ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X.

ГЛАВА VIII. О том, что ничего не должно делать напоказ

1. Авва Антоний услышал об одном молодом монахе, что он совершил такое чудо: на дороге он встретился со старцами, которые шли к авве Антонию и сильно утомились. Тогда монах велел диким ослам подойти к ним и отвезти старцев к авве. Старцы рассказали об этом чуде авве Антонию, а он ответил: «Вижу, что этот монах – корабль, нагруженный всяким добром, но не знаю, доплывет ли он до пристани».

Прошло какое-то время, и авва Антоний неожиданно начал плакать, стенать и рвать на себе волосы. Ученики спросили его: «Авва, почему ты плачешь?» И старец ответил: «Сейчас пал великий столп Церкви». Это он говорил о том молодом монахе. «Но ступайте к нему и увидите, что случилось». Ученики пришли к брату и нашли его лежащим на рогоже и оплакивающим совершенный грех. Увидел монах учеников старца и сказал: «Попросите авву, чтобы он умолил Бога дать мне хотя бы десять дней: я надеюсь очиститься от греха». Но через пять дней он умер.

2. Братия расхваливали авве Антонию одного монаха. И когда тот пришел, авва решил испытать, стерпит ли он, если с ним будут разговаривать как с человеком из низшего сословия. Увидев же, что монах не выдерживает такого к нему отношения, авва сказал: «Ты похож на деревню, в которой с улицы дома красивы, а сзади дворы разграблены разбойниками».

3. Об авве Арсении и авве Феодоре Фермейском говорили, что они более всего ненавидели славу от людей. Поэтому авва Арсений почти никого не принимал и мало виделся с людьми, а авва Феодор хотя и принимал людей, но был с ними строг, подобно острому мечу.

4. Подвизался в Скиту авва Сергий. Он прожил недолгую жизнь и почил в Господе. После него остался ученик, которого взял к себе авва Даниил, потому что очень любил его.

Однажды они отправились в Александрию к папе, потому что по обычаю игумен Скита всегда посещал патриарха в великий день Пасхи. Придя в город, они увидели на улице нагого брата, у которого был лишь небольшой сосуд с водой. Этот брат был юродивым, ходил вместе с безумцами и вел себя так же, как они. Иногда он похищал вещи на рынке, а затем раздавал безумцам, с которыми ходил. Его прозвали Марк Лошадник, так как все они обыкновенно жили при ипподроме и спали на скамьях. Там Марк трудился, зарабатывая сто нумма в день, из которых он двенадцать тратил на еду, а остальные раздавал безумным. Весь город знал юродивого Марка Лошадника.

Авва Даниил послал ученика узнать, где живет Марк. Ученик порасспрашивал и сказал старцу: «На ипподроме, ведь он юродивый». На следующий день, после приема у папы старец, по домостроительству Божию, встретил Марка юродивого у великой Четырехвратной церкви.[301] Старец подбежал к нему, схватил за руку и стал кричать: «Мужи александрийские, на помощь!» Юродивый же лишь смеялся и шутил над старцем.

Собралось много народа, а ученик старца в благоговейном страхе стоял поодаль. Все говорили авве: «Смотри, как бы он не оскорбил тебя, ведь он безумный». Старец ответил им: «Это вы безумные. Во всем городе я не нашел ни одного человека, кроме него». Подошли и церковные клирики, знавшие старца, и спросили: «Что с тобой сделал этот безумец?» Старец же ответил: «Ведите меня к папе».

Придя к папе Александрийскому, старец сказал: «Сейчас в этом городе не найдется другого столь же великого сосуда благодати, как этот». Тогда патриарх, веруя, что старец получил извещение об этом человеке от Бога, бросился к ногам юродивого и стал заклинать его рассказать о себе. И Марк, перестав притворяться безумным, рассказал следующее: «Я был монахом, и пятнадцать лет мною владел демон блуда. Наконец, придя в себя, я сказал: „Марк, ты служил врагу пятнадцать лет, теперь иди и следующие пятнадцать лет послужи Христу“. Я пришел в монастырь Пяти стадий [302] и там провел в покаянии восемь лет. Затем я сказал себе: „Теперь иди в город и стань юродивым еще на восемь лет“. Сегодня же исполнилось восемь лет моего юродства».

