Ветер

Глава 20

Событие пятьдесят пятое

Не прилагай столько усилий, всё самое лучшее случается неожиданно.

Габриэль Гарсиа Маркес

«Достали»! — вот именно это хотелось бросить в физиономию Ваньки самого младшего — оператора на телеграфе в Басково. Физиономия была при этом гордая у мальца. Да даже ещё гордее. Светилось вся. Ну, понятно, Ванька сейчас принял депешу не от кого-то там, от самого Государя императора. Так и написано было на ленте: «срочно приезжай. николай». С заглавными буквами пока проблема, да Эрнст с Якоби её и не собираются решать. Других настоящих проблем столько, что такое «преступление», как написание имени самодержца с маленькой буквы, никак академиков не волнует. Сашку тоже, а так как задачи теперь уже двум лучшим учёным мира, возможно, в области электротехники ставит именно он, то академики и не волноваются по поводу данного преступления. Они практически закончили механическую печатную машинку и сейчас бьются над электрической. Ну и лампочку Ильича пытаются собрать, проскочив, если получится, период с угольной нитью. С вольфрамом проблема серьёзная, у него температура плавления такая, что при современных технологиях её не достичь. Так тот вольфрам ещё и выделить надо. Нет, пока шагать по этому пути не то, что Сашке с двумя академиками, но и всему миру рановато.

Одно хорошо. Сейчас учёные свои открытия не скрывают, а патентуют и сразу трубят об этом на весь мир. Вот и Якоби раскопал патент на лампу среди иностранных журналов в Московском университете. В 1841 году ирландец Фредерик де Моллейн получил первый в истории патент на электрическое освещение — лампу с платиновой спиралью в вакууме. Сашка сразу отправил приемнику Иваницкого в Лондоне — Геннадию Ивановичу Чижову письмо срочно переговорить с изобретателем и пригласить в Басково работать вместе с Эрнстом и Якоби. Раз за десять лет тот так настоящей лампы не изобрёл и не наладил выпуск, то что-то пошло не так. А Сашка ему пару подсказок дать может. Он же читал где-то, что пока кто-то, может Эдисон, но это не важно, не заменил вакуум на инертный газ, ничего хорошего у изобретателей лампочки Ильича не получалось. И ещё что-то там с углём из бамбука. Ну, у них головы большие, у учёных, пусть мучаются. У него дел хватает и без того. Десятки самых разных предприятий и везде нужно вникать, подталкивать, подписи ставить на финансовых документах, руководителей искать.

А тут в самый разгар лета, когда только селекцией и заниматься, нужно срываться и тащиться в Петербург. Хорошо хоть поезда уже ходят по всему маршруту и можно не месяц тащиться на коняках, а за пять дней, если на спецпоезде ехать, добраться от Тулы, куда Сашка за свои деньги дорогу продлил, до Питера добраться.

Вызов этот Сашке ещё и потому не нравился, что никаких известий, от «Авроры» он не получал. А ведь прошло уже десять месяцев. Кто его знает, вдруг у Николая Павловича как раз есть известия, и они ему не нравятся. Возможно, вся афера и убийство английских моряков уже всплыла и его ждёт Петропавловская крепость? Хотя, нет. Тогда бы не телеграмму прислал император, а жандармов.

Так и гадал всю дорогу Виктор Германович, под стук колёс, под паровозные гудки, под раскачивание вагона. До бетонных шпал и бесшовных рельсов ещё ой как далеко.

Петербург встретил его не жандармами в лазоревых мундирах, а дождём. Ну, а чего ещё ждать от этого города. Его встречали всё же. И не кто-нибудь, а сам Константин Николаевич собственной персоной. Их императорское высочество даже обниматься полез. Не такой медведь, как батянька, но всё же под метр девяносто рост и плечи в два раза шире, чем у князя Болоховского.

— Не расскажите, Константин Николаевич, что за срочность, у меня там столько дел дома? — когда из качающего вагона они пересели в прыгающую по брусчатке карету, поинтересовался Сашка. И сразу же галочку про резиновые шины в голове поставил. Заодно задумавшись, а изобрели ли уже резину. Ну, даже если и изобрели, то до резиновых шин ещё не додумались. Настоящая пытка ехать в карете по брусчатке.

— Не расскажу. Папан не велел. Сам хочет переговорить. Намекну только, что к войне, которую вы нам пророчите это никакого отношения не имеет. Наоборот всё.

