Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства

Этот бриллиант считается практически самым первым из алмазов, ограненных в Европе. Его цвет чуть желтоват, но безупречен, а прозрачность — чистой воды. Вес после огранки 55,2 карата. Форма — грушевидная. Размер — 25,7 х 20,6 х 14,3 мм. Ныне камень является собственностью Франции. Но сколько пришлось ему постранствовать по миру — об этом можно написать целый роман, не то что несколько историй.

По преданию он был найден где-то на рубеже первого и второго тысячелетий в знаменитых копях индийской Голконды. Рассказывают, что однажды сам раджа посетил свои алмазные копи. И увидел, как один из рабов-ста-рателей как раз добыл желтый алмаз — да такой огромной величины, что за эту находку полагалось особое вознаграждение: следовало отпустить старателя на свободу. Но жадный правитель не желал терять раба. Раджа просто выхватил камень из рук работника, заявив, что он сам только что нашел алмаз. Вот тогда старатель в сердцах и предсказал, что желтый алмаз будет приносить владельцам одни несчастья.

Превращение алмаза

В Европе этот камень объявился в XV веке в сокровищнице герцога Бургундского — Карла Смелого. Говорят, что нынешний «Санси» — только часть огромного необработанного алмаза, который Карл приказал разрезать натрое. Один камень в начале 1470-х годов Карл отослал в подарок французскому королю Людовику XI, а другой — Папе Римскому Сиксту IV, тому самому, в чью честь впоследствии Рафаэль написал «Сикстинскую мадонну», изобразив на ней и самого папу Сикста, к тому времени уже почившего.

Но ко времени дара Карла Смелого папа Сикст был жив и здоров. И подарок ему, как и французскому королю, настолько понравился, что оба властителя стали постоянно носить алмазы с собой: Людовик в огромном кольце, а Сикст в специальном мешочке на поясе.

Р. ван дер Вейден. Карл Смелый с орденом Золотого Руна. 1460 г.

Вот только желтые камни счастья обладателям не принесли.

Более того, именно в день кончины алмазы оказались на каждом своем хозяине. И это явно был зловещий знак.

Да и третий камень, который Карл оставил себе, видно, тоже невзлюбил владельца. Правда, поначалу все шло хорошо. Искусный ювелир Беркен предложил Карлу Смелому увеличить стоимость алмаза — огранить его бриллиантовыми гранями. Тогда гранить алмазы умели только на Востоке. Поэтому в Европе было много алмазов, но бриллианты — на счет. Так что желтый алмаз оказался чуть не первым, ограненным в бриллиант, в Европе. Но]сколь же трудно было ювелиру Беркену расстаться со своим творением!..

Даже когда Карл уже явился забирать свой новый бриллиант, ювелир все медлил — что-то говорил правителю, сбивчиво и несуразно, пока у того не кончилось терпение: «К чему мне твои рассказы? Покажи мой камень!»

Ювелир вздохнул. Начал развязывать особый мешочек, куда положил ограненный алмаз. Пальцы дрожали. Не хотели слушаться. И Карл, не сдержавшись, рванул мешочек к себе. Кожа скрипнула, завязки порвались, и прямо в руки Карла выпал сноп разноцветных искр, сверкающих даже при чадящих свечах. На секунду оба — и ювелир и властитель — оцепенели. И вдруг Карл, не боявшийся ничего в смертельных битвах, тоненько вскрикнул и закрыл глаза — так резко переливался всеми цветами радуги огромный алмаз, ставший бриллиантом.

«Я огранил его тридцатью двумя гранями, мой господин! — послышался шепот ювелира. — Это называется двойная бриллиантовая розетта. Правда, вес самого камня стал меньше: в алмазе было сто каратов, а в бриллианте осталось чуть меньше пятидесяти четырех. Зато я сохранил его природную форму — в виде груши. К тому же, заметьте, в высоту он больше двух с половиной сантиметров. Так что это — один из крупнейших бриллиантов мира. И окрас у него замечательный — чистой воды, хотя и слегка желтоватый. От этого он еще более ценен, ведь желтые бриллианты — редкость. Вот только… — Ювелир замялся. — Работа была сложнейшая, мой господин, ну и цена…» — «Сколько?» — выдохнул Карл. «Три тысячи золотых…»

Карл кивнул, почти не слушая. Да какое значение имеет цена?! Карл просто не в состоянии расстаться с таким сокровищем. И пусть короли всего мира носятся со своими алмазами. Ни у кого из них нет и не будет такого бриллианта!

