Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Я всё теперь знаю, прости,- выкрикнула она, подарив то, на что Валив никогда уже не надеялся - свет и любовь.

Палач схватил обескрыленных прахов и потащил к краю горы. Солия хотела быть там, хотела помешать, хотела прорваться через цепь рук, мешавших ей, но не смогла и возглас отчаяния вырвался из её груди. Последний раз Валив оглянулся и крикнул в ответ:

-Прости...,- палач столкнул двух друзей в бездну. От ужаса Солия истошно закричала и упала вслед за Валивом, в бездну небытия...

Кто-то рассказывал потом, что тела Солии и Валива исчезли только тогда, когда принц приказал положить их рядом друг с другом на один цветок. С лучами восходящего солнца они превратились в пыль и навсегда остались вместе. Но долгое время никто не знал правду о Валиве, а когда Арлен уже мог открыть всем её - она уже никому не была нужна. Потом веи сложили много красивых и героических легенд о Сайко, Валиве и Солие, которые жили в веках, и никто не вспоминал об Арлене и его жене Верде - никто.

Конец третьей части

Четвёртая часть

1.

Этим вечером Бурак, как обычно, сидел в своей уютной гостиной и разговаривал с Картикту - гральчи в основном только кивал и вставлял только что-то наподобие звуков, чтобы дать понять главарю, что он его понимает и поддерживает. Гном рассуждал об илларах, которых так и не удалось найти, о короле, секретарь которого - Гордо,- надоел уже всем карликам, требуя для Его Величества королевского ухода. Бурак рассуждал также о колдунах и о новых порядках, раздумывал, когда же наступит нормальная прежняя жизнь, в которой можно было воровать и бояться только рицов. Картикту слушал всё терпеливо, сидя на полу и умудряясь всё равно упираться головой в потолок, и в один момент спросил:

-Оторвать Гордо голову?

Бурак посмотрел на Картикту заинтересованным взором, но потом скорчил недовольную гримасу и ответил:

-Его следовало бы убить уже за то, что обещание королевских сокровищ превратилось в прах (прежде чем обещать нам их, ему следовало проверить, не разграбили ли сокровищницу колдуны), но убийством слуги короля мы утолим только жажду крови, но не выиграем ничего.

Картикту был согласен с главарём, но оторвать голову большой птице ему тоже хотелось, поэтому он остался стоять на распутье, пока Бурак взвешивал и обдумывал в своём мозгу какую-то мысль. Вознаграждение гному не досталось, а это значило, что перед бандой он остался обманутым, и необходимо было восстановить своё влияние, которое пошатнулось, ведь облапошенный главарь никому не был нужен. Конечно, если бы речь не шла о секретаре короля и о самом короле, Бурак давно бы уже приказал наказать обоих за обман, но в этот раз ему приходилось хорошенько обдумывать свои дальнейшие действия. Подсказать Гелию, где искать беглецов, было бы разумно, но не выгодно, потому что колдуну стало бы известно, что помогал Мицию и Гордо гном, и тогда ещё одна проблема прибавилась бы к списку. Гном багровел от напряжения мыслей, но продолжал размышлять. Безвыходность ситуации, в которую он угодил из жадности, его раздражала.

В таком же раздражении сейчас прибывал Гелий. Он расхаживал по своему кабинету и, понимая, что недолго осталось ему находиться главой Селии и Илии, и даже спрятанные пленные иллары не могли его спасти от краха - колдун это понимал и жалел, что не обладает достаточной силой, чтобы сразиться с проклятыми дикарями. Он послал Грагару к пленным илларам, полагая, что она сумеет организовать действия его тупоголовых колдунов, если Овию и Провидцу удастся обнаружить это укромное место. Прахи конечно помогли ослабить непобедимую армию флиуртийцев, но для победы этого было мало, ведь завершить начатое наёмниками-веями колдунам было не под силу, пока дикари обладали способностью уничтожать их без всякого оружия. Но тут вдруг Гелий подумал:

"А откуда иллары знают, что сила флиуртийцев до сих пор действует на колдунов? Сомневаюсь, что древний советчик Овия проверял их способности в Селии... " Как вдруг Гелий прервал ход своих мыслей, ухватившись за идею, которая казалась элементарной, но почему-то не пришла в голову колдуна сразу, а только теперь. Незамедлительно он решил лететь на остров Флиур, проклиная иллара Овия, которому удавалось преодолевать огромные расстояния за мгновение, и понимая, что ему самому придётся добираться несколько дней, если учесть, что в полёте колдуны могли развивать большие скорости. Брать с собой кого попало Гелию не хотелось - в этом мероприятии ему требовался сообразительный помощник, а таким на данный момент в окружении главы страны была только Грагара. Поэтому колдун послал гонца к ней, собрал в сумку необходимые в пути вещи и направился в комнату сына, чтобы проститься с ним. Комната Даида оказалась пустой, и отец продолжил искать сына во дворце, а потом и в парке, но все слуги отвечали ему, что с вечера не видели принца - так стали называть юношу после самокоронования Гелия. Встревоженный отец позвал к себе всех своих помощников и приказал прочесать снова весь Королевский холм, а сам удалился к приёмный зал, где его и нашла Грагара.

-Ты меня звал?- спросила она.- И что это за суета по всему дворцу?

Обращаться к колдуну - Ваше Величество - хамут не хотела, да и Гелий этого не требовал только от неё, потому что с некоторых пор оба забыли о подозрительности и настороженности, общаясь друг с другом, а это помогало отбросить в сторону официальный этикет.

-Даид исчез,- упавшим голосом произнёс Гелий, которого нельзя было упрекнуть в отсутствие отеческой если не любви, то хотя бы в привязанности. Хамут, в свою очередь, нельзя было упрекнуть в отсутствие сочувствия, но открыто начать жалеть и успокаивать колдуна она не решилась, потому что знала - он оттолкнёт её и разгневается, ненавидя слабость в любом проявлении. Поэтому она молчала, ожидая распоряжений Гелия.

-Он сбежал от собственного отца,- сказал Гелий, словно опустошённый изнутри, выдержав долгую паузу.- Сбежал тогда, когда подо мной горит земля... Слабак... Он предал своим бегством меня, он отказался разделить со мной то, что по праву принадлежит нам, и я проклинаю его за это.

-Может его похитили,- предположила Грагара в защиту Даида.

-Чепуха,- огрызнулся Гелий, потому что на Королевский холм попасть незамеченными могли только веи, да и то могли полетать только вокруг дворца, который охранялся магической защитой.

-Мы летим на Флиур,- сказал Гелий, меняя тему так быстро, как будто отказаться от собственного сына было для него такой же "чепухой", как и произнести это слово. Он знал, что рано или поздно найдёт Даида, и может быть поэтому не переживал слишком сильно, ведь наказание сына для него сейчас было не главным делом, а второстепенным - на первом месте стояли его жизнь и власть.

-И что нам делать на Флиуре? Там же никого не осталось,- удивилась Грагара, почёсывая бородку.

-Увидишь. Я вспомнил один рассказ, прочитанный мною в юности про Флиур. Его написал один колдун со слов какого-то старца колдуна, побывавшего на этом острове и чудом уцелевшего. Да, на островах живут дикари, но кроме них там есть ещё кое-кто, и этот кое-кто научился защищать себя от флиуртийцев...

Острова Флиурии опустели, и уже несколько недель на них не слышался рык дикого племени. Животные и птицы постепенно привыкали к этой благостной тишине и на некоторых островах, где ирнцы появлялись очень редко, ходили безбоязненно и днём и ночью. Природа отдыхала и вместе с ней люди, освободившиеся от страха и горного кольца. Теперь многие гуляли по Флиуру, охотились, собирали фрукты, которые не росли в Ирне, но не спешили строить дома за пределами горного города, потому что никто не знал вернуться ли дикари или нет. Но даже если и существовала возможность возвращения флиуртийцев, никто не хотел об этом думать сейчас, потому что о такой свободе мечтали все и всегда, и теперь просто наслаждались ею, пока было можно. Теперь Глен не запрещал Катрею и Нисану выходить за пределы Ирна в лес, и два брата днями пропадали там, изучая каждый бугорок и учась ориентироваться на острове чуть ли не с закрытыми глазами. Своими впечатлениями по возвращении они делились с Вероникой, и всегда находили в ней терпеливого и заинтересованного слушателя, хотя иногда ей и приходилось незаметно зевать. В отсутствие братьев Вероника занималась шитьём - Глен приказал ей быть портнихой и шить такие же красивые платья, как у неё, для ирнок. Девушку спасло то, что в своей деревне она часто кроила и шила себе сама, поэтому такая работа была для неё привычной, зато трудность заключалась в нехватке ниток и в необходимости только ручной работы, потому что швейной машинки в Ирне, конечно же, не было. Когда у неё появлялась свободная минутка, Вероника любила гулять на берегу озера и наблюдать за работой пленника. Могучий флиуртиец трудился наравне со своими пленителями над строительством второго корабля ирнцев. Его ноги всегда были привязаны длинной верёвкой к большому колу, вбитому в землю, чтобы он не убежал, и Веронике было жаль его. Она много наслушалась от, появившихся у неё, подруг о жестокости дикарей и их тупости, но, глядя на этого пленника, Вероника замечала, как он меняется, и в нём приобретают силу и сообразительность, и смекалка, и ловкость, и пытливость ума, потому что дикарь всегда хотел понять, для чего ему делать то-то или то-то. Он учился говорить и понимать язык ирнцев, и выглядел спокойным, не пытаясь уже давно убежать при любой возможности. Но это могла быть всего лишь его хитрость, чтобы в один прекрасный день вернуться в племя не пойманным ирнцами. Хотя Вероника не наблюдала за ним открыто, чтобы не поползли слухи, флиуртиец давно заметил её интерес к нему, но, как и она, не показывал, что его сердце начинает радостно биться при её появлении. Как только его ум доказал о своём существовании и способность мыслить всё больше развивалась в дикаре, выражение его лица постепенно изменялось в лучшую сторону, привлекая Веронику ещё больше. Этот флиуртиец становился красавцем, избавляясь от тупого взора и глупого вида, который ему раньше придавал всё время открытый рот. И хотя его лицо и тело всегда были покрыты синяками от побоев ирнцев, Вероника не переставала восхищённо любоваться им. Для него она была столь же красивой и завораживающей: от походки до фигуры - и он удивлялся, что женщины его племени не были такими, и часто задавал себе вопрос - почему. Когда мальчик подрос и сумел хорошо показать себя на охоте, Вау назвал своего сына Мали, как самую проворную рыбу, и этим именем величали его в Ирне тоже. В племени дикарей не все были достойны носить имя, поэтому Мали гордился, что его отец признал его и в горном городе скучал по нему одному. Быть может задумавшись об отце, или мечтая о Веронике, однажды Мали допустил грубую ошибку - испортил целую доску, неправильно сделав срез. Как только главный ирнец на верфи заметил это, он приказал высечь пленника в наказание и оставить в пещере, которая служила Мали темницей, без еды на несколько дней. Скрыть от остальных ирнцев об этом наказании было невозможно, потому что вести здесь разносились также быстро, как в деревне. Поэтому вскоре и до Вероники добежала эта новость, словно какое-то радостное событие, от которой у неё пробежали мурашки по всему телу. Чувствуя боль в сердце и позволяя какому-то другому чувству вести себя вперёд, Вероника направилась ночью к той пещере, чтобы накормить раненного и обмыть его раны. Она рисковала навлечь на себя гнев не только Глена, но и всех ирнцев, но не могла себя заставить повернуть обратно, потому что на этот раз желание приблизиться к Мали было сильнее её. Осторожно, чтобы не попадаться на глаза дозорным, которых Глен всё ещё оставлял особенно в ночное время для своего спокойствия, Вероника подкралась к входу в пещеру. Внутри неё ирнцы высекли несколько больших камер для пленников и повесили тяжёлые и толстые деревянные двери, которые закрывались затвором без замка (кому могла придти в голову мысль, что однажды в Ирне появиться девушка, способная самовольно открыть любую из этих дверей?). Пещеру никто не охранял, и поэтому Вероника смогла свободно пройти по короткому коридору и проникла в темницу Мали, которая не освещалась даже свечой. Боясь, как бы в темноте дикарь не принял её за своего врага, она быстро зажгла факел и осветила камеру, в которой дурно пахло, но на это девушка не обращала сейчас внимания. Мали лежал на животе на подстилке из сена и тяжело дышал. Он был слишком слаб, чтобы встать или начать сопротивляться, но, когда мокрая ткань прикоснулась в его ранам, причиняя боль, попытался оттолкнуть Веронику от себя.

-Лежи смирно, я пришла сюда не для того, чтобы ты меня толкал,- шепотом произнесла Вероника, наклоняясь к его уху.

Только теперь в своём помутневшем сознании Мали понял, кто пришёл к нему, чтобы облегчить страдания. Он послушно терпел боль, пока Вероника омывала его раны и прикладывала какие-то листья.

-Это поможет ранам быстро зажить - так меня научили подруги здесь,- сказала она ему. - Теперь немного легче?

Не понимая, о чём его спрашивает девушка, Мали догадался по нежности в голосе, что она его успокаивает, и попытался улыбнуться.

-Как же мне тебя теперь накормить? Ведь тебе нельзя переворачиваться на спину - будет слишком больно,- спрашивала себя Вероника. Она понимала, что Мали ещё не знает их языка и бесполезно его спрашивать, поэтому решила просто показать ему еду и питьё, в надежде, что он сам подскажет ей, как лучше его накормить в таком положении. Так и произошло, флиуртиец открыл рот и позволил девушке утолить его голод. На третий день он уже сам мог сидеть и есть без её помощи.

-Листья этого растения творят чудеса, раны затянулись так быстро. Как хорошо, что никто из ирнцев не пришёл и не увидел, что тебя кто-то лечит,- говорила Вероника и улыбалась от счастья. Она смотрела, как Мали ест, и чувствовала себя самой глупой девушкой на свете, потому что уже только это доставляло ей огромную радость. А он улыбался ей в ответ и жалел, что кроме этого не может сказать ей, что внутри него происходит что-то непонятное и очень приятное. Всего несколько недель назад он мечтал просто схватить Веронику и утащить в лес, чтобы насладиться ею сполна, как привык утолять своё желание в племени. Но теперь что-то мешало ему поступить так в этой пещере. Он был всё тем же непокорным и хитрым Мали, но слабость перед этой женщиной доставляла ему удовольствие.

