Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Что этот илиец говорит вам?- задал вопрос Граза у своих соплеменников, словно Мириан пока что был пустым местом для него.

-Он хочет справедливости, Граза,- поклонившись, ответил один калека - одноногий старичок.

-Его мог подослать принц, чтобы заманить нас в ловушку,- в упор глядя на незваного любителя справедливости, предположил Граза и никто не посмел ему возразить.- Что скажешь, незнакомец?

-Я вижу столичное войско уже готово вас куда-то вести, поэтому не буду долго объяснять. Мне нужно попасть в тюрьму, чтобы освободить одного человека. Тюрьма защищена магией, но я знаю, что вы воевали с дикарями, которые были прокляты илларами. Может быть для вас не будет трудно помочь мне.

Граза улыбнулся, восхищаясь наглостью и предприимчивостью юноши. Как умный и здравомыслящий глава, Граза не собирался устраивать беспорядки в незнакомом месте, зря рискуя соплеменниками. Но высокомерное отношение принца к их появлению, приказ отправляться подальше от столицы в сопровождении войска - раздосадовали Гразу так сильно, что руки его чесались указать пальцем на что-нибудь в этом городе, подлежащее разрушению ирнцами. Возможность исполнить такое безрассудство представилось в лице Мириана, и глава подмигнул ближайшим друзьям, которые знали без слов как всё организовать и что сделать.

-Мы попытаемся,- отводя в сторону юношу, шептал Граза,- но и ты сделай доброе дело: когда придёт пора убегать из города, ты поведёшь нас тропами, чтобы преследователи потеряли наш след и не расправились над нами. Вижу я, что в этой стране нам не жить в мире с илийцами, мы - чужаки снова, какими нас видели дикари, а теперь будут видеть здесь. Так зачем же склонять голову в первый же день,- Граза хлопнул по плечу Мириана, играя свойского приятеля, хотя был далёк от таких отношений. Везде он искал свою выгоду - на данный момент ему было очень выгодно, чтобы юноша помог ирнцам убежать от столичного войска и самим выбрать, где впредь они будут жить, а уж потом Граза был готов защищаться от любого, кто посмел бы прогнать его вместе с соплеменниками с той земли.

Согласившись с условием ирнца, Мириан повёл небольшой отряд к тюрьме, а остальные островитяне разыгрывали отвлекающий манёвр, чтобы воины ничего не заподозрили. В руках мужчин появились самодельные музыкальные инструменты, звуком напоминающие бубны, дудочки и ударно-шумовые инструменты наподобие маракас, которые вместе создали музыкальный фон для женского танца. Женщины встали в круг и, обольстительно поглядывая на воинов Его Величества, начали создавать медленный танец, плавно перерастающий в страстные движения, заманивая внимание всех мужчин в эти сети. Не мудрено, что воины потеряли бдительность и были легко обезоружены теми ирнцами, которые подкрались к ним сзади. Под строгим контролем взора Гразы, ирнцы действовали быстро и бесшумно, и глаза главы явно не желали пока что кровопролития, поэтому столичное войско было связано по рукам и ногам и сложено вокруг фонтана, под дворцовой платформой. Никто не заметил своеволия чужаков, ибо принц пытался заснуть вместе с женой под звуки их музыки, а жители близстоящих домов боялись подходить к окнам, дабы не накликать беду на голову домочадцев.

-Уходим,- спокойно скомандовал Граза, и ирнцы послушно засеменили за ним следом в направлении тюрьмы, чтобы соединиться с отрядом Мириана и, если потребуется, помочь ему.

Магия пропустила ирнцев в тюрьму, словно блудных сыновей. Они открыли дверь и впустили борца за справедливость, чтобы вместе с ним искать того человека, ради которого потребовалось столь срочное вмешательство в здешний порядок, и Мириан с восхищением наблюдал, как слаженно островитяне действовали внутри. Охранники не успевали заметить, как оказывались на полу с кляпом во рту, обезоруженные и связанные тугими верёвками. В каждое окошко дверцы Мириан заглядывал, ища знакомые черты лица. Вереница дверей на этажах казалась бесконечной, и в каждой камере томилась чья-то жизнь заслуженно или по предательству. Обыскав все этажи, Мириан не нашёл Авиона, но вовремя вспомнил про подвал, куда уводили заключённых на допросы с пристрастием, и теперь оставалось спуститься туда - в обитель боли, которую могло выдержать не каждое живое существо.

Зловоние на первой же ступеньке, ведущей в подвал, ударило в нос. Факелы освещали путь, и, борясь с тошнотой, Мириан спускался вниз, пытаясь не рисовать картины в воображении - что он мог увидеть там, судя по запаху. Как вдруг ирнцы отодвинули его в сторону и пошли первыми, явно услышав острым слухом чьё-то присутствие за углом. Шмыгнув за угол, они напали ещё на пару охранников, догадался Мириан по характерным звукам падения тел на пол.

Первое же окошко камеры открыло взору Мириана измученное голое тело Авиона, лежавшего на голом полу в собственных экскрементах и в луже крови. Сверху послышался какой-то шум и юноша с тревогой оглянулся на ирнцев, но те улыбкой дали понять, что приближаются друзья...

13 глава.

В спешке брошенный город Ирн напоминал огромное разорённое гнездо. Везде валялась разная утварь, оружие, вещи, костры около пещер ещё дымились, но тишина вокруг не хозяйничала из-за недовольного мычания скотины в тысячу голов, оставленной без присмотра на лугах.

Начинался рассвет, притягивая за уши новый день, который не спешил вступать в права, пугаясь разбушевавшегося Брадо. Молодой маг бродил по лесу, выдирая с корнями деревья и бросая их в сторону только потому, что ему хотелось выпустить пар злости наружу. Он кричал, бесновался, рычал и обрушивал смерч на берега вокруг островов. А с первыми лучами солнца он заставил грозовые тучи застелить небо собой и обрушить проливной дождь на землю, чтобы остудить свою разгорячённую головушку и грудь, в которой билось сейчас такое жаркое сердце, что молодой маг уже не мог придумать как утихомирить этот жар - жар страсти, жар любви и желания. Всему виной была Камелия, из-за которой мысли Брадо уже не чаяли надежду восстановить прежний расчётливый и хладнокровный ход. Его раздражали непонятные изменение, еле заметные по ощущению, но явно связанные с чувством к придворной диве. Если пару дней назад Брадо был уверен, что хочет собрать самую кровожадную банду за все века этого континента, то теперь он уже и думать забыл об этом, размышляя об одном - как избавиться от этой любовной напасти, или как завладеть ею. В ночь последней встречи Брадо с Камелией он совершил то, что почти ни одна женщина не простила бы мужчине. Чувства вины молодой маг не испытывал, но и того наслаждения, о котором мечтал, не получил. Даже то, что Камелия сопротивлялась изо всех сил и не сдалась, не восхищало его или огорчало, он просто желал испытать с ней то, что чувствовал - что-то новое и необычное для его хищной натуры.

И когда все эти мучительные мысли и страсть одолевали его, в это сырое промозглое утро, когда хотелось всю землю перевернуть вверх тормашками, послышался смех. Он доносился из горного города, где остались Саша и веи. Смех охотника разносился над островом звонким эхом, раскаляя шкалу терпения Брадо. Пулей маг очутился в Ирне и встал перед Сашей с миной убийцы. Улыбка исчезла с лица охотника, но не страх сменил её, а обычное, в таких случаях, выражение храброго вызова на лице.

Что мешало Брадо убить пленника? Он и сам недоумевал, но с самого начала неосознанно молодой маг покровительствовал охотнику, как умел, и не давал в обиду, разве что наказывал самолично. И теперь его рука не поднималась нанести смертельный удар Саше. Играли роль те, казалось бы, малозаметные изменение в душе Брадо, которые его щекотали и раздражали.

-Убирайся в столичную помойку, из которой вылез, и мошкару забери,- крикнул Брадо, под "мошкарой" имея ввиду веев, и за одну секунду остался один на острове. Но когда услышал недовольное мычание скотины, снова рассвирепел и бедные животные разлетелись в разные стороны, совершенно не понимая в чём провинились. И только тогда наступила та тишина, которую любил разбойник - природная и ненавязчивая.

Сияющие лиизии осыпали пыльцой веев, когда они упали на их распустившиеся бутоны. Инея и Астло не сразу сообразили, что это произошло в реальности - они оказались в Валевии за миг, за один стук сердца. Магия Брадо была не только сильна, но и точна, и этому можно было только порадоваться, потому что, разозлившись, плохой маг мог бы промахнуться и отослать их совершенно не туда, куда им хотелось бы попасть. Без сомнения разбойник разлучил их с Сашей, ведь человеку нечего было делать в Валевии, но искать охотника сейчас, когда они всё-таки добрались до родной страны, веям не хотелось. Их тянуло в Абару, душа трепетала от скорой встречи с друзьями и знакомыми, и противный холодок пробежал по спине при мысли о Верде, которая теперь всем заправляла и не показываться ей на глаза не представлялось возможным, потому что она сжала в кулак власть.

Лёжа на цветке и наслаждаясь: и запахом пыльцы, столь родной и любимой, и солнечными лучами, и шелестом листьев лесных деревьев, который встречался только здесь, и всё вокруг было таким знакомым и близким, что дух захватывало от мысли, что без всего этого они могли так долго обходиться, особенно Астло. Шаловливый прах не очень скучал по Бураку и банде, и, конечно, мало вспоминал столичную жизнь. Ему чуточку не хватало той домашней атмосферы, которая царила у гнома, но он справлялся с этим чувством. Путешествуй Астло без Инеи, скорее всего, он захотел бы вернуться в Геран, но не теперь, когда вея всё же ненавязчиво заставила задуматься о смысле жизни вне родной страны. Вей не пытался осмыслить чувствует ли он что-то похожее на любовь к Инее, или их связывала только дружба. И поднимать вопрос о женитьбе никто из них не хотел, не желая мутить внутреннюю идиллию.

В лесу Валевии слышалось пение сизоний, игравших голосом знаменитый на всю страну мотив. Астло захотелось порезвиться с этими птичками, как ему нравилось до порабощения веев параками. Он схватил Инею за руку и, ничего не объясняя, полетел вперёд на самые близкие красивые переливы, доносившиеся с южной стороны, куда лежал путь в Абару - столицу страны. Оставляя за собой шлейф из сияющей пыльцы, Астло и Инея стремительно летели к давним пернатым подружкам. Но вдруг оба резко затормозили и повисли в воздухе перед одним из древесных стволов, на котором был приколот исписанный лист бумажного дерева.

"Повелением королевы-матери Верды, вдовы принца Арлена, наместницы королевского трона до совершеннолетия дочери Азины, прямой наследницы королевской короны,- всем веям отныне надлежит...", и далее перечислялись обязанности всех законопослушных веев, которым теперь надлежало найти себе занятие, чтобы развивать в стране разные ремёсла, искусства, науки. Лесным веям был выделен отдельно большой абзац, в котором говорилось, что будет караться смертной казнью любое лесное бродяжничество и занятие мастерством прахов, а так же безделье, распутство и пьянство - всё, чем занимались лесные бездельники вдалеке от городских однообразных будней. Запрещалось также покидать пределы Валевии без королевского разрешения, категорически клеймило позором тех веев, которые осмеливались служить людям. И ко всему прочему приветствовались доносы на нарушителей королевского повеления, и сулилась щедрая награда.

Прочитав всё это Астло вслух, Инея не могла больше махать крыльями, норовившими опуститься от разочарования, поэтому села на ближайшую ветку, чтобы прийти в себя от таких новостей. Астло присел рядом, обмозговывая какие у него шансы улететь из Абары целым и невредимым, если к прахам теперь вернулось прежнее отношение, не смотря на их заслуги в борьбе с параками. Но отпустить Инею одну в столице он не мог, поэтому уже знал, как поступит, решив выпутываться из неприятностей по мере их поступления.

-Летим в Абару, или навестим моих приятелей в лесу и вернёмся обратно в Геран? Валевия теперь уже не та, как при правлении королевы Сансы. Хотя у Верды не зелёные волосы и крылья не пожелтели, как у её дочери от рождения, никто даже пикнуть не посмеет, что она не права. А такая вея опаснее любого разбойника в Селии, и что-то мне подсказывает, что просто так из Абары она нас не отпустит, если прознает о нашем возвращении,- пытался вразумить Инею Астло, словно поменявшись с ней местами - теперь он пытался здраво мыслить и осторожничать ей во благо.

-Но, согласись, Верда отлично справляется. Столько новых мыслей, столько желания сплотить всех веев, занять их чем-то, дать им больше, чем они хотят именно во благо Валевии и самих нас,- неожиданно для друга высказала Инея.

-Может, теперь полетим и поблагодарим её за всё, и за тех прахов, которых она послала тебе вслед.

-Нас только двое, кому она сделала гадость. Конечно, лесным веям не понравятся новые порядки, и даже, возможно, многие пострадают из-за своего упрямства и нежелания подчиняться, но Верду будут вспоминать наши потомки как первую приемствующую королеву, рискнувшую изменить нашу жизнь.

-Родной воздух тебе вредит, милая, но тебя одну я точно не отпущу в столицу,- Астло посмотрел в лучистые глаза Инеи и улыбнулся своей детской озорной улыбкой, которую можно было причислить лицу каждого вея, но у этого праха улыбаться получалось как-то авторски.

-Мы всё же не гости здесь, Астло, ведь так? Родная земля защитит нас от несправедливости...

-Что мы сидим тут и болтаем впустую...А несправедливость можно найти везде, вспомни Валива и стаю Сайко...Летим уже в Абару.