С тех пор желтый красавец всегда находился при Карле. Герцог носил его, прикрепляя то к рубашке, то к платью. При этом он не разрешал проделать в камне даже мельчайшего отверстия. Отправляясь на свои многочисленные битвы, Карл Смелый приказывал прикреплять камень к своим боевым шлемам. Вот и во время битвы при Нанси в 1477 году знаменитый бриллиант гордо украшал шлем герцога. Но, увы, хозяина не сберег. 5 января сорокатрехлетний Карл Смелый пал на поле боя.

Шлем его упал на землю. Бриллиант выкатился и, наверно, затерялся бы, но после боя на него наткнулся швейцарский солдат. Он не разбирался в драгоценностях и продал блестящий камешек полковому священнику за немыслимую цену — один гульден, и то радовался: денег хватило на выпивку. Вот только сразу же после попойки солдата забили в драке. Священник же сбыл камень уже за три гульдена, но и его в ту же ночь зарезали в темноте. Словом, никому первый бриллиант, ограненный в Европе, не принес счастья. Больше того — у всех владельцев отобрал жизнь. Не потому ли о нем стало не принято даже вспоминать? И дальнейшая история его канула в Лету. Впрочем, драгоценные камни имеют такое свойство: пропадать и исчезать. Но обычно они возвращаются.

Большой бриллиант Николя де Саней

Рука мальчика покружила над шкатулкой с драгоценностями и вытянула большой бриллиант желтого отлива. «Я возьму этот!» — весело проговорил ребенок. Но мужчина, стоявший рядом, выхватил камень: «Нет!» Ореховые глаза мальчика сузились, губы скривились: «Почему? Я могу взять любые драгоценности! Они все принадлежат короне, а я король Людовик XV!» Юный властитель даже топнул ногой. Но его дядя, герцог Орлеанский, не дрогнул: «Именно потому, что вы — король Франции, вы не можете взять этот камень. Ведь это дьявольский «Санси», его называют бриллиантом-убийцей!»

«Глупости! Отдайте!» — Восьмилетний Людовик схватил дядю за рукав. Герцог мягко отвел руку мальчика: «Как ваш дядя и регент, я должен вас оберегать. Об этом камне ходят плохие слухи. Говорят, он приносит несчастье». Герцог Орлеанский скинул желтый бриллиант в бархатное ложе шкатулки и защелкнул ее золотой фермуар. Юный Людовик вспыхнул: «Вам просто нравится перечить мне во всем! Что за жизнь?! Мне стелют простыни, на которых уже кто-то спал. Приносят рубашки, которые уже кто-то носил. Даже мои носовые платки кто-то смял. А яблоки?! Они всегда надкусаны! Почему мне достаются одни огрызки?!»

Филипп вздохнул и обнял племянника. Хоть и король, но — ребенок. Как втолковать ему, что его белье, питье и еда проверяются — вдруг отравлены? Ведь его родители и старший брат умерли от странной болезни. Народу сказали — оспа. Но очень уж странной была та оспа…

«Мы просто оберегаем тебя, малыш, — мягко проговорил герцог. — После того как паж поносит твои рубашки, мы знаем, что они безопасны для тебя. Также и яблоки. Ну разве тебе жалко, если твой паж откусит кусочек? Зато сразу станет ясно, что яблоко можно есть». Людовик поднял на дядю свои бездонные ореховые глаза и спросил шепотом: «Вы думаете, меня отравят?..»

Герцог Орлеанский скривил в зловещей улыбке свои знаменитые «бурбонские» губы и отрезал: «Нет, мой мальчик, я не позволю!»

Ш.-Л. ван Лoo. Людовик XV в 1760-е гг.

