Венера для Милосского

Глава 29

Матвей Милосский

Чертов дурак. Гребаный сумасшедший идиот, с какой-то стати поверивший в тупую сказочку про счастье. Не бывает в этой жизни долго и счастливо. Не в моем мире.

– Это все может быть совсем не тем, что кажется. Матвей, ты не руби с плеча.

– Ну да, язык его у нее во рту, это конечно не то, чем кажется. И еще, меня зовут Матвей Дионисович, для всех подчиненных, ты не исключение, запомни это Боря. Я не дружу с челядью, любить не умею, и никогда ни к кому не привязываюсь. Я научился этому вот как раз для того, чтобы мне было насрать на то, что не то чем кажется, – ухмыляюсь я, наконец-то сбрасывая с себя морок этого проклятого всеми богами города, и чары горбоносой ведьмы, которая смеется сейчас, закинув голову к небу, и целуется с проклятым волосатым джигитом. Чему радуется? Тому, что мальчика не получит? Лицемерная сука. Прижимается всем телом к своему жениху, а у меня кажется из глаз летят искры. Она думает, что получила мою душу, нет она ее выжгла до тла. И цветы эти гребучие летят в открытое окно дешевой машины Бориса. Чертова ведьма. Чертов снег. Чертов город. Ненавижу. – Поехали, что встал? Я возвращаюсь.

– Слушаюсь, – насмешливо отвечает этот наглец. Ну, ничего, я его научу быть послушным. – Матвей Дионисович.

Телефон мой он мне вернул, документы, ключи от машины. А Венера… Венера мне вернула наконец то разум и меня настоящего. Что ж, каждому свое. Только понять бы, что это было сегодня ночью. Херово чувствовать, что тобой просто попользовались. Ей видно скучно было. Или они все тут с левой резьбой. Отомстила жениху за измену? А может просто сама такая же, как он. Больше я не позволю себе слабости. Я Матвей Милосский. И это я ломаю людей.

– Ты где? – отрывисто выплевываю в трубку.

– В детском доме, – рапортует Лидия. Сегодня в ее голосе нет ни издевки, ни сонливости. Собранная, деловая, такая, какой должна быть помощница миллиардера.

– И какого хера ты делаешь в гребаной богадельне? – ехидно интересуюсь, хотя меня передергивает даже от мысли о том, что кто-то по собственной воле посетил чистилище моего детства. Преддверие ада.

– Иван Матвеевич захотел забрать свои вещи. Я подумала…

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты думала. Ты должна просто и четко выполнять распоряжения. Мои, а не Ивана Матвеевича, это тебе ясно, Лида? Бери свою задницу в свои очумелые ручки. Мне нужен нормальный костюм и вертолет. Собери срочное собрание моих топов, пусть подготовят отчеты по деятельности концерна за время моего пребывания в этом Сайлент Хилле. Замороженные договора все на стол мне. И бога ради, не нужно тащить в мой дом нищебродские шмотки пацана. Тем более надолго он там не задержится. Кстати, найди хорошую школу где-нибудь в Кембридже, мальчишке нужно будет хорошее образование. Я хочу, чтобы он научился быть…

– Таким же как вы. Я поняла, – ровно говорит Лидия, но я слышу недовольство в ее голосе, и горечь, и что-то еще. – С возвращением, босс. Я все сделаю. Но вещи мальчика мы заберем. Он поехал за ними, потому что они что-то для него значат. Он просто ребенок.

– Ты меня не услышала? Он теперь не просто ребенок, он – будущий владелец империи. И он не должен вырасти сопляком, – приподнимаю бровь. Это бунт что ли? – Я не спрашивал твоего мнения. Или ты решила, что тебе не нужна работа? Я могу очень быстро эту дилемму разрешить. Ребенка отправь домой с охраной. Хотя нет, пусть летит со мной. Я должен ему объяснить правила. Мои правила.