- Туда,- показал рукой куда-то в сторону Мали, закончив свою скромную трапезу.

-Что там?- пытаясь понять его, спросила Вероника.

-Веро, туда я,- сказал Мали, сокращая имя девушки, потому что ему сложно было выговорить его целиком, но это не обижало её, а, наоборот, радовало, потому что он произносил имя.

-Ты хочешь туда?

-Там мои...

Только теперь Вероника поняла, что Мали предлагал ей бежать вместе с ним в его племя, не зная, что на острове остался только он один. Оставлять его в неведение она не хотела, чтобы он не пытался бежать туда, где его никто уже не ждал, поэтому нужно было обязательно объяснить всё.

-Нету никого,- решив начать так, сказала Вероника.

-Нету?

-Да, там нет.

Вероника не могла догадаться, что Мали подумал, что всё его племя перебили ирнцы. Она увидела злость на его лице, и , прежде чем она успела что-то ещё сказать, дикарь выскочил из камеры, как вихрь, и утонул в темноте. Он карабкался на гору, чтобы поскорее добраться до стоянки племени и дёрнуть за волосы отца, что у флиуртийцев означало знак глубокой привязанности. На этот раз он обрёл свободу, потому что передвигался неслышно и очень осторожно. Забыв о боли, которую ещё причиняли ему раны на спине, он словно летел по лесу - так быстро он перебирал ногами,- и вскоре выбежал на океанский берег. Пустым и тихим стал этот берег, и нигде не было слышно охотничьего рыка племени, не доносились радостные возгласы о большой добыче. Всё замерло вокруг. И тогда одинокий рык покинутого сына раздался над островом, распугав животный мир и ирнцев, которые решили заночевать в лесу этой ночью. В панике все бежали к горной гряде, спасаясь от племени, которое, как все подумали, вернулось на остров. Когда мягкие лучи рассвета прикоснулись к земле Ирна, уже никто не спал в городе и все с жаром обсуждали ночное происшествие. В кругу ирнцев стоял Глен и пытался получить полную картину того, что произошло. Он был спокоен, потому что Катрей и Нисан были на этот раз рядом с ним, а не в лесу, и всё больше убеждался, что бояться нечего, ведь если бы дикари и в самом деле вернулись на острова, этот рык был бы во много раз сильнее.

-Скорее всего какой-нибудь из дикарей всё же остался на острове и тоскует теперь,- предположил Катрей.- Мы найдём его и приведём сюда.

-Пусть тоскует, не надо его искать - это может быть ловушкой,- осторожничал Глен.

Именно в этот момент в небе показались две человеческие фигуры, которые зависли в воздухе над городом. Они опускались медленно, оглядывая всех собравшихся, которые держали свои ножи наготове. То, что эти двое чужеземцев обладали магической силой, для ирнцев было понятно само собой, но вот зачем они сюда прилетели - это пока ещё оставалось загадкой. Глен вышел вперёд с сыновьями, чтобы выслушать чужаков.

-Теперь, когда на острове нет флиуртийцев, мы - иллары,- прилетели к вам, чтобы забрать домой, который льёт слёзы от горя,- сказал им Гелий.

-Почему льёт слёзы?- спросил Глен.

-Потому что дикари убивают теперь невинных жителей Селии. Могущественный колдун принёс это зло на нашу землю и спасти нас можете только вы - люди, которые смогли выжить на этом острове не смотря на прожорливость дикарей и их силу. Я вижу, что камни защищают многих из вас, а это значит, что эта гадкая армия не такая непобедимая, как кажется колдунам. Что скажете?

-Мы полетим с вами только после того, как выслушаем всю историю с самого начала - многое за века забылось и потерялось в памяти. Рассказывай,- сказал Глен Гелию.

Врать для колдуна, прикинувшегося илларом, было привычным делом, поэтому он рассказал историю Селии так, что все колдуны, которых он облачил в серые одежды илларов, а не в черные, как было на самом деле, - стали отъявленными убийцами и негодяями. Конечно, если бы Вероника осталась этой ночью в Ирне, она бы смогла разоблачить колдуна и его прогнали бы с позором с острова, потому что и он, и Грагара уже успели ощутить стену в сознание ирнцев, которую помогали создавать против магии камни флиуртийцев и сама аура островов. Но девушки не было в горном городе - она последовала вслед за Мали в лес, чудом минуя дозорных незамеченной - помогло то, что Катрей показал ей многие их посты на всякий случай, и теперь девушке было легко ориентироваться в горах, на крутых тропках. Оказавшись в лесу, она не знала в какую сторону идти, но не боялась, зная по рассказам Катрея и Нисана, что на острове нет больших хищных зверей, а дикарей бояться было теперь глупо. Рассвет Вероника встретила, дремля в траве, которая пахла приятно, но совсем не по-домашнему. Позавтракав сладкими белыми плодами, растущими на одном из лесных деревьев, она направилась дальше и вскоре вышла на песчаный берег. Вода ласково омывала песок, и мирное ощущение этого мира вселяло в сердце Вероники покой и уверенность, что она найдёт Мали. Она пошла вдоль берега, логично предполагая, что если юноша на берегу, то она обязательно наткнётся на него, ведь они жили на острове. Идя медленно, чтобы не напугать и себя, и его суетой, Вероника прогуливалась так до вечера. Многое за день она передумала в своём уме, много вопросов задавала себе. Зачем она побежала вслед за Мали? Этот вопрос её волновал больше всего и пугал. Только теперь она поняла, что об исчезновении пленника в Ирне уже, наверное, знают, а так же весть о ней, пропавшей в ту же ночь, уже у всех на устах. Выводы, которые могли сделать ирнцы, могли быть самыми разными, и Вероника боялась предположить, что теперь с ней и Мали будет дальше.

"Только бы они не подумали, что он похитил меня, ведь тогда они его убьют прежде, чем я успею всё объяснить",- боялась девушка. Сев на песок, чтобы полюбоваться закатом и чтобы дать отдохнуть ногам, она не услышала лёгкую поступь дикаря. Он подкрался к ней тихо и сел за спиной. Его выдал запах листьев, которыми Вероника залечивала его раны, поэтому она повернулась к нему и с укором, но очень ласково, сказала:

-Было глупо убегать из Ирна, теперь у нас будут неприятности.

Впервые Вероника так доверяла своей интуиции, которая не сомневалась, что флиуртиец не причинит ей зла. Хотя теперь, на своей территории, он мог бы поступить с ней, как привык, и, представив эту ужасную картину лишь на миг, Вероника бежала бы от него без оглядки. Но Мали хотел понять, куда делось его племя, и радовался, что Веро пришла к нему и сможет рассказать. Быть может, любой другой дикарь сделал бы вывод, что ирнцы были виновны в исчезновении всех его собратьев, но только не Мали. Сын вождя был лучшим охотником и, обследовав весь остров, нашёл следы только старых сражений с ирнцами, а без сражения флиуртийцы не могли пропасть по вине чужаков. Поэтому ему нужно было узнать правду от Веро.

-Где?- размахивая руками, словно, охватывая все острова и тыкая в себя пальцем, спросил Мали.

Вероника поняла вопрос и собиралась уже начать рассказывать всё, что знала, но в этот момент высоко в небе показался корабль. И девушка, и юноша узнали ирнское судно, бороздившее совсем недавно волны озера. Схватив Веронику за руку, Мали втащил её в лес, чтобы их не заметили, и, удивлённые они смотрели, как корабль удалялся от острова, а на его борту звучали песни ирнцев и виднелись пляшущие точки удаляющихся человеческих фигур.

-Они возвращаются в Селию,- плача и от радости за них, и от сожаления, что она не на том корабле, и от неизвестности, потому что теперь на острове остались, наверное, только они вдвоём.

-А, может быть, в Ирне всё-таки кто-нибудь остался?- спросила сама себя Вероника. Ей было страшно и этот страх почувствовал Мали, понимая её, потому что точно такой страх испытал этой ночью. Он прикоснулся к её щеке, и это утешительное прикосновение было так приятно Веронике в это мгновение, что из её глаз покатились слёзы радости. Никогда флиуртийцы не целовались в губы, но девушка приближалась к Мали, её добрые глаза притягивали, а мягкие губы вдруг слились с его губами, словно впуская в его тело девичье тепло. Красоту поцелуя испортил порыв, который заставил юношу сильнее прижать Веронику к себе, чем испугал её, и она в ужасе закричала, вырываясь из его объятий. Мали опомнился и понял свою ошибку, осознал, что нельзя так поступать сейчас, когда между ними зарождается что-то слишком важное, слишком сильное.

-Не буду,- уверял он её так искренне, только бы она не бежала прочь, что Вероника снова поверила и остановилась.

-Нельзя так,- специально сокращая предложение и выделяя недовольную интонацию в голосе, произнесла она.

-Не буду,- повторил Мали.

-Хорошо.

-Хорошо.

Солнце медленно заходило за горизонт, и Вероника старалась понять, что теперь происходит с ней и с её жизнью. Ведь совсем недавно она не могла жить без Саши, а теперь её любовь к нему уже ничем почти не напоминала, кроме грусти, что всё прошло. Представлять, что Мали теперь её избранник на всю жизнь, ей не хотелось по простой причине - было страшно снова потерять что-то очень дорогое сердцу. Она рассмеялась, когда Мали принёс и бросил у её ног большую рыбину.

-Ешь,- сказал он, довольный собою, что показал какой он хороший охотник.

-Нет, Мали,- смеясь, возразила Вероника,- я не буду её есть, ведь она сырая.

-Нет?- удивился Мали.

-Да - нет,- совсем запутывая юношу, ответила Вероника.

-Не хорошо?- спросил флиуртиец, совершенно не понимая ирнку( он не знал, что она не родилась на острове).

-Нам нужен огонь, Мали, и нам нужно вернуться в Ирн, чтобы посмотреть, кто там остался. Но тебе нельзя возвращаться, поэтому я пойду одна. Понимаешь?

Он вникал в каждое слово, сосредоточенно глядя на её губы, но всё равно не смог понять всего сказанного, потому что смысл слов ему был неясен. Как-то флиуртиец видел двух влюблённых ирнцев, которые гуляли по берегу озера, а потом уселись на траву, и юноша с нежностью взял руку возлюбленной и поцеловал. Теперь Мали самому захотелось сделать так же, чтобы показать Веро как сильно ему хорошо с ней и он совершенно не злиться из-за того, что не может понять и ответить ей (многие пленные ирнцы поплатились жизнью за это, попадая в племя вождя Вау). То, что было знакомо и без перевода - Ирн - для дикаря звучало, как приближение опасности, поэтому он взял руку Веро и, целуя её, сказал:

-Ирн не хорошо,- но вдруг упал, сражённый копьем...

2.

Ночной дружелюбный лес встретил Даида тишиной и поскрипыванием деревьев. Сочинитель до конца ещё не успел поверить, что смог убежать из дворца, и никто этого не заметил, иначе его давно бы уже вернули обратно. Чтобы отдышаться, юноша сел в высокую траву под деревом и сразу услышал голос, доносившийся откуда-то сверху:

-И откуда ты сбежал?- спрашивала луния Звена.

-А тебе какое дело?

-В Геране трудно сейчас приходиться не только луниям. Да, вот что Гелий натворил. Что нового в столице? Давненько я там не бывала - не безопасно, знаешь ли.

Даид выругался про себя и встал, чтобы поскорее уйти от надоедливой птицы, но она продолжала следовать за ним, перелетая с дерева на дерево, ведомая любопытством. Лес скучал без новостей, потому что птицы не покидали своего густорастущего укрытия, поэтому Звена пытала расспросами каждого путника, шедшего из Герана. Боясь, что птица привлечёт к нему шпионов отца, Даид попытался бегом оторваться от лунии. Он бежал быстро и часто не успевал раздвинуть ветви деревьев, которые хлыстали его больно по лицу. Как вдруг он столкнулся с кем-то и упал на спину. Вглядываясь в темноту, Даид сначала ничего не увидел, но потом перед ним появился пагал - розовокожый человек-хамелеон.

-Пагал!!!- обрадовано воскликнула Звена,- вот так ночка - столько встреч.

-Хм, ты ли это, Звена?- послышался женский голос из-за дерева.

Птица встрепенулась, услышав знакомые нотки, и даже испугалась, потому что уде не ожидала когда-либо услышать этот голос.

-Ваше Высочество?

-Тихо ты, птица,- раздался уже мужской голос.

-Шалун? Ты ли это?- замахав крыльями и распушая хвост радостно сказала Звена.- И Олиан с тобой? Овий уже устал разыскивать вас.

-ТЫ чего языком мелишь при чужом?!- резко произнёс Олиан, намекая на присутствие Даида.

-Ой,- спохватилась луния.

-Овий?- повторил Даид.- Вы знаете иллара Овия? Я должен ему рассказать, он должен остановить моего отца, иначе Селия и Илия забудут о покое и мире.

У всех присутствующих пересохло во рту от волнения и от догадки, что перед ними на траве лежит сын правителя страны - сын колдуна.

-Ты кто?- решился спросить Шалун.

-Даид, сын Гелия.

-Замечательная ночь,- обрадовано заголосила Звена, но ей приказали сразу же замолчать, чтобы не привлекать к себе внимания шумом.

-Звена, веди нас быстрее к холму,- попросил птицу Олиан.

Луния как-то непонятно замялась и словно помрачнела, не зная, как сказать плохую новость.

-Что опять?- спросила Анари.

-В пещере пусто, потому что слишком много шпионов в лесу развелось. Сейчас в лесу чисто, потому что я не слышу их присутствия, но днём было много. Овий перебрался в другое место и просил быть нас наготове.

-Кого это вас?- поинтересовался Олиан.

-Птиц, а луний особенно, ведь мы всегда принимали участие в воинах, как разведчики. Мы помогали вести бой, докладывая, как враг себя ведёт и куда повернул, или перестроился - я знаю это по рассказам моей кормилицы.