Когда вдали показалась плоская вершина Абары, на которой сверкал многоэтажный королевский дворец, Инея и Астло на секунду остановились, словно переводя дух перед опасным возвращением. Но потом снова продолжили полёт в направлении к городу, не думая о плохом и с нетерпением ожидая тёплый приём со стороны друзей и знакомых. Пролетая мимо полянок, где на цветах любила раньше собираться беспечная молодёжь, и все грелись на солнце, играли в игры, влюблялись и отдавались страстям,- вея и прах увидели пустующие распустившиеся бутоны и удивительная тишина была непривычна вперемешку с воспоминаниями минувших дней. Молча, не комментируя увиденное, друзья полетели дальше, где между деревьями уже просматривались склоны горы, усыпанной входами и террасами жилищ веев. Внизу, у подножия Абары веи успели развести плантации каких-то культур, фруктовые сады, зачем-то рыли каналы и строили мосты через ручьи. Это копошение внизу не прекращалось ни на секунду, а на высоте в самом городе тысячи веев долбили новые пещеры и занимались кто чем, только бы не сидеть без дела. То и дело мимо пролетали наблюдающие воины Её Величества, словно надсмотрщики, и фиксировали действия послушного народца.

-Что-то меня тошнит от такой картины,- наблюдая вместе с Инеей с ветви дерева за горожанами, произнёс Астло и отразил выражением на лице своё отвратное ощущение.

-Но мы дома, наконец-то,- с надеждой сказала Инея и вылетела из укрытия, друг сразу последовал за ней.

Веи не сразу заметили приближение к городу двух фигур, но зато, увидев, отвлеклись от работы и взлетели вверх, чтобы получше рассмотреть пришельцев. Многие сразу узнали Инею и начали припоминать Астло, удивляясь его крашенным волосам. Но никто не спешил обнять вернувшихся друзей, никто не приветствовал их радостными криками, потому что все знали кем стал Астло за границей, и что Инея не справилась с испытанием - все сомневались, что наблюдавшие воины Её Величества одобрят приветливую встречу блудных веев.

-Хорошо, что вернулись,- вей постарше вылетел вперёд и по-отечески поцеловал обоих.- Но будьте осторожны,- шепнул каждому на ухо.

-Как сказали бы в Геране: расслабьтесь, мы не убивать вас прилетели,- хотел было сострить Астло, но у него это плохо получилось, потому что после этих слов все веи разлетелись по своим делам, а он вместе со спутницей остался в одиночестве. Хотя это продолжалось недолго, потому что вскоре они увидели как с вершины к ним спешит отряд королевских воинов, чтобы явно препроводить на приём Её Величества.

-Ещё не поздно дать стрекоча,- посоветовал Астло Инее.

-Нужно убедиться, что всё так, как хочет казаться и тогда я полечу с тобой куда пожелаешь,- ответила решительно вея и спокойно смотрела на приближение отряда.

-Нам приказано доставить вас к королеве-метери,- отчеканил каждое слово молоденький капитан.

-Ну мы конечно с радостью. Попьём ари, поболтаем о жизни, никаких возражений,- с наигранной весёлостью воскликнул Астло и, взяв Инею за руку, полетел в кольце из воинов, вооружённых шпагами. Шпагу Астло не отняли у владельца, скорее всего понимая, что с прахом шутки плохи и добровольно он не позволит лишить себя оружия, а начинать с ним бой, наверное, было пока что запрещено.

Дверь зала на сотом этаже, где потолка, как такового не было, лишь очертание полукруглого свода рисовали каменные дуги, обвитые вьющейся белой лианой. Зал украшало много растений, словно оранжерею, отполированный до блеска пол отражал всё, что попадало в поле его видимости, и широкие окна выходили на восток и запад, так что зал тянулся по всей ширине и длине дворца, за исключением лестничной площадки, ведущей к дверям. Инея не сразу заметили в этом своеобразном лесу фигуру Верды. Она сидела у фонтана и игралась с сизонией, как будто и не ждала вовсе появления гостей, одна из которых гипотетически могла нарушить её правление.

-Явились,- взмахом руки приказав птичке улететь, произнесла королева-мать и взор её скользнул холодком по Астло и Инее.

-Столько нового узнали, Ваше Величество, голова идёт кругом,- сказала в ответ Инея, предпочитая не дожидаться когда ей позволят говорить. За спиной стояли уже не только воины из отряда, но и вся дворцовая охрана, но даже это не пугало блудных веев, и Верда это чувствовала, что злило её ещё больше.

-В моих лесах остаётся много веев, не желающих чем-нибудь заняться на благо Валевии,- обходя фонтан кругом и любуясь цветами, не уделяя взглядом внимания гостям, произнесла Верда.- Что вы скажете о них? Ведь ты, Астло, жил среди них, а ты, Инея, часто просила помощи у прахов.

-Ваше Величество, почему Вы спрашиваете об этом? Мы прилетели с добрыми намерениями - вернулись домой и хотим мирно жить среди своих,- ответила Инея, обратившись к Верде как полагается, показывая ей тем самым, что умеет проигрывать и ни на что не претендует.

-И, как сказал один мой знакомый вей - Ваши новшества очень полезны веям и стране,- с издёвкой добавил Астло, конечно намекая на высказывание Инеи в лесу, за что она наградила его укорительным взором, поджав обиженно губки.

А королева продолжала медленно шагать по кругу, нюхая оторванный бутон красного цветка. Астло уже не сомневался, что у неё на уме была какая-то подлость, и приготовился к самом у худшему - к нападению, пытаясь затылком чувствовать движение веев за его спиной. Но неожиданно для него, два вея подхватили Инею под мышки и быстро пролетели в дальний конец зала. И как только Астло сделал движение последовать за ними, Верда воскликнула:

-Остановись, или мой вей перережет ей горло.

В доказательство воин прижал лезвие ножа к горлу Инеи, не способной вырваться из цепких рук слуг королевы. Астло стоял у окна теперь боком к королевской охране и другим боком к Верде и тому месту, где стояла Инея. Он приготовился отразить любой удар, иначе пленённый он не смог бы помочь подруге, но, на удивление, никто не спешил на него нападать.

-Возвращаться, надеясь, что я оставлю вас в покое, было глупо. А теперь моё условие такое: любой ложью приведи в Абару побольше лесных веев, и тогда я отпущу Инею и сможете улететь невредимыми. Пять дней даю тебе, Астло, и не пытайся обмануть меня, потому что любая твоя попытка вызволить Инею, закончиться для неё смертью.

-Ты жива только потому, что прахам не пришло в голову тебя убить. Когда-нибудь они додумаются и ничто тебе тогда не поможет,- Астло вылетел в окно, сказав эти слова на прощанье. Верда не сомневалась, что он вернётся, послушно исполнив её приказ, потому что давно поняла как действовать на влюблённых.

Астло, напротив, был уверен, что не станет игрушкой в руках королевы, предавая своих за жизнь Инеи, наоборот, он всё-таки вознамерился высвободить вею из плена, понимая, что рискует тем самым её жизнью, но по-другому поступить не мог и догадывался, что подруга знала это. Но рвать на себе волосы или биться головой об каждый древесный ствол на пути, Астло даже не помышлял, ведь прахам была свойственна железная выдержка в стрессовых ситуациях. Но не только опыт наёмного убийцы помогал вею сохранять здравый и хладнокровный рассудок. Астло придавало сил то самое чувство, которое он всё время отвергал, не позволяя взять верх над собой, и теперь не мог не признаться себе, что оно подталкивало его сделать ради Инеи невозможное.

-Ну как погостил в лапах Верды, Астло?- неожиданно раздался хриплый пропитый голос из-за высоких розовых кустов.

Остановившись и приглядевшись, Астло сразу заметил двух веев, прячущихся на ветками так, чтобы он обязательно их увидел.

-Это ты, лесной бездельник и пьяница! Баркаша, лети сюда, я тебе морду набью на радостях за нашу последнюю встречу,- весело воскликнул Астло, но левой руки не снял с эфеса шпаги.

-Ты был сам виноват, ведь знаешь, что ко мне не надо лезть, когда выпивка закончилась и я ищу добавки,- вылетая из укрытия, прохрипел Баркаша - сморщенный вей, у которого левую мочку уха отгрыз кто-то, по-видимому, на закуску во время одной из пьянок. Следом за пьяницей показался юнец со здоровым румянцем на лице от смущения и выправкой, скорее всего, школы прахов, которая славилась среди веев во время войны с параками. В ней были установлены строгие правила и условия, чтобы закалить дух учеников, и Астло помнил это, потому что пробовал там учиться.

-А это что за скромное создание?- усмехнулся прах.

-Я в учениках у Баркаши,- возразил юный вей и гордо повёл носом в сторону пьяницы.

-Чем ты учишь этого бедолагу?- смеялся уже Астло, держась за бока.

-Ты летаешь по столицам людским и не знаешь, что здесь Верда творит. Мы хотим бороться с ней, и даже ты не скажешь, что я плохим воином был во время войны.

-Уж о стараниях королевы-матери я знаю не понаслышке. Поэтому и собирался вас всех искать. Нужно будет что-то придумать, и если у вас там задумывалось всё как можно скорее, то я готов помочь, потому что Верда оставила у себя Инею в обмен на лесных веев.

Оба вея посмотрели на Астло сначала недоверчиво, но потом отмахнулись от подозрений и полетели, показывая дорогу к лагерю лесной, объединённой против Верды, стае. Скрыться в Валевии, казалось бы, было довольно сложно, ведь каждый житель страны умел летать и мог выследить кого угодно и проникнуть куда угодно. Но на то и существовали дозорные в укрытиях, чтобы своевременно предупредить своих о приближении опасности. Дозорные сидели на расстоянии километра от лагеря почти что плотным кольцом, чтобы никто не смог прошмыгнуть в лагерь незамеченным. Поэтому, когда трое веев приблизились к этому кольцу, сразу пятьдесят шпаг нацелилось на них с разных сторон, но дозорные почти что сразу узнали Баркаша и его ученика, и только гость оставался для них чужаком.

-Кого это ты нам привёл, Баркаша?- спросил один из дозорных.

-Астло меня зовут,- вместо приятеля ответил сам прах.- У меня дело к вашему вожаку.

-Надо же, орёт так громко, словно не знает, что стоит рядом с ним на ветке,- засмеялся дозорный и остальные подхватили его смех.

В недоумении Астло посмотрел на Баркаша, не веря, что кто-то в здравом уме мог выбрать его вожаком. Но старый пьяница кивнул в сторону своего юного ученика и подмигнул приятелю, всем своим довольным видом давая понять, что они удачно разыграли его. А юнец тем временем из скромного вея, позорно краснеющего, перевоплотился и в выражении лица и в осанке - вызывающее, сильное и смелое ощущалось в нём и Астло искренне восхитился этому преображению.

-А как же звать тебя, вожак?

-Золо,- ответил юнец.

14 глава.

У парадного дворцового входа, стояла четвёрка запряжённых корков и лёгкая королевская карета. Крылатый корк Брадо исчез вместе с молодым магом, и обычные короткокрылые скакуны теперь не думали с завистью про соседа в стойле, способного летать. Они спокойно стояли и ожидали приказа кучера, невольно фыркая и дёргая усами, помня прикосновение его кнута к их бокам. Красавцы из королевской коркушни переливались шёрсткой, начищенной слугами, на утреннем солнце, выглядели ухоженными и в меру упитанными, что было любо дорого смотреть на них, чем и занимался этим утром Даид. Грустный взгляд сочинителя, стоявшего на лестнице перед массивными дверьми, казалось, влюбился в королевских скакунов, а в уме, предположительно, юноши уже зарождалась новая симфония. Но на самом деле Даид рассматривал корков бездумно, полный печали и вопросов к самому себе, к Камелии и к отцу, от которых ответов он так и не дождался.

-Мы с Её Величеством, моей супругой,- подчеркнул последнее слово Гелий вечером прошлого дня,- посоветовались и решили, что тебе нужно уехать из Герана подальше, чтобы не совращаться более нашу придворную диву. Она стала хуже петь из-за недосыпания, думает только о ваших ночных утехах и разленилась совсем. А ты, сын мой, начал сочинять плохую музыку. Уезжаешь завтра утром и чтоб больше в столицу не возвращался, иначе я припомню тебе все твои предательства.

-Значит ты отправляешь меня в изгнание, отец? И не попрекай меня предательствами, они в какой-то мере пошли тебе на пользу, хотя я и не задумывал тебе помогать. Я уеду и заберу с собой Камелию, если она этого пожелает, не оставишь же ты её здесь насильно.

-Брать ты можешь только то, что твоё, а вот на её счёт я что-то сомневаюсь,- произнёс Гелий, активно дрожа лицом, на котором от королевского обжорства появилась округлость, а худая фигура колдуна приобрела жировые очертания в виде живота и увеличенного объёма тела в ширину.

В тот же вечер сочинитель получил отказ от прекрасной Камелии, рассмеявшейся ему в лицо. И теперь, не успев попрощаться ни с Бренленом, ни с остальными друзьями и знакомыми, задумчиво таращился на корков, не зная что и думать. Ведь сочинитель полагал, что между ним и Камелией вспыхнула не только страсть, но и любовь, а на деле оказалось, что дива притворялась. Но от болезненных мыслей Даида отвлёк Первей, с недавних пор всегда выглядевший опрятно благодаря жёсткой муштре Гелия и королевы Полии. Иллар вышел пожелать юноше счастливого пути и вручил пять мешочков с теми порошками, которые могли пригодиться сочинителю вдалеке от родных мест среди чужих людей.

-Будешь в городе, повидай Бренлена, Первей, попрощайся за меня. Может мы когда-нибудь снова начнём продолжим сочинять вместе, а быть может и не получиться уже никогда.

-Да, Даид, я, как и ты, запутался и не понимаю кто лучше: иллары, Гелий, Брадо, или пришла пора уничтожить магию в корне, чтобы каждый полагался на собственные силы. Но твоя музыка осчастливит любой город, любого человека, так что не печалься, потому что я верю - ты найдёшь заслуженное счастье в тех местах.

Обнявшись на прощание с илларом, Даид сел в карету, не дождавшись появления отца или любовницы. Сопровождаемый королевскими рыцарями впереди и позади кареты, сочинитель мчался прочь от столицы в самый дальнее местечко Селии, куда не добиралась ни одна война, никакой делёж или распри. Унаследовав от отца способность исключать эмоции из сознания, не поддаваясь им, Даид трясся внутри кареты, ехавшей по лесным кочкам, и сочинял в уме свою самую лучшую сонату...