Все слушавшие этот рассказ плакали. Марк и старец остались ночевать в патриархии. Утром авва сказал ученику: «Брат, позови авву Марка, чтобы он помолился за нас, прежде чем мы отправимся обратно в Скит». Ученик пошел и увидел, что авва Марк почил о Господе. Он сказал об этом авве Даниилу, тот сообщил папе, папа – военачальнику, а последний отдал приказ, чтобы в городе никто не работал. Старец же отправил ученика в Скит со словами: «Ударьте в било, созовите отцов и скажите им: придите и получите благословение у почившего старца».

Весь Скит пришел в город в белых одеждах с пальмовыми ветвями в руках. Пришли также монахи из Эната,[303] Келлий, Нитрийской Горы и из всех лавр в окрестностях Александрии, так что пять дней останки блаженного Марка не могли предать земле, и их пришлось забальзамировать. Наконец весь город с погребальными ветвями и свечами, проливая слезы, предал земле мощи блаженного Марка юродивого, прославляя и восхваляя человеколюбивого Бога, дарующего столь великую благодать и славу любящим Его,[304] ныне и во веки веков. Аминь.

5. Некогда авва Даниил из Скита с учеником поднялся в Верхнюю Фиваиду, чтобы почтить память почившего аввы Аполлоса. Там собрались и все отцы, жившие в округе на расстоянии семи миль, а было их около пяти тысяч. При виде старца они пали ниц лицом в песок, подобно чину ангелов, со страхом принимающих Христа. Одни расстилали перед аввой свои одежды, другие – кукули, и было видно, как слезы рекой лились у них из глаз. Вышел и архимандрит, который положил семь земных поклонов, прежде чем приблизился к авве Даниилу. Поприветствовав друг друга, они сели, и архимандрит стал просить старца сказать им слово, потому что авва не всегда соглашался говорить. Когда все уселись на песок вне стен киновии, так как церковь не могла всех вместить, авва Даниил сказал ученику: «Напиши: „Если хотите спастись, стремитесь к нестяжанию и молчанию. В этих добродетелях заключается все житие монаха“». Ученик передал записку одному из братии, и тот перевел изречение на египетский. Услышав слова аввы, отцы зарыдали, и все вместе отправились провожать старца, и никто не дерзнул сказать ему: «Сотвори любовь, задержись здесь еще немного».

Когда они пришли в Гермополь, авва сказал ученику: «Иди постучись в ворота этого женского монастыря и передай игумении, что пришел авва Даниил». Это был женский монастырь Святого Иеремии, в котором жили около трехсот сестер. Ученик пошел, постучался, и привратница ответила ему тихим голосом: «Да спасет тебя Господь. Благословен твой приход. Что тебе угодно?» Он сказал ей: «Позови амму: я хочу с ней поговорить». Привратница ответила: «Она ни с кем не встречается. Скажи, что тебе нужно, я ей передам». Ученик промолвил: «Скажи ей: один монах хочет с тобой поговорить». Привратница пошла и передала амме его просьбу. Вышла помощница игумении и сказала брату тихим голосом: «Меня послала амма. Что тебе угодно?» Брат ответил: «Окажите любовь, пустите нас переночевать вместе со старцем, так как уже вечер, а в пустыне нас могут съесть звери». Помощница сказала: «Никогда еще ни один мужчина не заходил в наш монастырь. Лучше для вас быть съеденными внешними зверями, чем внутренними». Тогда брат сказал: «Со мной авва Даниил Скитский». Услышав это имя, помощница аммы широко распахнула ворота и выбежала навстречу авве, вслед за нею прибежали и все сестры. Они расстелили свои покровы от самых монастырских ворот до того места, где стоял старец, и, припадая к его ногам, целовали их.

