Верность в Тени

Глава 30

Леви

Буйство эмоций воюет во мне. Они не останавливались с тех пор, как мы узнали о жертвах похищения, только становились все более шумными из-за дерзкой идеи Айлы сыграть роль приманки. Все во мне восстает против мысли о том, чтобы позволить ей сделать это.

Я наконец-то понимаю, что чувствовал Рен в ту ночь, когда Роуэн убежала, чтобы поджечь доки. Непреклонно сжатые челюсти выдают, как сильно он ненавидит этот план, сосредоточенно сосредоточившись на Роуэн, как будто хочет впитывать каждую минуту, когда ему приходится присматривать за ней, прежде чем она окажется вне его досягаемости. Обе наши девочки страшны и сильны, они так хорошо вписываются в братство, которое мы создали давным-давно. Я никогда не думал, что другая девушка сможет сравниться с нами после того, как Пиппа отвернулась от нас, но Роуэн и Айла пробрались в наш круг. Я думал, что смогу с этим бороться. Упорное сопротивление было тщетным. Эта мучительная боль в моем сердце-единственное доказательство того, что мне нужно знать, насколько глубоки мои чувства к Айле.

Более чем глубоко, Айла Вонн запечатлелась в моей душе.

Я больше не могу жить без нее. Мне нужно, чтобы она продолжала дышать, сломленное чудовище, которое научилось снова открывать свое сердце.

Если с ней что-нибудь случится...

В моей голове проносится душераздирающий образ ее имени, вырезанного на надгробии рядом с надгробием моих родителей, и зловещая ухмылка моего дяди.

Мой разум отключается в яростном неприятии. Нет. Я не потеряю ее, как потерял единственную другую женщину, которая имела для меня значение.

Пока остальные строят планы, я переплетаю свои пальцы с ее. Она обращает на меня свои большие голубые глаза.

—Пойдем со мной,

—Разве мы не должны помочь с логистикой?—Она жестом указывает на наших друзей, собравшихся вокруг стола Колтона.

—Это была моя идея. Я чувствую, что должна внести свой вклад. —Мы сделаем это. Мне просто нужно тебе кое-что показать.— Я собирался отдать его ей раньше, после того как выберу правильный и проверю его баланс, пока не буду уверен, что он ей идеально подходит.

—хорошо.

Я веду Айлу в свою комнату. После всего того времени, что мы провели в Гнезде, она впервые внутри. До того, как она настояла на том, чтобы уйти, я почти каждую ночь оказывался в ее постели. Я больше ничего от нее не скрываю—она уже владеет каждой частью меня.

Она с интересом оглядывается вокруг, направляясь прямиком к разнообразию ножей, разложенных на скамейке у стены.

—Отличная коллекция, - комментирует она.

Я напеваю в ответ, сидя на краю кровати рядом с тумбочкой, куда я спрятала подарок. Мой взгляд следит за ней, пока она шарит по комнате, роется в моем шкафу. Она издает любопытный звук, что бы она там ни обнаружила, прежде чем появляется и останавливается передо мной. Я держу ее за бедра, удивляясь тому, как каждая ее часть помещается в моих ладонях, как будто она была создана специально для меня судьбой.

—Я буду дерьмово работать твоим телохранителем, если позволю тебе это сделать, - хриплю я.

Уголок ее рта приподнимается в искренней привязанности. Она обхватывает ладонями мое лицо.

—Возможно, тебе пришло в голову, что ты-это испорченное чудовище, Леви Астор.—Когда я отшатываюсь, она заставляет меня продолжать смотреть на нее, приближая свое лицо к моему.

—Но я вижу те части тебя, которые ты прячешь под всем этим. Ты моя. Ты никогда не забывал о моей безопасности.

Я закрываю глаза, и она прижимается своими губами к моим. Поцелуй сладкий и нежный.

—Ничто на этой земле не удержит меня от борьбы за тебя, - шепчу я ей в губы.

—Я думал, что запятнаю тебя своей тьмой, но теперь я хочу греться в твоем свете каждый день, Айла.

Она одаривает меня лучезарной улыбкой, ее глаза блестят.

Правда резонирует во мне, и я делаю неровный вдох. Вот кто мы такие. Я защищаю ее, и она управляет моими демонами, не боясь самых темных частей меня. Даже когда я оттолкнул ее и похоронил свое влечение к ней, она сопротивлялась, пробивалась сквозь мои колючие шипы, чтобы заключить меня в свой свет, как в объятия.

Любовь. Это то всепоглощающее, ужасающее чувство, которое я испытываю к ней. Моя одержимость была только началом. Это переросло в неизбежную потребность в том, чтобы мое сердце всегда было связано с ее сердцем.

Моя грудь сжимается вместе с моей хваткой на ее бедрах. Я знаю, что это не удержит ее в безопасности в моих объятиях—в объятиях обезумевшего зверя, к которому она прибегала снова и снова,—но это не мешает мне пытаться.

У нее вырывается тихий смешок, и она проводит большими пальцами по моей щетинистой щеке.

—Ты можешь поверить,я думала, что ты ненавидишь меня? Под всем этим ты такая романтичная душа, ворчливый. Мне это в тебе нравится.

Что-то внутри меня раздувается. Мои пальцы впиваются в нее, и я слегка встряхиваю ее.

—Я никогда не ненавидел тебя. Я был идиотом, слишком ведомым своей осторожностью, чтобы доверять другим. Я просто использовал это как предлог, чтобы не желать тебя. Это шло вразрез со всеми моими мерами предосторожности, но я никогда, блядь, не смог бы ненавидеть тебя.—Грубый звук застрял у меня в горле.

—Ты проскользнула прямо сквозь мою защиту и разрушила ее своей улыбкой, независимо от того, как сильно я боролся с этим. Что я ненавижу, так это то, как безумно я себя чувствую, когда тебя нет в поле моего зрения—не то безумие, к которому я привык, новая, сводящая с ума фиксация, которая говорит мне держать тебя рядом, вместо того, чтобы снова закрываться от тебя.

Губы Айлы приоткрываются в удивлении от потока эмоциональных слов, льющихся из меня. Ее сияющие глаза наполняются слезами, и по щеке скатывается слеза. Я ловлю его большим пальцем и подношу к губам.

—Не плачь, детка. Ты показала мне, насколько ты сильна в своих оптимистичных взглядах. Я восхищаюсь тем, что в тебе есть, тем, что ты не позволяешь ничему сломить тебяч

Она издает еще один смешок, на этот раз влажный от эмоций. —Это слезы счастья, потому что я тоже люблю тебя, ворчун. Я замираю.

—Я не...

—Не в этих конкретных словах, но ты имел в виду то же самое, - нахально говорит она.

Мне и в голову не приходило, что именно это я и делал, признаваясь во всем, что скрывал от нее. Мои губы подергиваются. Прошло много времени с тех пор, как я говорил кому- то, что люблю их. Так долго, что, кажется, я забыл, как складываются слова. Хотя она меня понимает.

Потянув ее вниз, она ставит колени по обе стороны от меня и устраивается у меня на коленях. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и я провожу руками вверх и вниз по ее спине.

—Знаешь, до того, как ты заманила меня под дождь, я действительно ненавидел это.

Она терпеливо ждет, не давя на меня.

—Я не часто говорю об этом, - начинаю я, голос уже становится ломким.

—Есть причина, по которой я такой, какой я есть.

—Я слушаю. Ты можешь мне рассказать.

Вздох с трудом срывается с моих губ. Мне неприятно думать об этом, но она должна понять.

—Когда мне было семь, нас с мамой похитили.

Айла издает сдавленный звук и сталкивается со мной, когда обнимает меня, заставляя меня хрипеть от силы, с которой ее тело ударяется о мое. Я утыкаюсь носом в ее горло, ища успокаивающий бальзам, который приносит мне ее прикосновение, чтобы пройти через это. Так долго я обращался к разрушению и насилию, чтобы справиться с этим. Айла показала мне другой способ борьбы с тем, что преследует нас.

—Был сильный шторм. Я помню, как мне не терпелось показать ей этот рисунок, который я сделал, поэтому я бежал по лужам. Я обычно копал для нее червей, так что все, чего я хотел, это добраться до дома и посмотреть, разрешат ли мне выйти на улицу, когда дождь прекратится. Дождь был нашей фишкой.

Айла сжимает меня, запуская пальцы в мои волосы, чтобы прижать ближе. Мои слова становятся грубее.

—Она забирала меня из школы, как всегда. Водитель знал о том, что произойдет, когда машина будет заблокирована. Мы порыбачили, а потом они набросились на машину. Моя мама так крепко обнимала меня, но это было невозможно остановить. Они забрали нас.

Между нами пробегает дрожь. Я не могу сказать, от кого это-от нее или от меня. Мое горло судорожно сжимается, когда я сглатываю, готовясь к худшему. Я прижимаюсь лицом к ее коже, сосредоточившись на вдыхании ее сладкого запаха, чтобы не сломаться.

—Я дрался, пинал их, кусал, кричал. Это не имело значения. Они были сильнее. Я не знал, пока не стал старше, что нас похитили с целью выкупа. Никто не должен был причинить нам вред. Но ... — я замолкаю, резко выдыхая. Она несколько раз бормочет, что все в порядке.

—Они оторвали мою маму от меня. Ее крики, когда они насиловали ее, запечатлелись в моем мозгу. Мои кошмары. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. Гораздо позже я узнал, что за этим стоит мой дядя. Жадный гребаный ублюдок хотел получить акции моего отца в их компании. Я поклялся себе, что никогда больше не буду чувствовать себя таким беспомощным. Вот почему я так усердно тренировался, чтобы стать этим человеком.

—Леви, - задыхается она.

—После этого я возненавидел дождь. Ненавидел это так чертовски сильно, но ты...ты заставила меня снова захотеть любить это так, как любишь ты. Как будто моей маме это нравилось.

Я убираю ее волосы в сторону, поощряя ее показать мне свое лицо. Розовые пятна окрашивают ее щеки, а глаза покраснели. Слезы текут по ее лицу, оставляя теплое влажное пятно на моей шее, где было спрятано ее лицо.

—Я не чувствовал себя беспомощным уже пятнадцать лет, пока ты не решила поиграть в приманку.

Она шмыгает носом.

—мне жаль. Я и не знала, что ты пережил такое ужасное.

—я знаю.

—Я должна это сделать, Леви. Это ... я такая же, как ты. Больше, чем ты думаешь. Дело не только в попытке похищения или в том, что мой отец использовал меня. Мне нужно победить свой собственный кошмар.—Айле требуется минута, чтобы совладать с болью в голосе. Я успокаивающе поглаживаю ее по спине, ненавидя боль в ее голосе—Когда ты спросил, зачем я нужна Сайласу, я уже сказала тебе. Но я солгала тебе.

Она бросает на меня полный раскаяния взгляд. Я подозреваю, что знаю, к чему это приведет, но я не давлю на нее. Я ждал, когда она придет ко мне, нуждаясь в том, чтобы она доверяла мне достаточно, чтобы открыться сама после того, как мы начали с того, что я вырвал у нее секрет.

—Когда я сказала, что это моя горничная стала жертвой мужского клуба, к которому принадлежит мой отец ...это была не горничная. Это был я.— У Айлы перехватывает дыхание.

—Сайлас Стоун-человек, который заплатил за мою девственность и изнасиловал меня. На тот ужин, на который меня пригласил отец, я почти уверена, что там было полно членов Королевского общества. У всех у них было кольцо, и долгое время, когда я видела, что кто-то его носит, я думала, что они в этом замешаны.

Я крепче обнимаю ее, нуждаясь в доказательстве того, что она сейчас здесь, в моих объятиях, а не в руках этого ублюдка. Он никогда, блядь, не получит ее. Я думал, что был готов услышать, как она подтвердит это, но услышать правду делает меня убийственным.

—Секрет, который ты рассказала мне той ночью, был о тебе?

Она кивает.

—Мне жаль, что я не сказала тебе правды. Я никогда никому не рассказывала.Даже Роуэн не знает. После этого я не проронила ни слова. Я была слишком напугана, когда проснулась в своей постели, как будто ничего не случилось. Было так много боли. Все воспоминания были нечеткими из-за наркотиков, оставив меня только со следом на ноге и вспышками его тела на мне. В течение многих лет я позволяла своим родителям манипулировать мной, заставляя делать все, что они хотели, потому что я боялась, что если я этого не сделаю, мне придется пройти через это снова.

Айла успокаивается, и я баюкаю ее лицо, чтобы вернуть ее ко мне, вместо того чтобы заново переживать худшую ночь в ее жизни. Ее губы подергиваются в слабой улыбке для меня, и это пронзает мое сердце. Как она может найти в себе желание улыбнуться, рассказывая о своем изнасиловании?

Переведя дыхание, она продолжает, вытирая слезы. Я помогаю ей их ловить.

—Только год спустя я узнала, кто такой Сайлас. Он был на отцовском предвыборном ужине, и папа представил меня ему.—Я становлюсь жесткой, более чем готовой убить Вона за то, как он плохо обращался со своей дочерью. Она морщится.

—Как будто мы еще не встречались. Однажды я услышала его голос...Я узнала. С тех пор он всегда так или иначе находил меня на мероприятиях. В течение семи лет я должна была существовать рядом с ним, как будто он не насиловал меня. Вот почему я должна это сделать. Для меня четырнадцатилетней. За каждую девушку, с которой он и Короли сделали подобное.

Ее сила никогда не перестает меня удивлять. Мы оба через многое прошли. Обхватив ее щеку, я прижимаюсь лбом к ее лбу.

—Он никогда больше не прикоснется к тебе.—Мои брови сдвигаются.

—Четырнадцать? Это было прямо перед тем, как я нашел тебя плачущей в алькове?

—да. В выходные перед этим днем. Сначала я пыталась не обращать на это внимания, но ничего из того, что я делала, не помогало. В конце концов я не выдержала. Вскоре после этого я нашла,то что меня успокаивает.

—Танцы.

Ее глаза мерцают.

—Это показало мне, как жить, не задыхаясь от страха и боли, которые последовали за этим.

Зная правду о тех разбитых слезах, которые впервые пробудили мой интерес к ней, я добавляю еще несколько имен в список людей, с которыми мне нужно покончить. Требуется все, чтобы подавить ярость, снедающую меня.

—Ты хочешь, чтобы они все заплатили? Я начну с твоего отца и перережу ему гребаное горло, а потом выслежу Стоуна.

Айла колеблется, кусая губу.

—Ты не можешь убить сенатора. Ты бы сел в тюрьму. Ты нужен мне, так что этого не может случиться.

—Детка, я знаю, как сделать так, чтобы это выглядело как несчастный случай, и чтобы меня никогда не поймали.—Моя челюсть работает.

—Я выпотрошу каждый кусок дерьма, который когда-либо причинял тебе боль.

Ее глаза расширяются. Она не уклоняется от моего жестокого обещания.

—Мое настоящее имя Левиафан Астор.—Я внимательно наблюдаю за ее реакцией.

—Мне это никогда не нравилось. Вот почему я зовусь Леви. Но у меня есть одно применение для этого имени.

Айла-умная маленькая штучка, и она справляется с этим за считанные секунды. Она облизывает губы, в ее глазах светится бесстрашие.

—Это только плохие люди?

—Все, кого я убил, заслуживали худшего, чем смерть, - рычу я. —Я не серийный убийца, это просто чушь ПРЕССЫ. Но репутация пригодится, когда я собираюсь кого-то прикончить, например, людей, которых мой дядя нанял, чтобы похитить меня и мою маму, или парня, который пытался похитить тебя.

Она кивает.

—хорошо.

Точно так же она принимает еще одну грань самых черных теней, в которых я существую. Если бы у меня остались хоть какие-то сомнения в том, что эта прекрасная девушка предназначена мне, они были бы стерты.

Наклонившись, поддерживая ее, я роюсь в ящике и достаю сверток, который хочу ей отдать.

—Я принес тебе это. Я хочу, чтобы ты поклялась мне, что всегда будешь носить его при себе и всегда будешь готова защитить себя.

Она принимает его, брови взлетают вверх, когда она разворачивает кожаную кобуру из полировальной ткани, в которой она была у меня. Сжав губы зубами, она вынимает из ножен лезвие и рассматривает его. Нож идеально подходит для ее захвата. Он гладкий, легкий. Элегантный. Когда я выбрал его, меня тянуло к нему так же, как Айла притягивает меня, когда танцует. Я хотел сначала научить ее пользоваться им, но она всегда быстро училась.

—Ты достал мне нож.— Она переводит свое внимание с лезвия на меня, ее губы медленно изгибаются в улыбке.

—Ты должен подарить его с цветами,

Я наклоняю голову и искоса смотрю на нее.

—Позволь мне напомнить вам, что я думаю, что цветы бессмысленны.

Она касается моего плеча, где у меня есть татуировка для моей матери.

—Не все цветы.

Я накрываю ее руку своей.

—Ты права. Те, что нарисованы чернилами на моей коже, - это единственные, которые у меня есть, которые не умрут. Это для нее.

—Может быть, тогда я сделаю татуировку в виде цветка. Ты можешь выбрать его.—Она подмигивает.

—Это будет все равно, что достать мне нож, чтобы защитить себя. —Изучая свой нож, она морщит лицо.

—Я назову его...Заостренный.

Смешок сотрясает мои плечи, когда она осторожно откладывает нож в сторону и снимает с моих плеч куртку, чтобы осмотреть татуировку. Это пересекается с татуировкой ворона, которой мои братья делятся со мной. Кончиками пальцев она рисует расправленные крылья птицы.

—Это для единственной другой семьи, которую я знаю,

—Все ли они имеют какое-то значение?—Она просовывает руки мне под рубашку и рисует на карте тело змеи, которая обвивается вокруг меня. Это ее любимое блюдо.

—Какой из них ты получил первым?

—Ворона уселась на череп. Мы все получили это в одно и то же время.—Я гоняюсь за ее руками, прежде чем мы оказываемся голыми.

—Не все они имеют значение, некоторые просто потому, что они выглядят круто.

—Тебе больно?—Она задумчиво поджимает губы.

—Где мне взять цветок, который ты выберешь для меня?

—Я буду рядом, чтобы держать тебя за руку и отвлекать от любой боли,— обещаю я.

—Давай, я хочу показать тебе несколько приемов использования и научить тебя, как прикрепить кобуру к бедру.

В ее глазах вспыхивает интерес.

—Неужели я наконец-то научусь бросать один из них?

—Только не этот. Я бы предпочел, чтобы ты был вооружена.— Я крепко целую ее, прежде чем она слезает с моих колен. Если бы я мог, я бы удержал ее в этом моменте навсегда. Мы расстаемся, и я хватаю ее за челюсть.

—Я ненавижу это. Но просто знай одну вещь. Я не успокоюсь, пока не верну тебя туда, где тебе и место,—сюда, в мои объятия.

Она снова прижимается своими губами к моим с неистовой страстью. Когда-то я предполагал, что эта девушка была избалованной и наивной, но она не является ни тем, ни другим. Она сильна по- своему, такая же выжившая, как и я.