ТРИ

Летно-исследовательский центр в Жуковском, Быково (Москва), Россия, несколько дней спустя

— Всем стоить! Никому не двигаться!

Штурмовая группа спецназа в форме ворвалась в здание «Метеор Аэрокосмос» без предупреждения, с автоматами наизготовку, в половину первого ночи. Они быстро заняли первый этаж здания. За ними следовали сотрудники Glavnoe Razvedivatel» noe Upravlenie (ГРУ) Генерального штаба[50], в штатском, в бронежилетах под длинными пальто и с малоразмерными автоматическими пистолетами в руках[51].

Петр Фурсенко и Павел Казаков сидели в кабинете Фурсенко, когда спецназовцы ворвались туда без всякого предупреждения с оружием наизготовку. Казаков обыденно потягивал из бокала французский херес и покуривал кубинскую сигару; Фурсенко нервно поглощал кофе и цедил дававшую едкий дым египетскую сигарету.

— Надо же, сколько вас пришлось ждать, — сказал Казаков с улыбкой. Ему не ответили, после чего обоих жестко скрутили и выволокли из кабинета к ангару.

Там, в окружении сотрудников в штатском и бойцов спецназа, их дожидались Сергей Ейск, советник президента Сенькова по вопросам национальной безопасности и генерал-полковник Валерий Журбенко, начальник генерального штаба. Фурсенко посмотрел на обоих широко раскрывшимися от удивления глазами. Павел Казаков, в свою очередь, улыбнулся и посмотрел прямо на Журбенко и Ейска.

Ейск кивнул своему помощнику, и его люди жестко обыскали обоих захваченных. Фурсенко смотрел глазами, полными ужаса, его тело непроизвольно дергалось от каждого прикосновения. Казаков спокойно перенес обыск, уверенно улыбаясь, глядя на Ейска. Им обоим сковали руки за спиной и уперли в спины стволы автоматов, дабе дать понять, что сопротивляться бесполезно. Когда спецназовцы закончили, Ейск подошел к Казакову, посмотревшему прямо на него, а затем к Фурсенко, очень походившего на лань, неожиданно вырванную из темноты фарами грузовика.

Ейск подошел еще ближе, оказавшись едва ли не нос к носу с Фурсенко.

— Ты знаешь, кто я? — Ученый кивнул. — Ты знаешь, кто эти люди? — Тот покачал головой. — Это те, кто разберут это здание по кирпичикам, а тебя посадят голым в холодную камеру метр на метр, если мне не понравятся твои ответы на мои вопросы. Понял?

Фурсенко кивнул насколько размашисто, что это заметил каждый в ангаре. Казаков лишь улыбнулся.

— Это легко, — сказал он. — Вы закончили? Мы можем идти? — Державший его спецназовец ударил его по боку головы стволом автомата.

— Я задам вам простой вопрос, доктор. Где бомбардировщик?

— Какой бомбардировщик? — На этот раз Фурсенко получил стволом по голове.

Солдат подбежал к Журбенко и что-то сказал ему на ухо.

— Код к этому замку, доктор? — Спросил Журбенко. Фурсенко немедленно ответил, и через несколько мгновений дверь в ангар открылась, и включилось освещение. Внутри они увидели остов самолета, примерно напоминавшего «Метеор-179», а также несколько больших кусков полимерного материала, проводки и деталей двигателей, разбросанных на полированном полу.

— Что это? — Вскрикнул Ейск.

— Наш последний проект, «Метеор-179». Он не работает, — тяжело сказал Фурсенко.

— Настоящий «Метеор-179». Где он?

— Прямо перед вами, — ответил Фурсенко. — Это все, что от него осталось.

— Ni kruti mn» e yaytsa! — Ейск подошел к Фурсенко и ударил его по лицу тыльной стороной ладони. — Спрашиваю последний раз, доктор: где «Метеор-179»?

— Перестаньте бить бедного доктора по голове, Ейск, — сказал Казаков. — Вы же не хотите убить его прекрасный ум?

— Zakroy yibala! — Крикнул Ейск. — Я сделаю мир лучше, просто всадив тебе пулю в лоб прямо здесь!

— Вы здесь не для этого, Ейск, или мы бы уже были мертвы, — сказал Казаков. — Но, конечно, так лучше для всех. — Он опустил глаза и жестом указал вниз, предлагая Ейску взглянуть. Ейск и Журбенко опустили глаза и увидели крошечные точки света, плясавшие прямо на их одежде в районе паха. Они окинули взглядами всех в ангаре и увидели, что в голову, в плечи и пах каждому было наведено как минимум три таких же, все в части тела, не прикрытые бронежилетами.

— Как ты смеешь мне угрожать?! — Воскликнул Ейск, на лбу которого появились капли пота. — Я разрушу все, чем ты владеешь, сброшу в Черное море и выброшу следом ваши переломанные трупы!

— Так, так, генерал Ейск, вы начинаете разговаривать как гангстер, — сказал Казаков. Его глаза сузились, а расслабленная насмешливая улыбка исчезла. — А теперь херню в сторону, Ейск. Вы пришли сюда по приказу президента, чтобы выяснить, что мы делаем и забрать это все себе, — Ейск посмотрел на Казакова, но тот понял, что попал в цель. — А теперь я предлагаю отправить охранников по домам и поговорить о серьезных делах.

— Вам лучше сотрудничать с нами, или вы будете сотрудничать в горными козлами в Казахстане, — сердито ответил Ейск. Взмахнув рукой, от отпустил спецназовцев, оставив только двоих личных телохранителей. Людей Казакова под крышей тоже не было видно — но их не было видно и до этого. Слухи, очевидно, были верны — Казаков располагал личной армией бывших спецназовцев, хорошо подготовленных и хорошо оплачиваемых, и потому преданных.

— Где бомбардировщик, Павел, — спросил Журбенко. — Мы знаем, что он вылетел отсюда за два часа до удара по Кукесу в Албании и пропал.

Казаков закурил сигару, а затем предложил по одной Ейску и Журбенко. Журбенко взял ее.

— В безопасности. Скрыт в одном из тайных мест в трех или четырех странах.

— Что ты, черт подери, делаешь? — Прогремел Ейск. — Ведешь свою маленькую внешнеполитическую кампанию, собственную империалистическую войну? Только не говори, что ты так сильно любил своего отца, что украл бомбардировщик-невидимку и убил сотни мужчин, женщин и детей, чтобы отомстить за него!

— Я бы и телефонного звонка не сделал, чтобы спасти своего отца, — сказал Казаков со злорадной ухмылкой на лице. — Кроме того, он умер именно так, как хотел — пускай не с честью, но будучи на расстоянии плевка от врага. Он, наверное, высказал он них все, что думал прежде, чем они затянули ему веревку вокруг шеи — желая выразить им свое неповиновение. Я же нашел лучшее применение моим деньгам и личному времени, чем пускаться в какие-то романтические акты возмездия за человека, которому было на меня наплевать.

— Тогда зачем?

— Создаю благоприятные политические и экономические условия для себя — и если вы и этот чмошник Сеньков окажетесь способны сообразить — благоприятные условия для России.

— Как? Собираешься бомбить каждую столицу на Балканах и в Закавказье, просто чтобы проложить там свою трубу?

— Нет, — сказал Казаков. — Налет на Кукес был предупреждением. Если мы закончим эти пустые разговоры быстрее и вы меня отпустите, я пойду к албанскому и македонскому правительствам и сделаю им такое же предложение. Если они откажутся от моей щедрости, их постигнет та же участь.

— Ты с ума сошел! — Возразил Ейск. — Ты считаешь, что один самолет сможет заставить два суверенных государства разрешить прокладку трубопровода через свою территорию?

— Я надеюсь, что Россия вмешается, — сказал Казаков. — Россия должна придти на помощь этим странам и гарантировать им безопасность. С российскими войсками, твердо, но ненавязчиво присутствующими на местах, безопасность обеих стран и моего трубопровода будет обеспечена. Через год трубопровод будет готов и все мы начнем делать деньги.

— Это самая идиотская идея, которую я когда-либо слышал! — Сказал Ейск. — Ты действительно полагаешь, что два правительства лягут и прикинутся шлангом? А что насчет…

— НАТО? — Вставил Казаков. — Вот и скажите, товарищ советник по нацбезопасности, является ли НАТО фактором в этом деле? — Он улыбнулся, увидев, что Ейск задумчиво отвернулся. Его сведения были точны. Соединенные Штаты действительно выходили из НАТО и оставляли Европу. Это действительно открывало окно возможностей и, наконец, кто-то из высокопоставленных членов российского руководства тоже это понял. — Кто еще? Германия? Я знаю о том, что уровень сотрудничества между Россией и Германией растет экстраординарно, и что Соединенные Штаты отдаляются от Европы и НАТО.

— Так зачем нам тогда ты, Казаков? — Сердито спросил Ейск. Как, черт его побери, этот чертов бандит столько знал? — Ты — ничто, ты лишь наркоторговец. Зачем России нужен ты и эта любимая игрушка Фурсенко?

— Ну так попробуйте, — сказал Казаков. — Введите российские войска в Македонию прямо сейчас, без приглашения — Греция и Турция объявят вам войну, и это может снова притащить США в Европу и в Альянс. Как я понимаю, США еще не вышли из состава НАТО — но вы, безусловно, дайте им повод там остаться. Вторгнитесь в Албанию, и Германия почувствует угрозу, что может разрушить ваш новый миропорядок. Вам нужен я, Ейск. Вам нужен «Метеор-179» для точечных, разрушительных, а, самое главное, не имеющих к вам отношения акций на Балканах и в Закавказье. Если эти страны сочтут, что вы имеете к этому всему отношения, игра будет окончена. Но если вы заставите их поверить в то, что они нуждаются в помощи России, вы установите контроль над своей бывшей сферой влияния, а я получу экономическую, военную и политическую стабильность в регионе, в который мне нужно инвестировать два миллиарда долларов.

— Судя по всему, речь идет о некой «крыше», — сказал Журбенко. — А почему мы должны в это впутываться? Почему Россия не может сама инвестировать в этот трубопровод? Дать «Газпрому» или «ЛУКойлу» построить его?

— Если бы вы могли это сделать, вы бы это уже сделали, — возразил Казаков. — Обе эти компании погрязли в коррупции и долгах, в основном, из-за головотяпства и помех со стороны своего крупнейшего акционера, российского руководства, и неумелой бюрократии. По моему плану, ни Россия, ни другие страны не должны будут финансировать строительство — за все плачу я. И принадлежать он будет мне. Я буду вносить предварительно согласованную плату за прокачку нефти, которая будет чистой прибылью для этих стран, также, они смогут получать прибыль от продажи нефтепродуктов, получаемых на собственных НПЗ из нефти, поставляемой по трубопроводу. Я сделаю им хорошее предложение.

— А что же получит Россия? — Спросил Ейск. — Нам-то с этого что?

Казаков широко улыбнулся — он знал, что добился своего. С того момента, как они начали думать о себе и своей доле, он попались на крючок.

— Открыто, Россия будет получать сбор за транзит нефти по своей территории и ее погрузку на танкеры в Новороссийске, — ответил Казаков. — Неофициально, я буду платить определенный процент от прибыли за защиту моего нефтепровода. Россия снова утвердится на Балканах, а также вы заработаете на том, что сможете выжать из этих стран. Я знаю, что у России очень хорошо получается доить страны, которые она поклялась защищать — и Македония, Албания и Болгария ничем не будут отличаться. Те же стимулы… я предложу, скажем, Македонии и Албании.

— Plomo o plata? — Спросил Журбенко. — Или вы соглашаетесь стать богатым, или становитесь мертвым?

— Эта ситуация выгодна для всех нас, — сказал Казаков. — От такого предложения никто не сможет отказаться.

* * *

— От такого предложения никто не сможет отказаться, как же, — Пробормотала Линда Мэй Валентровна Маслюков себе под нос, и закончила упражнение на растяжку, а затем приняла простую стойку обладателя черного пояса по каратэ, стоя на гравийной обочине дороги у конца взлетно-посадочной полосы.

Линда Мэй была специалистом по электронике и дочерью русского отца — бывшего российского консула и торгового представителя на переговорах в Нью-Орлеане и Лос-Анжелесе, и матери-ирландки из Монро, штат Луизиана. Хотя она родилась в Нью-Орлеане и провела большую часть жизни в Соединенных Штатах, после того, как ее отец был переведен в Москву, она с готовностью отправилась с ним. Обладательница длинных огненно-рыжих волос и сверкающих зеленых глаз, она производила ошеломительное впечатление на парней и преподавателей Физико-технического института в Санкт-Петербурге, но это не помешало ей получить высшее образование, а затем стать бакалавром, закончив магистратуру по специальности «полупроводниковые гетероструктуры».

Линда отказалась от американского гражданства в 1995, после окончания магистратуры, полностью открывшей ей возможности для карьеры в России. Со свободным владением русским и английским и ученой степенью в сложной электронной технике, у нее был широкий выбор работы и зарплаты. Но она отвергла несколько более прибыльных предложений о работе в Москве и преподавании в Санкт-Петербурге, чтобы устроиться в Жуковском, в лабораторию средств связи. Из-за бывшего американского гражданства она не могла получить полного допуска к секретным проектам, но получила хорошую жизнь и уважение со стороны коллег и сослуживцев. Она часто говорила о переезде в Москву или Санкт-Петербург, но эти разговоры затихали — в основном, после знакомства с новым пилотом или командиром экипажа одного из бомбардировщиков, базирующихся в Жуковском.

