Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Еще, еще...Фоло, Бренлен, фоло!- что означало тоже самое, что "браво".

Но Бренлену поскорее хотелось подойти к юноше, который, ко всему прочему, не был похож на сына рыболова, что вызывало любопытство в сочинителе. Он поклонился публике и сошёл вниз, остановившись напротив печального юноши. Чтобы не дать горожанам обступить себя со всех сторон, Бренлен и незнакомец быстрым шагом направились по улочке, выбранной наугад и были рады не слышать шагов за спиной.

-Моё имя - Даид.

-А меня ты знаешь как зовут.

-Да, твоя музыка достойна столичных залов. Я никогда не был в Геране, но уверен, что там тебя ждёт оглушительная слава.

И Бренлен и Даид не хотели расспрашивать друг друга и прошлом, события в котором привели их в этот город, но сочинитель, видя висящую шпагу на поясе нового друга, что разрешалось только знати, не смог удержаться и спросил:

-Это отцовский подарок?

-Нет, эта шпага моего прадеда. Я не богат, но ношу ее, потому что она - единственное, что осталось от нашего рода...Мне часто хочется забыть, что я принадлежу к нему, но невозможно убежать от прошлого, которое струится в крови...Поговорим лучше о музыке. Я тоже пробую сочинять и хотел бы сыграть тебе пару своих сочинений, если ты не против.

Конечно отказаться от такого предложения Бренлен не хотел, потому что его интерес к Даиду возрастал с каждой секундой. Юноша хранил в себе какую-то тайну и это должно было отразиться в его музыке, которая уже заранее нравилась Бренлену, хотя он не услышал даже первого аккорда. Подходя к домику Даида, который, как и остальные строения в Кальте, имел прямоугольную форму с плоской крышей и был погружён в маленький дворик с фруктовыми деревьями,- Бренлен заметил птичку. Она сидела на крыше и явно ожидала возвращения хозяина. Узнать посыльную птицу было легко: хозяева окрашивали их перья на хвосте в красный цвет. Но у этой птицы такого отличительного знака не было, хотя всё равно Бренлен принял её за посыльную, иначе и быть не могло, потому что на её брюшке кто-то прикрепил сумочку и уж конечно не пустую. Это могло означать только одно - переписка велась в строгой секретности или птица жила не в доме посыльной лавки, а у богача и с ней он отправлял только свою почту. Даид тоже заметил пернатую гостью и, не опускаясь до лжи, объяснил Бренлену:

-Я веду переписку, о которой не стоит говорить. Сейчас мы выпьем по чашке хориса и тогда я немного помучаю тебя своей музыкой.

-Есть много того, что я не смогу рассказать тебе, так что наше знакомство можно продолжить и без неприятных откровений,- произнёс Бренлен, но чувствовал, что начинает раздваиваться: с одной стороны он рад был новому знакомству, а с другой - подозревал Даида в чем-то, еще не осознав в чём именно.

Но после чашки ароматного хориса Бренлен отбросил все подозрения и приготовился слушать Даида. Он не разочаровался в нём.Музыка юноши проникала всё глубже в сознание с каждым новым звуком, с изменением интонации игры, тревожа сердце и душу. Даид играл, создавая жизнь звуков вокруг, и так чувственно, что Бренлен даже стыдился сравнивать себя с ним, потому что видел перед собой талантливейшего сочинителя и исполнителя всех времен. Он думал о Алель и жалел, что не может так же сильно рассказать звуками о своих чувствах к ней. Бренлен ощущал себя теперь полным слабаком, но не завидовал Даида, а искренне восхищался им.

-Что скажешь? Не жалей меня, говори правду,- сказал потом Даид, положив лелту в сторону.

-Мне следует поучиться у тебя,- ответил Бренлен.- Не хочешь со мной играть по вечерам? Горожане вознесут твою музыку до небес.

Наверное, Даид не ожидал такого возвышенного отзыва о своём сочинении, поэтому несколько минут удивлённо смотрел на Бренлена, не в силах поверить собственным ушам. А потом он впервые улыбнулся и его улыбка снова согрела сочинителя.

-Я согласен, будем играть вместе и сочинять вместе,- сказал Даид с воодушевлением.

-Я только испорчу твой замысел,- сомневался Бренлен.

-Нет, вместе мы создадим прекрасную музыку.

Почти параллельно Кальту в это самое время, проплывая между островом Благодетели и северным берегом материка Селии, три корабля базанов качались на голубых волнах Весёлого океана. Незамысловатые снасти трещали, палуба скрипела, нос кораблей то наполовину погружался в воду, то выныривал и снова обрушивался на волны, но тяжёлой качки не ощущалось. На свадьбе принцессы Анари и принца Алила, о гибели которых уже знали на корабле, присутствовали пять базанов- мужчин и столько же женщин, оставив на своей земле уважаемого всеми правителя Кага, за жизнь которого опасались и не желали рисковать ради свадьбы дочери короля Селии. Эти десять базанов, поразивших полуголым видом придворную знать, плыли на втором корабле, охраняемые двумя другими кораблями спереди и сзади, потому что это были дети Кага. Каждый из них занимался своим делом, не стесняясь присутствия на палубе трёх пассажиров- людей. Базаны были немногословным народом и их язык заметно отличался от всех наречий, существующих в Селии. К их странному говору не сразу привык даже сам Гелий, знавший все языки мира, потому что базаны во всех словах меняли местами гласные буквы, от чего слова теряли свою смысловую прелесть и становились безликими, непонятными, трудными. Простая фраза:"Мне хорошо",- у базанов звучала так:" Мен хорошо".Поэтому ,наверное, пассажиры помалкивали и не пытались вести беседу с базанами. Эта троица уже внешне была любопытна. Девушка устало смотрела на атлетические фигуры базанов- мужчин, которые успели ей поднадоесть за время многодневного плавания, как надоело ей находиться и на этом корабле, и отгонять от себя чувство вины, и сожалеть, что не удалось быстро разбогатеть. Вторым пассажиром был угрюмый бородатый старик, который каждый раз презрительно морщился, когда мимо него проходила женщина-базан. А третьим в этой компании был пагал. Пагалами называли людей-хамелеонов. Их кожа была розового цвета и с головы до ног редкие чёрные волоски рябили ее, перешагивая через жёлтые . Жёлтого цвета у пагалов были и брови, а лицо ничем не отличалось от человеческого, кроме цвета кожи. На фоне базанов, пагал выглядел стройным и гибким, но никак не сильным. Его наивный доверчивый взор не смог бы оттолкнуть от себя, и все пагалы отличались этой детской чертой, которой часто пользовались подлецы. Они принимали за правду каждое слово, и потом их невозможно было переубедить в заблуждении, они продолжали служить верой и правдой злу и не сомневались ни в чём. Выследить по запаху любое существо для пагалов не составляло большого труда и запомнить что угодно им было легко, но это помогало в жизни другим - их хозяевам, но не им. Итак, пассажирами корабля базанов были Рита, Бабий и пагал Кори и им давно надоело плыть неизвестно куда. В который раз Бабий - этот вечный женоненавистник,- проклинал тот день, когда он решил спасти, убегающую от банды Бурака, девушку. А пагал был рад, что на его пути появилась прекрасная незнакомка со стариком, которым он смог помочь и теперь считал своим долгом охранять их всегда, ведь, хотя пагалы не обладали силой, их ловкое обращение с ножом компенсировало этот недостаток. А произошло всё по вине Риты.

Выйдя из дома Кристава, Рита направилась в парк Цветущий деревьев, где намеривалась познакомиться с каким-нибудь богачом и дальше она уже видела себя хозяйкой его дома и денег, а потом и богатой вдовой. Ничего постыдного в своих мыслях Рита не видела, поэтому терпеливо прогуливалась по аллеям и всматривалась в лица прохожих, хорошо одетых мужчин. Наверное, именно потому, что она так внимательно смотрела на каждого из них, одному хитрецу пришла в голову мысль, что девушка ищет развлечения и легко согласиться пойти с ним. Он не ошибся. Молодой повеса, одетый с иголочки, красивый и умеющий общаться с любой женщиной на любую тему, понравился Рите и она с удовольствием согласилась с ним прогуляться, радуясь, что богач оказался молодым и очень привлекательным. Что такое "ресторан" в Геране, да и во всей Селии, не имели понятия самые отъявленные гурманы, но зато приличных забегаловок в столице хватало и в одну из них повёл Риту хитрец. От вина она быстро захмелела, перед глазами всё поплыло, она врала заплетавшемся языком, что её отец богатый торговец, у них большой дом и много кораблей и так далее и тому подобное, пока сон не победил её. А потом Рита открыла глаза и увидела, что оказалась в подвале дома с очень низким потолком. Ее руки были связаны за спиной, и вместо отчаяния Рита почувствовала как злость на свою глупость подступает к горлу и готова вырваться из рта трёхэтажной бранью. Долго не пришлось ей ждать появления самого хозяина дома - гнома с красным лицом и пушистой бородой, следом за которым в подвал спустился гральчи, скрючившись, чтобы не пробить головой потолок насквозь. Это было существо огромного роста. Вид у него был отпугивающий и маленькие злобные глазки предостерегали врагов не приближаться. Большая короткошеяя голова гральчи вливалась в крепкие сгорбленные плечи, а вместо волос кожу головы и тела покрывали маленькие чешуйки ромбической формы. Казалось, природа создала в нём всё в большом размере: большие оттопыренные уши, широкие губы, грушеобразный увесистый нос, длинные жилистые руки, могучее тело и тяжёлые кривые ноги. Грязные стопы у гральчи никогда не ведали что такое обувь, потому что ему было удобнее ходить босиком, но зато везде он появлялся в длинном плаще-накидке, одевая капюшон, чтобы скрыть свою безобразную голову. Как и все гральчи, он обладал богатырской силой, был верным другом гному Бураку и смелым его защитником. Гральчи называл себя Картикту и его чёрные глаза пугающе рассматривали пленницу. Гном Бурак - главарь банды воров и убийц, про которого ходила дурная слава, но рицы никак не могли его поймать,- подошёл с важным видом к Рите и сказал:

-Напишешь отцу письмо, где попросишь десять тысяч монет за свою голову.

-Идиот, я всё наврала.

К счастью для Риты, гном не знал значения слова "идиот",поэтому продолжил:

-Если ты наврала, то сколько тогда твой отец сможет за тебя заплатить?

-Он остался в другом мире и плевать на тебя хотел,- ответила Рита, не соблюдая осторожности в произнесении слов, потому что её распирало от злости теперь не только на себя, но и на этих двоих.

-Я тебя хочу предупредить, Рита, что, если ты будешь продолжать упрямиться и врать, я продам тебя, как слака.

"Не на ту напал, урод, я скорее тебе глотку перегрызу...стоп, у меня же в рукаве платья спрятан мешочек с порошком для невидимости",-подумала Рита и вслух произнесла:

-Развяжите мне руки, я всё равно не смогу убежать, а мои пальцы онемели и я не могу ими пошевелить, мне больно.

Бурак кивнул гральчи и Картикту подполз к ней и разрезал верёвки ножом. Не успели гном и гральчи и глазом моргнуть, как Рита исчезла и её шаги послышались на лестнице.

-Обманула, лови ее, убью её,- кричал в бешенстве Бурак, а гральчи бежал за Ритой по слуху. Но она успела выбежать из дома и пустилась наутёк по улицам обычного людского района. Оказалось, что Бурак выбрал для своего жилища обычный дом в самом бедном квартале Герана. Зловоние отравляло здесь воздух и Рита еле видела грязную дорогу, опасаясь, что действие порошка вот-вот закончиться. Картикту не отставал от неё и тяжело бежал следом, не видя, но слыша. Как раз в тот момент, когда Рита сбросила с себя невидимую защиту, потому что действие воды-невидимки закончилось, на её пути встал Бабий. Угрюмый рыболов сразу понял чем может закончиться для Риты ночь, если гральчи её поймает, поэтому впервые решил помочь женщине, о чём впоследствии не переставал жалеть, потому что ничего хорошего из этого не вышло. Темными переулками, дворами Бабий уводил Риту всё дальше от гральчи, который отставал от них, потому что не мог протиснуться между стенами домов. Когда Бабий и Рита выбежали вновь на широкую улицу, к ним присоединился пагал.

-Кто за вами гонится?- спросил Кори.

-Гральчи,- ответил, тяжело дыша от бега, Бабий.

-О, это очень опасно. Я помогу вам,- но не успел пагал произнести эти слова, как их окружила банда Бурака, появившаяся словно из-под земли. Именно в этот момент Бабий начал проклинать жалость, проснувшуюся у него к девушке, потому что грозный вид Бурака не предвещал ничего хорошего ни обоим спасателям, ни Рите.

-Я даже не стану тебя продавать, я зарежу тебя прямо сейчас,- процедил Бурак сквозь зубы, прокалывая злобным взором Риту и медленно вынимая из ножен широкий нож. Ужас сковал тело девушки, но в это мгновение банда гнома разлетелась в разные стороны и трое беглецов увидели базанов. Одним только взором они удерживали пятьдесят головорезов Бурака, а потом взяли за руки Риту, Бабия и Кори и отвели на свой корабль. На нижней палубе один из базанов им указал пальцем на пол и сказал:

-Сапть,- и оставил их одних.

-Это он намекнул на спать?- спросила Рита.

-Скорее всего. Что же теперь делать? Банда Бурака не успокоиться, пока не найдёт нас и не расправиться с нами, иначе её высмеют остальные банды Герана,- сказал Бабий, садясь на пол.

Пагал Кори слился с темнотой и заявил:

-Если они плохие, я убью любого, кто захочет приблизиться к вам.

-Они плохие, мальчик, но их очень много,- возразил Бабий.

-Я убью их всех,- сказал Кори и теперь он не отступился бы ни за что от своих слов.

Рита слишком устала, чтобы продолжать этот разговор, поэтому заснула, надеясь, что утром решение проблемы придёт само собой. Так и случилось, потому что проснувшись, пассажиры обнаружили, что три корабля базанов вышли в открытый океан и Геран остался далеко позади. Напрасно Бабий уговаривал базанов отправить его на берег - они не хотели ничего слышать, а когда старик прыгнул за борт, его поймали, вернули на корабль и пригрозили:

-Еёщ тка сдалеешь,ым тябе свежям,-что означало:

-Ещё так сделаешь, мы тебя свяжем.