Когда старец с учеником вошли в монастырь, игумения принесла большую лохань, наполнив ее свежей водой с травами, и, поставив сестер по обеим сторонам от старца и ученика, омыла им ноги. Затем она, черпая кувшином воду из лохани, стала подзывать к себе сестер и возливать эту воду им на головы. После этого она вылила остатки воды себе на грудь и на голову. Все сестры были безгласными, как камни, и все делали по стуку била, а движения их были подобны ангельским. Старец спросил игумению: «Сестры так себя ведут из-за того, что принимают нас, или они всегда таковы?» И она ответила: «Всегда так себя ведут твои рабыни, владыко, помолись о них». Старец сказал: «Скажи моему ученику, чтобы он также обращался со мной, а то он ведет себя как дикий гот, его уста никогда не закрываются».

Одна из сестер в разорванной одежде спала, растянувшись посреди двора. Старец спросил: «Кто это спит там?» Одна из сестер ответила: «Это пьяница, и мы не знаем, что с ней делать. Изгнать из монастыря – боимся греха, а оставаясь в монастыре, она смущает сестер». Старец сказал ученику: «Возьми лохань и вылей на нее». Когда он это сделал, сестра встала как будто с похмелья, а амма сказала: «Она всегда такая, владыко».

Затем игумения повела старца в трапезную, где обедали сестры, и сказала ему: «Благослови рабынь твоих, владыко, чтобы они ели пред тобою». Он благословил. Рядом со старцем сели лишь игумения и ее помощница. Перед аввой поставили блюдо, на котором лежали моченые и сырые овощи, а также финики и кувшин с водой, а перед учеником поставили вареную фасоль, немного хлеба и евкрата.[305] Сестрам же подали различные яства, рыбу и вино. Во время трапезы все молчали. Когда все встали из-за стола, старец спросил игумению: «Почему ты так поступила? Нужно угощать гостей, а вы угощали самих себя». Амма же ответила: «Ты – монах, и я поставила тебе монашескую еду. Твой ученик – ученик монаха, и я поставила ему еду ученика монаха. А мы – новоначальные и ели еду для новоначальных». Старец сказал ей: «Да помянет Бог любовь твою, поистине мы получили от вас духовную пользу».

Когда они пошли отдыхать, авва Даниил сказал ученику: «Пойди посмотри, где спит та пьяная, которая лежала посреди двора». Ученик пошел посмотреть и, вернувшись, сказал, что она спит рядом с отхожим местом. Старец сказал ученику: «Бодрствуй со мной этой ночью». Когда все сестры разошлись и заснули, авва позвал ученика, и они, спрятавшись за житницей, увидели, как «хмельная» встала, подняла руки к небу, и слезы ручьями потекли у нее из глаз. Ее губы шевелились, она клала земные поклоны и падала ниц на землю. Если же слышала, как кто-то из сестер выходил, то падала на землю и начинала храпеть. Так она поступала все время, что жила в этом монастыре.

Тогда старец сказал ученику: «Ступай позови скорей игумению». Тот пошел, позвал игумению и ее помощницу, и те всю ночь смотрели, что делала эта монахиня. Наконец игумения разрыдалась и сказала: «О, сколько зла я ей причинила!» Когда ударили в било, между сестрами пронесся слух о той сестре. Она услышала их речи, сразу же пошла туда, где спал старец, взяла его посох и мантию, а затем, отворив ворота монастыря, ушла, а на засов положила записку, в которой было сказано: «Помолитесь обо мне и простите, если я чем согрешила против вас».

Когда рассвело, ее стали искать, но не нашли. Сестры пришли к воротам монастыря и увидели, что они открыты, а на засове лежит записка. В монастыре поднялся великий плач, а старец сказал: «Я ради нее и пришел сюда. Таких „пьяниц“ любит Бог». И все сестры стали открывать старцу, кто какое зло ей причинил. Старец же, помолившись о них, отправился с учеником в свою келию, прославляя и благодаря Бога, единого ведающего, сколько у Него никому не известных рабов.