-В Илии не такие умные птицы,- с ухмылкой заметил принц Алил.

-В Илии вообще всё не так,- сказал Шалун.

-Так мы не увидим сегодня Риту?- волновался Кори.

-Вы ещё не знаете самого главного,- прошептала Звена и подмигнула Анари.

-Говори быстрее,- приказал Олиан.

-Саша вернулся,- сказала птица, и, словно, разорвала старый шрам на сердце принцессы, у которой сразу появилась слабость в ногах и она присела на траву, плача от счастья.

-Проклятье, и именно теперь Овию понадобилось переселиться,- недовольно произнёс Шалун.

-Простите, что встреваю, но мне побыстрее нужно найти укрытие, потому что утром меня начнут искать,- предупредил заранее Даид своих новых знакомых.

-Легко сказать "побыстрее найти" и трудно сделать,- заметил Шалун.- Что-то меня зрение подводит последние дни, чтобы что-либо искать.

-Ужас!!!- воскликнула Звена, только теперь заметив, что Шалун слеп, а потом такое же подозрение упало и на Олиана.- Что с вами произошло?

-Сын колдуна прав, мы очень близко от Герана, и если убежище иллара для нас теперь закрыто, надо искать другое укрытие,- сказал Алил с умным видом.

Все задумались на несколько минут. Логично было предполагать, что Даида Гелий будет искать более энергично, чем илларов, потому что не каждый день от отца сбегает сын, да ещё к тому же любимый и единственный - опора и надежда. Никто не ожидал, что убежище Овия окажется недосягаемым, поэтому впору было немного испугаться, но для этого ни у кого уже не осталось желания - все слишком устали.

-У меня ещё есть одна печальная новость,- произнесла Звена, складывая свой павлиний хвост в знак горести.

-Выкладывай,- попросил Шалун.

-Сизонии недавно прилетали на Белую поляну и пропели песню про Валива и...

-Что и?- занервничала Анари.

-...И про его смерть - Валива казнили в Абаре, потому что он стал прахом.

-Маленький проказник умер?- не веря услышанному, переспросил Шалун.

-Валив стал прахом? - это бредни,- высказал своё мнение Олиан.

-Но почему?- совершенно растерявшаяся от потока стольких и радостных и горестных новостей, спросила Анари.

-Сизонии пели о его любви, о лесных веях, об их предводителе и о казни. Принц Арлен не спас своего друга, а невеста Валива упала замертво, когда увидела смерть возлюбленного - тёмная история,- сказала Звена и тяжело вздохнула.

-Струсил Арлен,- плюнув от отвращения на траву, сказал Шалун.

-А всё-таки странно, ведь они были, как братья,- произнёс Олиан задумчиво.

-Предают всегда те, кого ты любишь,- сказал Шалун, и Олиан покраснел до корней волос, хотя его брат не намекал на него, а скорее больше на Риту.

-Мне нужно бежать дальше, если я хочу избежать возвращения в Геран,- суетился Даид, видя, что его новые знакомые не спешат решать, куда бы податься теперь.

-Не торопись,- сказала Анари,- твой отец схватит тебя быстрее, чем солнце успеет подняться над землёй, если ты отделишься от нас. Мы умеем скрываться от него, так что обязательно что-нибудь придумаем.

-А я уже придумал,- сказал Шалун.- Мы отправимся к Криставу.

-Ха, а ведь там отличное убежище, у Гелия под самым носом,- поддержал Олиан брата. Они вкратце объяснили остальным, почему в доме Кристава, который находился почти рядом с Королевским холмом, так хорошо можно переждать "бурю".

-А, вдобавок, иллары могут навестить Кристава и тогда ты, Даид, сможешь им всё рассказать, а ты, Анари, встретиться быстрее с Сашей,- сказал Шалун и почувствовал, как фыркнул Алил. Хотя принц и понимал, что его женитьба для Анари пустой звук, для него было уже приятно осознавать, что они стали мужем и женой. И хотя Алил был добрым малым и не желал никому зла, теперь ему очень хотелось, чтобы Саша, которого он в глаза не видел, сгинул куда-нибудь и перестал занимать в сердце Анари такое огромное место.

-А я увижусь с Ритой тоже?- спросил Кори.

-Да, иллары устроят и это,- сказал Шалун, ухмыляясь и потирая кулаки.

-Тогда пойдёмте уже, зачем стоять?!- волновался Даид.

-Мы стоим, потому что в Геран просто так через ворота теперь рискованно входить - нас не защищает сейчас магия Овия,- сказал Шалун.

-Но городские банды умеют выбираться из Герана,- шёпотом произнёс Кори, поглядывая по сторонам и прислушиваясь к шорохам.

-Ты знаешь как?- спросил Олиан.

-Нет,- краснея от смущения (кожа пагала стала ещё более красной), пробормотал Кори.

-Мы можем подождать, пока откроются ворота порта и приплыть в Геран на лодке,- предложил Алил, которому очень хотелось внести и свою лепту в разговор.

-Идея не плохая,- поддержал принца Шалун.

-Но порт охраняют, наверное, строже, чем ворота,- предположил Олиан.

-Я слушаю вас и удивляюсь!!! Вы хотите лезть в пасть к хищнику по доброй воле!!!- распушив хвост от недовольства, сказала Звена.- Да Гелий вас поймает на этот раз, как только ваша лодка подплывёт к пристани.

-Но что тогда нам делать?- спросила Анари.- Ведь нам больше некуда идти, рассвет скоро.

-Ждите,- сказала Звена и, взмахнув крыльями, улетела.

Чего именно ждать от птицы никто не знал, но никто не стал уговаривать остальных улизнуть. Шалун и Олиан решили воспользоваться простоем и задремали, а Даид и Кори начали разговор о своём любимом: первый - о музыке, а второй - о Рите. Лица королевских кровей грустно сидели в сторонке и думали о далёком счастье, о котором так давно мечтали, и которое всё время где-то задерживалось в пути. Анари грустила меньше принца, потому что теперь точно знала, что её Саша жив и находится в безопасности с илларами. Как скоро она с ним увидится, Анари не знала, но это уже было не столь важно, как ощущение, что он где-то здесь, живой, невредимый, ожидающий её появления. Вдруг принцесса почувствовала на спине бег холодных мурашек, потому что ей пришла в голову страшная мысль: Саша узнал о её гибели от илларов и ничего не подозревает, что она была спасена Данилеем, как залог безопасности разбойника. Такая новость могла повергнуть горячего парня в бездну горя и отчаяния, а это, в свою очередь, неизбежно привело бы его к гибели, потому что, она знала, Саша стал бы искать смерть.

-Нет, только не это, о, небеса,- прошептала она, роняя слёзы на траву.

Алил уже открыл рот, чтобы спросить принцессу, о чём она переживает, как вдруг поднялся сильный ветер и сразу же утих. Луния Звена опустилась на землю и с улыбкой, на какую была только способна птица, сказала:

-Они прилетели взять вас с собой. Сев на них верхом, вы станете такими же невидимыми, и они доставят вас в своё убежище. Вам там понравиться. Наша стая там иногда отдыхает от шпионов.

-Кто они?

-Истинные корки, чистых кровей - крылатые корки. Но вы их сможете увидеть только когда пересечёте границу их убежища, потому что только там спадает с них магическая защита.

-Так вот почему никому не удавалось их поймать столько веков,- произнесла Анари.

-А мы, как назло, ослепли,- воскликнул Шалун.

-Тише,- пригрозил Олиан младшему брату.

-А как мы узнаем куда садиться? Не видно же ничего,- поинтересовался Даид.

-Они сами вас посадят себе на спины, не бойтесь.

Дух захватило у каждого, когда невидимые и мягкие крылья корков взяли их и бережно посадили себе на спины, как и обещала луния. А когда те же сильные и огромные крылья взмахнули и резко помогли взмыть тяжёлым телам в воздух, всадники, все, как один, заголосили от восторга, и громче всех - Шалун. Он ничего не видел, и от этого все ощущения были положительно обострены, да к тому же сбылась мечта любого мальчишки с Селии - полетать на спине настоящего корка. Ощущения Олиана были похожи, но он старался не выплёскивать эмоции с силой наружу, а по капле и тихонько, не забывая об осторожности. Звена сопровождала невидимый табун, чтобы убедиться в их безопасности и потом, встретив иллара Овия, доложить обо всём, кроме точного местонахождения корков - этого лунии не открыли ещё никому.

-Когда вы покинете убежище крылатых корков, из вашей памяти сотрутся все воспоминания о них, как бы сильно вам этого не хотелось,- говорила Звена.

-Врёшь!!!!- возмутился Шалун.- Это несправедливо.

-Иначе нельзя - так было всегда. Вы не первые люди, которых корки впускают к себе, и вы не будете первыми, память которых окажется слабее магии убежища.

-Мой отец всегда мечтал о таком табуне,- тихо произнёс Алил, жалея, что его родитель не видит и не чувствует сейчас то же, что и его сын, а вместо этого томится в заточении в своём дворце.

Никому из них ещё не доводилось общаться с такими корками, но, глядя, как Звена легко понимает этих животных, у всех создавалось впечатление, что крылатые корки умеют говорить и, скорее всего, передавая мысли на расстоянии. Каждый постарался что-то сказать мысленно тому корку, на спине которого он летел, но ни одного ответа не последовало. Анари погладила мордочку своего корка, его усики весело пощекотали её ладони, и она засмеялась.

"Нам нравиться, когда люди гладят нас",- сказал ей корк, радуя принцессу, что она может его слышать.

"А я всегда думала, что люди придумали настоящих крылатых корков",- произнесла мысленно Анари, догадываясь, что звуки эти животные плохо понимают.

"Когда-то, во время войны илларов, мы не по своей воле помогали обеим сторонам, поэтому самый старый иллар решил освободить нас от хозяев, чтобы мы сами могли решать, когда служить, а когда стоять поодаль".

"Значит только он знает где вас искать",- предположила Анари.

"Да, но, как и наши друзья птицы, он никогда и никому не откроет местонахождение нашего убежища".

"Я много слышала о войне илларов, но никто не описывает её в книгах. Корки много знают о ней?"

Корк Анари не успел ей ничего ответить, потому что табун уже приблизился к входу в убежище. Пролетая над живописной долиной, которую разрезала вдоль полноводная река, и землю вздымали холмы, которые поросли кустами и тонкими плодовыми деревцами,- пролетая над этим живописным местом, усеянным травой и цветами, никто из беглецов не догадывался, что именно здесь корки нашли своё пристанище на многие века. С высоты долина казалась безжизненной и необжитой, но как только крылатые создания ступили на землю, их всадникам приоткрылась магическая завеса, и все увидели табуны крылатых корков, мирно жующих траву, весело купающихся в реке, ловко резвящихся в небе над головой. Наблюдая, как эти удивительные животные летают высоко в небе, беглецы - только зрячие, Шалуну и Олиану приходилось теперь рассчитывать только на свой слух,- застыли от изумления и радости. Зрелище гипнотизировало их своей незабываемой реалистичностью и красотой: корки размахивали крыльями, разрывая воздух, обнимали друг друга, падая в такие моменты камнем вниз, и почти у самой земли снова взмывали вверх, издавая характерные только для них звуки, похожие на соловьиную трель.

-Как такое можно забыть?- не верила Анари.

-И хорошо, что я не вижу - не будет обидно,- сказал Шалун.

-Хоть какой-то плюс в нашей слабости мы нашли,- добавил Олиан, улыбаясь, а его брат сладко причмокнул ртом, чтобы без слов как-то показать своё согласие с ним.

"Здесь много плодов, много воды и рыбы, так что вы можете оставаться у нас в гостях сколько пожелаете",- сказал один из корков.

-Здесь есть хижина, в которой можно устроиться на ночлег,- подсказала Звена друзьям.- Я вам покажу. Только там вам всем будет немного тесновато.

-Мы с братом можем поспать и на траве,- сказал Шалун, как бывалый охотник, и Олиан не возразил.

-Я тоже,- подхватил Кори, которому в Геране часто приходилось спать на улице, не имея своей собственной крыши над головой.

Разговор прервался характерным колебанием воздуха, которое словно толкало каждого в сторону, чтобы кому-то уступить дорогу. Только внимательнее приглядевшись, друзья увидели несколько человеческих фигур, идущих мимо них в расплывающейся пелене. Эти люди не подозревали о присутствии в этой долине ещё кого-то кроме них - они не видели ничего, кроме холмов и реки, и не слышали ничего, кроме шума ветра и шуршания травы.

-Вы привыкнете к этому и скоро перестанете замечать таких посетителей - так магия защищает эту долину и корков. Часто здесь пролетают шпионы и колдуны, но ничего не чувствуют, потому что магия старого иллара слишком сильна,- объяснила Звена, важно подняв хохолок и распушив свой длинный хвост.

Столько переживаний вдохновили Даида на творчество. Он вынул из дорожной сумки лелту - единственный музыкальный инструмент, который смог унести с собой из дворца,- и начал играть, сочиняя в голове по ходу своих ощущений. Его музыка привлекла к себе даже корков, которым, как оказалось, не были чужды прекрасные звуки лелты и мелодия, которую создал сочинитель экспромтом. Даже если и было до этого у друзей какое-то неосознанное мелкое отвращение к сынку колдуна, оно улетучилось с появлением его музыки. Она помогала понять душу этого юноши, который не стремился разрушать, а его призванием было именно создавать и радовать. Такой человек не мог быть плохим, хотя его некоторая заносчивость за столь короткое время не скрылась от беглецов, но это ему можно было простить, только бы он продолжал играть.

-А теперь я сыграю сочинение, написанное мной вместе с другом, имя которого Бренлен,- сказал Даид, закончив перебирать струны пальцами.

-Ты знаешь нашего сочинителя?- удивились все.

-Да, мы познакомились в Кальте.

-Бренлен очень переживал, когда ты исчез,- сказал Кори.

-А ты-то откуда знаешь?- воскликнул Шалун, не веря такому совпадению.

