ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X.

ГЛАВА VII. Различные повести, побуждающие нас к терпению и мужеству

1. Братия пришли к авве Антонию и попросили его: «Скажи нам слово, как спастись». Старец сказал: «Слышали, что сказано в Писании? Вам этого достаточно». Братия говорят: «Но мы хотим и от тебя услышать слово о спасении, авва». Старец ответил: «В Евангелии сказано: если кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».[262] Они ответили: «Мы не можем этого исполнить». Старец сказал: «Если не можете обратить другую щеку, тогда стерпите, когда вас ударят». Они ответили: «Мы и этого не можем». Тогда старец сказал: «Если и этого не можете, то, по крайней мере, не воздавайте злом за зло». Братия ответили: «Но мы и этого не можем». Услышав это, старец велел ученику: «Приготовь им немного горячей похлебки, потому что они больны». И, обратившись к пришедшим, сказал: «Если вы того не можете, а этого не хотите, то что я могу вам сказать? Будем молиться».

2. Авва Антоний говорил: «В нынешние времена Бог не попускает таких искушений, какие были раньше».

3. Брат сказал авве Агафону: «Мне дана заповедь, но я претерпеваю искушение, когда исполняю ее. Хочу идти исполнить заповедь, но боюсь искушения». И старец ответил ему: «Если ты любишь истину, то исполнишь заповедь и тем самым победишь и искушение».

4. Авва Аммон сказал: «Четырнадцать лет я провел в Скиту, днем и ночью моля Бога о даровании мне победы над гневом».

5. Авва Аполлос, ученик аввы Сисоя, рассказывал нам о себе следующее: «Вначале, когда я только пришел к авве Сисою, я три года был борим страстями и не открывал их старцу. Особенно же мне докучали страсти лжи, наговоров и тщеславия. У меня была сильнейшая брань о священстве, и я видел сны, будто меня рукоположили в епископа. Авва Сисой не переставал поучать меня и делать мне выговоры, так что наконец, не стерпев его многочисленных укоров, я убежал в Александрию, к своим родственникам, чтобы там принять хиротонию и стать пресвитером в храме Пресвятой Богородицы.

По дороге в город я встретил высокого, совершенно нагого чернокожего человека, отвратительного вида, с небольшой головой, тонкими ногами, с железными когтями, огненными глазами, толстыми губами и ослиной кожей. Увидев его, я ужаснулся и осенил себя крестным знамением. Но он подошел ко мне и, обняв, стал целовать, говоря: „Что ты крестишься и зачем убегаешь от меня? Ты мой друг, ибо делаешь то, что я хочу. Потому-то я и пришел, чтобы стать твоим спутником и помочь тебе добиться того, что ты хочешь“. Не вынося больше его зловония, я поднял глаза к небу и воскликнул: „Боже! Молитв ради аввы моего Сисоя, избавь меня от этого искушения“. И тотчас же эфиоп принял образ прекрасной женщины, которая, обнажив себя, говорила мне: „Дай насытиться своей похоти. Ведь ты часто давал мне кров. Я плету веревки и, сколько ты доставляешь мне материала для плетения, столько и плету. Но молитвы Сисоя отгоняют меня от тебя“. Сказав это, она стала невидима.

Я тотчас же возвратился к старцу и, пав пред ним на колени, рассказал ему и братиям о том, что со мной произошло. Авва сотворил надо мной молитву, и я остался при нем навсегда».

6. Авва Пимен сказал: «Монаха отличает борьба с искушениями».

7. Еще сказал: «Достоинство монаха, т. е. истинный ли он монах, открывается в искушениях».

8. Авва Виссарион сказал: «Сорок дней и ночей я простоял в колючем кустарнике,[263] не засыпая ни на час».

9. Он же сказал: «Сорок лет я не ложился на бок, но спал лишь сидя или стоя».

10. Ученики аввы Виссариона рассказывали, что образ жизни старца был подобен жизни небесных птиц, или рыб, или диких зверей: всю свою жизнь он прожил, не зная ни смущений, ни забот. Он никогда не думал о доме, о том, где ему жить, и душа его не испытывала привязанности к какому-либо определенному месту. Его не занимали заботы ни о насыщении чрева сытной пищей, ни об обустройстве жилища, ни о собирании книг. Он возвысился и был совершенно свободен от всех телесных страстей. Питаясь надеждой на будущие блага и окружив себя крепкой стеной веры, он претерпевал все житейские скорби подобно пленнику. Ни днем, ни ночью не имея крыши над головой, он оказывался в самых разных местах, живя в нищете и претерпевая холод и зной. Уединенные места он искал на горных кручах и среди бескрайних песков, где нет никакого жилья. Иногда казалось, что он заблудился и не знает дороги назад, он был подобен кораблю, лишившемуся руля в открытом море.

Когда же случалось ему прийти в обжитые места, где монахи живут по уставу киновии, тогда он садился за воротами монастыря и плакал, как моряк, выброшенный после кораблекрушения на сушу, рыдает о своем погибшем корабле. Если кто-либо из братии выходил за ворота, то принимал его за одного из нищих странников, ожидающих милостыни, и говорил ему: «Чего ты плачешь, человек? Если ты в чем-либо нуждаешься, то мы поможем тебе. Заходи, приобщись к нашей трапезе, и она станет тебе благим утешением». Он же отвечал, что не может пребывать под кровом, пока не найдет свой истинный дом. «В различных бедах я утратил, – говорил он, – большое богатство. Я был в руках разбойников, терпел кораблекрушение, лишился своего знатного имени, став бесславным, хотя и происхожу из знатного рода». Если брат, растроганный услышанным, шел и выносил старцу хлеб, говоря: «Возьми это, отче, а прочее Бог возвратит тебе, и отечество, и твой род, и богатство, о которых ты говорил», то он начинал еще громче плакать и восклицал: «Не знаю, смогу ли я найти то, что потерял и все время ищу. Ведь я могу еще больше потерять, ежедневно находясь в опасности и не находя успокоения в своих безмерных бедствиях. Так, среди непрестанных странствий я должен совершить свой путь».

11. Авва Вениамин сказал: «Шествуйте царским путем, считая мили и не падая духом».

12. Брат пришел к авве Виктору безмолвнику в Элисскую лавру и спросил его: «Что мне делать, авва? Мной овладевает страсть уныния». Старец ответил: «Это свидетельствует о расслабленности души. Как больным глазам трудно смотреть на солнечный свет, хотя здоровым этот свет приятен, так и малодушному человеку доставляет расстройство даже самая малая скорбь, потому что она кажется ему слишком большой. Сильные же духом, напротив, лишь радуются, когда преодолевают обступившие их искушения».

13. Авва Григорий Богослов сказал: «Если ты только еще приступаешь к монашескому жительству и думаешь, что не столкнешься с трудностями, то ты полагаешь непрочное основание для своей жизни. Ведь трудности для того и нужны, чтобы отделить настоящих монахов от притворщиков. Если ты ожидаешь трудностей, то сможешь мужественно их претерпеть, если же ты не ждешь их, а они придут, то знай, что ты можешь легко оказаться лжецом, отвергнув монашеские обеты. Бывает, что ты ждешь скорбей, но не встречаешь их, тогда знай, что это случается лишь по благодати Божией».

14. Авва Даниил говорил, что некогда жил один монах по имени Дула, который сейчас почитается великим среди отцов. Первые сорок лет монашеской жизни Дула провел в киновии. Он рассказывал: «Я рассмотрел различные способы монашеской жизни и нашел, что лучше и скорее достигают преуспеяния в исполнении заповедей те, кто живет в киновии, лишь бы они с чистым сердцем трудились на своем месте. В некой киновии жил один брат, по виду смиренный и уничиженный, но по уму великий и достославный. Когда все его унижали и бесчестили, он лишь радовался и благодушно терпел враждебное отношение к себе братий. По действию врага рода человеческого одни его били, другие плевали на него, третьи оскорбляли и бранили – и так продолжалось почти двадцать лет.

Когда враг уже не мог более переносить стойкость этой мужественной души, он устроил следующее. Как-то раз, когда все братия молились в келиях, он внушил одному брату войти в церковь, забрать все священные сосуды и уйти из киновии. Когда наступило время службы и канонарх вошел в церковь, чтобы покадить, он увидел, что все сосуды пропали. Он сообщил об этом авве. Стали бить в било и все собрались. Братию охватило смятение, они стали говорить: „Кто мог еще забрать сосуды, кроме такого-то брата. Потому он и не явился сегодня на богослужение, иначе по своему обычаю пришел бы первым“.

Послали за смиренным братом и нашли его стоящим на молитве. Присланные вошли к нему в келию и силой потащили на собрание. Он умолял отпустить его и спрашивал: „Что произошло, отцы мои?“ Но братия лишь оскорбляли его и бесчестили, говоря: „Святотатец, ты недостоин жить. Мало тебе, что столько лет ты нам житья не даешь, так ты еще теперь над нами и издеваешься?“ Он же лишь отвечал: „Простите меня, если я согрешил“.

Братия привели его к игумену и сказали: „Авва, вот тот, кто с самого своего прихода развращает всю нашу киновию“. И они начали друг за другом клеветать на него. Один говорил, что он тайком ел овощи; другой, что он воровал хлеб и продавал за стенами монастыря; третий, что застал его пьющим втайне от всех самое лучшее монастырское вино... И ложь клеветников казалась убедительнее слов брата, говорящего истину. Авва снял с него схиму со словами: „Ты поступил не по-христиански“, а братия заковали в цепи и предали эконому лавры. Тот велел обнажить его и бить воловьими жилами, спрашивая, правда ли то, что против него говорят. Брат же кротко отвечал: „Простите меня, если я согрешил“. Придя в ярость от этих слов, эконом приказал заковать ноги брата в колодки и бросить его в глубокую тюремную яму. Затем он написал градоначальнику письмо, изложив в нем по порядку все дело.

Немедленно прибыли судебные исполнители и забрали монаха. Они усадили его, закованного в цепи, на мула и повезли в город. Когда его привели к судье, тот стал спрашивать, кто он, и откуда, и почему стал монахом... Брат же отвечал только одно: „Согрешил, простите меня“. Рассвирепев, судья повелел растянуть его и бичевать хлыстами. Монаха растянули за руки и за ноги и стали нещадно избивать, а он лишь улыбался и говорил: „Бей, бей. Так ты делаешь мое серебро еще более блестящим“. Тогда судья ответил: „Подожди же, я сделаю так, что ты станешь белее снега“. И он повелел разжечь под чревом узника огонь и лить на его раны смесь соли и уксуса. Все присутствующие удивлялись терпению монаха и говорили ему: „Скажи нам, куда ты положил священные сосуды, и мы тебя отпустим“. Но он ответил: „Я не имею отношения к этой краже“. Наконец, судья велел прекратить пытки, отвести брата в темницу и держать без пищи и какой-либо помощи.

