ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X.

ГЛАВА IX. О том, что должно быть внимательным, чтобы никого не осуждать

1. С одним братом из киновии аввы Илии случилось искушение, и он был изгнан из обители. Тогда он отправился в Гору к авве Антонию и стал жить у него. Через год авва Антоний отправил его обратно. Увидев брата, монахи вновь его прогнали. Брат, вернувшись, припал к ногам преподобного Антония и сказал: «Они не хотят меня принимать обратно, авва». Тогда старец опять отправил его в киновию, велев передать братии такие слова: «Корабль потерпел крушение и, потеряв почти весь груз, с большим трудом достиг суши. А вы и то немногое, что осталось, хотите потопить в морской пучине?» Услышав эти слова и узнав, что брат послан к ним аввой Антонием, отцы немедленно приняли его назад в киновию.

2. Авва Агафон, когда замечал что-либо и в нем возникал помысел осуждения, говорил себе: «Агафон, смотри не делай того же». И так он отгонял помысел.

3. Некогда заболели авва Агафон и еще один старец. Они лежали в одной келии, и старец читал книгу Бытия. Дойдя до того места, где Иаков говорит: «Иосифа нет, и Симеона нет, и Вениамина взять хотите... сведете вы седину мою с печалью во гроб»[311] он сказал: «Разве тебе недостаточно остальных десяти сыновей, авва Иаков?» Авва же Агафон заметил ему: «Прекрати, старец. Бог оправдывает их. Кто осуждает?»[312]

4. Авва Антоний открыл авве Аммону его будущее: «Ты преуспеешь в страхе Божием». Затем он вывел его из келии, показал на камень и сказал: «Брани этот камень и бей его». Он так и сделал. Авва Антоний спросил: «Камень ничего не сказал тебе?» Тот ответил: «Ничего». И авва Антоний сказал: «Пусть же это будет мерой для тебя».

Авва Аммон сохранил эту меру на всю жизнь. Он столь преуспел, что от избытка благости не знал чувства зла. Однажды, когда он стал епископом, к нему привели девицу, имеющую во чреве младенца, и сказали: «Назначь ей церковную епитимию». Он же, перекрестив ее чрево, велел дать ей две пары саванов и сказал: «А вдруг она при родах умрет, или умрет ее чадо, и не в чем будет их похоронить?» Тогда обвинители девицы сказали ему: «Почему ты так поступаешь? Ты должен назначить ей церковное наказание». Он ответил: «Вы видите, братия, что она может лишиться жизни при родах. Что я тогда буду делать?» И он отпустил ее, потому что никогда не дерзал никого осуждать.

5. Некогда авва Аммон пришел в один монастырь и решил разделить с братиями трапезу. Среди них находился монах, о котором шла дурная слава. Случилось так, что как раз в это время в келию этого брата пришла женщина. Узнав о том, все сильно возмутились и собрались немедленно изгнать брата из монастыря. Однако, услышав, что пришел епископ Аммон, они попросили его отправиться вместе с ними в келию брата.

Когда монах узнал, что женщину заметили, он велел ей спрятаться под большой бочкой. Авва Аммон понял это, но захотел скрыть, ради милости Божией. Когда все вошли в келию, авва сел на бочку и велел все обыскать. Братия везде искали, но не смогли найти женщину. Тогда авва Аммон сказал: «Что же вас так возмутило? Бог да простит вас». Помолившись, он велел всем разойтись, а затем, взяв брата за руку, сказал: «Будь внимателен к себе, брат». И сказав это, удалился.

6. Один согрешивший брат был во всеуслышание отлучен пресвитером от причастия. Тогда авва Виссарион встал и ушел со службы вместе с ним, сказав: «И я тоже грешник».

7. Авва Илия сказал: «Мне показалось однажды, что брат спрятал под мышку тыквенный сосуд [313] с вином. Чтобы пристыдить бесов, так как это было бесовское видение, я сказал брату: „Сотвори любовь, скинь плащ“. Он снял плащ – и там действительно не было никакого кувшина. Я рассказал это вам для того, чтобы вы не верили, даже если что-то увидите своими глазами или услышите своими ушами. Следите за своими помыслами, воспоминаниями и мыслями, зная, что их часто влагают бесы, чтобы осквернить душу помыслами о неполезном и отвлечь ум от памяти о своих грехах и о Боге».