6. Ученик блаженнейшего Иоанна, епископа Константинопольского,[306] Евлогий, пресвитер и великий подвижник, постившийся по два дня, а часто и целую неделю и вкушавший только хлеб с солью, был прославляем за это среди людей. Однажды он отправился к авве Иосифу в Панефос, надеясь найти у него еще более суровый образ жизни. Старец принял его с радостью, и все, что у него было, поставил на стол, стараясь угодить гостю. Ученики Евлогия сказали: «Наш пресвитер не ест ничего, кроме хлеба и соли». А авва Иосиф ел молча. Проведя у аввы три дня, пришедшие не слышали, чтобы братия пели или молились, потому что их делание было сокровенным. Не получив от встречи никакой духовной пользы, гости ушли.

Но, по домостроительству Божию, в пустыне их застигла песчаная буря, они заблудились и вернулись обратно к авве Иосифу и, подойдя к их келии, услышали, как монахи поют. Они долго слушали пение, потом постучались, и братия, прервав псалмопение, приняли их с радостью. Так как было очень жарко, ученики Евлогия налили ему в кружку воды, но он не смог ее пить, так как к речной воде была примешана морская. Тогда, придя в себя, Евлогий припал к ногам старца, прося рассказать об их образе жизни. Он спросил: «Как же так получилось, авва, что сначала вы не пели, а теперь, когда мы ушли, поете? И почему в кружку мне налили соленой воды?» Старец ответил: «Брат по своей небрежности допустил ошибку и смешал хорошую воду с морской». Но Евлогий не переставал умолять старца открыть ему истину, и тот сказал: «Та малая чаша вина была чашей любви. А это – вода, которую всегда пьют братия». И авва научил Евлогия различению помыслов, отсечению всего человеческого. И сказал Евлогий авве Иосифу: «Действительно, ваше делание – истинное». После этого он стал рассудительным, вкушал все, что ему предлагали, сам все совершал втайне.

7. Авва Исаия сказал: «Я полагаю, что великое и достойное дело – победить тщеславие и преуспеть в познании Бога. Потому что попавший в плен лукавой страсти тщеславия лишается мирного духа, его сердце ожесточается по отношению к святым братиям во Христе, и в довершение всего он впадает в высокомерие, т. е. гордость, которая является матерью всех зол. Но ты, верный раб Христов, сохраняй в тайне свое делание и заботься о том, чтобы из-за угождения человекам не лишиться тебе воздаяния за труд. Ведь тот, кто делает что-либо напоказ, по словам Господа, уже получил плату свою».[307]

8. Он же сказал: «Тот, кто любит, чтобы люди его прославляли, не может быть чужд зависти. Завистливый не может обрести смиренномудрие, он сам отдал свою душу врагам, которые вовлекают ее во многие злодеяния и наконец ввергают в погибель».

9. Еще сказал: «Бегайте тщеславия и сподобитесь в будущем веке славы Божией».

10. Некогда брат пришел к авве Феодору Фермейскому и три дня умолял его сказать слово назидания, но старец ничего ему не ответил, и брат ушел печальным. Ученик спросил авву: «Почему ты не дал брату наставления и опечалил его?» Старец ответил: «Я ничего ему не сказал потому, что он, как торговец, хочет прославляться, пересказывая чужие слова».

11. Другой брат спросил его: «Благословишь ли мне, авва, по нескольку дней не вкушать хлеба?» Старец ответил: «Это хорошее дело, и я так же поступаю». Брат сказал: «Тогда я возьму горох [308] и отнесу его в хлебную, чтобы перемолоть в муку». Старец же ответил ему: «Если ты все равно идешь в хлебную, тогда уж испеки себе хлеба и поешь, иначе зачем туда и ходить?»

12. К этому же старцу пришел другой брат и начал рассуждать о таких вещах, к которым сам еще на деле и не приступал. Авва сказал ему: «Ты еще не нашел корабля, не собрал вещи, не отправился в плавание, а уже прибыл в другой город? Сначала сделай дело – и тогда ты придешь к тому, о чем сейчас говоришь».

13. Некто из отцов рассказывал об авве Феодоре Фермейском следующее: «Однажды, придя к нему вечером, я увидел, что авва Феодор ходит в разорванном левитоне,[309] даже не прикрывающем грудь, а кукуль сполз ему на лицо. В это время пришел один землевладелец повидать его. Когда он постучал, старец открыл ему, поприветствовал и, сев у двери, начал беседовать. Тогда я взял часть мафория и накрыл авве плечи. Но старец отбросил мафорий.

