Волчья кровь

28

Стемнело, и по улицам гулял промозглый ветер, гоняя по небу редкие облака. Айрин шла по пустой улице, сама не зная куда, лишь бы куда-то идти, а главное — прочь от дома. Пусть говорят, что хотят, пусть не понимают, пусть осуждают. Пусть. Чёрной смерти нет, а остальное уже не имеет значения. Мир стал огромным, прекрасным, открытым. Она сама стала вдруг свободной — иди, куда пожелаешь, делай, что хочешь, теперь никто не вынырнет из тьмы и не разобьёт всё это, не отнимет!

«Как все осточертело! Почему я должна притворяться, что мне не радостно?!» Айрин так быстро и яростно шагала, что длинная юбка обвила одну ногу и мешала идти, путаясь в ногах. Она взбесилась. «Почему надо сейчас запинаться об эту чертову юбку, делать вид, что я простая горожанка, что я глупая травница, которая ничего не может!» — она в ярости схватила подол юбки и с треском надорвала его. Оторвала кусок сбоку, освободив одну ногу до колена, швырнула в сточную канаву. С другого края разорвала юбку по шву до середины бедра. Вошла во вкус и с яростью оторвала колючие рукава платья до локтя. Платье, завязанное на манер халата, не выдержало и съехало на одном плече. Айрин с раздражением накинула ткань обратно на плечо и заново перетянула тонкие завязки.

«Хватит! Я все ему расскажу!» — вдруг решила она, пока затягивала завязки платья в тугой узел, развернулась на месте и пошла в сторону постоялого двора. «Он сейчас должен быть в “Красной топи”…» Она ускорила шаг.

Темные пустые улицы освещал тусклый свет редких фонарей, и огромные пятна мрака между ними она проходила, даже не замечая: больше в темноте некому было прятаться, кто мог бы напугать ее так, как был способен только Черная смерть.

У постоялого двора было шумно: на первом этаже горел свет, там еще выпивали и ужинали засидевшиеся гости и постояльцы. Она, не колеблясь, вошла. В большом помещении было душно и жарко: много людей, много еды в кипящих котлах, пара горящих очагов. Айрин приметила хозяина двора, стоящего у очага и очищающего вареную баранью ногу от мяса большим блестящим ножом.

— Доброго вечера, — обратилась она, и хозяин равнодушно взглянул на нее. — У вас есть постоялец, охотник, вашего роста примерно, темноволосый, зовут Аридан.

— Ну? — протянул хозяин и сбросил наструганное мясо в котел.

— Скажите, в какой он комнате? — Айрин положила на стол несколько монет, чтобы не затягивать разговор.

— По правой лестнице на третий этаж, первая комната, — так же безразлично отозвался хозяин.

Айрин пошла к лестнице, но, едва подняв ногу на первую ступеньку, передумала. Она вышла с постоялого двора на улицу и осмотрела дом: множество окон сопровождали имитации балконов с резными деревянными перилами. В крайнем окне на третьем этаже было совсем темно. «Отлично, если спит, то будет даже веселее».

Она дождалась, когда пара прохожих свернут с улицы, и быстро заскочила на подоконник окна на первом этаже, сразу подтянулась выше, наступила на ставню: она лишь жалобно скрипнула и слегка покачнулась. Нужно было быстрее убраться с первого этажа, чтобы никто изнутри ее не заметил. Засунула руку в щель между балками и подтянулась еще выше, достала до фальшивого балкона у окна второго этажа.

С постоялого двора вышли двое мужчин, они говорили громко, иногда переходя на крик, и Айрин понадеялась, что, увлеченные разговором, они не заметят ее в темноте. С ее растрепанной косы вдруг выскользнула лента и, кружась, опустилась на землю неподалеку от мужчин, но те не обратили внимания.

Айрин усмехнулась. Ее приятно будоражил этот подъем. Она много дней едва волочила ноги от слабости, и успела забыть, каково это — чувствовать себя здоровой и сильной, чувствовать, что тело физически способно и готово с радостью отвечать на все ее требования. Резко броситься бежать или куда-то запрыгнуть, медленно подтянуться без дрожи в руках или цепко ухватиться, повиснув на одной руке: опьяняюще было ощутить, что все ее способности снова при ней.

Она добралась до нужного окна. Оно было слегка приоткрыто, так что Айрин оставалось только тихо потянуть створки на себя. Луна как раз заглянула в окно из-за спины Айрин, и она смогла разглядеть в темной крохотной комнате фигуру Аридана: он спал прямо в одежде, лежа на боку на кровати, будто сон сморил его случайно, за чтением или отдыхом. Айрин подтянулась и села на подоконник, свесив одну ногу. В воздухе комнаты чувствовался легкий аромат ангрифов.

— Эй! — она постучала костяшками по стеклу, громкий звонкий стук разлился по комнате.

Аридан резко обернулся — Айрин даже удивилась, какие быстрые у него движения, а ведь мгновение назад он еще спал, — и напряженно замер. Айрин сидела в окне, освещенная со спины лунным светом, не позволявшим разглядеть ее лицо. Ее растрепавшиеся длинные волосы легко развевались на ветру, проскользнувшем в комнату вместе с ней.

— Ты?! — его голос прозвучал, как чужой: низко, угрожающе, даже яростно.