8. Авва Исаия сказал: «Если возникнет в тебе помысел осудить ближнего за какой-либо грех, то сперва подумай о себе, что ты еще больший грешник. И не верь, что почитаемое тобою за добро, которое ты когда-то совершил, было угодно Богу. Тогда ты никогда не дерзнешь осудить ближнего».

9. Он же сказал: «Не осуждать ближнего, но уничижать самого себя – в этом состоит покой совести».

10. Рассказывали, как к авве Исаии пришел отрок, чтобы исцелиться от вселившегося в него беса. Старец, выйдя из келии, увидел, что брат из соседней киновии согрешил с этим мальчиком, но не обличил его, сказав: «Если Бог, сотворивший этого брата, видел это и не сжег его на месте, то кто я такой, чтобы его обличать?»

11. Некогда авва Исаак Фивейский пришел в киновию и, увидев согрешающего брата, осудил его. Когда он вернулся в пустыню, ему явился ангел Господень. Встав перед дверями келии, он сказал: «Не пущу тебя войти». Авва стал умолять ангела пустить его и спросил: «Что случилось?» Тот же ответил: «Бог послал меня спросить у тебя, в какую адскую обитель ты повелишь ввергнуть согрешившего брата, которого осудил?» Авва тотчас покаялся. И ангел сказал ему: «Вставай, Бог простил тебя. Но впредь берегись, чтобы никого не осуждать прежде суда Божия».

12. Авва Пафнутий, ученик аввы Макария, сказал: «Я попросил однажды моего авву сказать мне слово, и он сказал: „Никому не делай зла и никого не осуждай. Сохрани это – и спасешься“».

13. Об авве Макарии Великом говорили, что он стал, по слову Писания, богом на земле.[314] Как Бог покрывает весь мiр, так и авва Макарий покрывал грехи, которые, видя, словно не видел, и о которых, слыша, словно не слышал.

14. Один брат из Скита согрешил. Все монахи пришли на собрание, кроме аввы Моисея. Послали и за аввой Моисеем, но он не пожелал прийти. Тогда к нему отправился пресвитер со словами: «Приходи, все ждут тебя». Авва встал, взял дырявый мешок, наполнил его песком, взвалил себе на спину и так пришел на собрание. Братия, вышедшие ему навстречу, спросили: «Что это значит, авва?» Он ответил: «Это мои грехи сыплются позади меня, но я их не вижу, а пришел сюда судить чужие». Услышав это, братия ничего не сказали согрешившему и простили его.

15. Авва Моисей говорил, что человек должен умереть, стать мертвым для ближнего своего, т. е. никогда не осуждать его ни в чем.

16. Он же сказал: «Вершина всех дел – не осуждать ближнего. Когда рука Господа убила всякого первенца в земле Египетской, тогда не осталось дома, в котором не было бы умершего».[315] Брат спросил его: «Что это значит?» И старец ответил: «Если нам откроются наши грехи, то мы уже не увидим грехи ближнего. Никто, имея умершего в своем доме, не оставит его и не пойдет оплакивать умершего в доме ближнего.

А умереть для ближнего означает смотреть на свои грехи, не рассуждая о другом, хорош он или плох.

Не делай зла никакому человеку и даже не помысли зла на кого-либо в своем сердце; не уничижай творящего зло; не входи в согласие с причиняющим зло ближнему – это и значит умереть для ближнего.

Не говори плохо ни о ком, а только говори: „Бог знает жизнь каждого“. Не соглашайся с тем, кто осуждает, не радуйся, когда ближнего осуждают, но и не ненавидь того, кто осуждает. Это и значит не осуждать.

Ни с кем не враждуй и не держи вражду в своем сердце. Но и не ненавидь враждующего против ближнего. Это и есть мир.

К этому стремись. Этот труд – лишь на малое время, но вечным будет потом упокоение, по благодати Бога Слова. Аминь».