На следующий день судья послал в лавру приказ, чтобы к нему пришел игумен со всей братией. Когда они пришли, судья сказал им: „Я произвел дознание и подверг узника многим пыткам, но ничего не смог узнать“. Братия ответили: „Господин, он сделал еще очень много и другого зла, но мы его терпели ради Бога, надеясь, что он одумается, но он вместо этого впал в еще большее зло“. Судья спросил братий: „Что мне с ним делать?“ Они ответили: „То, что велит закон“. Судья сказал: „По закону святотатцев казнят“. И братия ответили: „Тогда пусть он будет казнен“. После этого судья отпустил братию и велел привести к нему заключенного монаха. Восседая на судейском месте, он сказал ему: „Признайся, несчастный, в преступлении, и ты избежишь смерти“. Брат ответил: „Если ты повелеваешь мне сознаться в том, чего не было, то я сознаюсь“. Судья сказал: „Нет, я не хочу, чтобы ты сам на себя наговаривал“. Тогда брат ответил: „Я не знаю за собой ничего из того, в чем вы меня обвиняете“. Судья же, видя, что брат ни в чем не признается, приказал его обезглавить. Палачи, схватив узника, повели его на казнь.

Между тем брат, взявший сосуды, раскаялся и сказал сам себе: „Рано или поздно все равно узнают, как было дело. Если даже ты спрячешься здесь, то что будешь делать в Судный день? Как оправдаешься в таких делах?“ Он пришел к авве и сказал: „Скорее пошлите кого-нибудь остановить казнь. Священные сосуды нашлись“. И авва немедленно послал сообщить эту новость судье.

Когда невинного брата привели в монастырь, все братия упали ему в ноги и сказали: „Мы согрешили против тебя, прости нас“. Он же заплакал и сказал: „Простите меня. Я искренне вам благодарен за то, что через эти малые страдания вы удостоили меня великих благ. Поистине, я всегда радовался, когда слышал от вас о себе разные нелепости, ведь ради этих малых уничижений я смогу удостоиться великих почестей в страшный день Суда. А теперь я радовался бы еще больше за то, что вы так со мной поступили, если бы не моя скорбь о вас. Ведь я сразу увидел благое воздаяние за эти испытания – покой в Царствии Небесном“.

Прожив в монастыре три дня, страдалец тихо отошел ко Господу. Это открылось, когда один из братий пришел навестить его и нашел коленопреклоненным, ибо он предал душу Богу во время молитвы. Когда сказали об этом авве, тот повелел внести тело в церковь, положить перед алтарем, ударить в било, чтобы собралась вся братия для погребения почившего. Когда братия собрались, каждый захотел взять себе от усопшего что-либо на благословение. Видя это, авва повелел положить тело почившего в ризнице и запереть ее на ключ, в ожидании лаврского аввы. Когда пришел авва лавры вместе с клириками, они сотворили молитву и сказали: „Открой ризницу и приготовь тело к погребению, так как уже девятый час“. Ризницу открыли, но на том месте, куда положили почившего, находились лишь его одежда и обувь, а самого тела не было. Все изумились и начали прославлять Бога за совершенное чудо и со слезами говорить: „Видите, братия, сколько благ даруют долготерпение и смирение? Вы были очевидцами. Итак, стойко совершайте свой подвиг, перенося всяческие унижения и искушения, потому что все это дарует нам Царствие Небесное, по благодати Господа нашего Иисуса Христа“».

15. Один брат жил в киновии и получал большую пользу, смиряясь во всем. Но девять вещей его назидали, а одна соблазняла – и он перешел в другую киновию. Здесь он стал получать меньше пользы: восемь вещей его назидали, а две соблазняли. Он перешел еще в одну киновию, где его назидали семь вещей, а три соблазняли. Так он переходил из одной киновии в другую, пока не обнаружил, что его уже назидают лишь пять вещей, а пять соблазняют. Тогда он решил в последний раз перейти в новую киновию, но прежде, чем пойти туда, он взял лист бумаги, сел и сказал себе: «Если ты будешь доверять своему помыслу, то и целого мiра тебе не хватит, для того чтобы переходить с места на место, так что решись в сердце все терпеть и напиши на этом листе: „Ты вышел из этой киновии из-за таких-то искушений, из другой киновии по такой-то причине и так далее“». Так он перечислил по порядку все причины, по которым переходил из одной киновии в другую. И в конце приписал: «Если ты встретишься здесь со всеми этими искушениями, то выдержишь ли их? Во имя Иисуса Христа, Сына Божия, выдержу». Он свернул листок, положил его за пояс и, помолившись, отправился в новую киновию.

Когда спустя какое-то время начались искушения, смущавшие его, тогда он, оставшись один, достал из-за пояса листок, перечитал его и, дойдя до слов: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, выдержу», успокоился и сказал себе: «Ты заключил с Богом завет, у Него и проси помощи». С тех пор он всегда так поступал, сталкиваясь с искушениями, и получал большую пользу.

Но враг рода человеческого, не вынося такого терпения монаха, устроил так, что братия заметили, как он читает свою записку и тотчас исцеляется от смущения. Они начали говорить между собой: «Он колдун и перестает смущаться, когда прочитывает заклинание, а мы продолжаем смущаться». Придя к авве, они сказали: «Мы не можем жить с этим братом, потому что он колдун, и у него в поясе спрятана записка с ворожбой. Если ты оставишь его здесь, то мы все уйдем». Авва, будучи человеком духовным и зная смирение брата, понял, что это искушение произошло от зависти диавольской, и ответил братьям: «Идите молитесь, и я буду молиться, а через три дня скажу свое решение».

Когда обвиняемый в колдовстве брат заснул, авва развернул его пояс и, прочитав записку, положил ее на место. Через три дня братия пришли к авве и спросили: «Скажи нам, что ты решил?» Он ответил: «Позовите брата». Когда тот пришел, авва спросил его: «Зачем ты смущаешь братию?» Тот ответил: «Согрешил я, прости меня, и помолитесь обо мне». Авва спросил монахов: «В чем вы обвиняли этого брата?» Они ответили: «Он колдун и носит в поясе записку с ворожбой». Авва велел брату достать записку, но тот не хотел развязывать пояс. Тогда авва приказал его разрезать, и из него выпала записка. Авва велел прочитать ее одному из диаконов со словами: «Пусть посрамится сатана, увлекающий людей в колдовство». Когда все услышали то, что было в записке, и особенно последние слова: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, выдержу», диавол был посрамлен, а братия, устыдившись, пали пред аввой на колени, говоря: «Мы согрешили». Авва же сказал им: «Зачем вы каетесь передо мной? Кайтесь пред Богом и этим братом». Потом сказал брату: «Помолимся Богу, чтобы Он простил их». И они помолились за братию.

16. В самой дальней, внутренней, Скитской пустыне жил один скопец. Его пещера находилась на расстоянии восемнадцати миль от Скита. Раз в неделю, ночью, он приходил к авве Даниилу исповедоваться. Никто об этом не знал, кроме одного ученика аввы, которому также было поручено раз в неделю наполнять водой кувшин для скопца и относить к дверям его келии. Авва велел ему: «Принеся кувшин, ты лишь постучи в дверь, – это будет для евнуха знаком, что кувшин наполнен, – и сразу же уходи. Никогда не разговаривай с этим братом, а если увидишь исписанный черепок рядом с дверью пещеры, принеси его мне». Ученик так и делал.

Однажды он принес черепок, на котором было написано: «Возьми все потребное и приходи ко мне с учеником». Авва Даниил, прочитав написанное, громко зарыдал и воскликнул: «О, горе тебе, внутренняя пустыня! Какой столп оставляет тебя сегодня!» Затем он сказал ученику: «Возьми эти вещи и следуй за мной. Какое горе! Поспешим, чтобы застать старца живым и не лишиться его благословения, потому что он отходит ко Господу».

С плачем они отправились к старцу и нашли его в сильной горячке. Авва припал к груди старца и много плакал, а затем сказал: «Блажен ты, что, помышляя об этом часе, презрел царство земное и всех людей». Скопец же ответил: «Блажен и ты, новый Авраам и странноприимец Христов! Сколь великие плоды принимает Господь из твоих рук». Авва сказал: «Сотвори над нами молитву, отче». Скопец ответил: «В этот час я больше вашего нуждаюсь в молитвах». Тогда авва сказал: «Если бы я раньше тебя отправлялся в этот путь, то сотворил бы над тобой молитву». И скопец, приподнявшись, обнял голову аввы и облобызал ее со словами: «Бог, приведший меня в это место, да благословит старость твою, как благословил старость Авраама». Затем авва Даниил подвел своего ученика и, велев склониться к коленям евнуха, произнес: «Благослови и чадо мое, отче». Евнух облобызал его и сказал: «Боже, пришедший ко мне в час сей, чтобы разлучить меня с этим телом, знающий, сколько шагов прошел к келии этот брат ради имени Твоего, сотвори, чтобы почил на нем дух отцов его, как почил дух Илии на Елисее». После этого старец сказал авве: «Ради Господа, не снимайте с меня одежду. Но в чем я есть, в том и препроводите меня ко Господу, и пусть никто, кроме вас, ничего не знает обо мне». Он попросил авву дать ему причастие. И, причастившись, попросил: «Окажите мне любовь Христову – молитесь за меня». Потом посмотрел на правую сторону и сказал: «Хорошо, что вы пришли, пойдемте». Его лицо просияло, как огонь, он перекрестил свои уста и со словами: «Боже, в руки Твои предаю дух мой», предал душу Господу.

Старец с учеником заплакали и начали рыть могилу рядом с пещерой. Затем старец взял принесенные ими с собой холщовую рубаху, хитон и велел ученику надеть их поверх того, что было на усопшем. Облачая почившего, брат заметил, что груди у него были женскими, подобными двум высохшим листьям, но ничего не сказал. После погребения они совершили молитву и авва сказал ученику: «Ослабим пост и совершим трапезу любви на могиле старца». Они нашли в пещере несколько лепешек и моченых бобов и сотворили трапезу. После этого, взяв недоплетенную скопцом корзину и поблагодарив Бога, пошли назад.

На обратном пути ученик спросил старца: «Авва, ты знал, что этот скопец был женщиной? Облачая его, я увидел, что у него были женские груди, подобные увядшим листьям». Старец ответил: «Я знаю, чадо, что это была женщина. Хочешь, я расскажу тебе о ней? Итак, послушай.

Она была дочерью патриция, служившего во дворце, и император Юстиниан [264] хотел, чтобы и она была при дворе, из-за ее великой мудрости и рассудительности. Однако императрица Феодора, узнав об этом, разгневалась и приказала отправить девушку в ссылку. Узнав об этом, дочь патриция немедленно наняла корабль и ночью, взяв с собой лишь часть своих вещей, отплыла в Александрию. Она поселилась в Пемпте Александрийском, где и основала монастырь, который до сих пор называется монастырем Патрикии.

После смерти царицы Феодоры ей сообщили, что император разыскивает ее, намереваясь вернуть во дворец. Тогда она ночью скрылась из Александрии и пришла в наш монастырь. Она попросила дать ей келию вне Скита и все рассказала мне о себе. Я привел девицу в эту пещеру, и она, переодевшись в мужскую одежду, поселилась в ней. Двадцать восемь лет подвижница прожила в Скиту, и никто не знал о ней, кроме тебя, меня и еще одного брата, которому в наше с тобой отсутствие я поручал наполнять кувшин водой. Но, кто она, этого никто, кроме меня, не знал. Скольких магистрианов [265] посылал император Юстиниан разыскивать ее! И не только он, но и папа [266] Александрийский и вся Александрия искали ее, и никто так и не узнал, где она жила.

