Витаминка

17 глава. «Потому что я в кроссовках»

Утро началось с телефонного звонка. Пока Тая рыскала по полу рукой в поисках голосящего аппарата, успел пробудиться Игнат. Он спал на животе и теперь, высматривая телефон, приподнялся на локтях.

— Он под диваном, у левой ножки.

Тая сползла на пол и, достав мобильный, приложила к уху.

— Алло.

— Что же мне делать? — закричал взволнованный голос Иры без положенного приветствия.

Тая посмотрела на экран и удостоверилась, что звонит сестра.

— Что случилось?

— Мне кажется, я схожу из-за Кости с ума, неужели можно влюбиться за два дня? Что мне делать?

Тая села на пол и сложила ноги по-турецки.

— Пока он не расстанется со своей невестой, ничего не делай. Он знает о твоей симпатии?

Ира печально хмыкнула.

— Боюсь, я не умею притворяться. Но я вижу, он тоже ко мне неравнодушен!

Тая прижала телефон плечом к уху и бросила взгляд на Игната. Он откровенно прислушивался к разговору и даже не скрывал этого.

— Пусть он завершит предыдущие отношения, и тогда вы сможете построить свои без чувства вины.

Ира протяжно завыла.

— А вдруг он не любит меня? И мне это только показалось?

— Любит, — уверенно кивнула Тая, глядя в глаза Игнату, — но сделай так, чтобы он не сомневался в твоих чувствах, так ему будет проще.

Ира на какое-то время замолчала, обдумывая слова. Тая прислушивалась к тишине, продолжая разглядывать лежащего на животе Игната. Утреннее солнце ласково облизывало его плечи, высвечивая на коже мелкие волоски и путаясь в серебристых прядях на макушке. После сна он выглядел трогательно расслабленным и домашним.

Трубка вновь ожила, и Тая вздрогнула от неожиданности.

— Откуда ты всё это знаешь? Можно подумать, ты купидон.

Тая засмеялась.

— Ну, ты скажешь, Ира. Какой я купидон!

— Самый настоящий. Спасибо тебе, Тай. Извини, что разбудила.

— Да все нормально, звони, если что.

Тая нажала отбой и закинула мобильный на диван.

— Кажется, ещё одна история подходит к завершению.

Игнат сел на кровати и с удовольствием потянулся.

— Тебя послушать, так это конец, — он взъерошил волосы и невесело ухмыльнулся.

Тая вернулась на диван и сладко зевнула.

— В моих историях это всегда конец, а для них это только начало.

Сегодня обошлись без завтрака, Игнат торопился на встречу в кафе и сказал, что поест уже там. Тая только обрадовалась возможности свести их общение к минимуму. В воздухе висело напряжение невысказанных слов, каждый из них понимал, что сегодняшний вечер — это финал их странных отношений.

С самого утра работа в «Стекляшке» не сдвигалась с мёртвой точки. Активность проявляли только те, у кого не было возможности улизнуть от своих обязанностей или отложить их на следующую неделю. Лёлик кипел от того, что утреннее шоу никак нельзя провести в обед, а ещё лучше через пару дней. Обитатели «Стекляшки» временно разделились на два лагеря: на тех, кто сегодня удостоился чести быть приглашённым в «Венецию», и тех, кто работал не так давно, чтобы иметь наглость туда напроситься.

Катя старательно скрывала ото всех, кроме Юли и Таи, что тоже приглашена, потому что даже себе не могла объяснить причину, по которой Игнат Савельевич захотел её видеть на юбилее отца. Тая не признавалась, делала вид, что удивлена не меньше.

За обедом Юля подкинула первую версию:

— Барс позвал тебя исключительно из чувства прекрасного. Чтобы разбавить вечер красивыми женщинами. Мужчин, наверное, будет больше.

Тая молча выслушала это предположение, сделав вид, что её вообще не интересует это мероприятие.

— Ты с Сергеем идёшь?

Юля криво ухмыльнулась.

— Нет. Никого с прежнего места работы он видеть не хочет. Тут все в курсе его измены.

Катя задумчиво потёрла подбородок.

— А если Барс в меня влюбился? Как неудобно-то будет.

Тая повернулась и слегка прищурилась: лиловое свечение никуда не делось, так же, как и шлейф сиреневого аромата.

— Тебя же это больше не радует, он тебе не нравится, — реплика прозвучала как утверждение, но Тае и не хотелось притворяться. Сегодня она чувствовала какую-то странную усталость и растерянность.

Юля сдвинула брови.

— Я чего-то не знаю? Когда это Катя сменила рыцаря сердца?

Катя с неестественной беззаботностью рассмеялась и неожиданно покраснела.

— Даже классик сказал: мы любим тех, кто нас не любит.

— Это на тебя так подействовала новость о том, что Барс обжимался с Тихоновной в кладовке? Теперь он птица не твоего полёта.

Тая опустила взгляд в чашку с кофе, задумчиво пробормотала:

— Что вообще полагается надевать на такие мероприятия? Оранжевое платье в зелёную крапинку подойдет?

Юля и Катя одновременно развернулись к ней.

— Ты тоже приглашена?

— Почему молчала?

Тая пожала плечами.

— Я вообще не знала, кто приглашён, а кто нет. Игнат Савельевич мне только вчера вечером сказал. — Видя изумлённые взгляды подруг, добавила: — По телефону.

— Он тебе лично звонил?

— Ну да, — растерялась Тая.

Юля ухмыльнулась.

— У меня такое подозрение, что ты ему нравишься. Он на тебя постоянно бросает взгляды, пристальные, задумчивые, иногда жгучие. Может, и Катю позвал за компанию, чтобы тебе было комфортнее.

Тая хмыкнула, безразлично махнула рукой.

— Скажешь тоже. Я вообще не в его вкусе.

— Ага, — слишком легко согласилась Юля, явно обдумывая эту мысль.

Тая поспешила перескочить с опасной темы.

— Кто вообще там будет?

— У тех, кто сегодня идёт тусить, морды заранее весёлые, а у тех, кто не приглашён — кислые завистливые мины. Судя по твоему лицу, ты входила во вторую группу. И нет — это ответ на твой вопрос о платье.

Тая потянулась за чашкой, но Юля отодвинула её ещё дальше.

— Никаких весёленьких сумасшедших расцветок, и упаси тебя бог надеть жёлтое платье.

— А что тогда надевать?

Катя с Юлей переглянулись и, словно договорившись взглядами, одновременно кивнули. Катя озвучила их общую мысль:

— Маленькое чёрное платье.

— Скажу это только один раз, я не люблю делать комплименты, — начала Юля, — с твоей фигурой можно надеть абсолютно всё и даже не париться с бюстгальтером без лямочек, всё и так будет сидеть идеально. Подчеркни талию, круглую задницу и смело открывай плечи. Но пусть это будет не так фривольно, как бесстыжее желтое платье.

— У меня нет ничего подходящего. Из чёрного только носки, — сказала Тая, а сердце подсказало: и настроение.