17. Об авве Марке Египетском говорили, что он тридцать лет никуда не выходил из своей келии. Обычно один пресвитер приходил к нему и совершал святое возношение.[316] Диавол, видя терпение этого добродетельного мужа, замыслил ввергнуть его в осуждение. Он внушил одному бесноватому прийти к старцу, с тем чтобы тот за него помолился. Увидев старца, он первым делом сказал ему: «Твой пресвитер смердит грехом, не позволяй ему приходить к тебе». Но богодухновенный муж ответил: «Чадо, все выбрасывают нечистоту вон, а ты принес ее ко мне? Написано: „Не судите, да не судимы будете“.[317] Впрочем, если он и грешник, то Господь да спасет его, как написано: „Молитесь друг за друга, чтобы исцелиться“[318]». С этими словами он помолился и, изгнав беса, отпустил того человека здравым.

Когда пресвитер пришел как обычно, старец принял его с радостью. И благой Бог, видя незлобие старца, явил ему знамение. Старец сам об этом рассказывал так: «Когда клирик встал перед святым престолом, тогда я увидел, как спустился ангел Господень и положил руку на голову клирика – и тот стал подобен огненному столпу. Я изумился этому видению и услышал глас, сказавший мне: „Человек, почему ты удивляешься? Если даже земной царь не позволяет своим приближенным являться перед ним грязными, но лишь в своих лучших одеждах, то сколь более Божественная сила заботится о том, чтобы очистить священнослужителей неизреченных таинств, предстоящих небесной славе Божией!“».

Так мужественный подвижник Христов авва Марк Египетский, достигнув великой святости, удостоился благодатного видения за то, что не осудил клирика.

18. Брат спросил авву Пимена: «Скажи, как мне стать монахом?» И тот ответил: «Если хочешь и здесь и там обрести покой, то всегда спрашивай себя: „Кто я?“ – и никого не осуждай».

19. Некогда пресвитер Пелусиотский услышал о нескольких братиях, что они часто приходят в городскую баню и не радят о своей душе. Придя на службу, он сорвал с них монашеские одежды, но после этого его стали терзать угрызения совести. Раскаявшись, он пришел к авве Пимену в большом смятении от помыслов и принес с собой рясы братий. Когда он рассказал старцу, как все было, тот спросил его: «А в тебе уже нет ничего от ветхого человека? Ты уже совлекся его?» Пресвитер ответил: «Нет, я причастен ветхому человеку». Тогда старец сказал: «Значит и ты такой же, как эти братия. Если ты даже совсем немного причастен ветхому человеку, то и тогда ты все равно находишься под властью греха». Пресвитер, уйдя от старца, позвал всех наказанных им братий, которых было одиннадцать человек, покаялся перед ними и, своими руками снова облачив их в монашеские одеяния, отпустил.

20. Тот же старец сказал: «Бывает, что человек всегда молчит, но его сердце осуждает других. Такой непрестанно говорит. А бывает, что иной с утра до вечера говорит, но между тем хранит молчание, потому что не говорит ничего такого, что не послужило бы на пользу ближнему».

21. Брат спросил авву Пимена: «Авва, если я увижу падение брата, хорошо ли покрыть его?» Старец ответил: «Всякий раз, когда мы покрываем прегрешение брата, Бог покрывает наше прегрешение. И всякий раз, когда мы открываем прегрешение брата, Бог открывает наше прегрешение».

22. Один брат сказал авве Пимену: «Если я вижу брата, о котором слышал, что он грешник, то не пускаю его к себе в келию. А если вижу доброго брата, то радуюсь вместе с ним». Старец ответил: «Если ты оказываешь немного любви доброму брату, то вдвойне окажи любовь тому, о котором слышал недоброе, так как он немощен.

Расскажу тебе одну историю. В киновии жил брат по имени Тимофей. Игумен услышал худой слух об одном брате, что тот впал в искушение, и спросил о нем Тимофея. Тот посоветовал изгнать провинившегося. Когда брата изгнали, его искушение перешло на Тимофея, так что он уже был близок к тому, чтобы согрешить и на деле. Тогда Тимофей возрыдал пред Богом, говоря: „Я согрешил, прости мне, Господи“. И был ему глас: „Пойми, Тимофей, что Я послал тебе это искушение только за то, что ты презрел брата во время его искушения“».