Филипп не лгал. После того как в сентябре 1715 года он стал регентом при пятилетием племяннике, то сильно изменился. Куда девался прежний прожигатель жизни — кутила, мот и любитель женщин? В характере герцога появилась жесткость, во взгляде — угроза. Он готов был на все, чтобы сберечь мальчика. Ведь тот — единственная надежда на стабильность в стране. Покойный «король-солнце», Людовик XIV, прадед этого ребенка и дед самого Филиппа, наплодил множество детей. Теперь все эти разветвленные ветви семейного древа так и тянутся к трону. Зазевайся регент хоть на секунду, они разорвут юного Людовика. Но герцог Орлеанский обещал умирающему деду, что сбережет наследника. Однако как трудно держать такое обещание! Приходится во всем ограничивать бедного ребенка: ни прогулок, ни мальчишеской компании. Вот даже бриллиантовую игрушку пришлось отобрать.

«Понимаешь, мой мальчик, — примирительно проговорил Филипп, — у каждого старинного бриллианта бывает собственное реноме, как у людей. А этот камень очень стар, и у него нехорошая история. Он приносил много несчастий своим владельцам, а часто и смерть. Поэтому-то я и не хочу, чтобы ты брал его в руки. В казне достаточно преотличных камней, которые приносят только радость».

«Но как этот камень попал к нам?» Филипп пожал плечами: «Это тоже запутанная история. Говорят, его привез Николя д’Арлей де Саней. Поэтому камень и получил его имя. Николя был суперинтендантом, проще говоря, министром финансов, заведовал казной Генриха III. В то время французские короли сидели на мели. Вот что значит ослабший род Валуа, не то что мы — славные и богатые Бурбоны. Николя приходилось ссужать Генриха деньгами. Он давал Генриху и бриллиант пофорсить. Историки пишут; что вот этот самый бриллиант «Санси» Генрих носил на берете, которым прикрывал лысину. А ведь ему было всего лет тридцать. Вот до чего доводит развратная жизнь! Недаром все только возрадовались, когда 1 августа 1589 года Генриха Валуа заколол монах Клеман. И в день убийства берет с бриллиантом «Санси» был у короля в кармане.

Впрочем, самому Николя удалось вернуть себе камень. Наш предок, Генрих IV Наваррский, вступивший на престол после Генриха III, оставил суперинтенданта в должности, и надо сказать, Николя Санси служил ему верой и правдой. Когда в 1589 году Генриху понадобились деньги, Санси предложил королю свой знаменитый бриллиант для заклада в банк. Вот только Николя в то время находился далеко от Парижа, и ему пришлось послать к Генриху верного слугу, дабы тот привез сокровище. Ну и случилось страшное: на слугу напали разбойники и…»

Филипп не успел закончить. Его прервал разгоряченный рассказом юный Людовик: «Я вспомнил, я читал про это! Разбойники напали на слугу в темном ущелье. Но он оказался верен господину и предпочел умереть, но не отдать сокровище разбойникам! И те его убили. Но бриллианта не нашли. А умный суперинтендант приказал потом вскрыть труп слуги и нашел камень у него в желудке. Слуга проглотил его и обманул грабителей!»

Глаза юного монарха сверкали. Голосок срывался. Еще бы — история про разбойников — мечта любого мальчишки, будь он хоть трижды король. Только взрослый способен понять, каково это — подвергнуться такому ужасному «приключению». Может, потому Николя Санси решил-таки избавиться от зловещего бриллианта?

В 1605 году он продал камень английскому королю Иакову I. Даже цену сбил, чтобы поскорее избавиться. Запросил всего 60 тысяч золотых экю. Правда, Иаков бриллиант не любил. Зато его сын, Карл I, обожал. И чем кончилось? Революцией! Да бедному королю Карлу отрубили голову — прямо на площади в присутствии подданных!

