Внутренний огонь

9.

Эй Джей

Она подняла на меня длинные ресницы. В голове все еще блуждал хмель, а тело ныло от полученного удовольствия.

– Потому что кто-то слишком много пьет, — она сказала очень тихо.

– Не порть момент, Мэг, я тебе о высоком, а ты мне о низменных страстях и пороках…

– О, как ты заговорил! Вот скажи, тебе всегда такая чушь лезет в голову или исключительно после секса?

– Может хоть слезем? А как-то тяжело рассуждать о тонких материях, фактически лежа на столе, на обнаженной женщине. Тут мысли сами сбиваются…

Я быстро встал и оглянулся в поисках своей одежды. Мэгги присела на краешек:

– Хочу понять, что сейчас будет? По классике ты должен сбежать…

– Под утро?

– Это уже план?

– Я просто думаю, что у нас еще куча времени и, если следовать твоей теории, мне где-то надо перекантоваться часа 3, чтобы все было, как положено.

– И думаешь податься на вокзал? Или в ночной клуб?

– Ты меня уже гонишь? Ты же сказала, что твоего мужа не будет до воскресения…

– И что? Это совсем не означает…

– Мэгги, послушай, я… – все-таки нашел трусы, хорошо же мы их закинули, —… не знаю, что это, но если один раз – случайность, то два раза – закономерность.

– Алекс, — она уже надела короткий шелковый халат, — тебе же было хорошо?

Я кивнул.

– Ну, и замечательно, спасибо и до свидания! До новых встреч! – указала на дверь.

Как это жестоко! И скорее всего месть за мое поведение в наш первый раз.

– И я пойду, — я молниеносно стал собираться, ловко подхватывая вещи, — по ходу дела, ты меня второй раз использовала, чтоб насолить мужу! Проблемы в браке? Так к психологу сходите, а не шорхайся по углам с другими мужиками, затягивая их в паутину своих интриг…

– Мои проблемы, Эй Джей, не твоя забота! Мне не нужны нотации от мальчишки, у которого и молоко на губах не обсохло! Советы он раздает! Тоже еще проницательный всезнайка!

Меня распирало от обиды и было жутко неприятно пренебрежительное отношение.

Да что ж такое снова? Откуда такая холодность?

Я облачился в свой обблёванный пиджак и направился к выходу:

– Аста ла виста, миссис Робинсон[1]!

– А ну стой, я тебе еще не все высказала, — она в два шага подскочила ко мне, — да ты, избалованный, наглый козел!

Это меня уже стало забавлять, что она еще такого придумает:

– На этом весь твой запас оскорблений закончился, миссис Эндервуд?

Она была очень близко и такая божественно красивая в своем голубом халате, который почти ничего не скрывал. Мягкая ткань струилась по ее гибкому телу. И я от возбуждения даже сглотнул.

– Ты абсолютно и бесповоротно испорченный сопляк, который возомнил себя великим ловеласом, покорителем женских сердец! – она схватилась за полы моего пиджака и потянула меня на себя.

Сама нарвалась! Бог– свидетель, я не хотел! Или наоборот хотел до безумия!

Я схватил ее за плечи, прижал к себе и немного приподнял над полом, пресекая все попытки Маргарет отступить. И поцеловал. Вот просто, как вроде это самое обычное дело. От чего ее прелестное личико раскраснелось, а глаза стали влажными.

– Да ты... – попыталась она говорить под шквалом моих поцелуев.

А ничего у нее не вышло. Меня безумно заводила вся ситуация: она, ее гнев и оскорбления. Я был абсолютно уверен, что это способ привлечь мое внимание и не дать мне уйти. Выгонять задумала!

Я был только рад такой реакции. Больше всего мне не хотелось уходить сейчас, после нашей «импровизированной» ссоры, вот так без объяснений. Мне казалось, если я переступлю порог – провалюсь, исчезну, забуду, как дышать воздухом, и сгорю в один момент.