23. На Афлийской горе жил великий безмолвник. Однажды на него напали разбойники. Старец закричал, и братия, жившие по соседству, услышав его голос, сбежались, схватили разбойников, отправили их к правителю, а тот посадил их в тюрьму. После этого братия начали скорбеть, говоря, что вот из-за нас эти люди преданы суду. Они отправились к авве Пимену и сообщили, как было дело. Авва Пимен написал старцу: «Подумай о первом предательстве, откуда оно. Если бы ты не выдал их первый раз невольным своим криком, то затем их не схватили бы и не отвели к правителю». Когда это письмо прочли старцу, – а он был знаменит по всей стране и никогда не выходил из своей келии, – он встал, пошел в город, добился освобождения разбойников и перед всем народом отпустил их с миром.

24. Авва Пимен сказал: «В Писании сказано, что только о том, что видели глаза твои,[319] об этом и свидетельствуй. Я же говорю вам, что, даже если вы руками осязали что-то, все равно не свидетельствуйте. Расскажу вам, как один брат оказался посмешищем в подобном случае. Однажды ему почудилось, что другой брат согрешает с женщиной. В великом гневе он подошел и пнул их ногой, сказав: „Прекратите наконец!“ Но оказалось, что это были снопы пшеницы. Поэтому я и сказал вам, что даже если вы ощутите что-то своими руками, не обличайте».

25. Некие отцы спросили авву Пимена: «Как авва Нистерой всю жизнь терпел своего ученика?» Авва Пимен ответил им: «На его месте я бы и подушку клал ему под голову». Авва Анув спросил: «И что бы ты сказал Богу?» – «Богу я ответил бы такими словами: „Ты сказал: вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего“[320]», – произнес авва Пимен.

26. Один брат, живший в киновии, пал. Неподалеку подвизался отшельник, который многие годы никуда не выходил. Авва киновии пришел к нему и рассказал о случившемся. Тот ответил: «Прогоните его». Брат был изгнан из киновии, пришел в ущелье, сел и заплакал. Случилось так, что мимо проходили братия, направлявшиеся к авве Пимену. Услышав рыдания, они подошли и, увидев брата в великой скорби, предложили пойти вместе с ними к старцу, но он не захотел, а только сказал: «Я здесь и умру, потому что согрешил». Придя к авве Пимену, монахи рассказали ему об этом брате. Авва утешил их и отправил назад со словами: «Передайте брату, что авва Пимен зовет его».

Брат пришел к старцу. Тот, увидев его скорбь, встал, облобызал его и посадил за трапезу. В то же время авва Пимен отправил одного из монахов к отшельнику со словами: «Много лет я хотел тебя увидеть, так как много слышал о тебе, но из-за нашей общей лености мы так и не встретились. А теперь есть воля Божия и благой повод для встречи, поэтому приходи поскорее сюда, и мы повидаемся». Отшельник никогда не выходил из келии, но, услышав о приглашении аввы Пимена, сказал: «Если бы Бог не известил старца, то он не послал бы за мной». Он встал и пришел к авве. Радостно поприветствовав друг друга, они сели, и авва Пимен сказал: «Жили в одном селе два брата, и у обоих в домах умерли родственники. Но один брат оставил своего и пошел оплакивать чужого». Услышав эти слова, старец тотчас понял их смысл, раскаялся в своем поступке и сказал: «Пимен высоко-высоко в небесах, а я низко-низко на земле».

27. Некие отцы спросили авву Пимена: «Если мы увидим, что брат грешит, повелишь ли, чтобы мы обличили его?» И старец ответил им: «Даже если бы меня привели и заставили увидеть, как он грешит, я и тогда прошел бы мимо и не обличил его».

28. Брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Я скучаю, сидя в келии». Старец ответил: «Никого не уничижай, никого не осуждай, ни на кого не наговаривай – и Бог подаст тебе покой, и без смущения будешь заниматься монашеским деланием».

29. Один брат спросил авву Пимена: «Что мне делать?» Старец ответил: «Написано: „О беззаконии моем я буду говорить и буду беспокоиться о грехе моем“[321]».

