Венская рапсодия

Глава седьмая

— Фанни и Роза, пожалуйста, зайдите ко мне в кабинет, — сказала госпожа Фишер после завтрака.

Фанни отодвинула стул и вопросительно посмотрела на Розу, но та только пожала плечами.

Когда они вслед за домоправительницей вошли в кабинет, Фанни озабоченно подумала, не узнала ли та о выходке с оперой, случившейся четыре недели назад.

— Господа ожидают гостей, — сообщила госпожа Фишер, сев за рабочий стол. — Вчера хозяйка оповестила меня о том, что сразу после Пасхи приедет баронесса Батори с дочерью. Я рассчитываю на вашу поддержку. — Она посмотрела на Розу и Фанни, незаметно выдохнувших с облегчением. — Одна из вас, помимо своей обычной работы, должна взять на себя заботу о барышне Хелене.

Роза закатила глаза.

— Молодой баронессе восемнадцать, и она представлена при дворе. Обычно в таком возрасте получают камеристку. Но я полагаю, что у Батори и на это нет денег.

— Высокомерные комментарии вам никоим образом не идут, Роза! Говоря по чести, вы такого даже думать не должны! — фыркнула домоправительница. — Вероятно, будет лучше доверить это дело Фанни. Фанни, вы сможете помимо барышни заняться еще и молодой Батори?

— Не может ли камеристка баронессы взять это на себя? — Фанни почувствовала себя неловко. — Я бы не хотела раздражать барышню Изабеллу тем, что уделяю ей недостаточно времени.

— Похвальное желание, Фанни! — воскликнула Роза. — Баронесса Ба…

— Роза! — бросила госпожа Фишер ледяным тоном. — У вас наверняка есть неотложные дела.

— Как и всякое утро, — парировала Роза, которую такое обращение не впечатлило. — И у Фанни тоже. Не хватало ей заботиться еще и о чужих господах.

Домоправительница строго посмотрела на нее. Роза не отвела взгляда, но потом все же развернулась и вышла.

— Я знаю, что прошу вас взять на себя дополнительную работу, — сказала госпожа Фишер, как только они с Фанни остались вдвоем. — Но молодая баронесса не отличается требовательностью. Полагаю, она даже будет благодарна, если вы с вашим модным чутьем о ней позаботитесь. Могу я на вас рассчитывать?

— Я согласна, — сказала Фанни безо всякого удовольствия, поскольку не знала, как совместить новые обязанности с заботами по обслуживанию Изабеллы.

— Очень хорошо, — обрадовалась госпожа Фишер. — Баронесса с дочерью останутся у нас на месяц, быть может, дольше. Их посещения стали своего рода традицией. Хотя мы знаем предпочтения обеих дам, в ближайшие пять дней перед их прибытием у нас будет много дел.

Фанни посмотрела на часы, стоявшие на комоде у окна.

— Могу я идти? Через четверть часа барышня Изабелла ожидает меня с утренним кофе.

— Еще минутку, Фанни. — Домоправительница откинулась на стуле и молча уставилась на нее. Фанни пребывала в недоумении. Она только что согласилась заботиться о молодой баронессе Батори. Чего еще хочет госпожа Фишер?

Домоправительница откашлялась.

— Вы знаете, что господин Венцель и я до сих пор были весьма довольны вашей работой…

— До сих пор? — раздраженно перебила ее Фанни.

Жестом госпожа Фишер велела ей замолчать.

— Вчера во время завтрака господин Венцель услышал, как барышня Изабелла жаловалась на вас матери. Она сказала, что ее утренний кофе был холодным и что вы, кроме того, стали опаздывать.

Фанни ощутила, как к щекам прилила краска.

— Это не так! — взорвалась она. — Я не опоздала ни разу и, разумеется, слежу за тем, чтобы барышне Изабелле подавался горячий кофе!

— То есть вы работаете с тем же усердием, что и в первый день?

— Конечно!

— Вы должны понимать, что я не могу оставлять такие комментарии без внимания. Мы ведь так и не видели ваших рекомендаций, — напомнила домоправительница спокойно.

— Вы уже достаточно хорошо меня знаете, чтобы понимать: я не даю поводов для жалоб!

— Барышня Изабелла была вами поначалу очень довольна. Я не понимаю, что случилось.

— Не знаю, — ответила Фанни удрученно.

Она и сама заметила недовольство Изабеллы. В последние недели не было и дня, чтобы госпожа не выговаривала своей камеристке. То корсет затянут слишком туго, то расческа дернула волосы, то Фанни ленится, то опаздывает.

Обвинения были беспочвенными и несправедливыми, ведь Фанни постоянно старалась угодить Изабелле. Но поскольку она не знала, чем будет вызвано недовольство в следующий раз, то не понимала, как ей вести себя в присутствии хозяйки.

Госпожа Фишер задумчиво посмотрела на нее.

Я знаю, что вы не опаздываете и хорошо выполняете свои обязанности. Тем не менее барышня вами недовольна. Этому должна быть причина.

Фанни поникла головой. Причиной, конечно, были события ночью после бала-маскарада, но сказать об этом госпоже Фишер она не могла. Она до сих пор ни словом не обмолвилась о том инциденте даже Розе.

Домоправительница подождала пару секунд. Поскольку Фанни упорно молчала, Фишер сказала:

— Я ожидаю от вас выполнения обязанностей в отношении и молодой баронессы Батори, и барышни Изабеллы без нареканий с какой-либо стороны.

Фанни молча кивнула и вышла.

— Ты будешь заниматься еще и барышней Хеленой? — спросила Роза, когда Фанни чуть позже вошла в людскую.