Видишь, как воспитанные в императорских покоях подвизаются против диавола и сокрушают свое тело! А мы, родившиеся в деревне и никогда не евшие досыта хлеба, став монахами, ищем лишь утешений и не можем стяжать ни одной добродетели. Помолимся же, чтобы Господь и нас удостоил пройти тем же путем святых отцов наших и обрести милость на Страшном суде Господа нашего Иисуса Христа вместе с ними и вместе с аввой Анастасием скопцом, ибо эту женщину звали Анастасия, молитвами и заступлением Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и всех святых».

17. В Антиохии Великой жил молодой чеканщик монеты, которого звали Андроник. Он взял себе в жены дочь Иоанна, другого чеканщика монеты, девицу по имени Афанасия, что значит «бессмертная», потому что она поистине была бессмертна по своему разуму и делам. Андроник был весьма благочестив и преисполнен добрых дел. Такой же была и его жена. Супруги имели богатство и весь доход от ремесла и имущества делили на три части: одну для нищих, другую для монахов, а третью оставляли себе, на содержание и торговлю.

Весь город любил господина Андроника за кротость и доброту. И вот жена его зачала и родила сына, которого назвали Иоанном. Второй раз она зачала и родила дочь, которую назвали Марией. С тех пор Андроник больше не приближался к жене. Все свое время он посвящал заботам о больных и бедных, чеканя не только монеты, но и христолюбивые дела. В воскресенье, понедельник, среду и пятницу с вечера до утра Андроник прислуживал больным в мужской лечебной купальне, а госпожа Афанасия – в женской.

Однажды утром, спустя двенадцать лет после свадьбы, госпожа Афанасия, вернувшись после ночных трудов, пошла навестить своих детей и увидела, что они плачут. Встревожившись, она уложила их в постель и сама легла с ними, прижав их к груди. Блаженный Андроник, войдя, удивился, что его жена так долго спит. Она же ответила: «Не сердись, господин мой, дети заболели». Он потрогал их и, поняв, что у них горячка, со вздохом сказал: «Да будет воля Господня». Затем Андроник отправился за город помолиться в храме святого мученика Юлиана, где были похоронены его родители. Он пробыл в храме до шестого часа, потом вернулся домой и услышал громкие рыдания и плач. Почти весь город собрался в его доме, он прошел сквозь толпу и увидел, что дети умерли. Пройдя в молельную комнату, он упал на колени перед образом Спасителя и, рыдая, сказал: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[267] Жена же его от великой скорби хотела умереть и говорила: «Умру вместе с чадами моими».

Все жители собрались на отпевание детей, пришел и сам патриарх с клиром. Почивших похоронили в храме святого мученика Юлиана в семейной гробнице. Патриарх взял блаженного Андроника к себе в дом, а жена его не хотела никуда идти и осталась в храме мученика Юлиана. В полночь ей явился сам мученик в образе монаха и сказал: «Почему ты не даешь покоя тем, кто здесь погребен?» Она ответила: «Господин мой, не сердись на меня, ведь я страдаю. У меня было только двое детей, и сегодня я похоронила их обоих». Мученик спросил: «Сколько лет было твоим детям?» Она ответила: «Одному двенадцать, а другому десять». Тогда мученик сказал: «Что же ты о них плачешь? Плачь о своих грехах. Говорю тебе, жена, что как человеческая природа требует еды и не может без нее жить, так и младенцы потребуют от Христа в Судный день будущие блага и скажут: „Судия праведный, Ты лишил нас земных благ, не лишай же нас благ небесных“». Услышав эти слова, женщина пришла в умиление, ее скорбь претворилась в радость, и она воскликнула: «Если мои чада живы на небесах, то зачем я плачу?» Потом она обернулась к говорившему с ней монаху, но его уже не было. Она обошла весь храм, но никого не нашла. Тогда Афанасия постучалась к сторожу и спросила: «Где авва, который только что приходил?» Тот ответил: «Разве ты не видишь, что все двери заперты, какой монах мог сюда зайти?» Потом же, поразмыслив, он догадался, что это было видение.

В страхе Афанасия попросила выпустить ее из храма и, придя домой, рассказала все мужу. Потом она прибавила: «Поистине, господин мой, и при жизни детей я хотела тебе это сказать, но смущалась. А после их смерти я откроюсь тебе, если ты меня выслушаешь. Прошу тебя, отпусти меня в монастырь, где я буду оплакивать свои грехи». Он же ответил: «Ступай и в течение недели подумай о своем намерении. Если ты утвердишься в нем, то мы еще раз поговорим об этом».

Спустя неделю Афанасия пришла к мужу и снова сказала о своем благочестивом намерении. Тогда блаженный Андроник позвал свекра и, передав ему право распоряжаться всем своим имуществом, сказал: «Мы идем в святые места помолиться. И если в пути с нами что-либо случится и мы умрем, то поступи с нашим имуществом по Богу, распорядись им с доброй душой и устрой в нашем доме больницу и странноприимный дом для монахов».

Затем он освободил своих рабов, выдав причитающуюся вольноотпущенникам долю. Взяв двух лошадей и немного денег на дорогу, супруги вышли из города. Когда блаженная Афанасия увидела вдалеке свой дом, она возвела очи к небу и сказала: «Боже, повелевший Аврааму и Сарре: „Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе“,[268] Сам и сейчас направляй нас в страхе Твоем. Вот мы оставили наш дом открытым ради имени Твоего. Не затворяй же перед нами дверь Царствия Твоего». И с плачем они продолжили свой путь.

Достигнув святых мест, они обошли все святыни и, встретившись со многими святыми отцами, наконец пришли в Александрию поклониться мощам святого мученика Мины. И как-то раз Андроник, выходя из храма святого Мины, увидел, как один мiрянин спорит с монахом. Он подошел к ним и спросил мiрянина: «Зачем ты ругаешь авву?» Тот ответил: «Господин, этот монах нанял у меня осла, чтобы ехать в Скит. Я предлагаю ему отправиться в путь прямо сейчас, дабы идти не по жаре, а ночью, и завтра в шестом часу мы были бы уже на месте, а он не соглашается». Тогда Андроник спросил мiрянина: «Есть ли у тебя еще один осел?» Тот ответил: «Есть». Андроник сказал: «Тогда приведи его, и я с аввой поеду в Скит вместо тебя, мне тоже туда нужно». А своей жене он сказал: «Жди меня здесь, у святого Мины, я съезжу в Скит, возьму благословение у отцов и вернусь». Блаженная Афанасия попросила: «Возьми меня с собой». Но он ответил: «Женщинам запрещен вход в Скит». Она с плачем сказала: «Ты дашь ответ святому Мине, если поселишься в Скиту и не вернешься, чтобы отдать меня в монастырь». И, облобызавшись, они расстались.

В Скиту Андроник поклонился святым отцам и, много слыша об авве Данииле, вознамерился встретиться с ним. С большим трудом достигнув аввы, он в беседе рассказал ему о своей жизни. Старец сказал: «Пойди и приведи сюда свою жену. Я тебе дам рекомендательное письмо, и ты отведешь ее в Фиваиду, в монастырь Тавеннисиотов».[269] Андроник так и поступил. Он привел жену, и старец, преподав ей слово спасения, с рекомендательным письмом отправил их в монастырь Тавеннисиотов.

Когда Андроник, проводив жену, вернулся, старец облек его в монашескую схиму и научил монашескому деланию. Двенадцать лет прожил Андроник с аввой Даниилом и по прошествии этого срока попросил старца отпустить его на поклонение святым местам. Старец благословил его и отпустил.

Проходя через Египет, авва Андроник присел в тени под терновником, чтобы отдохнуть от солнечного зноя. И вот, по домостроительству Божию, в это самое время там проходила одетая [ради путешествия] в мужскую одежду его жена, которая тоже отправилась поклониться святым местам. Они поприветствовали друг друга, и голубка узнала своего супруга. Он же не смог узнать своей жены, потому что вся красота ее увяла, она иссохла и почернела и казалась эфиопкой. «Куда ты направляешься, господин?» – спросила она. Он ответил ей: «К святым местам». Она сказала: «Я иду туда же. Если хочешь, пойдем вместе. Но только давай будем идти молча, как будто мы идем и не вместе». Андроник согласился, и она спросила: «Правда ли, что ты ученик аввы Даниила?» Он ответил: «Да». Она спросила: «Не Андроник ли ты?» Он ответил: «Да, я Андроник». Тогда она сказала: «Да сопутствуют нам молитвы старца». И Андроник ответил: «Аминь».

Вместе сходив и поклонившись святым местам, они вернулись в Александрию. Там авва Афанасий сказал авве Андронику: «Хочешь, мы будем жить вместе в одной келии?» Андроник ответил: «Да, как ты скажешь. Но сначала я хочу пойти и получить на это благословение старца». Авва Афанасий сказал: «Иди за благословением, а я подожду тебя в монастыре Восемнадцати миль. Если ты вернешься, то знай, что мы и в келии будем пребывать в молчании, как в дороге. Так что если не сможешь этого понести, то и не приходи. А я тогда останусь в монастыре Восемнадцати миль». Андроник пришел к святому старцу, облобызал его и рассказал о брате, с которым вместе путешествовал. Старец сказал ему: «Иди, возлюби молчание и пребывай вместе с этим братом. Он настоящий монах». Андроник вернулся, встретил авву Афанасия, и они прожили в одной келии, ограждаемые страхом Божиим, двенадцать лет. Авва Андроник так и не догадался, что авва Афанасий – его жена. Часто их навещал авва Даниил, чтобы сказать слово на пользу.

Однажды, посетив их, старец отправился дальше в путь, но не успел дойти до храма святого Мины, как авва Андроник догнал его и сказал: «Авва Афанасий отходит ко Господу». Старец вернулся и увидел, что Афанасий при смерти. Увидев авву Даниила, Афанасий заплакал, а тот сказал: «Что же ты плачешь вместо того, чтобы радоваться? Ведь ты идешь встретить Господа». Авва Афанасий ответил: «Я плачу потому, что жалею авву Андроника. Но сотвори любовь, после моего погребения возьми у меня в изголовье письмо, прочитай его и отдай авве Андронику». Затем авва Афанасий помолился и, причастившись, почил о Господе.

Приготовляя усопшего к погребению, монахи увидели, что в мужском образе подвизалась женщина, а из письма авва Андроник узнал, что это была его жена. Когда необыкновенное известие дошло до лавры, старец велел созвать всю братию Скита и даже отшельников внутренней пустыни. На погребение собрались монахи из всех александрийских лавр и все горожане. Скитяне пришли в белых одеждах [270] и с пальмовыми ветвями в руках, потому что в Скиту был такой обычай. И погребли честные мощи Афанасии, прославив Бога, даровавшего столь великое терпение женщине.