— Аридан, это я, спокойнее! — сказала она и рассмеялась. — Похоже, спросонья мне удалось тебя даже напугать.

— Айрин? — его голос снова стал таким, каким Айрин уже привыкла его слышать: мягким и спокойным.

Он сел на кровати и осмотрелся.

— Как ты вошла? Я не запер дверь? — Аридан звучал удивленно и сонно.

— Не знаю, я дверью не пользовалась, — усмехнулась она, игриво покачивая ногой.

Он усмехнулся, не веря ей, и наконец подошел и оглядел ее.

— Что за вид? Ты будто убегала от собачьей стаи, — он удивленно погладил ее волосы, пропустил одну прядь между пальцами, будто хотел убедиться, что она реальна.

— Скучно рассказывать, ничего интересного, — поморщилась она и руками скользнула по его груди.

Грубая помятая рубашка была приятно теплой, но еще приятнее было ощущать его твердую грудь под ней, так что невозможно было не представить, какой мягкой и горячей должна быть его кожа и как сладостно было бы до нее дотронуться.

— Ничего интересного, да? Точно? — усмехнулся Аридан, внимательно изучая ее лицо.

«Я — лазутчица Короля, я — Волчья кровь», — вертелось на языке у Айрин, но звуки все никак не рождались в ее горле. К тому же, прерванное днем на полуслове желание с прежней силой захлестнуло ее, будто они снова начали в той точке, где остановились в мансарде, так что разговаривать Айрин хотелось сейчас меньше всего.

— Точно, поверь, — быстро ответила она, крепко обняла Аридана и жадно поцеловала. В первую секунду ей показалось, что он не ответит ей и отстранится, чтобы продолжить расспросы, но, похоже, потом он и сам передумал, потому что обнял ее и ответил на поцелуй, закончив его легким укусом, будто в укор ей.

— У меня все равно много вопросов, — прошептал Аридан, но по его тяжелому дыханию и помутневшему взгляду Айрин поняла, что это его последняя и обреченная на провал попытка продолжить ее допрос.

Она, вся горя предвкушением, подтолкнула его к краю и помогла прекратить сопротивление: мягко обхватила ногами его бедра и настойчиво притянула к себе. И это сработало. Он впился в ее губы и нетерпеливо скользнул горячими руками по ее ногам. Айрин обожгли его прикосновения к голой коже и ей захотелось прижаться к нему еще сильнее, но это было невозможно. Тогда ее руки нашли край его рубашки и нырнули под нее. Она коснулась его живота, скользнула на мускулистую спину, пока он своими поцелуями рисовал узоры на ее шее, спуская платье у нее на плече.

Айрин стянула с Аридана рубашку и бросила на пол. Даже в лунном полумраке она успела заметить несколько шрамов, рассекающих в нескольких местах его красивое и мускулистое тело. Правое плечо было перемотано белыми бинтами, хотя Аридан ни разу не выказал боли или неудобства. Напротив, он подхватил Айрин на руки и легко перенес на кровать.

Удовольствие и нетерпение затопили ее, когда она ощутила на себе тяжесть его горячего тела: он стиснул ее в объятиях и жадно целовал, навалившись сверху. Она почувствовала, как чуть ослабли ее руки, ноги, и она вся податливо обмякла, поддаваясь его ласкам, когда он развязал платье и оголил ее грудь. Он скользнул пальцами по чувствительной коже, по соску, и у нее сбилось дыхание, мягко коснулся влажными губами — и она тихо застонала, уже не выдерживая силы своего желания и напряжения.

— Аридан, — она простонала его имя, почти умоляя, и он снял с нее оставшуюся одежду и разделся сам.

Вид его голого тела полностью лишил Айрин всех прочих мыслей, кроме желания немедленно соединиться с ним, и она лежа протянула к нему руки с приглашением, глядя ему в глаза и тяжело дыша. Он принял ее приглашение с легкой улыбкой и снова навалился на нее, на этот раз уже нежно, но настойчиво проникая внутрь. Айрин застонала и подалась ему навстречу, вызывая уже его ответный стон и заставляя его двигаться сильнее и глубже.

Ни один из них не смог бы сказать, сколько они провели в объятиях друг друга — несколько минут или часов, — потому что оба потеряли счет времени и ощущение реальности. Они чувствовали только тела друг друга и видели только глаза — серые и серые, блестящие от радости любви и в конце — от нахлынувшего удовольствия.

Айрин, вся мокрая и обессиленная, положила голову на плечо лежащему рядом Аридану. Она чувствовала, как вздымается его грудь, слушала его успокаивающееся дыхание и биение сердца. А он пальцами невесомо гладил ее кожу — плечо, изгиб на талии, бедро. Скользнул, почти не касаясь, по красному шраму на правом боку, задумчиво его разглядывая.

Ей снова нестерпимо захотелось сказать ему правду, она произнесла это про себя: «Я — Волчья кровь, я не простая травница!», но вслух от самой себя вдруг услышала:

— Я люблю тебя, Аридан.

«Тоже хорошо, но это не то», — промелькнуло в ее голове с легкой досадой.

Аридан крепко прижал ее к себе и, покрывая ее лицо поцелуями, ответил:

— Я тоже тебя люблю.

Ее окатило горячей волной нежности, так что показалось, будто на глазах даже навернулись слезы, и она прижалась к нему еще сильнее.

«Лучше бы это никогда не кончалось».