Теперь не только Бабий, но и Рита с Кори мечтали покинуть корабль базанов, потому что снова почувствовали себя пленниками и не понимали, почему жители земли огненных болот не хотят отпускать их, ведь базаны недолюбливали людей и всех, кто не был похож на них.

-А они случайно не людоеды?- спросила Бабия Рита.

-Я о них мало знаю и не буду против, если они сожрут тебя,- ответил старик, за что Рита обрушила на него гору брани.

С того дня солнце много раз уже поднималось над горизонтом, а базаны оставались несговорчивы и ничего не объясняли своим озлобленным пассажирам...

Олиан не подозревал, что Рита попала в такую переделку. То, что совсем недавно ему казалось любовью к этой девушке, исчезло как только пропал Шалун. Теперь Олиан уже который день шёл по лесу по следам брата, надеясь догнать его раньше, чем Шалун попадёт в беду. Следы, оставляемые братом, Олиан хорошо знал, охотясь с ним с малых лет. Он узнавал брата на каждом шагу, хотя иногда терял его следы, потому что Шалун мешал ему и старался запутать. Но Олиан находил следы брата и снова пускался в погоню, чтобы попросить прощения, чтобы помириться, чтобы вернуться вместе с ним и заставить Риту пожалеть о лжи. С каждым днём Олиан всё дальше уходил на юг, приближаясь к границе с Валевией. По оставленным следам брата Олиан видел, что Шалун почти не отдыхал и упрямо шёл прямо на ослепительное сияние. Наконец, наступил день, когда сияние стало слишком опасно для зрения, а следы Шалуна продолжали вести старшего брата вперед. Олиану пришлось завязать глаза куском плотной ткани, который он отрезал ножом от своего плаща, и продолжать путь на ощупь, прислушиваясь к звукам леса. Лишь на следующий день он догадался по удивительному аромату, исходившему от лиизий, что ступает уже по земле веев. Он слышал шелест их крыльев и расспрашивал о брате, но лесные веи посмеивались над ним и пытались сдёрнуть с его глаз повязку. Потом всё стихло и Олиан услышал хриплые голоса, что не было похоже на веев:

-Ещё один.

-Этот умнее.

-Тот совсем ослеп.

-Эй,- крикнул кто-то Олиану,- иди скорее, тебя ждёт Сайко. Тот второй уже не жилец.

-Не пугайте, веи, ваши шпаги только пощекочут Шалуна.

-Мы - прахи, и наши шпаги смертельнее твоего ножа.

Да, Олиан знал немного о прахах - это были наёмные убийцы из лесных веев, которые могли убить любого своей шпагой, всего лишь уколов в смертельную точку на теле. Эти веи были безжалостны ко всем, поэтому Шалуну на самом деле угрожала ещё большая опасность, пока он находился в их лесу непрошенным ослепшим гостем.

2.

Стайки лесных веев отличались друг от друга. Многие лесные жители Валевии проводили свою жизнь греясь на солнышке и лакомясь плодами лиизий, никого не обижая и никому не причиняя зло. Но в сияющей стране существовала одна большая стая лесных веев, для которых людские пороки стали смыслом жизни.

В густом лесу Валевии с самого утра шумело веселье в честь свадьбы принца Арлена с Вердой. Церемония бракосочетания ещё не состоялась, но лесным веям до этого не было никакого дела, потому что их не пригласили на этот праздник и они сами решали когда им начинать отмечать такое важное событие в жизни страны, к которой они не принадлежали душой, а всего лишь пользовались её благами и кровом. Вино, сворованное у виноделов из Илии и Селии - оно было крепче и нравилось лесным веям больше, чем ари или другие напитки веев городских, а также ягодное вино собственного приготовления - лилось тремя реками и на ветвях деревьев не было ни одного вея, который мог бы связать хотя бы три слова между собой; многие икали, смеясь над собой, многие дрались друг с другом, веи-женщины, не стесняясь, раздевались и летали голышом, а мужчины-веи бросали в них с листьев травы капельки росы - всем было весело, кроме одного вея. Его равнодушный взор упирался в одну точку, а горло не просыхало от вина и уже много дней его голову не тревожили никакие мысли. Лесные веи перестали обращать на него внимание как только у новичка закончились смешные и захватывающие рассказы о Селие - на самом деле этот вей устал их развлекать, устал притворяться, что ему весело,- и теперь он сидел в одиночестве, уже не плакал, как в первые дни, не обвинял никого, махнув на всё рукой, и весть о свадьбе друга ему была безразлична, потому что он перечеркнул своё прошлое и образы тех, кто отказался от него. Но веселье принимало всё более бурный характер и несколько разгорячённых веев подлетели к Валиву, чтобы позабавиться над городским нытиком. Они стали летать вокруг ствола , мелькая перед его глазами, и грозить шпагами - в Валевие это оружие не было привилегией богачей, ведь среди веев богачей, как таковых, не было. Валив терпеливо наблюдал за ними и, не дожидаясь нападения с их стороны, напал первым, воспользовавшись эффектом неожиданности. Хладнокровно, без малейшего сожаления, он искусно направлял остриё шпаги в обидчиков и, отражая их неумелые удары, разил, не заботясь о том, чтобы рана не была смертельной. Всего несколько минут прошло и внизу на земле лежали три бездыханных тела, и тысячи глаз смотрели на Валива: кто с ненавистью, кто со страхом, кто с восхищением, с одобрением, а кто и вовсе пустым взором, не придавая большого значения тому, что только что произошло. Но одна пара глаз выдавала возбуждённый интерес к новичку и, как только веселье возобновилось - никто не осудил поступок Валива,- этот вей поманил новичка пальцем и пригласил зайти в своё жилище, которое он устроил в просторном дупле широкостволого дерева. Это жилище внутри выглядело брошенным и необжитым. Мебели почти не было, кроме табуретки, на которой лежала большая кипа, исписанных корявым почерком, листов бумаги, и тумбочки. Вместо кровати в углу лежала охапка сена, которая служила ,скорее всего, подушкой хозяину дупла. Разный мусор и объедки от плодов лиизий валялись на полу дупла, что ничуть не смущало предводителя этой стаи лесных веев. Все знали его под именем Сайко и боялись, как огня. Уже то, что помятые крылья этого вея выглядели ужасно обтрёпанными из-за бесчисленного количества драк и поединков, в которых Сайко любил принимать участие и, если не отражал удары противника, то сам чаще всего навязывал бой какому-нибудь бедняге, наводило на мысль, что исход этого разговора может быть двояким, смотря как поведёт себя и тот, и другой. Смелый и воинственный взор Сайко однажды уже изучал новичка, когда Валив только-только прилетел сюда, но на этот раз предводитель хвалил вея этим взглядом и изучал его заново, словно понимая, что в тот раз пропустил что-то очень важное. Сайко сел на пол и Валив последовал его примеру. Теперь для разговора были готовы оба.

-Почему ты прилетел именно в мою стаю?- спросил Сайко и его рука опустилась на эфес шпаги, чтобы наказать Валива в тот же миг, когда в его словах проявиться ложь.

-Мне было всё равно куда лететь, я наткнулся на вас случайно и могу улететь, если мешаю,- ответил Валив.

-Я запретил моим веям тебе что-либо рассказывать, но неужели ты до сих пор не понял в какую именно стаю попал? Неужели в Абаре не поговаривают о Сайко и его наёмниках?

Захмелевшее сознание Валива плохо воспринимало слова предводителя, но всё же пыталось их осмыслить. Валив напряг свою память и конечно же вспомнил разные слухи и небылицы, ходившие по горному городу о наёмниках и его безжалостном предводителе, которого королева Санса приказала разыскать и привести к ней, чтобы она лично могла наблюдать за его позорной казней, а стаю наёмников приказано было уничтожить, но все попытки королевской армии и подсылаемых доносчиков заканчивались полным провалом, потому что Сайко обладал не только бойцовским характером, но и хитростью, которая помогала многим лидерам во все века.

-В Абаре никто толком не знает твоего имени, поэтому я ...

-Теперь ты знаешь и как теперь поступишь?

Совсем недавно Валив, как и Арлен, презирал именно этих веев - наёмников, убийц, развратников, воров,- а теперь он заглушил в себе это отвращение и не выдал туманным взором ни капли сомнения. И принц, и Солия, и её семья приняли его за чудовище, ничего не объяснив, и теперь он почувствовал желание стать именно таким веем, который оправдал бы их обвинения и тогда ему не было бы так больно от несправедливости.

-Я не вернусь в Абару, я стал изгоем и не предам тебя, как мой друг предал меня,- сказал Валив и Сайко поверил ему, потому что жил на этом свете больше пяти десятка лет и успел научиться разбираться в веях.

-Ты убил сейчас троих веев и вижу, что не сожалеешь об этом. Мне нужны такие, как ты .Ты слышал о прахах? Прахи - это моя гордость. Я - сам прах, и, если хочешь, ты станешь одним из нас. Большинство веев из моей стаи годятся только выпивать да за девками летать. А прахи, хоть и служат многим двуногим из Илии и Селии, зато у них есть цель, с которой жить интереснее.

-Они вам платят?

-Зачем мне в Валевие их монеты? Мы просим вино, вкусную еду, которой невозможно насытиться надолго, как лиизиями, но зато её приятно есть и сама Санса позавидовала бы нам. А что ещё надо лесным веям?! Знай, прахи - это само желание делать то, что прикажут, и чувство превосходства и удовольствие, которое появляется, когда ты оправдываешь славу, которая будет ходить за тобой по пятам.

-Кто такие прахи?- захотел уточнить Валив.

-Наёмные убийцы. Наша тончайшая шпага способна убить кого угодно, проткнув на теле жертвы смертельную точку, о которых я тебе расскажу. Если ты согласен, то я обучу тебя всему, что знаю сам. Из тебя получиться самый лучший прах, я это вижу.

-Я согласен,- сказал Валив и теперь навсегда отрезал для себя возможность вернуться в Абару.

Сайко не ожидал другого ответа и обрадовано хлопнул своего нового ученика по плечу рукой. А так как любознательность бурлила в каждом вее, как и в луниях, предводитель спросил:

-Ходят слухи, что ты хвастался дружбой с принцем, что вы вдвоём летали в Селию, ты врал?

-Нет, я не врал, но об этом я проговорился по глупости и теперь жалею.

-Это он предал тебя? Стая Сайко может отомстить за тебя и помешать свадьбе этого королевского выскочки,- воскликнул Сайко не ради показухи, а на самом деле приготовившись уже лететь в Абару для расправы над принцем.

-Теперь я презираю его так же, как он - меня, а наказанием послужит ему женитьба на Верде.

Сайко рассмеялся и не стал настаивать. Именно в этот момент в его жилище залетел один из дозорных веев, который быстро протараторил:

-Человек ходит совсем рядом. Он ослеп, кричит, всё топчет, машет ножом во все стороны, оставляя глубокие насечки на стволах деревьев. Позвать прахов?

-Нет, летим туда - нечасто к нам приходят такие гости, над которыми можно вдоволь посмеяться, а потом мы его убьём,- сказал Сайко и, вылетев из дупла, оглушительным свистом созвал многотысячную стаю веев, полетевшую вслед за ним без вопросов. Среди них был и Валив, который летел не ради веселья, а из любопытства. Но как только он увидел несчастного, который угадил в лапы стаи Сайко, сердце, не успевшее ещё расстаться ни с добротой, ни с привязанностью к людям, с которыми Валива свела судьба в Селие,- его сердце сжалось от страха за жизнь Шалуна и промедление в действиях вея подписало бы смертный приговор этому охотнику. Но что Валив мог сделать? Открыто заступиться за человека можно было бы в Абаре, где жалость могла победить, но не в стае наемников. Оставалось одно единственное решение: со шпагой в руках защищать Шалуна и погибнуть вместе с ним, и такая смерть показалась Валиву в этот момент желанной, как никогда, а главное - не позорной, как жизнь среди прахов. Веи смеялись над юношей, кидали в него камешками, как когда-то над Валивом потешались разбойники, а Шалун не мог их увидеть, его зрачки стали белыми от сияния лиизий, его зрение погрузилось в темноту.

-Ещё один!- вдруг закричал прилетевший второй дозорный вей и все вокруг замолчали, слушая его.- Он идёт вслед за этим, повязка на глазах.

-Эй, веи, что вы там теперь шепчетесь?- кричал Шалун презрительно.- Знавал я двух веев, так они были посмелее вас. Что, камней не найти? Вот, я вам дам,- наклоняясь и загребая рукой горсть земли, из которой второй рукой Щалун выбрал несколько камней в два раза больше размером тех, которые могли уместиться на крохотной ладони вея, и протянул их любому желающему.Никто не подлетел к нему и тогда Шалун, усмехнувшись, сказал:

-Я не боюсь вас, пусть ваши прахи не думают, что я буду умолять о пощаде, плевать мне ...

Сайко нравились такие люди и он решил не спешить с расправой, он ждал появления второго гостя. А Валив старался в веях разглядеть прахов, он не мог себе представить чем эти убийцы могут отличаться от простых наёмников этой стаи - у каждого из них было одно и то же выражение на лице - желание увидеть кровь, даже у веек. Но вот его взор привлекла кучка веев, летающих немного в стороне от всех. Эти веи насмешливо перешептывались, они держались самоуверенно, наблюдали за происходящим, но им было всё равно чем всё закончиться, потому что слишком часто они забирали жизнь у других и давно перестали приходить в восторг от этого, а гибель ещё одного человека принесла бы им немного радости, если бы Сайко приказал избавиться от незваного гостя - они хотели услышать этот приказ, Валив увидел это в их глазах.

"Я стану таким...Я хочу этого?...Что..."

Кусты раздвинули сильные руки Олиана и он вышел к брату. Оба охотника молчали, но чувствовали присутствие друг друга. Веи заметили как рука слепца потянулась к ножу и Сайко обрадовался, что не поспешил и сейчас им доведётся увидеть поединок вслепую.