Этим же утром Саша вошёл в Геран через старые западные ворота, небритый, измятый и грязный. Он видел, как мимо промчалась королевская карета, и понадеялся, что в ней сидел Гелий вместе с Полией, и теперь не особо прятал глаза от прохожих, направляясь в охотничью забегаловку "Стрела", чтобы разузнать последние новости и поинтересоваться о кораблях, следующих в ближайшие дни в Илию. Саше жизненно необходимо было вернуться обратно в Ставин, чтобы попытаться спасти Авиона, но шансов на то, что он прибудет слишком поздно, было гораздо больше, чем на то, что ему удастся успеть. Но в любом случае, Саша хотел попытаться, иначе груз бездействия тяготил бы его всю оставшуюся жизнь. Идя привычным путём по Набережной улице и поглядывая направо на суетливую жизнь городского порта, он думал обо всём, что произошло с ним за это время и невольно чаще всех вспоминал Анари, и мысли о их будущем ребёнке проясняли счастьем его задумчивое, обросшее щетиной, лицо. Вся вечная борьба светлой и тёмной магии, Гелий и Брадо, иллары и прочие магические существа, а также войны и делёж богатств - всё это и многое другое мало заботило сейчас Сашу, которому хотелось как можно скорее спасти друга и отыскать Анари.

Словно предчувствуя, что мелкий, но скользкий враг, где-то рядом, которому много раз удавалось избежать смерти, брошенной в него руками колдуна,- Гелий ощутил желание выехать в город. Но перед этим он вызвал к себе Камелию и посмотрел на её красивое лицо и соблазнительное тело так, словно это был последний раз их встречи.

-Я принял решение отправить тебя Брадо.

-Очередная хитрость?- не веря, что колдун желает сделать обычный жест доброй воли, чтобы помириться с молодым магом, посылая в подарок то, что больше всего хотелось Брадо, спросила надменно Камелия. ЕЙ не верилось, что Гелий действительно собрался отправить её магу, словно вещь. Исключать такую возможность Камелия также не смела, потому что знала натуру колдуна, и вполне ясно осознавала, что начинается новая борьба за силу и власть, которая была сосредоточена в непутёвом разбойнике, не способном грамотно использовать своё преимущество.

-Я тебя не бросаю в пасть к чудовищу. Брадо не посмеет обидеть тебя, раз уж у него не поднялась рука на тебя, когда он узнал про страсть к Даиду. Так что отправляйся к нему и быть может ещё встретимся,- произнёс Гелий без особой интонации, не напрягая голосовые связки ради прощания с той, которой суждено было вызвать в Брадо огонь. Через секунду Камелия исчезла, не успев сказать больше ни слова, а колдун вернулся в апартаменты королевы-жены, чтобы обрадовать.

-Надеюсь, скоро этот глупый выскочка объявиться и тогда я смогу нанести ему последний удар - смертельный.

-И я получу силу Провидца?

-Не сомневайся. Брадо даже не догадывается, какую шутку сотворил с ним братик Иина,- рассмеялся Гелий.

-Что такое?- испуганно воскликнула Полия, видя как изменился в лице её муж - побледнел сильнее обычного и задрожал, словно припадочный.

-Он вернулся,- процедил сквозь зубы колдун.

-Кто?

-Охотник, этот грязный чужеземец, которому всегда удаётся выходить сухим из воды. Мы едем в город. На этот раз ему не убежать от меня - на этот раз я его убью и никто не сможет мне помешать: ни совет илларов, ни друзья охотника, ни твоя дочь. Раньше я не чувствовал так ясно своих врагов, но сила ИИна с каждым днём крепнет во мне и дарит новые ощущения.

-Ты говоришь об её любовнике?

-О ком же ещё, сладкая моя?! Я чую его зловоние.

Королева ненавидела Сашу не меньше Гелия, поэтому скомандовала, словно это он первая почувствовала присутствие охотника в Геране:

-Едем!

Королевская карета выехала на главную улицу в сопровождении конницы рыцарей. Это был не парадный выезд, но все прохожие так и так кланялись и приветствовали радостными криками королевскую чету. То, чего Гелий нацелил себе добиться хитростью, сбылось - всё зло, что он творил, больше не вспоминалось жителями Селии. И разве что только кучка бунтовщиков иногда напоминала про злодеяния колдуна, но поддержки не находила, ведь король и королева заботились о своём народе для собственного блага и не позволяли вспыхивать недовольству больше десяти человек.

В это самое время, привычными переулками, без подсказок птиц-поводырей, Шалун и Олиан вели Анари к набережной, чтобы покатать на лодке. Живот принцессе доставлял много хлопот - тяжесть его ломило поясницу, и ребёнок внутри время от времени брыкался, словно хотел пробить проход, но на лице Анари всё-таки отражалась радость и уже нетерпение поскорее родить и увидеть милое создание любви её и Саши. Она шла надев плащ-накидку на плечи и набросила капюшон на голову, но всё равно рисковала быть узнанной кем-нибудь из прохожих, поэтому слепые братья вели её пустынными улочками. Этим утром Анари захотелось подышать свежим речным воздухом, и, так как Бурак дал добро, друзья решили не задерживаться дома после завтрака. Они не знали, что Картикту идёт за ними следом, чтобы в любой момент помочь друзьям гнома избежать неприятностей.

Саша был совсем рядом от той узкой улочки, по которой к Набережной приближалась Анари с друзьями. Но он не успел сделать этих десяти шагов, где за углом встреча с принцессой наконец-то состоялась бы. Перед ним возник Гелий и десять королевских рыцарей направили на него свои мечи. Минутная молчаливая пауза, которую никто не нарушал, быстро закончилась, когда нож Саши вонзился в грудь колдуна. Никто, казалось, не ожидал от него такого действия, а теперь рыцари заламывали ему руки и стягивали запястья крепкой верёвкой. Саша не сопротивлялся и с удовольствием смотрел на тяжёлое дыхание Гелия, лежавшего в луже собственной крови. Они молча смотрели друг на друга, понимая, что давно уже исчерпали запас слов, и ненависть переполнила их нутро. С воплями и слезами королева Полия подбежала к мужу и осыпала его поцелуями, умоляя не умирать. Толпа осуждала охотника и провожала печальными взорами тело Гелия, которое несли рыцари к карете. Чтобы успеть спасти жизнь колдуну, карета быстро уехала, а горожане, кто стоял поближе к пленнику, начали бить кулаками и ногами его, так что рыцарям пришлось расталкивать разбушевавшихся подданных Его Величества, чтобы довести убийцу до дворцового подземелья.

-Не понимаю, что там произошло,- остановившись в двадцати шагах от выхода на набережную улицу,- произнесла Анари.

-А что там происходит?

-Скопление народа?

Спросили братья и получили утвердительный ответ принцессы. Люди загораживали вид на улицу, но спешить посмотреть, что там происходило, она не намеревалась, испытывая непонятное волнение и чувствуя тревогу.

Один из рыцарей привязал конец верёвки к своему седлу, и пленника повели по Набережной улице в сторону дворца. Делая десятый шаг, Саша поравнялся с поворотом на узкую улочку, и в образовавшуюся щель между людьми Анари увидела возлюбленного скитальца всего лишь на долю секунды, а он не успел посмотреть в её сторону и пропустил встречу их взглядов. Это мимолётное трагическое мгновение, которое Анари часто представляла счастливым и нежным, а столкнулась опять с пленением долгожданного жениха, настолько сильно ударило в сознание принцессы, что силы покинули её, и она упала в обморок на Шалуна, еле успевшего подхватить подругу на ощупь. Как из-под земли рядом оказался Картикту, взял девушку на руки и понёс к дому Бурака, а Олиан и Шалун еле успевали следом, так и не поняв, почему Анари потеряла сознание и почему на Набережной поднялся такой переполох, и кого там могли убить, если в выкриках были слышны слова "убийца".

Никто в Геране не мог предположить, что Гелий - мнимый раненный, разыгравший спектакль специально для того, чтобы никто потом не смог осудить его в несправедливой казни охотника Саши. Удивительным образом народ не задумывался: разве колдуна можно так просто ранить обычным охотничьим ножом. Всё сочувствовали королю и желали ему выздоровления. А в это время Гелий потешался над всеми лёжа в своей постели, как примерный больной.

-Как же ты меня напугал,- причитала Полия.- Я поверила, что он смертельно ранил тебя.

-Зато теперь я могу назначить день казни и все придут на неё, желая смерти не мне, а ему,- смеялся Гелий, не испытывая ни боли в ране, не имея даже раны, которая затянулась сама собой на груди.

-Но как ты предугадал, что он не упустит момента ударить тебя ножом?

-Я не сомневался, что охотник воспользуется возможностью, поэтому всё получилось.

-Обожаю тебя, колдуша,- обнимая мужа, прошептала королева, так что в пору было расплыться от умиления, глядя на эту трогательную сцену.

-Роди мне наследника,- попросил Гелий и страстно поцеловал Полию.

-Лишь с условием, что у тебя он будет единственным,- лукаво глядя на мужа ответила она.

-Что ты этим хочешь сказать?

-Я хочу сказать, что как только наш наследник родиться, Даиду придётся умереть. В Селии должен быть только один принц.

-А как же твоя дочь?

-Если она в Селии, прослышав про казнь Саши Анари прибежит его спасать. Ты сможешь её схватить.

-И что мне делать потом с ней?- подталкивая королеву к произнесению дочери смертного приговора, спросил колдун.

-Отправь к мужу и пусть он решает её судьбу,- замешкавшись, ответила Полия.

Гелий усмехнулся и с хитрецой глянул в глаза королеве, не посмевшей произнести приговор дочери - это могло значить, что Полия начинала скучать по принцессе и готова была рано или поздно простить её, а этого Гелий не мог допустить.

-Должно быть всё по справедливости, милая. Если моему непутёвому сыну пришла пора умереть, то твоей дочери незачем ехать к мужу, который разорвал их брак, если ты забыла. Участь Анари должна быть такой же, как и Даида - это спрведливо. И ты, и я потеряем своих непутёвых наследников.

Полия не могла возразить мужу, ведь он говорил правду, но теперь она на самом деле уже скучала по дочери и даже готова была забыть, что отец её внука обычный охотник, только бы Анари пожила с ними вместе во дворце. Понимая, что Гелий никогда не согласиться на присутствие принцессы в Геране, королева хотела попытаться хотя бы на расстоянии держать связь с Анари, переписываться птичьей почтой и знать всё, что происходит с дочерью и внуком. Но теперь, когда Полия упомянула неугодность Даида, и получила похожий намёк от Гелия, она не могла решиться: идти ли ей на попятную, или, не смотря ни на что, согласиться с мужем. Чтобы оттянуть принятие решения, она молча вышла из комнаты, горделиво подняв голову, словно показывая Гелию, что он совершенно бестактен и не понимает её, обидев до глубины души. Колдун фыркнул ей в след, догадываясь, что королева разрывается между жаждой власти, рождением наследника, желанием заполучить магическую силу и между материнскими чувствами к Анари и внуку.

Посидев в размышлениях с пол часа, Гелий направился в подземелье, где его ждал пленник, приговорённый к смерти заочно, без суда и следствия, потому что на этот раз слишком много свидетелей видело, как он покусился на жизнь самого короля. Колдун не волновался, что его заметят слуги или рыцари, и разнесут слух о том, что Его Величество притворяется больным - он принял невидимый облик и бесшумно проскользнул в подземный лабиринт. Саша встретил его с неизменным смелым и задиристым выражением лица, чему не мешали ни цепи, которыми сковали его по рукам и ногам, ни побои тюремщиков. Снова оба врага смотрели друг на друга молча, словно набирая побольше злобы, чтобы выплеснуть в физиономию оппонента. Но про себя Саша отметил, что колдун заметно изменился внешне - пропала смертная бледность с лица, округлились щуки и живот, и даже в глазах появились и блеск, и живое участие в том, что он видел. Да и одевался Гелий теперь по столичной моде, что удачно вписывалось в его внешние перемены - колдуну явно шёл на пользу и брак, и пребывание в роли короля. В свою очередь, Гелий в который раз удивился, почему Анари выбрала в возлюбленные охотника - такого жалкого, грязного и бедного.

-Твоя казнь назначена на седьмой день, охотник. Никто тебя не спасёт на этот раз.

-Поджилки трясутся, колдун, разве ты не видишь?!- с сарказмом выпалил Саша, звеня цепями.

-На этот раз я отменил пытки, чтобы народу не стало тебя жаль, когда увидят твоё окровавленное тело. И казнят тебя без помощи магии. Ты умрёшь и этого достаточно с тебя,- чувствуя какое удовольствие ему доставляет эта мысль, Гелий расплылся в торжественной улыбке и вышел из камеры.

Послав колдуна туда, куда обычно посылали всех негодяев, Саша сел на сырое сено, служившее ему подстилкой в холодных стенах подземелья, и бездумно уставился в одну точку. Он не был тем безрассудным глупцом, которому было всё равно - жив он или мёртв. Ему не хотелось умирать сейчас, когда Авион попал в беду, и Анари скрывалась неизвестно где. Но умолять о пощаде было бессмысленно и ниже собственного достоинства, поэтому оставалось ждать и обратиться к воспоминаниям, наблюдая, как всё началось и сколько всего необычного произошло за эти годы. Конечно, самым запомнившемся днём для Саши оставался тот, в который он появился в этом мире, оставив родную деревню где-то за пределами вселенной. Встреча с Авионом и Овием, первый разговор с птицами, первая селийская рыбалка, и поляна белых цветов с сизониями, навсегда связанная с первым взглядом на милое лицо Анари - Саша вспоминал всё медленно, то улыбаясь, то мрачнея, но прошлое согревало его больше, чем обдавало холодом.