-Я не рассказывал вам, что в Кальте произошло - там были и иллары, и семья Бренлена, и Рита там меня оставила, поэтому я промолчал,- сказал Кори.- Бренлен очень переживал, что иллары прилетели за каким-то Даидом и я не думал, что этот Даид тот же самый Даид,- путано объяснил пагал.

Теперь музыка обоих сочинителей разносилась над долиной и не было ни одной живой души, которая бы не переживала этим, льющимся и ласкающим слух, звукам.

3.

Ожидать нападения илларов с их дикарями теперь было для Гелия не так мучительно, как раньше, потому что его тыл прикрывали ирнцы, спрятанные за горами, возвышавшимися на краю столичной долины и скрывавшими от жителей океанский берег, на корабле. Догрод стоял в укромной бухте в полукилометре от устья реки Сельвии. Проходившие мимо корабли не видели чужеземное судно, потому что бухта имела очень узкий проход, и никто никогда в неё не заглядывал, кроме рыбацких лодок, которым было легко протиснуться внутрь этого надводного укрытия. Чем там были заняты блудные сыновья, вернувшиеся домой вместо их праотцев, колдун знал от своих шпионов, которых подослал, чтобы контролировать своё войско. Десяток его самых лучших приближённых колдунов находилось на Догроде, дабы ни один ирнец не посмел сбежать раньше начала сражения. Хотя уговорить их отправиться в далекую Селию было очень легко, Гелий не был уверен, что, находясь рядом с берегом родных мест, которые манили неизведанностью, красочностью и новизной, ирнцы не решат отказаться на время от обещания помочь великому "иллару" Гелию. Собрав всё мужское население в спешке, колдун не догадывался, что кто-то из этих потомков блудных сыновей Селии и Илии оставил в Ирне самое дорогое - любовь. Катрею не хотелось лететь, не простившись с Вероникой, но оказалось, что девушка исчезла и темница пленённого дикаря тоже была пуста. Понимая, как важно для брата полететь вместе с отцом и доказать делом, что он может сражаться не хуже Нисана, старший брат остался на острове и поклялся разыскать Веронику, а флиуртийца - убить. Второй причиной добровольной разлуки с отцом и младшим братом Нисан не называл для себя даже в уме, но она существовала с той самой минуты, когда чужеземка ступила на каменный пол наблюдательного горного поста. Догадывался ли об этом Катрей?- он отгонял от себя эту мысль, чтобы не возненавидеть брата за невольную слабость. К тому же Вероника не отвечала взаимностью ему (Катрею), поэтому он не мог твёрдо претендовать на чувство, которого в сердце девушки пока что не было. Тоскуя и волнуясь от незнания что происходит на острове, Катрей рвался к действию, чтобы побыстрее вернуться обратно. Не только сын главы Ирна, но и сам Глен не понимал, почему их заставляют так долго ждать и не пускают на берег. Гелий утверждал, что жизни миллионов зависят от ирнцев и чем скорее они прибудут в Селию, тем будет лучше. А на самом деле корабль прятали от всех - это бросалось в глаза даже самому тупому ирнцу.

-А может иллар Гелий не хочет нападать сам - наверное, враг затаился и выжидает чего-то,- вносил своё предположение на совете подсказчик главы Ирна. Подсказчиком называли самого ближайшего к главе человека, без которого не обходилось ни одно решение Глена, да и предыдущих глав города. Ирнцы внимательно слушали этого грузного и краснощёкого мужчину, у которого набедренная повязка утопала где-то под, выпирающим вперёд, животом. Он расхаживал по каюте капитана - и им на Догроде являлся Глен - и рассуждал дальше вслух:

-Получается, что мы - пленники на собственном корабле, и эти мрачные люди в чёрных одеяниях поглядывают за нами. Дело попахивает дымом, от которого веет гнильём.

-Даааа,- протянули, соглашаясь, все собравшиеся - 20 человек, старших в армии ирнцев и более приближённых к Глену.

-Из рассказов о Селии, которые дошли до нас от отцов и дедов, мы знаем, что иллары одевались всегда в серые или белые одежды и носили бороды. Мы так обрадовались, что сможем повидать далёкую родную землю, не поразмыслив: правду ли говорит этот человек. Кто берётся теперь утверждать, что эти мрачности и есть те самые иллары - хранители света и добра?

-Может быть, я и в самом деле поспешил, но теперь мы здесь и знаем, куда пропали дикари. Если нам суждено сразиться с ними здесь, то так тому и быть. Но сможем ли мы противостоять колдунам и илларам, не зная толком: где - свет, а где - тьма? - спросил Глен, проводя своим грозным взором по своим приближённым.- В Ирне остались наши жёны и дети. Сможем ли мы вернуться к ним и может быть зря я не оставил половину войска в городе?

-Если наши подозрения верны, и нас пытаются обмануть, то нужно действовать очень осторожно, потому что для колдунов долететь до Ирна куда проще, чем нам добраться, а это опасно для наших близких,- высказался кто-то.

-Нужно верить, что камни защитят нас от чёрной магии, ведь мы давно сроднились с ними, как дикари.

-Нужно попробовать избавиться от надсмотрщиков.

-И тогда мы точно будем знать на чьей стороне - сила.

Пока в каюте капитана продолжался Совет старших, Катрей слонялся по верхней палубе без дела, как и все остальные ирнцы, и искоса поглядывал на людей в чёрном одеянии, которые сидели на носу и о чём-то беседовали между собой. Их было десять человек и все молоды лицом, но что-то подсказывало юноше, что духом они были намного старше своего обличия. Когда-то Катрей заслушивался рассказами не только о Мабрине и харках, но и о илларах и колдунах. Его мать Асилла умела рассказывать красиво и интересно, поэтому в памяти юноши навсегда отпечатался светлый образ служителей белой магии. Ничего похожего он не находил в этой мрачной десятке. От них веяло холодом и чем-то гадким. Почти у всех ирнцев на шее висел каменный медальон, источающий магическую энергию, которая причиняла тёмным личностям неудобства тогда, когда кто-то приближался к ним на расстоянии двух шагов. Желание избавиться от наблюдателей и отправиться на берег было сильнее благоразумия, тем более что сомнения зародились уже у каждого ирнца в правдивости Гелия. Поэтому Катрею не составило большого труда подговорить друзей к нападению на мнимых илларов. Двадцать человек, которые надеялись если не силой и умением, то хотя бы количеством победить, после условного знака Катрея, подбежали к наблюдателям. В левой руке они сжимали магические камни, а в правой - свои ножи. И прежде чем колдуны смогли что-нибудь сделать, ирнцы умертвили их. Никто никогда не мог убить колдуна простым ножом, но на этот раз в лезвии пылала сила медальонов, которая передалась от рук ирнцев и приговорила шпионов к смерти. Тела колдунов потеряли юношеское обличие и ирнцы увидели перед собой глубоких иссохших стариков.

-Бросьте их в воду,- скомандовал Катрей. Он не задумывался, что на это скажет его отец, потому что не сомневался в своём чутье.

-Скажите моему отцу, что я всё разведаю и вернусь,- сказал он своим друзьям и пригнул за борт. Кто-то бросился в каюту капитана, а кто-то, опасаясь гнева Глена, последовал следом за сыном главы. Когда весь Совет высыпал на верхнюю палубу и увидел, что натворил Катрей, все остолбенели от страха за своих родных в Ирне, ведь теперь Гелий обязательно должен был отомстить им.

-У меня нет больше двух сыновей - я отказываюсь от Катрея, отныне он - враг мне, и те, кто плывёт вслед за ним,- глядя, как удаляются от корабля пять фигур, произнёс Глен. Он не бросил за ними погоню, не стал стрелять в их спины из лука, потому что слишком тяжело было для отца в один день и потерять, и избавиться от собственного сына.

-Теперь нам остаётся или ждать когда Гелий узнает об этом, или покинуть корабль,- сказал после некоторой паузы глава Ирна.

-Да, Катрей поспешил, но...,- начал было подсказчик.

-Он не поспешил - он подписал смертный приговор ирнцам.

-Но мы смогли убить их, а значит мы сильнее,- сказал один из участников расправы над колдунами, рискуя попасть под горячую руку главы.

-Мы сильнее здесь, но не в Ирне. Надо что-то придумать,- произнёс Глен, думая сейчас только о родном городе.

Впереди возвышались неприступные скалы, и виднелась узкая вертикальная полоса, в которой просматривалась линия горизонта. Видеть то, что находиться сзади, за этими, казалось, неприступными горами, ирнцам удалось только с воздуха, тем утром, когда их корабль опустился на поверхность Капризного, сине-голубого океана. А впереди лежали только бескрайние океанские просторы, но, повернув направо, можно было добраться до устья реки Сельвии, которая привела бы ирнцев в столичную долину. Да к тому же они надеялись, что их подберёт какая-нибудь рыбацкая лодка, что и произошло почти сразу, как только они покинули бухту. Странное одеяние незнакомцев, а, вернее, их нагота, прикрываемая только набедренной повязкой, удивила двух рыбаков. Их хрупкое судёнышко приняло на борт сразу пятерых и немного громче заскрипело, но всё же послушно продолжало путь домой в рыбацкую деревню, расположенное на правом берегу Сельвии, чуть ближе Герана, который ирнцам так и не довелось увидеть, потому что лодка сразу забрала влево, как только прошла через устье. Ширина русла реки поразила Катрея и его друзей, а так как то, что находится на противоположном берегу, не могло открыться их взору сейчас, Катрей спросил у молчаливых рыбаков:

-Что там?- и показал рукой на левый берег, который находился по правую руку сейчас, ведь лодка двигалась против течения.

-Там - Геран,- ответил один из рыбаков, ещё больше удивляясь, что ему задают такой вопрос.

-А вы все откуда будете?- спросил ирнцев второй рыбак - он был постарше и не любил попадать в неприятности, а именно это сулило его знакомство с полуголыми парнями.

-Похоже, что ты из Мабрина,- предположил первый рыбак, намекая на харков, которые были кумирами Катрея.- А вот твои друзья откуда?

Четверо длинноволосых ирнцев переглянулись и промолчали, зная, что среди них главным является сын главы, а это значило, что ему и нужно было придумывать ответы.

-А это - мои друзья,- ответил Катрей, мрачнея оттого, что ему устроили допрос.

-У нас в деревне как раз остановился один харк - непробудный пьяница и гуляка, уже выпил почти всё вино в кабаке,- недовольно произнёс рыбак постарше, а второй рыбак просто хихикнул.

-Мне нужно будет его повидать,- с нетерпением в голосе и в поведении воскликнул Катрей.

-Такую услугу мы можем устроить.

К вечеру, борясь с встречным течением, рыбацкая лодка причалила к деревянной пристани. Все пассажиры сошли на берег и в вечерних сумерках смотрели вокруг, вдыхая вместе с рыбьим запахом дыхание земли. Всё было другое на этой земле и так сильно хотелось оставить в памяти как можно больше от первой встречи. Они были рады, что находятся здесь, но всё-таки уже начинали осознавать, что по-настоящему родным для них останется навсегда остров Флиур. Оставив помощника выносить с лодки улов, старший рыбак повёл незнакомцев по тёмным улочкам деревни к кабаку, где харк не только пил, но и ночевал. Прохожих на улицах уже не было, да это было и к лучшему. В деревне стоял только один каменный дом - кабак. На пятьдесят домов это заведение приходилось каждому мужчине вторым родным домом, который отнял у них всех харк. Никто не мог вслух произнести слова, чтобы чужак убирался, потому что справиться с ним даже всем рыбакам вместе взятым было бы не под силу. Поэтому старший рыбак вёл Катрея в кабак с единственной мыслью, что после их встречи харк уберётся обратно в Мабрин, где ему было самое место. Могучая спина харка единственная бросалась в глаза внутри кабака. Лысый воин спал с кружкой в руке, опустив голову на стол. Ирнцы расселись вокруг этого стола и стали с интересом разглядывать здоровяка. Его пухлые губы целовали доску так сладко, что слюни текли ручьём изо рта харка. Так как воин из Мабрина заснул лицом вниз, его нос приплюснулся под тяжестью головы, и пока что не было понятно какой он формы на самом деле. Глядя на руки и фигуру харка, Катрей сразу определил его в силачи, потому что в них струилась сила и ловкость, присущая воинам этого народа. А то, что этот пьяница - воин, доказывал длинный меч, прикреплённый к его поясу.

-Эй, харк, проснись,- толкая легонько в плечо спящего, сказал Катрей, и в ту же самую секунду его горло сжала сильная рука воина. Друзья Катрея набросились на харка, но он раскидал их в разные стороны левой рукой, как пушинок. А затем внимательнее взглянул на Катрея, хрипевшего от боли и нехватки воздуха. Худое тело лысого юноши никак не вязалось с обычной мускулистой фигурой любого харка.

-Ты кто? Самозванец? Ты же не харк, ведь так?

-Мы приплыли с Флиура,- прохрипел еле понятно Катрей. Рука харка разжалась и юноша с грохотом повалился на пол, откашливаясь и жадно вдыхая воздух ртом.

-Флиур так далеко и оттуда никто никогда не возвращался,- сказал воин.

-Мы там живём,- пояснил Катрей, оглядываясь по сторонам, ища своих друзей, которые валялись без сознания на полу. Когда же они очнулись, ни харка, ни сына главы уже не было в кабаке...

Харк Шек вёл своего нового знакомого по ночным улицам деревни в причалу, слушая подробный рассказ Катрея. Воин потребовал от юноши оставить своих друзей в кабаке, потому что в Мабрине, куда они направлялись вдвоём, ирнцев сразу бы вызвали на бой и убили бы в первый же день. Внешне Катрей немного походил на харка, поэтому Шек за него не переживал( харки вообще редко переживали и волновались)- хотя бы несколько дней юноша мог продержаться в городе, слившись с толпой. К тому же по дороге воин украл штаны и майку, которые были повешены сушиться на улице, и приказал ирнцу одеться.

-Так ты всё равно не очень смахиваешь на нас, но дома я тебе отдам что-нибудь из моих вещей,- сказал Шек. Сам он был одет просто и удобно: рубашка с короткими рукавами была заправлена в обтягивающие штаны из мягкой ткани, а на ногах он носил высокие сапоги; лёгкий плащ из тёмного материала был накинут на широкие плечи воина и завязан спереди тесёмками. По сравнению с ним, Катрей теперь казался оборванцем с босыми ногами.

