Ветер

Глава 23

Событие шестьдесят третье

Знаете, я из числа людей, которые, когда в них стреляют, будут стрелять в ответ.

Хит Леджер

Восемьсот миль от места триумфальной победы над британским линкором «Лондон» до русского города Ново-Архангельск прошли за четыре с половиной дня. Ветер развернулся немного и стал юго-западным и почти попутным, при этом был сильным. В бурю не превратился, но волны в пару метров высотой поднимал. И как по волшебству на пятый день, домчав три корабля до Ново-Архангельска, заметно стих.

Капитан-лейтенант фон Кох вводил «Аврору» в бухту острова Баранова с чувством, будто домой, в Россию, вернулся. На высоком холме стоял форт и замок местного правителя, рядом покрашенный с светло-зелёный цвет довольно большой и высокий собор. Чуть ближе к бухте длинное двухэтажное жёлто-коричневое здание, как позже выяснилось — школа, ещё чуть правее на прибрежной небольшой возвышенности стояли рядами огромные склады. За ними одноэтажные бараки и дальше были настоящие улицы с двухэтажными домами, большинство под железной крышей. В Кронштадте домов с железной крышей меньше было. Богато люди живут пушниной промышляя.

В порту находилось несколько больших судов и даже два парохода. У самого причала возвышался огромный бриг «Император Николай I», Владимир Фёдорович оценил его водоизмещение в шестьсот тонн, чуть ближе к выходу из бухты покачивался на небольшой волне примерно равный ему по размерам «Цесаревич». Было прилично и мелочи. Справа в порту имелась верфь, в которой сейчас ремонтировался шлюп.

Вошли в бухту и тотчас от причала в их сторону замахал вёслами вельбот с флагом РАК на корме. Время было вечернее уже и над всеми почти домами в городе вился дымок, топили печи. Несмотря на середину августа, ну, лето всё же, было прохладно. А ещё мелкий дождь волнами накатывал, залезая в любую щелочку под одежду, и заставляя дрожать на холодном ветру.

На всех трёх кораблях были подняты флаги Джунгарского ханства. Красные полотнища трепетали на ветру, скрывая серп и молот со звездой, и как потом объяснили на приёме у капитана второго ранга Розенберга — правителя Русской Америки, приняли их за турок. Переполошились.

— Мы сейчас воюем вовсю с «ситхинскими колошами» или просто с ситкинцами, или ещё их тлинкитами называют. Они затеяли свару с нами в прошлом году. До настоящего штурма крепости с их стороны дошло. А тут вы ещё. Флаг красный, ну, думаем, конец времён настал — турки пожаловали, не иначе война с ними опять началась. Не слыхал никогда о такой морской державе, как ханство Джунгарское. Где это? И корабли у вас явно английской постройки. У англичан купили?

Капитан фон Кох прислушался к речи правителя здешних земель, акцент странный. Да и внешностью на немца мало Николай Яковлевич Розенберг походил. Вьющиеся чёрные волосы, глаза чуть навыкате карие. Больше на выкреста еврея похож. Тем не менее, оказалось, что Николай Яковлевич на пять лет раньше Коха поступил в Морской кадетский корпус, в 1823 году стал гардемарином, в 1826 был произведён в мичманы. Ну, а дальше с небольшими перерывами в основном здесь и служил. Исследованиями островов и Охотского моря занимаясь.

— А что за война тут у вас с индейцами? — оставляя полную чашку красной икры от себя, полюбопытствовал Дондук.

— Индейцами? А с ситкинцами. Не понимают они по-человечески. Звери дикие. Права пословица, что как волка не корми, а он всё в лес смотрит. А эти волки ещё и цапнуть решили нас за руку. В прошлом году серьезная война с ними летом приключилась.

— Война⁈ — вскинулся калмык.

— Да, только я сменил предшественника своего капитана первого ранга Михаила Дмитриевича Тебенькова, как прямо озверели колоши. Думаю, причиной послужило, то, что из-за свёртывания торговли с ними табака и пороха у них стало не хватать. Зверя-то повыбили в окрестностях, а чем с ними ещё торговать, они тогда цены несусветно задирать начали. Нападения на отдельные небольшие поселения стали устраивать. Тогда я объявил индейцам, как вы их называете, что в случае продолжения беспорядков я отдам распоряжение вообще закрыть «колошенский рынок» и прервем мы с ними всякую торговлю. Тут они на нас и напали.

— Напали, это как? Стрелять начали? — не поверил капитан второго ранга фон Штольц.