— Значит, нужно купить, — уверенно подытожила Катя.

После обеда Тая дважды поднималась в кабинет Игната, но он так и не появился. Оставив письма на его столе, она провела по гладкому ободу вазы, вспоминая «прикосновения» словами. Теперь она в полной мере познала на себе способность Игната очаровывать. Правда, скоро этот талант отомрёт за ненадобностью, ведь уже завтра его ждёт Ладушка.

Подруги не стали никого предупреждать и после обеда покинули «Стекляшку». Сегодня нашлись дела поважнее. Тая сбежала первой, она планировала сначала заехать в свою квартиру и там оставить велосипед. Юля и Катя собирались приехать за ней чуть позже и пройтись женской компанией по магазинам.

На багажнике велосипеда уже несколько дней болтался рюкзак с одеждой для тренировки и кроссовками, и Тая каждый раз забывала его разобрать. Она въехала во двор с мыслью сделать это сегодня же, но столкнулась с соседями и снова забыла.

Супруги переглянулись и почти одновременно спросили:

— Ты возвращаешься?

Тая печально кивнула.

— Да, завтра уже.

— Хорошо. А то строители нам всем тут житья не давали. И бум, и бум. Весь подъезд изгваздали.

— Я вымою лестничные пролёты, не переживайте.

Тая приподняла велосипед и потянула его на третий этаж. Перед дверью в квартиру она замерла в нерешительности, словно шаг вперёд означал отказ от всего, что с ней произошло за эти две недели. Двери были новые, ключ скользнул в замочную скважину легко и провернулся почти без звука. Тая толкнула дверь и неуверенно переступила порог.

Стены светились лимонно-желтыми обоями. В воздухе витал запах нежилой новизны и клея. Мебель уже стояла на местах, прежняя квартирка ждала возвращения хозяйки, не хватало только уюта, который временно переехал в студию Игната. Тая обошла комнату, касаясь рукой стен и мебели, выглянула в окно. За эти две недели каштан пожух, немного осыпался, а палисадник пестрел совсем другими цветами, высаженными заботливыми руками семейной пары с первого этажа.

Во дворе остановилась машина Юли. Катя опустила стекло и помахала рукой, призывая Таю спускаться. Окинув полупустую квартиру рассеянным взглядом, Тая направилась на встречу с первым в её жизни чёрным платьем.

Прежде чем Юля оказалась довольна выбором, им пришлось посетить около дюжины магазинов. Чёрных платьев было много, но все не те. Оказалось, не так-то просто найти наряд, устраивающий всех троих. Катя настаивала на платье в пол с открытой спиной, но против такого чехла была Тая. Юля раз за разом предлагала что-то лёгкое и летящее с обилием кружев, но Тае казалось, что это больше похоже на комбинацию или салфетку, связанную очень печальной бабушкой.

Чем меньше времени оставалось до начала праздника, тем мрачнее становилась Тая. Подруги всё больше переживали, глядя на её настроение. Юля даже обозвала её не Витаминкой, а Левомицетинкой. Тае же совсем не хотелось улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Она пыталась найти в себе силы, чтобы справиться с болезненной привязанностью к Игнату и позволить ему обрести истинную любовь.

Подходящее платье нашлось внезапно и совершенно случайно. Когда Тая раздражённо стягивала с себя очередное кружевное безобразие, из соседней кабинки вышла высокая крупная девушка. Чёрное узкое платье на ней больше напоминало удлинённый топ и крайне невыгодно обтягивало полноватую фигуру. Катя уставилась на неё с откровенным интересом, а Юля прямо заявила:

— Это точно не ваш стиль.

Девушка какое-то время вертелась перед зеркалом, пытаясь убедить себя, что черный цвет стройнит, оттягивала подол вниз, поднимала декольте вверх, но платье не увеличивалось в размерах. Либо подействовал гадливый взгляд Юли, либо в девушке проснулся здравый смысл. Она вернулась в примерочную и нервно стянула с себя наряд.

Катя не стала дожидаться, когда она уйдет, и предложила платье Тае. Юля сразу выхватила чёрную тряпочку и уверенно заявила:

— Нужно на два размера меньше.

Она скрылась в рядах вешалок и вернулась только через пять минут. Вручила Тае платье и затолкала её в примерочную.

Стоило ей открыть шторку, как подруги вонзились в неё пристальными взглядами. Платье было совершенно простым: ни рисунка, ни плетения, ни вышивки — ничего. Чёрный футляр, который скрасить могла только по-настоящему стройная фигура. Бретелек на платье не предполагалось, и держалось оно благодаря эластичной ткани.

Юля с сомнением покачала головой.

— Похоже на юбку-карандаш, которую ты просто натянула повыше, решив сэкономить на блузке. Единственный плюс этого платья — снимается за одну секунду. Но Витаминку, кажется, некому раздевать… или есть?

Тая сделала вид, что не заметила намека. После разговора в обед Юля не просто поглядывала на неё по-другому, но и отпускала шутки о начальстве, явно рассчитывая на ответную реакцию.

— То, что нужно, — возразила Катя.

Тая покружилась перед зеркалом, рассматривая своё отражение. Платье действительно ей шло, выгодно подчёркивало округлые ягодицы и плоский живот, открывало красивую спину и стройные руки с чётким рисунком мышц.

— Было бы оно оранжевое или зелёное, а то как-то скучно.

Юля покачала головой.

— Должна же быть у тебя хоть одна шмотка, выбранная не в зоомагазине среди костюмчиков для собак и кошек.

Обувь покупать не пришлось. Серебристые босоножки Таи со стрекозами вполне подходили почти под любое платье. Домой она уже не возвращалась. Подруги заехали в «Апгрейд» и сделали макияж, там же переоделись в вечерние наряды. Юля настояла на причёске, заявив, что, в отличие от Кати, у которой всегда на голове порядок, Тая может похвастаться только чистыми волосами, а для праздника этого недостаточно. Пришлось уступить. Парикмахер не стал мудрить и просто собрал волосы Таи в слегка растрёпанный пучок, выпустил на свободу короткие прядки вдоль лица и выпрямил чёлку.

К ресторану они подъехали немного с опозданием, большинство гостей уже заполнило большой зал. Тая вышла из машины и окинула взглядом раскинувшееся на лужайке здание. Позади комплекса, похожего на дворянскую усадьбу, виднелись верхушки стройных сосен, перед самим рестораном расположилась широкая площадка, обсаженная кустами в виде животных. Наверняка в темноте они производили пугающе-ошеломляющее впечатление. По обе стороны здания темнел ухоженный парк. К дверям вели широкие белые ступени. Было в них что-то сказочное, так и тянуло забыть на них хрустальную туфельку.

Стоянку заполнили машины разной степени престижности. Кого тут только не было. Савелий Иосифович решил отпраздновать своё шестидесятилетие не в семейном кругу, а с большим размахом.