На причале Шек залез в первую лодку и, порвав верёвку, привязанную к столбу, отплыл на противоположный берег Сельвии, захватив и чужака с собой. Рассказ Катрея его интересовал всё больше и больше и, ступив на левый берег Сельвии, он впервые, за всё это время, произнёс:

-На этот раз Гелий просчитался, и мы его удивим.

-Он не иллар?

-Колдун Гелий разве что в детстве мечтал стать илларов, а потом его огрели по голове и он потерял рассудок. Только глупец мог надеется, что вы не догадаетесь обо всём.

Большая и круглая голова Шека повернулась в ту сторону, откуда донёсся какой-то шорох. Он пригляделся и позвал:

-Луния, лети сюда.

Ветви раздвинулись, и на траву опустилась птица с длинным хвостом и фиолетовым хохолком. Она присмотрелась к путникам и спросила, приводя Катрея в восторг, ведь на Флиуре ни одна птица не разговаривала:

-В лесу много ищеек Гелия, всё ещё ищут его сына.

-Проведи нас по безопасной тропе до Мабрина.

-Хорошо, только вам придётся бежать за мной,- сказала птица и полетела.

Поспевая за ней следом, Катрей говорил на бегу:

-А почему она умеет говорить?

-А почему твой камень может помочь убить колдуна?

-Не знаю.

-Вот и мне всё равно - только пусть не распускает свой язык дальше.

Делая остановки, чтобы отдохнуть, двое бегунов встретили рассвет на полпути к Мабрину. Катрей каждый раз замедлял бег, когда его зоркий взор замечал новых животных, которых на острове не водилось в таком большом и разнообразном количестве. Ирнец не видел ещё селийских хищников, но был уверен, что с ними не труднее справиться, чем с дикарями. Как любой охотник, он рвался доказать свою удаль, но Шек спросил:

-А ты уверен, что на наших хищников подействует сила твоего камня?

Этот вопрос если не завёл Катрея в тупик, то хотя бы заставил задуматься о своей непобедимости. Но задумывался он недолго, потому что его отвлекал бег и столько нового вокруг, что грех было отвлекаться на мысли. Поздней ночью луния наконец-то вывела Шека и Катрея к городским стенам родного города харков. Массивные ворота были распахнуты на распашку и через них проходили все - и чужие, и свои, чтобы в очередной раз участвовать в ночных боях. Зная каждый поворот, каждую улочку и переулок, Шек быстро провёл своего нового знакомого до своего дома, не выпуская руки Катрея, смотревшего на высокие дома харков, как на чудо. Дом толстогубого воина находился в старой части города, где ещё сохранились одноэтажные дома, и достался ему от родителей. Внутри покосившегося жилища сохранялся идеальный порядок в ожидании хозяина и никто бы не мог подумать, что пьяница так следит за чистотой. Две комнаты и чердак определяли пространство внутри, и маленький сад - снаружи. Заглянув в первую комнату, Катрей увидел столько оружия, сколько вряд ли могло понадобиться одному человеку, но которым его хозяин очень дорожил. А во второй комнате объеденились и спальня, и кухня, и гостиная.

-Когда-то и я был молод, так что что-то подходящее из одежды сейчас тебе подберём,- открывая сундук, сказал Шек.- А как ты избавился от волос на голове? Они у тебя растут или нет?

-Я мазал голову специальным маслом, и волосы перестали расти.

-Похвально,- усмехнулся Шек. Он нашёл штаны, рубашку и истоптанные башмаки для юноши на самом дне сундука. И когда Катрей оделся, воин одобрительно кивнул.

-Теперь тебя можно вести на Большую арену, где ты и поведаешь всему городу обо всём. Хоть харки и не обладают силой ваших камней, они смогут справиться и с дикарями, и с колдунами.

-Почему ты так уверен? Ведь чёрная магия сильнее.

-ТЫ лучше задумайся: почему какой-то там Иин выбрал не вас, а дикарей. И почему до сих пор не напал на колдунов? Чего он ждёт?

Шек достал из буфета бутылку вина и начал пить с горла, думая, что услышит хоть какое-то предположение от Катрея, но в ответ была тишина.

-Чего молчишь?

-Это вкусно?

-Попробуй.

С лёгкой подачи Шека Катрей попробовал, и уже после трёх выпитых бутылок воин и ирнец клялись друг другу в вечной дружбе не понятно почему. Шатаясь и хохоча без причины, они направились к Большой арене...

4.

Снежинки, разгоняемые в разные стороны ветром, оседали на заснеженную поверхность Сонной долины, и вокруг всё казалось таким же пустынным и мрачным. Армия дикарей больше не стояла неподвижно по пояс в снегу - она испарилась. Оранжевые ваи давно погрузились в сугробы вместе с останками веев стаи Сайко и телами флиуртийцев. Тишина царила в горном кольце, и шпионам Гелия не могло прийти в голову где ещё теперь искать илларов и их войско. Вглядываясь в белое покрывало, нетронутое следами ни человеческих ступней, ни чьими бы то ни было ещё, узулаки - верные колдуну ищейки без собственных мыслей в сияющей голове,- не могли себе представить, что именно под этим снежным покровом скрывался и Иин, и его гости. Никто из шпионов Гелия, снабжённых от колдунов крыльями для удобства поиска, не был наделён способностью заглядывать в прошлое, чтобы увидеть эту долину в цвету и в её великолепии. Как они могли догадаться, что давным давно Иин построил себе здесь дом - высокий и просторный, чтобы вместить сюда всю библиотеку с начала создания мира, чтобы жить среди голосов тех проклятых, кто ему напоминал каждый день как опасно забывать о светлой цели. Разве могли узулаки догадаться раскопать из-под снега хотя бы маленький кусочек этого дома, чтобы увидеть, что кусты ваи растут на самом деле на крыше, а не на земле. Снег скрывал убежище иллара-старца, потому что снегопад в долине был делом его рук - его магии. Освещённый внутри неугасающими плодами лиизий, которые теряли свою ослепляющую силу за пределами Валевии, дом Иина приютил и дикарей, и Овия с его друзьями. И пока в подвале, с лёгкой руки хозяина дома, стоймя спало флиуртийское войско, в комнатах убежища скучали гости иллара-провидца. Каждая комната в доме напоминала монастырскую келью с кроватью и окном, за которым можно было увидеть только многовековой слой снега. Огромный зал библиотеки прельщал только Овия и Леона, но им вход туда был запрещён самим Иином, потому что в книгах древних илларов можно было прочитать слишком много тайн, противопоказанных современным служителям светлой магии. Никакого другого развлечения в доме для гостей не было предусмотрено, поэтому уже через несколько дней из комнаты Леона начали доноситься громкие хлопки и грохот. Сначала все постояльцы сбегались на этот шум, чтобы посмотреть что там происходит, а потом привыкли не замечать хандру толстяка. Хандрить по-Леоновски означало лежать на кровати и, гляда в потолок, подбрасывать вверх горсти с чёрным порошком. Развлечение приносило удовольствие, если удавалось успеть произнести заклинание и заставить силой рама порошок взорваться на расстоянии вытянутой руки от тела. Позволять себе такое развлечение Леон осмелился не только потому, что Иин медлил с нападением на Гелия, но и потому что ему надоело прятаться и оберегаться. Овий проводил дни напролёт в раздумьях, и это ещё больше раздражало Леона, которому не хватало своих книг, чтобы думать о прочитанной странице или о создании какого-нибудь эликсира - просто так копаться в своих мыслях толстяку иллару никогда не нравилось. Если ему совсем уж надоедало хандрить в одиночку, то он шёл в комнату к Авиону, чтобы поспорить на какую-нибудь тему, которую выбирал сам охотник, или они сидели у кровати спящего Саши и слушали рассказы Ровела о дикарях, о допросах колдунов и о сложном ремесле стрижника. Такое времяпрепровождение казалось нелепым, когда в Селии и Илии власть колдунов всё больше укреплялась, но никто из них не мог заставить Иина приступить к действию, к тому же старец всё время где-то пропадал, редко показываясь на глаза своим гостям.

Легко себе представить состоянии Риты в таком, отсечённом от мира, месте, где нельзя было даже прогуляться, как в пещерах убежища Овия. Несколько дней она держалась молодцом, не злясь на весь свет и не упрекая никого в том, что её заточили в четырёх стенах. Но потом её терпению пришёл конец, что объяснялось ещё и таким явлением, как потеря интереса к Саше. Поклявшись совсем недавно не отходить от него ни на шаг, теперь Рита уже не помышляла об этом, раздумывая больше о подарке базанов, чем о возлюбленном. Она больше не заходила к нему в комнату даже не потому, что там почти всё время находился Авион, а потому что её чувство окутала, как всегда, скука. Однообразно помышлять только об одном было не для Риты. Если раньше она любила, потом ненавидела, потом хотела отомстить, затем искала возможность избавления от соперницы и, наконец, исполнила задуманное( правда, неудачно) - это помогало ей не придаваться скуке, а быть всё время в движении если не телом, то мыслями и мечтами. Заполучив страсть Шалуна слишком быстро и просто, Рита также просто оттолкнула от себя его при помощи Олиана, не жалея о потерянном чувстве. А теперь каждый день проходил не просто мучительно долго и без движения, но и ужасно скучно, без взрыва эмоций вокруг (если не считать хандру Леона). Оказалось, что существовать рядом с Сашей для Риты было не так важно, как раньше, и ей не хотелось, чтобы он просыпался, помня всё или забыв всё - он потерял и Веронику, и Анари, а без соперниц Рита не хотела владеть его сердцем, ведь никто бы ей тогда не завидовал и не заставлял быть начеку. Отбросив все посторонние мысли, она сидела на кровати и рассматривала коробку базанов, пытаясь понять, что бы это могло значить. Пустая внутри и без надписей снаружи коробка не наталкивала ни на какую версию, зля девушку. Но вдруг в её голове вспыхнула мысль, которая могла всё объяснить, но пока что без доказательств.

"А что, если они подарили мне это именно затем, чтобы я вернулась с вопросом?"- спросила себя Рита. "Они не могли открыто сказать мне при Кори и Бабие, что... А что они не решились мне сказать при этих двух? Зачем дарить дурацкий подарок, когда можно было просто отвести меня в сторонку и шепнуть на ухо что надо?!"

Рита нервно кусала губы и играла подушечками пальцев, потирая об большой палец на каждой руке остальные четыре. "Они не хотели, чтобы кто-то знал о том, что я вернусь к ним, поэтому всучили мне эту дребедень, поэтому не сказали мне ничего ни при моих попутчиках, никак вообще. Я должна была покинуть их город вместе с Бабием и Кори и вернуться одна без свидетелей",- додумала Рита, наконец. Она не была уверена в этой версии, потому что базаны утверждали, что только они решают, когда кого впускать на свою территорию и клялись убить любого непрошенного гостя. Но потом она поняла, что эта коробка и является их приглашением, так что она может отправляться к ним, не боясь за свою жизнь. А ей очень хотелось вернуться к ним, потому что в городе небоскрёбов осталось так много интересного и неизведанного ею, множество знаний, которые, быть может, клоны собирались открыть ей.

"А в самом деле, что я там буду делать? Для чего я им понадобилась?"- спросила себя Рита, но сразу же перестала себя мучить вопросами, потому что решение уже было принято и оставалось только придумать, как покинуть Сонную долину. Зная, как сильно её все здесь недолюбливают, девушка решила попросить открытым текстом избавить её от нахождения "в этой дыре", как она про себя думала. Самым элементарным и быстрым способом перебраться через горы была, конечно, магия, поэтому она направилась в комнату Овия. Старый иллар сидел на полу и водил пальцем по рассыпанному белому порошку, смешанному с чёрными горошинами. Похожие на иероглифы, знаки говорили ему о чём-то таком, что заставляло старика возбуждённо теребить свой длинный ус и часто причмокивать губами, словно смакуя очень сладостную новость. Увидев Риту, Овий взмахнул рукой и разогнал мелкие крупинки порошка по углам комнаты, словно боясь, что и она сможет прочитать слова, написанные им. Девушка сделала вид, что не заметила этого нелепого страха, и села на кровать, чтобы начать разговор. Иллар поднялся с пола и сел рядом с ней, по-отечески нежно глядя на ту, которая так много причинила зла. Он не мог ненавидеть её, как Грагару, потому что чужеземка творила пакости невольно - ей судьбой было предписано быть взбалмошной мелкой пакостницей, лишённой счастья. Овий жалел её, ведь в сердце Риты скрывалось много хороших качеств, которые она не выпускала на свет.

-Я пришла просить.

-О чём?

-Я хочу уйти от вас всех, мне надоело здесь.

-Хорошо,- коротко ответил иллар, и Рите показалось, что ему не терпится побыстрее избавиться от её присутствия. Но задумываться о причине такого поведения у девушки не было желания, поэтому она сказала:

-Я хочу быть подальше от Герана и от вас всех, поэтому переправь меня через горы и оставь на западном побережье. Обещаю, что никогда больше не вернусь к вам и не стану докучать Саше.

Закрытой книгой были для илларов и колдунов чужеземцы, но Овий почувствовал всё-таки лукавство в голосе Риты. "Кончено, она что-то задумала и не скажет об этом",- понимал Овий, и, если бы напротив него сидела хамут, иллар проследил бы за ней, чтобы выведать правду. Но рядом с ним сидела девушка, которой не стоило бояться хотя бы потому, что, ища свою выгоду, она никогда не посмела бы обратиться к колдунам - это было слишком рискованно и не гарантировало благополучный исход. Поэтому Овий согласился исполнить её просьбу без дальнейших расспросов. Рита побежала в свою комнату, чтобы захватить мешок с вещами и, не зайдя даже в Сашину комнату, покинула вместе с илларом убежище. Когда Овий вернулся, все его друзья услышали две хороших новости:

-Рита больше не вернётся,- сказал иллар во-первых.

-Девица ещё напомнит о себе,- не сомневался Леон.

-Пусть напоминает подальше от нас,- высказался Авион.

-Эта девушка - рагана,- прошептал Ровел.