Когда землевладелец ушел, я спросил: „Авва, зачем ты так сделал? Человек пришел, чтобы получить от тебя духовную пользу, а ты мог ввести его в соблазн“. Старец же ответил: „О чем ты говоришь, авва? Разве мы должны угождать людям? Мы расплатились со всеми долгами и оставили их в прошлом. Кто хочет получить духовную пользу, тот ее получит. Кто хочет соблазниться, тот соблазнится. Кто бы ко мне ни пришел, в каком виде я есть, в таком его и встречу“.

При этом он дал заповедь своему ученику: „Если кто-либо придет, чтобы меня повидать, не говори ему ничего из человекоугодия. И если я в это время ем, скажи, что авва Феодор ест, а если сплю, то скажи, что авва Феодор спит“».

14. Некогда один правитель, много слышавший об авве Моисее, отправился в Скит, чтобы увидеть его. Монахи сообщили об этом старцу, и тот, встав, пошел к болоту. По дороге правитель, увидев его, спросил: «Где находится келия аввы Моисея?» – а тот ответил: «Зачем он вам нужен? Он сумасшедший». Придя в церковь, правитель сказал клирикам: «Я много наслышан об авве Моисее и пришел, чтобы его увидеть. Но на пути нам повстречался старец, который шел в сторону Египта. Мы спросили, где находится келия аввы Моисея, а он сказал нам: „Зачем он вам нужен? Он сумасшедший“».

Услышав это, клирики опечалились и спросили: «Каков же был этот старец, дерзнувший так сказать на святого?» Пришедшие ответили: «В ветхой одежде, высокий и чернокожий». Тогда клирики сказали: «Это и был авва Моисей. Он не хотел беседовать с вами, поэтому так и ответил». Правитель ушел, получив великую пользу.

15. Некий брат спросил авву Матоя: «Если я пойду жить в какое-либо место, то как мне вести себя там?» Старец ответил: «Если ты поселился в каком-нибудь месте, старайся ни в каких делах не привлекать к себе внимания, не уклоняйся от собраний, от трапез любви и тому подобного, иначе приобретешь себе лишь пустое имя, которое потом будет тебе мешать. Ведь люди всегда сбегаются посмотреть на что-либо известное». Брат спросил: «Что же мне тогда делать?» И старец ответил: «Где бы ты ни жил, веди себя как все и, видя, как поступают благоговейные мужи, в которых ты уверен, поступай так же, как они, – и обретешь покой. В этом и состоит смирение: быть наравне со всеми. Тогда люди, видя, что ты ничем не выделяешься, будут относиться к тебе так же, как и ко всем, и не будут тебя беспокоить».

16. Авва Нистерой Великий шел однажды по пустыне с неким братом. Увидев большую змею, они побежали. Брат спросил старца: «Неужели и ты боишься умереть от укуса, авва?» Старец ответил: «Не боюсь, чадо, но мне полезнее было убежать от змеи, иначе я не убежал бы от духа тщеславия».

17. Некогда правитель страны захотел увидеть авву Пимена, но старец не соглашался прийти к нему. Тогда правитель арестовал сына его сестры и посадил в тюрьму, сказав: «Если старец придет и попросит за него, то я его отпущу». Сестра пришла к старцу, плакала у двери келии, но он не отзывался. Тогда она начала укорять его со словами: «Медноутробный, сжалься надо мной, это мой единственный сын». Старец послал сказать ей: «Пимен не рожал детей». Так она и ушла.

Правитель же, услышав об этом, сказал: «Авве достаточно просто передать мне просьбу отпустить его племянника, и я сразу выполню ее». Но старец ответил: «Поступай с ним по законам. Если он заслуживает смерти, пусть будет казнен, а если нет, то поступай как знаешь». Узнав о таком ответе, правитель освободил узника.

18. Авва Пимен говорил: «Научи свое сердце соблюдать то, чему учат твои уста».