Никто не знал истинной причины, почему она оставалась в Жуковском, почему разорвала бурные отношения с высокопоставленными офицерами, почему была удовлетворена относительно низкой зарплатой, имея возможность получать гораздо больше в городе. Причина была в том, что Линда Мэй была оплачиваемым агентом Соединенных Штатов Америки. Упущенные возможности более чем компенсировал анонимный счет в банке на Каймановых островах, куда она надеялась перебраться в случае, если будет раскрыта.

Она как раз закончила скачивание записи с прослушивающего устройства, установленного в ангаре «Метеор Аэрокосмос» несколько недель назад. «Метеор» никогда не вел слишком бурной деятельности, ровно до того момента, когда отец крупнейшего акционера «Метеора» Павла Казакова был жестоко убит в Косово. После этого «Метеор» внезапно загудел, словно улей. Прежде, чем активность стала слишком бурной, она успела разместить несколько прослушивающих устройств в ангаре и кабинетах. Рыжие волосы, зеленые глаза, сочная луизианская грудь и нахальный характер привлекали всех — старых, молодых, женатых, «занятых» или просто не интересующихся — и давали ей почти что свободный доступ. Но, как она не старалась, она не могла попасть в закрытый ангар или подобраться к директору объекта, Петру Фурсенко. Этот старый пердун точно был геем — она испробовала на нем все свое женское очарование, но безрезультатно.

Линда сама ничего не видела, но знала, что «Метеор-179» пропал в тот же день, в который был нанесен удар по Кукесу в Албании. Не было сомнений, что это он был использован в этом налете. Она собирала фрагменты других разговоров, и получила достаточно подробный план всей операции, включая то, какое было использовано оружие, где оно было получено, маршрут полета — даже планы на случай столкновения с самолетами АВАКС, которые, очевидно, будут в районе операции. Прослушивающие устройства были очень, очень эффективны.

К несчастью, из-за необходимости делать прослушивающие устройства незаметными для обнаружения, их приходилось делать крайне маломощными. Это означало, что нужно было находится очень близко, чтобы снять сделанные записи. Также они должны были работать на сверхнизких частотах, чтобы проникнуть через экранирующую радиолучи стальную конструкцию ангара. Линда должна была подойти с приемным устройством примерно на двести пятьдесят метров. И требовалась, как минимум минута, чтобы скачать пятиминутную запись.

Линда так и не смогла получить разрешение на проживание в жилом комплексе на базе, и на текущий момент у нее не было там никакого «молодого человека», так что ей пришлось выдавать эти походы за информацией за пробежки. Главная дорога вокруг летного поля в Жуковском вела от основных сооружений базы вдоль длинной идущей с северо-востока на юго-запад взлетно-посадочной полосы к жилому комплексу в южной части базы. Каждый день, после работы допоздна в своем кабинете или лаборатории, Линда отправлялась в спортивный зал на базе, где занималась в течение часа, пока жизнь окончательно не замирала, а затем надевала спортивный костюм, брала австрийский портативный магнитофон и начинала пробежку вдоль дороги по направлению к жилому комплексу, где отдыхала или навещала кого-либо из знакомых, а затем бежала обратно. На этом пути она оказывалась в пределах двухсот метров от ангара «Метеора», где вмонтированный в магнитофон приемник записывал цифровой пакет данных от прослушивающего устройства на карту памяти CompactFlash. В ходе «пробежки» она всегда несколько раз останавливалась — хотя она была в достаточной форме, чтобы пробежать марафон, она «считала нужным» останавливаться каждый километр, чтобы проверить пульс, перевести дыхание, сделать пару упражнений на растяжку. Охрана на входе на объект «Метеор Аэрокосмос» иногда была дружески к ней настроена, поэтому она останавливалась, чтобы пообщаться, пофлиртовать, в общем, делала все необходимое, чтобы пробыть рядом достаточно для сбора записей время.

Иногда она могла прослушать загружаемые записи — это было опасно, но помогало ей помнить о важности того, что она делала и зачем рисковала жизнью ради того, что передать эти сведения в Соединенные Штаты. С тех пор, как на объекте «Метеора» вдруг закипела жизнь, она начала прослушивать записи — и они ее до чертиков напугали. Они на самом деле собирались использовать «Метеор-179», чтобы…

Вдруг она услышала позади себя шорох шин по гравию. Она была в наушниках, так что сделала вид, что не услышала этого. Прервав загрузку, она включила русский рок, сделала пару движения якобы в такт музыке, и, расстегнув спортивную куртку примерно до середины груди, сняла наушники.

— Prasteetye, gaspazha, — сказал кто-то за ее спиной. Она обернулась, сделав вид, что ее застали врасплох. Она увидела машину полиции из охраны авиабазы и двоих сотрудников. Мигалки на машине не горели, так что, возможно, это было не задержание, а просто…

В этот же момент оставшийся за рулем сотрудник включил красные и синие проблесковые огни. О, черт, что это все значит?

— Da? — Спросила Линда наиболее соблазнительным и обезоруживающим тоном, добавив легкий луизианский акцент, пытаясь заставить их растеряться. — Что случилось, мальчики?

— Мисс Маслюков, мы бы хотели задать вам несколько вопросов, — сказал милиционер, вышедший из машины. — Не могли бы вы пройти с нами?

— Могу я поинтересоваться, зачем?

— Мы все вам объясним в управлении охраны авиабазы, мисс Маслюков, — сказал полицейский. В этот момент Линда заметила странную антенну, закрепленную на капоте машины. Вероятно, устройство для обнаружения прослушивающих устройств. Что-то новое. Должно быть, оно поступило на базу извне, так как когда командующему оказывалось нужна какая-либо электроника, он обращался к ней.

— Kharasho, — согласилась Линда. Она шагнула к милиционеру. Оказавшись вне зоны действия фар, она заглянула в машину. Собаки нет. Второй милиционер сидел на месте водителя, пристегнувшись и держа в руках рацию. Он небрежно наблюдал за ней, держа в левой руке сигарету. Очевидно, он ожидал, что это будет совершенно рутинное дело.

Она понимала, что что бы не случилось, внутрь машины попадать не следовало.

Второй милиционер держал в левой руке большой металлический фонарик, а правую руку завел за спину, снимая с пояса наручники. Приблизившись, она заметила, что он отреагировал именно так, как она и рассчитывала — то есть пялился на ее грудь, наведя фонарик прямо на расстегнутую куртку.

— Пожалуйста, мисс, положите руки за спину, — сказал он не слишком грозным, почти просящим тоном.

— Вот так? — Линда завела руки за спину, не оборачиваясь, отчего еще больше выпятила грудь. Внимание второго милиционера было полностью приковано к ее сиськам.

Она не знала, откуда появилась сила. Быть может, от волнения. Быть может, от какого-то героического порыва, вызова. Быть может, просто от того, что она пересмотрела «Ангелов Чарли». Откуда бы то ни было, здравомыслие закончилось. Тюрьма, центр для допросов, ад или Каймановы острова. Она встала на распутье.

Когда милиционер шагнул к ней, все еще не глядя ни на что, кроме ее груди, Линда нанесла идеальный ногой удар из арсенала обладателя черного пояса по каратэ. Но она промахнулась, лишь задев его голенью. Однако милиционер, казалось, просто не смог поверить в то, что она сделала, и это дало ей возможность повторить удар. Он пришелся прямо в цель, правая нога мощно врезалась милиционеру прямо в пах. Он испустил громкий протяжный стон и сложился в две погибели. Линда быстро сократила дистанцию и ударила левой ногой в его левое колено. От двойного удара тот повалился на левый бок, выставив руки. Она схватила его за кобуру. Он потянулся, пытаясь схватить ее за руку, но она увернулась.

— Astanavleevat» sya! — Первый милиционер, бывший гораздо моложе, чем второй, растерялся и не понимал, что ему делать — выйти из машины, звать на помощь или вытащить оружие — поэтому он попытался сделать все это сразу. Его движения выглядели замедленными, а для Линды, начавшей терять ощущение реальности, все ускорилось раза в три.

Пистолет, отобранный ею у милиционера, был гораздо тяжелее, чем она думала, а спуск тоже был гораздо легче, чем она думала, так что сделала сразу два выстрела от малейшего движения пальцем. Первая пуля ударила в боковое стекло машины, засыпав милиционера осколками и разбив приборную панель. Вторая ушла куда-то над машиной.

— Выйти из машины! — Крикнула Линда. — Выйти!

— Стоять! Не двигаться! — Крикнул милиционер. Его рука сжала микрофон. — Всем постам! У нас убитый! Нужна помо…

Линда хотела выстрелить в рацию — по крайней мере, так она убедила себя. Но она нажала на спуск, стекло разбилась и голова милиционера лопнула, словно кокос, превратившись в сплошную массу окровавленной плоти и окровавленных волос.

Собрав все остатки физических и моральных сил, она обошла машину, открыла дверь, потянулась через оставшуюся от милиционера окровавленную груду плоти и отстегнула его тело. Где-то за шумом в ушах он слышала, что второй милиционер что-то кричал, возможно, по рации, но ее это не волновало. Она запрыгнула в машину, завела мотор и помчалась прочь. Первый же поворот налево вывел ее к задним воротам базы. Она заметила мигание проблесковых маячков и, не понимая, что они горели на ее собственной машине, ускорилась. Охранная будка у ворот быстро приближалась. Она увидела автомат, закрепленный на держателе рядом с собой, и на мгновение подумала о том, чтобы захватить его и заставить выпустить себя с базы, но промчалась мимо помещения охраны прежде, чем успела решиться. Линда услышала, как по машине ударило несколько пуль, выпущенных охранниками, дежурившими у ворот — и понеслась дальше.

В конце подъездной дороги она повернула налево, направившись к близлежащему городу Итслай[52]. Наконец, она нашла выключатель проблесковых маячков и выключила их.

Теперь все стало для нее на самом деле более понятным, так как Линда отрабатывала процедуру эвакуации несколько раз в год и точно знала, что ей делать. Единственное, что Центральное Разведывательное управление действительно сделало хорошо для своих агентов, это разработало систему эвакуации. Вокруг авиабазы Жуковский было определено четыре контрольные точки. По сигналу от Линды через секретный спутниковый маячок в записывающем устройстве, или после некоего события, классифицированного как чрезвычайное — а убийство на базе, безусловно, будет классифицировано как таковое — точки начнет постоянно посещать связной. Линда понятия не имела, кто именно это будет и что именно он будет делать — ее задачей было выйти на контакт и идентифицировать себя. Если все будет сделано, ее доставят в убежище, после чего передадут для эвакуации в специально созданную в России агентурную сеть. Все, что она должна была сделать, это активировать спутниковый маячок и…

…потянувшись к нему, она поняла, что записывающего устройства при ней не было. Вероятно, второй охранник сорвал его.

Высказав самой себе все, что она думала о ситуации на английском, креольском и русском, Линда заставила себя собраться и успокоиться. Сигнал был не важен. Произошедшее на базе само по себе было сигналом для срабатывания плана по эвакуации. Все, что ей было нужно сделать, это добраться до одной из явочных точек, встретиться с контактным лицом и делать все, что ей будет сказано, пока она не окажется в безопасности.

Первой задачей было избавиться от полицейской машины. Она нашла общественную стоянку примерно в пятнадцати километрах от базы и поставила ее между двумя большими грузовиками, которые, судя по всему, простоят здесь еще долго. Она взяла пистолет, в магазине которого насчитала три оставшихся патрона — автомат был гораздо тяжелее, чем она думала, так что она оставила его машине — и двинулась пешком обратно, к шоссе. Линда испытала соблазн добраться на восток, к ближайшей точке автостопом, но ей не советовали так делать. Слишком многих поймали именно на этом. На южной стороне шоссе находилось множество сооружений и освещенных стоянок, но с севера были, в основном, голые поля озимой пшеницы, раскисшие от тающего снега. Далее на север, за деревьями, виднелась небольшая река. Она пересекла шоссе в самом темном месте, которое смогла обнаружить, преодолела примерно километр по полю до деревьев, и двинулась параллельно шоссе на восток. Между лесом и шоссе ей встретилось несколько стоянок и зданий, но никаких фонарей или заборов, так что путь был довольно просто. Рекомендации были предельно просты — держаться подальше от дорог, рек, железных дорог, линий электропередач и любых других техногенных сооружений.

Несколько часов спустя она добралась до моста, по которому ведущая на север дорога пересекала реку. Рядом находился кабак, все еще открытый, в котором были какие-то люди. Линде даже показалось, что она видела машины, принадлежащие кому-то из ее друзей, хороших друзей, которых она знала многие годы. Все болело, она ощущала голод, усталость, замерла, была вся в ушибах и царапинах от форсирования заборов и кустов. Она могла укрыться на стоянке, подождать кого-либо, обратиться за помощью, быть может, попросить подвезти к явке…

Нет, нет, нет, сказала она сама себе. Опять же, ее вводные были категоричны — держаться подальше от кого бы то ни было — независимо от того, насколько близкими и доверенными были эти люди. Неохотно, едва не плача от боли, страха и усталости, она двинулась за таверну по полузамерзшей, доходящей до лодыжек грязи, стараясь держаться в тени. Она направилась по грязи к реке и обнаружила тропинку, ведущую к мосту. Под мостом она обнаружила нескольких бомжей, ютившихся там под одеялами рядом с разожженным в бочке огнем, распивая водку и употребляя какие-то отбросы из кабака. Линда подумала, что могла бы получить от них что-либо, чтобы суметь побороть голод и холод. Она могла бы воспользоваться пистолетом, дабы купить за него еду или пригрозить, если не получиться. Но она двинулась прочь, держась подальше от бомжей и тропинку по берегу реки, дабы не выдать своего присутствия. Бросить даже эти жалкие ошметки цивилизации оказалось для нее самым тяжелым решением из тех, что ей когда-либо доводилось принимать.

Но, укрывшись в тени, она услышала за спиной вой сирены. Две полицейских машины с включенными мигалками подъехали к кабаку. Если бы она задержалась там даже на пять минут, она бы попала в ловушку. Если бы она поговорила с бомжами, их бы потом допросили, и они, несомненно, рассказали бы о ней. Что бы это значило, подумала она? Да то, что те, кто давал ей такие вводные, точно знали, о чем говорили!

К этому моменту над горизонтом замаячил рассвет. Линда достигла явочной точки. Это была небольшая грунтовая стоянка рядом с рекой у еще одного моста, ведущего с севера на юг, где располагалось нечто вроде лодочной станции. Когда-то здесь было нечто вроде палаточного лагеря, в котором занимающиеся лодочным спортом могли переночевать, но отсутствие средств и злоупотребления наркоторговцев и бомжей привели его в запустение. От десятка кемпингов остался лишь один стол. Это была первая явка.

Земля была каменистой и ощутимо промерзшей, но рядом было много деревьев и растительности. Нужно было найти хорошее укрытие и ждать. Где-то в светлое время суток прибудет контактное лицо, и нужно будет дать о себе знать. Ей предстояло провести здесь как минимум день, а то и ночь. Конечно, подумала она, кричать и плакать не имело смысла. Конечно, молилась она, агентурная сеть получила сведения об убийстве на базе. Конечно, умоляла она, ее контакт поймет, что она сбежала и доберется сюда этим утром.

Но время шло, и никто не показался. Слезы текли по ее щекам, губы дрожали от страха и холода. Никого. Она никогда не ощущала себя настолько одинокой и беспомощной.

Солнце взошло. Она находилась менее чем в километра от моста и шоссе — и, поскольку она могла видеть машины, оттуда могли увидеть и ее — у Линды не осталось выбора, кроме как перебраться дальше в лес, заползти в обнаруженный там темный грязный овраг, и ждать. Река была всего в нескольких метрах, но она не могла рисковать сползать за водой в дневное время. Хуже того, у шоссе на юге появился торговец с кофе и булками, продававший свои товары работникам, прибывающим на склад металлолома и деревообрабатывающий завод на южной стороне шоссе. Даже в своей норе Линда могла ощутить запах выпечки и крепкого черного кофе. Утро для нее всегда начиналось с блинов с вареньем, фруктами, сыром или сливками с кофе, и теперь пустота в желудке начала переходить в тупую нудную боль.

Это невозможно, мрачно подумала она. Она отрабатывала все процедуры, запоминала все директивы, продумывала каждый шаг многие годы, и все это время полагала, что в случае чего сможет сделать все это. Но, проведя менее двенадцати часов в бегах, она сомневалась, что выдержит еще двенадцать часов. Куратор говорил, что на то, чтобы активировать сеть, могло уйти до нескольких дней, а затем контакт должен был решить, было ли достаточно безопасно связываться с ней. В любом случае, фактически, эта процедура занимала несколько дней — Линда не могла бросаться к первому же увиденному человеку, а должна была подождать и понаблюдать, был ли этот тот, кто нужен. Спать тоже было невозможно — каждый звук, каждая машина, каждый голос был потенциальной опасностью.

Из своей норы она могла видеть кемпинг и стоянку. Появились несколько бомжей, принявшихся обшаривать мусорные баки. К ошеломляющему шоку, вскоре после появления бомжей их скрутили и увезли появившиеся милиционеры. Милиционеры были совсем рядом, но не видели ее, накинувшись на тех, кто выглядел подозрительно. Взяв бомжей, милиционеры бегло осмотрели окрестности, проверяя кусты и деревья на предмет присутствия кого-либо. Они раздвигали и приминали кусты, достаточно крупные, чтобы за ними кто-либо мог спрятаться, дубинками, ища признаки чьего-либо присутствия. Затем они исчезли так же внезапно, как и появились.

Все безнадежно, подумала Линда. Контакт никогда не осмелиться появиться рядом. Куратор предупреждал ее о том, что может произойти. В конце концов, голод, одиночество, ощущение безысходности, усталость и страх могут заставить ее сделать какую-либо глупость, после которой ее поймают и все будет кончено.

Она укрылась так, как только могла, тихо рыдая про себя и опасаясь, что окажется даже чуть-чуть заметна. Начался дождь, пошедший крупным ледяными каплями. Вскоре он сменился мокрым снегом. Ей никогда в жизни не было так холодно, и она подумала, что так вскоре умрет от переохлаждения. Когда стемнело, она нашла в себе достаточно храбрости, чтобы употребить немного грязного мокрого снега ради воды и тщательно соорудила себе некое подобие гнезда из листьев и веток, что помогло ей найти силы, дабы решиться пережить эту ночь. Но все было безнадежно и бесполезно. Убийство своих во всем мире заставляло полицейских действовать лишь более решительно, чтобы найти убийцу.

Она начала ждать, вскоре начав надеясь, что милиция найдет ее. Даже групповое анальное изнасилование, которому ее подвергнут милиционеры в тюремной камере МСБ было гораздо лучше, чем смерть от обморожения.

Аэрокосмический центр высоких оружейных технологий, авиабаза Эллиот, Гроум Лэйк, Невада, рано следующим утром

— Генерал Сиварек, генерал Смолий, дамы и господа, — сказал появившийся на видеоэкране в режиме конференции бригадный генерал Патрик Маклэнэхан. — Я генерал Патрик Маклэнэхан, и моя задача дать вам специальные вводные по предстоящим учениям. Этот инструктаж секретен. Наши помещения защищены от прослушивания, а видеоконференция осуществляется через изолированную сеть. — В инструктажной с Маклэнэханом присутствовали американские летчики, а в конференц-зале на авиабазе Неллис — участвующие в учениях летчики из Украины и Турции.

Патрик нажал на кнопку на беспроводном пульте управления, и на экране появился первый слайд сделанной в PowerPoint презентации.

— Как вы уже знаете, несекретная часть наших учений состоит в совместных учениях с Соединенными Штатами как части совместных учений в рамках НАТО в Неваде. Секретной частью является проверка ваших возможностей по ведению боевых действий в воздухе и ваше ознакомление с некоторыми технологиями, предназначенными для НАТО. Это первая из шести совместных операций, которые мы проведем, чтобы посмотреть, насколько хорошо мы сможем координировать действия наших самолетов.

— Мы много раз работали с самолетами AWACS, генерал, — отметил Сиварек.

— Как и мы, — добавил Смолий. — И с русскими, и с НАТО-вскими. — Эта его попытка показать превосходство над Сивареком продолжалась с тех пор, как они встретились. Пока все проходило дружески, почти по-мальчишески.

— Работать вы будете не с AWACS, — сказал Патрик. — Пока что мы не можем сказать, какие самолеты будут задействованы.

— Думаю, вскоре мы это узнаем. — Сказал Сиварек. — Или, если этот самолет окажется в пределах досягаемости наших летчиков, нам придется его условно сбить.

— Это будет честная игра — если вы сможете подойти к нему и «сбить» его, это ваше право, — сказал Патрик. — Тем не менее, мы просим вас обоих следовать указаниям диспетчера. Если он направит вас в сторону или прикажет отойти, выполняйте его распоряжения немедленно. Мы постараемся не допустить визуального контакта, но мы также не хотим, чтобы диспетчеры нам подыгрывали.

— Звучит очень интересно, — заметил генерал Смолий. — Это союзный нам самолет, но вы не хотите, чтобы мы видели его. Он будет нас контролировать, но вы не можете сказать нам, что это такое. Очень загадочно.

— Это на данный момент экспериментальный аппарат, — сказал Патрик. — Хотя мы получили разрешение на участие в учениях, фактическая программа еще не утверждена. Если наше участие вдруг будет запрещено, чем меньше вы узнаете, тем лучше.

— Вы явно не слишком нам доверяете, Патрик, — язвительно сказал Сиварек. — Мы союзники — по крайней мере, я думаю, что пока еще это так. — Сиварек более чем явно намекнул, что не одобрял президента Томаса Торна и его отношение к поддержке своих евразийских союзников.

— Пока что в этом нет состава преступления, — сказал Патрик. — Вы будете проинформированы обо всей программе и результатах учений перед отбытием с Неллис. — И, как бы то ни было, о программе станет известно позднее.

— Bes Para etmez, — угрюмо сказал Сиварек. Буквально это означало «разве моя голова лысая?», но в переносном смысле «разве здесь есть проблемы?». Но он просто кивнул, давая понять, что задал все вопросы и был готов продолжать. Смолий, гораздо более оживившийся, сделал еще глоток чая и начал терпеливо ждать.

Патрик ввел всех в курс дело по срокам, дал метеосводку и начал излагать план учебной операции. В этот раз, «в игре» были оба иностранных генерала. В другой раз Патрика это бы напрягло, но он не мог бы сказать им этого — это было частью их «прерогативы», да и в любом случае, было весело поиграть в войну на Неллис. И, так как иностранные генералы собирались летать лично, Патрик имел возможность также лично подняться в воздух на одном из американских самолетов. Да, звание тоже давало некоторые привилегии.

— Звено «Орнкс-101» в составе двух самолетов будет защищать аэродром, — продолжил Патрик. — Высоту выбираете по усмотрению. У вас будут собственные диспетчеры, позывной Татил-контроль. — Полигоны «Дримленда» все еще имели простые наземные станции обнаружения и наведения для стран-союзников, которые все еще полагались на наземные станции, хотя большая часть стран НАТО в настоящее время перешло на управление с самолетов ДРЛО. — Звено «Сила» в составе двух самолетов подходят к цели с востока — остальное так по усмотрению. «Вампир» также будет следовать с востока, плюс-минус пять минут за звеном «Сила». Разрешаются маневры второго уровня — не набирать максимальную высоту, минимальная высота сто пятьдесят метров, максимальная скорость тысяча двести километров в час, минимальное вертикальное и боковое эшелонирование — две тысячи метров. Нужно, чтобы вы были агрессивны, но не создавалось реальной опасности.

— Мы также будем контролировать дистанцию до «Вампира», если это будет нужно для безопасности. Пожалуйста, имейте в виду, что «Вампир» может буксировать ложную цель на удалении от самолета, так что будьте осторожны при возможном подходе к нему сзади. Опять же, если диспетчеры направят вас в сторону от «Вампира», в точности исполняйте их указания. У вас всегда будут возможности для атаки. Вопросы? — Патрик подождал, пока два переводчика переведут его слова, затем оба генерала отрицательно покачали головами. — Еще раз напоминаю вам, что содержание этого инструктажа является секретным, — подытожил он. — Удачи и доброй охоты. На этом все. Конец связи.

Патрик направился обратно в свой кабинет, чтобы забрать свое снаряжение и пройти в инструктажную, когда зазвонил телефон защищенной связи. Он было подумал оставить сообщение на систему голосовой почты, но заметил номер, который знало очень мало людей, итак что решил ответить.

— Маклэнэхан слушает.

— Ты никогда не думал, чем мы занимаемся после ухода, Патрик?

Патрик немедленно узнал этот голос, хотя за последние двадцать лет разговаривал с этим человеком всего несколько раз.

— Как вы, сэр?

— Готов как никогда, — ответил звонивший, довольный тем, что Маклэнэхан узнал его. — У меня все хорошо, генерал. А у вас?

— Все хорошо сэр. Чем могу быть полезен?

— У меня есть дело для тебя и твоей команды.

— Извините, сэр, но такое нельзя обсуждать даже по закрытой линии.

— Не волнуйся — всего я тебе не скажу, — ответил звонивший. — Читал доклады о случившемся на Балканах?

— За исключением происшествия с самолетом AWACS несколько дней назад — нет, сэр.

— Несколько часов назад случило то, что заставило здесь всех встать на уши, — сказал звонивший. — Будь готов к звонку из Пентагона через несколько часов, тебя спросят о возможности проведения силами твоей группы сложной и очень рискованной операции. Мне нужно, чтобы ты составил план по отправке одного, возможно двух бомбардировщиков «Мегафортресс-II» в Россию и был готов представить его Верховному как можно скорее.

— Но я…

— Просто сделай это, Патрик, — сказал звонивший, явно намекая на срочность, но не приказным тоном. Патрик знал, что тот не имел никакого права ему приказывать. — Это нужно сделать как можно скорее, настолько подробно, насколько это возможно без доступа к конкретной информации. Если будет дан приказ, я хочу, чтобы ты был готов представить наработки Верховному как можно скорее. — Связь прервалась.

У Патрика совершенно не было времени на это — автобус с экипажами уходил к летному полю через десять минут, поэтому принялся яростно печатать электронное письмо для Дэвида Люгера, сообщая ему сказанное и прося сделать хоть что-нибудь. Он не имел возможности узнать, действительно ли звонивший считал, что им нужно будет сделать это, но если все было взаправду, это будет хорошая практика для Дэвида и оперативного отдела.

Через несколько минут раздался звонок.

— Эй, Мак, это что такое? — Дэвид Люгер получил электронное письмо.

— Да по работе.

— Мы получили приказ?

— Нет. Но тот, кто мне об этом сообщил, сказал, что получим. Нужно, чтобы план был готов в течение трех часов.

— Да как два байта переслать — никакой конкретики, вроде информации о времени, боевой нагрузке, противнику и вообще по цели операции, — сказал Люгер. — Было бы неплохо иметь немного деталей.

— Как только я получу больше сведений, я их немедленно передам, — сказал Патрик. — Тем не менее, запряги оперативный отдел.

— Мне докладывать генералу Самсону ввиду того, что ты участвуешь в учениях?

Патрик понял, что Люгер на самом деле спрашивал, разрешается ли это мероприятие? Знает ли что-нибудь об этом Самсон?

— Я доложу ему лично, если и когда мы получим приказ, — ответил Патрик. — Пока что нет нужды беспокоить босса.

— Ладно, Мак, твоя взяла. — Сказал Люгер. — Но ты в курсе, что босс получит уведомление, как только мы влезем в базу данных разведки и начнем загружать снимки и данные по Российской Федерации?

— Знаю, если он спросит, я ему доложу. Но пока я занят на Неллис с украинцами и турками. Тут уж как получиться — он может запретить, а может, у вас получиться загрузить данные раньше, чем он заметит уведомление и прикажет прекратить. Сади ребят за работу.

— Твоя взяла. Удачного боя.

А, точно, подумал Патрик, повесив трубку. Вылет. Это было достаточно интригующе — это было то, что заставляло его ощущать вкус жизни.

F-16 военно-воздушных сил Турецкой Республики, вскоре после этого

— Yyuz iki, nah sihl sih nihz?[53] — Спросил пилот ведущего F-16 американского производства Турецких ВВС, взглянув через фонарь кабины реактивного истребителя на идущего справа ведомого.

— Cok iyiyim, командир, — ответил ведомый. И добавил по-английски: — Полон сил, босс.

Командир звена, генерал-майор Эрдал Сиварек, улыбнулся этому примеру использования его ведомым американского летного сленга. Годы, проведенные за изучением западной тактики действий истребителей, военных операций, даже общества и образа жизни, дали о себе знать. Хотя американский летный сленг не был официально утвержденным элементом, он помогал всем взбодриться и ощутить готовность в бою.

Сиварек поудобнее устроился в кресле, быстро проверил приборы, включил автопилот и немного ослабил ремни, проклиная дурную генетику своей семьи. В отличие от среднестатистического турка, Сиварек был ростом всего чуть более ста пятидесяти — поэтому ему нужно было специально разработанное более высокое кресло, чтобы иметь нормальный обзор из кабины и при этом иметь возможность дотянуться до педалей, которые были специально вынесены ближе к креслу. Сложением он напоминал пожарный гидрант, с широкой грудью, тонкой талией, и густо заросшей квадратной головой, волосатыми руками и щетиной, почти неуничтожаемой бритьем. Имея позывной «магара оглан» или «пещерный парень»[54], он, тем не менее, мог быстро обломать любого тем, что именно малый рост и мощное сложение помогали ему бороться с перегрузками. Это частично объясняло то, почему он всегда летал на пределе возможностей и, возможно, то, почему он был лучшим из лучших. Не считая того, что он был командиром авиации ПВО Турецкой республики, он был лучшим летчиком-истребителем в этой стране и одним из лучших пилотов F-16 в мире.

Убедившись, что управление вооружением выключено, Сиварек проверил боекомплект. Самолет был оснащен минимальным вооружением, всего две ракеты AIM-7 «Спэрроу» с радиолокационным наведением и две AIM-9 «Сайдуаиндер» с тепловыми головками самонаведения, а также 30-мм авиапушку с боекомплектом 150 снарядов и дополнительный топливный бак на центральной подфюзеляжной подвеске. Его улучшенный истребитель F-16C Block 50, прозванный в Турции «Орнкс-II», был оснащен всеми последними достижениями в области радиолокационных средств, компьютеров и вооружения, и был одним из самых передовых истребителей в мире, но он уже ему наскучил. Это был живой, современный и простой в управлении и обслуживании самолет, но ему уже не хватало мощи, скорости и вооружения. Сиварек многие годы видел истребители F-15 «Игл» и желал заполучить такой. Но теперь на вооружение принимались новейшие F-22 «Раптор», и его желания перефокусировались на них.

— Yyuz iki hazirim, — доложил ведомый Сиварека, летевший на аналогичном F-16C на частоте звена.

— Yyuz beer hazirim, — ответил Сиварек. — 101-й, зеленые горят. — Он не ожидал ничего, кроме стопроцентной боеготовности. Его эскадрилья была небольшой, всего шесть самолетов, но он твердо верил, что это было лучшее подразделение на F-16 в мире. — Держи дистанцию. Проверить оружие.

— Tamam, — ответил ведомый. Он был одним из самых молодых пилотов в эскадрилье, но был отличным пилотом и вдохновенным инструктором. Обычно Сиварек предпочитал не давить подчиненным на мозг, но это задание было важнее, чем обычное. Им противостояли стратегические бомбардировщики в неизвестном количестве, задачей которых было условно уничтожить цели на аэродроме Толича. Задачей Сиварека было перехватить их. Бомбардировщики могли иметь истребительное сопровождение самолетами неизвестного типа в неизвестном количестве.

В этот самый момент система предупреждения об облучении самолета Сиварека выдала сигнал о облучении спереди слева. Он немедленно довернул на источник сигнала и, жестами указал ведомому занять боевой строй, держась справа сзади и выше от ведущего. Это определенно был сигнал радара. Он длился всего две секунды, но это было достаточно долго. Сиварек никогда не страдал ерундой. Какой бы высокотехнологичной и секретной не была машина, малейшая ошибка оператора могла привести к нарушению баланса возможности обнаружения и собственной скрытности, уклонению или захвату, жизни или смерти. Очевидно, экипаж бомбардировщика нарушил процедуру использования радара — и эта ошибка будет дорогого им стоить.

— Контроль, я 101-й, слышу музыку, обзорный радар, режим «Индия», — доложил Сиварек.

— Принято, 101-й, — ответил наземный оператор радара. — Радиолокационный контакт, неопознанный самолет к северо-восток от вашей позиции, малая высота, дальность двадцать восемь километров. Ожидайте. — Сиварек знал, что оператор сейчас судорожно меняет режимы радара, пытаясь уточнить информацию по цели. — 101-й, есть контакт, сигнал слабый, курс ноль четыре пять, высота два ноль ноль, ожидайте дополнительных данных. Разрешаю перехват.

— Понял, контроль. — Это, должно быть, малозаметный бомбардировщик, подумал Сиварек — наземный радар уже должен был видеть обычный самолет во всех деталях. Он слегка довернул вправо относительно цели, чтобы иметь возможность проверить бортовым радаром пространство за целью на предмет других возможных целей, и включил радар. На экране возникли две цели: ближайшая находилась на десять часов, дальность двадцать пять километров, крупноразмерная, маловысотная высокоскоростная; Вторая находилась в восьмидесяти километрах позади первой, высотная, и находящаяся за пределом досягаемости. То, что она находилась на удалении, не означало, что она была вне игры, но такое расстояние не позволяло ей эффективно прикрывать первую цель. Тем не менее, она была достаточно близко для пуска ракет большой дальности или, возможно, чтобы быстро сократить дистанцию на высокой скорости, однако у двух F-16 было достаточно времени, чтобы уйти после перехвата первой цели. Сиварек выделил обе цели и запросил систему «Свой-чужой», проверяя их на наличие опознавательного радиосигнала «свой». Ответа не было. Обе цели вражеские, все в порядке.

— Контроль, я 101-й, вижу две цели, сигнал «чужой». «Бандит-один» на десять часов, малая высота. «Бандит-два» на двенадцать, дальность восемьдесят. Атакую первого. Запрашиваю разрешения на атаку «Бандита-один» и рекомендации по «бандиту-два».

— Принято, 101-й, — сообщил оператора радара. — Сигнал «чужой» подтверждаю. Разрешаю атаковать. Вижу «Бандита-две», сигнал слабый, дальность восемьдесят семь километров, направление северо-восток. Разрешаю атаковать обе цели.

— Принято, контроль, захожу на «Бандита-один», — ответил Сиварек. Он спокойно и сосредоточенно выбрал ракету «воздух-воздух» AIM-7 и увеличил тягу, передвинув вперед РУД. «Цель захвачена, пуск разрешен», — раздался чувственный женский голос. «Oldunnek», — доложил Сиварек наземному диспетчеру и ведомому и нажал на кнопку на рукоятке управления, выпуская ракету. Он включил секундомер, определяя время полета ракеты, а затем проверил ведомого.

«Бандит» начал набирать высоту, но не слишком агрессивно, и было просто удержать его в захвате. Когда секундомер отсчитал нужное время полета, Сиварек доложил:

— Цель исчезла с радара, повторяю, цель исчезла с радара.

— Принято, 101-й, — ответил наземный диспетчер. — Хороший выстрел, все чисто, все готовы. Работа по усмотрению.

Наверное, уже в сотый раз за вылет Сиварек убедился, что индикатор «к полету не готов» не горел, и ответил:

— Вас понял, контроль. 102-й, Ты меня видишь?

— Понял, ведущий.

— Первый второму, держи визуальную дистанцию и действую по обстановке. Держи нос холодным. — Последняя команда означала «держи оружие на предохранителе».

— Вас понял, 101-й, я на четыре часа от вас и выше. Нос холодный. Снижаюсь.

— Понял, — Эрдал посмотрел вверх и вправо, увидев ведомого именно там, где тот сообщил. — Вижу тебя, 102-й. Видишь «бандита» на радаре?

— Я 102-й, подтверждаю, — ответил ведомый.

— Можешь атаковать «бандита-один», 102-й. Подойди ближе и сбей его пушкой. Я наберу высоту и буду следить за «бандитом-два». Удачно охоты. — Сиварек снял кислородную маску и начал резко набирать высоту, чтобы взять в захват «бандита-два». Быстро, красиво и жестко. Впечатляющий показатель для «гостей».

Генералу Эрдалу Сивареку было пятьдесят два года, и он был одной из действительно быстро восходящих звезд Турк Хава Куветлери, то есть ВВС Турецкой республики. Сиварек был летчиком-инструктором с опытом пилотирования множества истребителей-бомбардировщиков иностранного производства, включая учебно-тренировочные Т-33, дневные истребители F-5Е «Тигр», истребители-бомбардировщики F-4Е «Фантом», а также истребители-бомбардировщики F-16. Он получил почетный значок «летчик-снайпер», отметку опытного пилота на год раньше большинства своих сверстников, стал командиром звена, начальником оперативного отдела эскадрильи, заместителем командира эскадрильи, командиром эскадрильи и прошел дальше, в намного более молодом возрасте, чем обычно. Трое из пяти его детей, включая одну дочь, пошли по его стопам и вступили в ВВС Турции. Этим фактом он гордился намного больше, чем всеми остальными своими достижениями.

«Гости» Сиварека состояли из лучших пилотов Второго тактического командования ВВС Турции, будучи временно переданными 19-й эскадрилье «Агрессоры»[55], размещенной на авиабазе Неллис. Турецкие летчики получили возможность попрактиковаться в действиях против самых передовых западных самолетов, а летчики США и стран НАТО — против «реального противника», состоящего из лучших летчиков Восточной Европы и некоторых из наиболее передовых самолетов в мире. Аэродром Толича не был турецким, это была полномасштабная имитация авиабазы, построенная в пустынной местности на юге центральной Невады как часть большого полигона ВВС в трех сотнях километрах к северо-западу от Лас-Вегаса. «Аэродром» имел три длинные грунтовые взлетно-посадочные полосы, несколько фанерных сооружений, отдаленно напоминающих реальные, «хранилище топлива», построенное из нескольких сотен сваренных воедино 206-литровых бочек, источники излучения зенитно-ракетных и зенитно-артиллерийских систем для имитации системы ПВО, и даже фанерные или надувные макеты самолетов, расположенные тут и там, дабы аэродром выглядел похожим на настоящий. Хотя «вражеские цели» были реальными самолетами, а F-16 несли настоящие ракеты, Сиварек и его ведомый не производили реальных пусков, а только посылали соответствующие сигналы и проверяли предохранители оружия каждые двадцать секунд. Диспетчеры определяли позицию самолетов и, получив сигнал об произведении пуска, определяли, «сбил» ли Сиварек цель.

* * *

— Они сбили ведущего, «Вампир», — сказал полковник Дэвид Люгер, старший офицер управления в этой «операции» по защищенному каналу спутниковой связи. Он находился в специальном секретном помещении на базе Неллис, наблюдая за происходящими учениями на нескольких цветных экранах на стене. Комплекс управления базы Неллис использовался двадцать четыре часа в стуки семь дней в неделю подразделениями во всего мира, так что для отслеживая и контроля частых учений были созданы некоторые специальные средства.

— «Сила ноль один» не предпринимает резких маневров, сбросил уже около половины запаса ложных целей, и явно не собирается снижаться ниже шестисот метров, — добавил Дэвид со своим тягучим техасским выговором сквозь треск на спутниковой линии. — Как-то не слишком активное участие, — он видел действительно «жесткую» работу как истребителей, так и бомбардировщиков, и действия «цели» этих учений ей никак не соответствовали.

— Понял, Дейв, — ответил бригадный генерал Патрик Маклэнэхан, сидевший в правом кресле ЕВ-1С «Мегафортресс-II», экспериментальной модификации сверхзвукового бомбардировщика В-1 «Лансер», предоставляющей из себя «летающий линкор» — носитель широкого спектра оборонительного и ударного вооружения. — Будем действовать согласно вводным. Где они сейчас?

— Ага, ага, — раз я вам это сказал, вы им сейчас все испортите, — с улыбкой ответил Люгер. Дэвид Люгер провел большую часть своей службы в ВВС за проектированием и испытанием экспериментальных аппаратов, и был тихим, сдержанным, почти аутичным парнем. Но стоило ему взяться за самолет, не важно за какой, как он начинал выжимать из него все, что только можно. «Вы сами сказали — максимальный реализм, значит максимальный реализм. «Запрещено использовать определенные системы? — не забывайте, мы сейчас иммитируем нахождение над вражеской территорией без поддержки дополнительными средствами наблюдения».

— Ладно, ладно, обещаю, больно не будет, — ответил Патрик, и добавил короткое. — До связи.

Иногда ему казалось, что Люгер настолько входил в работу, чтобы доказать всем, что он был в порядке, и русское промывание мозгов, как и последовавшее за ним депрограммирование средствами ЦРУ не повлияли на его умственные способности. У него не было увлечений, он не брал отпуска, у него не было никаких отношений за пределами Центра Высокотехнологичных авиационных оружейных разработок. Патрик был раз, что он завел многообещающую — хотя вряд ли еще перешедшую в роман — дружбу с Энни Дьюи, летчицей В-1 из национальной гвардии. Если Дейв найдет в себе силы, чтобы узнать ее получше, у него может появиться реальная надежда на личную жизнь.

Патрик повернулся влево, к командиру экипажа бомбардировщика ЕВ-1С «Мегафортресс-II», известного также как «Вампир» и сказал:

— Люгер не разрешает вступать в дело, но я хочу взглянуть на все в деталях. Включаю лидар.

— Давайте, — коротко ответила пилот, полковник Ребекка Фёрнесс. — Только побыстрее, генерал.

— Так точно, — ответил Маклэнэхан и включил лидар, или «лазерный радар». Используя крошечные лазерные излучатели, лидар просканировал небо на восемьдесят километров во всех направлениях, в том числе местность, и передал обратно трехмерное изображение всего этого пространства, включая рельеф местности и воздушные объекты. За пять секунд лидар просканировал пятьсот двадцать кубических километров пространства, соотнес полученное изображение с ранее загруженными данными по местности и загрузил изображение в память компьютера. Патрик выключил систему и объявил:

— Лидар выключен.

Фёрнесс взглянула на большой многофункциональный дисплей на приборной панели оперативного командующего, дававший полный обзор на происходящее.

— И что мы имеем, МК? — Нетерпеливо спросила она. Ребекка Фёрнесс была ветераном ВВС с более чем двадцатилетним стажем, проведя его, в основном, в ВВС Резерва и Национальной гвардии. Помимо того она имела честь быть первой женщиной, ставшей боевым пилотом ВВС и одной из первой, ставшей командиром боевого подразделения, а именно, 111-й бомбардировочной эскадрильи Национальной гвардии штата Невада. Фёрнесс ясно дала Маклэнэхану понять, что он будет отвечать за то, что полетел лично, «отстранив» ее от командования, но была вынуждена с неохотой признать, что пока что в целом ей не мешал.

Она могла представить сотню вещей, которые делала бы с большей охотой, чем роль шофера для очередной шишки с генеральскими звездами в очередном рутинном испытательном полете. Ребекка знала, что ее эскадрилья находилась в процессе формирования и знала, сколько стервятников в Пентагоне, Вашингтоне и по всеми миру вообще сейчас пристально следили за ней.

— «Соколы» разделились, — ответил Патрик. — Второй следует за ведущим, первый прикрывает ему хвост и следит за «Силой-два». Похоже, «Сокол-два» собирается довернуть и влепить по «Силе» «Сайдуаиндером».

— Что же, не будем ждать, пока они собьют обоих «наших», — сказала Фёрнесс. — Давайте вставим свои пять копеек.

— Попридержите коней, пилот, — ответил Патрик. — Вам давали вводные полдюжины раз — и вы знаете план так же, как и я. Мы будем смотреть, что они сделают сами.

— Но почему мы занимаемся только поддержкой, сэр? — Спросила Ребекка. — Вы выбрали мою эскадрилью, потому что у нас есть хорошие фронтовые бомбардировщики. Наши «Кости»[56] были созданы для прорыва мощной эшелонированной ПВО и ударов по защищенным целям. Ваша «Мегафортресс» могла выполнить эту задачу лучше, чем я вообще считала возможным. Так почему бы нас не сделать нашу работу?

— Потому что у нас такая задача, Ребекка, — раздраженно сказал Патрик. — Мы здесь для обеспечения тактической поддержки. ЕВ-1С «Мегафортресс» создан как стратегический «воздушный линкор» — это означает, что он осуществляет разведу, слежение, огневую поддержку, а не только наносит удары. Наш черед веселиться будет потом.

Ребекка Фёрнесс замолчала, будучи разочарованной, но не удивленной отсутствием у молодого генерала знания ее послужного списка. Ее первое боевое подразделение, 394-е авиакрыло Резерва ВВС было оснащено RF-111G «Вампир», модифицированными сверхзвуковыми бомбардировщиками F-111G «Аардвак», которые были, в первую очередь, разведывательными самолетами. Ребекка лично нарекла ЕВ-1С «Вампиром» в честь своего старого самолета. Тогда она наслаждалась полетом на боевом разведчике. Каждая операция включала в себя комбинацию различных задач — бомбовые удары, удары управляемыми ракетами по кораблям, радарам, аэродромам, постановка мин, радиоэлектронная борьба, фоторазведка и передача данных — это бросало ей желанный вызов. Ребекка была известна как первая в стране женщина, ставшая летчиком в боевом подразделении — в 394-е авиакрыло ее перевели потому, что «Вампир» считался «безопасным» носителем вооружения, для применения которого не требовалось входить в зону действия ПВО противника, это не был самолет фронтовой авиации. Возможность быть сбитой и захваченной в плен должна была быть низка. Но она летала сама и командовала своим звеном с такой агрессией и мужеством, что заслужила множество внимания и похвал, и, в итоге, получила под свое командование реальное боевое подразделение.

Но, говоря по правде, RF-111 не был ошеломительно успешной машиной. Он был быстр, малозаметен, многофункционален, нес большую боевую нагрузку, как и ЕВ-1, но требовал интенсивного технического обслуживания, частых дозаправок в воздухе или на земле, и считался в целом устаревшим, так что не выглядел таким успешным приобретением для военных, как В-1. Несмотря на успех в операции «Буря в пустыне», все модификации F-111 были вскоре сняты с вооружения, и первой была снята RF-111. Один самолет для множества задач был хорош на бумаге, но если он не мог сделать вылет или поддерживать нужный темп операции, это ставило под угрозу выполнение этих же всех задач. В сущности, система оказалась слишком хорошо — вместо рассмотрения всех невероятных возможностей самолета, планировщики думали о том, что случиться, если самолет выйдет из строя или не достигнет цели. Этого оказалось достаточно, чтобы «убить» программу.

Парк В-1 также был законсервирован. Девяносто шесть самолетов были переданы на «хранение», что означало, что привести их в боеспособное состояние будет возможно только за несколько месяцев интенсивных реанимационных мероприятий. Остальные были переданы в Национальную Гвардию и Резерв ВВС. Но Патрик Маклэнэхан и его исследовательская группа в «Дримленде» имели на них иные виды. Восемь В-1 «Лансер» стали «летающими линкорами» ЕВ-1С «Вампир». В мирное время они числились в составе ВВС национальной гвардии штата Невада и были бы федерализированы[57] в ВВС в военное.

«Вампир» мог применять любое вооружение, имеющиеся в арсенале США, в том числе противоспутниковые ракеты и противоракеты для поражения вражеских баллистических ракет, а также мог нести все возможные ракеты «воздух-земля». В трех бомбоотсеках могло размещаться 27 тонн различного вооружения, а внешние подвески давали возможность нести еще больше. Ребекка была горда командовать единственным в стране подразделением, целиком состоявшим из «Вампиров». Однако ЕВ-1 очень сильно напоминал большой RF-111, а это, ввиду многих лет бюджетных сокращений и изменения приоритетов, говорило о том, что второе пришествие «Вампиров», скорее всего, закончиться так же, как и первое.

Поступят ЕВ-1С на вооружение или нет, напомнила себе Ребекка, все эти испытания помогут Патрику Маклэнэхану хорошо себя зарекомендовать. Его «мы», подумала она, было немного лукавым. Патрик Маклэнэхан выглядел хорошим парнем, но все однозвезные генералы хотели по две звезды на погоны, а двухзвездные хотели по три, и так далее. То, что он полетел с ней лично, уверенно подумала Ребекка, поможет Маклэнэхану зацепиться за следующую ступеньку служебной лестницы рукой и использовать всех и все, чтобы взобраться на нее.

Конечно, он просто, как гласила старая поговорка, ковал железо, пока горячо. После его успешной операции по защите Объединенной Республики Корея от атаки со стороны Китая и, в то же время, защите Китая от неожиданного мятежа рвущегося к власти корейского генерала, получившего контроль над несколькими десятками ядерных боеголовок, Патрик Маклэнэхан в одночасье стал героем, почти став в один ряд с Норманом Шварцкопфом и Колином Пауэллом. Множество раз его сравнивали и с его наставником, другом и бывшим командиром, а также многолетней занозой в заднице у Пентагона Брэдом Эллиотом, бывшим командиром HAWC. Хотя Маклэнэхан, безусловно, воспринимался как гораздо более командный игрок, чем Эллиот. В том, что Патрик получит вторую звезду через года три, став генерал-майором и будет назначен командующим HAWC — или, возможно, оперативным командующим, она была почти уверена.

Теперь, подумала Ребекка, он на полной скорости с головой удариться в разработку всех программ по вооружениям, которые только придут ему в голову — или, если более точно, в голову его старого приятеля Джона Мастерса. Каждый из них получал множество внимания и средств. Джон Мастерс был главой небольшой высокотехнологичной компании-военного подрядчика, «Скай Мастерс инкорпорейтед», разрабатывавшей и производившей различные аппаратные средства, в том числе для спутников, «блестящих» крылатых ракет, а также спутниковые системы разведки и связи. Как и большинство офицеров HAWC Маклэнэхан и его жена Венди, инженер-электронищик, уволились несколько лет назад из-за шпионского скандала с Кеннетом Фрэнсисом Джеймсом, и ушли в «Скай Мастерс». Доктор Венди Торк продолжала работать там и сейчас. У Маклэнэхана, очевидно была финансовая заинтересованность в развитии «Скай Мастерс». Такая неприкрытая связь между гражданским и военным миром выглядела несколько неприлично, но Ребекка была уверена, что эти отношения тщательно изучались Пентагоном семь дней в неделю.

Но даже если Ребекку смущали, и, возможно, даже возмущали деловые отношения Маклэнэхана, она любила его энтузиазм и энергию. Но она полагала, что иногда он добивается своего за счет кого-то другого. А именно, ее.

* * *

— «Вампир», это контроль, — сообщил Люгер по защищенному радиоканалу Маклэнэхану и Фёрнесс. — Мак, похоже, украинцы совсем заснули или что-то вроде того. Вы бы немного пнули их в задницу. Они, кажется, подошли к учениям слишком легкомысленно.

— Вас понял, — ответил Патрик. Он сделал еще один снимок местности лазерным радаром, изучил его, а затем вышел на связь на тактической межсамолетной частоте. — «Сила ноль один», это «Вампир». У вас бандит на хвосте, на семь часов, дальность менее семи километров! Я вижу, что вы на высоте шестьсот. Рекомендую снизиться, ускориться, начать маневрирование, использовать местность, а также подготовиться к атаке ракетой с тепловой головкой самонаведения!

— Вас понял, — как ни в чем ни бывало ответил пилот.

Патрик подождал, но ничего не изменилось.

— «Сила ноль один», «бандит» выйдет на дальность поражения через пять секунд! Уходите! Немедленно!

— «Вампир», дайте вектор, — ответил украинский пилот.

— Вектор?! Любой вектор! Уходите немедленно!

— Наша система предупреждения «Сирена» не работает, — сообщил пилот. — Не видим цели. Нам нужен курс. Пожалуйста.

— Господи, божья твоя воля, — подавленно протянул Патрик. Он только что дал им всю необходимую информацию. Кроме того, они были всего в двух минутах от цели — и в любом случае должны были жать на полную катушку!

— «Сила ноль один», резко вправо к гряде, снизиться до, как минимум четырехсот пятидесяти, за три километра до гряды разворот и набор скорости. Думайте о том, чтобы не врезаться в горы, а не только о том, что по вам собираются стрелять!

— Принято, — ответил пилот «Бэкфайера». Он начал медленный доворот на север, но почти сразу же довернул обратно. — Маневр выполнил, сообщил он. — Возвращаюсь на курс к цели. Сто восемнадцать секунд до цели.

— Думаю, в горы он боится врезаться больше, чем пилот F-16, - сказал Ребекка.

— Ну и ладно, черт с одним «Бэкфайером», — с отвращением сказал Патрик. — Можно было бы просто дать украинцам попрактиковаться в бомбометании, а туркам дать подышать свежим воздухом.

* * *

— Он ничего не делает, просто идет прямо к цели, — доложил пилот второго турецкого F-16. — Возможно, у него неисправность системы предупреждения об облучении.

— Твой хвост чист, так что он не прикидывается ветошью, а ею является, — ответил Сиварек. — Включи радар и посмотрим, что будет.

— Вас понял, — ответил ведомый и включил радар. Естественно, крупный украинский бомбардировщик несколько ускорился и сделал резкий вираж вправо, выпуская дипольные отражатели. Они эффективно забили работу радара F-16, так что турецкий пилот просто выключил радар. Украинский бомбардировщик ушел вправо и вернулся на изначальный курс, скорость и высоту, словно угроза исчезла вместе с сигналом радара. — Маневрирует вяло. Хорошо ставит помехи, но вяло меняет высоту и скорость. Вернулся на прежний курс и скорость. Проблем не будет.

— Сбей его и возвращайся, затем берем второго «бандита», — ответил Сиварек.

— Вас понял, — ответил ведомый. Он переключился на ракеты «сауйдуаиндер», услышал спустя секунду сигнал готовности — два больших двухконтурных турбореактивных двигателя Кузнецова* давали на форсаже тягу в почти 25 400 килограмм и производили огромное количество тепла — и произвел пуск.

— Пуск двух выполнил, — доложил ведомый. Необходимости включать секундомер не было — на такой дальности ракеты настигнут цель в считанные секунды. — Цель уничтожена чисто.

— Помаши ему крыльями, после чего возвращайся. Ноль сорок пять на шестьдесят два, ангел-минус десять.

— С удовольствием, босс, — сказал ведомый. Он включил форсаж на третью ступень, обогнал бомбардировщик Ту-22М на менее, чем шестьдесят метров, подождал, пока его заметят, после чего два раза выполнил «бочку» прямо перед кабиной «Бэкфайера», а затем резко набрал высоту. Он с легкостью сбил самолет, который когда-то был самым грозным реактивным средством в советском арсенале.

Он набирал скорость, пока не вышел на сверхзвук, создав ударную волну прямо над бомбардировщиком. Это точно должно было их разбудить. Затем он победно пролетел прямо перед бомбардировщиком и ушел на высоту.

Один готов, один остался.

* * *

Система предупреждения об угрозе издала сигнал, а на экране появилась отметка в виде «летучей мыши» — вражеский самолет, дистанция, курс, высота и скорость.

— У нас компания, — сказал Патрик Ребекке. Он включил лазерный радар и сделал его один «снимок» пространства вокруг. — Они за «Силой-два».

— Мы же и его дадим сбить? — Саркастически спросила Ребекка.

— Держимся плана учений и смотрим, что будет, — печально сказал Патрик.

Но после еще нескольких включений лазерного радара стало очевидно, что украинский бомбардировщик отнюдь не принял вызова. Обнаружив сигнал радара F-16, крупный украинский самолет начал быстрое резкое снижение — сведя крылья и создавая сильную отрицательную перегрузку, чтобы у пилота все поплыло перед глазами, вместо того, чтобы совершить крутой разворот и уйти в вираж со снижением. Патрик даже подумал, что пилот «Бэкфайера» потянул РУД-ы на себя до минимума, вместо того, чтобы дать максимальную тягу, словно боясь перенапрячь самолет. Для F-16 зайти ему в хвост не составило труда, и через несколько секунд цель была условно сбита ракетой AIM-7 с радиолокационным наведением.

— Да я видела гражданских пилотов, решавшихся на более активные маневры с тремя сотнями пассажиров на борту! — Заметила Ребекка. — Хосспади, он что, хотел, чтобы его сбили? Или хотел посмотреть на F-16 вблизи? — Действительно, для опытных турецких пилотов заход на второй «Бэкфайер» стал прогулкой в парке. — Что нам еще нужно увидеть, генерал? — Добавила она. — Как турки умрут со скуки, если мы не сделаем чего-то?

— Ладно, ладно, давай сделаем, — сказал, наконец, Патрик. Он переключился на межсамолетный канал и сказал: — «Сила ноль два», «бандиты» на двенадцать часов, дальность пятьдесят, приближаются на скорости тысяча восемьдесят.

— Вас поняли, «Вампир». Видим их на системе предупреждения. Начинаю атаку.

— Покажите мне что-нибудь, ребята, — сказал Патрик. А затем переключился на систему управления вооружением и сказал: — «Росомаха» к пуску, маршрут атаки альфа, система в режим, канал активировать.

— «Росомаха» готова, системы норма, — ответил компьютер, добавив рекомендованные указания. — Маршрут альфа подтвержден, все сенсоры работают, канал активен. К пуску готов.

— Запуск одной «Росомахи», — скомандовал Патрик.

— Внимание, приказ на пуск получен, прекращение процедуры… Процедура пуска начата… средний открыт, открытие частичное… ракета вышла… пуск произведен… отсек закрыт.

Патрик подождал пятнадцать секунд после пуска крылатой ракеты «Росомаха» и закрытия створок бомбоотсека, а затем переключил радиостанцию на ДЦМ и сказал:

— «Сила ноль три», это «Вампир ноль одни», подход к цели чист. Удачи.

— Вас поняли, «вампир», — ответил голос с густым славянским акцентом. — Prosteesiya haryachiy. Подходим к цели, оружие готово.

Ребекка и Патрик проследили, как их «ведомый» меняет курс и начинает снижение.

— Этот монстр просто чмо, — выдохнул Патрик.

— Как дерьмо в проруби, — пробормотала Ребекка.

— Может, и нет, — гордо ответил Патрик. — Дай мне денег и пару месяцев, и я думаю, они смогут заставить своих больших птичек петь.

— Вот только вопрос на миллион: зачем? — Спросила Ребекка. — Украина не может позволить себе оборудовать свои «Бэкфайеры» на уровне «Мегафортрессу» — на это потребуется, как минимум тридцать миллионов долларов на каждый и не похоже, что эти самолеты того стоят. Потребуются годы, чтобы обучить экипажи передовой тактике бомбовых ударов. Кто будет за все это платить? Черт, наш новый президент режет вооруженные силы, как сумасшедший, и не верит в помощь другим странам — то есть, он точно не будет это оплачивать.

— Это не моя забота, Ребекка, — ответил Патрик. — Если мне дадут денег на то, чтобы переоборудовать «Бэкфайеры» в «Мегафортрессу» и обучить экипажи их использованию, я это сделаю. Они будут крепче всех на районе стоять. Я это гарантирую.

* * *

Ну ладно, подумал Эрдал Сиварек, наконец, украинские пилоты показали хоть что-то. Он с легкостью взял второй украинский бомбардировщик в захват, но цель начала резко снижаться, со скоростью более трех тысяч метров в минуту и ускоряясь. Впечатляюще. Возможно, украинцы все-таки знали кое-какие маневры уклонения.

Окно захвата радара на ИЛС начало быстро смещаться вправо, и Сиварек был вынужден резко довернуть, чтобы удержать цель в конусе захвата, направляющего ракету AIM-7 «Сперроу» в цель. Это было странно — на такой дальности самолет, как правило, не мог так быстро уходить от захвата. Самолет противника ставил помехи, но система отстройки от помех радара F-16 Сиварека успешно перестраивалась на свободные частоты и поддерживала захват…

… вплоть до того момента, когда цель вдруг дернулась влево и пошла по ИЛС в другую сторону. Сиварек снова резко довернул, но было слишком поздно — цель выскочила за пределы рамки. Каким-то образом он смог сманеврировать быстрее, чем F-16, вероятно, самый маневренный самолет в мире, и ушел от захвата!

— Yyuz bir kor! — Вышел на связь Сиварек. — Это первый. Срыв захвата.

— Ведущий, вас не вижу, — ответил ведомый Сиварека. Это было понятно — после всех этих резких маневров так и должно было быть. — Я на пяти тысячах, набираю высоту патрулирования.

— Tabii, — ответил Сиварек, стараясь замедлить дыхание, чтобы не получить гипервентиляцию легких. Их разделяло, как минимум пятьсот метров, и столкнуться они не могли. — Иду на новый заход. — Он почти сразу вернулся на первоначальный курс цели и включил радар, пытаясь обнаружить и взять цель в захват. Ракета AIM-7 определенно не могла попасть в цель без подсветки радаром, так что последнюю «Сперроу» он потратил впустую. Он ощущал себя очень глупо, но быстро отринул эту мысль. Нет времени на самобичевание. Нужно было снова обнаружить и покарать этого козла, а уж потом выяснять, почему он потерял его в первый раз. В основном, после возвращения на землю.

К счастью, на это ушло немного времени. Цель действительно вернулась на первоначальный курс — это было предсказуемо, но неизбежно для большинства бомбардировщиков. В некоторых подразделениях экипажи учили планировать несколько маршрутов подхода к цели на случай, если первый был небезопасен. Если же был только один маршрут захода на бомбометание, у экипажа самолета, пережившего вражескую атаку, не было иного выбора, кроме как вернуться на него, и это упрощало задачу обороняющимся. — Это первый, — сообщил Сиварек. — Вижу «бандита один». Атакую.

— Не упусти его снова, Дикарь, — напомнил ему ведомый с ноткой юмора в голосе.

— Тогда это будет твоя задача, Барсук, — раздраженно ответил Эрдал. — А пока выключи рацию и возвращайся.

— Вижу вас, ведущий, — сообщил ведомый, очевидно, все еще довольный, что командиру эскадрильи накрутили хвост. — На шесть часов от вас.

На этот раз, заход был проще пареной репы по сравнению с первым. Сиварек немедленно захватил цель, довернул, выбрал ракету с тепловой головкой самонаведения и выпустил одну AIM-9, как только оказался на дальности пуска. «Бандит» резко рванул вправо — как и в первый раз. Сиварек сообразил, и резко довернул влево — и, конечно же, не прогадал, когда цель также довернула влево. Было намного проще удержать цель в захвате, так как он предугадал маневр. И, хотя цель предприняла еще один резкий доворот, на этот раз было поздно. Прямое попадание[58].

— Попадание тепловой, — объявил Сиварек. — Ведомый, видишь меня?

— Понял, ведущий, — ответил ведомый. — Вижу вас на юге. Я к северну от вас и выше.

Сиварек резко заложил поворот влево, поддерживая высоту. После того, как ведомый сообщил, что небо чистое, он начал набирать высоту, занимая позицию для прикрытия.

Он должен был готовиться к порядочному количеству шпилек и гладкому совещанию по окончанию операции. Эрдал сам учил своих подчиненных — «критиковать наедине, хвалить на публике». Это было хорошим правилом, но подчиненные всегда мечтали посмотреть, как их командир сам примет подход по собственным указаниям. Ему следовало…

— Bombok! — Крикнул ведомый Сиварека на частоте звена. — Визуальный контакт с «бандитом два»! Это приманка! Беспилотник!

Беспилотная ложная цель, двигавшаяся быстрее истребителя и более маневренная, чем F-16? Нет, подумал Сиварек, это же Неллис. Здесь поблизости находился «Дримленд», сверхсекретный американский центр оружейных разработок. Американцы, наверное, запускали такие экзотические высокотехнологичные самолеты каждый день, просто для развлечения. Он просто не ожидал этого, вот и все.

— 102-й, выйти из боя, — скомандовал Сиварек. Он быстро осмотрел небо, проклиная себя. «Бандит», державшийся в отдалении, должен был быть носителем ложных целей. Он полагал, что так как этот самолет держался дальше и выше, он не представлял угрозы. Следовало отправить ведомого заняться им сразу же после того, как они сбили второй бомбардировщик. Сиварек включил форсаж и начал резко набирать высоту, направляясь туда, где, как он полагал, находился самолет противника. — Первый второму, меняю курс, направляюсь туда, где я впервые обнаружил «бандита-два», — сказал Сиварек. — Следуй за мной.

— Вас понял.

Сиварек сразу же взял второй самолет в захват. Тот начал круто снижаться на скорости 1480 км/ч, выше звуковой. Захват прервался моментально, а по ним ударили помехи, гораздо более тяжелые, чем раньше.

— Барсук, сильная музыка… — Именно в этот момент радар F-16 выдал сигнал о неисправности системы отстройки — помехи были столь сильны, что радар в попытке отстройки начал менять частоту так резко и интенсивно, что отказал. — Радар сдох, наблюдаю «бандита два» визуально, на двенадцать часов, восемь километров. Цель резко снижается. Атакую. Думаю, это еще один бомбардировщик. Измени курс и прикрывай меня. Как понял?

— Понял, 101-й.

Ракеты «Сайдуаиндер» турецкого F-16 были более чем способны поразить цель при пуске на встречном курсе — особенно, если цель так ярко и жарко светилась, двигаясь на сверхзвуковой скорости. Скорость сближения означала, что он выйдет на дальность пуска за секунды. Сиварек проверил блокировку системы управления вооружением, выбрал на панели управления ракету AIM-9, увидел индикатор «ПУСК ГОТОВ» на индикаторе на лобовом стекле и сообщил: — Барсук, цель в зоне пуска…

Неожиданно взревела станция предупреждения — вражеский истребитель захватил его радаром, на смертельной дальности! Он был способен запускать ракеты без использования обзорного радара!

— 101-й, это контроль, цель на три часа, дальность пятнадцать, маловысотная! — Сообщил наземный диспетчер. — Данные телеметрии отмечают поражение ракетой. Видите его?

Сначала он собирался сказать, что никакого истребителя не может здесь быть на пятнадцати километрах, но был уверен, что что-то увидел — возможно, еще один Ту-22М, только меньше. Бомбардировщик В-1?

— Контроль, вижу еще один бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла, — сказал Сиварек. — Но не истребитель.

— Только что было сообщение о поражении двух целей, — ответил наземный диспетчер. — Вы и ваш ведомый были сбиты.

— Сбиты?! Чем? Камнями из окна?

— Система контроля подтверждает, что цель способна нести вооружение «воздух-воздух», — ответил диспетчер. — Сообщите о готовности к воздушному бою.

Сиварек в отчаянии сбросил кислородную маску, но сумел задавить гнев громким смехом. — Еще бы мы не готовы к воздушному бою! — Крикнул он. — Пускай эта свинья только попробует перейти нам дорогу еще раз!

— Вас понял, 101-й, — ответил диспетчер. — Направляйтесь к контрольной точке «Танго» на высоте патрулирования и оставайтесь вне зоны учений. Сообщите, когда достигнете точки.

— Вас поняли, — ответил Сиварек. — Барсук, уходим.

— Что случилось, Дикарь?

— Нас только что сбили.

— Нас? Кто? Я никого не видел! Система предупреждения молчала!

— Они сказали, что нас только что сбил бомбардировщик В-1. — Ответил Сиварек. — Не волнуйся, мы еще повоюем. А пока возвращайся.

* * *

— Эй, Мак, турки злые, как черти и хотят вас сбить, причем по-настоящему, — сообщил Дэвид Люгер с явным юмором в голосе. — Гоните «Бэкфайеры» к точке Д3 и занимайте маршрут сопровождения в двух минутах от них. Доложите по готовности.

Словно рыцари, опустившие копья и галопом понесшиеся на противника, Два Ту-22М и сопровождающий их ЕВ-1С «Вампир» направились к северо-восточному углу полигона. Маклэнэхан сообщил, как только достиг точки, и несколько секунд прошли спокойно.

— Похоже, турки не собираются возвращаться, — сообщил Патрик, изучив картинку с лазерного радара. Турецкие F-16 оставались на большой высоте, игнорируя два «Бэкфайера», летящие на малой высоте под ними. Он коснулся дисплея «суперкабины» на правой стороне большой приборной панели «Вампира» и скомандовал системе управления огнем:

— Оружие на предохранитель, симуляция атаки целей.

— Внимание, вооружение блокировано, симуляция атаки начата, — ответила система. — Ракеты «Скорпион» готовы, симуляция пуска двух.

— Симуляция пуска по обеим целям, дальность максимальная, — сказал Патрик. — Ловите, ребята…

— Внимание, команда на пуск получена…

— Патрик, это контроль, срочно! Отмена, отмена, отмена! — Вышел на связь Люгер, повторяя код «срочно прекратить выполнение задания». — Прервать задание, повторяю, прервать задание. Срочный возврат на базу.

— Отмена, отмена, отмена, — объявила Ребекка по общему каналу участников учений. Предупреждение было повторено диспетчерами для самолетов ВВС Турции. Системы ЕВ-1С отменили пуск, закрыв передний бомбоотсек.

— Люгер, что, черт побери, происходит?

— Только что пришел боевой приказ, — задыхаясь, сказал Дэвид. — Возвращайтесь немедленно.

* * *

— Садитесь! — Громовым голосом объявил генерал-лейтенант Террил Самсон, вбегая в боевой штаб центра высокотехнологичных авиационных оружейных разработок, когда все встали в знак приветствия. Маклэнэхан и Хэл Бриггс уже были на месте вместе с полковником Фёрнесс и другими членами 111-го бомбардировочной эскадрильи, а также старшими штабными офицерами HAWC.

— Ну ладно, кто-нибудь, расскажите мне, что, черт подери, происходит?!

— Мы получили приказ на приведение в готовность десять минут назад, сэр, — ответил Патрик. — В России произошел инцидент, и нас попросили подготовиться к обеспечению поддержки.

— Это не совсем верно, сэр, — вставила Ребекка. — Мы еще не получили приказа. И не уполномочены что-либо делать.

— Есть вероятность, что 111-й поручат обеспечение поддержки с воздуха, — сказал Патрик. — Я полагаю, мы должны быть готовы. Приказ может поступить в любой момент.

Террилл Самсон не ощущал такого волнения с тех пор, как стал командиром HAWC два года назад. Хотя работа в HAWC была, несомненно, сложной и интересной, он никогда не рассматривался как реальное боевое подразделение. Они испытывали самые передовые системы вооружения в мире, конечно, но, в конце концов, Самсон, в основном, писал отчеты, разбирался в инженерных проектах и обеспечивал средства для претворения разработок в жизнь.

Самсон взглянул на горящее рвением лицо своего заместителя, Патрика Маклэнэхана. Он, безусловно, был прирожденным лидером, заслуживающим своей должности. Но он провел в HAWC слишком долго, видел слишком много и провел слишком много странных — и, возможно, незаконных, операций с передовыми разработками, которыми кишело это место, что не мог получить никакого места в реальных ВВС. Как ему могли предложить командование крылом малозаметных бомбардировщиков В-2 «Спирит», самых передовых из известных самолетов в мире, после того, как в «Дримленде» он знал самолеты и оружие, которые были в сто раз более продвинутыми и в тысячу раз более смертоносными?

Самсон это беспокоило. Служба Маклэнэхана проходила под опекой генерал-лейтенанта Брэда Эллиота, предшественника Самсона и человека, в честь которого была названа их база. Но большинство назвали бы это проклятием. Будучи настолько вежливым, насколько это было возможно, Эллиотт оставался офицером-изгоем, человеком совершенно без тормозов. Он погиб в одном из печально известных «испытательных полетов в реальных условиях» на украденном из рук федеральных агентов экспериментальном бомбардировщике В-52 над Китаем во время китайско-тайваньского конфликта. Хотя его усилия помогли предотвратить глобальную ядерную войну — в шестой или седьмой раз за время своей службы в HAWC — нельзя было не заметить, что большинство чиновников в Белом Доме и Пентагоне вздохнули с облегчением, узнав, что Эллиотт погиб. Единственное, что их беспокоило, это то, что его тело так и не было найдено, так что оставалась возможность, что этот засранец все еще был жив.

У Брэда Эллиотта Патрик Маклэнэхан выучил одно: когда начинается стрельба и кажется, что весь мир стоит на грани уничтожения, иногда, чтобы чего-то добиться, нужно выходить за общепринятые рамки. Патрик был гораздо более «командным игроком», чем Эллиотт — но он был уже не молод, имел высокое звание и высокий статус, и проводил уже второе десятилетие в изолированном в пустыне сверхсекретной научно-исследовательском центре. Как и Маклэнэхан, Террилл Самсон был протеже Брэда Эллиотта — и знал, что подход в стиле «к черту торпеды, полный вперед!» мог сделать с человеком. Самсон решил следовать по собственному пути, и получил свои звезды, играя по правилам. И он был, безусловно, обеспокоен тем, что призрак Брэда Эллиотта толкал Маклэнэхана по неверному пути.

— Брейк, детишки, — многозначительно сказал Самсон. — Мне позвонили и сказали, что мы получили приказ на приведение в готовность. Что бы мы не получили, кто именно его принял?

— Вообще-то я, сэр, — сказал подполковник Хэл Бриггс.

— Вы? — Самсон знал, что Бриггс был крайне подготовленным и опытным пехотинцем и офицером спецназа, и служба в качестве начальника охраны HAWC была лишь одной из его специальностей. Самсон знал, что Бриггс также являлся членом некой сверхсекретной группы специального назначения, такой, что даже он не имел права знать, какой именно. Бриггс вручил ему телефакс с командного поста, переданный от директора ЦРУ, уполномочившего Бриггса выступать контактным лицом в этой операции.

— Ну что же, я впечатлен, — правдиво сказал Самсон. — Хорошо, полковник, мы ждем. Если вам разрешили рассказать это нам, давайте послушаем.

— Так точно, сэр, — ответил Бриггс. Высокий худой чернокожий офицер провел в «Дримленде» больше, чем кто-либо в этой комнате, был взволнован, как ребенок, которому обещали поход в Диснейленд на день рождения. — Так как Патрик уже привлекался к операциям подобного рода, я предварительно проинформировал его о приказе. Он дал мне несколько советов и рекомендаций, а также порекомендовал мне привлечь к операции вас и 111-ю эскадрилью. Так как я назначен командиром оперативной группы, я разрешил это.

— Продолжайте.

Бриггс кивнул Патрику, который ввел что-то в компьютерный терминал, и на большом мониторе у стола появилась карта западной части России.

— Моей группе поставлена задача обеспечить спасательную операцию в боевых условиях в России. По всей видимости, у ЦРУ имеется агент, вынужденный сбежать с авиабазы в Жуковском к востоку от Москвы. Обычные процедуры ЦРУ предполагают использование сети тайных каналов внутри России, но эта сеть была нейтрализована.

— Очевидно, ЦРУ забыло сообщить об этом своему агенту, — предположил Террилл Самсон.

— Вы все правильно поняли, сэр, — ответил Бриггс.

— О какой группе вы говорите, полковник? — Спросила Фёрнесс, опасливо глядя на Маклэнэхана и Бриггса. Она была таким же полноправным сотрудником HAWC, как и 111-й бомбардировочной эскадрильи и имела полный доступ. Но она помнила, что то, что она знала, было только верхушкой айсберга, а также то, что это место было столь разобщено и законспирировано, что, вероятно, всех ошеломит сам факт ее присутствия здесь.

— К сожалению, я не могу раскрывать подробностей, мэм, — ответил Бриггс. — Я могу раскрыть ровно столько, сколько будет нужно для вашего планирования, но ничего более. Как бы то ни было, ЦРУ хочет получить своего агента немедленно. И я немедленно отправляюсь туда. Мне нужно будет забрать кое-какое снаряжение у друга в Арканзасе, а затем мы направимся с моей группой в Турцию, чтобы подготовиться к операции.

— Что же, удачи, — сказал Самсон. — Однако я до сих пор не понял одного. Наше участие?

— Хэлу получено провести спасательную операцию в боевых условиях глубоко в российском воздушном пространстве, — пояснил Патрик. — Я предложил обеспечить ему воздушную поддержку.

— Воздушную поддержку? — Спросил Самсон. — Что вы имеете в виду под «воздушной поддержкой»?

— Вот район операции, — ответил Патрик, указывая на компьютерную карту. — Через сорок два часа группа Хэла высадится где-то в районе Жуковского, вот здесь, чтобы попытаться эвакуировать агента ЦРУ. Хэл ожидает серьезного сопротивления — по-видимому, они ищут агента уже приблизительно двенадцать часов, и поиски становятся все интенсивнее. Я предложил ему обеспечить прикрытие подхода и ухода силами малозаметного самолета.

— Ты хочешь сказать, отправить «Вампиров» в Россию, чтобы прикрыть спасательную операцию ЦРУ? — Недоверчиво спросил Самсон. — Ладно, Патрик, ты шутишь! Мы не сможем оказать им никакой воздушной поддержки.

— Я не согласен, сэр, — ответил Патрик. Он вывел на экран оперативные данные по состоянию самолетов 111-й бомбардировочной эскадрильи. — Из шести бомбардировщиков ЕВ-1С «Вампир», — подытожил он, когда все прочитали данные, — два готовы немедленно, один сейчас находиться в воздухе и может быть доступен через несколько часов, когда два первых будут полностью загружены, еще один проходит текущее техническое обслуживание, и один недоступен из-за серьезных работ по модификации.

Самсон проверил данные — и понял, что Маклэнэхан собирал их несколько часов. То, что в эти несколько часов он отсутствовал, означало следующее: Маклэнэхан, Бриггс и, скорее всего, Люгер, получили сообщение об этой операции несколько часов назад, и никто не доложил ему об этом.

— Но 111-я еще не является действующим подразделением, — сказал Самсон, решив повременить с открытым противостоянием с Маклэнэханом из-за путаницы в собственных мыслях. — Мы по-прежнему находимся на стадии оценок и испытаний. Эскадрилья не будет готова еще как минимум, год.

Патрик вывел список экипажей, получивших квалификацию и допущенных к управлению стратегическими «воздушными линкорами» «Вампир».

— У нас есть готовые экипажи, сэр, — нетерпеливо сказал Патрик. — Я пойду ведущим. Майор Чешир будет моим командиром самолета. — Майор Нэнси Чешир была старшим летчиком-испытателем в HAWC. Если бы Террилл Самсон знал ее лучше, ему следовало бы гораздо больше опасаться, что в нового Брэда Эллиотта превратиться она, а не Патрик Маклэнэхан или кто-либо другой. — Полковник Фёрнесс и полковник Люгер будут резервным экипажем. Вторыми пойдут Дьюи и Деверилл. Они самые подготовленные после всех вышеперечисленных в HAWC. Затем…

— Извините, сэр, — вмешалась Ребекка, раздраженно сузив глаза. — Но не вы командир этой эскадрильи.

— Это крайне важная операция. Майор Чешир и я самые опытные…

— Извините, сэр, — сказала Ребекка, на этот раз более настойчиво. — Но, при всем уважении, вы поставили нам задачу, и теперь дайте нам ее исполнить.

— О чем, черт возьми, вы говорите, Ребекка?

— Сэр, вы создали это подразделение специально для таких операций, как эта, — сказала Ребекка. — Вы дали нам средства, вы нас подготовили. Теперь дайте нас сделать нашу работу.

— Это подразделение создано менее года назад, — сказал Маклэнэхан. — Вы не действующее подразделение, вы не имеет боевого опыта. Эти самолеты все еще наши. Если есть задача…

— Все, стоп! — резко оборвал их Самсон. — Послушайте, Патрик. Нам никогда не разрешат проведение такой операции. Мы едва получили разрешение на создание 111-й, и это было всего несколько месяцев назад. У нас есть два борта, готовые к полету, но готовых по результатам полигонных испытаний, которые никогда не совершали боевых вылетов — и, черт подери, в Россию!

— На самом деле, сэр, — сказал Патрик. — Я сделал это, и уже получил разрешение.

— Повтори?! — Взорвался Самсон. Его глаза блеснули от ярости.

— Звонил я, сэр, — сказал Бриггс. — Патрик довел эту идею до меня, и я позвонил директору Моргану. Он случайно встретился с министром обороны Гоффом в Белом доме и поговорил с ним, а он переговорил с Патриком пока…

— Вы говорили с министром обороны? — Спросил Самсон. В воздухе явно повисло: «не поставив меня в известность?».

Но Патрик знал, насколько зол был Самсон.

— Я позвонил вам, как только переговорил с министром, сэр, — сказал Патрик. — Он дал только временное «давайте» пока не поставил в известность президента. Сейчас он должен разговаривать с ним. Все прошло довольно быстро. — Патрик протянул ему распечатку с разрешением от МО. Самсон в недоумении посмотрел на своего заместителя, туго сжав губы, но ничего не сказал. — Я уже составил график нагрузки, отправил членов экипажа на отдых — кроме меня, конечно. Я проведу первый инструктаж…

— Извините меня, сэр, — вмешался Лонг. — Но это моя работа. Я буду признателен, если вы дадите мне делать свое дело.

— Майор, я рад вашему энтузиазму, и это не критика вас или вашего подразделения, — сказал Патрик, набирая новые команды на компьютере. — Но я отвечаю за эту операцию и сам займусь планированием. Я буду признателен, если вы не будете встревать и поможете мне с инструктажами по материальной части и планированию, а затем…

— А вот на этом месте стоп, Патрик, — вставил генерал Самсон. — Я услышал достаточно, и на этот раз вы ошибаетесь. Майор прав по всем пунктам. Вы провели хорошую работу по подготовке сто одиннадцатой. Они сделал этот хорошо, лучше, чем кто-либо ожидал, учитывая их репутацию и недавнюю историю. Полковник Фёрнесс также права — вы не входите в состав этой эскадрильи. И последнее — «Вампиры» не ваше и не мое личное имущество, они принадлежат стране. Стране, а не вам лично.

— Я все это знаю, сэр, — сказал Маклэнэхан. — Я не…

— И, честно говоря, генерал, я ожидал от вас большей веры в подразделение, которое вы сами создали, — сказал Самсон. — Я знаю, вы хотите лично участвовать в операции, но постарайтесь не подавлять своих подчиненных. Мне нужен от вас однозначный ответ, Патрик: — готова ли 111-я эскадрилья?

Патрик посмотрел на Фёрнесс и Лонга. Те посмотрели на него, а затем на других офицеров 111-й эскадрильи. Патрик понял, что это был один из самых трудных вопросов, на который ему когда-либо приходилось отвечать. Если бы он сказал «Нет», это была бы неправда, если бы он сказал «Да», это означало, что его выперли из подразделения, в которое он вложил столько сил. Но никаких реальных сомнений не было — он знал ответ.

— Ответ «Да», сэр, они готовы. — Решительно ответил Патрик. — В ходе тренировочных полетов они выполнили все испытательные задачи, которые мы им ставили. Они хорошо подготовлены. Личный состав состоит из некоторых из лучших летчиков, которых я когда-либо знал — они напористы, хорошо подготовлены и обучены. Готовы порвать кого угодно. — Он повернулся к Ребекке. — Мои извинения, полковник. Я увлекся. Конечно, это ваша эскадрилья. — В его глазах не читалось приказа или требования, но и совсем мольбы тоже не было. — Но я знаю о «Вампирах» больше, чем кто-либо на этой базе и прежде работал с ВРС много раз. Назначьте меня вместе с Нэнси Чешир на вспомогательный самолет. Она самый опытный командир экипажа.

— Мы сможем применить ваш опыт посредством «виртуальной кабины», — сказал Лонг. Было слишком очевидно, что он был доволен наблюдать, как Маклэнэхан получил звонкую пощечину от Самсона, но опасался окончательно вгонять ему нож под ребра.

— Нет, полагаю, иметь его на резервном самолете будет хорошей идеей, — вставил Самсон. — Но я собираюсь сделать маленькую поправку как ваш общий командир. Полковник Фёрнесс будет командиром экипажа самолета Патрика. Нэнси Чешир и Дэйв Люгер будут дежурить в «виртуальной кабине». — Он повернулся к Лонгу и добавил. — Майор, вы займетесь планированием операции. Я хочу провести общий инструктаж через двадцать четыре часа. Согласно приказу, самолеты должны выйти в район через сорок часов.

— Так точно, сэр.

— Полковник Бриггс, я полагаю, вам тоже следует выдвигаться, — сказал Самсон с улыбкой. — Я так полагаю, вам нужно будет забрать пару ваших чудо-игрушек?

— Так точно, сэр, — с улыбкой ответил Бриггс. — Думаю, в этой операции нам пригодиться пара разных штук.

— Я уверен, вы все сможете, — сказал Самсон. Он протянул большую руку и Бриггс тепло пожал ее. — Доброй охоты. Расскажете, как прошло, когда вернетесь.

— Понял вас, генерал.

Генерал Самсон распустил офицеров своего штаба и 111-й эскадрильи, но предварительно дал Патрику предупреждающий взгляд. Впервые с тех пор, как они работали вместе, Патрик Маклэнэхан подошел настолько близко к нарушению субординации. Он был гораздо лучшим человеком, чем гласила его репутация. Самсон надеялся, что это не предвещало ничего плохого. Он напомнил себе как-нибудь отойти с Патриком в сторонку после того, как это все кончиться и поговорить — не по душам, а, скорее, по ушам.

Большинство офицеров и сержантов направились прямо в отдел планирования при боевом штабе, где находились компьютеры, на которых они могли заняться планированием операции. Как обычно, Патрик направился к центральному терминалу — но понял, что едва не оттолкнул Лонга. Патрик выждал пару моментов, не отступил ли Лонг перед «званием, дающим привилегии», но тот не стал. Для Лонга это была возможность проявить себя и показать, что 111-я эскадрилья стратегических бомбардировщиков могла выполнить поставленную задачу, и очень хотел заняться этим. «Извините, Джон», сказал Патрик и уступил ему место, заняв пост начальника оперативного отдела эскадрильи.

— Хорошо, сэр, — ответил Лонг, не потрудившись скрыть ухмылки. Последовав примеру Маклэнэхана, офицеры HAWC уставили места офицерам 111-й. Лонг поднял распечатку.

— Вот, что вам нужно проработать, сэр. Это нужно сделать до совещания через два часа. Дайте знать, если потребуется помощь.

— На главном терминале мне будет сподручнее, — ответил Патрик. Но Лонг уже повернулся и включил терминал, приготовившись заняться планом полета, дозаправок и материального обеспечения, а также скачать разведывательную сводку. Его офицеры и персонал штаба тоже уткнулись в компьютеры и через мгновение уже вовсю работали над планом операции.

Если этот мелкий жопоклюй попросит меня принести кофе, подумал Патрик, направляясь в свой кабинет, я его точно сломаю.

Кабинет президента, Белый Дом, в это же время

Единственное, что можно было сказать хорошего об этом президенте, подумал министр обороны США Роберт Гофф, это то, что он всегда был на месте, просто потому, что никуда не уезжал. Он всегда работал в своем кабинете, прилегающем к Овальному кабинету, за исключением тех случаев, когда проводил совещания с сотрудниками или принимал посетителей. Так как за ним стояла весьма скромная политическая машина, он редко посещал публичные мероприятия или партсобрания. Если у него случались свободные минуты, он предпочитал проводить их с женой и детьми наверху, в жилой зоне резиденции. Роберт уже знал, что не следовало беспокоить президента во время медитаций, проводившихся, как правило, в десять утра и три вечера, но в остальное время, президент Торн работал на телефонах и компьютере, выполняя задачи главы исполнительной ветви власти.

Гофф не часто беспокоил своего старого друга. Тот не играл в гольф, не занимался бегом или плаванием, редко посещал Кемп-Дэвид, не занимался многими увлечениями, замеченными за другими президентами. Единственным отрывом от жизни в Вашингтоне для него становились отдельные поездки в выходные к родителям в Вермонт или к матери жены в Нью-Хэмпшир, чтобы та могла повидать внуков. Многие президенты подвергались критике за закисание в «ловушке» Белого дома с его бесконечными протокольными мероприятиями и рутиной, но Торн не терял запала, и весь излучал энергию на всех бесконечных встречах, докладах, совещаниями и прочем.

Гофф знал, что вторгается к президенту прямо во время медитации, но все равно вошел в кабинет и тихо сел на свое любимое кресло в углу, молча глядя на своего друга, самого могущественного человека на Земле. Президент сидел молча, сложив руки на коленях. Его глаза были закрыты, а дыхание поверхностно. Гофф пробовал медитировать несколько лет назад по советам жены Томаса и пробовал делать это каждый день, но давно забросил это дело. Ему приходилось очень постараться, чтобы вспомнить нужную мантру. Когда он говорил Томасу, что все еще продолжал медитировать, тот только улыбался и кивал.

Ну что же, подумал Гофф, ему и не нужно было заниматься гольфом, бегом или плаванием. Президент был в отличной физической форме, хотя, насколько Гофф знал, не занимался спортом. Сидя в своем кресле в белой рубашке, с распущенным галстуком и закатанными рукавами, Торн выглядел поджарым и готовым ко всему. Боб как-то намекнул ему на необходимость занятий спортом, на что тот прямо в костюме опустился на пол и сделал стойку на руках, продержав ноги в горизонтальном положении в течении целых пятнадцати минут. Сначала он делал стойку на обеих руках, потом на одной, а потом и вовсе на трех пальцах одной руки. Это была самая впечатляющая демонстрация силы и уравновешенности, которую он когда-либо видел. Торн заявил, что это было частью ведической науки о гармонии разума, тела и духа, что позволяло телу делать все, что только мог поделать ум. Он сказал, что эти возможности было бесконечны — и это была только малая толика того, что он мог делать.

Конечно, как бывший спецназовец, Торн сделал достаточно упражнений, чтобы сохранить свои двадцать лет на всю оставшуюся жизнь — для него было детской игрой держаться на одном пальце. Гоффу было трудно поверить во всю эту нью-эйджийскую йогу и прочую хрень.

— Ты когда-нибудь жалел о том, что мы это сделали, Боб? — Спросил Торн. Гофф так и не услышал и не заметил, что президент вышел из медитации.

— Каждый день жалею, — ответил Гофф. Президент улыбнулся. — А ты?

— Нет, — мягко ответил Торн, и Гофф знал, что это было правдой. Затем непринужденная улыбка президента плавно сменилась несколько хмурым, деловым выражением.

— Что-то случилось? Первый для меня кризис, связанный с разведкой на международном уровне?

Гофф понятия не имел, как президент об этом уже узнал, так что просто решил поплыть по течению.

— Да, сэр, — ответил он. — Дуг Морган и вице-президент уже идут. Это имеет отношение к операции «Сирена». — Гофф заметил, что ему никогда не приходилось напоминать президенту ничего, о чем они говорили в последние шесть-девять месяцев — Торн обладал замечательной способностью вспоминать любые подробности любого совещания, как бы неформальны или рутинны он не были. Его проинформировали о трех с половиной десятках текущих разведывательных операций, идущих в настоящее время в России, но он мог вспомнить основные данные по каждой из них. — Она была вынуждена бежать с объекта, а сеть для эвакуации была разрушена. ЦРУ хочет вытащить ее немедленно. Они полагают, что у нее может быть информация по недавнему удару в Албании.

— Глубоко на российской территории, около Москвы — Жуковский, если я не ошибаюсь? — Гофф кивнул. — Эвакуировать нужно по воздуху. Есть кто-нибудь на уме? Группа «Дельта»? Спецназ ВВС?

— Вспомогательная разведывательная служба.

— Которая ячейка? — Но он быстро поднял руку. — «Сумасбродный маг», вылет из Турции, да?

— Именно, сэр.

— Им нужна поддержка с воздуха?

Гофф был поражен — президент словно спланировал эту операцию, рассмотрев все возможные угрозы, и составил полный набор планов. — Они запросили поддержку специализированным малозаметным самолетом.

— Глубоко на российской территории, следовательно, нужно прорваться через вражескую авиацию и ПВО, быть готовым к борьбе с танками и пехотой… Они хотят что-то из HAWC?

— Да, сэр.

— Вызовите сюда Дуга, Лестера и генерала Венти, и введите меня в курс дела, — сказал президент. — Напомните мне, когда операция начнется.

— Вы не хотите обсудить это с остальными членами кабинета, с комитетом начальников штабов, с верхушкой Конгресса?

— Боб, если только в последние двадцать минут не отменили конституцию, я являюсь верховным главнокомандующим, — сказал президент. — А вы — министром обороны и советником по национальной безопасности, а вице-президент моим начальником штаба. Я знаком с проектом «Сирена» и полагаю, что у меня есть представление о трудностях, связанных со скрытной эвакуацией в такой глубине вражеской территории. Поэтому я постановил спланировать операцию с использованием всех имеющихся разведданных и сделать это немедленно.

— Но… Но если что-то пойдет не так? — Спросил Гофф. — Вы намерены просто взять и разрешить такую опасную операцию без рассмотрения всех угроз и последствий?

— Если бы у нас было время, я бы так и сделал. Но, как я полагаю, у нас нет времени, чтобы просто так его тратить. ВРС и HAWC — хорошее решение. Отправляйте их.

Гофф, окончательно ошеломленный, ничего не ответил, только кивнул. Президент кивнул в ответ и вернулся к компьютеру. Гофф направился к выходу, но остановился и сказал:

— Это может стать очень большой катастрофой, господин президент. Вы уверены, что не хотите подумать?

Не отрываясь от работы, президент ответил: — Забыли помедитировать, Боб?

Гофф покачал головой и усмехнулся. Ну да, если что, Торн будет сам виноват, вот пусть сам и разбирается. Того, похоже, это не волновало.

— Я прикажу начать операцию немедленно, сэр.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги