Внутренний огонь

2.

Мэгги

Я открыла глаза слишком резко и мир передо мной просто рассыпался. Нельзя резко открывать глаза и резко вставать, сто раз же тебе говорили… Я медленно оторвала голову от подушки и замерла в ожидании. Ничего не произошло… Его нет рядом! Приподнялась на локтях и спустила ноги с кровати. Ну почему утреннее пробуждение мне даётся всегда так трудно?!

На носочках проскользнула в гостиную и услышала его голос. Телефонный разговор, и видимо на арабском.

Мой муж – Бернард Эндервуд знал 5 языков и мог свободно на них изъясняться. Да и его бизнес был международным – он торговал предметами искусства и антиквариатом. И клиенты слишком разные: от арабских шейхов до сицилийских мафиози. Берни – продажник от Бога и к тому же отлично разбирается в красивых вещах. Одна из которых – я!

Да-да, можете не перечитывать предыдущее предложение, для своего мужа я была наравне с экзотической статуэткой из слоновой кости. Он всегда получал все, чего так хотел и ему было плевать на мнение окружающих.

Так было и с нашим браком. Он увидел меня во время одного из выступлений с труппой Нью-йоркского театра современного балета и стал настойчиво добиваться. Я и не слишком сопротивлялась его ухаживаниям, и вот уже 5 лет мы вместе, 4 из которых женаты.

В свои 29 лет я хорошо уяснила, что, если женщина удачно выходит замуж – она перестает себя жалеть, если же нет – приступы самокопания и жалости к себе будут постоянными. К сожалению, со мной случилось второе. И не могу сказать, что я несчастна и муж меня не любит, но все равно чувствую себя только красивой вещью в его роскошном пентхаусе на Манхеттене.

– Ну зачем ты встала, Марго? – муж шепнул, не отрывая трубки от уха, – еще рано, поспала бы.

Он обнял меня и чмокнул в лоб.

– Я достаточно выспалась, – запротестовала я, – и хочу тебя порадовать завтраком.

– Мэг, не утруждайся, через полчаса придет Анна и все сама приготовит, лучше пойди еще полежи.

Какая забота! Или может я ему мешаю сейчас?

От нечего делать я поплелась в душ, нужно было немного привести мозги в порядок, и с помощью водных процедур успокоить ноющие от репетиций мышцы.

Давайте же наконец познакомимся, меня зовут Маргарет Зоуи Эндервуд (в девичестве Кроули), 29 лет, балерина, собираюсь на покой, возраст уже для балета солидный (хотя... это стериотип), но танец бросать не хочу, и уже веду бесплатные занятия для деток. Пока еще прима Нью-йоркского театра современного балета.

В балет меня привела мама, когда мне было три. Я честно не думала связывать с танцем свою карьеру и даже получила образование экономиста. Но не дня не проработала по специальности.

Балет не оставил мне выбора, он вытеснил все остальное из моей жизни. И я этому очень рада! Когда я оказываюсь на сцене, уже не я руковожу танцем, а танец руководит мной. Это яркая вспышка и я растворяюсь в музыке, отдаюсь потоку звуков, которые сами несут меня.

– Марго, – муж вошёл в ванную, – я заключил очень выгодную сделку! Сегодня вечером приглашаю тебя на ужин в Le Bernardin. Это нужно отпраздновать! А сейчас могу я к тебе присоединиться?

Я только улыбнулась, когда Бернард резко сбросил халат и оказался рядом со мной. Положил руки на мои плечи и потянулся к моей шее губами, а потом жадно впился в нежную кожу, покусывая и царапая суточной щетиной.

– Какая ты вкусная, – отстранился на секунду и снова продолжил свою ласку.

Я запрокинула голову, давая ему больше доступа к шее, но его поцелуи спустились на мои плечи, я же ласкала его мощный торс своими коготками, разрисовывая горячую и влажную кожу узорами страсти.

Долго он терпеть не смог, и с легкостью прижав меня к стенке, приподнял, чтобы насадить на свой член. Я чуть не вскрикнула от острой боли. Ну почему мне так всегда больно, когда он входит. Однако глубоко вдохнула, сдержала порыв и буквально рукой закрыла себе рот.

Но он даже не заметил моей дрожи и стал быстро вколачиваться в мое лоно. Яростно и неистово, вроде боялся, что куда-то не успеет и что-то упустит. Если бы не теплая вода, которая смягчала мое напряжение, я вообще не смогла бы расслабиться, но мое тело постепенно превращалась в его руках в игрушку.