Старец Даниил остался в монастыре Восемнадцати миль, чтобы семь дней [271] совершать поминовение блаженной Афанасии. После этого старец хотел взять авву Андроника с собой, но тот не соглашался, сказав: «Умру рядом с моей госпожой». Они попрощались, но не успел еще старец дойти до святого Мины, как его догнал брат со словами: «Авва Андроник при смерти». Старец снова послал в Скит передать: «Собирайтесь, ибо авва Андроник следует за аввой Афанасием». Скитяне собрались и застали авву Андроника еще живым, так что он успел благословить их перед смертью.

После кончины блаженного между отцами монастыря Восемнадцати миль и отцами Скита возник спор. Скитяне говорили: «Это наш брат, и мы должны взять его мощи в Скит, чтобы он помогал нам своими молитвами». А братия монастыря Восемнадцати миль говорили: «Мы должны похоронить его вместе с сестрой». Но скитян было больше, и спор разрастался. Тогда архимандрит монастыря Восемнадцати миль сказал: «Как решит старец, так и сделаем». Авва Даниил решил, что Андроника надо предать погребению в монастыре Восемнадцати миль. Но скитяне не слушали его и говорили братиям Октодеката: «Вам достаточно того, что у вас погребен авва Афанасий». Тогда старец, видя, что смятение не стихает, сказал братиям: «Поистине, если вы не послушаете меня, то я останусь здесь и меня погребут вместе с моим сыном, аввой Андроником». Услышав эти слова, скитяне утихли и позволили похоронить брата Андроника. Затем они сказали старцу: «Возвращайся вместе с нами в Скит». Он стал просить у них позволения остаться, чтобы в течение седмицы поминать почившего, но они не согласились.

Итак, будем молиться, чтобы и нам прийти в меру аввы Афанасия и аввы Андроника, молитвами всех святых. Аминь.

18. Авва Евагрий говорил: «Если бы не было искушений, то никто бы не спасся».

19. Авва Исаия сказал: «Новоначальный монах, переходящий из монастыря в монастырь, подобен необъезженному животному, которое бросается то в одну, то в другую сторону».

20. Он же сказал: «Когда Бог хочет помиловать душу, а она упорствует и не повинуется, но поступает по своей воле, тогда Он попускает ей претерпеть то, чего она не хочет, чтобы хотя бы так она сама обратилась к Нему».

21. Еще сказал: «Ничто так не полезно новоначальному, как поношения. Как дереву полезно, чтобы его ежедневно поливали, так и начинающему монаху полезно каждый день с терпением переносить поношения».

22. Также сказал: «Блаженны те, кто трудится с рассуждением. Они освободились от всякого отягощения и легко избегают коварства бесов, особенно же беса малодушия, препятствующего человеку во всяком благом деле, к чему бы он ни приступил. Малодушие повергает ум в бездействие именно тогда, когда тот твердо собрался посвятить себя Богу».

23. Опять сказал: «Первым подвигом для новоначального является борьба за то, чтобы стать чуждым мiру. Особенно это важно для того, кто стремится к уединению. Ты уходишь в чужие края, оставляя все свое имущество и вооружившись лишь совершенной верой и надеждой. Твое сердце должно быть непоколебимым против собственных пожеланий, которые окружат там его со всех сторон в несколько кругов и будут устрашать искушениями, горькой нищетой и болезнями, влагая помыслы о том, что ты будешь делать, если окажешься в беде, не имея знакомых, которые смогли бы тебе помочь. Но так благость Божия испытывает тебя для того, чтобы открылась твоя ревность и любовь к Богу».

24. Авва Илия сказал: «Если ум не поет вместе с телом, то напрасен труд. Кто возлюбил скорбь, тому она непременно впоследствии принесет радость и отдохновение».

25. Брат, претерпевающий искушение, открыл это авве Ираклию, и тот для укрепления его рассказал следующее: «У одного старца много лет был весьма послушный ученик. Однажды он поддался искушению и, припав к ногам старца, сказал: „Авва, благослови мне жить одному“. Старец ответил: „Найди себе место, и мы построим келию“. Скоро брат нашел на расстоянии мили [272] от келии старца подходящее место, где построили келию для него самого. Старец сказал брату: „Что я тебе скажу, то и делай. Когда ты голоден, тогда ешь, пей, спи, только не выходи из келии до наступления субботы. А в субботу приходи ко мне“.

Брат два дня делал так, как ему было заповедано. На третий день он начал унывать и сказал себе: „Почему старец мне так велел?“ Он встал и, чтобы отогнать уныние, пропел много псалмов, а после захода солнца поел и собрался спать. Но тут он увидел, что на его циновке лежит эфиоп и скрежещет на него зубами. В страхе брат прибежал к старцу и стал стучать в дверь, говоря: „Авва, помилуй меня, открой“. Старец, поняв, что ученик усомнился в его заповеди, не открывал ему до утра. Когда рассвело, он открыл дверь и увидел, что ученик по-прежнему стоит у келии и умоляет впустить его. Старец ввел его внутрь, и тот сказал: „Помилуй меня, авва, я увидел черного эфиопа на своей циновке, когда отправился спать“. Старец ответил: „Это ты претерпел за то, что усомнился в моей заповеди“.[273] Старец наставил ученика в том, как следует жить в уединении, и мало-помалу тот стал хорошим монахом».

26. Он же рассказывал: «Один старец остановился на ночлег в языческом капище. Когда стемнело, пришли бесы и сказали: „Уходи с нашего места“. Старец ответил им: „У вас нет своего места“. Тогда они начали повсюду разбрасывать собранные старцем ветки, а он старательно их собирал и снова клал на место. Наконец один бес схватил его за руку и потащил к двери. Но старец ухватился за дверную ручку и закричал: „Иисусе, помоги мне!“ Бесы тотчас же скрылись. Старец начал плакать, и Господь спросил его: „Почему ты плачешь?“ Он ответил: „Потому что демоны дерзают хватать человека и так с ним обходиться“. Тогда Господь сказал ему: „Ты сам виноват в том, что растерялся. Но как только ты позвал Меня, так Я оказался здесь“.

Итак, нам надо много трудиться. Если человек не прикладывает трудов, то он не может увидеть Бога, Который всегда рядом с нами. Ведь Он позволил распять Себя ради нас».

27. Один брат, живший в Келлиях в отдалении от прочих монахов, испытывая большое смятение помыслов, отправился к авве Феодору Фермейскому. Он рассказал ему о своей брани. Старец ответил ему: «Ступай смири свой помысел и побудь на послушании, живя вместе с другими монахами». Брат переселился к другим монахам. Вскоре он снова пришел к старцу и сказал: «И среди людей я не могу обрести покоя». Старец ответил: «Если ты ни в уединении, ни среди людей не находишь покоя, то скажи, для чего ты стал монахом? Разве не для того, чтобы переносить такие скорби? Скажи мне, сколько уже лет ты в схиме?» Брат ответил: «Восемь». И старец сказал: «Поистине, я в схиме уже семьдесят лет и ни одного дня не прожил в покое, а ты за восемь лет хочешь найти покой?» Услышав это, брат ушел ободренный.

28. Некто спросил авву Феодора: «Если вдруг неожиданно что-то упадет, ты испугаешься, авва?» Старец ответил ему: «Если даже небо упадет на землю, Феодор и тогда не испугается». Старец молился Богу, чтобы Он избавил его от робости, почему брат и задал ему этот вопрос.

29. Об авве Феодоре и об авве Лукии из Эната говорили, что они пятьдесят лет прожили, насмехаясь над своими помыслами и говоря: «Когда зима кончится, мы уйдем отсюда обратно в мiр». Когда же зима заканчивалась и наступало лето, они говорили: «Вот кончится лето, и мы уйдем в мiр». И так эти приснопамятные отцы поступали всю жизнь.

30. Амма Феодора рассказывала, как некогда один благоговейный человек, выслушав упреки и поношения, сказал обидчику: «И я мог бы ответить тебе так же, но заповедь Божия заграждает мои уста».

31. У одного брата было искушение: его терзали вши, причиняя невыносимый зуд. Родом же он был из богатых. И бесы говорили ему: «Неужели живой человек может вынести, чтобы на нем жило такое множество вшей?» Но этот брат своим долготерпением победил бесов.

32. Авва Иоанн Колов рассказывал историю о трех друзьях-философах. Один из них, умирая, оставил своего сына на воспитание другу. Сын вырос, и его охватила страсть к жене своего воспитателя. Узнав о намерениях юноши, философ выгнал его и, несмотря на великое раскаяние последнего, не хотел принимать. Он сказал: «Иди поработай три года паромщиком на реке, и я тебя прощу».

Когда через три года юноша вернулся, философ сказал ему: «Ты еще не покаялся. Иди и три года нанимай людей и плати им за то, чтобы они тебя бранили». Юноша так и сделал. Прошло еще три года, и философ отправил юношу в Афины изучать философию. У ворот училища философов сидел старец, который ругал всех, кто приходил к нему учиться. Когда он начал бранить юношу, тот лишь рассмеялся ему в ответ. Старец спросил: «Как это так, я тебя ругаю, а ты смеешься?» И молодой человек ответил: «Как же мне не смеяться? Я три года платил людям за то, чтобы они меня унижали, а сегодня ты делаешь это бесплатно. Поэтому-то я и рассмеялся». Старец сказал: «Ты можешь пройти через эти ворота и поступить в наше училище».

В заключение рассказа авва Иоанн сказал: «Итак, вот врата Божии, и этими вратами отцы наши, с радостью претерпев великое множество поношений и уничижений, вошли в небесный град».

33. Он же сказал: «Видишь, первый удар, нанесенный Иову диаволом, был направлен на его имущество. Но он не огорчился и не отступил от Бога. Второй удар сокрушил его тело. Но и тогда этот благородный страдалец Божий не погрешил ни одним словом, потому что имел в себе богатство Божие и всегда пребывал в Боге».

34. Авва Иоанн Киликийский сказал: «Семьдесят шесть лет прожил я на этом месте, претерпевая множество бед и напастей от бесов».

35. Авва Исидор сказал: «Мудрость святых заключается в познании воли Божией. Человек все превозмогает, если он послушен истине, потому что тогда он является образом и подобием Божиим. Но страшнее нападений всех злых духов – следование своему сердцу, т. е. своему помыслу, а не закону Божию. Потому что своеволие скоро перейдет в скорбь, когда человек поймет, что не познал таинств Божиих и не обрел пути святых, чтобы трудиться на нем. Итак, теперь время действовать Господу,[274] ведь спасение приходит во время скорби, как сказано в Писании: „Терпением вашим спасайте души ваши“[275]».

36. Авва Пимен рассказывал об авве Иоанне Колове, что тот молился и получил свободу от страстей, так что уже более не тяготился борьбой с ними. Он пошел к одному старцу и сказал: «Я вижу, что обрел покой, и нет уже во мне больше никаких браней». Старец ответил ему: «Ступай и умоляй Бога, чтобы брани вернулись к тебе. Ведь лишь через брани душа достигает преуспеяния». Авва Иоанн снова стал молиться Богу и, когда пришла брань, уже не просил об избавлении от нее, но лишь говорил: «Дай мне, Господи, терпения в бранях».