30. Некогда авва Пимен пришел подвизаться в область Египетскую. Неподалеку от него обосновался брат, живший вместе с женщиной. Однако авва никогда не обличал его, и другие монахи ничего не знали. Когда женщина родила, старец, узнав об этом, позвал своего младшего брата, жившего вместе с ним, и сказал: «Возьми сосуд вина и отдай соседу, потому что он сейчас имеет в нем нужду». Тот исполнил повеление старца. Так брат получил от этого назидание и, раскаявшись, через несколько дней отпустил женщину, отдав ей все, что имел. Потом он сказал старцу: «Отныне я буду каяться». Он построил келию рядом с келией старца и часто приходил к нему, а старец наставлял его на пути Божием и так привел ко спасению.

31. Случилось одному из монахов Скита впасть в грех. Братия созвали собрание. Отцы говорили, а авва Пиор молчал. Затем он встал и вышел из собрания. Он взял мешок, наполнил его песком, взвалил себе на плечи, а в руки взял небольшую корзинку, также наполненную песком. Когда отцы спросили, что это значит, он ответил: «Мешок, доверху наполненный песком, – это мои грехи, их много, но я держу их за спиной, и не сокрушаюсь о них, и не плачу. А это передо мной немногие грехи брата, и я рассматриваю их, и осуждаю его. Но так делать нельзя. Надо свои грехи поставить перед собой и о них беспокоиться, прося Бога о помиловании». Тогда все отцы встали и сказали: «Поистине это и есть путь спасения».

32. Авва Пафнутий рассказывал: «Однажды, путешествуя, я сбился с пути из-за тумана и оказался вблизи села. Увидев, как односельчане ругались друг с другом, я остановился, молясь Богу о своих грехах. И вот явился мне ангел, держа в руках меч, и сказал: „Пафнутий, все осуждающие своих братий погибнут от этого меча. Ты же никого не осудил, но смирил себя пред Богом, как сотворивший грех, и ради этого твое имя будет написано в книге жизни“».

33. Один старец сказал: «Не осуждай блудника, если ты целомудрен, потому что ты точно так же преступаешь закон, как и он. Ведь Тот, Кто сказал: „Не прелюбодействуй“,[322] сказал и: „Не судите“[323]».

34. Об одном старце рассказывали, что он жил в Египте в уединенной келии. Его навещали молодой монах и дева-монахиня. Однажды они пришли к старцу, и когда настал вечер, авва расстелил циновку и лег между ними. Но молодой брат, обуреваемый искушением, совершил грех с монахиней. Старец понял, что происходит, но ничего не сказал. Когда наступило утро, он проводил их, не показав виду, что знает о грехе.

По дороге они стали обсуждать, видел старец их грех или нет. После этого они вернулись назад, покаялись и спросили: «Авва, ты не знал, что посмеялся над нами сатана?» – «Знал», – ответил старец. Они спросили: «А где был твой помысел в это время?» Авва ответил: «Мой помысел был там, где распялся Христос. В час Его крестной смерти я мысленно стоял там и рыдал». Тогда они испросили у старца епитимию, ушли и стали сосудами избранными.[324]

35. Некий старец ежедневно съедал лишь три сухаря. К нему пришел другой брат, и когда они сели есть, старец предложил и ему три сухаря. Затем, увидев, что тот не насытился, он принес ему еще три. Когда они утолили голод и встали, старец осудил брата и сказал ему: «Не нужно, брат, служить плоти». Брат покаялся перед старцем и ушел.

На следующий день, когда настало время трапезы, старец положил перед собой три сухаря. Съев их, он снова почувствовал голод, но сдержался. На следующий день повторилось то же самое. Он начал слабеть. Тогда старец понял, что Бог оставил его. Он упал ниц со слезами и стал молиться, недоумевая, почему Бог его оставил. И вот он увидел ангела, который сказал ему: «Это случилось с тобой за осуждение брата». Тогда старец понял, что тот, кто может воздерживаться или творить другое доброе дело, не собственными силами этого достигает, но благодатью Божией, которая укрепляет человека. Старцы же говорили, что нет ничего хуже осуждения.