Нет, это юному Людовику знать пока рано. Пусть читает про разбойников. Не стоит говорить ему и о том, что обратно во Францию камень привезла вдова несчастного казненного Карла. Ей надо было на что-то жить, и она продала бриллиант. За 460 тысяч ливров он достался кардиналу Ма-зарини. Однако этот хитрый лис расспросил об истории камня и потому его не особо жаловал. Другие бриллианты своей огромной коллекции кардинал часто вынимал, любуясь. «Санси» — никогда, словно чувствовал некое мистическое зло, исходящее от желтоватого камня. Хитрый осторожный Мазарини даже завещал бриллиант не собственной семье, как другие камни коллекции, а королю Людовику XIV Наверно, решил: пусть король сам разбирается…

Филипп вздохнул и закончил: «Этот камень не любил и твой прадедушка, «король-солнце». Носил его только в аграфе — заколке для шляп. Он говорил, что желтоватый цвет его бледнит». Юный Людовик задумчиво почесал нос. Он отлично помнил прадедушку. Тот любил его и даже допускал в личные покои — поиграть на ковре. Все говорят, что прадедушка был великим правителем. Людовик XV вырастет и станет таким же. «Тогда я тоже не буду носить «Санси», — задумчиво проговорил он.

И надо сказать, свое обещание Людовик XV выполнил. Он не просто не носил «Санси» — он его вообще отдал. Впрочем, не на сторону, а собственной жене — королеве Марии Лещинской. Эта гордая полячка неизменно являлась на балах и торжественных приемах в одном и том же гарнитуре, который при дворе называли «парой Мари»: в золотистых волосах ее всегда сверкал бриллиант «Регент», ну а на груди желтел «Санси», вставленный в подвеску. И то ли унылый вид королевы приелся пылкому Людовику, то ли мутный свет «Санси» навевал грусть, но любвеобильный монарх понял, что ему скучно с женой. Что за этим последовало, известно. Появилась фаворитка, за ней другая, третья. А вот четвертой стала маркиза Помпадур, в которую Людовик влюбился без памяти. Именно ей он преподнес всю сокровищницу королевских драгоценностей. Говорят, в спальне маркизы стояло бесчисленное количество ваз, доверху наполненных бриллиантами, рубинами, изумрудами. Но никаких камней желтого оттенка маркиза не переносила. Говорила, что от желтого цвета у нее разыгрывается мигрень. Так что «Санси» так и остался в королевской сокровищнице.

История о краже и суде

После смерти Людовика XV в мае 1774 года на трон взошел его внук — двадцатилетний Людовик XVI. Ему как раз «Санси» понравился, и новый король приказал вставить бриллиант в корону, которой и короновался. К тому времени по «Бриллиантовому списку Европы» камень занимал почетнейшее седьмое место по величине и первое по исторической значимости. Узнав это, супруга Людовика XVI, вздорная австриячка Мария-Антуанетта, затребовала камень себе. И применение ему нашла самое экстравагантное: вставила в фермуар — застежку любимого веера. И когда разговаривала с кем-то, постоянно открывала и закрывала веер. Это помогало ей справляться с нервами. А вот ее собеседникам приходилось туго: порхая на веере, бриллиантовые грани часто ранили собеседника, ибо слабая на глаза королева придвигалась к человеку вплотную.

Видно, такое неуважительное обхождение не понравилось зловещему бриллианту, или он вспомнил свое историческое прошлое, на которое пало столько смертей и революций. Вот и последняя чета Бурбонов окончила жизнь на гильотине. А странный «Санси» попал на всеобщее обозрение, ибо сокровища короны решено было выставить в помещении луврского мебельного склада Гар-де-Мейбл. До революции в его витринах находились старинные гравюры. Теперь их выбросили (все равно на листах уже ничего не разглядишь от старости), а на их место под стекло выложили королевские бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды. «Санси» оказался на почетном месте — все-таки первый бриллиант, ограненный в Европе. Пусть народ поймет, какими сокровищами отныне владеет!

