Ветер

Глава 11

Событие тридцатое

Что меня всегда удивляло в молодости, так это то обстоятельство, что, по удушении прежнего великого визиря, всегда находились новые охотники стать великим визирем. Теперь, когда я стал несколько старше, меня охватывает такое же изумление, когда я вижу, как после отставки одного английского премьер-министра немедленно же его место стремится занять другой.

Генрих Гейне

Алиса после исполнения «мероприятия» по ликвидации министра по Военным и Колониальным делам Объединённого королевства — Джона Пакингтона немного пошипела на Мончага.

— Могли бы и прихватить документы со стола или выпытать у «секретаря» этого, где ключи от сейфа. (англ. Secretary of State for War and the Colonies). Я же про бумаги говорила⁈ Что, с вами надо было идти⁈ — полиглотша глянула по очереди на всех троих ликвидаторов, укоризненно головой покачивая. Потом упёрла руки в боки и стала ждать ответ или другой какой реакции.

— Ну, не кипятись, — Мончаг грозной девицы не испугался, — стал крадучись, приставными шагами в бок отходить, прикрываясь Биляшом.

— Стоять! Почему?

— Это было первое задание. Никогда ничем подобным не занимались. Волновались. И это… у них там все петли скрипят, на всех дверях. Представляешь?!! — Мончаг закатил глаза и скривился, изображая, как он реагировал на скрип двери.

— Да ну? От идиоты английские, забыли, чтобы вы не волновались, петли смазать. Я на заседание Парламента схожу, попеняю им! — взгляд менее пронизывающим чёрных глаз не стал.

— Все, Алиса, чего на рану соль сыпать. Виноваты. Правда, волновались. И правда, от скрипа этого вздрагиваешь каждый раз, — примирительно улыбнулся Монгол.

— Аллах вам судья…

— Почему Аллах, а не Будда.

— Это поговорка у Александра Сергеевича есть. Он, когда кто-то неправильно делает чего-нибудь, а ругать нельзя, всегда говорит, мол: «Аллах вам судья».

После все газеты две недели ругали убийц и грабителей.

— Вы чего, какие-то деньги взяли? — ткнула пальцем в газету переводчица.

— Брешут. Ничего мы не взяли, положили записку на грудь и ушли.

— Вот, а про записку ни слова? И про Ирландию ничего вообще? Боятся бучу поднять. Ладно, как чуть успокоится, я вам новую кандидатуру подберу. Выберу поспособней, поактивней, с перспективами.

Сидит, значит, Алиса в библиотеке Британского музея, той самой, где Карл Маркс теперь уже не напишет «Капитал», и пролетарии ничего не узнают о прибавочной стоимости, и будут веками думать, что капиталисты все белые и пушистые, и открывают фабрики только для того, чтобы пролетариату было где работать и зарабатывать на кусок хлеба с маслом и с кусочками селёдки. М! Тьфу, они же на хлебе и воде сидят, им нечего терять кроме своих цепей.

Сидит Алиса, штудирует местные газеты в поисках достойного члена Парламента — кандидата на переселение в лучший мир, и тут сзади кашляет кто-то и руку ей на плечо кладёт.

— А-а-а!!! — мужчина в чёрном смокинге колотил свободной рукой по полу и орал. Пол, между прочим, так себе был, если с Эрмитажем сравнивать. Паркет, конечно, но обычная ёлочка и воском не натёрт и не циклевали давно, да и не больно часто моют. Серый и грязный.

— Ох, блин, прощения просим. Не виноватая я, само как-то вышло, — Алиса отпустила заломленную руку у «парламентёра». Лорд Пальмерстон, — он же министр Иностранных дел Великобритании (Secretary of State for Foreign) и после того, как дивчина его отпустила, поорал немного от избытка чувств и боли в заломленной руке. Потом попыхтел, на четыре кости поднимаясь. Потом посопел, вставая на колени, и уж совсем поднявшись, придерживаясь рабочей левой рукой за край письменного стола, поохал, пытаясь кистью правой пошевелить, покряхтел и постонал снова.

— Ничего, в холодную воду сунете и пройдёт. Чуть припухнет, — обрадовала пуделя седого и рыжего одновременно Алиса.

— Ты чего вытворяешь — ведьма! Да я сейчас прикажу…

— Ваше степенство⁈ — развела руками Алиса. — Не стыдно будет?

— Чёрт побери! Что это было⁈ Я вопрос хотел задать. Мне посол ваш сказал, что ты в библиотеке, — поняв, что и правда весь Лондон над ним смеяться будет, дал заднюю бывший военный министр и будущий премьер-министр.

— Я вас внимательно слушаю, ваше Высокопревосходительство. Нас учили защищаться, само получилось, — Алиса сделала вид, что стряхнула пылинку с бывшего недавно чёрным смокинга. Теперь был пыльный, в мышиных какашках и волосах.

— Не было известий от вашего дархана Дондука или от хана? — Лорд Пальмерстон глянул на парадный смокинг и вздохнул.

— Нет. У нас есть голубиная почта, но на тысячи миль они не летают. Я думала, что у вас больше возможностей узнавать новости. Посольство добралось до Батума?

— Добралось. А вот корабль исчез, — снова оглядев угробленный к чертям собачьим смокинг и штаны пробурчал министр, — а как вообще вы собирались связываться? Как вам сюда будут приказы отправлять? Чем вообще, вы собираетесь в Лондоне заниматься?

Однако. Не в бровь, а в глаз. Ну, они-то знают, чем должны в Лондоне заниматься, и чем закончить пребывание в столице дружественной державы. Мало британцам не покажется.

— Мы учимся у вас правильно жить. Мы же дикари… кони, овцы, шатры… топим навозом, еду готовим на навозе, спим на голой земле на куске войлока. Всему нужно учиться, мы же построим рядом с Кульджей великую новую столицу нашего Великого ханства Джунгария.

— А связь? — почти перебил Алису уставший от пафоса министр.

— Как только Великий хан Галтан-Бошоглу разобьёт урусов и захватит Семиречье, он пошлёт в Лондон гонца. Да и из газет станет известно, что русские побиты. Ну, а что мы побили цинцев, вы тоже узнаете. Сами цинцы и скажут и помощи у вас попросят. Будете им против нас помогать⁈ — грозно своими чёрными глазами глянула на лорда Пальмерстона переводчица.

И тот поёжился под этим взглядом. Он — один из властителей Мира и боится этой азиатской девчонки? Бред.

Нового кандидата для ликвидации боевиками Ирландской республиканской армия, ИРА (ирл. Óglaigh na hÉireann, англ. Irish Republican Army) Алиса нашла. Человечек совсем не простой. И, наверное, даже как-то охранять его будут, ну тем интереснее будет игра, и тем громче будет крик в газетах, тем более что наученные опытом, теперь и в газеты от ИРА пойдёт записка, и на доме нарисуют страшные буквы, и на лбу у жертвы вырежут. На этот раз участие ирландцев замолчать не получится. Зовут нового кандидата Эдуард Джордж Джефри Смит-Стенли, 14-й граф Дерби (англ. Edward George Geoffrey Smith-Stanley, 14th Earl of Derby) — член Палаты лордов. И он уже успел побывать на посту Министра по вопросам войны и колоний, но из-за разногласия по «Хлебным законам» вышел из правительства. Теперь в газетах муссируется новость, что Смит-Стенли станет новым премьер-министром.

Событие тридцать первое

Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть и богатыми, и свободными — и из-за этого подчас становятся бедными рабами.

Альбер Камю

Следующим пунктом на пути к цели для экспедиции капитан-лейтенанта фон Коха стал город-порт Парамарибо, столица Нидерландской Гвианы. Англичан тут не очень любят. Даже под майонезом. Да и есть за что, в 1667 году Англия передала Суринам Нидерландам в обмен на Новый Амстердам (территория нынешнего Нью-Йорка). И надо полагать, что голландцы не были фанатами этого обмена. Так теперь и вовсе почти война. Основной продукт, который производят в голландской Гвиане или Суринаме — это сахар, для чего трудолюбивые и опытные в этих делах голландцы проложили массу каналов и наладили орошение огромной территории. И везде работают негры рабы. И надо же, тот самый закон лорда Абердина, по борьбе с перевозчиками рабов из Африки, теперь резко сократил поставку негров на плантации сахарного тростника, а владельцы судов, на которых перевозили негров из Африки этих судов лишились. Ну, как тут не любить англичан⁈ Да, всё же лучше они жареные под кисло-сладким соусом.

Имея обо всём этом информацию, в том числе и от капитана Ирби, оба корабля вошли в порт Парамарибо под русскими флагами. Кох приказал английской части команды особо не отсвечивать и в город с кораблей не сходить. От Пуэрто-Рико до Суринама примерно тысяча морских миль и ветер, дующий в борт. Тут место, где постоянно дуют пассаты. Сильно при таком ветре не разгонишься. Шли больше недели, почти десять дней и пришли как раз к началу сезона дождей. В принципе, делать на берегу и нечего было, заменить воду в бочках и купить свежих овощей и фруктов, чтобы не подпускать и близко к кораблю цингу, вот и вся цель захода в порт. Смородина сушёная и шиповник — это хорошо, но поесть свежих южных фруктов после солонины и каши — разве плохо.

Никаких приключений в Суринаме с ними не произошло, если не считать того факта, что экипаж «Авроры» пополнился десятком человек, а количество переселенцев увеличилось на пять семей. Индийцы сошли на берег, как самые нейтральные для голландских властей и встретили грузчиков земляков, которых привезли из Индии строить корабли, но что-то у человека организовавшего их переселение вместе с семьями пошло не по плану, он просто исчез, ушёл в море и не вернулся на своём корабле, как раз в Африку за неграми рабами отправился, может англичане и захватили корабль. Сын же оказался мотом и игроком, и верфь проиграл, а новый хозяин её продал французу какому-то, а тот тоже исчез. Вот люди и остались у разбитого корыта, ни денег, ни работы, ни жилья. Подрабатывали в порту грузчиками. В Парамарибо имелась довольно большая колония индийцев, но там что-то с кастами и верованиями, Кох в этом даже разбираться не хотел, новички в Суринаме, прижившимися здесь уже индийцами, были встречены в штыки. Ну, а тут подвернулись нанятые князем Болоховским, которые оказались земляками и одной веры. Пришли и легко уговорили Владимира Фёдоровича взять их с собой в Форт-Росс, там ведь нужно верфь возрождать, а тут готовые корабелы.

Поменяли воду в бочках, пополнили запасы провизии, и Владимир Фёдорович уже совсем было готовился отдать команду на подъём якорей, но тут подходит к нему Леонтий Фролов, присланный князем Болоховским, чтобы управлять хозяйством в форте-Росс и говорит:

— Нам же в Бразилию заходить. Неплохо бы своего человека переводчиком иметь, а то дела там всякие деликатные нужно обделывать.

Этот молодой мужчина старался на корабле свою будущую власть не показывать. Вёл себя тихо и с советами не лез. И вот на тебе. Кох задумался. А ведь прав управляющий. Переводчик при продаже англичан в рабство должен быть своим.

— И что предлагаешь, Леонтий Васильевич? — капитан-лейтенант удивлён был, познакомившись с этим человеком. Из крестьян обычных, даже из крепостных, а Московский университет окончил. Потому и по имени отчеству.

— Тут же рабство и мы рядом с Бразилией, нужно пройтись по рынку рабов или в газетах объявление поискать, найти раба со знанием португальского, испанского и английского либо французского. Рядом и французская Гвиана, могут быть такие рабы.

Не теряя времени Кох, с Фроловым и десятком Бурула, сошли на берег, благо рынок рабов прямо в сотне шагов от пирса. Там и бараки для них стоят.

Торговля шла вяло. Голландского никто из команды не знал и потому общались с продавцами на смеси немецкого и английского.

— Так не для работы на плантации? — наконец нашёлся продавец, который кивнул, что искомый товар есть.

— Нет, переводчиком, а в чём разница, — не понял Кох, всё же немецкий и голландский — разные языки, английского работорговец не знал, знал испанский, но его никто из «покупателей», не знал. Так и общались, как получится, в том числе и с помощью жестов.

— Старый.

— Показывай.

Товарищ был явно не совсем негром. Мулатом, или как их там, квартероном, метисом, самбо, в общем, негритянская кровь присутствовала, но её успели разбавить. Был он домашним слугой, на плантации только в молодости поработал. Сейчас за долги у хозяина изъяли.

— Какими языками владеешь? — спросил у пожилого мужчины с клочковатой бородой Фролов. Волосы на лице у «переводчика» почти не росли, тут чуть, да тут пучок.

— Португальский, испанский, английский немного, — ответил на ужасном немецком «самбо» этот. (Креолами называют родившихся от испанца и американки и наоборот; метисами или тумами — от испанца и индианки; кастисами и терцеронами — от метиса и метиски; квартеронами — от негра и испанки; мюлатрами — от негритянки и европейца; грифами — от негритянки и мюлатра; самбами — от мюлатрки и индейца; кабрами — от индианки и самбоинца…)

— И почём? — повернулся будущий управитель фортом-Росс к работорговцу.

— У! — видя заинтересованность, раздул щёки продавец.

— Пошли отсюда, другого найдём, помоложе, — быстро сориентировался Леонтий Васильевич.

— Десять долларов? — кинулся за ними продавец.

— Долларов?

— В бразильских реалах сейчас слишком мало золота и серебра. Монета обесценивается, господа ведь американцы?

— Один фунт.

— А, забирайте.

Так и приобрели за сущие копейки, за десять рублей, если на русские деньги переводить, переводчика. Он им тут же задание выдал.

— А господам не нужен переводчик с китайского? — рожа при этом такая просительная. Сейчас слёзы потекут, уже носом швыркает.

Кох сразу стойку принял, конечно же нужен. Им там воевать и торговать. Как без переводчика?

— А тебе в чём выгода? — опередил капитана Бурул.

— Мой друг. Нет, вместо сына. Вместе жили… У прошлого хозяина.

Повернулись все к продавцу живым товаром.

— Китайчонка? Три фунта, он молодой и здоровый.

— Он калека! — рыкнул на продавца самбо.

— Нормальный он, подумаешь, двух пальцев не хватает, — набычился продавец, — был бы полностью здоров и постарше я бы десять фунтов потребовал. За три забирайте.

— Леонтий Васильевич, отсчитайте ему, — решил закончить это дело побыстрее капитан.

Привели китайца. И правда — молодой. Мальчик лет пятнадцати. На правой руке нет мизинца и безымянного пальца. Мачете, говорит, на плантации сосед отрубил нечаянно.

— Какие языки знаешь? — поинтересовался Фролов у пацана.

— Французский, испанский, английский немного, португальский немного, мандаринский.

— Всё, пошли отсюда, а то ещё одного полиглота подсунут.

Событие тридцать второе

Упустив шанс, не думай, что он последний. Будут ещё другие шансы, которые ты упустишь.

Стас Янковский

Ловить работорговцев должно быть увлекательное занятие. Особенно если ты на настоящем военном фрегате, а рядом ещё не менее настоящий военный шлюп, пусть и с неработающей паровой машиной. Ну, теперь уже до Сакраменто не починить, а возможно и там не всё хорошо с паровыми машинами, как никак, а край света.

А у работорговца чего? Ну пусть пара пушек, да если даже шесть, то против пятидесяти вполне современных орудий «Авроры» с опытными артиллеристами, где даже заряжающий офицер, это смешно. А на «Марии» стоят два монстра 80-фунтовые, которые бомбой стреляют на два с половиной километра.

Нет ни одного шанса у работорговца ни отбиться ни бегством уйти. Всё же трёхмачтовый узкий фрегат — это скоростное судно.

Так есть только один нюанс. Эти проклятые суда беззащитные и медленные не шастают караванами между Африкой и Бразилией. Нет, по теории вероятности, если всё время с севера на юг мили накручивать, то рано или поздно этого негрера (судно работорговцев) можно ущучить, нюанс же в том, что уже декабрь, а им мыс Горн нужно обогнуть не позднее января — летом в самое спокойное время. Потом получится почти самоубийство. Там непрекращающиеся бури начнутся.

Единственное, что решили предпринять на совете капитанов и прочих командиров, чтобы увеличить шансы встречи с негрером, так это идти уступом на пределе видимости между двумя кораблями. Один корабль чуть ближе к Бразилии, второй через пяток миль и столько же в сторону Африки. Если по дороге, что подвернётся, то попробуют догнать, нет, так и чёрт с ним. Свои жизни и жизни сотен переселенцев дороже.