Гостиничный номер, привычно убогий, кажется мне сейчас еще более мерзким. Мне нужен огненно-горячий душ, которы поможет мне вымыть из себя остатки сумасшествия. Костюм уже ждет меня, когда я спустя полчаса вывхожу из ванной. Я застегиваю пуговицу на хрустящем воротничке рубашки, совсем не чувствуя себя живым. Проклятый город. Словно вампир, высосал из меня все соки. Он и мелкая лицемерная лживая ведьма. Голова разламывается на части. Совсем немного осталось, и я наконец-то вырвусь отсюда. Вырвусь, чтобы забыть навсегда.

Охранник забирает из номера чемодан, и я иду к тяжелому джипу, уже ждущему меня у входа в гостиницу, совсем не чувствуя ничего. Даже радости от того, что больше никогда сюда не вернусь. Пустота, пробирающая до костей, вместе с порывами ледяного ветра. Метров пятьдесят осталось до моей свободы. Несколько шагов. И…

– Матвей, – бьет меня в спину насмешливый голос. Легкая хрипотца в котором заставляет меня замерзнуть. Черт, какого хера? Ну конечно, Борис, сука. Уволю, мерзавца. – Милосский, бежишь? Я думала ты для приличия хоть попрощаешься. Но тебе видно это слово не знакомо. Или память вернулась? Ответственность не твой конек, да? Жаль, бабуля расстроится.

– Не хочу. Я не люблю, когда из меня делают клоуна на веревочке, – рычу я, борясь с желанием схватить эту ведьму в охапку и выкрасть у чертова города и ее жениха носатого, и у целого мира. Только вот это все будет бесполезно, потому что она не моя, и моей не была и не станет. Охранники напрягаются, когда она делает шаг в мою сторону. Похожая на себя, ощетинившаяся колючками. И глаза ее мечут молнии, а губы…

– Зв цепными псами спрятался. Мужик. И как мужик настоящий ты никогда и никого не слушаешь, ведь так? А я никогда не перед кем не оправдываюсь, особенно перед врунами и придурками. Надо же, амнезию придумал. Зачем? Чтобы я тебя пожалела? Я пожалела, кстати.

– А, так это жалость была сегодня ночью? Терапия такая? А зав отделения отобрил? наверняка. Вы друг друга стоите. Вы, доктор, превзошли себя. Только вот ты мне на хрен не сдалась с жалостью своей. Поняла? И знаешь что, я скот и подонок. И тебя я как раз не пожалел. Ты мне всю душу высосала. А я забрал у тебя то, чего ты желала больше всего на свете. Ванька теперь Иван Матвеевич Милосский. И я хотел… Да не важно, блядь, что я хотел. Вали к своему Вазгену волосатому, целуйся с ним. Тебе же нравится когда он после блядей в рот тебе языком лазит. Вы венерологи все извращенцы. А мы с тобой квиты.

– Что? – растерянно шепчет она. – Матвей, что ты… Твою мать. Да пошел ты…

– Куда, туда куда ты любишь ходить?

– И пойду. Дурак проклятый. Пойду и выйду замуж за Вазгена, и буду с ним счастлива. А ты сиди в своем кощеевом царстве, раз такой идиот. И только попробуй моего мальчика сделать несчастным. Я приду и оторву тебе… Твое чертов раздутое эго. На хер бы ты мне уперся тебя жалеть? Ты меня лишил надежды, гад. Ты…

В ее глазах плещутся слезы. И я с трудом делаю шаг к машине. Всего шаг, который кажется мне разверзающейся пропастью. Она не моя, не моя, не моя. И я ее забуду, конечно. Разве можно вспоминать женщину, которая выдрала из груди у меня душу, с мясом?

– Не прощу, никогда, – шипит мне в спину Ведьмера, проклиная на вечные муки. Я буду жить и знать, что она где-то рядом всегда. И что она живет с громадным джигитом. А я… Я, блядь, слепну от яростной ревности и бессилия. Проще просто сбежать. Просто сделать один шаг и разорвать ведьмин круг.

– Совет да любовь, – бросаю я, больше не обернувшись. Потому что если я сейчас оглянусь, то не смогу сбежать.