— Да. — Фанни опустилась на стул у стола. Из кухни доносился соблазнительный запах кофе и свежеиспеченного хлеба. Девушка посмотрела на круглые часы над дверью. До подачи утреннего кофе оставалось еще десять минут. Это время требовалось Фанни, чтобы успокоиться. Она никак не ожидала, что барышня будет на нее жаловаться. К тому же безо всяких на то оснований!

Роза продолжала болтать:

— Меня совершенно не удивляет, что Батори до сих пор не наняли камеристку для барышни Хелены. Баронесса ведет себя так, будто лично состоит в родстве с императором. При этом у семьи нет ничего, кроме имени. Батори бедны как церковные мыши. Бьюсь об заклад, что в этот приезд баронесса постарается найти подходящего мужа для барышни Хелены. Думаю, она уже положила глаз на нашего молодого господина Максима. Он красавчик и настолько богат, что на его деньги вся семья Батори безбедно проживет до конца своих дней. Они даже смирятся с тем, что он еврей.

Фанни отсутствующе кивнула.

— Получается, что Изабелла и Хелена подруги? — спросила она, чтобы хоть сделать вид, что слушает.

— Ох, нет! Так их нельзя назвать при всем желании.

Они слишком разные, — пояснила Роза. — Семьи познакомились через благотворительную деятельность баронессы. Много лет назад она создала комитет помощи больным туберкулезом детям Будапешта. Наша хозяйка, точнее, хозяин является одним из главных его финансовых источников. На его деньги содержится целая здравница на Платтензее[13]! Как по мне, деньги — единственная причина, по которой баронесса связалась с буржуазной еврейской семьей.

— Вот как, — пробормотала Фанни и снова посмотрела на часы.

— Барышня Хелена милая, хотя слегка бесцветная, — продолжила Роза. — Много времени ты на нее не потратишь. Баронесса же, наоборот, придает огромное значение тому, что она происходит из старинного венгерского рода. При всякой возможности упоминает, что до свадьбы была придворной дамой покойной императрицы Елизаветы. Как известно, у той постоянно имелись венгерские придворные, поскольку она обожала венгров. Фанни, почему ты все время смотришь на часы?

— Да так. — Вопрос застал Фанни врасплох. — Не хочу опоздать к барышне Изабелле.

— Но ты же никогда не опаздываешь, — удивилась Роза.

Фанни взглянула на дверь. В коридоре было тихо.

— Барышня Изабелла считает иначе, — призналась она негромко.

Роза подошла к двери, закрыла ее и поставила свой стул рядом с Фанни.

— Что случилось?

Фанни вспомнила о бале-маскараде, который так прекрасно начался и так скверно закончился. Если бы только она отказалась от предложения Изабеллы пойти на бал! Если бы не позволила ей себя поцеловать!

«Все это стряслось только потому, что ты снова не хотела знать своего места!» — прозвучал в голове Фанни голос Йозефы.

Девушка вздохнула. Как бы она ни желала последовать совету своей старой воспитательницы, случившегося той ночью уже не изменишь.

Теперь между ней и барышней все было иначе. Изабелла больше не была ни приветливой, ни любезной. Она вела себя холодно, отстраненно и, как оказалось сегодня, желала отомстить. Фанни полагала, что госпожа не может простить бегства от ее ласк той ночью. Но разве девушка не имела на это права? Положение хозяйки еще не означало, что Фанни должна исполнять все, что приходит Изабелле в голову. Иногда она раздумывала о том, чтобы поговорить о случившемся, но не решалась, да и сама Изабелла не касалась этой темы.

«Бог свидетель: я старалась показать ей, что заслуживаю доверия, а не такого отношения», — думала Фанни. Но что бы они ни говорила и ни делала, Изабелла оставалась неприступной. Иногда девушке казалось, что та намерена ее прогнать.

Фанни так старалась сдержать слезы, что у нее защипало глаза. Она почти отчаялась и готова была собрать вещи и исчезнуть. Уже не один раз она доставала из чемодана конверт с деньгами Йозефы с твердым намерением купить билет в Вену. Но что сказала бы ее воспитательница, останься Фанни вновь без работы после того, как свято обещала не давать хозяевам ни малейшего повода для нареканий? Мысль об этом удерживала девушку от бегства.

Помощница кухарки пришла с подносом для Изабеллы. Фанни хотела встать, но Роза ее удержала.

— Ты помнишь, что я рассказывала о барышне в первый вечер? — прошептала она ей прямо в ухо. — У тебя с ней сложности из-за этого?

Фанни отерла глаза тыльной стороной ладони и грустно посмотрела на Розу. Когда они вновь остались одни, Фанни сказала:

— Мне нравится барышня, но не так, как ей хотелось бы. Ее это очень обижает.

И все же она не теряла надежды, что Изабелла станет прежней: приветливой, великодушной и любезной.

— Франц, не мешкай! Или дамы должны сами открывать себе дверь? — Господин Венцель подтолкнул слугу. Франц, вместе с главным дворецким вышедший в холл на звуки мотора, подбежал к дверце автомобиля и распахнул ее как раз вовремя, чтобы помочь госпоже Кальман, Изабелле, баронессе Батори и ее дочери Хелене выйти. За ними последовал Иштван с башней из коробок и пакетов.

Господин Венцель движением руки поторопил шофера, направив его в сторону черной лестницы, которая начиналась за почти незаметной дверью, оклеенной обоями. После этого дворецкий согнулся в идеальном неглубоком поклоне.

— С возвращением! Надеюсь, вы хорошо провели время!

— Не сомневайтесь! Не зря же мой супруг владеет диумя универсальными магазинами, в которых есть все, что душе угодно, — весело ответила Иоганна Кальман.

Она позволила дворецкому помочь ей с пальто и отдала ему шляпу с перчатками. В то время как Франц занимался тремя другими дамами, хозяйка дома просмотрела почту и визитные карточки, оставленные в ее отсутствие. Как и у большинства состоятельных семей в Будапеште, у Кальманов имелось два телефонных аппарата, но сообщать о визите по телефону, вместо того чтобы оставить карточку, считалось невежливым.

Госпожа Кальман взяла один из конвертов, а остальные передала господину Венцелю:

— Отнесите, пожалуйста, почту в зеленый салон и велите подать чай и выпечку. Освежиться нам не помешает. Хелена! — Она подошла к девушке, молча наблюдавшей за тем, как ее мать поправляет перед зеркалом свою пышную прическу. — Тебе письмо от Макса. Ты наверняка захочешь его немедленно прочесть. — Иоганна протянула ей взятый с подноса конверт.

— Спасибо! — радостно ответила Хелена, однако ее мать оказалась быстрее и схватила письмо.

— Пока вы не помолвлены, я, как твоя мать, должна знать, что тебе пишут молодые люди, Нелли!

Хелена покраснела.

— Это письмо адресовано мне, мама. Пожалуйста, отдай его.

Баронесса лишь рассмеялась:

— О чем ты только думаешь, дитя мое?! До тех пор, пока не окажешься перед алтарем, за твою репутацию отвечаю я! И к этой обязанности отношусь со всей серьезностью. — После этого она обратилась к хозяйке дома: — Моя дорогая госпожа Кальман, надеюсь вы распорядились отправить счета за покупки на мое имя?

— И не думайте, баронесса! — возмутилась Иоганна. — Я счастлива побаловать вас с дочкой парой мелочей из наших магазинов.

— Милый друг, вы ставите меня в неловкое положение! Я соглашаюсь только ради моей Нелли. Вы так порадовали малышку… — Ида Батори взяла хозяйку дома под руку, и они вышли из холла.

Обе барышни не торопясь последовали за ними. Изабелла тихо сказала Хелене:

— Боже мой, Нелли, тебе уже восемнадцать лет! Когда ты наконец перестанешь идти на поводу у матери?

Зеленый салон получил свое название благодаря шелковым обоям фисташкового цвета и большому персидскому ковру с зеленым лиственным узором, устилающему паркетный пол. Когда четыре дамы вошли, Франц как раз ставил чайную посуду на сервировочный столик у стены. Там уже красовалось блюдо с конфетами, пралине и мелкой выпечкой, ежедневно доставлявшейся из придворной кондитерской «Жербо».

Дамы устремились к мраморному камину. Ида и Хелена Батори заняли диван, Иоганна Кальман села в кресло рядом со столиком, на котором лежали почта и визитные карточки; Изабелла опустилась на оставшееся место.

Все четверо провели утро и день вне дома. Сначала они посетили первый магазин Шандора Кальмана на фешенебельной улице Ваци. Оттуда они поехали на проспект Андраши. Новый элегантный трехэтажный универсальный магазин находился неподалеку от оперы. Он был открыт годом ранее и оснащен первым в Будапеште эскалатором, а также лифтом, на котором дамы поднялись на плоскую крышу, чтобы насладиться видом на Замковую гору на другом берегу Дуная.

Конечно же, они провели много времени в разных отделах обоих магазинов. Изабелле было невероятно скучно: ее не интересовали покупки. Если ей чего-то хотелось, ассортимент желаемого доставлялся на дом. Но Иде Батори нравилось, когда ее обслуживали. При этом баронесса отдавала огромное количество команд. Ее дочь Хелена ничего себе не выбрала, хотя Иоганна Кальман неоднократно приветливо предлагала ей сделать это. По большей части барышня Батори молча стояла и с неловкостью наблюдала за тем, как ее мать гоняет туда-сюда служащих магазина.

Изабелла посмотрела на Хелену, которая разглядывала свои руки. «До чего же Нелли скучная», — подумала она в скверном настроении.

На фоне матери-баронессы, элегантной дамы с гордой осанкой и острыми чертами лица, Хелена обычно казалась тихой и незаметной. Однако в тот день в персиковом платье, оттеняющем тон ее кожи и каштановые кудри, а также скрадывающем ее несколько полную фигуру, она выглядела по-настоящему хорошенькой.

«Все это наверняка благодаря Фанни», — подумала Изабелла, и настроение у нее стало еще хуже.

Уже два месяца, с того самого треклятого бал а-маскарада, она чувствовала себя ужасно. Изабелла не рассчитывала, что Фанни настолько решительно оттолкнет ее от себя. Ведь та с радостью приняла приглашение на бал. Они танцевали, а позже, в спальне барышни, Изабелла ясно ощутила, что Фанни ответила на ее поцелуй. Но когда она попыталась пойти дальше, та сбежала. С тех пор Изабелле казалось, что она сделала что-то грязное и неправильное. А ведь ей так нужна была женщина, которой она могла бы открыться, и она очень надеялась, что Фанни разделяет ее чувства. После случившегося Изабелла больше не верила, что когда-нибудь найдет человека, который ответит на ее любовь, и чувствовала себя несчастной и отчаявшейся.

Франц тем временем разлил дымящийся чай по чашкам, выложил выпечку и конфеты на тарелки и начал обслуживать дам. Иоганна Кальман просматривала почту.

— Макс написал и нам! — радостно воскликнула она, вскрыла конверт серебряным ножом для писем и достала сложенные листы бумаги. Читая, она начала улыбаться.

— Его приняли в Императорскую и королевскую военную школу! — объявила Иоганна. — Вступительные экзамены сдавало более четырехсот офицеров, и Макс оказался среди пятидесяти, которые справились с заданиями. С осени он начинает учебу в Вене! Если ему удастся окончить военную школу, его ждет блестящая карьера. Место старшего адъютанта в генеральном штабе, а когда-нибудь, возможно, и командующего офицера. — Она с гордостью посмотрела на присутствовавших.

Баронесса Батори сделала глоток чая.

— Поступление в военную школу — достижение, с которым я хочу поздравить вас от всего сердца. С тех пор, как мой хороший знакомый барон Рор фон Дента был назначен генеральным инспектором этого учебного заведения, школа принимает все больше венгров. Земляк земляку помогает. — Ее реплика прозвучала так, будто поступлением в престижную школу Макс обязан непосредственно баронессе, что привело Изабеллу в бешенство.

— Если Макса приняли, то исключительно благодаря его способностям. Протекция ему не требуется!

Баронесса спокойно посмотрела на нее.

— Я считаю, что мы, венгры, должны поддерживать друг друга. Пользы от этого больше, чем от любых способностей.

Изабелла собиралась возразить, но мать многозначительно посмотрела на нее и обратилась к Хелене:

— А что пишет Макс тебе, Нелли? Скоро ли он приедет в Будапешт? — Хотя вопрос Иоганны был адресован девушке, на него ответила Ида Батори:

— У нас еще не было времени прочесть письмо, но мы это немедленно исправим, правда, Нелли? — Вместо того чтобы передать конверт дочери, она сама пробежала глазами сложенные вдвое листы.

— Это письмо для Нелли, — ядовито заметила Изабелла. — Она в состоянии прочитать его сама.

— Дитя мое, почему ты ведешь себя так невежливо? — воскликнула уязвленная Иоганна Кальман. — Я должна извиниться за мою дочь. Для меня загадка, почему она уже несколько недель пребывает в таком невыносимом настроении, — добавила она, повернувшись к гостям.

Баронесса сдержанно улыбнулась.

— Изабелле в этом году исполняется двадцать один, не так ли? Для женщины невыносимо так долго ожидать исполнения своего естественного предназначения. Наша покойная императрица вышла замуж, когда ей было шестнадцать лет, а в семнадцать стала матерью.

— Если бы это зависело от меня, Изабелла давно была бы замужем, — вздохнула Иоганна. — В предложениях руки нехватки нет. Но она всем отказывает. Хочет связать свою жизнь лишь с тем, кого по-настоящему полюбит.

— Любовь? Бог ты мой! — Баронесса насмешливо приподняла брови. — Для успешного брака она не имеет никакого значения, Она вернулась к письму. — Максим пишет, что не приедет! — воскликнула она разочарованно. — Он с полком отправляется на маневры в. Галицию и вернется только в начале лета. Какое разочарование для моей бедной маленькой Нелли! Она так надеялась на эту встречу, ведь правда? — Баронесса наклонилась и потрепала дочь по щеке.

Хелена отшатнулась.

— Мама, пожалуйста, не надо.

Та сложила письмо и положила его девушке на колени.

— Раз у Максима сейчас дела, то он проведет лето у нас в поместье Батори! Ты должна ответить ему сегодня же вечером, Нелли. Напиши, как ты разочарована тем, что он не сдержал своего слова. Дай ему понять, что он может загладить вину, лишь приняв наше приглашение. В целом даже неплохо, если Максим посетит нас в Пусте. Если все пойдет хорошо, на твои именины мы сможем отпраздновать вашу помолвку, — продолжила баронесса удовлетворенно. — Вы с вашим достопочтенным супругом, разумеется, также приглашены навестить нас, милый друг, — сказала она Иоганне Кальман и добавила после небольшой паузы: — Как и Изабелла.

— Благодарю вас, — ответила Иоганна. — Провести лето вне города — всегда большая радость, но мы поедем в Хевиз недалеко от Платтензее, чтобы пройти курс водных процедур. Шандору необходимо отдохнуть. Он слишком много работает. Изабелла, конечно же, будет нас сопровождать.

— Какое огорчение, — ответила Ида Батори, лицо которой не выражало ни малейшего сожаления. Она двумя пальцами взяла пралине с нугой и придирчиво оглядела украшавший его засахаренный цветок. — Вам не кажется, что здесь несколько прохладно, милый друг? Не может ли одна из ваших девушек принести из комнаты мою индийскую кашемировую шаль? Я отпустила сегодня мою Софию. — Она положила пралине в рот и стала задумчиво жевать.

Иоганна сделала знак Францу:

— Пожалуйста, найди Фанни и скажи ей, чтобы принесла шаль баронессы.

Слуга тотчас вышел. Вскоре он вернулся, а уже через пару минут раздался стук в дверь и вошла Фанни с шалью.

— Пожалуйста, баронесса. — Фанни сделала книксен.

Ида Батори с коротким кивком взяла шаль и набросила ее на плечи. Для Фанни у нее не нашлось ни единого слова благодарности. Хелена же смущенно улыбнулась:

— Большое спасибо, Фанни, как быстро вы справились!

Камеристка снова сделала книксен.

— Вы слишком любезны, барышня Хелена!

Изабелла молча наблюдала за происходящим. Она злилась, что Фанни ни разу не посмотрела в ее сторону, и с ревностью отметила, что они с Хеленой обменялись приветливой улыбкой. Не сдержавшись, Изабелла прошипела:

— А где мой платок, Фанни?

Иоганна Кальман ошеломленно посмотрела на дочь. Хелена шумно вдохнула, но ничего не сказала, а ее мать помещала ложечкой в чашке, делая вид, что происходящее ее не интересует. Фанни повернулась к Францу, но тот лишь беспомощно пожал плечами.

— Ваш платок, милостивая сударыня? — спросила девушка в смятении. — Я не знала, что вам тоже был нужен платок.

— Конечно же, нужен! — прошипела Изабелла. — Зеленый, с длинной бахромой.

— Изабелла! — воскликнула пораженная Иоганна. — Ты не давала Фанни никаких распоряжений. Полагаю, тебе следует извиниться.

Изабелла сглотнула. Она смотрела Фанни прямо в лицо, видела в нем непонимание и обиду и очень хотела, чтобы все эти слова не сорвались с ее языка. Но было поздно. Более того: чем яснее ей становилось, как жалко она себя вела, тем сложнее было произнести короткое слово «прости». Вместо этого она услышала собственный голос, ледяным тоном говорящий:

— Через пол года службы тебе следует знать, что нужно госпоже. Иначе зачем мне камеристка?

Фанни охватил гнев. Все благие намерения и данные Йозефе обещания были забыты.

— Я всегда хорошо заботилась о вас, милостивая сударыня, и выполняла все ваши приказы. Но читать мысли я не умею! — Она развернулась и выбежала из салона.

— Ты позоришь меня, Изабелла! — воскликнула Иоганна Кальман. — Я не учила тебя грубо обращаться со слугами и требую, чтобы ты извинилась!

Изабелла потупила взгляд. Она не хотела показывать другим, что вот-вот расплачется.

— Прошу прощения, что я вмешиваюсь, милый друг, но вашей камеристке не хватает уважения в адрес господ, — прервала Иоганну Ида Батори. — Если вы не хотите, чтобы вашим великодушием пользовались, Изабелле ни в коем случае не следует извиняться. Этим она покажет допустимость подобного дерзкого поведения. А там уже недалеко до того, что вся прислуга начнет вить из вас веревки.

— Как ты только можешь такое говорить, мама! Никто не должен сносить такое обращение, тем более несправедливо! — заявила пораженная Хелена.

Все, включая мать, в изумлении посмотрели на нее. Никто ни разу не видел, чтобы тихая Хелена говорила с таким напором. Ида Батори несколько неестественно рассмеялась.

— Моя маленькая Нелли, твои демократические идеи совершенно неприменимы к прислуге.

— Я ничего не знаю о демократических идеях, — возразила Хелена, — но с тех пор, как мы приехали, Фанни заботится обо мне и всячески старается мне угодить. Уверена, что и с Изабеллой она поступает так же.

В этот момент дверь открылась, и в салон вошла Фанни. Она услышала последние слова Хелены и в удивлении остановилась. Изабелла видела, что глаза у камеристки покраснели, но теперь лицо ее посветлело, и она улыбнулась Хелене. Затем Фанни подошла к Изабелле:

— Ваш платок, милостивая сударыня.

— Он мне больше не нужен! — Изабелла вскочила и вышла из салона.

— Что ты придумала на этот раз? — спросила сидевшая в халате у туалетного столика Хелена, когда Фанни, через час после случившегося в салоне, вошла в ее комнату со свежим приложением к газете «Пештер Ллойд».

В тот вечер Кальманы пригласили своих гостей в музыкальную академию на вечер, посвященный фортепианным произведениям Ференца Листа. Достать билеты было непросто, поскольку венгры высоко ценили музыку знаменитого композитора. Все с нетерпением ждали этого события. Особенно радовалась Иоганна Кальман, которая до свадьбы была виртуозной пианисткой и брала уроки у самого мастера.

Фанни подошла к Хелене и открыла журнал.

— Если вы согласны, я попробую сделать вот эту прическу. Она называется «Исюшея».

— «Псюшея»? — повторила удивленная Хелена. — Не слыхала про такую.

— Вот она. Вам нравится? — Фанни показала Хелене страницу, на которой была изображена девушка с пышным пучком завитых волос. Прическу украшали декоративные гребни, ленты и обручи.

— Выглядит очень красиво, — похвалила Хелена. — Но не займет ли это слишком много времени?

— Нисколько! — заверила ее Фанни. — Локоны, которые я сделала вам утром, еще держатся. Их нужно только уложить и украсить. До начала концерта я все спокойно успею. — Она заглянула в открытую шкатулку на туалетном столике, где Хелена хранила украшения для волос. — Золотой обруч и гребни с бабочками из цветного стекла отлично подойдут для «Псюшеи».

Хелена едва сдержала улыбку.

— Пожалуйста, не обижайся, что я тебя поправляю, но прическа называется «Психея».

— «Психея»? — смущенно повторила Фанни. — Я не знала.

— Поэтому я тебе и говорю, а вовсе не для того, чтобы поставить тебя на место, — быстро добавила Хелена.

— Зачем давать прическам названия, которые невозможно выговорить, не сломав язык? — пробормотала Фании.

— Прическа названа в честь Психеи, героини античного мифа, — объяснила барышня Батори. — Она была дочерью царя, настолько красивой, что вызывала зависть даже у богини Венеры. Позже Психею взял в жены ее сын Амур, и у пары родилась дочь по имени Волупия, что означает сладострастие. — Хелена хихикнула, но Фанни было не смешно.

— Я ничего не знаю о таких вещах, — сказала она тихо. — Наверное, я совсем дурочка.

— Ну почему же! — Хелена потрепала ее по руке. — Я просто делюсь с тобой школьными знаниями, от которых нет никакой пользы. Лучше бы у меня был такой талант, каку тебя. Ты прекрасно шьешь и делаешь женщин красивыми. Я уже умею только красиво болтать.

— Так я на это никогда не смотрела, — призналась Фанни. Начав укладывать локоны, она уже выглядела повеселевшей.

— Ты успела одеть Изабеллу? — спросила Хелена.

— Да, — ответила Фанни односложно.

Она была приветлива? — Хелена внимательно посмотрела на отражение камеристки.

Та отвела глаза. Три четверти часа, которые она одевала и причесывала Изабеллу, прошли мучительно медленно. Барышня не извинилась, на что Фанни втайне надеялась, и они обменивались лишь самыми необходимыми фразами. Пренебрежительное отношение госпожи сильно ранило Фанни, но жаловаться Хелене она не собиралась.

— Я бы хотела поблагодарить вас, что нашли сегодня для меня такие добрые слова, — сказала она, втыкая один из гребней в прическу.

— Не нужно благодарить меня за правду. — Хелена повернула голову, чтобы лучше видеть себя в зеркале. — Сколько ты уже служишь у Изабеллы?

— Всего лишь пол года.

— И она всегда вела себя с тобой таким образом?

— Ах, нет! Первые три месяца она была очень милой. Мы много разговаривали и смеялись.

— А что случилось потом?

Фанни взяла второй гребень и закрепила его в прическе.

— Простите, милостивая сударыня, но говорить об этом было бы неправильно.

— Ты права. Я проявила любопытство, — немного помолчав, сказала Хелена. — Твоя преданность госпоже вызывает у меня уважение.

Взгляды девушек встретились в зеркале, и они одновременно рассмеялись. После этого Хелена открыла ящик туалетного столика и вынула из него сложенный лист бумаги.

— Это письмо, которое я написала Максу. Мама, разумеется, захочет его прочитать. Но Изабелла говорит, что мне пора стать самостоятельной, а я даже не знаю, с чего начать. Мама все время рядом и без конца проверяет, чем я занимаюсь. Иногда мне кажется, что она может заглянуть мне в голову и прочитать мысли.

— Так напишите второе письмо, скажите в нем молодому господину Максиму то, что вам хочется, и отправьте послание тайно, — предложила Фанни.

Хелена удивленно посмотрела на камеристку и покачала головой:

— Нет, лучше не стоит. Мама узнает об этом и будет возмущена. Мне очень жаль, что Макс не приедет, — добавила она, помолчав. — Я не видела его с тех пор, как он пару лет назад отправился служить.

— Ваша женитьба — дело решенное? — спросила Фании.

В голове у нее тут же зазвучал голос Йозефы: «Сколько раз повторять, что приставать к другим людям с расспросами совершенно недопустимо!»

— Прошу прощения, — осеклась она. — Я проявила неуместное любопытство.

Но Хелена, по всей видимости, только и ждала подобного вопроса. Она затараторила:

— Так далеко дело еще не зашло! Хотя нашим матерям это бы точно понравилось. В отличие от моей семьи, Макс человек весьма состоятельный. И наоборот: посредством этой свадьбы Кальманы повысили бы свое положение в обществе, породнившись с аристократией. В детстве мы втроем часто играли вместе. Занятие обычно выбирала Изабелла. Макс, правда, был старше и мальчик, но уже тогда вел себя как настоящий кавалер и всегда уступал сестре. С тех пор, как он в четырнадцать пошел в кадетскую школу здесь, в Будапеште, я, к сожалению, вижу его редко.

— Тогда это и неплохо, что матушка пытается наладить ваше общение с ним.

— По сути, да, потому что Максим мне симпатичен, — призналась Хелена. — Но мне хотелось бы наконец самой решать, как поступать.

— Прическа готова, милостивая сударыня. Вам нравится? — спросила Фанни с надеждой.

Хелена со всех сторон рассмотрела себя в трельяже.

— Очень красиво. Мне в самом деле нравится.

Фанни обрадовалась.

— Вы уже решили, какое платье наденете?

— Подбери сама.

Как и Изабелла, Хелена охотно полагалась на вкус Фанни, а камеристке нравилось создавать для нее красивые и необычные образы. Она подошла к шкафу и вынула из него вечернее платье из золотого ламе с бархатным шлейфом цвета сливы.

— Это мое самое красивое платье, — заявила Хелена. — Мне в самом деле стоит надеть его на концерт?

Фанни с улыбкой кивнула.

— В нем вы будете самой очаровательной и нарядной дамой на этом вечере.

Хелена протянула руку и погладила блестящую ткань.

— Его прислали осенью, и я надевала его ко двору на новогодний прием. Платье сшито у мадам Моро, француженки, владеющей одним очень известным салоном мод в Вене.

— Я знаю, — тихо сказала Фанни. — Знаю этот салон на улице Грабен.

Она вспомнила, как посещала роскошное ателье с Йо-зефой в один из лучших дней своей жизни. Девушку охватила тоска по родному городу и старой воспитательнице.

Хелена посмотрела на нее с любопытством.

— Так ты из Вены? Я так и подумала, как только услышала твой акцент.

Фанни кивнула.

— Я родилась и выросла там. — Она взяла платье и помогла Хелене надеть его. — До чего вы чудесно выглядите, барышня! Вот бы вас сейчас увидел молодой господин. Он бы нашел вас сногсшибательной.

Хелена радостно оглянулась на нее:

— Правда?

— Я, конечно, с ним еще не знакома, но кто устоит перед такой красавицей?

— Макс настоящий кавалер, всегда вежливый и любезный. И красивый, — добавила Хелена и повернулась, чтобы Фанни могла застегнуть пуговицы на спине. — Кроме того, он превосходный наездник, любящий лошадей и деревенскую жизнь. Поэтому он примет мое приглашение навестить нас в поместье Батори.

— Думаю, приглашение он примет из-за вас, — улыбнулась Фанни.

— Это очень мило с твоей стороны, но я знаю, что не красавица, — грустно сказала Хелена.

— Я решительно возражаю! — Фанни мягко взяла ее за плечи и подвела к трюмо рядом со шкафом. — Ну как?

Хелена пару секунд молча смотрела на свое отражение. Озабоченное выражение лица сменилось улыбкой.

— Бог мой, Фанни! Ты сделала из меня совершенно новую женщину.

— Нет-нет, — не согласилась камеристка, хотя ее порадовала похвала. — Эта женщина всегда была внутри вас.

Хелена повернулась и обняла девушку.

— Ах, как бы я хотела взять тебя с собой на следующей неделе, когда мы уедем! Не представляю, как буду без тебя справляться. — Она замерла, посмотрела Фанни в глаза и выпалила: — Ты могла бы представить себя моей камеристкой?

— Вы это серьезно, барышня Хелена? — спросила пораженная Фанни.

— Конечно! Если только ты не хочешь остаться у Изабеллы.

Фанни опустила голову и задумалась. Хотелось ли ей остаться у Изабеллы? По большому счету нет, особенно после того, что случилось днем. Если бы Изабелла извинилась, возможно, получилось бы начать все заново. Но та выглядела скорее так, будто хотела избавиться от Фанни, и чем быстрее, тем лучше. Потом девушка вспомнила о Йозефе. Пришлось бы написать ей, что она снова сменила место. Одни только мысли об ответе воспитательницы нагоняли на нее тоску.

— Настроение Изабеллы всегда менялось от ангельски любезного до смертельно скверного, — прервала ее мысли Хелена. — Когда она хочет, то своим обаянием и умом может заставить других делать все что угодно. Она была такой уже в наши школьные годы. Тогда у нас еще имелась квартира в Будапеште, и я, как и сама Изабелла, посещала лицей при монастыре урсулинок. Изабелла училась двумя классами старше. Мы все восхищались ею и хотели походить на нее. Однако, если она становилась капризной, каждая из нас опасалась ее острого языка. Честно говоря, не думаю, что она когда-нибудь изменится.

Фанни медленно кивнула. Слова Хелены подтвердили ее мысли. Кроме того, она боялась, что ее снова выгонят. Минувший день показал, что именно этим все и должно было кончиться.

— Я буду рада стать вашей камеристкой, барышня Хелена, — сказала она.

— Прекрасно! — просияла та. — Осталось поговорить с мамой. — Она вздохнула. — Убедить будет нелегко, так что подержи за меня кулаки.

Когда Хелена с колотящимся сердцем вошла в комнату матери, София застегивала на госпоже колье из топазов и бриллиантов. Этой драгоценностью владело уже не первое поколение семьи Батори, а теперь колье передал в пользование отцу Хелены Ласло его старший брат, нынешний глава семьи. Хелена не в первый раз подумала, что ее мать в экстравагантном вечернем одеянии от Сары Моро с высокой прической из густых, блестящих каштановых волос — таких же, как у нее самой, — производит впечатление. Осанка баронессы была безукоризненной, а фиолетовые топазы, окруженные бесчисленными бриллиантами, мерцали на все еще безупречной коже.

— Добрый вечер, мама! — Хелена подошла к матери и поцеловала ее в напудренную щеку.

Ида оценивающе посмотрела на дочь.

— Ты сегодня блистаешь, Нелли. Особенно мне нравится прическа. Как жаль, что Максим тебя не видит. Ты написала ему письмо?

— Да, мама. — Хелена протянула ей сложенные листы бумаги. — Идея укладки принадлежит Фанни. Платье тоже выбрала она. — Девушка напряженно следила, как мать пробегает глазами строки письма. Чуть погодя она сказала: — Мне бы хотелось, чтобы Фанни стала моей камеристкой. Я уже спросила ее, и она согласна.

Баронесса сложила письмо и бросила его на туалетный столик.

— Ты ведь знаешь, что об этом сначала следовало поговорить со мной.

Хелена почувствовала, как в ней начал просыпаться дух противоречия.

— Я взрослая и хочу сама принимать решения.

Ида приподняла брови.

— Оставь нас, пожалуйста, одних, София. — Она подождала, пока камеристка выйдет из комнаты, и сказала: — Раз ты настолько взрослая, то наверняка подумала о том, на какие деньги будешь содержать камеристку. У тебя ведь нет никакого состояния, мое милое дитя.

— Ты ошибаешься, мама. — Хелена увидела, как в глазах матери промелькнуло удивление, и неожиданно ощутила триумф. — Выйдя замуж за Макса, я получу достаточно денег, чтобы нанять хоть дюжину камеристок. Ты сама только что отметила, как красиво меня нарядила Фанни. Макс тоже не останется равнодушным.

— Пока что он не попросил твоей руки.

— Ах, мама, ты уже достаточно постаралась, чтобы это случилось.

Ида взяла флакон с дорогим французским парфюмом, который выбрала в магазине Шандора Кальмана, приподняла ожерелье и нанесла пару капель на шею и декольте.

— Меня удивляет твой тон, Нелли. Но в целом неважно. что ты мне тут рассказываешь. Эта девушка не будет у нас работать. Я видела, какая она дерзкая. Она не знает своего места.

Хелена разозлилась, как никогда в жизни. Ей пришлось плотно сжать губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Одновременно она лихорадочно искала возможность переубедить мать.

Между тем Ида Батори встала и взяла с туалетного столика вечернюю сумочку.

— Самое время спуститься в гостиную. Не хочу, чтобы хозяева дома нас ждали.

Она направилась было к двери, но Хелена ее удержала.

— Минутку, мама. — Девушка сделала глубокий вдох, выдохнула и решительно посмотрела баронессе в глаза. — Моя свадьба с Максом принесет семье деньги, очень много денег. Это дает мне право решать, кого я хочу нанять в качестве камеристки. У Фанни огромный талант, и она мне нравится. Поэтому я выбрала ее. И не отступлюсь. Жалованье, которое мы выплатим ей до моего замужества, после свадьбы ты получишь назад.

Неделей позже Ида Батори и ее дочь Хелена уезжали. После завтрака вся семья вышла во двор попрощаться с гостями. Было ясное, почти по-летнему теплое майское утро. На крыше особняка ворковали голуби, с улицы доносились стук копыт и грохот колес.

Иштван вывел автомобиль из гаража и вместе с отцом погрузил чемоданы на расположенный сзади багажник. Камеристка баронессы поставила на заднее сиденье корзину с провизией. Иоганна Кальман стояла рядом с мужем и болтала с матерью и дочерью Батори. Для защиты от солнца дамы раскрыли изящные зонтики, отороченные кружевами.

Шандор Кальман, статный мужчина с седой бородкой клинышком и кустистыми бровями, в недоумении смотрел на входные двери. Гости собирались отъезжать, а его дочь до сих пор не вышла попрощаться. Жена заверила его, что Изабелла здорова, хотя та не явилась к завтраку. Теперь он задавался вопросами о причине подобной невежливости. Гости не могли пропустить свой поезд.

Вся прислуга от главного дворецкого до горничных выстроилась в линейку рядом с парадным входом, чтобы пожелать гостьям счастливого пути. Роза держала в руках прощальный подарок для Фанни — игольницу, которую сама смастерила из красивых обрезков ткани. Но Фанни нигде не было, хотя Андраш уже погрузил ее футляр со швейной машинкой и чемодан.

— Пора. — Шандор Кальман посмотрел на карманные часы. — Не понимаю, где прохлаждается Изабелла.

— Фании тоже еще нет, — забеспокоилась Хелена, глядя на дверь для прислуги.

— Надеюсь, тебе не придется объяснять новой камеристке, что такое точность, — ядовито заметила Ида Батори.

— Уверена, что не придется, мама, — ответила Хелена, почувствовав себя неловко. — Она, без сомнения, сейчас появится.

Стоя посреди своей каморки под крышей, Фанни огляделась по сторонам. Узкий шкаф и комод были пусты. С умывальника пропали гребень, щетка и мыльница. Утром она сняла постельное белье, аккуратно сложила его и оставила на тощем матрасе. Оба форменных платья ей позволили забрать с собой: об этом с хозяйкой договорилась госпожа Фишер.

Без личных вещей Фанни комната выглядела еще более убогой, и девушка задалась вопросом, как ей удалось прожить здесь полгода. По рассказам Хелены, поместье Батори было гораздо больше отнюдь не маленького особняка Кальманов, но Фанни сомневалась, что комнаты для прислуги там просторнее. Где бы она ни работала, комнаты господ и прислуги разительно отличались друг от друга по размеру и комфорту. По большому счету у Фанни не было никакого желания перебираться в очередную каморку.

Не проходило и дня, чтобы девушка не задалась вопросом, правильно ли поступила, перейдя на службу к Хелене Батори. Она ценила молодую баронессу и полагала, что они найдут общий язык, но ведь то же самое она поначалу думала и про Изабеллу. Кроме того, ей не нравилась мать барышни. Она казалась Фанни холодной и высокомерной, к тому же без конца вмешивалась в жизнь дочери. Мысли о Йозефе также не прибавляли девушке уверенности. Вчера она написала старой воспитательнице письмо, в котором призналась, что снова сменила место. Но пути назад уже не было. Кроме того, Фанни не привыкла сдаваться.

Из коридора послышался звук легких шагов. Девушка хотела обернуться, но тут ее обвили руки Изабеллы.

— Пожалуйста, останься, — прошептала та и крепко прижалась к ней.

Фанни замерла. Когда она сообщила прежней госпоже, что отказывается от места камеристки, та лишь холодно бросила: «Делай что хочешь».

С того момента барышня стала воздерживаться от услуг Фанни. Ее обязанности взяла на себя Роза, так что Фанни даже не надеялась на прощание. И вот Изабелла неожиданно оказалась здесь, и сказанные ею слова прозвучали как гром среди ясного неба. Несколько мгновений Фанни пребывала в смятении, но потом мягко разжала руки Изабеллы, решительно высвободившись из ее объятий, и повернулась.

— Я не останусь, — сказала она решительно. — Вы знаете почему.

Во взгляде Изабеллы появилось отчаяние.

— Ты не можешь меня простить? — спросила она с напором. — Все дело в том, что я до сих пор не извинилась перед тобой, ведь так? Тогда я сделаю это сейчас. Фанни Шиндлер, я прошу у тебя прощения! — Изабелла снова схватила девушку в объятия.

Фанни неловко откашлялась, пытаясь найти подходящие слова.

— Вы и вправду сильно задевали меня в последнее время. Но все это в прошлом. — Она попробовала вырваться, но Изабелла лишь крепче сжала ее.

— Тогда почему бы тебе не остаться?

— Я дала слово барышне Хелене и очень хочу получить это место.

— Но что ты собираешься у нее делать? — удивилась Изабелла. — Хелена скучная, и ей все равно, что носить. Кроме того, Пуста — невыносимая глушь.

Фанни сглотнула. Несмотря на имеющиеся у нее сомнения, она не хотела обсуждать свои планы. Служить у Изабеллы после бала-маскарада и без того было очень тяжело. Девушка еще решительнее высвободилась из цепких рук барышни.

— Вы знаете, что я охотно у вас работала, милостивая сударыня, но нашу прежнюю дружбу уже не вернуть. Я не разделяю той любви, которой вы ищете.

— Когда ты отвечала на мои поцелуи, сомнений у тебя, похоже, не было, — горько ответила Изабелла, сверкнув голубыми глазами. — Ты боишься такой любви, да? Но бояться не нужно. И меня тоже не бойся«! — Она порывисто ринулась к Фанни и попыталась ее поцеловать.

— Нет!! — Девушка так резко оттолкнула бывшую го-сложу, что та попятилась.

— Тогда уходи! — закричала Изабелла. — Исчезни! — Она быстро отвернулась и вытерла глаза тыльной стороной руки.

Фанни прерывисто дышала. Ей было больно видеть отчаяние Изабеллы. Она не хотела проститься с ней вот так.

— Если я пробудила в вас ложную надежду, мне искренне жаль, — сказала она. — Я желаю вам от всего сердца найти близкого человека, который вам так нужен, и стать счастливой. Но я вам не подхожу. — Фанни в ожидании посмотрела на Изабеллу, но та не ответила. Девушка развернулась и печально сказала: — Прощайте, милостивая сударыня.