Гелий тем временем пришёл в башню Первея с единственной целью - отбить охоту у иллара помочь узнику бежать. Колдун прекрасно знал, что странноватый служитель светлой магии дружил с компанией Овия, поэтому вполне логично было предположить, что и на этот раз Первей захочет вмешаться, чтобы не допустить несправедливости. Как всегда, в кабинете иллара был огромный беспорядок и сам он, как обычно, был зарыт бумагами с головой. Его неряшливый вид хоть и был подправлен королевским повелением, держался на том краю, когда уже прогресс мало замечался, а возвращение к истокам прогрессировало. Гелий пару раз кашлянул, чтобы привлечь внимание Первея, и из шуршащего бумажного моря вынырнула голова магического мужа.

-О, а я и не заметил, как кто-то вошёл,- оправдался иллар.

-Ты вообще мало замечаешь, иллар,- еле сдерживая отвращение, произнёс Гелий, недолюбливая иллара хотя бы уже за то, что он мешался всё время под ногами во дворце и смел советовать что-то королеве.

-Слышал, кого мы поймали?- резко спросил Гелий.

-Слышал, все так переживали, что Вы, Ваше Величество, при смерти,- выдавая фальшь специально, чтобы колдун это заметил, произнёс Первей.

-Так я тебе скажу, чтобы ты не смел носа своего высовывать из башни и дворец покидать до казни. Ты под домашним арестом, илларом, и лучше не зли меня, иначе последнее, что ты увидишь, будет Совет илларов, который замурует тебя в пещере.

-Что тебе, Гелий, всё неспокойно? Зачем тебе жизнь этого безобидного паренька? Прогони его, но не убивай.

-Он сам виноват, так что не жалей его сильнее собственной шкуры, иллар. Сиди и помалкивай. Можешь даже не пытаться бежать, моя магия сильнее твоей, не рыпайся,- сказал Гелий и, выйдя из башни, закрыл её на магический ключ, чтобы Первей уже точно не смог покинуть дворец.

Ночью в бедном районе Герана, в доме Бурака было неспокойно. Не зная ещё, что Гелий назначил день казни Саши, Анари лежала на кровати и из последних сил помогала своему ребёнку родиться. Рядом с ней находилась жена гнома, а целитель (они заменяли врача и иллара во многих городах) грамотно принимал роды у принцессы, не подозревая кем являлась роженица. После полуночи на грудь Анари положили младенца - мальчика - и счастью её не хватало только присутствия Саши рядом с ней. Она целовала сына в голову, шептала ему нежные слова, и окутывала покрывалом любви, надеясь, что отцу его судьба позволит увидеть ребёнка и так же поцеловать.

Все домочадцы жилища Бурака бурно и весело поздравляли молодую мать и её сына, добрые пожелания лились словесной рекой. Никому и в голову не могло прийти, что на следующее утро над Гераном разнесётся весть о казни охотника Саши, покушавшегося на жизнь короля Гелия. Весь день новорождённый плакал, словно понимая, что его отца хотят убить, а Анари не приходила в сознание после услышанной новости.

Вне себя от злости на колдуна, Бурак с домочадцами сидел в гостиной и не мог придумать даже намёка на план, который бы помог спасти охотника. Если раньше можно было позвать какого-нибудь иллара на помощь, то теперь, когда против Гелия не выступал ни один служитель светлой магии, не представлялось возможным спасти приговорённого собственными силами, собрав даже всю банду гнома. Дворцовая площадь хорошо охранялась, Гелий не сомневался, что толпа будет рада увидеть смерть того, кто посмел поднять руку на их короля. И поэтому в гостиной стояла мёртвая тишина, и даже Шалун не осмеливался говорить что-нибудь ободряющее, потому что растерялся вместе со всеми.

15 глава.

Приятное журчание прибрежных волн ненавязчиво ласкало слух. Вокруг стояла ночная тишина. На небе, как обычно, переливался всеми цветами радуги отсвет сияния лиизий. Ирнцы спали на земле, устав от бесконечного многодневного бега. Несколько раз приходилось отбиваться от преследователей, но больших потерь потомки первопроходцев не понесли. В этой южной части Илии, на берегу двухцветного океана Надежды попадалось много поселений и чужеземцам никак не удавалось найти себе пристанище. А принц Алил похоже с завидным упорством не желал оставлял их в покое, решив во что бы то ни стало подчинить их своей воле. Но проблемы ирнцев не так сильно волновали сейчас Мириана, как здоровье отца. В бреду Авион столько наболтал, столько подробностей из прошлого невольно открыл пареньку, что воспитанник Фанута уже не сомневался в невиновности охотника. Проклинать воспитателя Мириан не спешил хотя бы потому, что рыжий хитрец всё-таки хорошо о нём заботился, хотя и в чрезмерной строгости. Этой ночью впервые за многие дни Авион дышал спокойно и не бредил. Мириан бережно омывал его лицо травяным илларским настоем, и часто поил целительным отваром, отмечая для себя, что раны отца затягиваются и больше не кровоточат. И хотя на эти снадобья Мириан истратил все свои деньги, он не задумываясь отдал бы за жизнь Авиона свою жизнь, понимая, что в его страданиях виноват он - его родной сын, убивший его друга базана, что простить мог не каждый родитель. И если раньше жизнь для юноши казалась слишком простой: отомстить за смерть матери и создать собственную семью - теперь всё было в новинку. Он чувствовал, как тает его сердце и просыпается сыновья любовь, надежда на отцовскую любовь тоже не спешила пропадать, ему мечталось чему мог бы научить Авион, думалось о чём расскажет охотник, с кем познакомит из своих друзей, где они станут жить.

-Словно стена свалилась на меня,- прошептал Авион, приходя в сознание.

-Пройдёт, через пару дней,- обрадовавшись голосу отца, ответил Мириан.

С минуту Авион смотрел на юношу то ли вспоминая кто он, то ли силясь не вспылить при виде мстительного сынка. И хотя после болезни глаза охотника не передавали пока что достаточно ясное изображение, всё же через расплывшуюся пелену он смог различить перемену в выражении лица юноши. В нём ожили нежные черты матери, глаза излучали любовь, но было видно как он стыдиться себя и своей жестокости, которую обрушил на голову отца и его друга. Прочитать нотацию или влепить пощёчину было бы уместно, но слишком поздно, чтобы таким образом вернуть базана. А раскаяние слишком ярко выступало на его лице, поэтому Авион молча смотрел на Мириана, привыкая видеть перед собой двойника погибшей жены и забывая о былой печали и потере.

-У меня есть жена и дочка. Они стали для меня вторым дыханием в жизни, сынок, после того, как я отпустил печаль по твоей маме.

-Прости меня,- прервав отца, слёзно попросил Мириан.- Прости за всё, за друга прости.

-Базан принёс себя в жертву намеренно, он знал, что игра может оказаться слишком опасной...Без него я бы не повстречал тебя...

Речь Авиона прервало появление действующих лиц, которых он уже не чаял увидеть вновь. Лежавшего раненого охотника окружили полуголые смуглолицые ирнцы и он не мог себе объяснить, как его угораздило снова угодить на Флиур. На благополучный исход уже глупо было рассчитывать, и нужно было быстро придумать, как отвлечь дикарей, чтобы сын мог спастись бегством, пусть на короткое время, которое ограничивалось периметром острова, но всё-таки оттянуть момент гибели юноши. Авион взглядом заговорщика посмотрел в глаза Мириана и удивился его улыбке.

-Кто бы мог подумать, что встретим того самого Авиона, который повинен в гибели главы Мали не меньше его друга Саши,- произнёс молодой мужчина, который с такой комплекцией навряд ли победил бы бывшего главу, если бы даже захотел этого. Но, как и сын, Авион почувствовал силу Гразы не в мускулах, поэтому ему не нужно было объяснять почему первым заговорил с ним этот ирнец.

-Где мы?- задал вопрос Авион, проклиная ответ заранее, если он будет не тем, который ему хотелось бы услышать.

-В Илие,- ответил Мириан.- И так ты быстро идёшь на поправку и уже можешь выслушать плохую новость, я скажу, что мы в бегах и на нас охотиться армия принца Алила.

-А вы то как здесь очутились?- не понимал Авион, восклицая на ирнцев.

-Брадо выгнал нас с островов, остался там вместе с убийцей Мали - твоим другом,- и какими-то крылатыми крошечными человечками. Вы приносите нам только зло, чужеземцы,- сокрушался Граза.

-Вот теперь немного полегче, раз Сашка жив,- ответил на это Авион и облегчённо вздохнул.- Ещё бы до дома добраться, тогда совсем полегчает.

-В Селию мы не сможем попасть - границы закрыты, корабли обоих стран снуют по океанам вдоль пограничных линий, чтобы никто не смог проскочить даже вплавь.

-А в небе?

-А небо отдано придворным птицам, которые исправно выполняют поручение со стороны Селии, а в нашей стране птиц не так много и все они ленивые, так что сюда попасть куда легче, чем к вам,- объяснял сын отцу, но в разговор снова решил встрять Граза:

-Не забывай, юнец, что ты обещал довести нас до безопасного места.

-Безопаснее, чем здесь, места не найти на берегу. Это проклятое место. Поговаривают, что прежде чем перебраться за западное побережье Селии к океану Надежды, хамут жили здесь. Рагана Грагара могла бы вам много рассказать, если бы не Гелий, убивший её. Так вот, легенда рассказывает, что именно здесь родилась первая хамут из прибрежного песка, и люди не любят это место и обходят его стороной.

-Сынок, откуда ты всё это знаешь? Я слышу об этом впервые, хотя и родился в Илии,- удивлялся Авион.

-Фанут мне рассказывал, потому что водил дружбу в самыми разными существами, даже с хамут Грагарой, но где они встретились я не знаю,- а потом обратился к ирнцам.- Конечно, илийское войско будет нападать на вас часто, но здесь очень удобная холмистая местность, много оврагов и мелких речушек там в глубине леса. Дальше к югу океанский берег поднимется и станет каменистым, а в отвесных склонах много узких пещер. Внутри я никогда не был, но вы можете всё разведать, быть может там просторные подземные пещеры и можно жить. А нам с отцом нужно покинуть вас. И остерегайтесь риглов - их зловонье можно почувствовать раньше их приближения, если они не охотятся, а вот если они выслеживают добычу, то следят на расстоянии и за мгновение с помощью крыльев настигают жертву, так что та не успевает почуять гадкий запах хищника. А в остальном наш лес не опасен для таких опытных воинов, как вы, ирнцы. И двухцветные воды океана Надежды всегда тёплые и в нём водится много рыбы.

Проснулись не только все мужчины, но и женщины с детьми, которые заплакали, словно расставаясь с близким человеком. Многие закутались в широкие большие листья лопухов, растущих в лесу своеобразными букетами вперемежку с цветами - флиуртийцы замёрзли ночью, потому что оказалось, что на острове погода была куда теплее, чем в Илии, особенно в тёмное время суток. На их лицах отражались печаль по родному горному городу и желание вернуться, но прочитывалось и желание бороться за место под солнцем в чужой стране, и отец с сыном были уверены, что ирнцы так просто не сдадутся принцу Алилу и отвоюют право жить в этой части Илии во что бы то ни стало.

Утром Авион и Мириан покинули лагерь флиуртийцев, направляясь медленным шагом, дабы раны охотника затягивались быстрее, и не сильно тело напрягалось от ходьбы, в сторону востока, к сине-голубому Капризному океану, надеясь найти судёнышко ловкачей, способное доставить их в Селию не смотря на все корабельные заслоны на границе.

Наплевав на судьбу ирнцев, Брадо бесновался в горном их городе, не зная куда девать свою злость и неистраченную магическую энергию. Молодой повеса, для которого теперь исчезли любые цели, потому что каждая из них казалась магу слишком лёгкой и элементарно исполнимой пока он владел магическим даром, что интерес для достижения оной пропадал сам собой. Мысли о Камелии Брадо гнал от себя так же активно, как и любые цели, чтобы не размякнуть окончательно. Возвращаться в Геран он не хотел после того, как насильно овладел телом девушки и заставил её забыть об этом. После той ночи ему самому хотелось выкинуть из головы эти воспоминания, но не получалось. Вдобавок ко всему Брадо ощущал какую-то борьбу внутри себя и от этого злился ещё больше, потому что не мог объяснить что с ним происходит. По ночам он бродил по лесу, днём обрушивал на Ирн огненные бомбы, вызывая горный камнепад и разрешая пещеры. Он не ощущал чувства голода, сон его не валил с ног, на погоду ему было наплевать, холод или зной его не волновал, и даже дышать уже казалось не столь важным для мага, в котором разрастался рам Провидца с ускоренной силой, словно на дрожжах. Но куда применить силу иллара, Брадо не мог додуматься, и снова злился на себя и на дар, который лишил его бродяжнической романтики и сладкого чувства преодоления опасностей.

Одной бессонной ночью Брадо как всегда направлялся на берег океана, чтобы искупаться и понырять в тёмную океанскую воду - недавно придуманное им развлечение. Как вдруг почувствовал знакомый цветочный аромат, который не мог спутать ни с одним другим - так пахла только Камелия. Он помчался в том направлении, словно безумный, не надеясь там кого-то найти, но хотя бы увидеть то растение, которое так обрадовало его своим ароматом. Какого же было его удивление, когда на берегу реки, он увидел спящую придворную диву. Заплаканное лицо Камелии покоилось одной щекой на руке, а тело она накрыла накидкой и спала неспокойно, всё время всхлипывая и что-то слёзно бормоча. Брадо сразу заподозрил подвох, как бы сильно не радовался её появлению на острове, и проник в её сонные мысли и воспоминания, в которых увидел как Гелий выкинул её из дворца на Флиур, не объясняя ничего.

"Конечно, Гелий что-то задумал, но посвящать в свои планы Камелию не стал, понимая, что я смогу увидеть это в её головке. Что ж, теперь жизнь приобретает кое-какую цель, даже две, и это становиться куда интереснее разрушения города ирнцев",- произнёс про себя Брадо, любуясь Камелией. Почему-то в нём просыпалась нежность при виде этого завистливого, хитрого и распутного существа, в которое превратилась застенчивая певица в маске, словно заколдованная колдуном.