37. Авва Пимен говорил об авве Коприи, что он пришел в такую меру, что, даже когда болел и не мог вставать, отсекал собственную волю и благодарил Бога.

38. Авва Коприй сказал: «Блажен тот, кто переносит трудности с благодарением».

39. Об авве Лонгине рассказывали, что его часто смущали помыслы уйти в пустыню. Однажды он сказал своему ученику: «Брат, окажи любовь, потерпи меня и, что бы я ни делал на этой неделе, ничего мне не говори». Затем он взял пальмовую трость и стал ходить по двору. Когда он уставал, тогда ненадолго садился, а затем вставал и снова начинал ходить. Когда настал вечер, старец сказал своему помыслу: «Тот, кто странствует по пустыне, ест не хлеб, а траву. А ты ради своей немощи поешь немного овощей». Потрапезовав, он снова сказал помыслу: «Живущий в пустыне спит не под крышей, но под открытым небом. И ты так делай». Он прилег во дворе и заснул. Так он три дня ходил по двору, вечером ел немного овощей и засыпал под открытым небом. Наконец он совершенно изнемог и укорил смущавший его помысел словами: «Если ты не можешь творить дела пустынников, то терпеливо сиди в своей келии, оплакивай свои грехи и не обманывайся о себе. Божие око везде видит наши труды. От Него ничто не скрыто, и Он помогает тем, кто совершает благие дела».

40. Авва Макарий Великий однажды пришел в Гору к авве Антонию. Когда он постучался, авва Антоний вышел и спросил: «Ты кто?» Он ответил: «Я Макарий». Тогда авва Антоний вновь вошел в келию и, заперев за собой дверь, оставил пришедшего стоять снаружи. Наконец, убедившись в его терпении, он открыл дверь и, после того как они обменялись приветствиями, сказал: «Я уже очень давно хотел тебя увидеть, потому что много слышал о тебе». Накормив гостя, авва Антоний дал ему возможность отдохнуть, так как тот очень устал в дороге.

Когда настал вечер, авва Антоний замочил ветви. Авва Макарий сказал ему: «Позволь и мне замочить себе ветви». Тот ответил: «Замочи». Авва Макарий замочил себе большую вязанку. Затем они сели и с вечера до утра беседовали о спасении души и плели веревки, которые через проем спускались в нижнюю пещеру. Когда утром блаженный Антоний спустился туда и увидел, как много сплел авва Макарий, он удивился и, облобызав его руки, сказал: «Великая сила исходит из этих рук».

41. Авва Матой сказал: «Я более желаю работы легкой, но постоянной, чем тяжелой, но которую можно быстро закончить».

42. Однажды авва Макарий шел из Скита в город Теренуф и по дороге зашел в языческое капище переночевать. Там было много мумий, и он, взяв одну из них, положил ее себе под голову вместо подушки. Бесы позавидовали его смелости и, решив испугать его, стали кричать так, словно звали женщину: «Такая-то, иди с нами в баню». Другой же бес ответил, как будто заговорила мумия, на которой лежала голова старца: «Тут на мне лежит гость, и я не могу пойти». Старец же, нисколько не испугавшись, смело ударил мумию и сказал: «Вставай и, если можешь, ступай во тьму». Услышав это, бесы со стыдом бежали, громко крича: «Ты победил нас, Макарий».

43. Брат спросил авву Макария: «Авва, что значит быть мужественным и молиться?» Старец ответил: «Быть мужественным и молиться – значит терпеть всякое искушение, приходящее как от людей, так и от бесов, согласно написанному: „Я терпел, удерживался“,[276] т. е. был мужественным.

Сколь великая добродетель терпеть и быть стойким в молитве! Мы должны умолять Бога до тех пор, пока Он не ниспошлет нам Свою помощь и не поможет в исправлении нашего нрава. Монаху несвойственно гневаться на брата или огорчать ближнего. Но мы должны и говорить, и поступать согласно Писанию, как сказал апостол: „Мы как сор для мiра, как прах, всеми попираемый доныне [277] и: „Мы безумны Христа ради“,[278] и еще: „Мы – рабы ваши ради Иисуса“.[279] Мы должны радоваться, когда нас бесчестят, должны считать скорби и несправедливости радостью для себя, потому что терпим их ради Господа нашего. Апостол Петр сказал: „Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы, Дух Божий почивает на вас“.[280] Итак, когда вас ради Бога бесчестят, то радуйтесь и говорите: „Мы блаженны, потому что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие“.[281]

Разве вы не знаете, что дети должны подражать родителям? Мы должны знать, что являемся поистине чадами святых апостолов, как говорит апостол Павел: „Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу“.[282] Являясь чадами таких мужей, мы должны подражать их поступкам и деяниям. Они радовались, когда их бичевали, не смущались, когда на них клеветали, хотя и слышали от эллинов и иудеев, что они всесветные возмутители,[283] развратившие весь мiр своими чарами и колдовством. И, несмотря на все эти испытания, они не только не огорчались, но еще и хвалились, говоря: „Злословят нас, мы благословляем“[284] и т. д. Для того-то и написали они свои послания, чтобы мы старались им подражать, как и апостол Павел призывает: „Будьте подражателями мне, как я Христу“.[285] Итак, когда нас оскорбляют, когда на нас доносят, когда нас бьют, мы должны воспринимать это сердцем так, как будто приобретаем нечто великое и становимся сопричастниками апостолов и мучеников. Более того, мы должны ожидать еще больших испытаний, чтобы получить еще большую прибыль.

Об этом всегда должны помнить христиане, чтобы, взирая на них, все знали, что они – ученики апостолов, проповедовавших это учение. Особенно же должны об этом помнить монахи, отрекшиеся от мiра и от всего, что в мiре“.

44. Когда авва Милесий жил с двумя учениками в пределах Персии, однажды два персидских царевича, братья по плоти, выехали по своему обычаю на охоту. Они огородили сетями большой участок, около сорока миль, чтобы все, что попадется в сети, заколоть пиками. В эти сети и попал старец Милесий со своими учениками. Царевичи, увидев, как тот зарос волосами и страшен на вид, изумились и спросили: „Скажи нам, ты человек или дух?“ Он ответил: „Я – человек грешный, пришел сюда, чтобы оплакивать свои грехи, и поклоняюсь Иисусу Христу, Сыну Бога живого“. Они сказали ему: „Но ведь нет другого бога, кроме солнца и огня, – они чтили огонь, – ступай и принеси им жертву“. Старец ответил: „Солнце и огонь – творения, поэтому вы заблуждаетесь, поклоняясь им. Но прошу вас, обратитесь и познайте истинного Бога, сотворившего все существующее“. Царевичи рассмеялись и сказали: „Осужденного и распятого ты называешь истинным Богом?“ Старец ответил: „Да, распявшего мой грех и умертвившего смерть я называю истинным Богом“.

Тогда царевичи принялись мучить старца и братий, принуждая принести жертву. После долгих и тяжелых мучений они убили братий, а старца продолжали истязать еще в течение многих дней. Однажды, вспомнив об охоте, они поставили старца на открытом месте и стали стрелять в него из луков, один спереди а другой сзади. Старец же сказал им: „Так как вы оба решили пролить кровь невинную, завтра в это же время ваша мать лишится своих детей и их любви. Своими стрелами вы сами прольете кровь друг друга“. Царевичи не придали значения его словам и на следующий же день отправились на охоту. Заметив оленя, они вскочили на коней, помчались за ним и, одновременно выстрелив в него из луков, попали друг другу прямо в сердце, как и сказал им старец перед своей смертью.

45. Авва Феона рассказывал нам об авве Маркелле, что тот жил в уединении в пещере у подножия горы, неподалеку от большого города в пределах Ливана. Он был кроток и доброжелателен, благоговеен, чист и целомудрен. Местные жители любили его и доверяли ему, многие часто приходили к старцу и слушали его поучения. Прожив в том месте шесть лет, старец претерпел множество искушений от бесов. Как он сам мне говорил, бесы хотели изгнать его из пещеры и воспрепятствовать его безмолвию, но не смогли, потому что он легко переносил любое находящее от них искушение.

Наконец бес, приняв облик старца, начал вводить в заблуждение женщин того города, прося их совершить с ним блудодеяние, ведя с ними непристойные беседы и говоря, что тайно блудить – это не грех. Так бес поступал не раз и не два, но всякий раз, когда видел женщину, идущую в одиночестве, он принимал облик старца и вступал с ней в разговор. Женщины стали рассказывать об этом мужьям, и эта весть о монахе скоро разнеслась по всему селению.

Мужья собрались в соборном храме, а управляющий стал расспрашивать женщин, так ли было дело, как они рассказывали. Женщины, которых было больше двадцати, сказали: „Не раз и не два, но многократно он призывал нас к блудодеянию“. Когда управляющий и все клирики услышали это, они, не рассудив, что это может быть хитрость лукавого, направили юношей, чтобы те с позором прогнали старца из пещеры. Юноши побили отшельника палками и, вытащив за бороду из пещеры, полуживого бросили на дороге.

В это время там проходили люди из Бейрута. Увидев старца, истекающего кровью, они стали расспрашивать его о том, что произошло. Но старец лишь умолял их отнести его обратно в пещеру, что те и сделали. Когда местные жители узнали, что он по-прежнему живет в своей пещере, они стали часто приходить, дабы всячески бранить и поносить его. „А я, – рассказывал он, – с помощью Божией, все терпел“.

Так он провел в пещере восемнадцать месяцев, слыша лишь ругань и издевательства и молясь Богу о спасении душ, обижающих его. Наконец в сонном видении управляющему было открыто, что все происшедшее – деяние бесов. Юноши же и женщины, через которых старец подвергся стольким бедам, впали в беснование. Тогда все жители города вместе с женами и детьми направились к старцу, чтобы получить у него благословение. Но он скрылся от них, перешел жить на Нитрийскую Гору, где живет и поныне.

Итак, – закончил свой рассказ авва Феона, – если хочешь жить без смущения и не давать бесам повода действовать против тебя, то не селись близ города или деревни – и ты обретешь покой».

46. В лавре Пиргиев [286] один старец по имени Мироген был столь воздержан в пище, что в конце концов заболел водянкой. Старцы просили его принимать лекарства, но он лишь говорил им: «Помолитесь, отцы, чтобы не заболел водянкой мой внутренний человек. А я молюсь Богу, чтобы эта болезнь навсегда осталась со мной».

Архиепископ Иерусалимский Евстохий, услышав об авве Мирогене, решил послать ему необходимые вещи. Но тот не принял от него ничего, сказав: «Помолись за меня, авва, чтобы я избежал вечной муки».

47. Брат спросил одного из отцов: «Каким образом диавол наводит искушения на святых?» И старец рассказал ему следующее.