36. К одному отшельнику приходил пресвитер из клира и совершал для него приношение святых Таин. Однажды к этому отшельнику пришел некий человек и оклеветал пресвитера. На следующий раз, когда по обычаю пресвитер пришел причащать монаха, соблазнившийся отшельник не открыл ему дверь, и тот ушел назад. Тогда отшельник услышал голос: «Забрали люди суд Мой». Отшельник пришел в восхищение и увидел золотой колодец, золотую веревку, золотое ведро и воду, весьма чистую и прозрачную. Вот один прокаженный пришел и начал набирать себе воды. Отшельник сам захотел пить, но не решился подойти к колодцу, опасаясь заразиться от прокаженного. И снова он услышал голос: «Почему ты не пьешь воду? Какое тебе дело до того, что ее набирает прокаженный? Он ведь только опускает и поднимает ведро». Отшельник пришел в себя и, рассудив о смысле видения, позвал пресвитера и попросил совершать для него святое приношение, как прежде.

37. В киновии жили два великих брата. Они сподобились видеть благодать Божию друг на друге. Как-то раз один из них, выйдя в пятницу из киновии, увидел человека, который что-то ел, и сказал ему: «Ты ешь в пятницу в такой ранний час?» На следующий день во время обычного церковного собрания второй брат посмотрел на осудившего и увидел, что благодать Божия от него отступила. Он начал скорбеть и, когда они вернулись в келию, спросил: «Что ты сделал, брат? Я не видел на тебе, как прежде, благодати Божией». Тот ответил: «Я ни в словах, ни в делах своих не вижу ничего худого». Брат спросил «Ты ничего никому не говорил?» Тогда брат вспомнил о прошедшем дне и сказал: «Вчера я видел, как человек ест за стенами киновии утром, и упрекнул его за то, что он ел в пятницу в такой ранний час. Это и есть мой грех. Но прошу тебя, давай будем вместе две недели молиться и просить Бога, чтобы Он простил меня». Они так и поступили. Через две недели один брат увидел, как благодать Божия снова сошла на другого. Они утешились и возблагодарили Бога.

38. Некто из отцов сказал: «Нет народа под небесами, равного народу христианскому. А в этом народе нет чина, равного чину монахов. Вредит им лишь диавол, который ввергает их в злопамятство о своих братиях, и они часто говорят, что вот такой-то сказал мне то, а я ответил ему это. И каждый окружен своей собственной нечистотой, но не видит ее, а занимается нечистотой ближнего. Это приносит монахам большой вред».

39. Один святой муж, увидев, как другой грешит, заплакал и сказал: «Он грешит сегодня, а я, наверное, согрешу завтра». Даже если кто грешит на твоих глазах, не осуждай его, но считай себя грешным более него, даже если он и мiрянин.

40. Брат просил опытного старца дать ему совет и сказал: «Вот я вижу, что человек сделал какое-либо дело, и рассказываю об этом другому. Мне кажется, что я не осуждаю его, а мы просто разговариваем. Будет ли это осуждением?» Старец ответил ему: «Если ты говоришь по страсти, имея что-то против того, о ком говоришь, то это осуждение. Если же ты свободен от страсти, то это не осуждение. Но лучше всего молчать, чтобы не увеличивалось зло».

41. Другой брат спросил старца: «Если я приду к кому-либо из старцев и скажу, что хочу жить рядом с таким-то братом, то как он должен мне ответить, зная, что мне это неполезно? Ведь если он скажет: „Не общайся с ним“, то не осудит ли его в помысле?» Старец ответил: «Не многие обладают такой тонкостью в рассуждении. Если в старце есть движение страсти и он скажет: „Не общайся с ним“, то повредит себе и его слово не будет иметь силы. Поэтому старец должен сказать только: „Не знаю“. Тогда он не позволит страсти овладеть собой. Если же он свободен от страсти, то никого не будет осуждать, кроме себя, и скажет: „Конечно, вот я не переселяюсь никуда, и тебе будет неполезно переселяться“. И если брат разумен, он останется на прежнем месте и не войдет в общение с братом, о котором спрашивал. Потому что старец ответил ему так не по нерасположению, но чтобы не увеличивалось зло».