Народ понял буквально: свое так свое. Через несколько дней после открытия выставки в сентябре 1792 года королевские драгоценности перекочевали в необъятные карманы самых ярких представителей народа — парижских воров. Руководил шайкой легендарный искусник Поль Мьетт. Вот только в драгоценностях он разбирался плохо: забрал одни прозрачные бриллианты, думал, они ценнее. Куда делись остальные камни, трудно сказать. Шайку «парижского искусника» скоро взяли, но ни одного цветного бриллианта, в том числе и «Санси», у них не было. Выходит, кто-то другой, подождав, пока искусники повытаскивают из витрин самое блестящее, забрал потом самое ценное.

Почти сорок лет о первом бриллианте Европы ничего не было слышно. И вдруг на рубеже 1830-х годов в Париже объявилась… стеклянная копия «Санси». Некий ювелир Марион Бургиньон показывал ее влиятельным покупателям и, если понравится, предлагал свести с владельцем настоящего камня. Полиция быстро смекнула: поддельный солитер сделан с реального, некогда украденного из Лувра. Начались поиски. Оказалось, ювелир действует по поручению некоего таинственного продавца. Правда, прознав о полицейском расследовании, покупатели разбежались. Кому охота попадать в скандальную историю? Не отступился только какой-то чудак миллионер из варварской России — Павел Демидов. Заявил: «Знать ничего не желаю! Краденый бриллиант или нет, мне все равно, я готов полмиллиона франков за него выложить». Ну ясное дело — русский упрямец, такому никакие законы не писаны. Хочу — и все тут!

Однако получить бриллиант оказалось трудно. Французское правительство потребовало по суду аннулировать покупку камня, пока не будет объяснено, откуда он вообще взялся спустя сорок лет. Но в один прекрасный день в зал суда вплыла стареющая герцогиня Беррийская. Уселась на скамью, одарив судью презрительным взглядом, а потом торжественно заявила, что «Санси» подарила ей еще покойная королева Мария-Антуанетта. И никто бриллиант никогда не крал, ибо в витрине Лувра его вообще не было. А как личную собственность герцогиня Беррийская имеет полное право продать «Санси», кому захочет. Ну а Павел Николаевич Демидов — кандидатура достойнейшая, ибо покупает драгоценность по святому поводу — в качестве свадебного подарка. Словом, в 1835 году Павел Демидов, наследник всех прошлых поколений российских миллионщиков, увез «Санси» в заснеженную Россию. И никто, конечно, не узнал, что герцогине Беррийской за явление и рассказ байки на суде пришлось отстегнуть 100 тысяч франков, ну а на алчных адвокатов ушло и того больше. Но кто считает деньги в этой фантастической России?

Роковая драгоценность для роковой красавицы

В далекой и холодной России желтый бриллиант попал в самую романтическую историю — историю любви.

Павел Николаевич Демидов был не только наследником несметных капиталов легендарной семьи Демидовых, владельцем сибирских заводов и приисков, но и одним из самых богатых коллекционеров мира и покупал бриллиант «Санси» с дальним прицелом. Демидов решил жениться, и более того — в свои 38 лет был влюблен как мальчишка. Да только избранницу его свет не одобрял. Нет, Аврора Карловна Шернваль не совершила в жизни ничего плохого. Происходила из аристократической, хоть и обедневшей семьи. Была тихой, трогательной и… ослепительно красивой. Сам император Николай Павлович, уж на что придирчивый ценитель женских прелестей, и тот был сражен грустной красой «финской звезды» — так он назвал барышню Шернваль, ибо родилась она в столице финской провинции России — Гельсингфорсе. Там и блистала красой с юных лет. Поэт Баратынский клялся ей в вечной любви. Жуковский посвящал восторженные строки. Но о серьезных отношениях никто не заикался. Аврора Карловна дожила до двадцати восьми лет — старая дева по тем временам. Отчего так при подобной-то красе?! Павел узнал об этом случайно — на каком-то балу, где Аврора стояла в скромном голубом платье. Весь зал смотрел на это чудо красоты, затаив дыхание, но на танец никто не пригласил. А когда Павел шагнул вперед, приятель придержал его за локоть: «Не подходи! Эта девица приносит несчастье. Два ее жениха умерли накануне свадьбы. Недаром ее зовут роковой Авророй!»