Тая набрала полную грудь воздуха и сделала первый шаг, сбоку тут же послышался голос Юли:

— Ты так не дыши, сиськи почти наполовину показались. Игнат Савельевич, конечно, оценит, но тут его нет, потерпи немного.

Катя встала с другой стороны и, будто почувствовав состояние Таи, поддержала за руку.

Лампы в зале светили приглушённо и даже как-то интимно. Люди бродили по широкому помещению, сбивались в группки и беседовали. Полукругом вдоль стены расположились столы, рассчитанные на восемь человек каждый, но пока за ними никто не сидел, хотя закуски благоухали весьма аппетитно. Центральное место занимала сцена, на ней выступала не слишком известная группа. Песня звучала скорее фоном, что-то спокойное, медленное, позволяющее разговаривать, не перекрикивая музыку. Прямо перед сценой столов не было, ожидалось, что после нескольких тостов появятся желающие потанцевать. Тая узнавала в лучшем случае каждого пятого работника «Стекляшки», ей кивали в ответ и удивленно вскидывали брови. Так же реагировали и на Катю.

Юля расправила подол синего платья и уверенно заявила:

— Нужно выпить.

— Я себя чувствую не в своей тарелке, — призналась Тая.

— Я и говорю, нужно выпить, тогда любая тарелка покажется своей.

Она потянула подруг к импровизированному бару. За спиной парня, наливающего напитки по заказу гостей, распростерлась стеклянная стена с арочными выходами на террасу. Там тоже бродили гости. В полосках света от фонарей они то исчезали, то появлялись, напоминая мерцающие привидения.

Юля заказала себе довольно крепкий коктейль, Катя ограничилась бокалом шампанского, а Тая попросила стакан воды с лимоном. Схватившись за холодное запотевшее стекло, она залпом осушила его, надеясь потушить огонь, пожирающий изнутри, но получилось наоборот, будто она плеснула туда горючее. Жар не утих, щеки заполыхали ещё сильнее.

На террасу поднялся именинник с будущей женой и старшей падчерицей. Его тут же обступили, принялись поздравлять без объятий, сдержанно похлопывая по спине. Позади отца, возвышаясь на полголовы, стоял Игнат. Он беседовал с одним из гостей, лицо его было сосредоточенным и одновременно задумчивым, словно предмет беседы был ему хорошо знаком, но не слишком интересовал, позволяя размышлять о постороннем. Барс-старший со своей свитой отошёл в сторону, открывая взгляду Таи Игната.

Он стоял, облокотившись о перила, наполовину в тени, полоска света пересекала его высокую фигуру, высвечивая серые глаза. На нём была приталенная белая рубашка и черные прямые брюки, именно в этом он уходил сегодня на работу. Утром Игнат не брился, короткая серебристая щетина немного смягчала строгий образ и ледяной взгляд.

В этом красивом сосредоточенном мужчине без тени улыбки на лице Тая не могла узнать того Игната, который принёс на ужин жёлуди и накинул на голову полотенце, изображая её маму. Словно это был совершенно другой человек. Таким он был до субботнего утра, когда Тая проснулась в его квартире, именно таким она привыкла видеть его на работе: закрытым и самоуверенным.

Не прерывая беседы, Игнат поднёс к губам стакан с водой и перевел взгляд в зал, где уже собрались многочисленные приглашенные. Ни на секунду не останавливаясь, он рассеянно и безразлично рассматривал гостей. Тая на мгновенье встретилась с ним глазами, но он словно не узнал её и продолжил блуждание по лицам. В его глазах мелькнуло удивление, взгляд вернулся к Тае. Она кивнула ему и с облегчением заметила, что уголки его губ приподнялись, возвращая ему привычное обаяние.

Какое-то время они не могли расцепить взгляды, смотрели пристально и зачарованно. Тая моргнула первая и скинула оцепенение. Сердце тут же заколотилось, зашумело в ушах.

Собеседник Игната несколько раз обратился к нему и, не получив ответа, растерянно отошёл в сторону, решив, что завтра, наверное, будет уволен.

Свет в зале стал ярче, гости принялись разбредаться по своим местам, шумно переговариваясь. Юля подвела подруг к плану рассадки и озадаченно нахмурилась.

— С чего это нам такая честь? Наш стол рядом со столом юбиляра. Может, Игнат хочет кого-то видеть рядом с собой? Видели его перебинтованную кисть? Где-то наш начальник безобразничал. У меня только непристойные идеи, а у вас?

Тая фыркнула, намеки начали её утомлять. Хорошо еще Катя не поддерживала Юлины шутки, будто и не слушала.

— Кто там ещё с нами сидит? Мужчин много? — поинтересовалась она.

Юля удивлённо присвистнула.

— Ни одной знакомой фамилии. Наверное, все родня Барсов.

— Пойдем, поедим, что ли, — уверенно заявила она и, взяв за руки подруг, повела к столу.

Остальные уже расселись и с интересом уставились на опоздавших девушек. Кроме них в компании оказались две пожилые дамы и ещё трое довольно молодых представителей мужского пола. У самого старшего из них недавно проклюнулись усы.

За соседним столом уже расположились самые близкие родственники Барса-старшего, в том числе его будущая жена со старшей дочкой. Женщины были очень похожи внешне, но то, что в Евгении выглядело утончённо и аристократично, Элеонору превращало в заносчивую высокомерную особу. Тая старательно не смотрела в сторону этих двух женщин, но вот они, как раз наоборот, то и дело бросали на неё взгляды. В глазах Евгении плескалось неподдельное сочувствие, а вот её дочь всем своим видом излучала злорадство. Тая пока не смогла определиться, что раздражает больше, жалость или ехидство. Игнат занял место позади Таи, их стулья практически соприкасались.

Официанты начали разносить горячее и разливать напитки, за столами потекла беседа, гости знакомились, искали точки соприкосновения для разговоров, делали друг другу комплименты. За их столом беседа выглядела не так интересно, пожилые дамы оказались дальними родственницами, и им вполне хватало общества друг друга, а юнцы робели перед тремя молодыми женщинами, предпочли окопаться в телефонах и изредка прожигать соседей смущёнными многозначительными взглядами.

Тая не участвовала в разговоре, иногда кивала, мало заботясь, к месту ли её согласие. Она остро ощущала близость Игната, буквально спиной чувствуя его тепло, и прислушивалась к беседе за соседним столом. Но он тоже в основном молчал, поэтому его голос только дважды прозвучал в разговоре короткими односложными ответами.

В течение первого часа ведущий то и дело отвлекал гостей тостами, поднимал бокалы за юбиляра, и все радостно и звонко присоединялись к поздравлениям. Ещё через полчаса началась миграция людей от стола к столу. План рассадки уже никого не интересовал, гости смешались по интересам, где-то и вовсе остались пустые столы, а вокруг некоторых сдвинулись все свободные стулья. На танцполе начали появляться первые парочки, лампы снова потухли, оставив лишь свечи на столах и огни вокруг сцены.