— Часть ситкинцев, вооружившись ружьями, засела в кустах у крепостной стены, а другая, человек пятьдесят, приставив заранее заготовленные лестницы к деревянной башне с пушками, которая так и называется «Колошенской батареей», и едва не захватила укрепление. По счастью для нас, часовые были на месте и заметив их, вовремя подняли тревогу. Подоспевший на помощь вооруженный отряд сбросил вниз уже влезших на батарею колошей, а остальных остановил.

Другой вооруженный отряд пришлось мне возглавить против ситкинцев, засевших у крепостных строений и домов. Я сам бросился также на батарею и с большим трудом переговорился, успев возвратить колошей по домам, и они перестали кричать и грозить нам. На бой вызывали дикари нас.

— Переговорился? — не понял Дондук.

— В переговоры вступил, — пояснил Розенберг.

— Это в прошлом годе было, а сейчас что? — Дондук положил себе тарелку китайского фарфора кусок красного мяса.

— А что делать было, их тысячи и тысячи, да британцы чуть не военные действия против нас открыли. Я решил усилить оборону Ново-Архангельска с помощью хорошо вооруженного парохода «Николай I». Он у нас раньше регулярно посылался в проливы архипелага Александра для обмена с индейцами. А сейчас находится почти постоянно в порту, прикрывая его от возможной атаки колошей на лодках или британцев со стороны моря. Из-за этого еще больше сократилась торговля с индейцами, а это привело к новым столкновениям. Стали чаще нападать на русских рыбаков, грабить зимовья, а теперь начали организовывать подкопы под крепостную стену. При этом индейцы опять планируют захватить Ново-Архангельск, о чём сообщают нам дружественные аборигены.

Правитель Русской Америки чуть захмелел, продегустировав кальвадос, подаренный ему фон Кохом и ковыряясь в рыбе вилкой угрюмо продолжил:

— А ещё недавно произошёл междоусобный конфликт, ситкинцы напали на других индейцев, те стикинцами в отличие от этих называются, учинили настоящую бойню под стенами нашими. Это и без того слабую торговлишку совсем порушило. В разы уменьшилось число индейцев, приезжавших в Ново-Архангельск для торговли из проливов архипелага Александра. Мирные опасаться стали воинственных ситкинцев, — капитан второго ранга не дожидаясь гостей сам налил в свой кубок прилично так кальвадоса, пригубил от души, втянул воздух и ещё угрюмей продолжил, — пару месяцев назад прибывший со Стикина отряд из сто пятидесяти воинов внезапно атаковал маленькое поселение компании из трех домиков на Горячих Ключах в двадцати верстах к югу от Ново-Архангельска. Там у нас на водах раненые и болезные лечатся. Из девяти человек один был убит, один ранен, а остальные ограблены. Поселение само на Горячих Ключах полностью разграбили и сожгли.

— А много ли ружей у индейцев? И что это за ружья? — отодвинул от себя еду Дондук.

— Разные. Старые кремневые в основном. Капсульные тоже есть, но мало. возможно десяток. А так Стикин способен отряд в две сотни воинов выставить. Сейчас сидят тихо — мести опасаются.

— Проводника дадите?

храм в Ситке

Событие шестьдесят четвёртое

«Тот, кто молчит, знает в два раза больше, чем болтун».

Белое облако

Семь десятков калмыков, десять офицеров артиллеристов из Басково во главе с капитаном Николаем Николаевичем Болоховским, десяток алеутов и три проводника из местных, принявших православие индейцев, чуть свет выдвинулись на лодках к Стикину. Капитан второго ранга Розенберг пытался отправить с отрядом непонятных джунгар десяток своих воинов, но Дондук это дело пресёк. Он не знал ни местные расклады, ни возможности этих воинов, могут вместо помощи серьёзной обузой стать. Кроме того, он уже успел с несколькими такими солдатами переговорить и сделал вывод, что подготовка у них близка к нулевой. Это просто преступники — бандиты, завербованные по тюрьмам в России. Понятно, почему не ладится тут отношения с индейцами. Грабитель оттого, что он переедет на Аляску из Москвы грабителем быть не перестанет. Собираются в отряд по нескольку человек такие горе-воины и отбирают пушнину у местных, как тем не возмущаться и бунты не устраивать.

Двадцать вёрст на пяти больших вельботах преодолели за три примерно часа и на привал в обед уже остановились от поселения Стикин в часовом переходе, по уверениям проводников.

— Что хоть за поселение? У них там дома, стены, башни сторожевые? — поинтересовался у проводника капитан артиллерист, не слышавший расспросов Дондука.