-Снимите с глаз второго повязку, пусть лиизии проучат и его,- приказал Сайко нескольким веям, которые мгновенно подлетели к Олиану и(Валив был уверен, что Олиан им не позволит, но ошибся)сдёрнули повязку, потому что Олиан сам хотел этого, чтобы разделить с братом его несчастье. Яркое сияние врезалось в глаза Олиана, словно остриё ножа, и вырвало из них способность лицезреть этот прекрасный мир. От боли юноша прижал ладони к закрытым глазам, но не издал ни звука, потому что каждую секунду прислушивался, чтобы быть наготове, если веи захотят напасть. Конечно Олиан не надеялся победить крылатых крошечных созданий вслепую, наслышанный, как и Шалун, о прахах, способных умертвить любого, но и сдаваться без боя не собирался.

-Что, братец, неприятно, правда?- произнёс Шалун, вытаскивая клинок из ножен.- А то ли ещё будет, когда мой нож пощекочет тебя.

-Она уверила меня, что вы расстались, но это не оправдание. Ты можешь убить меня, Шалун, но ответь мне сначала: почему Рита пришла ко мне, ведь я не звал её?

-Ненавижу,- крикнул Шалун и, прыгнув в ту сторону, откуда доносился голос брата, напал на Олиана. Острое лезвие ножа несколько раз полоснуло по левой руке старшего брата и веи хором приветствовали такое успешное начало поединка. С силой Олиан оттолкнул от себя Шалуна, но к своему ножу не прикоснулся, не желая поранить единственного родного человека, который у него остался на этом свете. Он бесстрашно отражал всё новые и новые нападения брата, иногда успешно увёртываясь наугад от ножа, но чаще попадаясь на клинок. Стая Сайко пребывала в восторге от этого поединка двух людей и никто не собирался останавливать братьев, потому что всем хотелось увидеть гибель одного из них. Только Валив переживал за обоих и не мог придумать как помочь им помириться и уйти из Валевии. Он мельком взглянул на прахов и сразу заметил скуку на их лицах, потому что стало ясно, что Сайко не позволит им теперь вмешаться. Среди них появилась и одна вея с остриженными волосами, что, как оказалось, у лесных веев разрешалось любому, а не только наследнику королевского трона. Наблюдая за битвой двух великанов, она, как и остальные прахи, не волновалась и даже усмехалась, когда нож Шалуна снова достигал своей цели. Видеть такую реакцию для Валива было непривычно, он вспомнил лица троих веев, которых убил, и ему стало страшно, потому что мысли наконец-то прояснились, избавившись от винного тумана. Он вдруг осознал, что отнял жизнь и согласился стать одним из этих холодных, бесчувственных веев, лишенных желания радоваться самому существованию жизни, стремящихся по повелению уничтожить её биение и не сожалеющих о содеянном.Валив содрогнулся, представив себя таким, ведь на самом деле в душе он всё ещё оставался беспечным мальчишкой, который любил, восхищался, хвастался и храбрился, не желая взрослеть. Но потом к нему вернулось и другое осознание - он был изгнан и лишён прощения, а сопротивляться не приставлялось возможным. Содрогание снова сменилось желанием забыть прошлое, быть принятым хотя бы в этом кругу, стать своим, пусть чужим самому себе, уйти в бесконечное забытье. Этот выбор, который его никто не заставлял делать и который годился для слабака, а не для сильного волей, не оправдывал Валива и он понимал это. Но он не был готов к какому-то другому решению и поэтому напоследок оставалось то, что Валив должен был сделать, чтобы не презирать себя за трусость ещё больше.

-Жалкое зрелище,- презрительно произнёс он, словно самому себе, но Сайко в бурном потоке криков веев, все-таки услышал эти слова, чего Валив и добивался.

-Почему жалкое?- криком спросил предводитель.

-Один калечит другого, который не взял в руку своего ножа - жалкое зрелище. Чему все радуются? Ведь это не поединок, а издевательство над нами. Пусть я новенький среди вас, но неужели ты, Сайко, радовался бы победе над безоружным, который не сопротивлялся бы тебе? Или в стае наёмников нет правил чести и вы убиваете как угодно. Сегодня я не напал бы на тех троих, будь они безоружны. Да, прахи, я догадываюсь, не дожидаются того момента, когда их жертва выхватит шпагу, но общее поведение в поединке отличается от ремесла. Или я заблуждаюсь?

Выслушав эту речь, Сайко уже без восторга смотрел на бой великанов и тоже скривил губы от разочарования. Конечно среди веев его стаи не существовало никаких правил чести и поведения, но он вдруг понял, что Валив прав - сам Сайко не испытал бы чувства удовлетворения от такого неравного поединка, хотя он и был самым безжалостным прахом среди всех.

-Заткнитесь все, отберите у этого дурака нож,- приказал Сайко и воцарилась гробовая тишина, а из руки Шалуна десять веев вырвали рукоятку ножа. На этом можно было бы остановиться, но Шалун теперь набросился на брата с кулаками. От потери крови Олиан слишком ослаб, чтобы устоять на ногах, поэтому он повалился на спину, закрыл глаза и смог прошептать только одно слово:

-Прости.

Весь в крови старшего брата, Шалун прекратил наносить удары и ждал, что Олиан скажет ещё что-нибудь, но в ответ была тишина. Именно этой тишины Шалун добивался ещё несколько секунд назад, а теперь умолял брата очнуться, страшась того, что потерял единственного человека, который любил его и который, пусть даже предав, не заслужил смерти, потому что стал жертвой Риты, ее мстительности. Шалун тряс тело брата, просил прощения за злость, клялся, что разлюбил Риту, но Олиан не отвечал. Наблюдая за ними, веи заскучали, а Сайко вместе с прахами начал зевать.

-Пожалуй, пора покончить с этими нытиками,- сказал Сайко и стоило ему мельком взглянуть на прахов, как в ту же секунду в их руках засверкали тончайшие клинки шпаг. Сердце Валива сжалось от страха за друзей, но в это мгновение в воздухе прогремел клич королевской армии:

-Вперёд!- и стая наёмников увидела тучу веев в серой одежде, которые летели прямо на них с обнажёнными шпагами.

-Бей их!- крикнул Сайко своей стае и началась кровавая схватка, в которой Валив был в первых рядах, стараясь ранить противника, а не убивать. Он видел, как Шалун потащил тело брата прочь, к границе, и искренне надеялся, что на этом злоключения охотников в Валевии закончились, хотя и очень дорогой ценой - они оба ослепли.

Тем временем стая Сайко оттесняла противника назад и королевские воины несли большие потери, не владея так же мастерски оружием, как наемники. Несколько веев узнали Валива и именно им он позволил отступить невредимыми, чтобы они всем рассказали кем он стал. Теперь, даже если некоторые сомнения продолжали терзать его душу, возвращение к прежней жизни было невозможно. Надежда, что его родителей не коснётся презрение столичных жителей, немного согревала Валиву сердце, а больше ему уже ничего не требовалось - он перечеркнул прошлое. Плечом к плечу с Сайко он дрался и радовался, когда королевская армия в ужасе отступила. Стая наёмников отметила победу сначала радостными криками, а потом вино из Илии вновь полилось рекой, но уже на новом месте, которое Сайко облюбовал, потому что нашёл для своего жилища очередное дупло.

-Теперь я понимаю почему в твоём жилище царила такая заброшенность - слишком часто приходиться перелетать с места на место,- сказал Валив предводителю после выпитых двух кружек вина.

-Ещё как, ученик, королева не оставляет нас в покое, хотя в её городах мы никогда не появляемся. Мы не мешаем ей, живя в лесу, а она не может успокоиться. Наверное, придётся прилететь в Абару и избавиться от неё, тогда я сам стану королём - королём с голубыми волосами.

-Ты хочешь стать королём?

Сайко рассмеялся и сделал несколько глотков из кувшина.

-Мы легко можем победить королевскую армию, но не всех веев в стране, которые, конечно, бросятся защищать свою королеву. Мы продержались бы несколько дней, но потом нас спасло бы только отступление, ведь противник был бы многочисленнее нас в двадцать раз, если не больше. Так что мне никогда не стать королём да я и не мечтаю об этом. Мы - вольные веи, которым незачем жить в горе, когда можно смотреть на небо, засыпая и просыпаясь.

-Мне это нравилось, когда я бывал на охоте в Селии, которая длилась по нескольку дней. Я засыпал на животе друга и, поднимаясь и опускаясь вместе с его дыханием, чувствовал себя самым счастливым веем на земле.

-Лучше не говори со мной так, словно ты вея и сейчас вот-вот расплачешься, меня эта чушь раздражает. А об охоте можешь рассказать.

На этот раз усмехнулся Валив и начал свой рассказ, уже не надеясь на откровенные беседы, которые так нравились ему и Арлену...Он учился перечёркивать каждый миг его прошлой жизни и с каждым днём это у него получалось всё лучше и лучше.

3.

Чего ожидают мореплаватели, отправляясь в далекие, еще неизведанные земли? Что мечтают найти там, что узнать? С давних времён многим илларам и колдунам было известно о большом материке, поднявшемся из воды, который окружали семь стражников - семь островов. Эту землю назвали Флиурией, а её острова, начиная с южного острова, по часовой стрелке нарекли: Первый, Второй, Третий, Четвёртый, Пятый, Шестой и Седьмой - незамысловато. Никто из жителей Селии и Илии не догадывался о существовании на другой стороне планеты этой земли, никто из илларов и колдунов не рассказывал о ней, потому что Флиурия забрала слишком много жизней служителей магии. Но всё тайное когда-нибудь становиться явным и в один прекрасный день десять кораблей короля Фека отправились в далёкое плавание, чтобы покорить Флиурию не уговорами, а силой. Большое войско не пожалел король для этой цели и по одному колдуну было на борту каждого корабля - они были лучшими из отступников, не один десяток илларов был на их счету, поэтому никто не сомневался в быстрой победе. Кораблям долго пришлось бороздить голубые волны Весёлого океана, но не наугад - колдуны взяли с собой подробные карты, по которым для эскадры капитаны проложили удобный курс. Каждый день на ведущем корабле моряк на марсе смотрел вперёд, ища глазами долгожданный берег Флиурии, и однажды прокричал:

-Земля, я вижу землю!

Проплывая мимо Первого острова, мореплаватели удивлялись тому, как странно выглядела здешняя природа: вся листва была окрашена в оттенки зелёного цвета, стволы деревьев были коричневого цвета, а цветов они почти не замечали. Такая скудная цветовая гамма не радовала глаз ,но и не отталкивала - к ней необходимо было всего лишь привыкнуть. Животный мир не показывался на глаза чужакам, да и сами хозяева Флиурии где-то прятались и это заставляло королевских воинов насторожиться и держать оружие наготове. Тем временем корабли прошли между Первым и Вторым островами и, достигнув, утопающего в зелени, берега Флиурии, направились вдоль береговой линии и вскоре мореплаватели увидели широкое устье реки. Вокруг ничто не нарушало тишину, эскадра продвигалась по реке в глубь материка и, когда её дно начало царапать киль кораблей, воинам пришлось сойти на берег и раскинуть лагерь. День клонился к вечеру, поэтому капитаны решили продолжить обследовать Флиурию на следующее утро и приказали всем, кроме дозорных, ложиться спать. На чужой земле многим не спалось той ночью, многие не выпускали из рук оружие, многим снился родной дом, как вдруг в воздухе пронёсся оглушительный рык многотысячной "саранчи" в человеческом облике, которая пожирала на своём пути чужестранцев, оставляя только обглоданные скелеты. Тот, кто пытался сопротивляться флиуртийцам с оружием в руках, погибал также быстро, как и те, кто от ужаса не мог пошевелиться. Оставалась одна надежда - сила тёмной магии, которой обладали колдуны, но "саранча" именно их оставила себе на добавку, как самое вкусное. Словно защитное поле существовало вокруг обнажённых смуглых флиуртийцев, которым нисколько не вредили самые мощные магические удары колдунов. Если бы у обречённых мореплавателей было побольше времени познакомиться с дикарями, то, конечно, они успели бы заметить необычные ромбические амулеты - у женщин синие, а у мужчин зелёные, которые вросли в кожу над грудью и, обладая невероятной силой, помогали флиуртийцам не обращать внимания на старания колдунов уничтожить их. Ненасытная "саранча" пожирала до рассвета, а с первыми лучами солнца флиуртийцы, оставив недоеденных чужестранцев до ночи мучиться и кричать от боли, побросали скелеты на палубы кораблей, связали отдельно обглоданные останки колдунов и, толкая корабли к устью реки, вскоре вывели их в открытый океан, отправив в обратный путь домой призрачными "Летучими голландцами". В лучах солнечного света дикари казались спокойными и мирными, они покормили детей и легли спать на траву под открытым небом, чтобы ночью вновь начать охоту . Днём флиуртийцы не нападали и были беззащитны, и этим впоследствии воспользовались те моряки, которым удалось избежать страшной участи товарищей. Двадцать человек убежали в глубь зелёного леса, где флиуртийцы редко появлялись, предпочитая жить поближе к воде, на берегу океана или реки. Среди этих двадцати счастливчиков было десять воинов Его Величества, два писаря, восемь настоящих морских волков и ни одной женщины, что мужчин пугало больше, чем угроза для жизни. Пробираясь между колючих кустов, растущих вдоль одного из многочисленных притоков той самой реки, которая привела моряков в пасть к дикой саранче в человеческом обличии, маленький отряд добрался до водопада, который был обязан своему рождению горе, зажатой, словно в тиски, вместе с остальными горами и скалами в кольцо. А так как солнце уже начинало клониться к горизонту перепуганные люди стали взбираться вверх, ещё не зная, что именно там за хребтом они найдут своё спасение, свой дом. Лишь на следующее утро, наслушавшись за ночь разносившихся над землёй ужасающих рыков и жалобных криков их обречённых друзей, взору счастливчиков открылся приветливый вид на зелёную долину с глубоким озером посередине и на гостеприимные холмы, раскинувшиеся вдоль южных скал. Долина утопала в цветах и это так напоминало родную Селию, что маленький отряд уже не сомневался, что это место станет им родным. Здесь, на этой земле, не знавшей кровавых событий, двадцать выживших попрощались мысленно с домом и мысленно проводили погибших товарищей в последний путь. Чужестранцы назвали долину Ирном и начали обживать её, не жалея сил. Им приходилось многое тащить через горы, но трудности только радовали мужчин и вскоре в долине появился сад из фруктовых деревьев, в озере - рыба, а на его берегу ирнцы построили себе дома, чтобы было куда привести жену, когда придёт время. О возвращении домой к своим семьям они уже не помышляли, поэтому решили продолжить свой род здесь, но единственными женщинами на острове были кровожадные флиуртийки, которые не мечтали о любви и такими же равнодушными растили своих дочерей. Смириться с этим бывалые моряки не пожелали, поэтому было решено предпринять днём, когда полчище прожорливых дикарей копило во сне силы для ночной охоты,- вылазку на территорию неприятеля (говоря военным языком). Потом только они узнали, что флиуртийцы уже рождались с амулетами на теле, вросшими в кожу ещё в утробе матери. Оставалось только догадываться как это происходило и почему началось, но ночное безумие и нечеловеческая сила этих созданий наталкивали на мысль, что всем этим они обязаны именно таинственным амулетам. Похищая младенцев - больше девочек, чем мальчиков,- у спящих кровожадных хозяев островов, чужаки вырезали амулеты из детей, в глубине души уверенные, что это поможет им вырастить добрых людей из потомства дикарей. А флиуртийцы, не обладая от природы привязанностью и любовью к своим чадам и не очень заботившиеся о них, всё-таки вскоре начали замечать неладное. Но, как только дикари это заметили, похищения прекратились, однако это не успокоило флиуртийцев и они начали рыскать по острову в поисках своего потомства. К тому времени прошёл уже год после той страшной ночи, когда моряки потеряли стольких своих друзей. Долина Ирн, окружённая горными стенами, преобразилась до неузнаваемости: сады, огороды, постройки, поля, на которых моряки посеяли зерновую культуру, привезённую сюда на корабле и эти мешки флиуртийцы раскидали, погрызли, не зная, что оставили чужакам дорогой подарок - возможность утолить голод лепёшками из муки этого зерна. Также в долине появились пастбища и стадо из малого и крупного скота, которое давало ирнцам, пока в малых количествах,- мясо, шкуру, кости, из которых делалось оружие и другие полезные предметы, а также сероватая жидкость, выдоенная у самой крупной скотины, кормила самое маленькое пополнение жителей долины. С утра до вечера за этим огромным хозяйством ухаживало всего двадцать человек, которым приходилось успевать приглядывать ещё и за детьми - это было будущее Ирна. Тридцать пять девочек и семнадцать мальчиков ползали голышом по траве в большом манеже, стены которого заботливые приёмные папаши сделали из прутьев кустарника. Малыши сами учились ходить, сами учились есть и пить, и вечером родители относили их мыться в прохладной воде озера. И одним таким вечером кровожадная саранча нашла-таки убежище чужаков. Плач детей, страх и за себя и за них, отчаяние, что будущее вот-вот исчезнет - не предвещали ничего хорошего ирнцам, если бы они именно так себя ощущали в тот момент, когда первые фигуры флиуртийцев показались на вершине одной из гор - их было в два раза больше чужаков. Бесстрашно моряки взяли в руки оружие и надели на шеи амулеты, причём троим пришлось довольствоваться женскими синими камнями. Легенду об этой первой успешной битве ирнцев с дикарями потом рассказывали из поколения в поколение - это был день, когда саранча узнала поражение впервые в жизни и больше двухсот лет не показывала носа в долину. Благодаря амулетам ирнцы победили и прогнали со своей земли злейшего врага, который мог их победить, если бы собрал все свои силы со всех островов и вернулся бы в тот же день, но выжившие испытывали слишком большой страх и вселили такой же страх в остальных флиуртийцев, поведав им на своём ломанном языке жестов и звуков о небывалой силе чужаков.