Юля примкнула к группе женщин, обсуждающих проблемы материнства, и внимательно прислушивалась к беседе. Катя в насыщенном зелёном платье не осталась незамеченной и танцевала уже в третий раз — и всё с разными партнерами. Тая осталась за столом в компании пожилых матрон и выглядела скучающе несчастной. Игнат тоже не вставал, словно охранял её от нападения Элеоноры, которая уже не один раз предприняла попытку подсесть к ней и открыто позлорадствовать.

Он не поворачивался к Тае, не делал попытки прикоснуться или заговорить, просто сидел, покачивая в руках стакан. Тая рассеянно водила пальцем по скатерти, наблюдая за гостями, выделяла тех, чьи эмоции отличались необычной окраской и ароматами. Нашла несколько пар, связанных истинной любовью и ещё двоих на грани того, чтобы влюбиться. Эти ощущения были настолько сильными, что на время перекрыли и музыку, и шум гостей, и её собственную тоску.

— Можно пригласить вас на танец?

Тая подняла взгляд и встретилась с серыми глазами Барса-старшего, почти такими же, как у его сына, только полинявшими.

Она кивнула и, встав, одёрнула платье.

Савелий Иосифович взял Таю за руку и вывел на середину площадки, заставив расступиться уже танцующие пары. Как только они начали раскачиваться, он обратился к ней, видимо, приглашение на танец было всего лишь ширмой для желания поговорить:

— Что у вас с Игнатом произошло?

Тая напряглась, она надеялась, что этот разговор не состоится, Игнат всё разъяснит так, чтобы не осталось вопросов.

— Ничего. Просто оказалось, мы не слишком подходим друг другу. Он вам разве ничего не объяснил?

Закончив поворот в танце, она поймала пристальный взгляд Игната, он явно прислушивался к их разговору, хотя с такого расстояния можно было уловить только шипение, как у ненастроенного радиоприёмника.

— Он сказал, что вы поссорились, — нехотя признался Савелий Иосифович, — а сейчас я вижу, что всё намного серьёзней. Ты не сидишь с ним рядом, вы вообще делаете вид, что не знакомы.

Тая снова посмотрела на Игната, с того момента, как она отвела взгляд, он словно и не моргнул. Тая нахмурилась. Если он так и будет пялиться, это обязательно кто-нибудь заметит, в первую очередь Юля. Тая постаралась сделать строгое лицо, но Игнат в ответ улыбнулся.

Она отвернулась и снова включилась в беседу.

— Всё намного проще. На работе никто не знал о наших отношениях, пусть так и будет.

Глубокая горизонтальная складка пересекла лоб Савелия Иосифовича, напомнив Тае «разлом суровости», посещавший лицо мамы. Он слегка отклонился, внимательно оглядел Таю, будто заметил в ней то, чего не видел раньше.

— Игнат выглядит несчастным из-за вашей ссоры.

Она с наигранным безразличием улыбнулась.

— Не переживайте, он не умеет долго грустить.

Музыка закончилась, и пары стали покидать площадку. Савелий Иосифович на секунду задержал её за руку.

— Не в этот раз, Витаминка.

Услышав дружеское обращение, произнесённое голосом, очень похожим на голос Игната, Тая вздрогнула. Отступив назад, она молча вернулась к столу. Соседний стул был пуст, но на спинке остался пиджак Игната. Зазвучала новая веселая мелодия, на танцпол потянулись люди. Юля и Катя развеселились и уговорили юных соседей по столу выйти на площадку. За стеклянной стеной на террасе столпились желающие покурить, недвижимыми остались только две пожилые дамы. Тая поймала их осуждающий взгляд. После танца с Барсом-старшим они, посовещавшись, решили, что она претендует на место Евгении, и теперь выражали молчаливое порицание.

Тая вышла на террасу, побродила среди курильщиков, прокашлялась и направилась в парк. В поисках одинокой скамейки пришлось обойти здание. Ей хотелось спрятаться от любопытных глаз, содрать с лица фальшивую улыбку и наконец выпустить на волю истинные эмоции.

Парк, опоясывающий здание, перетекал в сосновый лес и на границе с ним не был таким уж ухоженным. В переплетении ветвей расположились деревянные беседки, густо обвитые глицинией. Тая выбрала самую старую, перекошенную и забытую, с частично засохшими плетями плюща, как раз под своё настроение.

Зайдя внутрь, Тая остановилась напротив широкого проёма, образованного мёртвыми побегами. В этой беседке гирлянда давно перегорела, а лампочки так и остались висеть, словно гроздья засохшего, не убранного вовремя винограда. Слушая тишину, она рассматривала звёзды и в подробностях вспоминала каждый день последних двух недель.

Игнат подошёл тихо и замер у входа. Лунный свет пробивался сквозь прорехи между плетями, будто стальные ножи иллюзиониста в чёрный ящик. Застыв в нерешительности, он не мог оторвать взгляд от стройного силуэта, оголённой спины с острыми позвонками и завитков волос на затылке. Секунду назад думал о Тае, искал уединения, а тут наткнулся на нее, словно ответ на его запрос во вселенную.

Услышав шорох шагов, Тая повернула голову и вздрогнула.

— Господи, Игнат Савельевич, нельзя же так подкрадываться, — пытаясь унять пульс, она приложила ладонь к груди, — что вы тут делаете?

Он встал рядом, прислонился спиной к боковой планке проёма. Дерево протестующе заскрипело.

— Мне что-то внезапно стало плохо, и я вспомнил, что не принял сегодня витаминку.

Глаза Игната таинственно отражали лунный свет. Он, не стесняясь, оглядел обнажённые плечи Таи, скользнул взглядом на грудь, там чуть задержался и только потом вернулся к лицу.

Тая отступила, но упёрлась в стенку беседки и замерла.

— Не смотрите так на меня, — голос прозвучал жалобно, — вам, между прочим, завтра к Ладушке ехать.

Игнат склонил голову к плечу.

— Кажется, я слышу в твоём голосе ревность.

Тая выпрямилась, готовясь вступить в схватку.

— Да. Ревность. Ну и что? Я и не отрицаю, что попалась на вашу удочку, как и сотни других женщин. Но у меня достаточно опыта, чтобы понимать — это не любовь. Влечение, болезненная привычка, но не любовь, — она ткнула пальцем Игната туда, где глухо стучало его сердце. — Это не так сильно.

Игнат опустил взгляд на палец Таи, больно упирающийся в его грудь.

— Не так сильно? Что же сильнее? Инфаркт, разве что.

Тая отдёрнула руку.

— Вы говорили, что верите мне, так поверьте сейчас. Дайте шанс истинной любви родиться, и тогда вы поймёте, чем она отличается от того, что вы, возможно, ко мне чувствуете. Прошу вас.

Игнат устало опустил плечи, будто просьба Таи давила на него непосильной ношей.

— Хорошо, — нехотя согласился он, — опыта у неё много. Теория не считается, Витаминка. Ты ничего не знаешь о любви.

Подняв взгляд, он задержался на её губах. Тая занервничала.