«На Синайской горе жил старец по имени Никон. Однажды некий человек, зайдя в шатер к местному фараниту [287] и застав там одну лишь дочь хозяина, пал с ней и велел говорить, что это сделал не он, а авва Никон. Когда вернулся отец и узнал о случившемся, он тотчас схватил меч и отправился в горы к старцу. Он постучался в его келию и, когда тот вышел, замахнулся на него мечом, чтобы убить, но его рука немедленно иссохла.

Тогда он вернулся к себе и рассказал о происшедшем пресвитерам. Те послали за старцем и, когда тот пришел, нанесли ему множество побоев и решили изгнать из келии. Однако авва Никон умолял их: „Оставьте меня здесь, ради Бога, чтобы я мог покаяться“. Пресвитеры назначили ему три года покаянной епитимьи и велели, чтобы никто не приходил к нему.

Три года старец по воскресеньям приходил к церкви и, каясь, говорил всем: „Помолитесь за меня“. Затем бес вселился в того человека, который совершил грех и навел на старца искушение. Он перед всеми в церкви рассказал о своем проступке: „Я совершил грех и велел оклеветать раба Божия“. Тогда все отправились к старцу просить прощения. Он же сказал им: „Зачем вы просите у меня прощения? Я вам все простил. Но если вы попросите меня остаться здесь, то я не останусь, потому что среди вас не нашлось ни одного разумного человека, обладающего даром рассуждения, который бы проявил ко мне хоть какое-то сострадание“. И он ушел из тех мест.

Итак, – закончил повествование старец, – теперь ты видишь, как диавол наводит искушения на святых».

48. Брат спросил авву Пимена: «Почему сердце мое всякий раз слабеет и изнемогает, когда мне встречается какая-либо трудность, даже самая ничтожная?» Старец ответил ему: «Неужели нам мало примера терпения Иосифа, который еще юношей оказался в Египте, в земле идолопоклонников, как он выдержал такое искушение и как Бог прославил его навеки? Или примера Иова, который не сдавался и до конца был предан Богу, так что ничто не смогло поколебать его надежды?»

49. Он же рассказывал, что авва Исидор, пресвитер Скитский, некогда сказал на собрании: «Братия, разве не ради трудов мы пришли на это место? Но сейчас здесь уже никто не трудится. Я возьму свой плащ и уйду туда, где монахи трудятся, и там обрету покой».

50. Один брат спросил авву Пимена: «Я вижу, что, куда бы я ни пошел, везде встречаю радушный прием. Правильно ли это?» Старец ответил: «Кто сжимает в руке меч и всегда готов к нападению, за того всегда заступается и Бог. Итак, если мы будем мужественными, то Он явит на нас милость свою».

51. Авву Пимена спросили: «Что означают слова Писания: „Не заботьтесь о завтрашнем дне“[288]?» Старец ответил: «Эти слова обращены к человеку, который подвергся искушению и пал духом, чтобы он не переживал и не задавался постоянно вопросом, сколько времени еще продлится это искушение. Но он должен помнить и говорить себе, что это искушение только на сегодня, только на один день».

52. Авва Павел Великий, родом из Галатии, сказал: «Монах, который, не имея дел в своей келии, выходит, чтобы позаботиться о чужих делах, становится посмешищем бесов. Я сам это претерпел».

53. Некий брат родом из Рима рассказывал: «Один старец воспитал достойного ученика. Как-то раз, по малодушию, он выгнал его за дверь и, вручив тому его походный плащ, не пускал обратно. Брат же терпеливо продолжал сидеть за дверью. Когда спустя какое-то время старец отворил дверь и увидел ученика, сидящего на пороге, он положил ему поклон и сказал: „О чадо, смиренное великодушие твоего терпения победило мое малодушие. Входи обратно. Отныне ты будешь моим старцем и отцом, а я твоим учеником“».

54. Брат спросил авву Сисоя: «Вот я живу в пустыне. Если придет варвар и захочет лишить меня жизни, а я одолею его и отниму у него меч, могу ли я его убить?» Старец ответил: «Нет, но предай его суду Божию. Какое бы искушение ни случилось с человеком, он должен говорить: „Это произошло по моим грехам“. Если же случится что-либо доброе, то надо говорить: „Это произошло по милости Божией“».

55. Однажды авва Авраам, ученик аввы Сисоя, отправился с каким-то поручением и долго не возвращался, но старец не разрешал никому другому прислуживать ему и говорил: «Я не могу допустить, чтобы чужой человек служил мне, поэтому я принимаю только служение своего духовного брата». Он отказывался от помощи и сам выполнял все труды, пока его ученик не вернулся.

56. Об амме Сарре говорили, что она прожила на берегу реки шестьдесят лет, но ни разу не наклонилась, чтобы взглянуть в нее.

57. Блаженная Синклитикия сказала: «Если ты поселился в киновии, то не меняй своего места, иначе претерпишь большой вред. Как яйца у птицы, часто слетающей с гнезда, становятся бесплодными, портятся и из них никто не родится, так вера в монахе или деве, которые часто переходят с места на место, охладевает и умирает».

58. Она же сказала: «Многоразличны козни диавола. Если он не смог поколебать душу бедностью, то старается уловить ее богатством. Не овладел душой через унижения и поношения, тотчас же окружает ее похвалами и славой. Не смог сокрушить здорового, тут же ввергает его в болезнь. Не смог соблазнить душу удовольствиями – сокрушает ее неприятностями и трудами. Он наводит тяжелейшие болезни на людей, чтобы сокрушить их душу этими испытаниями и заглушить в них любовь к Богу.

Но пусть твое тело страдает от жесточайшей горячки и томится от неутолимой жажды, ты, будучи грешником, заслужившим это, вспоминай о будущем мучении и вечном огне адском – и не будешь малодушествовать в настоящем. Радуйся, что посетил тебя Бог, и всегда повторяй слова: „Научая, наказал меня Господь, но смерти не предал меня“.[289]

Если ты железо, то в огне оно закалится и больше никогда не заржавеет. Если же ты, будучи праведным, заболел, то так ты можешь прийти в еще большее преуспеяние. Если ты золото, то станешь золотом, испытанным огнем.

Дано тебе жало в плоть, ангел сатаны?[290] Веселись. Посмотри, кому ты стал подобен: ты сподобился участи самого Павла.

Ты претерпеваешь горячку, тебя трясет от озноба? Но Писание говорит: „Прошли мы чрез огонь и воду, и вывел нас в покой“.[291] Достиг первого – жди второго.

Делая добрые дела, говори вместе с Давидом: „Я – нищий и страдалец“.[292] Эта двоица скорбей, нищета и болезнь, сделает тебя совершенным, как сказано: „В скорби Ты дал мне простор“.[293] Эти испытания укрепляют нашу душу, так как мы сталкиваемся с противником лицом к лицу».

59. Еще сказала: «Если мы обременены болезнью, то не будем скорбеть, что не можем стоять на молитве или громко петь из-за немощи и слабости тела. Болезнь посылается нам для того, чтобы мы отошли от страстей. Пост и сон на голой земле предписаны нам для борьбы с похотью. Болезнь еще скорее ослабляет действие похоти, но об этом излишне и говорить. Великий подвиг состоит в том, чтобы в болезнях оставаться стойким и возносить благодарственные песнопения Богу.

Мы утратили зрение? Это не самое страшное, ведь мы лишились органов ненасытности, а блеском внутренних очей можем отражать славу Господню.

Мы потеряли слух? Будем благодарить Бога за то, что совершенно отошли от суетного слышания.

У нас болят руки? Но у нас есть внутренние руки, с легкостью простирающиеся к борьбе с врагом.

Наше тело расслаблено? Но от этого здоровье нашего внутреннего человека лишь возрастает».

60. Также сказала: «В мiру, если мы совершаем преступление, то, хотим мы этого или нет, нас сажают в тюрьму. Так заключим же сами себя в темницу ради искупления наших грехов, чтобы наше добровольное намерение уменьшило огонь будущего мучения».

61. Опять сказала: «Когда постишься, не бойся разболеться от воздержания, потому что и те, которые не постятся, часто заболевают. Начал доброе дело, не отступай, встречая препятствия от врага, – и он будет низвержен твоим терпением. Тем, кто только начинает плавание, сначала помогает попутный ветер, надувающий паруса, но затем внезапно налетает встречный ветер, однако моряки не разгружают корабль из-за этого, но или ждут, или перекладывают груз, чтобы уменьшить качку, а потом снова пускаются в плавание. Так и мы: если на нас напал враждебный дух, возвысим крест вместо паруса, и так бесстрашно доведем свой корабль до цели».

62. Авва Иперехий сказал: «Духовная песнь всегда да пребудет на устах твоих, и сокровенное делание да облегчит тяжесть находящих на тебя искушений. Пусть примером для тебя послужит путник, несущий тяжелую поклажу, который песнями облегчает себе трудность пути».

63. Он же сказал: «Мы должны приобрести навыки борьбы, прежде чем придут искушения. И когда они придут, мы будем к ним готовы».

64. Авва Форт говорил: «Если Бог желает, чтобы я жил, то Он знает, как меня устроить. Если же не желает, то на что мне и жизнь?» Он ни от кого не принимал никаких подарков, хотя и был прикован к постели, но говорил: «Если кто-то принесет что-либо ради меня, а не ради Бога, то тогда ни у меня не будет ничего, что можно было бы дать ему взамен, ни от Бога он не получит никакой награды, потому что принес не ради Бога. Таким образом он лишится части своего имущества. Посвятившие себя Богу и лишь на Него взирающие должны быть столь благоговейно настроены, чтобы ничто не считать за унижение, хотя бы и тысячи раз с ними поступали несправедливо».

65. Об авве Херемоне из Скита говорили, что его пещера находилась на расстоянии сорока миль от церкви, а от прибрежных зарослей и от воды – на двенадцать. Оттуда он приносил тростник для рукоделия и два кувшина воды, которые носил по очереди. Так он жил и хранил безмолвие.

66. Пришел некогда в Скит одержимый бесом, и долгое время его не могли вылечить. Наконец один из старцев, сжалившись, осенил его крестным знамением – и тот исцелился. Изгнанный бес сказал старцу: «Так как ты меня изгнал, теперь я войду в тебя». Старец ответил ему: «Хорошо, входи». Демон вошел в него, и старец прожил с ним двенадцать лет. Старец томил его, вкушая в день лишь двенадцать фиников, так что бес, не выдержав, сам вышел из него. Когда старец увидел, что бес выходит, он сказал: «Что же ты уходишь? Побудь еще». И тот ответил: «Да сокрушит тебя Бог, потому что никто, кроме Него, не может тягаться с тобой».

67. Старец сказал: «Если придут на человека искушения, то отовсюду обрушиваются на него скорби, чтобы он возмалодушествовал и начал роптать». И он рассказал следующее: «Жил в Келлиях один брат, и его постигло искушение. С ним никто не здоровался, и никто не приглашал его в гости к себе в келию. Если он нуждался в хлебе, то никто ему не одалживал. В церкви никто не приглашал его по традиции на трапезу любви. Однажды, вернувшись с поля, он не нашел в своей келии даже хлеба, но, несмотря на это, продолжал благодарить Бога. И Господь, видя терпение брата, избавил его от этого искушения. Вскоре пришел из Египта человек, ведя за собой верблюда, навьюченного тюками с хлебом, и постучал к нему в дверь. Брат же заплакал и сказал: „Господи, неужели я недостоин потерпеть и эту малую скорбь ради имени Твоего“. Так прошло искушение, и братия стали относиться к нему так же, как к остальным».