42. Один святой старец услышал, что брат впал в блуд, и сказал: «О, как плохо он поступил!» Через несколько дней согрешивший почил, и ангел Божий с душою брата пришел к старцу и спросил его: «Смотри, осужденный тобой сейчас почил. Куда ты велишь поместить его: в Царство Небесное или во ад?» После этого старец до самой смерти просил у Бога прощения за осуждение, проводя время в суровых подвигах и плаче.

43. Некто из святых старцев говорил, что нет лучшей заповеди, чем не осуждать своего брата. В Писании сказано: «Обличи ближнего твоего, и не понесешь за него греха».[325] Итак, если ты видишь, что брат согрешает, но не говоришь ему с любовью об этом, а ждешь, чтобы он сам осознал свою ошибку, то из рук твоих будет истребована его кровь. А если брат, будучи с любовью обличен тобой, будет и дальше пребывать во грехе, то во грехе он и умрет. Поэтому лучше тебе обличить брата с любовью, а не поносить его и не уничижать как врага.

44. Старец сказал: «Если ты видишь, что кто-то смеется или много ест, не осуждай его, но лучше скажи: „Блажен он, у него нет грехов, и потому радуется душа его“».

45. Один великий старец жил в Сирии в пределах Антиохии. У него был ученик, скорый на осуждение, если видел кого-либо падающим. Старец часто вразумлял его, говоря: «Поистине, сын мой, ты заблуждаешься и только губишь свою душу. Ведь кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?[326] Многие часто перед людьми совершают много зла, но потом втайне приносят покаяние Богу. Мы знаем их грехи, а благие дела, которые они совершили, знает только Бог. А многие всю свою жизнь жили худо, но при кончине обратились к покаянию и спасались. Бывает и так, что грешники принимаются Богом по молитвам святых. Поэтому, даже если человек своими глазами видит грех, он не должен осуждать другого человека. Один есть Судия – Сын Божий, а всякий человек, осуждающий другого, сам должен предстать перед судом, так как самовольно стал судией и похитил у Христа достоинство и власть судии, данную Ему Отцом».

46. Старец сказал: «Если ты будешь очевидцем того, как твой брат пал, тотчас скажи: „Анафема тебе, сатана. Мой брат невиновен“. И укрепи свое сердце, чтобы не осудить брата, иначе Дух Святой удалится от тебя».

47. Один старец сказал: «Зачем ты осуждаешь убийц, прелюбодеев, грабителей могил и прочих беззаконников? Над ними есть Судия. Чем исследовать чужие дела, вернее, то, как ты их видишь, лучше обратить внимание на свои собственные падения. Ты увидишь, что они гораздо хуже падений других. И ты часто смотрел невоздержными глазами, а это, как ты знаешь, уже есть блуд.[327] И ты часто бранил своего брата, но ты знаешь, что об этом сказал Господь: „Кто скажет брату своему: „Безумный“, подлежит геенне огненной“.[328]

Но страшнее всего то, что ты, может быть, недостойно приступаешь к святым Тайнам и становишься повинным телу и крови Христовой.[329] Ты осуждаешь убийцу простого человека, а сам оказываешься убийцей Самого Христа, становишься виновным в Его заклании, если недостойно причащаешься тела и крови Его. В Писании сказано: „Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе“.[330] Как те иудеи распяли Христа, так и недостойно причащающиеся тела и крови Его делают то же самое. И это совершенно справедливо. Тот, кто порвет царскую порфиру, и тот, кто испачкает ее, подвергаются равному наказанию – казни. Так и те, кто распинал Царя Христа, и те, которые оскверняют Его, причащаясь с нечистой душой, подвергнутся, по слову апостола, равному суду».

48. Один брат спросил старца: «Почему я не могу ужиться с братиями?» Старец ответил: «Потому что ты не боишься Бога. Если бы ты помнил сказанное в Писании о Лоте, который и в Содоме спасся, потому что никого не осудил, то ты ужился бы даже с дикими зверями».