Сашка не выспался и устал за дорогу, как будто неделю без перерыва тяжести таскал, например, мешки с цементом, потому что ещё и грязным, как хрюшка, только вылезшая из лужи, себя чувствовал. Весь в саже, что ли. Герметизировать окна толком ещё не научились, и дым донимал и сажа с пеплом. Опять резина? А чего, если выживет после аудиенции, то можно и заняться.

— Может в гостиницу, а то я грязный? — видя, что карета завернула на Невский, обратился Сашка к попутчику.

— Папан велел вести в Зимний, — развёл руками контр-адмирал и снял очки, стал протирать их платочком, успел дождик закапать.

Папан несмотря на дождик, хоть и мелкий, встретил путешественника опять возле колонны. Ничем хорошим это точно не грозило, опять ругать будет. Ну, хотя за это время Сашка точно ни с кем о войне не говорил. Не хочет Государь слушать и прислушиваться, и чёрт с ним. Сам он вполне себе готовился. Или всё же, что-нибудь по «Аретузе» всплыло?

— Александр Сергеевич, — Николай мотнул головой, — Мне Костя говорил, что интересные ты уроки Географии в школах своих ведёшь?

Мать его за ногу этого Костю вон чуть поодаль стоит, улыбается. Но не близко, хотя слышит. Просто дистанцировался от разговора.

— Да, Ваше Импера…

— Николай Павлович! Ты вроде умнейший человек, князь, а я тебе это уже десятый раз говорю.

— Да, Николай Павлович, люблю Географию. И хочу детей сей любовью заразить. В мире полно интересных мест. Я…

— Подожди, Александр Сергеевич. А что ты про Японию знаешь? — младший Николай тоже подошел.

Неужели «Аврора» уже добралась до Хоккайдо и там что-то пошло не так? Сашка даже зажмурился, соображая, могло ли такое событие стать известным в Петербурге. Нет, телеграф только до Тулы. А от Хоккайдо до Тулы ого-го сколько такие новости идти будут.

— Про Японию? Закрытая страна. Феодальная раздробленность. Власть больше сёгуну принадлежит, чем императору. На самом деле император слово неправильное. Он у них правящее высочество, а не величество. «Тенно» переводится, как «Небесный хозяин». Микадо, исковерканное «микото» — «Правящий хозяин». Страна находится в самоизоляции. Никого кроме голландцев не допускает на свою территорию. Для нас один из самых опасных врагов, так как будет бороться с нами за контроль Дальнего Востока. Есть вассальное королевство «Рюкю». Это острова на юге. Окинава. Есть большой остров Хоккайдо на севере, который они потихоньку прибирают к рукам. То же самое по острову Сахалин. Считаю, что с Курильских островов, с Сахалина и Хоккайдо их надо выбить. И нужно попробовать разорвать их связь с королевством «Рюкю».

— Ого! Ну, значит я тебя правильно вызвал, — Николай одобрительно кивнул сыну, — Собирайся, князь, отправишься в кругосветное плавание с заходом в Японию, чтобы наладить с ними дипломатические отношения. Фрегат «Паллада» сейчас готовим. Сегодня же подпишу Указ о присвоении тебе звания контр-адмирал, для представительности. Сейчас с Ники обсудите подробности. Жду завтра здесь же в девять утра.

Событие пятьдесят шестое

Некоторые сюрпризы сваливаются вам как снег на голову. А другие подкрадываются, когда вы меньше всего их ждете. И иногда самый большой сюрприз ты делаешь себе сам…

Сплетница

Сашка лежал на лавке в доме графа Виельгорского, где по привычке уже заведённой, остановился, и думу думал. Нет, у Михаила Юрьевича кровати и перины есть, специально Виктор Германович нашёл единственную жёсткую поверхность и улёгся, чтобы не заснуть. А то брякнешься в перину и унесешься к Морфею. А кто тогда думу будет думать⁈ Завтра с утреца к Государю императору на Дворцовую площадь, соображения высказывать. А у него от такой резкой перемены в социальном статусе голова работать отказывается. В той прошлой жизни до целого старшего лейтенанта дослужился, а тут хрясь и контр-адмирал. Флаг и гюйс поднять! Чего это такое гюйс? Посмешище для настоящих мореманов, а не адмирал. На какой мачте, Ваше Превосходительство ваш флаг поднимать? Это капитан Паллады Янковский, а не-не Унковский выдрючиваться начнёт. А на всех поднимай. Не ошибёшься. Я думал вас учили? Ну, нет, так нет.

Почему не Путятин, как в реальной истории? Хотя чёрт его знает, возможно Путятин тоже будет. Кто-то же должен командовать фрегатом «Паллада». Стоп. А вот с этого момента поподробней. Он ведь читал «Фрегат Паллада», там с ними будет ещё парусно-винтовая шхуна «Восток» и потом Путятин, устав мучиться с «Палладой», потребует заменить её на «Диану», и всё это перетопит вместе с Муравьёвым — губернатором восточной Сибири.

Путятин из-за этого утопления из русского флота устроит посмешище, и ему придётся за очень сомнительное удовольствие пользование одним портом в Стране Восходящего Солнца отдать те самые спорные южные Курильские острова, на которые Япония будет веками потом претендовать. А главное, этот товарищ научит японцев строить корабли, когда будет пытаться с их помощью построить себе корабль, чтобы убраться из Японии после опрокидывания «Дианы».

И теперь, имея все эти знания, что ему делать? Сразу требовать только несколько дней назад спущенную на воду «Диану»? Повесить заранее лоцмана, что в Зундском проливе посадит «Палладу» на мель⁈ И не идти в Нагасаки, а идти в Эдо, как адмирал Перри, и тогда «Диана» не попадет под цунами, вызванное землетрясением. А если идти через мыс Горн, то «Паллада» не попадёт в тайфун в районе Филиппинской впадины. Насколько помнил Виктор Германович книгу «Фрегат Паллада» там от самого Зундского пролива до Нагасаки будут сплошные бури и тайфуны. Словно нарочно. Нет. Только вокруг Америки, тем более что по пути можно привести на нескольких кораблях для Форта-Росс чего полезное.

Опять стоп. А чего мелочиться-то? Почему, либо «Диана», либо «Паллада». Хрен вам господа моряки, всё одно перетопите, все три корабля разом нужно забрать. И все перевооружить на бомбические орудия по возможности. Один чёрт, все потопите в Крыму. Дебилы конченные. Вместо того чтобы бой принять, корабли утопили, трусы. Так ладно корабли, но орудия-то сними с них, ядра сними, нет, всё потопили, лишь совсем немного орудий сняли и то малого калибра. А ядра не сняли, а потом Толстой будет писать книжки, как наши матросы лазали по ночам под пули и собирали ядра. Нужно было адмиралов и генералов отправить ядра собирать. Больше бы толку было. Хоть не зря погибнут.

А ещё нужно сотню казаков просить. Королевство Рюкю нужно захватывать и это без наземной операции такой как провёл Перри не осуществить. Ну, вот уже есть с чем завтра к последнему рыцарю идти, не просто так на лавке лежал, а с пользой для России.

Событие пятьдесят седьмое

Не переставай смеяться, и ирландская удача улыбнётся тебе.

Рэй Брэдбери

Нового кандидата для ликвидации боевиками Ирландской республиканской армия, ИРА (ирл. Óglaigh na hÉireann, англ. Irish Republican Army) найденного Алисой долго выслеживать и пробираться к нему в дом со скрипящими дверями и половицами не стали. Поступили, как рассказывал князь Болоховский на уроках по диверсионному делу. Узнали адрес, проехав за сим господином с самыми большими в Лондоне бакенбардами на кэбе и постучались в дом напротив, мол не нужно ли вам камин почистить и прочие трубы. Открыл слуга в ливрее, что умилило Мончага, у этого пузатенького слуги бакенбарды были может лишь самую малость менее лохматые, чем у лорда, за которым они охотились. Эдуард Джордж Джефри Смит-Стенли, 14-й граф Дерби (англ. EdwardGeorgeGeoffrey Smith-Stanley, 14th Earl of Derby) — член Палаты лордов, наверное, из зависти к слуге соседа напротив себе более кустистую поросль на щеках и вырастил.

— Пошли вон, узкоглазые! — фыркнул на них бывший обладатель рыжих бакенбардов.

Бывший потому, что Монгол ему тут же кортик в сердце сунул. Зашли втроём в дом и футляр от виолончели, что пока оставили в кэбе, прихватить не забыли. Беляш кэб отогнал в переулок дальше и встал на «стрёме», как Александр Сергеевич выражается. Мончаг же с Монголом проверили, нет ли кого в доме. К счастью, ливрейный слуга был один. Раскрыв футляр, Монгол с Мончагом быстро из запчастей собрали винтовку Дрейзе, прикрепили к ней подзорную трубу на специальном держателе и стали наблюдать за домом на противоположной стороне улицы. Вечерело уже, и вскоре у графа Дерби зажги в кабинете светильную лампу братьев Кох. Как специально будущий, по мнению газет и Алисы, Премьер-министр Великобритании подошёл к большому окну и тут же упал на толстый персидский ковёр, так как в грудь его ударила, пробив стекло, свинцовая пуля весом в тридцать грамм.