68. Братия пришли в пустыню к одному великому старцу и спросили его: «Как ты здесь, авва, выдерживаешь все эти тяготы и труды?» И старец ответил: «Труды всех этих лет, что я провел здесь, – ничто в сравнении с одним днем будущих мук».

69. Старец сказал: «Древние отцы не скоро переходили с места на место. Для этого было лишь три причины: если там был кто-то обиженный и все попытки примириться с ним были напрасны, если приходила слава и если была опасность впасть в блуд».

70. Один брат спросил старца: «Что мне делать? Помыслы угнетают меня и говорят: „Ты не способен ни поститься, ни трудиться, так по крайней мере навещай больных, ведь и это дело любви“». Старец ответил: «Иди ешь, пей, спи, только не уходи никуда из своей келии». Он знал, что терпеливое пребывание в келии возвращает монаха в прежнее устроение. Когда через три дня брат начал унывать, он взял ветки для плетения и нарезал их. На другой день он сел за рукоделие и начал плести, а когда проголодался, сказал: «Вот еще несколько ветвей, закончу с ними и тогда поем». Когда все ветки закончились, он сказал: «Немного почитаю и тогда поем». Почитав, он сказал: «Пропою несколько псалмов и потом, когда уже больше не останется дел, поем». Так понемногу он, с помощью Божией, преуспевал и вернулся в свое прежнее монашеское устроение, получил дерзновение против помыслов и победил их.

71. Брат спросил старца: «Почему мною овладевает уныние, когда я сижу в своей келии?» И тот ответил: «Потому что ты еще не увидел ни ожидаемого нами покоя, ни будущего наказания. Если бы ты это ясно увидел, то, пусть даже твоя келия наполнилась червями и ты сам погрузился в них по самую шею, и тогда ты терпел бы и не унывал».

72. Братия просили одного из старцев отдохнуть от своих великих трудов. Тогда он им ответил: «Уверяю вас, чада мои, что Авраам, если бы увидел великие дары Божии, раскаялся бы в том, что не совершил еще больших подвигов».

73. Брат сказал старцу: «Мои помыслы блуждают повсюду, и это повергает меня в скорбь». Старец ответил: «Ты только сиди в келии – и они к тебе вернутся. Если ослица привязана, то осленок ее, как бы далеко ни убежал, всегда вернется к матери. Так и помыслы человека, который ради Бога пребывает в своей келии, хотя немного и разбегаются сначала, но затем вновь возвращаются».

74. Один старец жил в пустыне на расстоянии двенадцати миль от воды. Однажды, возвращаясь с водой в свою келию, он начал малодушествовать и сказал: «Кому нужен этот труд? Пойду и стану жить рядом с водой». Сказав это, он обернулся и увидел, что кто-то идет по его следам и считает шаги. Он спросил: «Ты кто?» Тот ответил: «Я ангел Господень и послан считать твои шаги, чтобы потом по числу их дать тебе награду». Услышав это, старец утешился и, исполнившись ревности, перенес свою келию еще на пять миль дальше от воды, вглубь пустыни.

75. Отцы говорили, что если случится с тобой искушение в том месте, где ты живешь, то ни в коем случае не оставляй этого места, пока искушение не пройдет. Иначе, куда бы ты ни пошел, везде впереди себя найдешь искушение, от которого убегаешь. Поэтому терпи, пока не пройдет искушение, чтобы твой уход прошел в мирной обстановке и разлука с тобой не причинила никому скорби и ни для кого не стала причиной соблазна.

76. Один брат, живущий в киновии и стремящийся к уединению, часто был искушаем гневом. Наконец он сказал себе: «Пойду и буду жить отшельником. Если у меня не будет никаких отношений с людьми, то и моя страсть гнева утихнет». Он вышел из киновии и поселился один в пещере. Однажды он наполнил кувшин водой и поставил его на землю, но сосуд нечаянно опрокинулся. Брат наполнил его снова, но тот опять перевернулся. Когда и в третий раз наполненный кувшин опрокинулся, брат в гневе схватил его и разбил. Придя в себя и осознав, что он стал посмешищем для бесов, брат сказал: «Вот я стал отшельником, не вижу людей, но снова побеждаюсь гневом. Пойду же назад в киновию, потому что везде нужны подвиг, терпение и помощь Божия». Он встал и вернулся обратно в киновию.

77. Брат спросил старца: «Что мне делать, авва? У меня нет никакого монашеского делания, но я провожу свою жизнь в великом небрежении: ем, пью, сплю, склоняюсь на постыдные помыслы и пребываю в большом смятении, переходя от дела к делу и от помысла к помыслу». Старец ответил: «Сиди в келии и без смущения делай то, что тебе по силам. Старайся то малое, что делаешь, совершать так же, как авва Антоний совершал великое на своей Горе. Верю, что пребывающий в своей келии ради имени Божия и хранящий совесть окажется там же, где сейчас пребывает и авва Антоний».

78. Старца спросили, как ревностный монах может не соблазниться, видя, что некоторые монахи вернулись в мiр? И он ответил: «Брат должен подражать псу, который гонится за зайцем. Пес, который первым заметил зайца, пускается в погоню, тогда как другие собаки, не заметив зверя, если и побегут вслед за кинувшейся в погоню, то скоро передумают и повернут назад. И только пес, увидевший зайца, будет гнаться за ним, пока не настигнет. Его не смутят ни вернувшиеся назад собаки, ни болота, ни крутые подъемы, ни колючие заросли острых терниев. Так и ищущий Владыку Христа, непрестанно взирая на Его Крест, оставляет без внимания все встречающиеся по пути соблазны, пока не достигнет Распятого».

79. Старец сказал: «Как часто пересаживаемое дерево не может принести плодов, так и монах, переходящий с места на место, не может преуспеть в добродетели».

80. Одного брата смущали помыслы, внушая уйти из монастыря. Он рассказал об этом авве, и тот сказал: «Ступай сиди в своей келии. Не позволяй своему телу никуда из нее выходить, сиди в ней как за мощнейшей крепостной стеной. Позволь своему помыслу думать то, что он хочет, только тело твое пусть не покидает келию».

81. Старец сказал: «Келия монаха – это вавилонская печь, в которой три отрока обрели Сына Божия, это столп облачный, из которого Бог беседовал с Моисеем».[294]

82. У одного брата в киновии девять лет была брань уйти из монастыря. Каждый день он приводил в порядок свой плащ, чтобы пойти в мiр. Когда же наступал вечер, он говорил сам себе: «Лучше я уйду завтра». Утром же он вновь говорил помыслу: «Понудим себя еще потерпеть сегодня ради Господа». Так он поступал целых девять лет. Наконец Бог избавил его от этого искушения, и брат обрел покой.

83. Один брат впал в искушение и от скорби оставил монашеское правило. Каждый раз, когда он хотел положить начало правильной монашеской жизни, скорбь препятствовала ему, и он говорил сам себе: «Когда же я стану таким, каким был прежде?» Находясь в унынии, он никак не мог снова положить начало монашескому деланию. Наконец брат пришел к старцу и открыл ему, что с ним произошло. Выслушав, старец рассказал ему следующую притчу: «У одного человека было поле, но он его забросил, и оно заросло рогозом и чертополохом. Затем ему вздумалось возделать это поле, и он сказал сыну: „Пойди очисти поле“. Сын пошел, но когда увидел, каким бурьяном оно заросло, пал духом и сказал себе: „Сколько же времени у меня уйдет на то, чтобы выдрать все эти сорняки и очистить поле?“ Затем лег и заснул. Так он поступал в течение многих дней.

Наконец пришел отец посмотреть, как идет работа, и, увидев, что ничего не сделано, спросил сына: „Почему же ты до сих пор ничего не сделал?“ Юноша ответил: „Отец, когда я пришел работать и увидел эти заросли рогоза и чертополоха, я пришел в уныние. И от уныния лег и заснул“. Отец сказал ему: „Расчищай себе каждый день на поле небольшой участок, равный твоему ложу. Так ты понемножку будешь делать дело и перестанешь падать духом“. Сын стал поступать согласно совету и вскоре очистил все поле.

Так и ты, брат, понемногу работай и перестанешь унывать. Бог же, по благодати Своей, приведет тебя в прежнее монашеское устроение».

Брат ушел к себе, терпеливо начал делать так, как научил его старец, и, по благодати Христовой, обрел покой.

84. Один старец часто страдал от различных недугов и болел. Когда же случилось ему в течение целого года не заболеть ни разу, он сильно опечалился и начал плакать и говорить: «Бог оставил меня и не посещает».

85. Старец рассказывал: «Один брат девять лет был так искушаем помыслами, что даже отчаялся в своем спасении. Наконец он осудил себя, сказав: „Погубил я свою душу. Итак, пойду обратно в мiр, который погубил меня“. Когда он шел в мiр, тогда в пути услышал голос, который сказал: „Девять лет мысленных искушений стали для тебя венцами. Возвращайся же на свое место. И Я избавлю тебя от помыслов“.

Поэтому неправильно из-за помыслов отчаиваться в себе, так как они доставляют нам венцы, если мы мужественно претерпеваем это искушение».

86. Один старец жил в Фиваиде в пещере и имел весьма искусного ученика. По своему обычаю старец каждый вечер поучал его о спасении, затем творил молитву и отпускал спать. Случилось, что некоторые благоговейные мiряне, знающие о великом подвиге старца, пришли к нему и устроили трапезу. После их ухода старец опять по обычаю вечером сел сказать слово на пользу брату и, беседуя с ним, задремал и уснул. Брат же ждал, когда он проснется, сотворит молитву и отпустит его отдыхать. Он долго сидел, но старец все не просыпался. Тогда брату стал докучать помысел уйти спать без благословения, но он принуждал себя противостоять ему и продолжал сидеть. Семь раз возмущал его помысел – и семь раз ученик отклонял его. Когда уже глубокой ночью старец проснулся и увидел, что ученик все еще сидит рядом, тогда спросил: «Почему ты еще не ушел?» Тот ответил: «Но ты меня не отпускал, авва». Старец сказал: «Почему же ты меня не разбудил?» Ученик ответил: «Я не дерзнул тебя будить, чтобы не нарушить твой сон». Затем они встали, совершили утреню, и старец отпустил брата.

Оставшись один, старец пришел в восхищение и увидел, что некто показывает ему прекрасное место, где стоял престол, на котором лежали семь венцов. Старец спросил: «Чьи это венцы?» И услышал: «Твоего ученика. Это место и престол Бог даровал ему за терпение. А семь венцов он получил этой ночью». Услышав это, старец удивился, в страхе позвал брата и спросил: «Расскажи мне, что ты делал этой ночью?» Брат ответил: «Прости меня, авва, я ничего не делал». Старец, думая, что он по смирению не хочет ничего говорить, сказал: «Я тебя не отпущу, пока ты не откроешь, что ты делал или о чем помышлял этой ночью». Брат же не мог вспомнить, что он делал, и не знал, как отвечать. Наконец сказал: «Авва, я ничего не делал, только вот семь раз мне докучали помыслы уйти, не получив от тебя благословения, но я не ушел». Услышав это, старец понял, что каждый раз, когда ученик отражал помысел, он получал венец от Бога.