49. Старец сказал: «Если ты видишь, что брат согрешил, то не возлагай на него вину в этом, но на того, кто борет его. Скажи себе: „Он лишь сейчас потерпел поражение, а я все время оказываюсь побежденным“. Плачь, и моли Бога о помощи, и сострадай брату, невольно пострадавшему. Никто из нас не желает грешить пред Богом, но все мы бываем прельщаемы врагом».

50. Один старец сказал: «Даже если кто у тебя на глазах согрешит, не осуждай его, но считай себя более грешным. Грех его ты видел, а покаяние – нет».

51. Некоего отшельника поставили епископом. Он, будучи весьма благоговейным, никого не подвергал церковным наказаниям и являл великодушие к прегрешениям ближних. Его эконом очень небрежно вел церковные дела. Клирики спросили епископа: «Почему ты не накажешь своего эконома, который так небрежен?» Епископ обещал ответить на следующий день. Наутро епископ, как только узнал, что к нему идут обвинители эконома, немедленно спрятался. Его нигде не могли найти, но, наконец отыскав, спросили: «Почему ты спрятался?» И он ответил: «То, чего я достиг за шестьдесят лет, молясь Богу, вы хотите отнять у меня за два дня».

52. Один старец рассказывал: «Когда я жил во внутренней пустыне, пришел меня навестить один брат из монастыря. Я спросил его, как живут отцы. Он ответил мне: „Хорошо, твоими молитвами“. Тогда я спросил о брате, имевшем дурную славу. Он ответил: „Поверь, авва, дурное мнение о нем не изменилось“. Услышав это, я сказал: „Увы“. И как только я произнес эти слова, тотчас же пришел в восхищение и увидел себя стоящим перед святой Голгофой и Господа нашего Иисуса Христа, распятого между двумя разбойниками. Я бросился вперед, чтобы поклониться Ему, но Господь, заметив меня, громогласно отдал повеление предстоящим Ему святым ангелам, сказав: „Ввергните его во тьму кромешную, потому что он антихрист, ибо осудил брата прежде Моего суда“. Услышав это, я бросился вон из келии, но моя ряса зацепилась за косяк двери и слетела с меня. Я пришел в себя и сказал собеседнику: „Зол сегодняшний день для меня“. Он спросил: „Почему же, авва?“ Тогда я рассказал ему о видении и добавил: „Моя ряса, то есть покров Божий был на мне, а теперь я его лишился“. С того дня, свидетель мне Господь славы, я семь лет блуждал по пустыне, не вкушая хлеба, не входя ни к кому под кров и не встречаясь с людьми, пока опять в подобном видении не увидел Господа, Который вернул мне рясу».

Выслушав этот рассказ от старца, который был и чудотворцем, мы сказали: «Если праведный едва спасается, нечестивый и грешный где явится?»[331]

53. Старец сказал: «Ничто так не прогневляет Бога и ничто так не обнажает всего человека, совершенно лишая его благодати, как оговоры, осуждение и уничижение ближнего. Осуждение тяжелее любого другого греха, и Сам Христос говорит: „Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего“.[332] Господь сравнил грех ближнего с сучком, а осуждение – с бревном. Поэтому осуждение является тяжелейшим грехом, превосходящим любой другой грех.

Так что, братия, нет ничего тяжелее и хуже, чем осуждать или уничижать ближнего. Почему мы не осуждаем самих себя? Ведь мы хорошо знаем свои злые дела и за них будем давать ответ пред Богом. Зачем мы похищаем суд Божий? Зачем покушаемся на творение Божие, на ближнего? У нас должна быть одна забота, братия, – внимать себе и думать о своих грехах. Один Бог имеет право осудить или оправдать, потому что он знает сокровенное каждого, и силу, и образ жизни, и благодатные дарования, и характер, и душевные возможности. Он будет судить, учитывая все то, что знает лишь Он один».

54. Он же сказал: «Стяжаем любовь, стяжаем милосердие к ближнему, чтобы сохранить себя от ужасных оговоров, осуждения или уничижения кого-либо. Будем помогать друг другу как членам своего тела. Ведь мы члены одного тела, как говорит апостол: „Одно тело во Христе, а порознь один для другого члены“,[333] и: „Страдает ли один член, страдают с ним все члены“[334]».