— Вы, кажется, пообещали, что не будете ко мне прикасаться ни рукой, ни взглядом, ни словами. Не смотрите так откровенно, — жалостливо попросила она и неожиданно для самой себя добавила: — А то я сама готова нарушить этот запрет.

Игнат криво ухмыльнулся и сделал шаг вперёд.

— Я не брал с тебя такого обещания. Делай со мной что хочешь.

Тая снова отступила и чуть не села на край широкого проёма беседки. С трудом удержав равновесие, она выпрямилась во весь свой невысокий рост и выставила руку, не позволяя Игнату подойти.

— Нет, стой там, — она шумно выдохнула, пытаясь вложить в голос уверенность, — не надо, пожалуйста.

Игнат приблизился вплотную, поднял руку и на какой-то момент замер, остановив пальцы в миллиметре от щеки Таи. Она задержала дыхание, но в то, что он отступит, уже не верила. Его глаза, оказавшиеся так близко, сверкали решительностью. Он почти грубо обхватил её за затылок и с силой прижался к губам, заставляя Таю ответить на поцелуй. На секунду она растерялась, но почти сразу со злостью укусила его за губу и оттолкнула.

Толчок получился настолько сильный, что Игнат едва устоял на ногах. Он не попытался стереть кровь, текущую из нижней губы, широко улыбнулся, демонстрируя белые зубы в красных разводах, и снова шагнул вперёд. Не обращая внимания на удары в грудь, притянул Таю к себе и снова прижался к её рту.

Первые три секунды он боялся, что она снова его оттолкнёт или укусит, но она печально вздохнула и раскрыла губы. Поцелуй сочился страстью и тоской, сначала был опасливым, но с каждой секундой становился все откровеннее и жарче. Дыхание сбилось, их сердца захлебывались в лихорадке, губы скользили, размазывая кровь по лицу.

Тая первая потянулась к пуговицам на рубашке Игната, торопливо расстегнула их одну за другой и, вытянув полы, откинула ткань в стороны. Её руки коснулись его живота осторожно и невесомо, но, обняв за спину, с силой врезались ногтями в кожу. Игнат глухо застонал, его ладони сползли вниз по платью, на несколько секунд задержавшись на груди Таи. Остановились на коленях и тут же поднялись вверх по бёдрам, сминая ткань.

Продолжая бесстыдно задирать подол платья, он приподнял Таю и посадил на край проёма. Откинув голову назад, она подставила шею под поцелуи и стянула рубашку с плеч Игната. Обвив ногами его бёдра, плотно прижалась к нему и, обхватив лицо ладонями, снова нашла его губы. Пока они снова с упоением целовались, его руки добрались до оголённых ягодиц Таи, шершавый бинт коснулся кожи, напомнил, как была получена эта травма. Игнат явно хотел исследовать всё, что нарисовал. Его губы, соскользнув вниз по шее, замерли над лифом платья.

Игнат колебался. Крохи здравого смысла подсказывали, что они выбрали не самое подходящее место для занятия любовью. Но Тая, кажется, готова была идти до конца. Её руки замерли на пряжке ремня, раздался щелчок, пальцы торопливо протолкнули в петлю пуговицу на брюках. Игнат сдался и, рывком потянув на себя Таю, развел её ноги в стороны.

Осознав, что сейчас может произойти, Тая распахнула глаза и в ужасе отстранилась. Она только что собиралась растоптать истинную любовь Игната. Снова укусила его за губу и с силой отодвинула от себя. Он уже почувствовал изменения в её настроении и всё-таки попытался обнять, но она выставила вперёд колено и не позволила ему приблизиться, прохрипела, не до конца восстановив дыхание:

— Нет. Не трогай меня.

Игнат опустил руки, зрачки в его глазах расширились, поглотив серую радужку. На скулах и подбородке виднелись кровавые мазки, но сама губа не кровоточила. Он даже не предпринял попытки соединить края рубашки. Стоял полураздетый, с расстёгнутым ремнём, напряжённый и растерянный.

— Тая, — выдохнул он.

Она спрыгнула с края проёма, на который он её посадил, и стыдливо поправила платье.

— Мне нужно идти.

Игнат схватил её за руку.

— Куда ты пойдёшь в таком виде? — он оглядел её взъерошенные волосы, распухшие губы со следами крови и смятое платье. — Сразу видно, чем ты занималась.

Тая высвободила кисть и провела ладонью по волосам.

— Ты прав. Вызови мне такси, пожалуйста. Я подожду на подъездной аллее. Не хочу никому попасться на глаза.

— Тая, — снова обратился Игнат, пытаясь привлечь её внимание и заставить остановиться.

Она мотнула головой.

— Пожалуйста, — в голосе слышалась мольба.

Игнат ничего не ответил, молча смотрел, как Тая уходит, стараясь держаться в тени деревьев. Он наскоро привёл свою одежду в порядок, кое-как стер с лица следы крови и вернулся в зал за телефоном, оставшемся в кармане пиджака. На соседнем стуле нашёл сумочку Таи и почти бегом направился к выходу. Его окликнули, но он даже не повернулся.

Таю он нашёл за территорией ресторана, она стояла на обочине дороги, обхватив себя за плечи, и пристально смотрела в темноту леса.

— Такси я уже вызвал.

Он отдал её сумочку и остался стоять рядом.

Тая мельком бросила на него взгляд.

— Спасибо. Возвращайся в зал.

— Я поеду с тобой.

Тая резко развернулась.

— Нет. Не поедешь. Это юбилей твоего отца, не порть ему праздник. Он сразу заметит, что мы оба исчезли. — Она замолчала, набираясь смелости, и выпалила на одном дыхании: — Пожалуйста, уходи.

Игнат сложил руки на груди, в его глазах загорелся протест.

— Нет.

— Да. Я надеюсь, у тебя хватит характера и совести сдержать завтра обещание?

— Хватит, — чётко произнёс он, продолжая сверлить её взглядом, — ладно, позже поговорим.

Подъехала машина, Игнат наклонился к приоткрытому окну и, назвав адрес своей квартиры, расплатился. Тая села на переднее сиденье и резко захлопнула дверцу. Машина тронулась, оставляя Игната в одиночестве глотать пыль на обочине.

Уже в дороге Тая поменяла пункт назначения.

Отпустив таксиста, она забежала в свой подъезд и наконец дала волю слезам. Они брызнули из глаз, как у мультяшных героев, веки тут же опухли и покраснели. Открыв дверь, Тая, не раздеваясь, упала на диван и заревела с новой силой. До сегодняшнего вечера она почти смирилась, что Игнат нашёл свою истинную любовь, но теперь чувствовала себя так, будто её собственное сердце вот-вот расколется на мелкие колючие осколки. Спасала только слабенькая надежда, спрятанная в самом далёком уголке мозга, что Ладушка тоже может оказаться не его парой, и она ошиблась, как и шесть раз до этого.