— Нет, Николай Николаевич, — за проводника ответил сотник, — Это, как у нас — стойбище. Шатры из кож, есть пара изб, но ни вышек, ни забора. Скрытно подойти не получится, по словам этих, — он мотнул головой в сторону притихших и слушающих их индейцев, — Ну, посмотрим. Нам, если до перестрелки дело дойдёт, и не нужно никакой скрытности. Просто всех перестреляем с расстояния, на котором их оружие бесполезно. Но сначала попробуем по-хорошему договориться. У джунгар были действенные методы.

К огромной поляне на поросшей лесом сопке пришли, когда солнце начинало склоняться к закату. По дороге разведчики выловили десяток стикинцев различного возраста и пола, от взрослых охотников до трёх пацанов лет десяти и девчонки, что собирали ягоды. Пленников вязали по рукам и ногам и заткнув рот кляпом несли на плече.

У подхода к поляне Дондук с ещё двумя калмыками опередили отряд и вернулись через полчаса с ещё тремя пленными. Индейцы не совсем безалаберные были, выставили дозоры. Целых два. Теперь нет ни одного.

— И что дальше по вашему плану? — немного неуютно себя князь Болоховский чувствовал. Он Дондука знал с детства, часто встречались на различных соревнованиях между школами устраиваемых, в том числе и по футболу. Старшим всегда как бы он был, а тут с ним даже полным планом не поделились.

— Николай Николаевич, если пойдёт по плохому варианту, то вы забудьте про честь дворянскую. Мне нужно вернуться с задания без потерь и выполнить его. И я его выполню, даже если мне придётся убить в этом племени всех до единого мужчин. Если мы начнём стрелять, то и вы не зевайте.

Дондук отошёл к своим и те начали исчезать в еловом лесу окружающем становище индейцев. Между тем солнце всё ближе опускалось к горам на западе.

Выстрел прозвучал неожиданно даже для готовящегося к чему-то подобному капитану. Люди, лежащие между кустов и деревьев приникли к прицелам винтовок.

Бах. Бах. Бах. Со всех сторон загрохотало с задержкой в пару секунд.

— Пошли, — Дондук выдернул из кустов одного из проводников, взвалил на плечо пацана пленного и, держа в свободной руке кольт, пошёл к стойбищу стикинов.

Событие шестьдесят пятое

Переговоры — самый сложный способ демонстрации силы.

Бах. Бах. В землю рядом с сотником впилось несколько пуль, и не понятно было, это специально мажут или это такие стрелки, что с пятидесяти метров попасть не могут. В ответ со стороны небольшого холмика на западе бахнули более весомо стеновые ружья. В посёлке забегали часть народу бросилась в противоположную сторону к широкому ручью, но оттуда тоже раздались выстрелы и стикинцы, пометавшись между шатрами, сгрудились на большой… хрен знает как это называется, пусть будет площади.

Дондук поднял руку и по этому сигналу выстрелили в воздух все калмыки, полностью окружившие Стикин. А от того места, где остались офицеры и алеуты целым залпом через несколько секунд ответили.

В селении вновь поднялся ор и люди ещё плотнее стали сбиваться к площади. Не все. От одного из шатров отделилась фигура с ружьём. Индеец встал на колено и выстрелил в Дондука. Бах, бах, с холма дважды выстрелили, и индеец свалился на землю, принялся визжать и кататься по ней. Его пуля просвистела у Дондука над ухом.

— А ну прекратить огонь, а то всех перестреляем, — крикнул сотник и выставил вперёд переводчика. У этого так грозно не получилось, но смысл индейцы уловили и шуму стало поменьше.

— Мне вождь нужен. Я с миром пришёл! — снова прокричал на русском Дондук, капитан второго ранга Розенберг говорил, что многие воины в племени знают русский, так как учились в школе в Ново-Архангельске. Тем не менее, переводчик на гавкающем языке повторил это и не менее громко.

Пару минут пошумели на площади и оттуда отделились три фигуры и потопали в сторону переговорщиков. А что, прав был Розенберг, там человек пятьсот, и возможно двести воинов и не выставят стикинцы, но если юношей привлекут, то сто пятьдесят и в самом деле могут организовать.

Вожди шли не сильно торопясь, важность свою видимо показывали, и что не боятся проклятых урусов. Правда, когда подошли и монгольскую физиономию Дондука увидели, то удивились и на своём чего-то залопотали.