Нет, мне не чуждо проявление инициативы в сексе, но Бернарду это абсолютно было неинтересно. Все должно было быть так, как хочет он. Безоговорочное подчинение. А он доминирует и решает. В какой-то момент он остановился, от чего по моему телу пробежала волна мелких мурашек.

Он подтолкнул меня к выходу из душевой кабины, повернул к себе спиной, заставив опереться на край ванны, чтобы я не потеряла равновесие. Надавил на мою поясницу, я немного прогнулась, и снова вошел, на этот раз сзади. Ему нравилась эта властная поза обладания, и движения стали грубыми и животными, а когда он накрыл мою грудь ладонями, больно ее сжав, из моих глаз полились слезы. Но на мокром лице их трудно было различить.

– Бернард, не надо, – попросила я, но он даже не слушал, он был близок к своей цели, мне только оставалось подождать, и все закончится. Когда он с рыком кончил на мою спину, я выдохнула и наконец разжалась.

– Моя сладкая девочка, – он навалился на меня сверху, и попытался поцеловать, я же ловко увернулась и сбросила его с себя.

– Тебе не понравилось? – посмотрел на меня затуманенными после оргазма глазами.

– Все нормально, – я опустила лицо и залезла обратно в душевую кабинку.

– Ну, Мэг, чего ты? – он заглянул ко мне.

– Я же сказала, что все нормально, что ты хочешь, Берни?

– По-моему ты не удовлетворена…

– Ты же думаешь только о своем удовольствии!

– Не делай из меня монстра! Хочешь я тебе вкратце объясню, что происходит: ты просто меня не любишь и не хочешь, поэтому и кайф поймать не можешь. А вот я наоборот слишком тебя люблю, поэтому мне хорошо!

– Да что ты такое говоришь, – я обхватила его лицо руками, – как же не люблю?

Он убрал мои руки и направился к выходу из ванной:

– А так, Маргарет, тебе не понять, каково это чувствовать себя нелюбимым…

– А то, что сейчас тут происходило – это разве не доказательство моих чувств?

– Каких? Ты просто отдаешь свой супружеский долг и терпишь, ты думаешь, я не заметил. Ладно, вымывайся и выходи завтракать, а то я опоздаю в галерею.

Я подставила лицо под воду. Как я дошла до такой жизни?

Когда я вышла, наша горничная Анна уже все накрыла и разливала ароматный кофе.

– Доброе утро, – улыбнулась я девушке, – все так аппетитно выглядит и пахнет!

– Спасибо, мэм, – ответила она коротко и машинально поправила свой передник.

Я села поближе к мужу и виновато уставилась на него:

– Берни, ну не сердись!

– Ну как на тебя можно долго сердиться, Мэг, – он отложил газету и поцеловал меня в губы.

С завтраком я справилась быстро, да и есть мне много опасно, потом стану слишком тяжелой и уморю своего партнера по танцу.

– Ты поедешь сама на репетицию или тебя подвезти?– спросил Бернард, снимая очки.

– Не беспокойся, я сама прекрасно доеду, тем более сегодня финальный прогон перед субботней премьерой.

– Тогда я заберу тебя после всего, еще нужно заехать домой и переодеться, про ужин не забыла?

– Ой, конечно нет, что и правда выгодная сделка?

– Очень, любимая, мы сможем не думать о деньгах впредь.

Бернард встал, поцеловал меня в макушку и удалился.

Я еще минут 5 посидела за столом, уставившись на утренний Манхеттен через окно и тоже пошла собираться.

К 10 я была в зале. Пьер Виардо, руководитель нашей труппы, уже зверствовал:

– Лейси, ну что у тебя сегодня с ногами, прыгаешь, как беременная лошадь, и задницу отожрала?! Немедленно на диету! Борис, ты что кузнечик, что за идиотские скачки?! Такое впечатление, что ты бьёшься, как паралитик в конвульсиях. О, привет, Марго, – он отвлёкся на меня, – иди и покажи этим бездарям, как надо работать. Сэйди, вон со сцены, это что за батманы, я тебя сейчас убью, – он направился к одной из танцовщиц.

Только не подумайте, что наш балетмейстер – тиран и злюка. Вот ничего подобного! Он может быть мягким и покладистым. Просто танцовщиков лучше держать в ежовых рукавицах. Обычно перед премьерой он всегда был злым, зато в сам день представления более ласкового человека трудно найти.