Мэг положила руки мне на плечи и обвила меня ногами за талию, грустно с надеждой посмотрела в глаза:

– Ты же не уйдёшь сейчас, Алекс?

Я погладил ее спину. Прикасаться к прохладному шелку было чертовски приятно.

– Я же не могу уйти в таком виде, мне надо помыться, – я хитро улыбнулся, – позволишь принять душ?

– Ванну, – и она опустила ноги на пол, – я предлагаю ванну, чтобы немного расслабиться после трудной ночи? Хорошо?

– Отличное предложение, Марго!

Впервые назвал ее так. А здорово же! Моя королева Марго! Эй Джей, ты становишься каким-то странным рядом с этой женщиной! Несешь околесицу, думаешь ерунду! Совсем уже маленькая балерина пробралась в твою голову и крутит там фуэте[2].

Мэг указала мне на дверь ванной:

– Я пойду и все приготовлю, а ты пока можешь сложить свои вещи! Я боюсь, что твоему пиджаку только химчистка теперь поможет и то, не уверенна.

Она быстро исчезла.

Я только оглянулся по сторонам. Какое элегантное у нее жилище: все очень стильно и гармонично, но как-то… Вот нет в этом жизни, что ли… Напоминает скорее глянцевую картинку из модного журнала. О, понял, это как декорация…

Весь мир театр, а Мэгги в нем танцует!

Я снял одежду, и так абсолютно голый вошел в двери ванной.

Маргарет уже ждала. А любит она романтику, видно с мужем этого не хватает. Вокруг ванны были расставлены мелкие свечи. Полумрак был очень интимным. А воздух наполнен дивным ароматом лаванды.

Она зажгла последнюю свечу и обратилась ко мне:

– Ты не против, если я составлю тебе компанию!

Одно легкое движение и халат уже лежал у ее ног.

Я заключил Мэгги в объятья, сейчас ее тело в моих руках было таким поддатливым, а ее прикосновения настолько нежными, что мне показалось, что я парю над полом.

Я медленно опустился в теплую ароматную воду, увлекая за собой мою наяду. Казалось, сейчас я и Мэг укрылись от всего мира и забыли о своих проблемах и невзгодах. Тут были мы – друг у друга, две пульсирующие кометы в холодном космосе, которые вот-вот в который раз вспыхнут, обжигая играюшим пламенем, и в секунду погаснут.

Но мы не гасли, а наоборот горели с новой силой и тлели, чтобы наши искры были глубоко внутри. Просто поддерживали этот внутренний огонь, рвущийся из наших сердец.

Влажная кожа пылала от ее касаний и ласк, а пульс бешено колотился в висках.

Вода не остудила жар, а наоборот его усилила. Каждая новая вспышка, сопровождалась мощной волной удовольствия и оторваться от Мэгги у меня не было сил.

Из-под действия любовного гипноза я вышел не сразу, лишь почувствовав рванное дыхание и мокрые волосы Маргарет на моем плече.

– А еще уходить собирался, – прошептала она, целуя мою щеку.

Да будь моя воля – я бы, сжав ее, окаменел, чтобы не разрывать эти, дарящие наслаждение, объятья.

– Но ты сама же меня хотела прогнать…

– Какой ты еще маленький, – она погладила мою руку, – такой страстный и вспыльчивый. И не скажу, что мне это не нравится! С тобой я даже дышу иначе. Легче, полной грудью. Не озираясь по сторонам, не играя.

– Ну да более учащённо и стонешь периодически, тоже еще умудренная опытом взрослая женщина! А с мужем твоим разве не так?

– Вот не порть всё!

– Тем, что пытаюсь призвать тебя к благоразумию?

– Да с тобой вообще можно чокнуться! – она плеснула мне в лицо водой!

Какое низкое коварство!

– Ты так много говоришь о Бернарде, что я начинаю подозревать, что у тебя к нему амурный интерес!