Началось мирное время, длившееся два века. Первые двадцать бракосочетаний состоялись в Ирне спустя шестнадцать лет. Каждая из невест с самого раннего детства знала кому предназначена в жёны. Великолепное празднество сопровождалось песнями и музыкой, и было украшено тысячью цветами. А пышное застолье всем запомнилось на многие годы и самодельное вино лилось рекой, но было очень слабеньким, чтобы затуманить сознание. Лишившись влияния амулетов, и девочки и мальчики выросли, не испытывая желания вернуться к настоящим родителям, и, безгранично любя своих приёмных отцов, помогали им во всём и слушались каждого их приказа. За эти шестнадцать лет ирнцы похитили ещё несколько десятков младенцев, так что население, кроме этих двадцати невест, не было обижено в общении - общество Ирна разрасталось. А через год шестнадцать жён подарили своим мужьям первенцев, и в это же самое время приёмные дети - первые из них,- поженились между собой и тоже ожидали рождения детей, только двоим юношам не хватило невест, но они присмотрели для себя юных красавиц, которые были младше их на три года. И если у детей моряков уже не было на теле отпечатка из проклятого камня, то дети флиуртийцев, как все и ожидали, рождались с этой отметиной над грудью, которые родители сразу же вырезали, освободив каждое любимое чадо от проклятия предков. Камень семья оставляла себе для защиты от флиуртийцев, уже не опасаясь плениться его проклятой силой. Медленно продолжало развиваться маленькое государство Ирн, во главе которого стоял мудрый правитель, которому все верили - это был корабельный писарь Акор...

...Вероника зажмурилась после слов Гелия и открыла глаза только когда почувствовала спокойное дуновение тёплого ветерка. Над головой светило солнце, вокруг были знакомые краски, но деревья всё равно не походили на родные и она поняла, что сейчас случиться непоправимое, ради чего колдун отправил её на этот остров. С замиранием в сердце Вероника ожидала появления злобных флиуртийцев и мысленно прощалась со всеми близкими. Но солнце продолжало светить и спокойствие густого леса ничто не нарушало. Осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания, Вероника села на траву и стала ждать что же будет дальше. И, хотя ей было ужасно страшно, она не могла заставить себя сдвинуться с места и пойти на поиски какого-нибудь убежища. Ежесекундно она вздрагивала, ей мерещились отвратительные рожи флиуртийцев, и от страха всё труднее становилось дышать, но она сидела в высокой траве и успокаивала себя, нюхая приятный аромат, исходивший от земли и травы. Голубое небо понемногу становилось темнее, солнце катилось всё ближе к горизонту и, наблюдая за угасанием дня, Вероника начинала бояться ещё больше, потому что не любила темноту, потому что в ночной мгле скорее всего и должны были появиться её палачи. Но вдруг её раздумья прервал лёгкий шорох, который уловил напряжённый слух испуганной девушки. Слёзы ужаса скатились по щекам Вероники и она вся сжалась, дрожа всем телом.

-Кто ты?- вдруг послышался мужской шёпот.

Вероника резко повернула голову и увидела полуголого загорелого юношу, у которого из одежды была только набедренная повязка, с ножом в правой руке, а на его шее висел зелёный камень. Юноша был обрит наголо и хотя выглядел худым, но в его руках была заметна сила и ловкость. Незнакомец смотрел на неё с любопытством и улыбался, потому что впервые видел девушку в платье и такую белолицую. Но перепуганная незнакомка не отвечала и был заметен её испуг, поэтому юноша продолжил говорить шёпотом:

-Не шуми, они сейчас спят. Пошли, ты точно не из них, в Ирне успокоишься.

Юноша протянул Веронике свободную левую руку и она протянула ему свою, вверяя незнакомцу свою жизнь, потому что чувствовала, что он говорит искренне. Не произнося больше ни звука, он вёл девушку по узкой горной тропинке вверх, прислушиваясь и всматриваясь во всё подозрительное, пока не остановился напротив большого камня. Камень легко поддался силе юноши и Вероника увидела вход в пещеру, и сразу сомнение отразилось на её лице, а незнакомца это только рассмешило:

-Это проход в Ирн, не бойся, там тебя никто не обидит.

-Скажи только одно, что ты не флиуртиец.

-Я из Ирна, мы - ирнцы.

Оставалось только поверить ему и Вероника вошла в тёмную пещеру. Её спаситель зашёл вслед за ней и поставил камень на место, окунув их в непроглядную тьму. Но тут же зажёгся факел и они продолжили путь по сырому каменному коридору. Что ожидало её на другой стороне? Конечно могло оказаться так, что спаситель просто заманил её в ловушку, но такое подозрение было слишком слабым, чтобы беспокоиться по-настоящему. Слишком много страху натерпелась Вероника за последнее время, поэтому ей как никогда хотелось верить в честность и благородство этого юноши. Казнь Саши была всего пару дней назад и в этой тёмной пещере ей хотелось, чтобы он был рядом с ней, даже после того, как подарил любовь принцессе - Вероника поняла, что справиться со своим чувством не будет так легко, как казалось там, во дворце, когда она попрощалась с возлюбленным в пользу Анари, подарив ей хотя бы последний шанс попрощаться с Сашей. Но вот её проводник подошёл к другому большому камню и, напрягая мышцы рук, отодвинул его в сторону...

Вероника не могла даже допустить мысли, что в эту самую минуту на другой стороне острова, на песчаном берегу океана, в глубокой яме сидели два пленника флиуртийцев - два молодых человека. Измученные и исхудавшие за время долгий лишений и пыток, они теперь терпели издевательства дикарей, которые почему-то не торопились расправляться с ними, а вместо этого что-то выжидали. Подходил к концу второй день их пребывания в плену людей, которые не научились до сих пор общаться друг с другом речью, всё их общение сводилось к незатейливым знакам пальцами и к отрывистым примитивным звукам. Глядя на голубое небо - единственный вид, открывавшийся им из ямы,- пленники редко слышали переговоры флиуртийцев днём, а ночью был слышен только их общий голодный рык, так что вполне можно было понять, почему дикарям за все эти века так и не понадобилась сложная форма общения. Солнце зашло за горизонт и вновь послышалось шуршание наверху и нечеловеческий рык, словно во флиуртийцах проснулся какой-то зверь, жаждущий крови, жаждущий вкусить плоть.

-Я уже начинаю жалеть, что они выловили нас, тонущих, из воды,- унимая трясучку от страха, процедил сквозь зубы Ровел - только он умел так бояться. Он прижимался поближе к Саше и ждал от друга какой-нибудь ободряющей реплики, которая не замедлила прозвучать:

-Для меня не остаётся загадкой, что спасением от Гелия мы обязаны нашим друзьям, но для меня кажется полной чушью послать нас с эшафота в лапы к этим нелюдям.

Ослабший сильнее Ровела из-за более частых допросов Гелия, Саша говорил еле слышным шёпотом. Без пищи и питья, с ранами, которые не кровоточили, но, необработанные и неперевязанные чистыми бинтами, уже начинали гноиться, привлекая запахом насекомых, которых Ровел отгонял как только мог, понимая, что это мало помогает, угасающему на глазах, другу. Да и сам Саша чувствовал, что силы его уже на исходе - ему оставалось очень мало времени, может быть даже всего лишь эта наступившая ночь. Поэтому он хотел сказать напоследок очень много, уверенный, что Ровел избежит страшной участи и сможет рассказать друзьям его последние слова. Попав в плен к дикарям ночью и сразу брошенные в яму, им не довелось увидеть природу острова Флиура во всей его простой красе, поэтому и Саша, и Ровел предполагали, что находятся где-нибудь на берегу Селии или Илии, откуда легко добраться до Герана, сбежав от безумцев. Но как только Саша уже был готов заговорить с Ровелом в последний раз, силы оставили его и он впал в беспамятство.

Пленники не могли знать про давнюю вражду хозяев острова и ирнцев. Убивая друг друга в частых схватках, флиуртийцы не желали примириться с существованием чужаков на их земле. Но за многие века даже к ним пришло умение соображать в какой-то степени, поэтому, когда ирнцы захватили в плен отпрыска вожака - единственного, к которому он питал что-то похожее на отцовскую любовь, Вау сразу догадался, что его два пленника будут хорошим предметом обмена на сына, причём он сообразил, то если он пообещает освободить именно двух пленников, то чужаки точно согласятся. Но тут встал другой вопрос - раньше Вау так много не думал и почувствовал некую усталость,- как объявить ирнцам об обмене, ведь эти воинственные чужаки не станут говорить, увидев флиуртийца, а сразу нападут и убьют. Впору было уже начинать ночную подводную охоту, чтобы насытиться плотью на весь день, а вожак всё сидел в траве, приводя своих соплеменников в расстройство и замешательство, вызванное из-за непонятного промедления.

-Рау,- крикнул вожак Вау (простому человеку показалось бы смешным, что имена флиуртийцев оканчивались на "ау", но самим дикарям не было до этого мнения никакого дела).

Рау оказался огромным детиной лет за тридцать. Как и все дикари мужского пола, он никогда в своей жизни не причёсывался и не брился, и даже не знал как выглядит бритва, поэтому его короткие волосы, которые почему-то не отрастали, как и у остальных хозяев острова,- волосы, да и борода тоже, давно превратились в подобие пакли. Ничто не прикрывало обнажённое тело Рау и ему не приходило в голову стесняться своей наготы. Обнажёнными ходили все флиуртийцы от рождения и до последнего своего дня - так они привыкли из века в век, и это было им на руку, потому что иначе пришлось бы не только охотиться ночью , но и придумывать что бы такое надеть, а думать дикарям не хотелось. Взгляд Рау выдавал в нём полного тупицу, но почему-то именно его жаловал Вау, как самого сообразительного, и доверял всегда исполнение самых изощрённых (по дикарским меркам) планов. Отрывочными звуками, жестикулируя, что-то пытаясь и сказать, и даже написать на песке палкой, вернее нарисовать, Вау объяснял Рау что ему надо сделать. Детина слушал вожака и понимающе кивал, хотя разобраться по его выражению лица, что он действительно понимал, что от него хотят, было очень затруднительно. Наконец, Вау встал и, ткнув кулаком в плечо Рау, приказал таким образом убираться и приступить к выполнению приказа. Быстро перебирая ногами, Рау понёсся к гряде гор, за которыми раскинулся Ирн, не задумываясь, как он сделает то, что хотел вожак - Рау всего-навсего собирался это сделать. Остановившись только, чтобы перекусить - Рау голыми ловкими руками схватил маленького зверька и стал пожирать его,- Рау скоро достиг подножия горы и громко закричал:

-ААААААААА, ииииирры,- кое-как пытаясь выговорить "ирнцы", потому что уже давно флиуртийцы знали от тех чужаков, которых им удавалось захватить, что они называют себя так.