-А вторая новость такая: я разбужу сегодня Сашу, потому что уверен, что Анари жива.

-Ты увидел это в знаках?- спросил Леон.

-Да, я не обращался к ним, потому что поверил, как и все в то, что молодожёны погибли. Но знаки мне сказали обратное - они живы.

-Где принцесса?- хотел узнать Авион, чтобы поскорее соединить влюблённых не смотря на замужество Анари.

-Трудно сказать, но теперь мы знаем, что и трон страны, и любовь - спасены.

-Осталось только найти её,- пробурчал Авион, но потом оживлённо воскликнул:- Буди этого лежебоку, пусть вернётся в реальность.

Друзья направились в комнату Саши. Мирно вздымалась его грудь и, хотя бородка скрывала половину черт лица, все, кто знал этого парня раньше, могли разглядеть отпечатки пережитых злоключений не только в мелких шрамах, но и в зрелых морщинках, затронувших молодую кожу раньше времени. Саша возмужал духом, и это чувствовалось даже тогда, когда на него смотрели спящего. Авион волновался, как ребёнок, пока рука Овия, прикоснувшись ко лбу его друга, помогала проникнуть внутрь головы призыв иллара проснуться. Глубокий вздох Саши подсказал, что пробуждение вот-вот произойдёт, и Ровел сел на пол, потому что от переживания его ноги начали дрожать. Стрижник так привязался к другу по несчастью, испытав вместе с ним столько лишений и боли, что увидеть его здоровым и весёлым было бы теперь предзнаменований перемен к лучшему, к возвращению к нормальной жизни, о которой трусишка мечтал каждый день. Саша медленно открыл глаза и, не спеша, провёл взором вокруг. Он увидел своих друзей и улыбнулся им, ещё свободный от воспоминаний, которые сразу же волной накатили и согнали улыбку с его губ. Вспомнив последний разговор с Овием, когда вся правда о Анари, Рите и Веронике обрушилась на него, Саша сжал до боли кулаки и в растерянности лежал, не зная, что теперь делать

-Она в безопасности,- сказал Авион, успокаивая его.- Дружище, да вставай ты, наконец, хватит валяться.

-Кто в безопасности?- еле слышно произнёс Саша, боясь разрушить надежду, протянутую словами друга.

-Анари жива.

-И Вероника тоже?- сразу спросил Саша.

Авион и все остальные посмотрели на Овия, который стыдливо опустил глаза, потому что ему в голову не пришло спросить у знаков об этом. Прямо перед друзьями он рассыпал магический порошок и написал несколько знаков, шепча заклинания и отдавая частичку рама своим вопросам.

-Знаки очень капризные, потому что не всегда хотят отвечать. Вот к примеру о тебе и Ровеле они молчали,- тихо прокомментировал Леон, но Саша, казалось, не слышал его слов, внимательно следя за действиями иллара Овия. Удивлённый взор старика, смешанный с радостью, возвестил и без слов о том, что Вероника жива и ей ничто не угрожает.

-Где она?- спросил Саша и уже не понимал, что с ним происходит - он разрывался на две части, причём чувство вины перед Вероникой словно душило его и тянуло к ней оправдаться.

-Знаки никогда не говорят где искать, но я вижу, что она очень далеко отсюда.

-А что, если она попала на Флиур, как и ты,- предположил Леон.

-Это легко проверить,- недовольно сказал Авион, потому что его другу предстояло снова окунуться в бурлящий жизненный поток с любовными проблемами.

-Тогда надо поскорее узнать,- сказал Саша.- А где ведьма? Где Рита?

-Она покинула нас, не думай о ней больше - мстить ей было бы ошибкой, потому что страдания ничего не доказали бы ей, она не учиться на ошибках, а создаёт их,- ответил Овий.

-Ну и пусть проваливает. Столько всего... Как много я пропустил. Рассказывайте мне всё, не утаивайте,- встав с кровати и начав одеваться, говорил Саша, пытаясь скрыть волнение перед предстоящей встречей с Вероникой и Анари. Он понимал, что теперь должен сделать выбор и это казалось не так легко, как тогда, когда он был уверен, что его первая любовь осталась в родной деревне, в другом мире.

Ушла бы Рита из убежища, зная о переменах, происшедших после её ухода? Теперь она наверняка поняла бы беспокойство Овия и его желание быстрее спровадить её из убежища. Но было уже поздно, и для неё эти новости оставались за завесой неизвестности. Иллар оставил её на берегу двухцветного океана Надежды, и теперь ей предстояло идти пешком до огненных болот. Зная, что огненные болота создали сами базаны, она почему-то была уверена, что это всего лишь хитрость, некая завеса. Идя вдоль берега уже через несколько дней она увидела вдалеке облако дыма и красные языки пламени, поднимающиеся высоко над землёй. Очерченная граница огненных болот не расширялась дальше, словно огонь оставался стоять на месте и не желал поглощать землю дальше. Жар от пламени Рита чувствовала кожей, приближаясь к границе огненных болот, но не останавливалась. Когда ближе уже невозможно было подойти, не рискуя собственной жизнью сгореть заживо, девушка вынула из мешка подарок базанов и, подняв над головой, закричала:

-Впустите меня, я вернулась!!!

Да, её возвращения ждали, как она и предполагала, потому что на воде показалась лодка, приближающаяся к берегу. Красавец клон протянул Рите руку и помог взойти на борт.

-Каг ждёт тебя. Он уже начал думать, что ты не поняла Нашего намёка.

-Могли внутрь положить записку - так было бы намного быстрее.

-Записку могли прочитать другие.

-А вы не боитесь, что за мной могли следить?

-Камеры слежения с инфракрасными лучами никого не засекли - даже невидимкам невозможно укрыться от достижения техники,- похвастался базан.

Рита усмехнулась и почувствовала любимую дрожь, которая появлялась каждый раз, когда ей предстояло испытать что-то незабываемое и захватывающее - это было очень приятно ей и долгожданно.

-Надеюсь, вы меня не прогоните опять.

-Нет, среди нас ты останешься навсегда,- ответил базан так, словно уже всё решено - такой тон не нравился Рите. Она привыкла сама решать, когда оставаться и насколько, но пока что не стала возражать. Город небоскрёбов встретил её фейерверком и приветствием по громкоговорителю:

-Добро пожаловать на кусочек Родины, родимая.

-Что-то они слишком радуются,- насторожилась Рита, но отступать было уже поздно и она шла вперёд по улице, глядя, как на головой летают машины, движение которых было малочисленным, и сами базаны. Много света, который нуждался в поглощении огромного количества энергии, заставлял сразу задуматься откуда базаны берут её(энергию), но это ещё предстояло узнать, как была уверена Рита. Да и всё вокруг снова напомнило ей фантастику чистой воды, к которой она прикасалась сейчас воочию. Каг встретил её ещё более постаревшим, потому что его тяжёлое дыхание и сгорбленная фигура в кресле выдавали в нём слабость и приближение конца недолгой жизни клона. Смотреть на молодого старика было приятно, поймала себя на такой мысли Рита и стала слушать его откровения, которые он произносил в огромном зале не только для неё, но и для тысячи, собравшихся здесь, клонов.

-Наша жизнь становиться всё короче с каждым годом, потому что Нам не хватает новых клеток. Ты станешь нашей спасительницей, подарив частичку себя - всего лишь несколько капель, больше мы не просим у тебя. За это мы поможем твоим друзьям справиться с Гелием.

-Не нужно, у них есть армия, оставьте свою помощь на другой раз,- сказала Рита, всё-таки не удержавшись от мести илларам и их друзьям за то, что они не приняли её. Мелкая Пакостница, как назвал её Овий, не задумывалась о том, что может причинить зло своим отказом и остальным жителям Селии и Илии.

-Хорошо, мы не будем вмешиваться,- согласился Каг, которому по большому счёту было всё равно что происходит за пределами огненных болот, ведь базаны давным-давно научились уже обходиться без торговли с здешними жителями.

-Тогда слушай. Тот иллар, который предсказал твоё появление, похитил у нас самое дорогое - устройство перехода через гиперпространство в прошлое. Мы знали, что энергии в нём оставалось на несколько прыжков и мы ожидали возможности, когда время на этой планете совпадёт с тем моментом на Земле, когда люди узнали о приближающемся крахе. За многие века Нам удалось понять причину катастрофы и, вернувшись обратно, мы смогли бы помочь нашей планете. Но этот иллар-отступник отнял у нас эту возможность. Мы поверили ему одному и он нас предал,- Каг замолчал, переводя дух от усталости и злости, потому что слишком сильный удар в спину был нанесён базанам этим предателем.

-После войны илларов и отступников последним приходилось прятаться, и он избрал наш город, прикинувшись раненным и умирающим. Мы приютили его и показали наш город. Он стал жить среди нас и узнал об устройстве. Оно приводилось в действие очень легко: на любой планете находятся невидимые дыры между мирами и временем, которые умело находить наше устройство и использовать. Мы знали уже о местонахождении одного такого прохода и рассказали о нём нашему другу, не подозревая, что он захочет воспользоваться им, ведь зачем иллару отправляться на Землю, где природа магии давно уже умерла. Но оказалось, что ему легче было спрятаться от мести брата в другом мире, чем оставаться жить среди нас. Нас никогда не интересовало кто из служителей магии прав, а кто виноват в войне, поэтому предательство слишком сильно ударило по Нам. Он выкрал устройство и спрятал его в книгу. Наш вождь позволил ему улететь за пределы огненных болот, чтобы иллар смог набрать для себя нужных трав, а на самом деле никогда уже больше не вернуться. Он исчез, и только теперь ты принесла нам весть о нём. Для нас остаётся загадкой, как ему удалось переправить без книги Сашу в этот мир - наверное, его магические способности достигли такого совершенства, что он смог научиться управлять пространством, но правду нам уже не узнать, если он сам не появится здесь. А устройство, оставленное тобой в гиперпространстве ещё напомнит о себе - ещё один раз, но когда именно мы не знаем. Теперь ты знаешь правду.

-А почему вы не можете создать новое устройство?- не понимала Рита.

-Мы не создали его - нам подарил его один житель с далёкой планеты на тот случай, если мы захотим вернуться домой и помочь. Он понимал нашу боль и тоску по дому, он пожалел нас. Нам даже не довелось ни разу использовать устройство в действии - только чтобы найти проход. Твой рассказ подтверждает, что старик не обманул Нас. Но всё напрасно - мы потеряли шанс.

-Может быть его брат сможет научить вас управлять пространством - может и он умеет?

-Иин не умеет искать новые знания - совсем погряз в своих книгах. Он такой же властолюбивый, как и его брат, но не показывает этого.

-Он плохой?- удивилась Рита, ведь старец приютил их и, как она знала, помогал илларам.

-ОН - притворщик и всегда искал свою выгоду. Мы о нём давно знаем от его брата. Иин остался на стороне илларов, а не отступников, потому что сила была на их стороне. Никто не подозревал о его двуличии, а кто догадывался - расплачивался своей жизнью.

-Тогда он должен воспользоваться слабостью и илларов и колдунов, и занять место правителя,- сделала быстро вывод Рита, потому что именно так она бы и поступила, имея силу и знания древнего иллара.

-Ты мало знаешь о древних илларах, а мы много наслышаны о них от своих предков, которые первыми ступили на эту землю,- объяснил Каг.- Те иллары были создателями и созидателями своих творений. Может быть Иин и подумывал о захвате власти, но куда интереснее для него повелевать судьбами исподтишка, незаметно, хихикая в подушку, если зло приносило ему плоды, а никто не подозревал о его(зла) хозяине.

-Тогда Леону и Овию придётся туго,- сказала Рита, но без сочувствия в голосе. Её больше интересовало сейчас как бы побольше узнать о том устройстве и, если оно и впрямь навсегда потеряно в гиперпространстве, смириться со своей участью.

-А то устройство не было как-то запрограммировано, нельзя ли с точностью до дня предсказать, когда и где оно появиться вновь и тогда, может быть, я смогу пройти в свой мир?- спросила Рита, не знавшая что такое компьютеры в деревенской школе, но выросшая на фильмах и передачах по телевизору, в котором рассказывалось много полезного, как оказалось на деле.

-Да, мы знаем, когда дверь в твой мир приоткроется в последний раз, потому что энергия книги (устройства) иссякнет. Это произойдёт через десять лет два месяца и пять дней в 8 часов 12 минут по местному времени нашего города. И мы знаем где ожидать появление воронки,- ответил Каг.

-Вы поможете мне вернуться?- с дрожью в голосе спросила Рита.

-Ты не понимаешь: когда вы пришли на эту планету, устройство было направлена в эту сторону и не было человека, который бы переключил его обратно. Через десять лет оно всё также сможет только впустить сюда, но не выпустит.

Путь домой был отрезан для Риты навсегда.

5.

Мали умирал. Оставшиеся в Ирне женщины, дети и старики стояли вокруг домика, в который Нисан принёс окровавленное тело дикаря, потому что так потребовала Вероника, словно обезумев, вцепившись в его плечи ногтями и крича, чтобы он спас флиуртийца. Никто теперь не сомневался, что девушка, сидевшая сейчас возле кровати смертельно раненного, ушла из города по своей воли. Они впервые видели, чтобы кто-то сочувствовал дикарю, жалел его и лил по нему слёзы, умоляя спасти ему жизнь. Что могла она разглядеть в нём?- удивлялись ирнцы, ведь Мали даже не понимал её речь. Хотя кроме Вероники Мали не заслужил сочувствия у остального населения горного города, Нисан всё же позвал местного целителя, чтобы тот осмотрел рану. Чувства вины немой охотник не ощущал, но взгляд девушки, наполненный болью и ненавистью к нему, колол его больнее любого копья или ножа. Размышлять и оплакивать того, чьи сородичи издевались над ним и пытали, Нисан не хотел и не мог себя заставить даже ради Вероники. Его мать стояла рядом и выказывала такое же отвращение к умирающему. Красивая женщина с длинными прямыми волосами цвета солнечного света - Асилла походила на своего строгого мужа характером и даже эдакой военной выправкой. Она могла приголубить сыновей, но никогда не защищала их, если они были виноваты. На этот раз она молчала, пытаясь понять чужеземку. По сути дела Вероника перешла на сторону их врага и Асилла должна была принять решение в отсутствии мужа, как поступить с перебежчицей.