Тая рассчитывала проплакать всю ночь, но заснула почти сразу, не успев в полной мере насладиться страданиями. Проснулась она от яркого утреннего солнца, потянулась и по привычке, встречая новый день, беззаботно улыбнулась. Но как только в голове всплыли воспоминания о предыдущем вечере, Тая нахмурилась, её радость существенно померкла.

Тщательно смыв разводы косметики и следы засохшей крови на губах, она поплескала в лицо холодной водой. Припухлость с век почти сошла, но глаза все ещё выглядели воспаленными. Пучок волос Тая распустила, за неимением расчёски просто расправила пальцами. Отражение выдало неутешительный вердикт: всё равно видно, что плакала.

Если Игнат сдержал слово, то сейчас он на пути к Ладе, значит, пока не вернулся, можно спокойно перевозить вещи. Даже если Матвей не приедет, она просто вызовет такси. Заплатить, конечно, придётся приличную сумму, да и помощи от водителя она вряд ли дождётся, но это гораздо лучше, чем ждать Игната. Видеть его она была не готова — ни сейчас, ни в ближайшие сто лет.

В любом случае придётся возвращаться в его студию, там все её вещи. Не расхаживать же в вечернем платье и в босоножках на каблуках, к тому же заниматься переездом в таком виде неудобно и утомительно. Тая вспомнила, что на багажнике велосипеда остался рюкзак, а там точно есть кроссовки, и, если она не выложила спортивную форму, сможет переодеться в удобное.

Тая вышла на лестничную площадку и, сняв рюкзак с багажника, щёлкнула замком. Кроссовки нашлись сразу, и Тая тут же в подъезде переобулась, а вот спортивной формы не оказалось, видимо, она выложила её в стиральную машинку и сама забыла. На дне рюкзака обнаружилась мятая рубашка Матвея, которую она возила уже несколько дней, забыв отдать. Значит, опять придётся её стирать и гладить.

Тая вышла на улицу и замерла в раздумье прямо посреди огромной лужи. Она недоумённо оглядела двор: граница мокрого асфальта проходила ровно по краю палисадника. Причиной образования лужи были не осадки, а семейная пара, каждое утро обильно заливающая свой цветник. Тая едва успела отскочить в сторону от машины, заехавшей во двор. Брызги заляпали обувь, не коснувшись платья. Автомобиль проехал вперёд и, развернувшись, припарковался у обочины. Тая не обратила внимания на эту машину, она была ей незнакома, но, когда дверца распахнулась, из салона выбрался Матвей. Он нашёл взглядом Таю и направился в её сторону с крайне недовольным выражением лица.

— Тая, что случилось? Почему мне утром позвонил Игнат, просил тебя найти? И где сам Игнат?

— На пути к своей истинной любви, — отрешённо откликнулась Тая.

— Что? Сюда, что ли, едет? — не понял Матвей.

— К Ладушке.

Ответ Таи явно сбил Матвея с толку.

— К кому? К какой ещё Ладушке?

Тая снова пожала плечами.

— К Ладе — его первой и истинной любви. Когда-то давно я видела Игната во сне, а с ним ещё девушку в голубом платье. Но вспомнила об этом недавно. Мне удалось найти девушку из сна, она и оказалась половинкой Игната.

Матвей замер с открытым ртом, и Тая с опозданием осознала, что для человека, не знающего ни о каких купидонах, её слова звучат неправдоподобно и глупо. Она настолько привыкла делиться своими мыслями с Игнатом, что, не подумав, выложила всё его водителю. И теперь переживала, что он счел ей психопаткой.

Матвей быстро справился с изумлением и в одно мгновенье стал серьёзным, даже злым, едва сдерживался, чтобы не зарычать.

— Ты видела Игната и какую-то девушку во сне и принялась организовывать их встречу. Я правильно понял? Потому что решила, будто они половинки друг друга?

— Да, — кивнула Тая, растерявшись от странной реакции Матвея. Она готова была к удивлению и насмешкам, но он явно был раздражён.

— Идиотка, — Матвей отступил назад и сжал кулаки. В этот момент он не выглядел дружелюбным и весёлым. — Тебе наставник никогда не говорил, что нельзя вмешиваться в любовные истории из снов? Это работа других купидонов, где априори есть истинная любовь. Это первое правило, между прочим. Любовь из снов не твоего ума дело.

Тая опешила и какое-то время молча глотала воздух открытым ртом.

— Откуда ты это знаешь?

— Какие же вы оба упёртые, как бараны. Ни с одной парой я так долго не мучился, как с вами! — с досадой воскликнул Матвей. — Сколько ещё вам нужно времени, чтобы принять любовь, узнать её? Месяцы? Годы?

Тая часто заморгала.

— Игнат — моя половинка?

Матвей зарычал.

— А ты сама этого не почувствовала? Нужно было всего лишь прислушаться к своему сердцу. Что же оно у тебя оказалось такое глупое! Ещё и нашла какую-то мнимую пару, задурила ему голову, хотя Игнат готов был любить именно тебя! Такую нелепую и неподходящую.

Тая пристально всмотрелась в Матвея.

— Ты свёл нас, чтобы у нас могла родиться истинная любовь?

Матвей устало опустил плечи, его гнев утихал, оставляя после себя опустошённость.

— Она уже родилась. Лимонно-жёлтая, с запахом ванили и корицы, звонкая, переливчатая, как смех, с лёгким привкусом кофе.

Тая пошатнулась.

— И когда же она родилась? — она задумалась. — Нет, подожди, не говори. Я знаю когда. На аукционе, когда мы первый раз поцеловались.

Матвей устало мотнул головой.

— Нет.

Тая задумалась.

— Или, скорее всего, когда Игнат играл на гитаре и пел, будто только для меня.

— Нет.

— Может, когда мы вместе смотрели фильм? Или, может, когда шли домой из клуба после драки Игната? — предположила Тая.

— Из-за тебя, кстати, подрался, хотя я привёл его в «Полночь» в надежде, что там всё и решится. Часто ревность — хороший катализатор, — заметил Матвей, — но всё равно не тогда.

Тая задумалась и озвучила последние две версии:

— Значит, два варианта: либо когда я увидела, что он нарисовал меня, либо вчера на юбилее его отца в беседке, когда мы… это чуть было не случилось.

Матвей завыл от досады.

— Сколько же было моментов, когда каждый из вас мог понять, что это любовь! — он покачал головой и уже тише добавил: — Ваша любовь родилась, когда вы спасали мужчину после аварии.

— Ой, — только и смогла сказать Тая, — но почему же я видела половинки Игната? Каждый раз новая девушка с новым калейдоскопом ощущений.

Матвей снова готов был вскипеть от гнева.

— И сколько девушек ты ему подсунула?

Тая заранее поняла, что ответ ему не понравится.

— Ладушка — седьмая.