– Признаюсь, он – ничего! И в других обстоятельствах я б подумал. Но меня занимает больше маленькая сероглазая брюнетка, которая уже вся покрылась гусиной кожей от холода. Спускай ванну, и давай погреемся под душем, а то и я уже подмерз.

Мы ополоснулись и действительно стало даже лучше.

– Ты же останешься еще? – посмотрела она с мольбой.

– И буду спать в постели, где ты спишь с ним?

– Главное, что этой ночью со мной ты, – она прильнула ко мне.

Я часто оставался ночевать у своих подружек, но никогда это не было так волнительно. Мы обнялись и так до самого утра просто спали.

Проснулся я от легкого поцелуя на моем плече:

– Алекс, ты спишь еще? – спросил тонкий голос.

– Смотря, какие предложения! Если новый заход – я готов, – я ловко оказался на Мэг.

– Вот не спеши, – она посмотрела серьезно, – но я же чувствовал, как прореагировало на меня ее тело.

– Просто сейчас должна прийти наша горничная Анна, но я попытаюсь ее спровадить, пусть отдохнет один лишний день. Я хочу сама тебя покормить завтраком!

– Если позволишь, я приготовлю. Тем более голодный как волк. Со вчерашнего обеда ничего, кроме виски, в моем желудке не побывало. Ой, там же Лола одна!

– Я поняла, – она была обеспокоена, – я избавляюсь от Анны, быстро едим и к Лоле, нельзя оставлять животное голодным.

– Ты так говоришь, вроде намереваешься убить свою горничную и закопать в саду. Сделаем так: позавтракаем у меня и Лолиту заодно подкормим! И ты же сегодня свободна? И, надеюсь, целый день?

– Гипотетически да! У тебя уже план есть?

– А говоришь, незрелый юнец – у меня всегда есть план! Во-первых, повторить то, что мы делали ночью и не раз, во-вторых, хорошенько «выгулять» тебя (уж прости за такое грубое слово), чтобы ты устала и не могла сопротивляться тому, что я хочу с тобой сделать, в-третьих, чтобы ты провела этот день только со мной!

– Я конечно уже плохо помню, как это, но очень похоже на свидание! – усмехнулась Мэг.

– Называй, как хочешь, и я намерен воплотить свой план тотчас же!

А дальше нам было очень хорошо. Но нашу прелюдию прервал звук приближающихся шагов.

– Миссис Эндервуд, – я услышал женский голос.

– Прячься! – скомандовала Маргарет и мне по классике жанра, пришлось нырнуть в просторный шкаф-купе.

Дальше я уже четко все слышал:

– Вы хорошо себя чувствуете, мэм? Я только должна спросить, чего бы Вам хотелось на завтрак?

– Я немного приболела, но ничего – жить буду. Я не голодна и проведу весь день в постели.

– Я думала, не знаю уместно ли это сейчас говорить, отпроситься раньше!

– Ой, да Вы можете быть свободны сейчас!

– Но Вы больны! Как же?

– Это не болезнь, а переутомление после премьеры, быстро пройдет, да и мне не нужна нянька, Анна! Сегодня у Вас выходной, Вы свободны, спасибо!

– Благодарю Вас, мэм! Если, что-то понадобится, я мигом примчусь.

– Отдыхайте!

Потом Маргарет встала, открыла шкаф и посмотрела на меня:

– Это просто как в анекдоте – любовник в шкафу!

– Это как в жизни, Мэгги, этот самый любовник – весь твой!

И я повалил ее на матрас.

_____

[1] Героиня фильма «Выпускник» (англ. The Graduate) (1967), комедийного «фильм воспитания» режиссёра Майка Николса с Дастином Хоффманом, Энн Бэнкрофт и Кэтрин Росс в главных ролях. Миссис Робинсон -– своего рода нарицательный персонаж, взрослая дама, запавшая на мужчину намного младше себя.

[2] В классическом женском танце: группа па с характерным как бы хлещущим движением ноги, помогающим вращению или перемене движения танцовщицы.