– Всё, вы мне надоели! Сняли пуанты, будем танцевать босиком, – скомандовал Пьер.

Вообще-то его звали Петр, и совсем не Виардо, а Великов или Величко, точно не помню, у меня плохая память на иностранные фамилии и имена. И он раньше танцевал почти во всех известных труппах мира. Вот такой гений от балета. Его знаменитые арабески, наверное, вошли в учебник по танцу.

И когда заиграла музыка мы все встали на исходную и по приказу Пьера начали. Наш премьерный балет назывался «Феникс». Сложная композиция под сложную музыку. Не каждый раз танцуешь современный балет под глэм-рок. Но тем ни менее, мы все бы увлечены и вовлечены. И быстро вошли во вкус. К сожалению, наша репетиция была прервана – одна из танцовщиц, Лейси, споткнулась о мою ногу и упала.

Я подала девушке руку, на что она только хмыкнула, поднимаясь самостоятельно:

– Вам на пенсию пора, мадам Эндервуд, а то свои ноги раскидываете!

– Ну зачем ты так?! – мне даже стало обидно.

Девушка неожиданно вспылила:

– Да из-за таких, как Вы, старых теток, у таких, как я, молодых танцовщиц, вообще нет шанса построить успешную карьеру. Вас же с насиженного места не сгонишь…

– Быстро закрыла рот! – Пьер прервал ее, – пока ты задницу отъедала, Мэг пахала в зале до кровавых мозолей. Ее место в труппе – это результат огромной работы, ну и незаурядного таланта. А насчет возраста, тебе в твои 20 далеко браться до ее мастерства. Плесецкую помнишь, она танцевала до самой смерти, да так, что молоденьким балеринам и не снилось.

– Ладно, хватит, – я похлопала балетмейстера по плечу, – Лейси упала, да еще волнуется перед премьерой, не стоит.

– Все по местам и всё с самого начала! Триш, музыку, раз, два, три – поехали!

И мы прогнали композицию от начала до конца еще три раза.

Ноги гудели, и я еле вползла в раздевалку. Взяв свои вещи, направилась в душ.

– Марго, – ко мне подошла Лейси, – Вы простите меня, я не со зла, просто он меня постоянно позорит и вычитывает. А Вас не трогает и хвалит, вот я и позавидовала!

– Да ладно, с кем не бывает, – я проговорила тихо, чтобы не привлекать ненужное внимание, – тебе нравится Пьер что ли?

Девушка зарделась, и я все поняла.

– А ты знаешь, что он… – но сама осеклась, не буду разрушать ее фантазии. Пьер уже как 10 лет жил со своим партнером Хавьером и был счастлив.

– Так, Лейси, тебе нужно отдохнуть, и не слушай Виардо, ты не толстая, не должна балерина быть, как мешок с костями, – я обезоруживающе улыбнулась коллеге.

Тут в раздевалку под аккомпанемент писков девушек вошел Пьер.

– Да не шумите вы, что я тут не видел, – скривился он, – просто хочу напомнить, что завтра нашу репетицию придут снимать журналисты из «Нью-Йорк Кроникал», так что будьте готовы.

Я быстро собрала сумку и вышла на воздух. Мой любимый город в августе был знойным и душным, но при этом очень уютным, со своим необычным шармом.

Бернард уже ждал, и мы направились прямиком домой, чтобы подготовиться к праздничному вечеру.

Я одела серебристое мини-платье на одной бретельке и заплела свои темные волосы в косу.

Муж оценил мои старания:

– Моя жена – само совершенство! – и поцеловал мое оголённое плечо.

Ресторан был шикарен, и я действительно наслаждалась вечером, пока муж, отпив из бокала, не потянулся ко мне через стол и не прошептал:

– Я хочу, чтобы ты ушла из труппы, пусть эта премьера будет триумфальной и заключительной.

Я даже дар речи потеряла:

– А как же? Я…

– Тебе пора подумать о семье, я очень настаиваю. Ты нужна мне дома, а не на постоянных гастролях и выступлениях.

– Но я с ума сойду без танцев!

– Не сойдешь, займёшься благотворительностью и, вон, будешь контролировать развитие твоей танцевальной школы. Но только контролировать! Я чувствую, что теряю тебя, Мэг, а я этого не хочу.

Я почти заплакала, но сдержалась. Мама всегда говорила, что нужно с честью принимать удары судьбы.