Старец ничего не сказал ученику, но ради пользы духовной рассказывал об этом только духоносным мужам, чтобы знали, что за противоборство даже малым по виду помыслам Бог дарует венцы. Поэтому лучше понуждать себя во всем ради Бога, ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его.[295]

87. Некогда один старец из Келлий, живший отдельно от других, заболел. Не имея никого, кто бы за ним ухаживал, он сам вставал и, что находил в келии, то и ел, благодаря Бога. Прошло много дней, но никто не навестил старца. Когда и через тридцать дней никто не пришел к нему, Бог послал ангела служить ему. Ангел пробыл у болящего семь дней, пока наконец отцы не вспомнили о нем. Подумав, не умер ли он, они пришли и постучались в дверь. Ангел тотчас же удалился, а старец закричал изнутри: «Уходите, братия». Но отцы выломали дверь, вошли и спросили старца, почему он так кричал. Он же ответил: «Тридцать дней я болел, и никто меня не навестил. И вот уже семь дней сегодня, как Бог послал ангела Своего прислуживать мне. Но как только вы пришли, он покинул меня». Сказав это, старец почил. Братия же удивились и прославили Бога, который не оставляет надеющихся на Него.[296]

88. Старец сказал: «Если ты заболеешь и ослабеешь телом, не малодушествуй. Твой Владыка пожелал, чтобы твое тело страдало. Кто ты такой, чтобы роптать? Разве Бог не заботится о тебе во всем? Не Им ли ты живешь? Так что благодушествуй и проси Его подать тебе полезное. Такова Его воля, чтобы ты жил в терпении и питался подаянием».

89. Один монах, всегда и во всем побеждавший диавола, лишился зрения. Он начал молиться, но не о том, чтобы ему прозреть, но чтобы обрести терпение. И за терпение Бог даровал ему зрение, и он снова стал видеть.

90. Некто из отцов рассказывал: «Когда я жил в Оксиринхе, ко мне в субботу пришли бедные люди за милостыней. Когда они заснули, я вышел во двор и увидел, что у одного из них была лишь циновка, на которой он лежал и ею же покрывался, а было очень холодно. Он страдал от холода, но утешал себя такими словами: „Благодарю Тебя, Господи. Сколько богачей сейчас находятся в тюрьмах и закованы в кандалы, а у других ноги забиты в колодки, так что они даже не могут встать. А я, как царь, растянулся на своем ложе и, как царь, могу пойти куда захочу“. Эти его слова я, вернувшись в келию, передал братиям, и они получили большую пользу».

91. Брат спросил старца: «Авва, если на меня найдет скорбь и рядом не будет никого, кому я мог бы открыться, что мне делать?» И старец ответил: «Верю, что Бог пошлет благодать Свою и поможет тебе. Я слышал, что в Скиту был такой случай. У одного подвижника началась брань, и он, не находя рядом никого, кому можно было бы открыться, с вечера приготовил плащ, чтобы рано утром уйти оттуда. И вот ночью явилась ему благодать Божия в образе девы, которая сказала: „Никуда не уходи, но сядь здесь, рядом со мною. Того зла, о котором ты слышал, на самом деле не было“. Поверив ей, брат остался в келии – и тотчас его сердце исцелилось».

92. Один старец отправился продавать корзины, но встретившийся ему по дороге бес сделал корзины невидимыми. Тогда старец встал на молитву и сказал: «Благодарю Тебя, Боже, что Ты избавил меня от хлопот торговли». Бес же, не перенеся терпения и благодушия старца, закричал: «Вот твои корзины, злой монах». Старец взял корзины и продал их.

93. Некто из старцев говорил о бедном Лазаре:[297] «Мы не видим, чтобы он сотворил какую-либо добродетель. Но он никогда не роптал на Бога за то, что Он не являет на нем Свои милости, а с благодарностью нес свое бремя и не осуждал богатого. Поэтому Бог его и принял к Себе».

94. Один старец сказал: «Если ветер не будет раскачивать дерево, то оно не пустит корней и не вырастет. Так и монах: если не будет претерпевать искушения, то не станет мужественным».

95. Один старец сказал: «Мы потому не преуспеваем и не знаем в точности своей меры, что у нас нет терпения в деле, за которое беремся. Мы хотим стяжать добродетель без труда и переходим с места на место, думая найти такое, где нет диавола».

96. Старец сказал: «Если монах несколько дней трудится, потом начинает расслабляться, затем опять трудится и снова начинает нерадеть, то он ничего не приобретает и никогда не стяжет терпения».

97. Еще сказал: «Если ты окажешься на чужбине и никто тебя не примет, не скорби, но скажи: „Если бы я был достоин, Бог дал бы мне место, где я мог бы отдохнуть“».

98. Опять сказал: «Убери искушения – и не будет больше святых. Избегающий полезного для него искушения избегает вечной жизни».

99. Некто из отцов затворился в келии на время святой Четыредесятницы. Диавол же, всегда завидующий подвижникам, наполнил всю его пещеру от пола до потолка клопами. Они были и в воде, и в хлебе, и на вещах, так что не было и на размером с палец места, свободного от них. Но мужественный подвижник терпеливо переносил искушение и говорил: «Даже если мне придется умереть, я и тогда не выйду отсюда до святого праздника Пасхи». На третьей неделе святого поста утром он увидел огромное количество больших муравьев, вползающих в пещеру, чтобы истребить клопов. Как на войне, они убили всех клопов и вытащили из пещеры. Вот как полезно терпение в искушениях, ибо оно всегда приводит к благому концу!

100. Старец сказал: «Как воск, если его не нагреть и не размягчить, не сможет воспринять налагаемую на него печать, так и человек, если не будет испытан трудами и немощами, не сможет воспринять печать Духа. Поэтому Господь и сказал божественному Павлу: „Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи“.[298] И сам апостол хвалится, говоря: „Потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова“[299]».

101. Об одном святом говорили, что он был исповедником во время гонений и подвергся множеству пыток, даже пытке на раскаленном медном стуле. Но потом императором стал блаженный Константин, и христиане были выпущены из тюрем.[300] Этот святой, вылечив раны, отправился в свою келию. Увидев ее, он сказал: «Увы мне, я опять возвращаюсь к множеству зол». Это он сказал о своих подвигах в келии и борьбе с бесами.

102. Отцы рассказывали, что жил некий авва в киновии. Однажды его ученик по малодушию ушел из монастыря и отправился искать другое место. Старец же пошел вслед за ним и стал упрашивать, чтобы он вернулся, но тот не соглашался. Три года старец упрашивал ученика, и наконец он возвратился обратно.

Как-то раз старец велел ученику идти собирать хворост, тот пошел и, по действию диавола, лишился глаза. Старец, узнав об этом, очень опечалился и начал утешать ученика, но тот сказал ему: «Я сам виноват. Это мне наказание за те страдания, которые я тебе доставил». Ученик так и остался калекой.

В другой раз старец отправил его наломать веток. По действию врага, сучок неожиданно отлетел и вышиб ему второй глаз. Ученик вернулся в монастырь и стал жить в безмолвии, уже не выполняя никаких работ. Авва очень скорбел о несчастье, приключившемся с его учеником.

Когда Бог призвал старца к Себе, он, заранее предвидя это, послал за всеми братиями и сказал: «Близок ко мне призывающий меня голос, храните себя». Братия стали говорить: «На кого ты нас оставляешь, авва?» Старец же послал за слепым монахом и открыл ему о своем исходе. Монах заплакал и сказал: «На кого ты меня оставляешь, авва, слепого?» Старец же ответил: «Помолись, чтобы я обрел дерзновение пред Богом, и надеюсь, что уже в это воскресенье ты сам придешь на богослужение». И через несколько дней после смерти старца монах прозрел, а затем стал и аввой монастыря.

103. Один из отцов подвизался в уединении, а его родной брат был игуменом большой лавры. Как-то раз он сказал себе: «Что я здесь сижу и страдаю? Пойду к моему брату, и он обеспечит меня всем необходимым». И отправился жить в лавру к брату.

Тот принял его с радостью, и отшельник сказал ему: «Я хочу остаться здесь, но предоставь мне келию, чтобы я мог жить в уединении». Брат дал ему келию и забыл, что тот поселился в его монастыре.

Лаврские монахи, зная, что в монастыре поселился брат игумена, думали, что авва снабжает брата всем необходимым, и поэтому ничего ему не приносили и не приглашали к себе в келии. Он же, по своему благоговению, не смел никого беспокоить. Тогда он подумал: «Наверное, нет воли Божией мне здесь оставаться». Он взял ключ от келии, отнес брату и сказал: «Прости меня, я не могу оставаться здесь». Тот удивился и спросил: «Когда ты пришел сюда?» Он ответил: «Разве не ты дал мне этот ключ от келии?» Авва ответил: «Поверь мне, я и не помню, чтобы ты сюда приходил. Но, ради Господа, скажи мне, с каким помыслом ты пришел сюда?» Он сказал: «Я питал великую надежду, что обрету у тебя покой». Тогда игумен сказал: «Правильно, что Бог скрыл тебя от меня. Ведь ты полагался не на Него, а на меня». И уйдя из монастыря, отшельник вернулся в свою прежнюю келию.

104. Один юноша решил отречься от мiра. Он пошел в пустыню и, увидев там башню, сказал себе: «Кто бы ни жил в этой башне, буду служить ему до смерти». Когда он постучался, к нему вышел старый монах и спросил: «Что тебе нужно?» Юноша ответил: «Я пришел за благословением». Старец принял его, дал отдохнуть и спросил: «У тебя нет никаких дел в мiру?» Тот ответил: «Нет. Я хочу остаться здесь». Старец позволил ему остаться.

Спустя какое-то время старец впал в блуд и поселил у себя женщину. Он сказал брату: «Если ты хочешь получить пользу, ступай в монастырь. А у меня есть жена». Брат ответил: «Жена она тебе или сестра, я не знаю, но буду служить тебе до смерти».

Прошел год. Старец и его жена сказали друг другу: «Неужели нам мало бремени греха, лежащего на нас обоих? Ведь мы должны будем дать ответ и за душу этого брата. Уйдем отсюда и отдадим ему келию». Они взяли с собой что могли и сказали брату: «Мы отправляемся в паломничество. Постереги нашу келию». Но когда они ушли, брат догадался об их намерении и пошел вслед за ними. Увидев его, они смутились и сказали: «До каких пор ты будешь осуждать нас? У тебя есть келия. Живи там и внимай себе». Брат ответил: «Я не ради келии пришел сюда, но чтобы послужить вам». Тогда женщина отправилась в монастырь, а старец вернулся в келию. Так, благодаря терпению брата, они оба спаслись.