Так Демидов впервые услышал это ужасное прозвище. Оказалось, за тихой и грустной девушкой действительно тянется шлейф, но больше пересудов, а не реальных смертей. Первый ее жених, Карл Маннергейм, уехал в Германию и умер там. Второй, поручик Владимир Муханов, повеса, бретер, но, между прочим, приятель самого Пушкина, после бурного мальчишника отправился гулять по ночному Петербургу да и простудился. Но разве девушка виновата, что один кавалер отправился в странствия, а другой шататься пьяный по ночному городу?! Если кто в чем и виноват, то они сами, а не эта застывшая в горе красавица, ну просто Снежная королева. Что ж, Павлу хватит тепла и любви, чтобы растопить эту заледеневшую душу.

К.П. Брюллов. Портрет А.К. Демидовой. 1837 г.

Свадьбу гуляли в 1836 году в Гельсингфорсе с небывалым размахом. Демидов не пожалел средств, пусть все видят, как самый богатый русский заводчик женится. Всю ночь в небе вспыхивали фейерверки. Из специально устроенных фонтанов били струи шампанского. Миллионщик Демидов мог себе позволить все! Он даже платье свадебное для Авроры приказал вышить… самоцветами.

Ну а накануне свадьбы Павел зашел к невесте в неурочно поздний час. Мать Авроры не впустила его, и тогда он оставил невесте подарок — небольшую платиновую шкатулку с золотыми цветами на крышке. Любопытничая и ахая, мать принесла шкатулку наверх. Аврора открыла и застыла на месте. На черном бархате лежало четырехрядное ожерелье из отборных жемчужин. И каждая — с лесной орех! А посредине ожерелья сиял огромный бриллиант с голубиное яйцо. Аврора узнала его сразу: это же королевский «Санси», который уже сорок лет ищут по всей Европе. А вот Павел нашел. Неужели он и вправду видит ее не ужасной роковой женщиной, а королевой, достойной такой красоты?!

Они прожили четыре года в счастье и радости. Всего четыре! Весной 1840-го Павел простудился и через несколько недель умер. Только и остались Авроре что сынок Павлуша да желтый «Санси». Правда, с тяжелого ожерелья камень Пришлось снять и вставить в золотую подвеску-медальон. Но сколь ни переставляй, желтый цвет — цвет разлуки…

Шесть лет богатейшая вдова России отваживала женихов. Но в 1846 году приняла предложение офицера лейб-гвардии Андрея Николаевича Карамзина, младшего сына великого историка. Однако фамилию не сменила, за что подверглась остракизму со стороны высшего света. Карамзин жену и пасынка обожал. Мальчика учил военной премудрости. Жену освободил от управления фабриками и заводами. Руководил всем ее демидовским наследством словно своим — честно и рьяно. Часто ездил на Урал, особенно на тагильские заводы. Недаром писатель Д.Н. Ма-мин-Сибиряк отметил: «На заводах о нем сохранилась самая лучшая память как о человеке образованном и крайне гуманном… Его пребывание на заводах является, кажется, лучшей страницей их истории. По крайней мере, старожилы вспоминают о нем с благоговением».

Когда же началась Крымская война, Андрею Карамзину пришлось прервать свою мирную деятельность — его призвали в армию. Уезжая, он попросил у любимой Авроры талисман. Недолго думая, та вынула «Санси» из заветного медальона, вставила на его место свой миниатюрный портрет и отдала мужу. А через месяц пришло ужасное известие. Карамзин попал в плен, и какой-то турок, польстившись на золотой медальон, просто разрубил Андрея надвое, чтобы снять цепочку.

Без истерик выслушав сообщение о смерти Андрея, Аврора поднялась к себе. Слез не было. Да и что толку в слезах, если ни одного ее возлюбленного не спасли ни ее любовь, ни ее талисманы?! Аврора вынула из-за ворота платья алмаз «Санси». Она не снимала его вот уже много лет. Но камень не тускнел и даже, кажется, еще сильнее блестел и переливался. Но Авроре больно было смотреть на этот свет. Недаром же говорили, что над старинными камнями всегда тяготеет проклятие. Так может, не она, роковая Аврора, виновата в смерти мужей — может, это проклятие рокового бриллианта?