Тяжёлое дыхание Мали становилось слабее с каждой минутой. Его рана перестала кровоточить благодаря лечебным листьям, но на этот раз растения не могли спасти его. Сжимая руку флиуртийца, девушка молилась. Ничто не имело значения для неё теперь, потому что вот-вот вторая потеря за столь короткий срок должна была случиться в её жизни. Затуманенный взор Мали был направлен на Веро и в нём не было ни капли страха, ведь дикари никогда не боялись перестать дышать(ушедших в мир иной сородичей дикари часто использовали как приманку для охоты на большого океанского зверя, или сбрасывали в воду, всё-таки брезгуя лакомиться своими, но никто из племени не печалился о наступлении смерти, никто не помышлял придумывать погребальные обряды для умерших). Что-то подсказывало Мали, что наступил момент их расставания. Смирению он не был обучен и принимать всё как есть не хотел, но бессилен был что-то изменить, потому что много раз видел, как его соплеменники погибали от таких ран. Трогательной сцены не получалось, ведь ни он, ни она не произносили слов прощания, не клялись в вечной любви, не обещали не забывать и встретиться где-то там на небесах. Человек умирал на глазах Вероники и тем более тот, которому она попыталась отдать частичку своего сердца. Храбриться Вероника никогда не умела, но в такие тяжёлые моменты в ней просыпалось мужество, и она стойко переносила горе. Понимая, что Мали только-только начал познавать знаки и прикосновения нежности, которыми был обделён всю свою жизнь, Вероника прикоснулась губами к его руке, чтобы дать ему почувствовать её тепло перед холодом смерти. Закрыв глаза и проливая на его ладонь крупные слезинки, она чувствовала как рука дикаря становиться всё тяжелее и вот-вот в её жилах перестанет пульсировать кровь.

Возгласы ужаса донеслись снаружи, но потом всё вдруг стихло и больше не слышался даже шёпот обсуждения толпы. Нисан и Асилла, как дочь воюющего всё время народа, взяли в руки нож и осторожно направились к выходу, чтобы посмотреть на причину возгласа ужаса. Но их желание опередили двое чужеземцев, сами показавшись на глаза жене главы и её сыну. На пороге домика стояли Леон и Саша и смотрели на заплаканное лицо девушки, которую уже не чаяли увидеть в этой жизни. Немая сцена длилась не долго, потому что иллар сразу подошёл к дикарю, чтобы не позволить смерти вырвать у него раньше времени из сердца жизнь - именно там, как верили многие служители светлой магии, была заложена она(жизнь). А Вероника, не выпуская из руки запястье Мали, продолжала молча смотреть на, вернувшегося с того света, человека и, как и он, у неё не получалось теперь совладать со своими чувствами, даже зная, что где-то там в Селии находиться принцесса Анари - его любовь.

-Не думал, что мне судьба подарит такую встречу,- наконец, сказал Саша. Он никогда не был слепцом и слёзы девушки возле умирающего флиуртийца он для себя растолковал двояка: или она слишком переживает из жалости, или горюет, потому что их связывает что-то большее, чем дружба. Но в тот же миг он, как и ирнцы, не мог поверить, что Вероника могла серьёзно отдать любовь дикарю. То, что она была горничной у Анари наталкивало на мысль, что принцесса рассказала ей о любви к охотнику, и Саша теперь совсем растерялся. А Вероника молчала и уже не могла ясно видеть пришельца из прошлого, потому что слёзы из её глаз лились рекой.

Словно очнувшись, она отвела взор от Саши и стала смотреть на иллара, пытавшегося спасти Мали. Леон старался и, спеша, многое рассыпал и проливал, но она видела, как на глазах дикарю становиться лучше и его рана постепенно затягивается, губы розовеют и кожа теряет пугающую бледность. Флиуртиец открыл глаза и первое, что увидел, это довольное выражение на лице толстяка. Потом он посмотрел на Веронику и уже не хотел отводить от неё взора. Он даже не возмутился, когда Леон положил на его лоб руку, чтобы получше просмотреть мысли дикаря.

-Да ты, везучий мой, не так прост, как твои сородичи,- похвалил его иллар.- В тебе много задатков не только вождя, но и мыслителя. Наверное, в тебе первом проснулись качества тех отступников, которых когда-то сослали сюда. Ты взял от них всё хорошее и светлое.

-Мы прилетели за тобой, Вероника. Но может быть ты хочешь остаться здесь?- спросил иллар, щуря глаза и наталкивая её на правильный выбор.

-Леон, ты чего?- возмутился Саша, но догадывался, что именно сейчас каждый из них должен обратиться к своему сердцу и поступить не по совести, а по правде. А правда заключалась в том, что деревенская любовь прошла, не выдержав испытаний. И теперь нужно было всего лишь признаться себе в этом и поблагодарить эту встречу, без которой весь остаток жизни и Вероника, и Саша продолжали бы корить себя или жалеть о упущенном счастье. Улыбка появилась на их лицах и печаль ушла в прошлое.

-Счастья тебе, Сашка,- сказала Вероника.

Подойдя к кровати, ослабшего от раны, но уже идущего на поправку, дикаря, Саша не мог не одобрить выбор девушки - он был достоин её, хотя ещё много стараний у неё было впереди.

-И ты будь счастлива, Вера,- произнёс Саша, садясь перед ней на корточки.- Кто бы мог подумать, что Рита нам всё это устроит.

-Она здесь?- уже было радуясь встрече с подругой, спросила Вероника.

-Эх, если бы только знала сколько эта непутёвая натворила... Сомневаюсь, что она когда-нибудь объявится снова. Жизнь её ничему не учит.

-А может быть мы должны сказать ей спасибо? - улыбаясь, спросила Вероника, потому что и в самом деле уже была благодарна завистливой подруге, изменившей в корень всю их жизнь.

-Может быть и так, но, если встречусь с ней лицом к лицу, вряд ли первое, что она услышит от меня, будет "спасибо",- произнёс Саша и усмехнулся.

Гостить в Ирне у Леона и его спутника не было времени, ведь они добирались до островов целый день, потому что неправильный отвар ваи иллара переносил их всё время не в ту сторону, а попросить у Иина настоящий отвар они не могли, потому что провидец куда-то исчез. Обратный путь уже было решено проделать в обычном полёте с обычной илларской скоростью, что для Саши являлось непривычным, но всё же интересным способом путешествовать.

-А где все мужчины?- спросил Леон невзначай, просто потому что ему показалось странным отсутствие сильного пола Ирна.

Пока Асилла сомневалась: сказать или нет чужеземцам о том, что все воины направились в Селию, ведь эти двое могли оказаться на стороне колдунов, о которых их предупреждал Гелий,- Вероника рассказала:

-Они в Селии вместе с Гелием. Я была в лесу, когда он прилетел и обманом забрал их воевать с колдунами, то есть с вами - илларами.

-Как это обманом?- воскликнула Асилла.

-Я не успела вам сказать ещё, услышав об этом, что Гелий - колдун.

То, о чём говорили в доме, можно было услышать и снаружи тем, кто стоял поближе, поэтому страшная новость разнеслась по толпе, быстрее ветра. Все женщины заголосили, испугавшись, что потеряли своих мужей, которые угодили в ловушку.

-Если они полетели, то Гелий уже успел доставить их в Селию. Теперь нам нужно предупредить Иина и тогда...,- Леон запнулся, не зная какими словами продолжить.

-Если дикарями управляет могущественный иллар, наши мужья не смогут их победить,- волновалась Асилла.

-Но может быть нам удастся найти ирнское войско и переманить их на нашу сторону, рассказав правду,- успокоил её Саша.

-Тогда летите скорее,- воскликнула Асилла, и не подумавшая плакать, но готовая ткнуть иллара в заднее место остриём ножа, только бы он поторопился.

Не затягивая прощание с Вероникой, Саша многозначно показал кулак Мали, намекая ему на то, что всегда сможет наказать его, если будет плохо относиться к жене, но дикарь понял это по-своему: парень его ненавидит и хочет драться. Поэтому в ответ Мали показал ему такой же кулак, словно принимая вызов.

-Характер боевой,- смеясь, сказал Саша.- Выздоравливай.

Чужестранцы вышли из дома и пол часа заверяли неугомонных ирнок, что сделаю всё, чтобы их мужья вернулись невредимыми. Они рассказывали им разные варианты, успокаивали, пока Асилла не прикрикнула и все разом замолчали.

-Летите, мы будем ждать,- сказала она повелительным тоном.

Можно было бы уже после этих слов взмыть в небо, но ещё один ирнец помешал гостям покинуть горный город. Он не мог говорить сам и за него говорила его мать, переводя жесты:

-Возьмите меня с собой, там мой брат и отец, я должен им помочь, потому что здесь меня уже ничто не удерживает. Я исполнил обещание, данное Катрею.

Леон посмотрел на мать молодого человека и не смог отказать, видя, что и для неё важно, чтобы сын исполнил свой долг - помог отцу и брату, вызволил бы их из беды. Уже втроём они возвращались в Селию, понимая, что всё решиться скоро, и, удвоив свои силы армией ирнцев, они могли рассчитывать только на победу.

Поиски корабля ирнцев продолжались несколько дней, но илларам и их помощникам всё время мешали шпионы, рыскавшие везде в поисках сына Гелия, о пропаже которого раструбили по всей Селии. Жителям страны приходилось испытывать теперь все неудобства бесконечных обысков и терпеть побои за то, что они не делали, а именно - не скрывали у себя в доме Даида. Хотя по рекам и океанам Селии и Илии ходило множество кораблей, Нисан без труда мог бы узнать из тысячи то судно, которое строилось на его глазах много лет. Поэтому иллары его всегда брали с собой (немого невидимку трудно было контролировать, но это стоило потерянных нервных клеток), а возвращаясь ни с чем упрашивали Иина ещё немного подождать, ведь во время битвы было бы сложнее разуверить ирнцев в том, что их обманули - в пылу сражения воины могли только убивать и слушать команды командиров. Именно Нисан заметил маленькую бухту и корабль в ней в тот день, когда Леон и Овий уже собирались возвращаться в Сонную долину. Они приблизились к Догродону и вокруг него сразу увидели плавающие трупы колдунов, а на борту не нашли ни души. Чтобы не попасться на глаза другим прислужникам Гелия, которые могли в любую минуту нагрянуть проведать своих друзей и команду.

-Чёрт возьми, что произошло с ними? И где теперь продолжать поиски?- спрашивал Саша, словно остальным были известны ответы.

-Думается мне, что ирнцы догадались об обмане,- предположил Леон.

-И когда Гелию станет об этом известно, он взвоет от злости,- сказал Авион.

Друзья пролетели над Мабрином, не подозревая, что в этом городе непобедимых воинов нашли убежище такие же отчаянные воины с далёкого острова. Ни тем, ни другим не было места в огромной стране, которая нуждалась в их помощи, чтобы помешать колдунам. Но благодаря ораторскому умению Шека, харки уже не хотели оставаться в стороне. Особенно хорошо у пухло-губого здоровяка получалось заводить и убеждать толпу, когда он еле держался на ногах от выпитого вина. Его язык хоть и заплетался, и глаза были приоткрыты маленькими щелочками, но когда он привёл на Большую арену Катрея и в разгар боя закричал:

-Флиуртийцам грозит опасность, всей Селии грозит погибель. Нам плевать на Илию, но и там всем приходиться не сладко. А мы боремся между собой и напиваемся вдрызг!- и он не имел ввиду себя.

Правителя или хотя бы главу в Мабрине никто не выбирал, но зато самый искусный воин, не испытавший ни одного поражения, имел право на весомое слово - на главенствующее. Таким воином на данный момент являлся высокий детина с насупленным выражением лица. Он поднялся со скамьи и вышел на арену.

-А откуда здесь флиуртиец?- спросил он, подозрительно глядя на шатающуюся, словно от дуновения ветра, фигуру Катрея.- Сколько ты ему налил, что он на ногах еле стоит?

-Они там на острове своём не привыкли к выпивке, так что ему мало хватило,- оправдывал Шек нового знакомого, а потом объявил:

-Слушайте его, друзья, и да будет на наших именах вечный позор, если мы не послушаем его!!!- рука Шека искала за пазухой бутылку, но оказалось, что она выпала по дороге и, раздосадованный этой потерей, харк ещё громче заголосил:

-Да чтоб нам вечно брить голову, если мы не поможем ирнцам!

-Рассказывай,- повелел Катрею Первый воин - так назовём этого авторитетного вояку, на вид которому можно было дать лет 25.

Как не старался Катрей заставить себя говорить, у него ничего не получалось, кроме каких-то отрывистых звуков и шипения. Шек пришёл собутыльнику на помощь. Он начал за него рассказывать историю в своей пафосной манере, которая только и действовала на хладнокровных харков.

-Живёт народ!- провозгласил Шек и обвёл всех зрителей многозначительным взором.- И живут дикари! Они воюют веками, а может и дольше. И нет конца войне, зато есть чем заняться,- добавил харк от себя, потому что в войне, как и все мабринцы, не видел ничего страшного.

-Камни на груди,- продолжал Шек,- защищают обе стороны, но ирнцы умнее, ведь мы их поведём в бой!

-Да,- вдруг громом отозвались все зрители, начиная реагировать на слова оратора.

Шек подмигнул Катрею и воскликнул:

-А случилось вот что... Гелий заманил их в Селию, а иллары - заманили дикарей - а нас никто не спросил! Разве мы не воевали за них всех?

-Воевали!

-И они думают, что мы будем сидеть в городе, сражаться по ночам на аренах и носа не покажем за пределами Мабрина?! Да не бывать этому - наши мечи скажут своё слово и колдунам, и илларам за короля.

-За короля!- подхватили все, никогда не подчиняясь королевским указам, но, как точно предусмотрел Шек, им нужна была цель и ею стал Миций.

-С колдунами и илларами мы никогда ещё не сражались,- заметил Первый рыцарь.- Но это даже будет интересно посмотреть на что мы способны. За короля!

Все воины вскочили со своих мест, готовые прямо сейчас ринуться в бой, и Шеку пришлось прокричать:

-Нам надо сначала привести сюда армию ирнцев... Спрятанные в бухте колдуном, они ждут нашего появления, чтобы сбежать и примкнуть к нам. Воссоединим же обе армии!

-Вперёд.

Хотя у харков был всего лишь один гребной корабль, находившийся на стоянке в небольшом рыбацком порту, за несколько часов около сотни воинов добрались до порта и, взявшись бодро за вёсла, направили судно к устью Селии. Шек и Катрей находились на борту и свежий ветер потихоньку отрезвлял их головы. Впереди была встреча с отцом, который простил сына после трёх тяжёлый оплеух, заставивших юношу свалиться без сознания.

-Да уж, твой сын и так еле стоит на ногах- вон какой хиленький,- а тут ещё такой приём,- прокомментировал Шек.

-Заслужил,- кратко ответил Глен.

Ирнцы покинули Догродон и вплавь перебрались на корабль харков. Уйдя в самоволку и перебив колдунов на борту, они не ожидали безнаказанности. Зато теперь они точно знали на чьей стороне хотят сражаться - ни на чьей, как харки, но за правое дело - за короля. И зачем было забывать себе голову тем, что король отказался от престола в пользу Зла?- такие сложности не нужны были воинам. Необходимо было другое всей этой честной компании - доказать друг другу, что драться бок о бок они могут превосходно, чтобы не отвлекаться на спасение слабых.

-Турнир открыт,- громко произнёс Шек на большой арене и потише добавил:

-Победа на этот раз достаётся тому, кто сможет без кровопролития доказать, что его удары точны и быстрее противника,- словно намекая на некоторые поблажки, если всё-таки ранений невозможно будет избежать.

Пусть искусство боя ирнцами было освоено самостоятельно, но их предки смогли оставить им основы, которые передавались из поколения в поколение и послужили достойно по ходу турнира. Многие приёмы, используемые харками были незнакомы их противнику, но и тем же превосходством пользовались островитяне. Обе стороны смогли показать друг другу своё мастерство и оценить хорошую подготовку, и уже после десятого боя никто не считал на чьей стороне победа, хотя побеждали больше всё-таки харки, имея разнообразнее оружие и лучшую школу. Конечно, Катрей рвался помериться силами с кем-нибудь на арене, но отец не пустил его, резонно заметив, что телосложение здешних воинов слишком отличается от его еле заметных мускулов. Но непослушный сын не послушался и всё-таки проскользнул на арену, и, чтобы его не вернули обратно, вызвал на бой самого грозного на вид харка.

-Не покалечь малого,- шепнул на ухо воину Шек.

-Как получиться,- оскалился громила.

В его руках тяжёлый меч разрезал со свистом воздух и летал, словно пушинка. По сравнению с ножом ирнца, это оружие могло пробить каменную стену насквозь. И всё же Катрей не боялся и ловко увёртывался от ударов, которые разбивали камни арены. Оставляя лёгкие порезы на спине, плечах и ногах воина, ирнец победил, доказав, что его быстрота и ловкость куда сильнее меча и мускулов. Впервые отец смотрел на него с гордостью, и впервые он услышал от него слово похвалы:

-Молодец,- сухо сказал Глен, но так он хвалил всех, так что Катрей был рад слышать это.

6.

Ночное сияние лиизий тускнело на ночном небе, ведь темнота понемногу отступала при появлении первых проблесков рассвета. Краски, потускневшие ночью, оживали и понемногу насыщались светом, как бы отражая в небо утреннее тепло. Невысоко над землёй поднималась густая пелена утреннего тумана, неподвижно покрывая долину корков. Она тянулась и волновалась от каждого движения земной жизни. Даже когда по высоким стеблям травы скатывались тяжёлые капельки росы, белая дымка чувствовала это и вздрагивала, словно от щекотки. Умиротворение не располагало просыпаться быстро, поэтому лениво и неповоротливо жизнь разминала свои мускулы, и понемногу движение заполняло пространство в долине, небо становилось постепенно голубым и распускающиеся бутоны цветов выпускали неповторимые ароматы наружу - всё начинало дышать полной грудью. В гостевой хижине (так назовём на этот раз убежище скитальцев - Анари, Алила, Шалуна, Олиана, Кори и Даида) бодрствовал только Шалун, а остальные забылись очень крепким сном, потому что легли спать очень поздно - шло долгое обсуждение о дальнейших действиях, ведь день проходил за днём и отсиживаться в долине корков становилось уже скучно и не достойно. Звене было поручено как можно скорее узнать куда улетел Овий с друзьями, а главное - передать иллару, что сын Гелия находиться теперь среди его противников. Несложные действия друзей, конечно, мало могли помочь Овию и Леону, но они надеялись, что сын колдуна даёт им кое-какую гарантию в том, что Гелий не станет творить безумства в стране. Хотя разносчикам вестей со всей страны - птицам,- было давно запрещено прилетать в города, они всё-таки изловчились и доставляли новости со всех концов Селии жителям. Поэтому во многих городах знали о безнаказанной жестокости колдунов: десятки деревень и небольших городов были сожжены и разграблены прихвостнями колдунов, сотни людей исчезали бесследно, попадая в руки учеников колдунов и самих учителей, как наглядный материал в обучении; уничтожались леса, в которых совсем недавно иллары создавали что-то новое для мира, насилие творилось там, где того хотели тёмные силы - и этому не было видно конца, и только в больших городах кое-как горожанам удавалось жить спокойно, потому что сами колдуны поселились там и желали вести светский, степенный образ жизни, обучаясь у местной знати придворным манерам и этикету, ведь теперь Гелий стал королём, а его приспешники - придворными. Часто в городах появлялись стишки местных поэтов, высмеивающих и упрекающих новую власть, но это мало помогало тем, кто страдал. Поэтому было так важно наконец-то одержать победу над колдунами и прекратить бесконечное бегство. Наедине с собой Шалун думал об этом и, жуя травинку, направлял свой невидящий взор на табуны крылатых корков, которые ещё неподвижно стояли в высокой траве, опустив головы и пригреваемые первыми яркими лучами солнца. Молодой охотник всё-таки не мог не думать и о Рите - вертихвостке, как он теперь её называл про себя,- но уже не получалось у него мстить ей в своём воображении. Он подозревал, что она не сожалеет о содеянном, что не желает вернуться, что не любит больше его и, скорее всего, никогда не любила,- но всё равно думал о ней, потому что чужеземка единственная смогла проникнуть в его сердце так глубоко. Надеясь на то, что Овий вернёт всё-таки ему и брату зрение, Шалун знал, что заглушит в себе боль, когда вернётся в Геран к своим уличным простушкам, которых всегда умел ублажать и получать от их страсти удовольствие. Да и слепым, он был уверен, они не станут им брезговать, потому что другого такого бравого охотника и любовника в столице трудно было найти - Шалуна никто бы не разубедил в этом, и он усмехнулся, сознавая, что к женской страсти прибавиться ещё и жалость к нему, а от этого они станут с ним ещё более ласковыми и нежными.

-Так и распирает оставить всё, как есть, чтобы проверить так ли это будет,- прошептал себе под нос Шалун. Его чуткий охотничий слух уловил общее движение тревоги в табунах корков, словно что-то или кто-то приближался к долине и это не сулило ничего хорошего им. На всякий случай Шалун на ощупь заполз обратно в хижину, где все друзья еле помещались и было немного душно, и стал прислушиваться. Тревожное урчание корков возрастало и наконец послышался дружный топот копыт, потому что табуны пустились вскачь прочь от кого-то. Этот грохот разбудил всех в хижине и все прильнули к окну, чтобы посмотреть на причину шума. Олиан не мог ничего видеть, поэтому стал волноваться, что причиной мог стать, как это обычно бывало, его младший брат.

-Шалун, ты где?- позвал он брата, уже не надеясь, что тот отзовётся, и предчувствуя, что придётся спасать его, пусть даже вслепую.

-Да здесь я,- удивляя брата своим присутствием, лениво сказал Шалун.

-Тихо,- вдруг шепнула Анари,- они нас могут услышать.

-Кто?- не понимал Шалун.

-Тот, который жаждет нашей крови, уж не обижайся Даид,- прокомментировал принц Алил.

-А другой похож на иллара,- еле слышно сказал сын колдуна.- Почему отец вместе с ним?

-Почему вместе - это надо подслушать, но сначала скажите: к нам пожаловал Гелий что ли?- спросил Шалун, начиная злиться, что друзья так растянуто и бестолково ему объясняют.

-Да. И мне кажется, что здесь пахнет заговором и предательством,- сказал принц.

-У него в руках хрустальный посох...,- пробурчал удивлённо Кори.

-У Гелия?- удивился Олиан, который, в отличие от брата, больше всего на свете хотел вернуть себе зрение.

-Да нет, у того иллара,- поправила Анари.

-Но этого не может быть,- в страхе отползая в угол, произнёс Кори.

-Ты чего?- спросили его все наперебой.

Страх и разочарование отразились на лице пагала, потому что он узнал иллара, хотя ни разу не видел его.

-Его выдал этот посох,- начал рассказывать человек-хамелеон, сливаясь с красками хижины, словно он прятался от того, о ком повествовал,- и мне о нём рассказывала Рита, когда мы путешествовали. Она говорила, что Овий и Леон несколько раз летали к древнему иллару по имени Иин. Они мало рассказывали об этом своим друзьям, но она запомнила как иллары описали его: худой старец с длинной бородой и с хрустальным посохом в руке. Рита говорила, что этот старец помогал Овию и Леону советами. А теперь мы видим его здесь...

-Надо узнать о чём они говорят,- решительно заявил Шалун.

-Нет, надо убегать, потому что корки вот-вот проговорятся, что привели в долину чужаков,- возразила Анари повелительным тоном, как будущая королева.

-Не командуйте, Ваше Высочество,- заупрямился Шалун.

-Братишка, она говорит верно, потому что подобраться к колдуну и иллару незаметно будет невозможно, а вот рассказать о том, что Иин и Гелий заодно - очень важно,- спокойно объяснил Олиан.

-Но ведь как только мы покинем долину, наша память не позволит нам вспомнить о том, что произошло в долине корков - нас же предупредили,- напомнил Алил.

-Проклятье, мы выглядим такими слабаками,- возмущался Шалун, и Олиан боялся, что его брат вот-вот совершит какую-нибудь глупость.

-Можно было бы записать об этом на клочке бумаги, но ведь нечем,- подумал вслух Алил.

-А вдруг и то, что мы написали бы - сотрётся магией,- возразила Анари.- Одна Звена смогла бы нам помочь - память птиц остаётся неизменной за пределами этой долины.

-Но как на зло, этой сплетницы нету, когда она нужна больше всего,- снова недовольно высказался Шалун.

-Бежим, иначе нас найдут,- торопил, как и в прошлый раз, друзей Даид, не желая возвращаться к отцу ни под каким предлогом и не по какой причине.

На этот раз все его послушались и первым выползти из хижины попытался принц, но оказалось, что дверь не поддаётся его толчкам - она была заперта снаружи. Безрезультатно попытавшись открыть окно, друзья поняли, что их давно уже обнаружили и заперли, чтобы они не смогли сбежать. Теперь им оставалось наблюдать, как вдалеке беседуют две фигуры, одна из которых была им куда больше отвратительна, чем их враг, ведь предательство невозможно было оправдать, тем более такого почтенного старца. Никто не произносил ни слова и ожидание, казалось, длилось бесконечно, но прощаться друг с другом хотя бы только взором - было самое время, потому что каждый из друзей понимал о безвыходности их положения. Отойдя от окна и уже не следя за илларом и колдуном, они сидели на земляном полу и пытались не показывать друг другу своего страха, который у каждого имел свой оттенок. У Даида это был страх перед отцом и страх, что все его сочинения, которые он держал у себя в голове, пропадут бесследно. Шалун боялся, что его нож, который он собирался бросить в ту сторону, откуда будет доноситься голос предателя или колдуна, не попадёт в цель, хотя и понимал, что смертельно ранить этих двоих ему всё равно не удастся. Олиан страшно переживал, что они умрут с братом, так и не посмотрев друг другу в глаза и не увидев прощение в них. Кори душил страх, что он так и не сможет встретиться с Ритой, а Алила - что он так и не станет королём и не обнимет своего отца. То, о чём боялась Анари в эти долгие минуты, можно было понять - образ Саши не мог покинуть её, хотя и удалялся, так и не приблизившись. Каждый из них не ставил для себя на первое место переживание о том, что им не предстоит предупредить илларов, что им не победить зло, потому что они не были настоящими борцами за победу - они просто напросто не пытались себя заставить отбросить все мирские мысли перед приближающейся смертью и думать только о важном для всего народа Селии и Илии. Эта мысль существовала в них сама по себе, не заполняя собой всю голову. Поэтому они невольно сожалели, непроизвольно вздыхали, когда она становилась сильнее в эти минуты и пугала их тем, что Гелий скорее всего победит последних илларов на земле.

Когда дверь хижины распахнулась, друзья без лишних эмоций смотрели на иллара Иина, и только нож Шалуна, который не стал дожидаться звуков голоса и метнул оружие в ту сторону, где услышал скрип двери,- разрушил хладнокровный вид пленников, хотя нервный взор Даида навряд ли кто-нибудь посмел бы назвать таковым, но стоять молча ему удавалось вполне смело. Охотничий нож попал в дверной косяк, и Иин, молча, вытянул вперёд руку и наказал Шалуна за эту выходку, отбросив, не прикасаясь к нему, к стене. Никто не остался стоять на месте и, подбежав к бесчувственному телу друга, все пятеро остались сидеть возле него, не проронив ни слова, словно объявив бойкот предателю. Олиан положил голову брата на колени и как можно громче ругал его, но не вслух, за глупую попытку убить служителя магии. Когда-то представ перед илларами старцем с мудрым и добрым взором, сейчас иллар всем своим высокомерным видом показывал людям своё превосходство над ними, и, скажем так, петушился перед ними, самодовольно глядя на них. Такое перевоплощение испугало бы даже Овия и Леона, если бы они увидели своего советчика в этот миг.