Вокруг королевства и вдоль империи

ФАНАТИК ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ

— Обожаю пар, а вы? — спросил меня Стэн Уигбет на железнодорожной ветке Ффестиниог и в следующую же секунду высунулся в окно. Его не интересовал мой ответ — а я ответил бы: «В умеренных дозах». Когда раздался свисток паровоза, Уигбет просиял и заскрипел зубами от удовольствия. Он сказал, что для него нет ничего прекраснее, чем паровой «локо». И разъяснил мне, что они были эффективны и блестяще сконструированы; впрочем, я в свое время слыхал от машинистов, как тяжело было водить паровозы, как неуютно зимними ночами в кабине: чтобы управлять почти всеми моделями паровых локомотивов, приходится каждые пять минут высовывать голову в боковое окно.

Мне хотелось, чтобы мистер Уигбет признал: паровозы устарели, они — все равно что буйволы, такие же красавцы с дурным нравом. Влюбленность в паровозы — фантазия одинокого ребенка, который сам с собой играет в железную дорогу. Игрушка занятная, но очень уж много грязи разводит. По валлийским горам мы ехали на составе, который тащил паровоз «Фейрли», «двухкотельный», как сказали бы знатоки. «Самый несподручный из всех паровозов, какие я водил», — сказал мне о нем когда-то один железнодорожник. Из-за расположения котлов машинист просто задыхается. Пол в кабине «Фейрли» был точно китайская печь для жарки уток в их собственном соку. Но Уигбет отмел все мои аргументы. Как и многие другие фанатики железных дорог, он ненавидел нынешнее столетие.

Первоначально это была линия конки, — сказал он мне; вагоны конной железной дороги возили сланец с горных каменоломен от самого Портмэдога до Блаэнау-Ффестиниога. Затем ветку нарекли Узкоколейной железной дорогой Ффестиниог и в 1869 году открыли пассажирское сообщение. В 1946 году ветку закрыли, а впоследствии поэтапно восстановили движение. И лишь несколько недель тому назад узкоколейка вновь начала функционировать в полном объеме.

— Нам очень повезло, что мы здесь, — сказал Уигбет и посмотрел на свои часы — карманные часы, конечно, только по таким и узнают время фанатики железных дорог. И просиял: — Точно по графику!

Дорога в Блаэнау была очень живописна: крутые повороты на почти отвесных склонах Сноудонии, плотные зеленые сумерки в долине Дуайрида. На юго-востоке, среди чарующих гор, находилась атомная электростанция Тросфинидд — три или четыре гигантских серых параллелепипеда. Некий английский архитектор, известный своим тонким минималистическим вкусом, в 1959 году получил задание сделать электростанцию чуть красивее или хотя бы не такой безобразной, но у него ничего не вышло. Возможно, следовало посадить плющ. Однако это уродливое сооружение лишь подчеркивало прелесть долин. Несмотря на соседство говорливого Уигбета, поездка подействовала на меня умиротворяюще. Но даже Уигбет примолк, когда мы целую милю ехали по тоннелю. В конце тоннеля забрезжил свет. Приехали — это и была деревня Блаэнау-Ффестиниог, расположенная в начале долины.

— А дальше вы куда? — спросил мистер Уигбет.

— Сяду на ближайший поезд до Лландудно-Джанкшен.

— А, дизель, — скривился он.

— А что с того?

— По мне, это не поезд, — сказал он. — Жестяные коробки, да и только!

Он испытывал негодование и омерзение. Надев свою фуражку машиниста и пиджак с железнодорожными знаками отличия в петлицах, он в последний раз глянул на свои карманные — наподобие кондукторских — часы, сел в свой маленький «форд-кортина» и поехал назад в Бангор — двадцать семь миль сплошных пробок.