После этого Мончаг на стенах и стекле окна кистью красной краской написал «ИРА», а на подоконник положил записку, в которой сообщалось, что Irish Republican Army не успокоится пока не перебьет всех членов Парламента. Ну и приписка в конце вместо подписи: «Ирландия будет свободной». Разобрали винтовку, положили в футляр от виолончели и спокойно покинули такой гостеприимный дом, прошли по переулку сели в кэб и спокойно, не давя редких прохожих, поехали к бывшему детскому приюту.

На следующий день у контор всех лондонских газет появились большие белые конверты на которых красной краской было написано: «ИРА». Когда конверты вскрыли, то там издатели и редактора газет нашли небольшую записку в которой говорилось, что все члены Парламента Великобритании будут убиты, если этот Парламент не объявит о независимости Ирландии, и все англичане до единого не покинут остров.

А чтобы записки возымели действие была сразу же осуществлена ещё одна акция. Подсказал сценарий, так сказать, этой операции опять на уроках своих князь Болоховский.

Следующей жертвой Алиса выбрала человека, который осуществил мечту любого человека в Мире. Потом станут называть «Американская мечта», как будто в Германии или России или в Великобритании мечтают о другом. Эдвард Бертеншоу Сагден, 1–й барон Сент-Леонардс, Сагден был сыном обычного парикмахера и изготовителя париков в Вестминстере, в Лондоне. В газетных статьях, которые Алиса раскопали за прошлые годы, его оппоненты и недоброжелатели от души прошлись по тому факту, что, какое сын парикмахера получил образование «неясно». А сторонники отвечали «злопыхателям, что он в основном был самоучкой, и это только показывает, насколько гениален сэр Эдвард Бертеншоу Сагден. Третьи — нейтральные авторы статей утверждали, что барон Сент-Леонардс посещал частную школу. В правительстве лорда Дерби в этом году сэр Сагден стал верховным Лордом-канцлером Великобритании (англ. Lord High Chancellor of Great Britain) и был возведен в звание пэра, как барон Сент-Леонардс из Слауэма в графстве Сассекс. Ну, чем не 'сбыча американской мечты», из сыновей парикмахера в лорды-канцлеры и пэры — бароны. Если что, то Лорд-канцлер это тот самый товарищ, что сидит на мешке с шерстью (the Woolsack). Этот обычай вышел из средних веков, когда Англия была главным экспортёром шерсти и шерстяных изделий в Западную Европу и считалась ведущим производителем как по качеству, так и по количеству материала. А ещё он является хранителем королевской печати.

Жил новоявленный барон скромно, замков не имел и огромных домов в Лондоне тоже. У него был небольшой двухэтажный дом в Вестминстере. И «на работу» он ездил в скромной пролётке, которая ночами стояла в малюсеньком каретном сарае, куда с трудом вмещалась.

План был многоходовый и первая его часть заключалась в том, чтобы вынудить сэр Сагдена отказаться в этот день от пользования своей пролёткой и нанять «первый попавшийся» кэб.

Ночью Мончаг с Монголом подъехали почти к самому дому Лорда-канцлера и убедившись, что все спят, проникли в каретник и измазали изнутри пролётку свиным навозом, но так, чтобы этого видно не было. Нужен был только запах. Измазали, и растворились в ночи.

Утром кучер стал запрягать лошадь и ничего предосудительного не заметил, подал он к крыльцу экипаж, выходит пэр и садится в пролётку. А там запашок. Ну, как запашок, кто свиное дерьмо нюхал тот запашком это не назовёт. Нос лорд зажал выхватил у кучера плётку и избил его. А потом велел поймать ему приличный кэб.

Побитый товарищ оглядел улицу, а там как раз новенький кэб трусит в поисках пассажиров.

— Эй, подь сюды.

Через три минуты, как только дом лорда-канцлера скрылся за поворотом, Мончаг остановил лошадь, в пролётку заскочил Монгол, сунул в глаз сына парикмахера заточенную ручку расчёски и оставил его там. Придержал бьющегося в агонии сэра Сагдена, положил ему на грудь бумажку с надписью «ИРА» и свистнул легонько Мончагу. Кэб проехал ещё немного, пока Монгол не убедился, что барон мёртв, и оба «ирландца» сошли, оставив кэб всего в паре метров от полицейского участка.