— Тупица, — коротко диагностировал Матвей. — Игнат — твоя половинка, а способности купидона не работают в отношении собственной истинной любви. Второе правило, кстати, ты тоже нарушила: если в первый раз не удалось подобрать пару, позволено сделать только ещё одну попытку, не больше. Твоё сумасшедшее желание найти пару Игнату и во что бы то ни стало сделать его счастливым продиктовано твоими собственными чувствами к нему.

Тая растерянно слушала, пытаясь осознать всё, что рассказал Матвей. Выходит, с ней произошло то, чего она боялась больше всего на свете: она влюбилась, и теперь ей предстоит сделать выбор. Тая заволновалась: сейчас она была не готова принимать решение, не так быстро. Она хотела всё обдумать, взвесить и в итоге выбрать жизнь со способностями купидона.

Матвей заметил колебания Таи.

— Ты не хочешь этого? Готова отдать Игната другой, позволить ему найти новую половинку?

Тая оторопело смотрела на лужу и не могла принять решение.

— Я могу выбрать позже? Ты должен понять меня: я слишком привыкла жить с этим даром и не могу так просто от него отказаться.

Матвей отступил к машине, но потом резко вернулся и жёстко сказал:

— А ты не думала, что, только лишившись дара ощущать чужую любовь, сможешь полноценно воспринимать собственные чувства? И ещё кое-что ты явно упустила из виду. Если Игнат сейчас последует твоему бредовому совету и осознанно выберет Ладу, откажется от чувств к тебе, его сердце разобьётся. Он превратится в бесчувственного робота, неспособного видеть сны. И тогда тебе точно не придётся делать выбор.

Тая ринулась вперёд и замерла прямо посередине лужи.

— Я должна его найти.

Матвей закатил глаза.

— Как только я с вами, баранами, закончу, уйду в длительный отпуск.

Во двор въехала ещё одна машина, но Тая не успела отреагировать, и в этот раз грязная вода окатила её с ног до головы. Платье пропиталось жидкой жирной грязью, голые ноги украсились разводами мутной воды. Матвей ничего не сказал, его взгляд и так был красноречивее любых слов.

Тая отлепила от ног мокрое грязное платье и, не раздумывая, забежала в подъезд. Схватив рюкзак, открыла клапан. Чтобы не тратить зря время, не стала подниматься в квартиру. Спрятавшись под лестницей, она стянула с себя грязную одежду и, накинув мятую рубашку Матвея, наскоро вытерла ноги черным платьем. Застегнув рубашку, она убедилась, что по сравнению со вчерашним новый наряд очень даже скромный, только странный.

Когда Тая вышла на ступеньки, взгляд Матвея подтвердил, что выглядит она, мягко говоря, чудно: в свободной мужской рубашке и в розовых кроссовках, будто собиралась впопыхах в чужой квартире.

— Новая модная тенденция? Если ты в этом собираешься искать Игната, то он сам от тебя сбежит.

Тая пожала плечами.

— Это лучше, чем грязное платье. Раз уж мы твоя работа, помоги мне догнать Игната. Я знаю, куда он поехал.

Матвей подошёл к машине и кивнул.

— Садись, коллега, ё-моё.

Из города они выбрались только через час, субботняя трасса была загружена желающими отдохнуть на природе. Тая выглядела спокойной, хотя под внешней кажущейся безмятежностью зарождался настоящий ураган эмоций.

Матвей удивлённо поглядывал на молчаливую Таю. На пути к истинной любви он ожидал совсем другого поведения. Тем более она никогда не выглядела как человек, способный скрывать своё настроение.

— Ты что, уже того? Без чувств?

Когда Тая повернула к нему лицо, он понял, что с вопросом поторопился, в её глазах, как в зеркале, отражалось всё, что происходило в душе, и выделить какую-то одну эмоцию оказалось просто невозможно.

— Почему у тебя в машине так смердит жасмином? Кажется, где-то я уже чувствовала этот запах, кто-то точно пах этим приторным ароматом, — недовольно пробурчала Тая, копаясь в памяти. Кто-то в «Стекляшке» так благоухал, но кто?

Матвей недоумённо пожал плечами.

— Ничем не воняет. Освежитель вообще мятный. Терпеть не могу жасмин.

Когда они проезжали мимо заброшенной заправочной станции, находящейся на ответвлении дороги, Тая громко завизжала:

— Там машина Игната!

Матвей резко нажал на тормоз, заставив Таю по инерции дёрнуться вперёд. Только с третьего раза она попала пальцем на кнопку и выпуталась из ремня безопасности. Не дождавшись, когда автомобиль доедет до прерывистой разметки, она распахнула дверцу и выбралась из салона.

Дуга старого, местами заросшего асфальта упиралась в небольшой лесок. Когда-то на площадке в её изгибе стояла заправочная станция, теперь же здание частично развалилось, а вот кафе пока еще работало. Чёрный внедорожник остановился около старой раритетной колонки, сам Игнат сидел в тени деревянного навеса, прямо на границе цивилизации и молодого леса, наступающего на рассыпающийся от времени асфальт.

Он сосредоточенно просматривал почту в телефоне, но Таю заметил сразу. Она неслась прямо по полю, приминая высокую траву, будоража бабочек и пчёл. Когда до его укрытия осталось всего несколько метров, она неожиданно остановилась и приложила ладонь ко лбу.

Игнат встал и вышел из тени. Тая зажмурилась, пытаясь разглядеть его лицо. Солнце выплыло из-за тучи и осветило его силуэт, посеребрив нимбом волосы, затемнило глаза и наползло на плечи светящимся покрывалом. За спиной Игната возвышались высокие деревья, на ветках которых самозабвенно пели соловьи.

Тая огляделась, останавливая взгляд на каждой детали пейзажа, медленно всплывающей на поверхность из её собственной памяти. Картинка из её сна четырнадцатилетней давности полностью совпала с этим моментом. На девушке из грёз, оказывается, было не платье, а голубая мужская рубашка. Тая опустила взгляд на свои ноги, и последний пазл встал на место.

Игнат подошёл ближе. Первое инстинктивное желание обнять Витаминку он уже поборол и теперь пытался понять её странное оцепенение.

Тая подняла взгляд.

— Ты не должен ехать к Ладе. Ты должен выбрать меня.

— Это почему же?

Тая на мгновенье растерялась, но потом широко улыбнулась.

— Потому что я в кроссовках.

Видимо, этот факт должен был многое объяснить Игнату, но стало еще непонятнее. Он недоверчиво ухмыльнулся.

— Звучит как угроза. Если вдруг откажусь, ты всё равно меня догонишь.

Тая заволновалась, снова ощутила, как в присутствии Игната ускоряется сердце.

— Девушка из моего сна четырнадцать лет назад — это я сама. Я только сейчас вспомнила, что она была в розовых кроссовках, я ещё решила, что это полная безвкусица: непонятное платье и спортивная обувь.

Игнат широко улыбнулся, оглядывая стоящую перед ним Таю.

— Да, ты точно не образец стиля.

Тая проигнорировала сарказм, скользнув ладонями вдоль тела, слегка расправила ткань рубашки.

— Хорошо, что ты не успел приехать к Ладе, а то мы бы с тобой пополнили ряды зомби, не видящих снов.

На лицо Игната набежала тень.

— Но ты ведь и так теперь не будешь видеть свои порносны.

Тае даже не пришлось делать вид, что она расстроена, потому что она на самом деле сожалела об утраченном даре.

— А можно всё переиграть? — она печально улыбнулась. — Я передумала.

Игнату не понравилась последняя фраза. Он преодолел разделяющее их расстояние и обнял Таю.

Прижавшись щекой к его груди, она прислушалась к его сердцу. Оно тоже бухало веско и торопливо.

— Это уже произошло? — прошептал он, касаясь губами её взлохмаченных волос. — Ты уже лишилась своего дара?

Тая прислушалась к себе, почти сразу поняла, что разницы не чувствует, её собственные эмоции захлестывали подобно цунами.

— Наверное, произошло. Тут просто никого нет, чтобы проверить.

Игнат чуть отстранился от Таи и нашёл взглядом Матвея, прислонившегося к капоту машины.

— Матвей недалеко. Кстати, как он тут оказался, он что, в курсе всего этого?

Тая оглянулась.

— Он просто стал свидетелем моего озарения, ну, момента, когда я поняла, что не отдам тебя Ладушке и будь что будет. Я попросила его довезти.

Тая решила не выдавать Матвея. Она и так нарушила целый свод правил, не хватало еще разоблачить другого купидона.

Игнат проследил за взглядом Таи.

— Он почему-то очень хотел, чтобы мы с тобой были вместе.

— Потому что он хороший друг и переживал за тебя, — Тая попыталась сбить его с мысли, принявшей опасное направление. — Нужно Ладу предупредить, что ты не приедешь.

— За минуту до того, как ты принялась скакать по полю, я ей позвонил и всё объяснил. Кажется, она окончательно уверилась в моей неадекватности. С ее точки зрения, я веду себя как последний псих.

Тая облегчённо выдохнула и прижалась к Игнату плотнее.

— Ну и пусть.

Его руки поднялись по плечам Таи и обхватили её лицо.

— Я не хотел даже смотреть на другую девушку… — он выдержал паузу, будто готовясь признаться в любви, но неожиданно закончил не так романтично: — После того как накануне вечером мне удалось тебя потискать. Ещё чуть-чуть — и совратил бы окончательно.

Тая возмущённо фыркнула и попыталась выкрутиться из объятий.

— Почему ты не можешь просто признаться мне в любви?

Игнат слегка отклонился назад, его глаза хитро сощурились.

— Ещё чего. Сначала буду год тебя терзать, ходить вокруг да около, обрастать недомолвками, кормить надеждами и только потом под давлением отца и совести выдам тебе эти слова. Нехотя, как одолжение.

Тая опустила руку ниже и ущипнула Игната за ягодицу.

— В таком случае я должна блюсти честь. Не позволять к себе прикасаться, разве только ко лбу, локтю и лопатке. И только после выстраданного признания допустить тебя к телу, и то с кучей оговорок и условий.

Игнат рассмеялся и, наклонившись, легко чмокнул Таю в губы.

— Ещё скажи, что сначала свадьба.

— Ну, в идеале…

Глаза Игната блеснули, выдавая волнение, зрачки расширились.

— Мне не дают покоя твои рассказы и то, как ты умеешь проживать эмоции. Хочу тебя заставить испытать всё, что ты так ярко описывала. Сегодня ты ляжешь спать в мою постель, и я не выпущу тебя оттуда все выходные, а может, и дольше. Дядю Петю закроем в ванной, а питаться будем кофе и желудями.

Тая сама потянулась к его губам, но не поцеловала, остановилась в каких-то сантиметрах.

— Тогда скажи это. Почему тебе так тяжело это сделать? Я ведь и так знаю, что ты меня любишь. Я ведь твоя половинка.

Игнат шумно выдохнул прямо в её губы.

— Мне кажется, легче было бы признаться отцу, что я гей, — нервно фыркнул он. — Я никогда этого не говорил. Никому.

— Ну скажи. Любишь?

— Люблю. Довольна?

Тая коснулась его губ нежно, будто наградила за признание.

— Довольна.

— Разве не должна ты ответить что-то типа: «Я тебя тоже люблю»?

Тая отклонилась и сдула с лица прядь волос.

— Меня вполне устраивает вариант мучить тебя полгода.

Игнат засмеялся, приподнял Таю и, разведя ее ноги в стороны, заставил обхватить свои бедра. Выровняв взгляды, снова прижался к её губам, но, как только она ответила на поцелуй, быстро отстранился.

— Посмотрим, на сколько тебя хватит. Мне витамины каждый день нужно принимать. Видишь, седею? Это все от их недостатка.

Поцеловав Таю, он скользнул губами по скуле к виску и зарылся лицом в распущенные волосы.

— Интересно, какая у нас любовь?

Тая чуть не выдала все, что сказал Матвей, вовремя прикусила язык и отшутилась:

— Цветом мерзопакостной миноги, звучит как истошные вопли Дяди Пети и пахнет как грифель карандаша.

Игнат прижал Таю плотнее, дождался её сдавленного писка и озвучил свою версию:

— Могу поспорить на лососевую рубашку с розовыми цветочками, что она другая. Желтая, как твое бесстыжее платье, пахнет корицей и звучит как смех. А на ощупь… на ощупь как ты.

Тая промолчала. Из Игната купидон получился лучше, чем из нее, и свою любовь он опознал верно. Вместо ответа она снова его поцеловала, в тот раз не так нежно, скорее страстно. Он ответил и, если бы не ожидающий у дороги Матвей, утащил бы Таю в машину, проверять другие характеристики истинной любви.

Зря Игнат волновался, Матвей не смотрел в их сторону. Он только что пережил вспышку любви, которая родилась повторно и опалила его органы чувств еще сильнее, чем в первый раз. Прикрыв глаза, он купался в ощущениях, принимая их словно солнечные ванны.

Его до сих пор удивляло, какие изощрённые препятствия выдумывают люди на пути к любви, как долго сомневаются и не хотят верить своему сердцу. Жизнь и без того вставляла палки в колёса, вклинивались внешние обстоятельства, но и сами предназначенные друг другу половинки не облегчали ему работу.

На будущее он сделал себе пометку никогда больше не связываться с купидонами, оказывается, некоторые из них о любви знают гораздо меньше, чем самые чёрствые люди.

Бросив последний взгляд на целующуюся парочку, Матвей снисходительно приподнял брови: он точно никогда не влюбится, а если это несчастье с ним приключится, ни за что не променяет волшебный дар на личную любовь. В мыслях Матвея почему-то промелькнул образ высокомерной красивой Василисы, ни разу не ответившей на его приветствие и упорно игнорирующей его существование. Матвей раздраженно тряхнул головой. Нет, он не позволит себе любить, он не какой-нибудь сентиментальный слабак, а лучший купидон месяца.