— Я Дондук, — калмык скинул связанного пацанёнка с плеча и положил перед вождями. — С миром пришёл. Хотели бы, перестреляли всех. У нас точные и скорострельные ружья, которые бьют на версту. И у нас стрелки, которые попадают куда целятся. Тот охотник ранен в ногу, а не убит, потому что я дал команду пока никого не убивать. Его мы потом отвезём в больницу в Ново-Архангельске. Назад не отпустим. Возьмём, как вылечат, с собой на большой корабль. Три года будет матросом, потом вернётся к вам.

— Что вам надо? — остановил переводчика индеец в кожаных штанах и обрезанном до пояса европейском кафтане. Кафтан был с золотым шитьём, если его сняли с убитого, то какого-то важного господина жизни лишили. Говорил он с заметным акцентом, но разобрать можно.

— Ваши люди напали на Горячий ключ, сожгли дома, одного, лечащегося там человека, убили и одного ранили.

— Это наша земля.

— Конечно. За это вы сделаете следующее. Первое — построите на том же месте точно такие же дома, но в два раза больше. Три было, мне сказали, построите шесть…

— Это наша земля и мы не дадим на ней ничего стоить.

— Конечно. Это ваша земля. Но так как вы начали спорить, то построите девять домов. Следующее возражение и домов будет двенадцать, и мы убьём десять воинов, мне достаточно руку поднять. Ясно! — гаркнул вождям в лицо Дондук и начал поднимать руку.

— Говори, воин, чего ты хочешь? — вытянул обе руки вперёд другой вождь.

— За убитого воина вы заплатите. Плата сто мизинцев воинов. С левой руки. Если попадётся детский мизинец или женский мы всех убьём.

— Этого не будет, они захватили нашу землю…

Дондук начал вновь поднимать руку, говоривший бросился на него, но сотник успел выхватить из кобуры на ремне кольт раньше и выстрелил в ногу индейца, и сам отскочил назад. Нападать на него было не просто между вождями и сотником теперь лежало два тела, воющего нападанца и связанного мальчика. Калмык навёл револьвер в лицо старшему из вождей. Этот пока не сказал ни слова.

— Повторяю, я пришёл с миром. Вы, уважаемые, дослушайте меня до конца, а потом вернитесь к своим и обсудите. И когда будете обсуждать, то имейте в виду, что мне нужно только поднять руку и от племени не останется ни одного человека… живым. Мы убьём всех и стариков и женщин и детей. Потом бросим всех мёртвых в воду, чтобы их сожрали крабы и акулы. Сжечь не дадим ни одного. На небо они не попадут.

— Говори, Дондук, — поднял руку перед собой этот старший вождь.

— Третье, чтобы вам не пришла в голову мысль поквитаться с ними, вы отдадите нам на три года двадцать детей — мальчиков в возрасте тринадцать — пятнадцать лет. Они будут заложниками… Будут с нами на кораблях, матросами. Это должны быть в том числе и ваши дети, — сотник ткнул пальцем в каждого из вождей, в том числе и сидящего на земле с прострелянной ногой и пытавшегося перетянуть себе рану.

— Они вернутся? — теперь разговаривал только старший из вождей.

— Я же сказал — три года. Потом богатыми и сильными вернутся. Если будет куда возвращаться. Четвёртое. Отсюда мы пойдём на войну с ситхинцами. Вы к нашим воинам выделите сто своих. Мы убьём всех мужчин у них. Вы убьёте всех женщин. Детей не трогать. Их мы погрузим на корабли и отправим в Форт-Росс — это наше поселение на юге. Там их раздадим в семьи и вырастим умными и умелыми людьми. Всё, что есть в становище ситхинцев достанется вам. Колошный рынок начнёт вновь работать, как только мы вернёмся в Ново-Архангельск. Думаю, против четвёртого моего предложения у вас нет возражений. Насколько я понял, с ситхинскими колошами у вас вражда. Теперь не будет. Вся земля вокруг Ново-Архангельска будет ваша.

— Пальцы…

— Нет. Пальцы необходимое условие. Вы должны уяснить, что убивать русских нельзя, так же нельзя убивать тех, с кем мы торгуем. За убийство больного русского вы должны заплатить. И учтите, что если хоть один русский или их союзник будет улит, вами или другими индейцами, то мы придём и не будем убивать, мы отрубим всем воинам обе кисти. Ну, или перебьём всё племя.

— Мы…

— Вы через час приносите мне сто мизинцев, а утром мы вместе с вами идём уничтожать и грабить ситхинцев.

— Мы…

— Вот и договорились. Берите сына и уходите. У вас час! — Дондук пнул раненого в ногу и, спокойно повернувшись, пошёл к своему лагерю.