Рау не пришлось кричать долго, потому что в его сторону сразу полетела куча стрел, которые не причинили дикарю никакого вреда, пока его защищал зелёный амулет. Он ждал, как приказал вожак, уверенный, что заметив только одного флиуртийца, чужаки захотят или поймать его или узнать, почему он к ним пришёл. Ирнцам пришло в голову последнее, потому что ловить дикаря им было нельзя - этим занимались специальные группы охотников, а на горах находились дозорные, которым запрещалось покидать свои места - такой порядок напоминал армейский и был выработан многовековым опытом жизни на острове.

-Чего надо?- выкрикнул один из дозорных.

Рау догадался, что чужаки заинтересовались и стал показывать пантомимой, что мол:

"У нас...там...два...таких, как вы...они слабенькие...мы их выловили из воды...хотим поменяться...отдайте нам нашего соплеменника...или мы тех двоих съедим..."

Из всего выше сказанного дозорные поняли только то, что кого-то дикари собираются съесть.

-Может он пришёл объявить нам войну?- предположил один из троих дозорных.

-Надо звать Глена, иначе не разобраться,- сказал второй, а третий поддержал его кивком и побежал за правителем Ирна...

Следуя за своим спасителем-проводником, Вероника вышла из пещеры и её взору открылось незабываемый и удивительный вид на маленький мирок, окружённый горами. В долине ирнцы создали для себя рай с садами, полями, лугами, небольшими строениями. На лугах паслись прирученные давным-давно животные, на полях возделывались разные съедобные растения и везде было полно людей, занятый своим делом. Но самое удивительное было то, что по воде широкого озера плавно скользил корабль и многочисленная команда лазила по канатам, слушая команды капитана.

-Это - наша гордость. Мы назвали корабль Догродон - грозно,- сказал Веронике её проводник, улыбаясь.- Мы построили его здесь и мечтаем уплыть с острова в Селию, если придумаем как переправить корабль к океану.

-А что там за дыры в горах?- спросила Вероника, заметив, что на протяжении всей горной гряды, ближе к земле горная порода была усеяна большими дырами, которые находились в шахматном порядке, поднимаясь вверх до трёх штук, так что к самым верхним дырам тянулись длинные лестницы.

-Там мы живём. Строения в долине служат нам для других целей, да и опасно спать ночью в долине - флиуртийцы могут напасть когда угодно, а каменные двери защищают нас, а горы не пускают врага внутрь, как бы он не бушевал.

К выходу из пещеры примыкала узкая деревянная лесенка, по которой они спустились вниз и сразу к ним подбежала ребятня и те ирнцы, которым в этот день не было чем заняться. Все разглядывали Веронику, её красивое платье, правда помятое после проведённых нескольких ночей в подземелье. Женщины, одетые в короткие юбки и повязывающие вокруг груди широкую полоску грубой ткани, а мужчины прикрытые только лишь набедренной повязкой - конечно все они без труда поняли, что перед ними чужеземка и уж никак не флиуртийка.

-Катрей, ты кого привёл?- спросил кто-то.

-Я нашёл её в лесу,- ответил проводник Вероники, а потом спросил:

-А где мой отец?

-Глен пошёл в горы, там на другой стороне какой-то флиуртиец нам объявляет войну.

-А Нисан с ним?- спросил Катрей.

-Да, твой брат никогда не отпустит твоего отца одного, с ними отправилось двадцать охотников.

-Отведите чужестранку к моей матери, а я к ним побегу,- сказал Катрей и, не дожидаясь ответа, убежал вновь вверх по лестнице.

Вероника уже не боялась и стояла перед ирнцами с улыбкой на губах, догадываясь, что её станут расспрашивать о том откуда она и как здесь оказалась. Так как вокруг неё собралось человек пятьдесят вместе с детьми и всем хотелось проводить гостью до дома правителя, где сейчас была жена его Асилла. Ступая по мягкой траве, которая усеяла те места в долине, к которым ещё не прикоснулась человеческая рука, и идя медленно, чтобы растянуть удовольствие, ирнцы приступили в расспросам.

-Ты откуда и как тебя зовут?- был первый вопрос.

А Катрей тем временем, быстро пробегая по каменным лабиринтам горной цепи, мимо дозорных, которые узнавали сына правителя и подсказывали ему, куда именно направился Глен, скоро добрался до нужного выхода. На каменном площадке, скрытой от любознательных внешних лесных взоров высокими каменными стенами, еле вместились все пришедшие. Катрей увидел отца и брата, наверху на лестницах, и ,так как одна лестница ещё оставалась свободной, поспешил к ним присоединиться. Выглянув из-за укрытия, Катрей сразу узнал правую руку вожака Вау, который всё продолжал показывать пантомимой заученный текст.

-Я этого здоровяка чаще всех вижу в посыльных,- сказал Катрей.

-Даже Нисан не может разобрать чего хочет этот дикарь,- возмущался Глен и его брови всё больше грозно сдвигались. Сильный характер и непоколебимая воля сделали из него настоящего лидера, которым и обязан был быть правитель. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти, стройным ему в его годы быть не пристало, но и пуза себе он не успел отрастить, зато успел посидеть и свои длинные седые волосы завязывал в хвост, чтобы не мешались. От простых ирнцев Глена выделяло наличие, сшитой из кожи какого-то животного, безрукавки, украшенной вышивкой.

-Чего он хочет?- спросил старшего брата Катрей.

Жестом и знаками, которые, как и многие другие, братья придумали ещё в детстве после того, как Нисана боем освободили из лап флиуртийцев, удерживавших маленького мальчика в плену несколько недель,- Нисан ответил, что не знает. Узнав и боль, и страх в плену, Нисан перестал разговаривать и улыбаться. На его правой щеке навсегда отпечатались два глубоких шрама от когтей флиуртийца, но зато телосложением он выглядел поздоровее брата и всегда защищал его. Длинные чёрные волосы спадали Нисану на плечи, но это была не мода, а просто так ходили все мужчины Ирна, кроме Катрея, который брил себе голову, потом что с детства полюбил рассказ о харках, сохранившийся с давних времён. В этом рассказе говорилось о лысых от рождения людях, живших в Селии в городе Мабрине. Катрей восхищался их силой и ловкостью, они были самыми искусными воинами и на них юноша всегда хотел быть похожим.

-А ты опять ходил без спроса в лес?- спросил Глен младшего сына и таким взглядом посмотрел на него, что Катрей уже не сомневался, что его опять накажут.

-Я же тебе запретил!- продолжал Глен.- На этот раз тебя даже мать не спасёт.

Нисан замычал и знаками начал просить отца смягчиться, но Глен дал ему затрещину сильной рукой, не желая начинать дискуссию по этому поводу. Братья переглянулись сочувствуя друг другу, но упрямый взор выдавал Катрея, и Нисан конечно же понял, что брата никакое наказание не заставит отказаться от одиноких походов в лес, где смельчак пытался доказать самому себе, что его хилое телосложение не может ему помешать быть настоящим воином.

"Он хочет меняться,"-вдруг сказал знаками Нисан отцу, догадавшись наконец о цели прихода флиуртийца.

-А ведь и правда, теперь и в самом деле я вижу и понимаю, чего он хочет. У нас в плену их соплеменник, а это значит, что этот пленник им очень дорог, что они решились даже на обмен. Но на что они хотят его поменять?

-Что-то я не помню, чтобы у нас кто-нибудь пропал,- сказал Катрей.

"И я,"-добавил Нисан.

- Но теперь ясно можно разобрать, что у них есть двое, на которых они готовы поменять нашего пленника,- размышлял вслух Глен.

-Это, наверное, её друзья,- тоже вслух предположил Катрей.

-Кого?

И Катрею пришлось в двух словах рассказать отцу то, как он нашёл чужестранку и привёл её в Ирн. Такая новость обрадовала Глена, ведь за многие века у них не было никаких вестей с большой земли, а теперь возрождалась надежда вернуться в Селию, подальше от кровожадных дикарей.

-Они наверное потерпели кораблекрушение,- предположил Катрей.

-Мы должны согласиться на обмен,- сказал Глен и приказал двум охотникам привести сюда пленника, чтобы показать тупоголовому дикарю, который не мог понять словарного ответа, что они согласны на обмен. Вскоре в укрытие привели связанного верёвками флиуртийца. Могучее телосложение сына вожака - о том, что это сын Вау никто в Ирне не догадывался,- восхищало, но его тупой взор и кровожадное выражение лица сразу отталкивали. Грудь пленника заботливые руки перевязали чистыми бинтами, потому что ему пришлось испытать на себе то, ради чего ирнцы продолжали похищать флиуртийцев - у бедняги вырезали зелёный медальон, прибавляющий чужакам силы и способность устоять перед хозяевами островов. Пленника втащили на лестницу и показали Рау, а потом жестами попытались объяснить, что обмен состоится. Но уже, увидев сына вожака, Рау понял, что его миссия пока закончена и поспешил вернуться на океанский берег, где расположилась часть племени во главе с Вау. Племя рычало и зверело всё больше с каждой минутой, потому что уже давным-давно должна была начаться охота, а вожак всё не двигался с места. В свою очередь, Вау рычал на них, присмиряя и давая понять, что так надо и всем придётся ждать. Когда домой - конечно океанский песчаный берег не сильно похож на дом, но, образно выражаясь, так оно и было для флиуртийцев,- так вот, когда домой вернулся Рау и радостно сообщил вожаку, что чужаки согласны на обмен, Вау подпрыгнул и оглушительно зарычал, приводя племя в такое же безумное состояние, так что вскоре общий рык разнёсся над Флиуром и напугал не только природу, но и ирнцев.

-Может быть они всё-таки хотели объявить нам войну, да мы не поняли,- предположил Катрей.

Нисан отрицательно замотал головой, не соглашаясь с братом, а их отец приказал охотникам привести сюда Веронику.

-Если пленников сейчас приведут, она должна будет подтвердить, что знает их,- сказал правитель Ирна.- А ты, сын мой, целых десять восходов будешь сидеть в пещере и думать.

-О чём я буду думать?- возмутился Катрей, хотя прекрасно понимал на что намекает его отец.

-Тебя могли схватить и тогда мне бы пришлось тебя вызволять, рискуя жизнями твоих же друзей,- закричал Глен и дал сильную оплеуху младшему сыну. Такое отношение к детям в Ирне не вызывало ни у кого возмущения, потому что уважение к родителям было поставлено на второе место после преданности Ирну.

Катрей потёр ладонью щеку и, прежде чем успел что-то возразить отцу - младший сын правителя, в отличие от остальных детей в Ирне, всегда говорил наперекор,- Глен влепил ему вторую пощёчину, да так сильно, что Катрей слетел с лестницы и шлёпнулся на каменный пол. Пленный флиуртиец, которого удерживали несколько охотников и никуда не уводили без приказа Глена,- флиуртиец засмеялся, радуясь падению врага, но в тот же миг к нему подскочил разгневанный Нисан и ударил пленника по лицу, не желая терпеть насмешки над его братом от какого-то дикаря. Поднимаясь, Катрей услышал от отца такие слова, после которых нужно было лучше промолчать:

-Не желаю слышать никаких оправданий и возражений - ты наказан!

-Я хочу быть охотником, отец,- не смог сдержаться Катрей и всё-таки высказался. Только то, что Нисан заслонил его собой, спасло Катрея от отцовских кулаков. Синяки, как это часто бывало, достались старшему брату, но Глена это не остановило бы и он рано или поздно оттолкнул бы старшего сына в сторону, но воспитательной работе помешало появление Вероники. На минуту все застыли, разглядывая и восхищаясь белокурой чужеземкой, одетой в платье, которое подчёркивало её стройную фигуру. И хотя женщины Ирна следили за собой и были аккуратны и чистоплотны, Вероника выделялась не только одеждой, но и поведением и взором. Даже флиуртиец заметил это и впервые в жизни почувствовал восхищение и желание обладать только этой женщиной. Если бы ему не мешали верёвки и охотники, он бы так и сделал: схватил бы чужестранку и убежал бы с ней в лес. А Вероника смутилась, видя, что её появление привело всех в некоторое замешательство, а, заметив на лице своего спасителя-проводника кровь, потекшую из носа, спросила:

-Почему у тебя кровь?

Катрей взглянул на отца, но не ответил Веронике, зато вместо него начал говорить Глен.

-Мы рискуем сейчас, освобождая твоих друзей, и если вы приготовили нам ловушку, то наши ножи успеют сделать своё дело,- пригрозил Глен ей.

Не понимая о каких друзьях идёт речь, Вероника испуганно смотрела на этого угрюмого и, как ей с первого взгляда показалось, злого человека. Ища защиты, она снова взглянула на Катрея, и еле заметным для отца жестом он успокоил её, давая понять, что он не даст её в обиду.

-Расскажи мне, как ты попала на остров,- приказал Веронике Глен, пока длилось ожидание появления дикарей.

Сомневаясь, стоит ли рассказывать всю свою историю с самого начала, Вероника всё же решила поведать о своих приключениях, начиная с того дня, когда Маргарита пришла к ней в гости на чашку чая. Рассказ чужестранки заинтересовал всех присутствующих, и пленный флиуртиец заметил, как изменяется выражение лица каждого слушателя по ходу повествования девушки. Дикарь пожалел, что не понимает ни единого слова, и старался хотя бы по её жестам и интонации догадаться, о чём идёт речь. Этот флиуртиец, сын изобретательного вожака, не зря был самым любимым у Вау, потому что в умственном развитие был копией отца. Он быстро всему учился и задатки лидера просматривались в нём во время охоты, когда наравне с Вау он пытался криками направлять изголодавшуюся стаю дикарей в том направлении, которое сулило быструю добычу. Но время шло, а флиуртийцы, вместе с пленниками на обмен, так и не появились. Глен напряжённо вглядывался в лесные заросли, но не замечал никакого движения. Его сыновья уселись по обе стороны от Вероники и шёпотом расспрашивали её о том далёком мире, к которому давно стремились, даже построив корабль, мечтая спустить его на океанскую гладь и, расправив паруса, направить к берегам Родины их предков. Нисан общался с ней через Катрея, который переводил Веронике значение знаков немого брата, но, завалив девушку вопросами, братья не получили и половины ответов, потому что она толком ничего не успела увидеть. От столь приятного разговора молодёжь оторвал крик Глена:

-Хватит! Или нам готовили ловушку, или мы их неправильно поняли, или случилось что-то ещё. Надо проверить.