Тёплые лучики скользили по лицу Камелии, помогая проснуться. Находясь по полудрёме, она всё-таки ощущала мягкую постель, приятное тепло одеяла и подушки, запахи хориса и поджаренной лепёшки, и цветочные ароматы окутывали её пробуждаемое сознание. Но когда воспоминания минувшего дня ткнули её так сильно, что она резко вскочила, чтобы посмотреть где находиться, Камелия не узнала того речного берега, на котором засыпала поздним вечером. Во-первых, она сидела на большой кровати в богато обставленной комнате с высоким потолком и расписными стенами. Вокруг Камелия видела только роскошь, достойную королевы: ковры, тончайшую ткань на широких распахнутых окнах, резную мебель, покрытую лаком и украшенную драгоценными камнями по узорам, мягкие диваны и кресло, в дальнем углу две открытые двери открывали ей вид в гардеробную и ванную. Перед зеркалом, которое стояло рядом с ванной комнатой, были раскрыты бесчисленные шкатулки с украшениями, а на столе у среднего окна Камелию ожидал вкусный и обильный завтрак. Комнату украшали букеты с цветами, растения и сама атмосфера. Не веря своим глазам, Камелия всё-таки первым делом выглянула в окно, чтобы посмотреть где находиться и сразу узнала то самый речной берег и корягу, погружённую наполовину в прибрежный песок. Тайной, как появилось эта роскошь, для певицы не было, потому что она знала, кого встретит на острове, но она никогда не могла представить, что Брадо способен бросить к её ногам такие богатства и кто знает сколько ещё роскоши маг приготовил для возлюбленной. До этого пробуждения Камелия мечтала выйти замуж за самого богатого в Селии человека, которого могла найти только во дворце, и в Брадо она видела не иначе как помеху в своих планах, потому что разбойник казался ей глупым, невежественным и однобоким, словно владел не магическим даром, а только своей тупой головой. Радужного будущего он никогда не смог бы подарить целеустремлённой Камелии, поэтому певица относилась к нему надменно и на зло отдалась Даиду. Но теперь, когда Брадо всего за одну ночь осыпал её драгоценностями и даже построил дом (или украл, что Камелия тоже не исключала, но не осуждала), говорило о том, что из разбойника мог получиться хороший щедрый супруг, которого можно было направлять именно в то русло, которое ей хотелось пройти. Трудность заключалась в том, что Камелия прекрасно осознавала, что обманывать мага она не сможет, ведь её мысли для него словно кристальный источник - всё как на ладони,- поэтому предстояло научиться искренне любить его и стать искуснее в хитрости.

Камелия вышла из спальни, даже не взглянув на украшения, ведь они никуда бы не убежали от неё, за время ознакомительной прогулки по дому. И прошлась по всем коридорам и заглянула во все комнаты. Двухэтажный дом оказался слишком большим для одного человека. Девушка насчитала пятьдесят комнат и залов вместе взятых, внизу обнаружила просторную кухню и кладовку, а в холодном подвале увидела столько вкусных припасов, что уже не беспокоилась о том, что будет кушать лет десять. Обстановка всех помещений и коридоров была достойна истинного человека со вкусом знатока, поэтому эту заслугу Камелия не приписала Брадо и убедилась, что дом он украл вместе со всем его содержимым и просто поставил на берегу. Но это мало волновало новую хозяйку, которая выйдя в сад, раскинутый за домом, не могла не пройтись по его дорожкам, вдоль которых росли самые красивые цветы и цветочные деревья, самые любимые её фруктовые деревья и весёлый бег ручьёв добавлял радостного ощущения. Дойдя до первой кованной скамейки с мягким сидением и спинкой, Камелия присела и, закрыв глаза, вдохнула побольше воздуха свободы, счастливая, что всё оказалось куда прекраснее, чем она могла себе когда-либо представить. Её мало волновала отдалённость острова от шумного столичного мира, где ею восхищался каждый житель. Она знала, что рано или поздно она вернётся туда вместе с мужем и станет диктовать свои условия, но до этого момента стоило постараться, чтобы мечта осуществилась, поэтому она с трепетом и нетерпением ожидала появления Брадо.

-Понравился тебе дом?- послышался вопрос у неё в голове.

-Да. Где ты прячешься?

-Здесь я,- появляясь рядом с ней, ответил Брадо.

По-другому теперь смотрела на него Камелия и, конечно, иное видела. Лицо мага стало для неё красивым, в глазах увидела самые тёплые чувства к ней, и крепкое телосложение привлекало больше, чем худоба Даида - всё это читал в её мыслях Брадо и убеждался, что она не притворяется. Он подвинулся поближе и, если бы раньше он бесцеремонно поцеловал её, как всегда поступал с гулящими девками, теперь не спешил и ему это нравилось - нравилось давать возможность девушке решиться и подпустить его к себе.

-Почему ты так не поступал во дворце?- шёпотом спросила Камелия, притягиваясь к его губам дыханьем и не дав ответить, соединилась в нежном поцелуе, страсть которого нарастала с каждой секундой. Объятий и ласок им обоим было мало, поэтому Брадо на руках понёс возлюбленную в спальню, украденного им дома, на хода продолжая целовать Камелию и ощущая её жгучее желание отдаться ему на этот раз по доброй воле.

Словно обезумевшие от вспыхнувшей страсти, Брадо и Камелия отдались плотскому наслаждению с головой, не следя за сменой дня и ночи. Целая неделя пролетела в постельных утехах, когда едой служили им только фрукты, сорванные в саду, да хорис, но этого хватало, чтобы подпитывать женскую энергию, а молодой не испытывал ни чувства голода, ни уставал. На утро седьмого дня Камелия проснулась раньше любовника. Жизнь теперь казалась слишком идеальной, что иногда посещал страх потерять всё это, но девушка не поддавалась этой слабости, чтобы не портить сладкое ощущение счастья. Рядом с ней лежал человек, которого она не любила, но испытывала теперь уважение и симпатию, и для начала ему было достаточно. Помня, какой её видели во времена опеки разбойничьей банды - светлой и милой дивой,- Камелии теперь хотелось стать прежней, понимая, что придворная суета вскружила ей голову. Она повернула взор в сторону Брадо и ласково посмотрела на недотёпу, который умудрился отойти в сторону тогда, когда был победителем с Геране, и уступить место Гелию. Но почему-то теперь Камелия уверила себя, что сможет достичь с ним всех высот, самых немыслимых, и от таких мыслей гордая дрожь бежала по её телу.

Брадо спал на спине, на левой части широкой кровати. Одеяло накрывало только его ноги, и взор Камелии медленно скользил по телу любовника, словно лаская. Даже шрамы нравились девушке и их она рассматривала с большим любопытством, удивляясь, что они не пропали на теле у Брадо с появлением магического дара. Достигнув груди, на которой лежала правая рука спящего, Камелия задержала взор на трёх родинках у запястья, и потом плавно поскользила к плечу. Но через секунду вернулась к родинкам. Она точно помнила, что семь дней назад не видела их на руке Брадо - три родинки, образующие треугольник. Что-то знакомое было в этом знаке, проступившем на коже словно предзнаменование. И вдруг Камелия опомнилась и чуть не закричала от той мысли, которая ударила ей в голову. Только один человек был известен с такими родинками каждому селийцу - Сильвия, избранница Провидца,- и теперь перед Камелией лежал человек с таким же знаком на правой руке и магическим даром внутри себя. Совпадением это не могло быть, и лишь одно объяснение выводило формулу само собой: Брадо являлся Сильвией в мужском облике.

-Немыслимо,- прошептала Камелия, не желая верить до конца своему предположению.

-Что, любимая?- проснувшись, переспросил Брадо и сонным взглядом посмотрел на удивлённое лицо девушки. И вдруг непонятные воспоминания встали у него перед глазами, мелькали знакомые и незнакомые образы, он слышал обрывки бесед, ощущал забытые переживания и взглянув на правую руку увидел тихое утро на холме перед долиной Герана, помня приближение королевских рыцарей и переполох в столице.

-Сильвия,- поражённый происходящим с его сознанием, пробормотал Брадо, давая понять Камелии, что он сам всё вспомнил и не мог поверить в реальность воспоминаний.

-Что ты со мной сделала?- гневно набросившись на девушку и тряся её изо всех сил, кричал молодой маг.

-Это не я - это Провидец с тобой сотворил,- в слезах воскликнула Камелия, не подозревая, что, желая спастись, выкрикнула наобум истину.

16 глава

В просторном дупле многовекового дерева обстановка не отличалась оригинальностью или блеском роскошных финтифлюшек. На полу было разбросано мягкое сено ковром, который удобно служил подстилкой хозяину жилища, позволяя завалиться спать с любом углу и посередине по столом. По углам, правда, стояли сундуки, скорее всего, с награбленным добром стаи, на которых тоже можно было устроить лежанку при желании. На стенах, которые, к слову сказать, образовывали круг и вполне могли употребляться в единственном числе, Золо - хозяин древесного апартамента,- развесил, самолично нарисованные на белых листьях особого дерева, карты местности, план Абары и некоторых других больших городов Валевии, и набросанный план подступов к городам с учётом размещения отрядов королевских воинов, охранявших горожан от лесных бунтарей. Казалось, Золо не беспокоиться скрывать свои планы, словно доверяя всем веям в объединённой стае или хитря, придерживая настоящие планы в одном из сундуков.

Этим утром, когда Астло влетел к нему в жилище, Золо был занят важным делом, которым с условного рассвета (ведь в Валевии толком невозможно было разобрать смену дня и ночи, как только по цвету неба) занялись и все остальные бунтари - он раскрашивал себя. Лесных веев всегда раздражала похожесть веев друг на друга, кроме представителей королевской крови, которых распознавали всегда по стриженным зелёным волосам и жёлтым крыльям. Инея получила настоящей капли этой крови, поэтому отличалась от земляков цветом волос, и именно поэтому по древу рождения своего рода считалась наследницей трона. Золо мало волновало наследие короны, но менять облик ему нравилось хотя бы потому, что тогда в красочном лесу он не так выделялся голубым цветом от природы, а сливался с лесной расцветкой, выкрашивая крылья в оранжевый цвет, волосы - в зелёный с белыми прядями, а тело намазывая коричневой краской. Астло, в отличии от вожака, выглядел веев без фантазии, раскрасив себя в оттенки красного и оранжевого. В тот момент, когда он влетел в дупло, Золо как раз заканчивал докрашивать левую ногу, положив её на стол.

-Все почти готовы,- отрапортовал Астло.- Пять дней прошло, и нас ждут в Абаре. Справимся?

-Прах сомневается?- не отвлекаясь от своего занятия, спросил Золо с улыбкой на лице. Она не выражала ни призрения, ни насмехалась - вожак улыбнулся самим словам, которые не ожидал услышать от праха.

-Если мы попадём в ловушку, всё окажется бессмысленным. А в нас я не сомневаюсь.

-Рано или поздно я всё равно собирался полететь на приём к королеве-матери, чтобы заставить её отступиться от своей задумки - вернуть лесных веев в города. Что нас там в столице ожидает, мне насрать, ведь мы когда-то выбрали почивать в лени и только нам решать, а не королеве, когда потрудиться на благо Валевии.

-Твоя речь, пусть иногда грубоватая, выдаёт всё-таки воспитание знатных родителей. Где твоя семья, Золо?

Недовольный взгляд сверкнул на Астло, словно обжёг молнией. Вожак снял со стола ногу, покрашенную полностью в коричневый цвет, и подлетел к любознательному праху. Он знал, что Астло не боится его, как наёмник старой военной закалки, поэтому не стал произносить угроз и жёстких предупреждений. Его хмурый взгляд объяснил всё красноречивее, чем любые слова. Сменить тему так и напрашивалось, поэтому Астло вернулся к цели сегодняшнего дня, ради которой вся стая выкрасилась в цвета радуги, словно индейцы перед боем.

-Напасть на Абару не сложно, раньше там жило маленькое войско, охранявшее королевскую семью. Теперь, конечно, Верда увеличила армию, напихала воинов везде, чтобы спать спокойно, но не думаю, что наши силы буду слишком неравными,- рассуждал Астло, жалея, что его не видит Бурак сейчас, чтобы погордиться своим крохотным учеником.- Нам будут мешаться простые горожане, которым после войны с параками только повод дай, чтобы побиться с кем-нибудь ради победы. Так что ...

-ТЫ слишком много размышляешь, Астло, словно решил меня уморить своёй болтовнёй,- огрызнулся Золо и повернулся к гостю спиной, чтобы достать из сундука пару ножиков и шпагу, доставшуюся ему в одном из сражений с королевскими воинами. Прицепив оружие к поясу, вожак лесных веев продолжал:

-В Валевии нет магии - одно название, у нас нет теперь и свободы, словно цепи параков продолжают сковывать нас, не позволяя взлететь тогда, когда нам захочется. Брадо вернул нам Валевию, но Верда хочет подчинить себе. Меня выбрали, чтобы было за кем лететь или на смерть, или к свободе, поэтому, даже потерпев поражение в Абаре, мы победим здесь,- Золо стукнул кулаком себе в грудь.

-Долго думал, сочиняя это?- не имея склонности прислушиваться и воодушевляться речами лидеров, спросил ехидно Астло.

-Если я буду думать иначе, моя стая при первом де намёке на поражение, пустится отступать - ты этого хочешь?

-Я лишь пытаюсь свыкнуться с мыслью, что мы летим убивать веев, таких же как мы сами, которые всего-навсего исполняют приказ королевы-матери.

-Я лечу убивать её, а уж если мне кто-то станет мешать, то не пожалею никого - они сделали выбор.

Вожак Золо вылетел из дупла и окинул взором свою стаю, рассевшуюся на ветвях деревьев, измазанных каплями боевой краски. Лица лесных веев выражали спокойствие, решимость и нетерпение ринуться в бой - такой коктейль понравился вожаку и, понимая, что напутствующие слова бывалым воякам не нужны, махнул рукой в сторону Абары. Плотной тучей стая бунтарей направилась к двум горам столицы, переговариваясь между собой и напевая песни с военными сюжетами, словно специально помогая королевской армии приготовиться к их появлению. Астло не понимал такую стратегию, но не вмешивался, чётко зная, что воспользоваться суматохой битвы, чтобы проникнуть в дворцовое подземелье, ему удастся легко, лишь бы лесные веи разделились и какая-то их часть сражалась у дворца.

-Почему не спрашиваешь что мы так расшумелись?- спросил Золо.

-Жду пока сам скажешь.

-Отвлекаем всю армию Верды на себя. Я тебе не говорил, что основная часть моей стаи пряталась в другом месте?- лукаво щурясь и горделиво улыбаясь, поинтересовался Золо, но сразу продолжал, зная ответ:

-Вторая часть стаи нападёт на столицу с другой стороны, как бы сзади, к тому же не допустит бегства Верды и защитит твою Инею. Все мы знаем, что если королева-мать обещала тебе убить вею, поняв, что ты пошёл против неё - Верды, то она это сделает. Моё второе войско смотано в клубок силы и опыта самых настоящих прахов, которых я собирал по Селии и Илии, посулив наживу во дворце. Но Верду они оставят в живых для меня.

-Настоящие прахи? Те, кто знавал Валива и его друзей? Те, кто видели Сайко и его стаю?- удивился Астло и новости, и предприимчивости Золо.- Я думал, настоящих прахов давно не осталось. А ты говоришь что их так много, что больше чем нас здесь.

-Один прах, знающий своё мастерство, может заменить 50 а то и 100 веев. Их всего двадцать, но это армия, вот увидишь.

Обогнув восточные берега Валевии невидимой птицей, Агда, как любознательный выведчик, захотела бы понаблюдать за бунтом веев, но даже не подозревала о том, какие страсти разворачивались в сияющей стране. Воспользовавшись остатками порошка-невидимки, она летела в Илию, чтобы вернуться в редакцию газеты "Знание" с интересной историей о враждебном соседе - принце Алиле. Лишившись партнёра в выведческой деятельности и сетуя иногда на н6едостаток таланта, которым обладал Кори во время их поисков сенсаций, птица гайа всё-таки добилась того, чтобы ей начали поручать выведывать интересные истории и факты, которые потом она наговаривала обычному писарю, за неимением возможности писать самолично. Работать одной Агде нравилось, поэтому она не спешила искать себе помощника, тем более что бескрылый выведчик её навряд ли бы устроил, как попутчик и помощник в командировках.

Третьи сутки Агда парила над Илией, но не замечала ничего интересного. Действие порошка давно закончилось, поэтому она выделялась на голубом небе, будучи слишком большой птицей, но гайа обитали и в этой стране, так что выведчица не боялась, что вызовет подозрения к собственной персоне. В города она не залетала, но внимательно присматривалась на их жизнь сверху и разочарованно махала крыльями дальше, видя лишь размеренный ход будней горожан, не приправленных никакой острой добавкой. Казалось, о войне уже никто не вспоминал, но и огорчаться на ссору с соседом не спешили. Поэтому каких-либо внятных и ощутимых событий следовало искать в столице, куда Агда уже намеревалась полететь, отдаляясь от океанского берега, как вдруг внизу заметила двух путников. Один из мужчин кого-то напоминал птице, но с высоты высокого полёта гайа она не могла толком разглядеть его лицо, так что пришлось опуститься пониже и сразу в памяти всплыло имя - Авион.

"Друг Саши",- позвала мысленно Агда, опускаясь на землю.

-А что я говорил - всё-таки можно из Селии проникнуть сюда. И нам повезёт, если уж Агда тут как тут,- весело воскликнул Авион, узнав птицу, с которой встречался не так часто, но забыть гайа было не просто, ведь в столице их жило очень мало.

"А кто это рядом с тобой, охотник?"- словно уже приступив к интервью, поинтересовалась Агда.

-Сын мой - Мириан. Мы возвращаемся в Селию. Разыщу жену, дочку, тестя и тогда к друзьям - решать, как Сашку вызволить с Флиура. Ему везёт попадать в плен.

Хотя птичья внешность мало помогало Агде в выражении чувств: ни глаза, ни клюв не могли показать её переживаний, но движение головой иногда заменяло ей подвижность человеческого лица. Голова гайа явно показало огорчение при упоминании имени "Саша", что не укрылось от взора Авиона.

-Что опять натворил мой названный брат? Куда вляпался?

"В покушение на короля. Я улетела из Герана, чтобы не видеть казни."

-Какой казни?- догадываясь, что может ответить ему птица, всё-таки воскликнул Авион.

-Через два дня Сашу казнят на дворцовой площади, и мало кто осуждает такой приговор - Гелий чуть не умер от удара ножом, а его многие уважают теперь.

-А разве Гелий не колдун?- вмешался в разговор Мириан.- Их же простым ножом не убить.

"Я упрашивала писаря написать мой рассказ, который бы достучался до умов горожан, но он не согласился. Конечно, Гелий - колдун и Сашин нож не причинил ему особого вреда, но само покушение на мужа королевы - короля - разгневало как его самого, так и жителей Селии, поэтому освобождать охотника никто не пойдёт. Я улетела, чтобы не видеть эту несправедливость".

-Помоги нам вернуться в Селию до казни,- схватив птицу за плечи, попросил Авион.

-Мы всё равно не успеем, отец, разве что иллар мог бы помочь,- и успокаивал отца и пытался придумать выход Мириан.

"Базанов бы сюда с их кораблём быстроходным, тогда бы успели, а я могу только помочь вам перелететь через границу, только слетаю в один городок в лавку торгаша магическими порошками".

-Лети,- махнул рукой Авион и сел на землю, словно поддавшись слабости. Гайа улетела, а сын сел рядом с отцом и какое-то время они молчали.

-Может ей повезёт и в лавке найдётся средство, которое поможет нам попасть в Геран быстрее,- нарушил молчание Мириан, видя как лицо отца мрачнело.

-Хорошо, что я опоздаю и не увижу казни. Саша был мне братом, с которым мы многое делили и пережили. Я бы не смог спокойно смотреть как его убивают, я бы Гелию глотку перегрыз, если бы повезло добраться до него. Помолчим, сынок, помолчим. В этот раз мы потеряем Сашку. Гелий победил.

В башне, наблюдая за тенями на стене играющих между собой языков пламени в камине, Гелий сидел в кресле и осмысливал увиденное. Посылая Камелию к Брадо, он не надеялся на то, что его задумка прошмыгнёт сквозь пальцы сильного рама молодого мага, но ему повезло, как это часто бывало в жизни колдуна. Он смог глазами Камелии наблюдать за своим врагом, ища удобного случая, который бы помог ему завладеть магической силой или, в крайнем случае, дал шанс убить соперника. Утром того дня, когда на коже Брадо проступили заветные родинки, Гелий, как и певица, не сомневался кому принадлежал этот знак, предсказанный Провидцем. И весь день, до самого позднего вечера, колдун пытался предугадать задним числом замысел брата Иина. На утро была назначена казнь охотника Саши, но Гелий не собирался ложиться спать, пока не восстановит события былой давности.

Сознание Гелия устремилось в тот миг, когда умирающий отшельник, вернувшийся из другого мира, лежал в воронке вместе с братом, понимая, что им не удалось решить их спор поединком. Оба чувствовали, как смерть подкрадывается к ним - к бессмертным илларам-отступникам - и их рам не мог ничего поделать впервые за многие века, в которых случалось много битв, но озеро базанов оказалось сильнее даже магии. Провидец не мог допустить смерти столь драгоценной силы, как его рам, впитавший столько знаний и способностей, что хватило бы на целую планету. Поэтому его сознание, не обращая внимания на стоны брата Иина, отправилось к единственному иллару в Селии, способному исполнить всё так, как увидел Провидец в обрывках будущего - мутного из-за слабости умирающего. Грядущие события Провидец мог изменить, потому что никто до него не вмешивался в их ход. Ему была необходима, как воздух, та кровь, которая не впитывала из века в век энергию этого мира. Человек, мысли которого стали бы закрытой книгой для служителей магии; тело, способное хранить рам и не выдать его присутствия; слабое сознание, легко поддающееся уничтожению - его искал Провидец среди чужаков, но нашёл Сильвию, заметив появление девушки на холме против её воли. Она проникла в этот мир, втянутая потоком устройства базанов, затерянного между мирами, и оказалась подходящим хранилищем и материалом, из которого отшельник мог лепить истинного приемника. Но раскрывать свой замысел Овию Провидец не помышлял. Наговорив старику полуправду полунебылицу, отшельник теперь не сомневался, что иллар не отступит до нужного момента. Из последних сил Провидец наложил заклятье на свой рам и выпустил на волю, провожая со счастливой улыбкой на лице. Лесной отшельник не мог помешать Иину передать рам Гелию, поэтому братья в предсмертной агонии торжествовали, уверяя себя, что именно он, а не тот другой, выиграет следующий бой.

Гелий видел в воображении, как рам Провидца проник в тело Сильвии как только она упала на траву холма перед долиной Герана. Только старый наивный Овий мог верить, что от него зависел исход предсказания отшельника, который на самом деле думал только о себе, пытаясь сохранить себе жизнь хотя бы в раме. Но что-то пошло не так, как задумывал Провидец, надеясь, наверное, почти сразу разбудить магическую силу, которой не хотелось пробуждаться в чужом теле неумехи, или так и задумал его владелец. Очнуться во всей красе, как предполагал Гелий, раму помогла опасность, которая подстерегла Сильвию на Флиуре. И тогда заклятие сработало, уничтожая женщину, её разум и всю её слабую сущность, изваяв почему-то хищника, а не мудреца. Для Гелия оставалось загадкой - зачем Провидцу понадобился образ неотёсанного лихого разбойника одиночки. Но колдун поражался тому, что раму отшельника удалось затуманить разум целой страны - Илии, внушив обманные воспоминания о Брадо - мастерская работа, которой можно было восхититься да и только. Но ради чего Провидец создал Брадо, не оставив тяги к власти, к желанию победить рам Иина в Гелие?- колдун не мог понять. Казалось бессмысленным желание отшельника создать свой пустой прототип, в котором присутствие магической силы ни к чему не вело.

-Скорее всего, Провидец не подозревал, умирая, что одного рама и перевоплощения будет маловато для Сильвии-Брадо. Создав одиночку, он уже в этом совершил ошибку, потому что такой человек редко станет стремиться владеть тем, о чём редко задумывался в нарисованных воспоминаниях. Наверное, Провидца передёрнуло бы, если бы он увидел в будущем меня рядом с Брадо и его гордое удаление от власти. Но всё может быть не так просто и отшельник ещё может напомнить о себе. Сейчас Брадо слаб хотя бы потому, что прошлое даёт о себе знать и мужчине сложно смириться с женскими воспоминаниями, пусть даже Сильвии не суждено никогда возродиться в нём вновь. Могу поспорить с любим, что Провидец не предсказал сам себе, что Брадо влюбится в певичку и тем самым оживит частичку девушки-хранилища в своём сознании. Да, скорее всего страх перед смертью помог Провидцу выжить из ума в последние мгновения его никчёмной жизни, поэтому Брадо получился у него таким ловким, но не цепким,- размышлял сам с собой Гелий.- Но теперь его легче убить, чем когда бы то ни было. Разбойник уязвим и подавлен. Возможно, он даже прилетит ко мне за советом, наплевав на то, что мы - враги. Но истинный замысел Провидца всё-таки навсегда останется для меня тайной, потому что глупость иногда совершенно непредсказуема.

Гелий встал и выглянул в окно, за которым разгорался рассвет, предвещая скорую расправу над охотником. Он не видел как Анари пришла в себя и открыла глаза на радость всем обитателям дома Бурака, собравшимся возле её кровати. Измождённое горем и болезнью, лицо принцессы просияло, когда взгляд её поймал милое личико сына. Ивия бережно положила крохотное дитя на грудь матери, которая прослезилась от радости и поцеловала ребёнка в макушку. В памяти Анари не стёрлась весть о пленении возлюбленного и, словно ища спасения в малыше, она, дрожа от рыдания, обняла малютку.

-Один из веев Бурака отнесёт Саше весточку о тебе и сыне,- присев на корточки, чтобы шепнуть эти слова принцессе, сказал Шалун.- Будь уверена, что Саша пришлёт вместе с веем свою любовь вам обоим и не простит нам, если мы не убережём от колдуна хотя бы вас.

-Никто из моей банды, кроме вея-посланника, не пойдёт на казнь,- промолвил Бурак, насупившись.- Он был смелым человеком и достойным любви принцессы и уважения друзей.

-Ты только поправляйся теперь, чтобы рассказывать сыну об отце, ведь в наших воспоминаниях он не умрёт,- добавил Олиан.

-А нам позволят зажечь погребальный костёр Саши?- спросила Анари, пытаясь сдержать эмоции, но голос всё равно дрогнул на имени.

Замявшиеся, потупившими взорами, друзья выдали себя и то, что хотели скрыть, и волна новых слёз побежала по щекам принцессы. После жестокой казни тело Саши собирались сжечь на глазах у народа без погребальных почестей и ритуалов.

17 глава.

Ветер шумел высоко в верхушках деревьев, заглушая тонкий и тихий звук крыльев веев. Неподвижно вися в воздухе на опушке леса, многотысячная стая Золо ожидала появления королевской армии, но тишину по-прежнему нарушал только ветер. Вожак медлил неспроста. Настораживало то, что не доносились звуки боя прахов с дворцовой охраной, и, хотя лесные веи и пели громко, чтобы их услышала столица и была готова к бою, слишком мёртвым казался город и взор нигде не замечал поспешного бегства рабочих, какие-нибудь разбросанные вещи быстро собравшихся горожан, покинувших свои жилища. Лесных веев явно ждали задолго до начала их песнопения. И какой-то противный запах ударял в нос, напоминая о временах рабства, но никто не мог понять почему это зловоние вновь вернулось - такая вонь исходила только от параков и каждый, кто побывал в рабстве, запомнил её на всю жизнь, в том числе и Золо. Он вслушивался и всматривался, уже не сомневаясь, что Верда приготовила им не простую ловушку. По левую руку от вожака находился Баркаша, а по правую - Астло, как и вожак, догадавшись о предстоящей битве со злом.