Но как избавиться от него? Аврора перечитала много книг и нашла ответ. Драгоценный камень нельзя выбросить или уничтожить, его можно только продать. Но чтобы отвести проклятие, обстоятельства продажи должны повторять обстоятельства покупки. Павел купил его как свадебный подарок, значит, надо искать новобрачных.

Аврора вызвала поверенного. Пусть ищет покупателя! Но это оказалось не просто. Прошло одиннадцать лет, прежде чем сыскался нужный. И все эти годы Аврора боялась — не за себя, за сына. Вдруг и на него перекинется проклятие дьявольского «Санси»? В 1865 году Аврора Карловна получила известие из Лондона, что индийский торговец Джамсетжи Джиджибхи ищет подарок на свадьбу своему магарадже. Однако особыми средствами торговец не располагает. Не думая ни секунды, Аврора продала проклятый «Санси» всего лишь за 20 тысяч фунтов. В конце концов, по завещанию Павла она была единственной наследницей всех демидовских миллионов — могла позволить себе хоть даром отдать дьяволов бриллиант.

От английского парламента до галереи Лувра

Однако продажа злополучного камня не помогла. Любимый сын Авроры Павлуша умер у нее на руках. Внуки же ее, дети Павла, оказались малоспособными к семейному делу. Зато умели много тратить. И потому уже к концу XIX века богатство Демидовых стало стремительно таять.

Но на все это Аврора смотрела уже издалека. Она вернулась в Гельсингфорс. Там основала Институт сестер милосердия, занялась благотворительностью. Она и раньше учредила множество стипендий для талантливых студентов и молодых ученых, теперь же занялась развитием женского образования. Там Аврора Карловна Демидова-Карамзина и скончалась 13 мая 1902 года, перешагнув в XX век. Было ей 94 года. Немудрено, что за вклад в развитие культуры и науки финны назвали одну из улиц Хельсинки (Гельсингфорса) ее именем и внесли в свой памятный мартиролог «Сто великих финнов».

А вот как сложилась брачная жизнь индийского магараджи, неизвестно. Но вероятно, не слишком счастливо и обеспеченно. По крайней мере, злополучный «Санси» снова продали в Европу. Но видно, магараджа тоже знал, как следует избавляться от «желтого дьявола»: он сторговал его в 1906 году английскому лорду — первому виконту Уильяму Уолдорфу Астору, который купил камень для… брачного подарка своему сыну. Цену камня никто не обнародовал, впрочем, все знали, что Асторы не слишком богаты: потому-то второй виконт и женится на дочке миллионера из Виргинии — Нэнси Вирджинии Лангорн. Впрочем, принеся огромное приданое Асторам, пылкая Нэнси тоже не прогадала: она стала первой женщиной — депутатом английского парламента. Это был революционный случай для того времени. И что удивительно: во время этого революционного восхождения Нэнси к вершинам власти в ее волосах красовалась золотая заколка, которую украшал огромный «Санси». Ну а дальше стало еще торжественнее: Нэнси вставила своего желтого любимца в диадему пэров, которую и надевала на открытие и закрытие каждого парламентского сезона. Леди Астор твердо и последовательно боролась за права женщин и говорила, что бриллиант укреплял ее волю к революционным преобразованиям. Ох уж этот любитель революций…

А вот после смерти леди Нэнси Астор в 1964 году, в крепком до того семействе начались неприятности. Одна за другой умерли две супруги четвертого виконта Астора. И примечательно, что обе они носили «Санси» на цепочках, вынув его из диадемы. Но видно, строптивый бриллиант не терпел никаких привязей, в том числе и цепочек.

Виконт Астор не стал рисковать. Женившись вновь, он в 1978 году продал коварный камень французскому государству. Цена была высока — миллион долларов. Но государство ее осилило. И теперь «Санси» гордо красуется в пуленепробиваемой витрине Аполлоновой галереи Лувра. Рядом с ним — камни куда как помельче, но их уже не раз пытались украсть. А вот на «Санси» ни один вор не покушается. И то — себе дороже…