-Можно я пойду?- сразу вызвался Катрей, но грозный взор отца запретил ему даже думать об этом.

Глен приказал двоим охотникам из своей свиты отправиться в лес и разведать чем заняты флиуртийцы на своей стоянке. А потом повернулся к пленнику и усмехнулся ему в лицо, давая понять, что его освобождение затягивается. Наблюдая за таким поведением, Вероника от отвращения опустила глаза и уже не могла себя заставить смотреть на Глена с уважением, которое она обычно испытывала к взрослым людям. Глубокая ночь опустилась на остров и многие предполагали уже, что флиуртийцы не пришли, потому что отправились на охоту, но в то же время, не слыша обычного голодного рыка стаи дикарей, тишина выглядела очень необычно тихой, если так можно выразиться. На рассвете вернулись разведчики и доложили, взволнованно перебивая друг друга:

-Никого нет...

-Остров пуст...

-Остались только мы....

-Все флиуртийцы исчезли...

-На остальных островах тоже тишина...

-Флиуртийцы испарились.

-Этого не может быть,- воскликнул Глен.

4.

Иллары - Леон и Овий, как и намечали, в один солнечный денёк покинули своё уютное убежище, чтобы освободить из тюрьмы в городе Мале всех узников - всех беспомощных илларов. И только когда они увидели опустевший город, который словно вымер и в нём только незапертые двери, поскрипывая на ветру, нарушали тишину безлюдных улиц,- только тогда Овий понял, что зря недооценивал Грагару: ей удалось убедить Гелия перепрятать узников, чтобы иллары не смогли подарить им свободу. Но оставалось загадкой почему колдун не оставил в городе засаду, чтобы схватить Овия и Леона именно тогда, когда они прилетят в Мал с известной целью .

-Как бы мне хотелось узнать до мельчайших подробностей разговор этой раганы и колдуна,- сказал Леон, раздосадованный, что неудачи продолжают преследовать служителей белой магии.

-Наверное тюремщики заметили нас или кто-то из шпионов, но почему они бездействуют? Что задумала моя ученица?

-Твоей ученице не мешало бы подлить отравы в хорис...

-Молчи, Леон, иначе мы поссоримся по-настоящему.

Овий медленно огляделся вокруг и почувствовал, как внутри него зарождается беспокойство, потому что его многолетний опыт подсказывал ему - не оставляют засады только те, кто задумал что-то выведать. Но присутствия невидимых шпионов иллар не ощущал, поэтому ,поглаживая длинный седой ус, глубоко задумался о плане Грагары, пока из этого состояния его не вывел Леон, сказав:

-По-моему нужно отправиться к Иину и потребовать от него ясных объяснений. Он конечно и древний, но нельзя же так над нами издеваться! Мы заслужили, чтобы нас осмеяли все жители Селии и Илии.

-Кто будет смеяться? Наши друзья в неволе, а остальным дела нет до илларов - им самим приходиться несладко,- Овий тяжело вздохнул и в его глазах отразилось горькое разочарование.- Мы отправимся к Иину, но я не надеюсь на его откровения - он выжидает, как я выжидал совсем недавно и ничего этим не добился.

-Он должен нам помочь ради хотя бы одной Вероники, которая пострадала ни за что. Конечно, я виноват в её пленении, но Гелий виновник её страданий...Даже боюсь представить что он с ней сделал.

-Летим в Сонную долину.

Холодная и заснеженная, Сонная долина приняла илларов всё тем же враждебным шёпотом. Иин появился как только ноги Овия и Леона коснулись снега. Провидец выглядел возбуждённым и в его глазах появился заманчивый блеск, который внушил илларам надежду, что на этот раз их не будут пичкать бесплодными словами, а последует какое-то полезное действие.

-Мы отправляемся на Флиур за войском, которое поможет и уничтожить колдунов и вернёт свободу илларам,- сказал Иин.

-Ваи нам поможет попасть туда за мгновение,- произнёс Овий, доставая из мешочка сосуд с отваром.

-Но на тех островах живут дикари, которые, как повествую легенды, могут уничтожить как колдунов, так и илларов, -возразил Леон, привыкнув давным-давно осторожничать, когда дело касалось его самого.

-На этих островах живут изгои,- объяснил Иин.- Это колдуны и раганы, которые раскаялись во время первой войны илларов и отступников, и мы сослали их сюда, отобрав магическую силу. Но каким-то образом на их телах появились синие и зелённые камни, защищающие и придающие им небывалую силу и способность уничтожать даже служителей Тьме или Свету. Невольный гнев обрушивается на всех и их безумие передаётся из поколения в поколение. но у меня есть оружие против их гнева.

Иин засунул руку и мешочек и показал илларам горсть жёлтого сияющего порошка.

-В основе нашей магии лежал только этот порошок и сила илларов увеличивалась в сотни раз благодаря ему. Сложность заключалась в том, что и отступники владели этим знанием и наши силы были равны. Но илларам всё-таки удалось победить, и тогда мы забрали у всех колдунов знание о магическом порошке, а, чтобы быть в безопасности от самих илларов, уничтожили изначальное знание почти у всех илларов. Именно с той поры вам, наши последователи, пришлось придумывать новые магические средства и это сделало вас слабее, но мы - нас было трое, кто остался с этим знанием и умением им пользоваться,- старались помогать вам, когда необходимость была очевидна. Сейчас я должен вмешаться, потому что Гелий становиться опасен, но прежде чем вы его лишите жизни, узнайте где он прячет королеву Полию.

-Что? Колдун её прячет? Так почему же ты, Иин, давным-давно не освободил её?- возмутился Леон.

-Всё идёт так, как показывает мне зеркало грядущего - отражение в моей голове рисует образы, но не всегда я знаю точное местонахождение. Я давно уже не вмешиваюсь в войны - так мы решили с друзьями,- пока не приходит тот день, когда без моего или их вмешательства вам не обойтись. Золотой порошок присмирит дикарей и заставит их вспомнить свой светлый рам, который передали им со своей кровью их предки. Их ненависть к илларам отступит, а благодаря медальонам удивительная сила и неуязвимость поможет флиуртийцам победить огромную армию колдунов. Я надеюсь, что когда они вернутся с поля битвы обратно на острова, их сосуществование с ирнцами будет более мирным и без кровопролития, потому что их безумие отступит навсегда - это будет моим подарком им, который они заслужат своей победой на тёмной силой.

-Не зря я тянул, не зря я предчувствовал, что смерть Гелия отберёт у нас что-то дорогое,- бормотал Овий.- Жизнь королевы Полии в руках Гелия, как и её мужа, но какой же жестокий удар её ждёт, когда она узнает, что её дочь погибла.

-Наконец-то всё закончиться,- радостно произнёс Леон, уже воображая, как в мире наступят долгожданные мирные времена.

Тем временем в Геране Грагара, довольная своей хитрой задумкой с исчезновением узников из тюрьмы, сидела в башне Гелия и вела с ним дружескую беседу, которую сдабривала и деловыми размышлениями.

-Итак, они должны нас привести к своему помощнику,- говорил Гелий.

-Да, без сомнений им помогает древняя сила, которая проснулась совсем недавно и остерегается показываться нам на глаза. Я ощутила что-то в разговоре с Овием , но не придала этому значения. А когда мы узнали, что иллары прилетали в окрестности Мала и разведывали как к нему подступиться, я поняла, что без сильного покровителя им не пришло бы в голову даже пытаться что-либо делать для освобождения илларов.

-Вы играете друг с другом, как гральчи с карликом - каждый думает, что он умнее,- с усмешкой сказал Гелий и бросил взор на страницу книги, которую перелистывал, рассматривая только картинки.

-Для нас обоих уже не секрет, что мы обманывали друг друга, поэтому притворяться уже нет смысла - я начинаю нападать открыто,- играясь пальцами с пушком на подбородке, сказала Грагара.- Овий приведёт меня к покровителю и тогда будет решающая битва, в которой должны победить мы.

-Их всего лишь трое, ну может быть ещё где-нибудь прячутся с десяток илларов-недоучек, потерявших своих учителей, но они не смогут противостоять моей армии колдунов. Вот только может так статься, что илларам никто из древних не помогает и все твои подозрения - ошибочны.

-Нет, кто-то существует рядом с Овием, даже внутри него и я поймаю его. Прахи сделают своё дело, они никогда не предают тех, кто их нанимает. Уже скоро мы сможем отпраздновать окончательную победу, потому что проследить за Илларами им будет легче, чем шпионам или колдунам, присутствие которых, словно неприятный запах, всегда ощущают иллары.

Гелий недовольно хмыкнул и Грагара поспешила добавить:

-Колдуны конечно не виноваты в этом, и вскоре они забудут о страхе перед белой магией.

-Вскоре весь мир узнает нового правителя, который будет править вечно.

-А что за книгу ты читаешь?

-Это на будущее...Был среди колдунов такой чудак,- задумчиво объяснял Гелий,- который не записывал, а зарисовывал свои видения. Эти видения были связаны с далёкими грядущими событиями, которые всегда сбывались. Я нашёл эту книгу в одной из пещер илларов - так они надеялись держать колдунов в неведении о том, чего им нужно остерегаться и к чему быть готовыми. Никогда ещё я не видел, чтобы колдун так точно зарисовал все, что должно было произойти. Я увидел на страницах этой книги то, что уже совершил, и теперь изучаю, что будет впереди. Мне ещё только пришли в голову разные планы, а здесь они уже осуществлены и я могу заранее учиться на своих ошибках, если, конечно, пойму по картинке суть моего промаха.

-И чем же заканчивается эта книга?

Гелий посмотрел на прислужницу холодным взором и произнёс тоном, которым выдал своё беспокойство:

-Картинка колдуна не предвещает мне ничего хорошего, но в том-то и вся прелесть, что я знаю теперь чего избегать.

По своей натуре Гелий, как и все колдуны, был замкнут и не доверял никому, но вести такие беседы с Грагарой ему последнее время нравилось. Он сам ещё не осознал почему, но хамут добилась его доверия, хоть и очень мизерного. Конечно он понимал, что предав однажды илларов, она с лёгкостью теперь предаст любого, но это-то и служило гарантом безопасности - Гелий знал чего можно от неё ожидать.

А пока прислужники Тьмы строили грандиозные планы на будущее, в одной из комнат дворца на полу сидел мужчина и рвал зубами платок, иступлёно глядя в одну точку. В его комнате стоял затхлый воздух и не было ни одной вещи, которую бы не пытались уничтожить руки и ноги безумца, потерявшего дочь из-за своей злости и из-за неумения справиться с потерей жены. Все предметы в комнате были разбросаны и Миций не позволял слугам наводить порядок. Днями напролёт он сидел на полу и, когда переставал рвать зубами платок, начинал рычать и стонать, взывая к памяти жены и дочери, взывая к их прощению. Как только пришла весть о гибели Анари и Алила, король лишился рассудка, успев осознать только одно - единственно-верное,- что с его согласия миром стало править колдовство, которому было на руку гибель наследников престола обоих стран. Короля держали взаперти, но даже когда послышался скрежет открывающегося замка, Миций не повернул голову в сторону двери, продолжая изводить зубами платок. В комнату вошёл верный королю гайа Гордо и тяжело вздохнул, видя, что Его Величество не идёт на поправку. Птица-секретарь не мог предать короля, прислуживая Гелию и бегая по его поручениям, потому что любил своего правителя и продолжал его любить даже таким.

"Гелий теперь попытается завладеть троном - этого он ждал давно, это было его целью с самого начала. Я намекал Вам на это, но Вы не хотели меня слушать, доверив колдуну страну и месть всем илларам , которые не смогли предвидеть и спасти Её Величество. И что теперь? Ваше Величество, вы должны очнуться, Вы должны помешать ему, ведь он не упустит случая избавиться от Вас, как избавился от Анари и Алила,"-мысленно, как умел, призывал Гордо к сознанию короля, но Миций был глух. Крылом Гордо нежно прикоснулся к голове Миция, погладил мягкими перьями и вышел из комнаты, оставляя короля наедине со своим безумием. Высокомерным взором Гордо наградил стражников у двери спальни Его Величества и важной походкой направился к лестнице. Вскоре Гордо вышел в парк цветущих деревьев через калитку на дворцовой площади, которую охраняли десять колдунов - именно количеством Гелий надеялся не подпустить илларов близко к дворцу. Только Гордо позволялось выходить за пределы дворца, никого не предупреждая и без специального разрешения, и этим он пользовался ,чтобы помочь королю. Он вышагивал по вечерним аллеям парка, встречая на пути прохожих, которые приветствовали его кивками, потому что гайу в Геране знал каждый, ведь такая птица была единственной в столице, да к тому же правая рука короля. Именно поэтому Гордо нравилось ходить по городу пешком, а не летать, потому что тогда бы ему не довелось насладиться вниманием горожан. Но наступил момент, когда Гордо осторожно оглянулся по сторонам и юркнул в тёмный переулок. Выйдя на другую улицу, гайа уже нельзя было узнать в толпе бедняков, возвращавшихся в работы. На нём была такая же широкополая шляпа, плащ, скрывавший огромные крылья, а на ноги хитрая птица-секретарь надел тряпочные туфли. Единственное, что могло выдать Гордо - это его нечеловеческое лицо, которое ему пришлось спрятать под платком, словно разбойнику с большой дороги. Но так как в бедном районе таких тёмных личностей можно было встретить на каждом шагу, на Гордо никто не обращал внимания и он без приключений дошёл до дома всеми уважаемого гнома Бурака, промышлявшего всем понемногу вместе со своей бандой. На стук гостя во входную дверь на крыльцо вышла пухленькая женщина-гном. На её голове лежала воздушная шапка из рыжих курчавых волос, а улыбчивое лицо располагало к себе открытостью и спокойствием. Это была хозяйка дома, жена Бурака - Малия, и её пухлые губки зашевелились, оформляя вопрос:

-Опять ты, гайа?