19. Он же сказал, что люди говорят как совершенные, а поступают как новоначальные.

20. Еще сказал: «Приучи свои уста говорить то, что у тебя на сердце».

21. Авва Даниил рассказывал: «Мы пришли однажды к авве Пимену и сели вместе трапезовать. Затем он сказал нам: „Идите отдохните немного, братия“. Все отправились отдыхать, а я остался, чтобы поговорить с ним наедине, и направился вслед за ним в келию. Увидев, что я иду к нему, авва лег, как будто хотел спать. Таково было делание старца – все творить втайне».

22. Авва Пимен сказал: «Тот, кто всеми силами добивается человеческой дружбы, отступает от дружбы с Богом. Нехорошо хотеть нравиться всем, как сказано: „Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!“[310]».

23. Некогда авва Адельфий, епископ Никопольский, пришел к авве Сисою на Гору аввы Антония. Когда епископ собрался уходить, авва Сисой приготовил ему и всем его спутникам еду, а тогда был постный день. Во время трапезы пришли ученики аввы Сисоя и постучались в дверь. Старец велел дать и им немного каши, сказав: «Они утомились». Тогда авва Адельфий сказал: «Не надо, иначе станут говорить, что авва Сисой ест с утра». Старец внимательно взглянул на него и снова сказал брату: «Пойди и дай им». Увидев кашу, вновь пришедшие спросили: «У вас, наверное, гости? Иначе зачем еще старцу есть вместе с вами?» Брат ответил: «Да». Тогда они опечалились и сказали: «Да простит вам Бог, что вы заставили старца есть с утра. Разве не знаете, что он за это теперь будет еще много дней изнурять себя?» Услышав это, епископ поклонился старцу, и сказал: «Прости меня, авва. Я думал о человеческом, а ты сотворил дело Божие». И авва Сисой ответил ему: «Если Бог не прославит человека, то слава человеческая – ничто».

24. Авва Аммун Раифский спросил авву Сисоя: «Когда я читаю Писание, мой ум хочет собрать красивые цитаты, чтобы использовать их в беседах для ответов на вопросы. Правильно ли это?» Старец ответил: «В этом нет нужды. Лучше стяжать чистоту ума и мудрость. Тогда ты не будешь заботиться о том, что сказать. И только тогда и можно вести беседы».

25. Некогда один правитель пришел, чтобы увидеть авву Симона. Услышав об этом, старец препоясался, пошел к финиковым пальмам и стал очищать их стволы. Пришедшие спросили его: «Старец, где здесь живет отшельник?» А он ответил им: «Здесь нет никакого отшельника». Получив такой ответ, они удалились.

26. В другой раз пришел еще один правитель, желающий увидеть авву. Клирики же заранее предупредили об этом старца, сказав: «Авва, приготовься: один начальник, услышав о тебе, идет сюда, чтобы получить благословение». Старец ответил им: «Хорошо, я подготовлюсь». Надев свое рубище, он взял хлеб и сыр, а затем, сев в дверях, начал есть. Правитель, пришедший со свитой, увидев это, высокомерно сказал: «Это и есть тот отшельник, о котором мы так много слышали?» И они тотчас пошли обратно.

27. Один брат пришел к авве Серапиону, и старец предложил ему по обычаю, как гостю, сотворить молитву. Но тот назвал себя грешником, совершенно не достойным даже монашеского образа, и отказался. Старец хотел омыть ему ноги, но он под тем же предлогом не допустил и этого. Затем авва предложил ему пищу и, когда они ели, стал вразумлять такими словами: «Чадо, если ты хочешь получить духовную пользу, то терпеливо пребывай в своей келии, внимая лишь себе и занимаясь рукоделием. Никакое посещение старцев не принесет тебе столько пользы, сколько даст пребывание в келии». Услышав это, брат огорчился и так изменился в лице, что это не укрылось от старца. Тогда авва Серапион сказал ему: «Ты только что называл себя грешником, осуждал себя и говорил, что недостоин даже самой жизни, а теперь, когда я с любовью преподал тебе наставление, пришел в гнев? Если хочешь стать смиренным, научись благородно, т. е. мужественно и терпеливо, выслушивать то, что говорят тебе другие, и не празднословь уничижительно о себе самом». Услышав это, брат покаялся перед старцем и, получив большую пользу, удалился.

28. Святая Синклитикия сказала: «Как клад, когда его откопают, быстро растрачивается, так и добродетель, будучи открыта и выставлена напоказ, пропадает. И как воск растапливается огнем, так и душа тает от похвал, и пропадает весь труд добродетели».

29. Еще сказала: «Как в растении семя не созреет, пока плод не усохнет, так и в нас не может созреть небесное семя, если нас еще окружает земная слава».

30. Однажды к авве Тифою зашел брат, а тот, не заметив его, воздохнул, потому что находился в восхищении. Придя в себя, старец поклонился брату со словами: «Прости меня, брат, я еще не стал монахом, так как воздохнул при тебе».

31. Об одном старце, жившем в Нижнем Египте, рассказывали, что он пребывал в безмолвии, а один верный мiрянин прислуживал ему. Случилось так, что сын этого мiрянина заболел. Отец долго упрашивал старца прийти и сотворить молитву над болящим. Наконец тот согласился. Тогда, прибежав в селение, мiрянин закричал: «Все выходите, встречайте отшельника». Старец же, еще издали заметив, что его хотят торжественно встретить со свечами, скинул одежды, бросил в реку и, нагим, стал стирать их. Увидев это, мiрянин смутился и сказал людям: «Возвращайтесь назад. Авва сейчас в исступлении», затем подошел к старцу и спросил: «Авва, зачем ты так поступил? Теперь все будут говорить, что ты бесноватый». Старец ответил: «Это я и хочу услышать».

32. Некогда в Келлиях братия вкушали трапезу в церкви по случаю праздника. Один брат сказал прислужнику: «Я не ем вареного, но лишь засоленное». Тот во всеуслышание крикнул другому прислужнику: «Такой-то брат не ест вареного. Принесите ему что-нибудь соленое». Тогда один из старцев встал и сказал тому, кто не ел вареного: «Тебе было бы полезнее сегодня есть мясо у себя в келии, чем услышать то, что громко произнес прислужник».

33. Один подвижник, не вкушавший хлеба, пришел к великому старцу. В это время у старца были и другие гости, так что он приготовил всем немного вареной пищи. Когда все сели за стол, подвижник положил себе лишь моченый горох и ел. По окончании трапезы старец отвел его в сторону и сказал: «Брат, когда ты приходишь к кому-то, не показывай, как ты живешь. Если же хочешь придерживаться своего правила, то сиди в своей келии и никуда не ходи». И монах, вразумленный словами старца, никогда уже больше не выделялся, находясь среди братии.

34. Один из отцов рассказывал, что в Палестине, на берегу реки, поблизости от деревни, в которой жил блаженный Силуан, поселился брат, притворявшийся безумным. Когда кто-либо приходил к нему, он тотчас начинал смеяться, так что пришедший сразу уходил. Однажды трое отцов пришли к авве Силуану и, сотворив молитву, попросили дать им провожатого, чтобы они могли повидать всех братий, живущих в келиях. Они сказали: «Сотвори любовь, скажи брату, чтобы он проводил нас ко всем братиям, живущим поблизости». Старец велел брату проводить гостей ко всем отцам, но наедине сказал: «Только смотри не води их к тому юродивому, чтобы они не соблазнились». Пришедшие, обходя келии, попросили провожатого: «Сотвори любовь, проводи нас ко всем». Он ответил им: «Хорошо», но, выполняя заповедь своего старца, не отвел их к келии юродивого брата.

Когда отцы вернулись к старцу, тот спросил: «Вы повидали братьев?» Они ответили: «Да, и благодарим. Только скорбим, что нас не ко всем проводили». Старец спросил провожавшего их брата: «Разве я не говорил тебе, чтобы ты сводил их ко всем братиям?» Тот ответил: «Я так и сделал, отче». На прощание отцы сказали старцу: «Мы поистине благодарны, что повидали братий, но скорбим, что не видели одного». Тогда наедине брат сказал старцу: «К юродивому я их не водил».

Когда отцы ушли, старец в одиночестве, рассудив о происшедшем, отправился к брату, притворявшемуся безумным. Не постучавшись, он неожиданно вошел к нему в келию и нашел его сидящим на стуле, а справа и слева от него стояли две корзинки. Увидев старца, он по своему обычаю начал смеяться. Но старец сказал: «Прекрати пока смеяться и скажи мне, каково твое делание». Но брат не прекращал смеяться. Тогда старец сказал: «Ты знаешь, что я лишь в субботу и в воскресенье выхожу из келии. Но вот я пришел к тебе в середине недели, потому что Бог послал меня». Испугавшись этих слов, брат поклонился старцу и сказал: «Прости меня, отче, каждое утро я сажусь и раскладываю перед собой эти черепки. И если приходит ко мне благой помысел, я бросаю черепок в правую корзинку, а если лукавый – то в левую. Вечером я считаю черепки: и если в правой корзинке окажется больше, то сажусь за трапезу, а если больше в левой, то вовсе не ем. Точно так же я делаю и на следующий день. И если приходит лукавый помысел, я говорю себе: „Смотри, будь внимателен, иначе опять останешься без еды“». Услышав это, авва Силуан удивился и сказал: «Поистине, приходившие отцы были святыми ангелами, раз они захотели открыть добродетель этого брата. Какая великая радость и какое духовное ликование охватили меня, когда они пришли сюда!»

35. Старец сказал: «Когда ты приходишь куда-либо, не показывай своего образа жизни: что не ешь масла, или вареное, или рыбу... Только не пей вина, если боишься плотской брани, и, даже если тебя будут за это порицать, не уступай».

36. Он же сказал: «Если придет к тебе брат, сотри плач с лица своего и сокрой в своем сердце, пока не попрощаешься с братом. Тогда вновь положи плач на лицо свое. И демоны убегут, увидев, что плач пребывает с тобой».

37. О скитских монахах говорили, что если кто узнавал об их делании, то они уже более не считали делание добродетелью, но грехом.

38. Старец сказал: «Человекоугодие лишает человека всякого духовного плодородия и оставляет его сухим».

39. Он же сказал: «Открывающий и разглашающий свои добрые дела подобен сеющему на непаханой земле, так что слетаются птицы небесные и уничтожают все посеянное им. Тот же, кто скрывает свое делание, подобен сеющему и засыпающему семена землей, и его урожай многократно превосходит посеянное».

40. Один старец сказал: «Или избегай людей, или же насмехайся над мiром и над людьми, притворяясь безумным».

41. Один игумен киновии, отец двухсот монахов, был весьма прославлен среди людей. К нему под видом нищего пришел Христос и попросил вратаря сообщить авве, что пришел такой-то брат. Вратарь с большим трудом прошел к игумену и увидел его беседующим с разными людьми. Немного постояв, он попробовал сказать о нищем, не зная, что это Христос. Но авва прервал его, сказав: «Ты не видишь, что я разговариваю с людьми? Оставь меня». Вратарь ушел, а Господь терпеливо ждал, пока авва пришлет за ним. Около пятого часа дня приехал некий богач, и игумен поспешно вышел ему навстречу. Увидев его с богатым, Бог, богатый милостью и любящий смиренных, сказал: «Мне нужно поговорить с тобой, авва». Но тот, не обращая на него внимания, отправился обедать с богачом, всячески стараясь угодить гостю. После обеда этот заложник множества попечений проводил богача до ворот и вернулся к себе, позабыв о просьбе нищего и незлобивого старца. Наступил вечер, но благословенный истинный Гость так и не удостоился приема у аввы. И Он ушел, сказав привратнику: «Передай игумену: раз ты избрал славу человеческую, Я ради твоих прежних трудов и великих подвигов пришлю тебе утешителей со всех четырех концов земли, и ты будешь других умащать, и тебя будут умащать. Благ же Моего Царствия ты не вкусишь». По этим словам и узнали в нищем Вседержителя.