-Неужели Верда стала союзницей Гелия, иначе параки не могли появиться в Валевии,- произнёс Астло, отгоняя от себя мысль о гибели Инеи, которая была лишь поводом к действию вея, к которому подтолкнула его королева-мать, и, возможно, как только прах улетел на поиски лесных бунтарей, Верда избавилась от неё, заранее зная, что не сдержит своё слово.

-Брадо обещал нам, что параки и Гелий не смогут проникнуть в Валевию,- напомнил Баркаша, пропитая память которого ещё не совсем дышала на ладан.

-Он так говорил? Не припомню что-то. Скорее всего рассеянный разбойник и маг забыл исполнить своё обещание и параки снова вернулись в Валевию, возможно даже и против воли самой Верды,- бурчал Золо, чувствуя как растёт нетерпение его стаи ринуться в бой.

-Параков сложно победить, их ядовитые иглы слишком часто попадают в цель, пока мы с ножами и шпагами будем пытаться добраться до них. Но почему они медлят?- пытался понять это затишье Астло.

-Окружают нас!- вдруг воскликнул Золо, догадавшись, и крикнул стае:

-Смотреть по сторонам и убивать всё, что движется.

И подлетев к стрельцам, которых насчитывалось всего лишь две сотни веев, Золо подбадривающим и воодушевляющим тоном прокричал:

-На вас надеемся мы сегодня. Разлетайтесь по укрытиям и выпускайте свои стрелы что есть мочи, иначе параки возьмут верх.

Кивнув друг другу, Баркаша и Астло разлетелись в разные стороны, чтобы командовать пятью ротами, порученными им Золо. Военное искусство мало изучали лесные веи, учась только на своих ошибках во время противостояния паракам в начале войны, но они быстро научились следить не только за фронтом и тылом, но и за флангами, верхом и низом, что зачастую было куда важнее в время битвы в воздухе. Опытный воин - Золо быстро распределил силы так, чтобы удары отражались по возможности успешнее. И, имея представление об остром слухе параков и их цепком нюхе, вожак всё-таки спрятал в укрытия пять сотен веев, как резерв, надеясь, что паракам будет не до того, чтобы искать тех, кто скрывается от них в ходе боя. И только новая мысль пришла в голову Золо, которую он намерился исполнить, как первая туча игл полетела в сторону лесных веев, попадая безжалостно в цель. Но наученные многолетней войной, веи улетели с опушки обратно в лес, где стволы деревьев и ветви служили им хорошими защитниками, так что иглы поразили небольшое количество бунтарей, что заставило параков вылететь, дабы сражаться в открытую на том расстоянии, на котором стволы не мешали целиться иглами в противника. Завязался бой, и стая Золо увидела врага, прилетевшего со всех сторон. Вожак не надеялся уже на помощь двадцати самых лучших прахов, подозревая, что их настигли иглы параков так же неожиданно, как и стаю, но сдаться не согласился бы ни за какие обещания, тем более что Верда навряд ли позвала их врага ради пощады бунтарей.

Золо держал удар за ударом со стороны столицы, про себя хваля стрельцов стаи, которые успешно попадали в параков, но чтобы убить одно это существо одной стрелы было не достаточно, зато раненный враг уже не так сопротивлялся иглами и тут вступала сила ножей и шпаг веев. На правом фланге сражался Астло, не прячась за спины тех, кем командовал, и остервенело нанося удары врагу, чем помогал веям не думать о силе параков и наступать, стиснув зубы. На левом фланге Баркаша, злясь, что вожак запретил ему с утра похмелиться, с такой злобой набрасывался на параков и так ловко увёртывался от их игл, что его отличной боевой форме позавидовал бы всякий трезвенник. Его роты не отставали от командира, успевая помогать и тем веям, которые защищали тыл стаи. Но Золо видел, что кольцо вот-вот могло сомкнуться, раздавив его войско, поэтому нужно было срочно обойти врага и ударить его с тыла, снизу или сверху. Резерв пригодился для этого наступления, и съёжившимся паракам теперь приходилось отбиваться, встретившись с непростым противником. Гелий создал их всего лишь пару дней назад, и военному мастерству не научил настолько, чтобы подготовить ко всем неожиданным поворотам в ходе битвы. Те параки, закалённые во время войны с веями, погибли от магической силы Брадо, и Золо радовался, что против них Верда выставила новичков, а не ветеранов.

Второй день обе стороны, неся большие потери, не отступали, но будущая победа, по определению, всё равно могла достаться только паракам, иглы которых были куда более сильным и метким оружием. Уже пал Баркаша, отравленный ядом иглы и на его место встал новый командир, и Астло, раненный в руку, чувствовал как яд проникает в каждую клеточку тела, но продолжал биться, да и Золо истекал кровью, гордясь, что резервы успешно прорвали кольцо, давая хоть немного воздуха стае. Но силы всё равно были не равны. И когда Золо, пораженный иглой в грудь, упал замертво в траву, уже никто из веев не надеялся на победу, но Астло воскликнул:

-Не останавливаться! Бей параков!

На встречу иглам вылетела вся стая, перестав прятаться за деревьями, и, казалось, никому уже не суждено было выжить в этой битве, как вдруг иглы упали на землю, не достигнув цели, а параки, словно мыльные пузыри, полопались на глазах у измождённого противника. Удивлённые, лесные веи взглянули на небо и увидели Брадо. Его глаза не слепило сияние лиизий. Он смотрел на крохотных жителей Валевии строго, но без злости. Брадо окинул сверху взором Валевию, разглядел спрятавшихся столичных веев вместе с их королевой-матерью и недовольно фыркнул, искривив губы в презрительную гримасу.

-Всё не уймётесь!- громогласно произнёс Брадо.- К врагу, умертвившему твоего мужа, обратилась? Это ли не позор королеве? А вы промолчали?!- обратился он с укором к жителям Абары.- Прахи им помешали! Ещё раз пойдёте войной друг на друга, заберу Валевию себе!- пригрозил Брадо и исчез, направившись в Илию, ради чего и покинул Флиур, чтобы увидеть те места, которые в его воспоминаниях были, скорее всего, навязаны рамом Провидца.

Веи положили умирающего Астло на цветок. Половина стаи Золо погибла в бою, а выжившие летали вокруг последнего пристанища их двух вожаков, одному их которых суждено было командовать ими всего лишь несколько секунд до вмешательства мага, но и этого хватило, чтобы навсегда заслужить уважение веев. Единственным желанием Астло было ещё раз увидеть Инею, узнать, что она жива, что её освободили, и его желание исполнилось - вея села рядом с ним на цветок, освобождённая из подземелья.

-Всё-таки не зря мы дрались,- улыбкой встречая вею, ослабшим голосом произнёс Астло.

-Да, любимый, не зря,- даря нежный взгляд вею, произнесла Инея, роняя невольно слёзы на лицо Астло.

-Теперь ты станешь королевой, иначе и быть не может, ведь Верда предала не только лесных веев, но и городских, позвав параков.

-Береги силы, Астло. Мы отнесём тебя в Селию, там иллары вылечат тебя.

-Нет, Инея, паракам удалось убить даже иллара Овия, так что не хочу я никуда лететь. Обещай мне только, что навестишь Бурака и расскажешь обо всём,- взяв руку веи, Астло нежно поцеловал её и перестал дышать. Плачь Инеи разносился над Валевией, предвещая Верде поражение. Не успев улететь, королева-мать была брошена собственной охраной в подземелье вместе с дочкой. И в тот день, когда тела погибших веев на цветках, среди которых лежал и Астло, испарились в лучах солнца, Инея взошла на трон королевой Валевии под радостные восклицания всех веев.

Молодой королеве ещё предстояло решить судьбу Верды и малолетней прямой наследницы королевского трона, но на следующий день она отправилась в Геран, чтобы сдержать обещание, данное Астло. Её сопровождала многочисленная свита и въезд новой королевы сияющей страны в столицу Селии был ярким и многим запомнился, но это ещё будет, а пока что в Геране началась казнь охотника Саши, который уже не надеялся на спасение. Восходя на эшафот, он был освистан народом, и Гелий, наблюдая вместе с королевой за началом экзекуции, внутренне ликовал. Особой бледности на располневшем лице, которой награждался обычный горожанин после болезни или ранения, пусть даже целитель успешно вмешивался в борьбу с ней, - у Гелия не наблюдалась, да и не удивительно, ведь колдуну вылечить себя не стоило больших усилий - подданные небезосновательно были уверены в этом. Королева Полия, о которой теперь вспоминали только как о жене короля, выглядела, как обычно, блистательно прекрасно, привлекая взоры своих подданных. Казалось, на её улыбчивом лице отражалась любовь к собравшимся, чуть ли не материнская забота и волнение, но на самом деле все последние дни она думала только об одном - когда же мужу удастся завладеть силой Провидца и уничтожить Брадо, одно уже существование которого вселяло в неё невольную тревогу. Узнав от Гелия о том, что молодой маг совсем недавно являлся женщиной по имени Сильвия - избранницей брата Иина,- для королевы было большим сюрпризом, но, помня эту чужеземку, она теперь не удивлялась, почему Брадо оказался таким же странным.

Повелением короля Гелия покушавшегося на него охотника Сашу приговорили к умерщвлению через пытки, с последующим повешением, о чём провозгласил глашатай и, словно слов было не достаточно, указал рукой на пыточный стул и виселицу. Саша выглядел спокойным и смирившимся со своей участью, но его взор скользил по народу на площади, ища кого-то с такой надеждой и трепетом, что это не могли не заметить горожане. Кто-то шептался, что охотник просит так помочь ему; кто-то утверждал, что так он просит прощения; и лишь те, кто знал Сашу уже много лет - охотники и рыболовы - знали точно, кого мог искать несчастный влюблённый. К слову сказать, эти хорошие знакомые приговорённого к смерти были единственными на дворцовой площади, кто не осуждал его и даже гордился поступком охотника. Не имея возможности открыто и громко выразить свою поддержку, они делали еле заметный жест, мимолётно касаясь пальцем кончика носа, когда взгляд Саши падал на них. И хотя это участие немного подняло Сашин дух, он надеялся увидеть другое лицо в свой последний час. Но уже через несколько минут, усаженный на пыточный стул и привязанный к нему верёвками, его то и дело отвлекал палач, то загораживая собой толпу на площади, то причиняя такую нестерпимую боль, что невольно приходилось закрывать глаза, терпя, чтобы не закричать, чтобы не доставить радость собравшимся. В минуты передышки, которые ему дарил палач, растягивая казнь специально, потому что так приказал Гелий, Саша мог вновь смотреть на лица горожан, забывая про боль благодаря надежде всё-таки увидеть то единственное милое личико, которое всегда согревало его душу своим необычным светом. Истязания возобновлялись слишком быстро, но не отнимали надежду. На площади царил шум и гам, ибо толпе было скучно наблюдать молчаливо за казнью. Казалось, люди сошли с ума, наслаждаясь этим кровавым зрелищем и среди них молчаливые завсегдатаи забегаловки "Стрела" выглядели белым пятном, которое слишком выделялось, но это мало волновало их. И если бы хоть кто-то осмелился выкинуть в их адрес хоть какой-то упрёк или оскорбление за то, что они не принимают должного участия в казни, охотничьи ножи мгновенно начали бы своё дело.

Самые зверские пытки выбрал Гелий для своего врага, который противостоял ему всегда вместе с илларами. Создавалось впечатление, что им не будет конца. Но вот глашатай объявил последнюю пытку, которая лишала Сашу возможности и надеяться на встречу со взором любимой, и прерывала связь со светом в глазах. Увидев в руках палача иголку, Саша, хватая последние секунды, способные подарить ему последнюю встречу, что есть мочи прокричал:

-Анари! Анари!- но ответа не последовало, лишь в левом ухе появился слабый ветерок и знакомый шелест крыльев веев.

-Принцесса родила мальчика. Она посылает тебе поцелуй и свою любовь, охотник.

Мимолётное появление веев заметили не все, зато счастливая улыбка на лице смертника удивила каждого. Гелий послал веям вдогонку параков, которых воссоздал не только для битвы веев, но и для охраны дворца, и, словно гончие псы, они уничтожили вестников радостной новости.

-Что они сказали ему?- поинтересовалась королева у мужа.

-Скорее всего, что твоя дочь родила,- фыркнул колдун.

На площади раздался крик, который не смог сдержать Саша, лишившись глаз, но израненные губы его беспрерывно что-то шептали и не переставали создавать улыбку, которую мысленно он дарил сыну в маленькой колыбельке. Казнь закончилась, прервав жизненный путь охотника, тело которого тут же сожгли под одобрительный гул толпы, и вскоре дворцовая площадь опустела. Гелий и Полия были довольны этим днём и своими подданными, а все те, кто переживал о смерти Саши, собрались в забегаловке "Стрела", чтобы выпить и вспомнить о нём хорошим словом. Многим не верилось, что колдуну всё-таки удалось расправиться с бравым охотником. Сева и Бабий сокрушались громче всех, стуча кружками о стол, когда те становились пустыми. Иногда в зале раздавался невольный смех, когда кто-то вспоминал смешную историю про Сашу и его друга Авиона. А приход Шалуна и Олиана уже захмелевшие посетители забегаловки встретили одобрительными криками и словами сожаления, что их друг погиб от рук палача. Слепые братья привели с собой и Бурака, и гральчи, и многих головорезов из банды, так что вино полилось в кружки с удвоенной скоростью, а воспоминания озвучивались с новыми подробностями. Но всё равно на обычную попойку это не походило.

День клонился к закату, не предвещая какой-либо другой плохой новости. В забегаловке все окончательно приуныли и захмелели. Как вдруг в открытое окно влетела яркая королевская свита из Валевии, образовав коридор, по которому носильщики доставили внутрь носилки с королевой Инеей. Пыльца лиизий, покрывавшая тела веев, не успела выветриться за время путешествия в Геран, поэтому зал ярко осветился сиянием их телец. Узнав от жены гнома, что его нужно искать в этой забегаловки, королева веев прилетела, чтобы исполнить обещание Астло. Инея подлетела к Бураку и начала рассказывать всё, что с ними приключилось, и впервые в жизнь Картикту видел главаря и одновременно своего друга плачущим.

Небо потемнело и покрылось тучами, на которых играл отсвет сияния цветков Валевии. На улицах стихли шаги, в окнах погас свет от свеч. Город спокойно засыпал, словно не помня уже о трагических событиях уходящего дня. Забегаловка охотников тоже опустела и закрылась до утра. Все разошлись по домам. И лишь один человек этой ночью не знал куда податься. Она растеряла всех прежних и новых друзей, вкусив жизнь как в бедности, так и в богатстве. Надменно глядя на первую часть своей жизни, она пыталась найти выгоду из второй, но потерпела позорное фиаско, потому что была использована в грязных планах колдуна, хотя намеревалась сама править своей судьбой. Камелия лишилась доброты, защищённости и домашнего тепла, которым окружил её гном, лелея столичную диву. И вспоминая, как дворцовая роскошь и перевоплощение уродины в красавицу вскружили ей голову, Камелия пыталась понять, почему урок детства прошёл для неё даром. Брадо вернул её в столицу, не смея смотреть в глаза той, кто узнала его тайну о женском начале, и теперь её не ждали ни в бедном районе, ни во дворце. Журчание реки на набережной, где на лестнице сидела Камелия, немного успокаивало, но путанные мысли упрямо требовали какого-то решения, чтобы собраться в аккуратный рядок. Как вдруг она услышала унылую песню пьяных мужчин. Камелия привстала и взглянула в ту сторону, откуда доносились фальшивые нотки и заплетающиеся слова, и сразу узнала двух слепых братьев. Перед одним из них она чувствовала свою вину, осознавала её всегда, но отвергала, как факт, и теперь затаилась, чтобы не быть позорно осмеянной. Каменная лестницу, на ступеньке которой сидела девушка, вела к разгрузочному причалу порта, а наверху вдоль неё тянулся тротуар, по которому, шатаясь из стороны в сторону, шли братья без поводырей и сопровождающих. Они спотыкались и падали, вставали и снова падали, упрямо не желая опираться на парапет, который ограждал Набережную улицу от порта. Проходя мимо лестницы, братья почувствовали присутствие человека и остановились, прислушиваясь и принюхиваясь. Камелия не смотрела в их сторону, закрыв лицо руками и уткнувшись ими в колени.

Шалун сразу вспомнил этот чудный цветочный аромат, который он встречал только у одной женщины. Не веря в совпадения, он шепнул брату:

-Камелия где-то рядом, чувствуешь?

-Да, братишка,- ответил старший брат, вспомнив, как сам потерял голову из-за певицы, но теперь ни за что не променял бы верное сердце Лефоны на дивный голос Камелии.

Шалун присел на корточки и, вытянув вперёд шею, всматривался невидящим взором в темноту.

-Камелия, где ты?- позвал он.

В ответ послышались приглушённые руками рыдания певицы. Этого хватило, чтобы слепые братья смогли определить где точно она находится. Они сели рядом с ней по обе стороны, растеряв за несколько минут половину хмеля, и молча ждали пока она успокоится. Шалун знал, что на этот раз никуда её не отпустит от себя, а Олиан был уверен, что сделает что угодно лишь бы эти двое были счастливы, поэтому о том, чтобы позволить ей убежать, не могло быть и речи. О чём думала Камелия в эту минуту, они понимали, что об этом рано или поздно станет и им известно, но до той поры они приготовились ждать хоть до самого рассвета.

18 глава.

Разноцветная Илия помогла Брадо окунуться в буйство красок. Совсем другим человеком он бродил по знакомым местам, пытаясь угадать - с каким местом связаны реальные воспоминания, и где ему навязали пустышку. Он быстро схватывал и подчинял себе собственное сознание, лишая рама власти над собой. Ему стало понятно, что он успел ограбить разве что людей десять всего, и ни одно женское сердце не разбил, за исключением тех нескольких случаев в столице, когда девушки сами ввязались в неприятность. Другими глазами он смотрел на мир теперь, забыв про выдуманную злобу и хищный нрав. Брадо ощущал биение сердца мира, каждый шорох и каждое движение приближали его к разгадкам сущности жизни и её течения, но по большому счёту даже теперь это мало интересовало его. Пусть что-то изменилось в его натуре и помыслы уже струились не в тёмных водах, а в прозрачных и тёплых, Брадо всё-таки оставался тем отшельником, который в первую очередь думал только о себе и своём благе. Побродив по лесу Илии, увидев смешной трепет перед ним зверей и птиц, которые затихали и прятались при его приближении не из страха перед человеком, а удаляясь с почтением к их господину. Простоволосому парнишке трудно было бы держать в себе такую власть над всем миром и не сойти с ума от такого завидного богатства, открывавшего двери куда угодно и без преград, ведь теперь знания били через край и он точно знал как ими вертеть. Не существовало на земле чего-то тайного для Брадо, чего-то неизведанного, кроме одного - как победить Гелия, который обладал равноценной силой, всю мощь которой ещё не успел постигнуть. Но будучи на равных с колдуном, который всё ещё оставался младенцем по сравнению с проснувшейся мощью Брадо, молодой маг осознавал, от досады покусывая губы, как Сильвия когда-то, что даже уничтожив плоть Гелия, он не покончит с опасным магическим рамом, возможностей которого не представлял его бывший владелец Иин.

-Надо покумекать,- сам замечая, что использует уже в своей речи слова родного языка Сильвии, размышлял вслух Брадо,- неужто не смогу я выйти победителем. Миров и планет не счесть, а Гелий один и рам у него один, и мозг у него маленький и единственный. Хитростью, конечно, он горазд блистать, да в этом деле она ему не поможет. Хитрость вообще штука заразная, что кроме неё уже не на что не уповаешь. Всё-таки придётся базанов навестить перед возвращением в Геран.

Планета базанов встретила гостя дружелюбно - шумом молодого леса, трелями птиц и благоуханием лиизий. Солнечный день открыл взору Брадо бесконечные просторы ожившей планеты. Словно не узнавая родные места, молодой маг смотрел на землю рама и ощущал восторг, который захватывает дыхание только у тех блудных детей, который возвращаются после долгих скитаний в свой отчий дом. В памяти всплывали разные образы, подсказанные рамом, из минувших столетий, но ориентироваться было трудно, потому что изменилось всё вокруг - базаны обновили здешнюю природу настолько, что только лиизии напоминали Брадо о прежних временах.

-Как бельмо в глазу,- буркнул Брадо, увидев вдалеке город небоскрёбов базанов.- Кто бы знал, что клоны начнут хозяйничать на земле своих создателей.

Не спеша, чтобы и привыкнуть, и насладиться возвращением на Родину - а эту планету он мог назвать только так, хотя ощущениями его снова обманывал рам, но в этот раз маг не мешал магической силе делиться с ним тем, что являлось колыбелью сознания. Взяв горсть земли в руку, Брадо дёрнулся от боли, о которой начала рассказывать она, повидавшая за столетия слишком много зла и смерти. Он видел гибель огромной мудрой цивилизации, которой вскружило голову её могущество и знания. Иллары изжили сами себя, сумев выжить в гипарах, напоминавших больше зверёнышей, чем потомков великих магов. Брадо чувствовал их присутствие в норах, но убедился в единственном, что его интересовало в существах, потерявших власть над вселенной - рам не только не выжил в телах гипаров, он даже не нашёл сил, чтобы заснуть на века до лучших времён. А это значило, что из древних хранителей знаний остался только рам Брадо, да рам его врага - Гелия.

Думая о предстоящей встрече с вождём базанов, Брадо понимал, что уже встречал её глазами Провидца в далёкой России, в глухой чаще леса, но она об этом не догадывалась. Рита не могла предугадать и то, что к ней в гости шёл человек, способный вернуться в её родную страну без помощи какого-либо устройства. Кто знает, как бы она повела себя, узнав такую превосходную возможность, но в планах Брадо не существовал пункт открытия всех карт той девушке, которой Провидец позволил заварить всю эту кашу. Он не старался представить, как бы развивались события, если бы в этом мире не появились Саша, Рита, Вероника и Сильвия. Сами они мало влияли на события, но без их участия много бы не случилось, поэтому в прошлом они навсегда вписали свои имена, а вот о будущем Брадо задумался только теперь. Вероника погибла и её жизнь прошла незаметнее всех из упомянутой четвёрки, но зато она успела родить сына, которому на судьбе было написано стать великим вождём ирнцев. О Рите уже не хотелось рассуждать и загадывать, потому что плутовка не могла плохо обеспечить своё будущее. О себе, как о Сильвии, Брадо сразу запретил думать и вспоминать, что не всегда получалось, но волновало его меньше, чем мог предполагать Гелий. И когда мысли коснулись четвёртого вечного странника на, приютившей его, планете, Брадо увидел то, на что распространялась когда-то сила Провидца - он увидел то, что произошло с охотником, и будущее для него уже захлопнуло дверь. Брадо остановился. Сам он редко задумывался о симпатии и антипатии, но осознавал, что не убил пленника Сашу потому, что частичка Сильвии шептала в нём против этого. Замерев посреди леса, молодой маг чувствовал, что потерял не просто бывшего друга Сильвии или невольника, с которым ему нравилось говорить, будучи бесчувственным подобием человека, созданным Провидцем. Взор Брадо, способный проникать всюду, поймал дом Бурака, в котором принцесса Анари убаюкивала сына, не трудясь утирать слёзы по убитому жениху. Боль её почему-то острым клинком врезалась в солнечное сплетение молодого мага, и печаль всех друзей охотника, которая грозовой тучей окутала его, жгла изнутри. Смешались перед глазами прошлое, настоящее и будущее, и сотни тысяч лиц мелькали, стараясь перекричать друг друга, словно что-то очень важное им следовало сказать Брадо, а он не противился их слушать.

-А ну брысь!- топнув ногой, грозно крикнул Брадо, и земля задрожала под ним. Снова владея собой, маг направился по прежнему пути, но голова его поникла. Не слабость или горе лишило Брадо желания смотреть по сторонам, а желание изменить прошлое сверлило его мозг, а уже оттуда маг посылал раму всё новые и новые вопросы и задачки, копаясь в знаниях, как в бесчисленных сундуках, пыля залежавшимися знаками и выветривая моль из них.

Не заметив, как быстро сокращалось расстояние, Брадо вскоре подошёл к городским стенам города небоскрёбов. Он не сомневался, что базаны уже знали о его приближении, не даром везде ощущалась работа их приборов, увидеть которые для мага не составило большого труда - не подходя к ним, он точно знал, где в лесу натыкали базаны этих неживых шпионов, но ломать их не стал, потому что это не мешало ему и не могло причинить вреда. Но, пусть побыв в роли разбойника не так долго, как внушил ему рам Провидца, Брадо всё-таки помнил, что ему нравилось эффектное появление где бы то ни было, поэтому ожидать, когда ему откроют ворота, не стал, вырвав створки с петель и отбросив на много километров от стены. Оружие всевозможного типа, которым базаны планировали защищаться от вторжения любой расы с других планет, не имея представления какие, вообще, враги им могут угрожать за пределами планеты,- повыскакивало из разных отверстий и безошибочно прицелилось на единственную цель в лице Брадо. Это был своего рода вызов силе мага, которую он смог испытать только в войне между селийцами и илийцами, но тогда им управлял только отзвук, а реальная магия и возможности скрывались рамом. Зато теперь Брадо захотелось испытать себя и, если суждено, погибнуть, потому что сила, неспособная выстоять перед оружием клонов, его не прельщала, а жизнью он никогда не дорожил настолько, чтобы сдувать с неё пылинки, как Сильвия.

-Поиграем, господа базаны,- ухмылявшись перед опасностью, произнёс Брадо и нанёс первый удар по стенам города. Мгновенно в его стороны полетели лазерные разряды, атомные ядра, огненные стрелы и прочее силовое наставление на путь истинный, который мог начаться только после смерти после такого сильного внушения, но ничто не задело мага, сделавшего над собой только одно усилие - сверху вниз он провёл рукой по глазам и закрыл их. Вокруг него всё взрывалось, свистело, ревело, но эти звуки лишь немного раздражали Брадо, шедшего вперёд, как ни в чём не бывало. Закрытыми глазами он видел переполох в городе, армию клонов, желавших драться с ним в рукопашную, крики Риты в громкоговоритель могли оглушить любого, да и ругалась она, как всегда, очень отборными словами, смысл которых Брадо понимал теперь и ему оставалось только улыбаться тому, как сильно его появление разозлило всех вокруг и озадачило.

-Хватит!- открывая глаза, воскликнул Брадо и оружие заглохло. Оставалось только с ужасом представить, какие бои могли разворачиваться на этой планете во время войны илларов, если каждый из них обладал такой же изначальной силой, как Брадо.

-Чего ты хочешь?- раздался вопрос Риты, изображение которой появилось на огромном экране дома.

-Говорить пришёл, метать икру тебе ещё рано.

-Жду,- рявкнула вождь базанов.- Проводите его.

Женщина в бешенстве иногда напоминает тигрицу, особенно взглядом, если в этот момент молчит. Рита смотрела на непрошенного гостя именно таким взором исподлобья, восседая в высоком кресле просторного зала без потолка, как казалось сначала, но потом, присмотревшись, можно было заметить стекло, настолько прозрачное, что создавалось впечатление открытого пространства над головой. Гость сел в другое кресло, пониже, но тоже роскошное и мягкое. Несколько минут оба смотрели друг на друга, достигая каждый своей цели: он - изучая подноготную вождя, она - пытаясь справиться со злостью и снова не послать мага на многие разные буквы.