"Бурак дома?"-спросил гайа(больше уточнять не буду)мысленно.

-Где же ему быть ещё?! Мой муженёк сейчас отдыхает, проходи.

Гордо прошёл в дом и сразу столкнулся с брюхом гральчи Картикту. Эти существа не были разговорчивы, но всё же на этот раз гайа услышал вопрос:

-Когда этот день будет?

"Скоро, Картикту, медлить нельзя."

В гостиной гнома было уютно, как будто хозяином был не городской разбойник, а простой горожанин. Скорее всего эта домашняя тёплая обстановка была заслугой Малии, но и самому Бураку нравилось так жить. Он сидел в удобном кресле и потягивал из кружки горячий хорис, когда долгожданный гость зашёл в комнату, а следом за ним верный телохранитель гнома. Малия оставила мужское собрание наедине, даже не зайдя в гостиную, потому что за долгие годы жизни вместе с Бураком поняла одно - в его дела можно совать свой маленький носик только с разрешения.

-Хорошо, что пришёл, Гордо,- радушно встречал гостя Бурак.- Я совсем заждался . Так ты значит принял наконец решение?

Присаживаясь на диван, Гордо ответил, не сбрасывая надменной маски придворного:

"Да, король нуждается в нас. Ты получишь все, что я обещал, если поможешь мне. Короля нужно спрятать от колдуна, иначе его лишат жизни, Гелий торопиться стать королем, он уже совсем близок к своей цели."

-Что ж, моя банда пойдём за мной куда угодно, если я прикажу, но только попробуй нам не заплатить...

"Я знаю вход в один из тайников королевских сокровищ, вам хватит на десять жизней."

-Тогда мы готовы хоть завтра спрятать Его Величество,- без особого уважения в голосе произнёс Бурак и переглянулся с Картикту особым взором.

От Гордо этот обмен взглядами не остался незамеченным, но он не подал виду, что подозревает Бурака в намерении предать его. Гайа понимал, что разбойники хотят иметь выгоду от этой задумки и, уверенные, что колдунов уже никто не сможет прогнать или уничтожить, что наступила тёмная эра - они постараются нашептать на ушко Гелию о предательстве Гордо. Бурак конечно был уверен, что за информацию получит от Гелия больше, чем предлагал верный слуга короля. А это значило, что нужно было обязательно убедить главаря банды в обратном - в том, что только от Гордо он получит вознаграждение, а Гелий не даст ему ни одной монеты. Но намекнуть об этом нужно было так ненавязчиво, так мастерски и хитро, чтобы Бурак не заподозрил Гордо в игре с его мыслями.

"Да, я никогда не брошу короля хотя бы потому, что он всегда был щедрее Гелия,"- сказал Гордо и чуть ли не прослезился.

-А что, Гелий мало тебе платит?- поинтересовался сразу Бурак.

"Его щедрость можно было бы отнести и выбросить в мусорное ведро! С тех пор, как он хозяйничает во дворце и распоряжается королевскими ценностями ,я не получаю жалованья - только еду, да и та стала какой-то безвкусной, потому что колдунам неприсуще наслаждение чем-либо, в том числе и вкусом пищи."

Бурак заёрзал в кресле и спросил, ставя кружку с хорисом на столик:

-Жадный значит Гелий?- и сразу продолжил, не дожидаясь ответа, который и так был ясен:

-Вот никогда не подумал бы. Все знают, что ни илларам, ни колдунам деньги не нужны, а оно вот как получается.

Может быть у Гордо не получилось намекнуть хитро, но всё-таки он добился того, что Бурак уже не был так сильно уверен в вознаграждении от Гелия. Городской разбойник рассердился на колдунов за их жадность и теперь сидел ,насупившись ,не произнося ни слова. Ведь он представлял, что получит много денег всего лишь за донос, а тут оказывалось, что для достижения "звонкой щедрости монет" ему надо принять участие в опасном предприятии, которое не сулило ничего хорошего, если колдунам удастся их поймать. Главарю банды нужно было подумать, а гральчи Картикту недобрым взором поглядывал на гостя...

Помочь друзьям пытался и Авион. Он уже который день плутал по лесу верхом на Ветре, потеряв правильный след Шалуна и Олиана, удаляясь всё дальше на запад вдоль левого берега Сельвии. Плавно природа Селии видоизменялась: одни виды деревьев уступали место другим, цветы из мелких превращались в более крупные, ароматы, разносимые ветром, уже не напоминали Авиону о маленьком домике в лесу, где он совсем недавно жил вместе с названным братом и охотился. Палитра красок становилась скуднее, словно вдали от окрестностей Герана краскам уже мало кто придавал значение, но не теряла своей неповторимой прелести и Авион обязательно оценил бы это, если бы не был занят поиском друзей. Каждую птицу, которая встречалась на его пути, он спрашивал о двух братьях, но ни одна не могла ответить охотнику что-нибудь путное. Но вот однажды корк вывел Авиона на полянку и охотник увидел ,как стая белых птиц набросилась на маленькую беззащитную птичку и заклевала её до смерти так быстро, что невольный наблюдатель не успел даже выкрикнуть что-нибудь. Заметив присутствие человека, пернатые убийцы разлетелись в разные стороны, крича:

-Смерть пособнице колдуна!

Авион спешился и подошёл к умерщвлённому посланнику колдуна. На его брюшке он сразу заметил сумочку и поспешил открыть ее. В руки Авиона попало письмо-кристал, которое мог прочесть только иллар или колдун. Это была очень важная находка и её как можно скорее нужно было показать Овию. Но сначала Авион решил заехать в городок Кальт, который находился неподалеку, и навестить Севу и его семью. Подъезжая к городу, Авион засмотрелся на лодки рыбаков, которые вылавливали из воды больших рыб, но совсем маленьких по сравнению с теми, которых привыкли ловить Авион и Саша недалеко от своего дома. Сети рыбаков трещали от тяжести улова, сильные руки втаскивали ещё живую рыбу в лодки, кто-то покрикивал, кто-то кряхтел, но эта занятость любимым делом заставила Авиона позавидовать им и в который раз пожалеть о тех временах, когда не нужно было скрываться от колдунов, когда Саша был жив и им было о чём поговорить ,когда в мире царил покой. В городе Авион спешился и повёл за собой корка, замечая, что на него - чужака,- заглядываются подозрительно не только мужчины, но и женщины, и даже дети. Когда Авион проходил мимо какого-нибудь кабачка, у дверей которого толпился народ, что-то обсуждая или смеясь,- голоса сразу замолкали и наступала мёртвая тишина, так что можно было услышать скрип глазного яблока о кость, потому что уж очень напряжённо все следили за прохожим .Слово "адрес" как таковое в Селии не использовалось и дома здесь не нумеровались, но зато нужный дом можно было найти довольно просто, спросив кого-нибудь:

-Где живёт старик Льен?,- но у всех прохожих не находилось ответа для Авиона - все разводили руками, словно слышали это имя впервые. В ответ Авион усмехался им в лицо и продолжал блуждать по узким улочкам, предчувствуя, что родственник Севы сам найдёт его, потому что ему обязательно должны были бы уже доложить о прибытии в город незнакомца, который расспрашивал о почтенном рыбаке, уважаемом всеми горожанами. Охотник даже предположил, что вместе с Льеном поглазеть на приезжего пойдёт и Сева и сразу узнает своего друга, так что волноваться по поводу холодности приёма горожан Авиону пока что не хотелось. Вскоре он вышел на городскую площадь и попал в окружение. Все выходы с площади были отрезаны рыбаками враждебного вида ,которые приняли Авиона за посыльного Гелия, поэтому вооружились кто чем успел в спешке и не трудно было догадаться, что так просто они чужака не отпустят. Авион положил руку на рукоятку своего охотничьего ножа и приготовился защищаться, понимая при этом, что убить кого-нибудь из этих простых и смелых людей не сможет, ведь на их месте он поступил бы с предполагаемым посланником колдуна точно так же.

-Позовите Севу, он меня знает,- крикнул Авион.

Рыбаки зашушукались между собой и Авион увидел, как один из них шепнул мальчишке что-то на ухо, и тот побежал куда-то так быстро, как только мог. Потянулось ожидание, но Авион был абсолютно уверен, что сейчас всё благополучно разрешиться. Мальчишка вернулся и шепнул ответ рыбаку, который был ,наверное ,его отцом. Лицо мужчины побагровело от гнева и он выкрикнул, поднимая вверх кол, который держал в руке:

-Он врёт!

Крики негодования оглушили Авиона и все ринулись на него. Единственное, что успел подумать охотник:

"Я перепутал город..."-и уже оказался в руках рыбаков, которые подняли его и понесли куда-то, крича и улюлюкая. Авион пытался их вразумить, что он не шпион, пытался вырваться, но безуспешно. Он уже начал проклинать Севу, когда его вновь поставили на землю перед дверью небольшого дома. Дверь открылась и из дома вышел добряк Сева, улыбкой встречающий всех, в том числе и своего дорогого гостя. Теперь не крики, а смех оглушил Авиона, а громче всех смеялся тот рыбак, который не захотел сразу рассказать положительный ответ Севы.

-Опять подшутили?- с усмешкой спросил Сева.- Это их излюбленное занятие на чужаками.

-За это можно и схлопотать,- пригрозил Авион и косо посмотрел на главного шутника, но потом сразу улыбнулся, давая понять, что оценил шутку - она пробрала его до костей.

Обсуждая розыгрыш, рыбаки разошлись, а Сева пригласил гостя зайти в дом и предложил сразу рассказать новости из Герана. В гостиной Авиона радостно встречала Ивия и Бренлен, а так же хозяин дома Льен с супругой, и завсегдатай этого дома - сочинитель Даид. Заметив разительную перемену в Бренлене, который теперь хоть и выдавал себя печальным взором, выглядел всё же счастливым, Авион спросил о причине такого преображения у Севы, но так, чтобы сочинитель ничего не услышал.

- Вместе с Даидом они сочиняют для городских концертов и это вернуло к жизни моего сына.

-А у меня письмецо для наших илларов, я завтра возвращаюсь в убежище, потому что искать Шалуна и Олиана уже бессмысленно - они, наверное, не хотят, чтобы я их нашёл.

- А что с ними такое?- спросил Сева.

И тогда Авиону пришлось рассказать. Ему не могло придти в голову, что оба брата потеряли зрение в Валевии и плутали теперь по лесу на ощупь, на слух. Шалун сделал из прутьев подстилку для раненного брата и тащил его вперёд, надеясь успеть добраться до какого-нибудь посёлка, где Олиану залечили бы раны, нанесённые собственным младшим братом. Иногда слабость отступала и он приходил в себя, тогда Шалун старался говорить с ним и часто повторялся от волнения, потому что не переставал винить себя и бояться за брата.

-Только бы Овий и Леон смогли вернуть нам зрение,- говорил Шалун уже в сотый раз.

-Сомневаюсь, что это произойдёт, потому что я ещё не слышал ни одного случая, когда бы иллару удалось помочь ослепшему от сияния лиизий,- отвечал Олиан.

-Тогда я утоплюсь, чем жить так.

-Подожди топиться, нам ещё надо дойти до илларов, да и вообще надо поменьше болтать, потому что мы не можем видеть подслушивает нас кто-нибудь или нет.

-Это правильная мысль, но запоздалая,- раздался вдруг хриплый голос впереди и Шалун остановился, освобождая от ножен свой охотничий нож.

-Кто ты?- спросил Шалун, проводя клинком по воздуху крест на крест, чтобы быть готовым к нападению.

-Вы, коль знаете Овия и Леона, однажды встречались со мной, я даже помню голоса, хотя ваши лица и скрывали платки. Помните Данилея, помните, как вы перерезали всю мою банду? У нас с вами старые счёты,- сказал разбойник.

-И у нас с тобой тоже,- со злостью процедили сквозь зубы братья дуэтом, и Олиан попытался подняться, чтобы помочь брату сражаться с разбойником, но не смог.

-Ты убил Анари...,- с ненавистью произнёс Олиан.

-А это нельзя оставить безнаказанным...,- добавил Шалун.

Данилей рассмеялся и, хотя у обоих охотников и был острый слух, сумел осторожно обойти их, и ударить так сильно по голове каждого, что Шалун и Олиан потеряли сознание. Очнулись они уже в висячем положении - Данилей подвесил их за руки на суку,- и ясно слышали поблизости журчание реки.

-Влипли,- шепнул брату Шалун.- Теперь остаётся только попрощаться и плюнуть наугад - вдруг попаду в его толстую рожу.

-Я сделаю тоже самое... Всё-таки жаль, что мы не можем умереть, сражаясь с ним, а будем зарезаны, как звери,- сказал Олиан.- Но странно, что больше не чувствую боли, он залечил мои раны - наверное без колдовских зелий Гелия не обошлось.

Послышались шаги и братья сразу замолчали, а когда кто-то приблизился к ним, разом плюнули, набрав в плевок побольше слюны. Но какого же было их удивление, когда в ответ раздался женский возглас:

-Ой!

Тщетно вглядываясь в темноту перед глазами, Шалун и Олиан почувствовали, как по спине заползали мурашки, потому что голос был похож...Они даже боялись представить, что такое совпадение возможно - голос принадлежал Анари.

-Что это за штучки? Кто там стоит?- воскликнул Шалун.

-Это на самом деле ты?- спросил Олиан.- Ваше Высочество?

-Да, и со мной рядом стоит Алил,- ответила Анари.- Данилей оставил нас в живых, надеясь выиграть, если что-то пойдёт не так, как они запланировали с Гелием.

-Мы бы рады вас отвязать, но он запретил нам это делать, уходя на охоту,- сказал Алил, и его мягкий голос в первые же секунды стал раздражать Шалуна, потому что ему не нравился такой тип мужчин - женоподобный.

-Но хотя он и запретил, мы освободим вас и посадим в лодку - течение доставит вас к Герану.

