромное вознаграждение за принесение королевскому трону наследника и отослали в родную деревню. Но Бьянке теперь необходимо удалить с лица земли всех свидетелей ее мистифицированных родов. И она, подсыпав в кипрское вино отраву, убивает всех: повивальную бабку, посланца, принесшего герцогу радостную новость, служанку, свидетельницу ее лжеродовых потуг и вообще всех неугодных. Что-то так в сумме пять или шесть человек. И с чувством хорошо исполненного долга с триумфом возвращается во Флоренцию и герцог с радостью усыновил своего Антонио, не подозревая даже, что это крестьянский сын. Но в это время тяжелый удар постиг Бьянку: у жены герцога родился в это время законный сын Филипп. И как теперь признать Антонио наследником, когда законный Филипп появился? Вот тогда-то дорогой читатель и произошла эта сцена убивания Бьянки со стороны супруги герцога и месть Бьянки. Супруга умирает от угрызений совести, что она хотела Бьянку с моста в речку бросить (так ли это, при дворе, где отрава была самым действенным методом лишения жизни неугодных), а герцог женится на Бьянке и вот с 1575 года она уже законная Флорентийска королева. Его сыну Филиппу Бьянка позволила дожить до четырех лет, а потом эдак нежненько его отравили. Теперь один наследник остался на Флорентийском троне: сын Бьянки Антонио, от крестьянки рожденный. Но один кардинал обо всем догадался и даже какие-то доводы этой чудовищной мистификации имел, и он решил все герцогу рассказать и правду и справедливость на королевском троне восстановить. Бьянке, у которой во дворце шпионов было, что твоих слуг, обо всем донесли и она решила неугодного кардинала, мешающего ее династическим интересам, тоже отравить. В свою очередь, и у кардинала, как и у французского кардинала Ришелье, было полно шпионов и они ему донесли, что сегодня за ужином, на который он был приглашен его величествами ему не следует есть вкусный десерт бланманже, так как в нем отрава и для него предназначенная.

Притворяясь приветливой и веселой, Бьянка кардиналу радостно улыбается и гостеприимной хозяйкой предлагает ему отведать кушанья, а особенно изумительно вкусный бланманже. Но несмотря на назойливые настояния Бьянки кардинал от десерта решительно отказался. Франческо, который никогда бланманже не ел (он как и наш Григорий Распутин — сладкого не ел), вдруг заявил: «Ну, раз кардинал не хочет есть бланманже, я его попробую» и накладывает себе полную тарелку. Бьянка поняла, что разоблачение будет для нее страшнее смерти. И тут же принимает поистине героическое решение: она тоже накладывает себе это кушанье и съедает его. Оба умерли в 1587 году. Хроникеры даже точную дату дня и месяца записали — 19 октября.

Да, трагически закончился этот любовный треугольник по вине мужа и жены. Не зазнайся муж (Пьетро), не обмани жена второго мужа, может, и не было бы этой трагедии в Флорентийском герцогстве. И мало кто знает, дорогой читатель, а Стендаль вообще об этом факте не упоминает, что Франческо Медичи и Бьянко Капелло — это родной отец и неродная мать — мачеха Марии Медичи, французской королевы, вышедшей замуж за Генриха IV. Имея так любвеобильного отца и так любвеобильную к отравам мачеху, неудивительно, почему Мария Медичи пошла в их следы: и любовным треугольником обзавелась и в убийстве Генриха IV пальцы макала.