-Почему это "вас"? А вы что остаётесь?- удивился Шалун.

-Мы привязаны верёвкой к широкому стволу дерева. Она длинная, и нам можно ходить до берега реки, но перерезать её не удаётся, даже в огне она не горит, и отвязать не получается - это заколдованная верёвка, так что бежать придется только вам, -объяснила Анари, надеясь, что своих новых пленников Данилей привязал к суку обычной верёвкой, но оказалось, что это не так - путы не поддавались ножу.

-Хитрый, он знал, что мы ослушаемся его,- сказал принц.

-Ничего, мы бы всё равно никуда не уплыли без вас,- успокоил их Олиан.

-Если бы Сашка вернулся, мы бы не смогли посмотреть ему в глаза,- добавил Шалун, а потом, хихикнув, добавил:- Хотя нам уже и так не придётся смотреть ни на кого.

-Но почему? Что с вами произошло? Белыми зрачки могут стать только увидев сияние лиизий вблизи,- сказала Анари и с грустью добавила:- Он всё-таки не вернулся?

Братья-охотники чувствовали себя неловко, понимая, что рядом с Анари стоит её муж, но догадывались, что Алил не против этого разговора, потому что их свадьба была фальшивкой. Пришлось рассказать всё с того момента, как Анари убежала в Геран вслед за Сашей и этот рассказ конечно не порадовал принцессу.

-Он жив, я чувствую,- прошептала Анари.

-Да, наш Сашка и не такое способен... А ты не знаешь почему Данилей сжалился и вылечил меня?- спросил Олиан.

-Он везде видит для себя выгоду, и если не убил сразу, то надеется что-то получить за вас,- объяснил Алил.

-Паршивый толстяк, и почему мы в тот раз не убили его?!- возмущался Шалун и пытался освободиться от верёвки, но она слишком крепко стягивала его запястья.

-А птицы...где птицы? Мы могли бы послать вместе с ними весточку Овию,- предложил Олиан.- Рядом с Валевией их конечно не было, но я слышу журчание реки, а это значит, что птицы должны жить около неё, или хотя бы пролетать мимо.

-Сколько мы здесь находимся, я не видела ни одной птицы - Данилей не смог бы так спокойно уходить, зная, что в любой момент нам могут помочь птицы,- грустно ответила Анари.

-Нет, в следующий раз, когда мне скажут сжалься, я делаю как надо,- сказал Шалун.- И уж конечно разбойникам пощады от меня уже никогда не дождаться.

5.

Знакомые запахи щекотали нос и тепло кровати так приятно согревало, что Саша не хотел просыпаться окончательно, чтобы не видеть сырую явь грязной ямы. В этом сне ему было так легко и боль не стучала по всему телу с каждым биением сердца, словно все раны зажили и силы вернулись к нему. Такого приятного ощущения в забытье Саша не испытывал давно и повернулся на другой бок, но именно в этот момент ясно почувствовал, что не лежит на холодной земле и сверху его покрывает пушистое одеяло. Резко приняв сидячее положение, Саша осмотрелся и сразу узнал свою комнату в убежище Овия.

-Я брежу что ли?- спросил он сам себя, но всё-таки ответ напрашивался совсем другой - убежище иллара снова его приютило.

В этот момент в комнату вошёл улыбающийся Ровел, держащий в руках чашку с горячим хорисом.

-Наконец-то ты очнулся,- сказал стрижник.- Несколько дней иллары лечили тебя, боясь отходить хоть на миг, потому что они еле успели - когда нас вытащили из ямы флиуртийцы, ты почти не дышал. А потом в небе появились три иллара...Пей хорис.

Саша так соскучился по изменчивому вкусу этого горячего напитка, что почти залпом выпил целую чашку и попросил Ровела рассказывать поподробнее что было дальше.

-Потом самый старый иллар рассыпал над флиуртийцами жёлтый сияющий порошок и они мгновенно присмирели, и исчезли - все дикари испарились, словно их и не было. Я дрожал от страха, как никогда в жизни, потому что принял илларов за колдунов, хотя их одежда и не была чёрного цвета. Когда они спустились на землю и подошли к нам, честно признаюсь, я стал просить пощады. Ничего не говоря, они склонились над тобой и за мгновение все мы оказались над удивительной белой долиной, где остался иллар с посохом, а мы вчетвером очутились здесь и началась борьба за твою жизнь. Ты мне рассказывал о Овие, поэтому я больше не боялся за себя, а переживал, что они не сумеют тебе помочь.

Саша снова лёг и улыбнулся так, как мог только тот человек, который прикоснулся к холоду смерти и всё же избежал окончательного её объятия. Теперь его мысли обнимали стройный стан Анари и губы шептали "люблю". Воображение рисовало ему, как он похищает принцессу из дворца и они скачут на Пуле в чащу леса, чтобы насладиться жизнью вдвоём, сколько бы она не продолжалась.

-Что слышно о Анари? Какие новости вообще в Геране? Где все остальные мои друзья: Авион, Шалун, Олиан, Сева, Бренлен?

-Я не спрашивал. Здесь только мы и иллары, больше никого.

-А где иллары?

-Они в кабинете, ещё не знают, что ты очнулся.

Саша встал с постели и быстро оделся в чистую одежду. Чувствовать себя вновь здоровым было так приятно и радостно, и мечтать о той встречи, о которой и не надеялся уже, было приятнее вдвойне. Поэтому чуть ли не в припрыжку он направился к кабинету Овия и, распахнув дверь, весело воскликнул:

-Ну что, старички, кого первого расцеловать?!

-Саша,- направляясь к нему и улыбаясь, произнёс Овий,- ты посмотри только как быстро ты встал на ноги, мы ожидали, что твой сон продлиться не меньше семи дней. Познакомься, это мой давний друг Леон.

-Приятно...А теперь рассказывайте почему такая пустота, где все, и что слышно о Анари. Гелия ещё не кокнули? Какие планы?

Иллары переглянулись, и это уже насторожило Сашу. Хороших новостей он уже не ждал, но очень хотел, чтобы плохих вестей было поменьше. Овию предстояло много всего рассказать молодому охотнику и самую горькую новость он оставил напоследок, сомневаясь, стоит ли её вообще говорить сейчас, когда Саша только-только оправился от ран. Чтобы не мешать друзьям своим присутствием, тем более зная как сильно принцесса и охотник любили друг друга и как глупо расстались, Леон вышел из кабинета, чтобы поближе познакомиться с Ровелом и быть может подстричься. А Овий уселся в кресло, попросил Сашу сесть напротив и начал пересказывать медленно и подробно, как и хотел его молодой друг. Когда рассказ дошёл до того места, где появились имена Рита и Вероника, Саша почувствовал как от волнения у него пересохло во рту и по спине пробежал холодок.

-Они прибыли в этот мир, чтобы вернуть меня обратно. Вероника всё узнала,- сжимая голову руками от нахлынувших смешанных чувств, произнёс Саша.- Скажи только, что с Вероникой всё в порядке и она не натворила никакой глупости, узнав обо мне и Анари. Блин, ей ведь теперь тоже не вернуться обратно и всё зря...Если бы я только знал...

-Ты бы не смог приказать сердцу не любить Анари...

-Где Вероника?

-Леон помог ей проникнуть во дворец под видом горничной Анари...

-Вы рехнулись!!! Этот придурок может сделать с ней всё что угодно!

Овий виновато опустил глаза и тихо произнёс:

-Вероника погибла - Гелий казнил её и никто не знает, что он с ней сделал.

Сжав до боли кулаки, Саша попросил иллара продолжать, потому что надежда на лёгкие неприятные новости испарилась. Овий продолжал, нанося молодому другу удар за ударом. Когда Саша узнал о том, что Рита насолила и в этом мире, лишив радости двух братьев, которым и так приходилось скрываться от колдунов, Овий почувствовал, что охотник вот-вот вскочит и в бешенстве натворит что-нибудь непоправимое, но так же видел, что Саша из последних сил сдерживает себя, чтобы узнать самое главное - новости о Анари.

-Говори всё,- чуть ли не приказным тоном сказал Саша.

Погладив длинные усы, Овий смотрел в упор на Сашу, готовый в любой момент усыпить друга, чтобы спасти его от самого себя. Сначала Саша узнал о свадьбе Анари и Алила, а потом Овий протянул молодому охотнику старую столичную газету, где крупными буквами было напечатано следующее:

"ВЧЕРА НА НАС ОБРУШИЛОСЬ НОВОЕ ГОРЕ:ДОЧЬ КОРОЛЯ МИЦИЯ И КОРОЛЕВЫ ПОЛИИ - АНАРИ,- ВМЕСТЕ СО СВОИМ МУЖЕМ ПРИНЦЕМ АЛИЛОМ ПОГИБЛА ОТ РУК РАЗБОЙНИКОВ ВО ГЛАВЕ С ДАНИЛЕЕМ,О ЧЁМ ОН ПРИКАЗАЛ ДОНЕСТИ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ НА СЛОВАХ ВОИНОМ, КОТОРОГО ОСТАВИЛ В ЖИВЫХ. СЕЛИЯ И ИЛИЯ СКОРБЯТ, ОТ ТАКОЙ ПОТЕРИ НАМ УЖЕ НЕ ОПРАВИТЬСЯ...."и дальше на всю страницу журналист что-то написал, но Саша уже не стал читать. Глаза, полные слёз, мешали его чтению, руки опустились и выронили газету. Прикосновение иллара согрело Сашу изнутри, но не могло заглушить боль в сердце. И Веронику, и Анари Саша потерял в один день, в один миг и до конца не мог осознать, что это безвозвратно, что всё это на яви и как раз тогда, когда мечты вновь окрасили его воображение. Сон, посланный илларом, убаюкал его и, как пушинку, Овий отнёс Сашу в его комнату. Зайдя после этого в гостиную, он сказал Леону и Ровелу:

-Он будет спать, я не могу позволить ему искать для себя погибели от горя. Пусть сон лечит его, пусть его сердце отдыхает, я разбужу его в день решающей битвы, когда он сможет отомстить Гелию не только за Анари, но и за всех замученных колдуном людей.

Бедняга Ровел смотрел на иллара заплаканными глазами и выдавил из себя слова, от которых в душе содрогался, но научился подавлять и не показывать страха:

-А что я могу? Как мне помочь вам?

-Сиди и не рыпайся, дружище,- ответил за Овия Леон.

Прошло несколько дней и Ровелу стало ужасно скучно в убежище илларов, потому что они оставляли его одного и куда-то исчезали. Ему не хотелось скучать по допросам в дворцов подземелье или по холоду в яме флиуртийцев, но он не мог придумать как справиться со скукой. В комнате Саши, куда он за день заходил по десять раз, чтобы перекинуться парой слов хотя бы со спящим Сашей, Ровел взял лелту и пробовал на ней играть. Это занятие оказалось очень интересным и, занимаясь музыцированием, стрижник не замечал как летело время, поэтому быстро втянулся, хотя у него вообще не было музыкального слуха и каждая, сыгранная им, мелодия ужасно фальшивила. Когда подходил к концу восьмой день с момента освобождения пленников от флиуртийцев, Ровел всё также бренчал на лелте в гостиной, ожидая илларов к ужину и никак не предчувствовал, что его окликнет кто-то другой.

-Ровел, ты ли это?!- воскликнул Авион, спускаясь по лестнице.- Я почти загнал своего корка, пока добрался до убежища, и никак не надеялся на такую встречу. Где Сашка? Ну и заставили же вы поволноваться нас! Да и иллары наши совсем голову повесили из-за многочисленных неудач.

Помня последнюю встречу с Авионом, когда он вместе с Сашей и Севой запугали его чуть ли не до смерти, Ровел немного попятился назад, но весёлый охотник всё-таки крепко сжал его в объятия и от нехватки воздуха стрижник невольно закряхтел и стал вырываться.

-Где Сашка?

-Он спит, потому что иллар Овий боялся за его жизнь - Саша узнал о Анари...

-Проклятье на голову Данилея и Гелия,- закричал Авион, но потом шёпотом добавил:

-Но зато скоро мы с ними расправимся. Я схожу посмотрю на своего младшенького братишку.

Авион сел рядом с кроватью друга и с нежной родственной улыбкой посмотрел на спящего - на человека, который стал ему родным и близким за столь короткий срок. Пусть он не показывал свои переживания всем, после казни Саши его душа и сердце словно осиротели и теперь охотник чувствовал прилив жизни внутри себя, снова оживала надежда и крепла уверенность, что горестные времена канут в вечное забвение. Перед глазами Авиона вновь появился образ Мириан - образ девушки с длинными чёрными волосами,- с которым он, как обычно, заговорил:

-Мой названный братец тоже лишился своей возлюбленной, Мириан. Несправедливость преследует тех, кто любит по-настоящему.

-Но на этот раз юноша не виновен в её гибели.

-Да, Саша не виноват, не то что я...Я один виноват, любимая.

-Ты и ещё кое-кто.

-Но я больше, чем он. Я не поверил тебе, любимая,- прошептал Авион и образ растаял.

В комнату вошёл Ровел, чтобы сказать Авиону о возвращении илларов, которые ждали его в кабинете. Леон и Овий с нетерпением смотрели на охотника, который копался в походной сумке, ища что-то. Наконец Авион показал им свою находку, и довольно усмехнулся. Тайная переписка колдуна была как раз кстати. Прочитать письмо для илларов не должно было составить большого труда, потому что колдовская защита всегда отличалась хрупкостью, но на этот раз кристалл не поддавался, и всем сразу стало ясно, что в их руки попало письмо самого Гелия. Потрудившись над прозрачным кристаллом всю ночь, иллары наконец-то раскрыли его и в воздухе появились строчки послания, написанные колдовской азбукой.

-Сколько защиты для письма,- возмущался Леон,- что даже дурак догадался бы о его важности.

-Ещё немного и нам станет известно что-то очень важное,- сказал Овий и приступил к расшифровке, потому что был знаком с этой азбукой, а Авион не выдержал и вышел в гостиную, чтобы заснуть на диванчике впервые за несколько дней. Сон показался ему мгновением, потому что ему показалось, что уже через секунду его начал трясти Ровел, говоря: