Волошинские чтения

В. П. Купченко БИБЛИОТЕКА М. А. ВОЛОШИНА

Библиотека Максимилиана Волошина — своего рода раритет эпохи русского символизма и первого послереволюционного десятилетия. Об ее «исключительной ценности» писал в 1935 году А. А. Сидоров: «Здесь я нахожу ряд книг, отсутствующих в лучших библиотеках Москвы; первоиздания французских поэтов и писателей конца XIX — начала XX вв., ряд ценнейших монографий по французскому искусству, комплекты научно-литературных журналов — все это подлинное богатство»[205]. В разные периоды жизни Волошин неизменно называл, как самые большие свои ценности, дом и библиотеку.

Собирать книги Волошин начал с гимназических лет, — тратя на покупку их пятачки, которые мать давала ему на завтрак. Постепенно библиотека росла — и, несомненно, пристройка к дому мастерской в 1913 году была вызвана необходимостью разместить книги. Особенно много их прибывало после каждой поездки Максимилиана Александровича в Париж. Он приобретал книги у издателей Леру, Ларусса, Кальман-Леви, Ашетт, Колена, Дорбо, — пока его постоянным «либрером» не стал Альфонс Пикар. Немало книг было приобретено в магазинах Ф. Ф. Павленкова, товарищества М. О. Вольф, получено от издательства Сабашниковых. В советское время Волошин выписывал издания Археографической комиссии и издательства «Academia», регулярно получал книги издательства «Никитинские субботники». Немало книг было подарено поэту авторами.

Щедрый во всем, избравший своим девизом: «Вы отдали, и этим вы богаты», — Волошин с большой неохотой расставался даже на время с полюбившейся ему книгой. М. И. Цветаева пишет об этой его «святой жадности»: «Сколько выпущенных из рук книг — столько побед над этой единственной из страстей собственничества, для меня священной: страстью к собственной книге»[206]. Свидетельством преодоления этой страсти остается в Доме поэта толстая тетрадь с записями выдававшихся книг. Но — как «выдававшихся»?.. Гости Волошина, взяв книги, обычно сами записывали их названия! В собственноручно написанном объявлении Максимилиан Александрович требовал: «Берущие книги: I. Сообщают мне о каждой выбранной. II. Сами записывают ее в тетрадь. III. Не берут на берег. Не перегибают. IV. Не передают друг другу».

Увы, далеко не все соблюдали эти элементарные правила: до сих пор в некоторых книгах обнаруживается песок с пляжа… А сколько было «зачитано»?.. В Доме поэта отсутствует целый ряд книг, которые, судя по разным упоминаниям, прежде у Волошина были: «Камень» О. Мандельштама, «Версты» М. Цветаевой, «Столп и утверждение истины» П. Флоренского и другие. Некоторые издания прямо выделялись на «съедение» гостям. В их числе книги «Универсальной библиотеки», библиотеки «Огонек», дубликаты. Многие из этих книг представляют сейчас большую редкость.

К сожалению, опись библиотеки была составлена только в 1940 году — и выявить ее утраты до этого времени почти невозможно. Между тем после смерти Волошина Дом был широко открыт для посетителей: в мастерской занимались все, кто проявлял какой-то интерес к творчеству поэта, — и это доверие порой наказывалось. Так, известно, что было украдено несколько книг А. Блока с дарственными надписями Волошину (об одной из них, находящейся в частном собрании, сообщил мне в 1975 году московский коллекционер А. Ф. Марков). Уже в 60-е годы исчезли некоторые работы Ф. Ницше, 3. Фрейда, роман А. Белого «Крещеный китаец» (с дарственной надписью автора), семитомное собрание сочинений А. Ремизова; в 1974 году пропал альманах «Гриф». И только в исключительных случаях удавалось находить отдельные из утраченных книг: В. А. Мануйлову посчастливилось приобрести в 1974 году «Восьмистишия» Татиды (Берлин, 1923) с дарственной надписью Волошину; Р. П. Хрулевой повезло с «Переводами» А. Ремизова (1909) и «Из двух книг» М. Цветаевой (1911).

Волошин свои книги никогда не пересчитывал и количество их называл приблизительно: 5—6—8 тысяч. В 1931 году, в дарственной записи Союзу советских писателей, он исчислил свою библиотеку в «8—9 тысяч томов (приблизительно), из коих большая часть на французском языке»[207]. Думается, что около тысячи можно было бы прибавить — ибо и сейчас мемориальная библиотека М. А. Волошина насчитывает 9200 названий — книг, журналов, газет, оттисков статей.

Состав библиотеки М. А. Волошина — яркое свидетельство эрудиции и разнообразия интересов поэта. Помимо художественной литературы, книг по литературоведению, истории, философии, искусству, отдельными книгами представлены астрономия, археология, физика, ботаника, геология. Мария Степановна внесла в библиотеку ряд книг по медицине, — для которых на волошинских полках также был выделен уголок.

В расстановке книг у Волошина, по-видимому, была определенная система. Кое-где на полках до сих пор сохраняются остатки бумажных наклеек с совершенно выцветшими надписями. На одной можно разобрать написанное рукой Максимилиана Александровича: «Собрание соч.». Требование ставить книги на закрепленное за ними место, без сомнения, выполнялось далеко не всеми. Усилия Марии Степановны сохранить порядок на полках незыблемым порою были напрасны. Отдельные тома в собраниях сочинений стоят иногда в разных местах. Но и сейчас можно проследить примерное размещение книг на стеллажах: над лестницей на хоры — беллетристика, поэзия, литературоведение, альманахи. На хорах — журналы, книги по философии, естествознанию, истории, искусству, путеводители. В летнем кабинете — книги на французском языке, словари, оттиски статей.

Состав библиотеки убеждает, что Волошин преувеличил число французских изданий: их не более одной третьей части. В небольшом количестве книги на немецком, итальянском, английском языках. Полиглотом Максимилиан Александрович не был. Основательно и всесторонне поэт знал, помимо русского, французский язык. Однако со словарем он читал и по-немецки, и по-английски, и по-итальянски. Словари этих языков (а также испанского, шведского, болгарского) стоят на полках его библиотеки. Собираясь в 1903 году на Дальний Восток, Волошин начал изучать японский язык, — памятью чего остается «Японско-русский словарь» И. Гошкевича 1857 г. По соседству — учебник древнееврейского языка, — который поэт одно время штудировал, задумав прочесть Библию в оригинале.

Волошин любил просто читать словари, — особенно «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля. В библиотеке словарь Даля представлен двумя изданиями: 1880 и 1903 годов. Следы чтения хранят выпуски «Материалов для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского. Свидетельством интереса поэта к античности стоит «Гомеровский словарь» Вл. Краузе (Спб., 1880). Из справочников Волошин больше всего ценил тридцатитомную «La grand Encyclopedia» (изд. H. Lamiraudt) — неисчерпаемый источник сведений, особенно по гуманитарным отраслям знания. Настольной книгой Максимилиана Александровича был энциклопедический словарь «Petite Larousse». В последние годы жизни, по случаю, поэт приобрел «Энциклопедический словарь» Ф. Брокгауза и И. Ефрона.

Большое место на полках библиотеки занимают повременные издания, — прежде всего, журналы. Из русских это: «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Вестник иностранной литературы», «Былое», «Мир искусства»; журналы, в которых Волошин сам принимал участие: «Новый путь», «Весы», «Перевал», «Золотое руно», «Аполлон», «Русская мысль». Значительно больше французских журналов: «Mercure de France», «Revue Bleue», «Revue des Idees», «La Revue Hebdomadaire», «La grand Revue», «L'Illustration», «L'Art et Les Articles», «L'Art Vivant» — и многие другие. Сохранились отдельные номера французских журналов с участием Волошина: «Ecrits poure e'Art» (1905) и «L'Elan» (1915).

Среди книг на русском языке на 1-м месте собрания сочинений классиков, в значительной части — в виде приложений к «Ниве». На 2-м месте — произведения писателей начала XX века, — в том числе, друзей и знакомых Максимилиана Александровича. Сохранилось 22 книги К. Бальмонта, 14 — В. Брюсова, 21 — Ф. Сологуба, по 14 — А. Белого и А. Н. Толстого, 8 — Г. Чулкова, 6 — А. Ремизова, 7 — А. Блока, по 5 — М. Цветаевой и М. Кузмина, 4 — Вяч. Иванова. Нельзя не заметить, что собрание это далеко от полноты. Многих книг перечисленных авторов недостает. В. Ходасевич, Н. Клюев, А. Ахматова представлены одной-двумя книгами; книги О. Мандельштама, В. Нарбута отсутствуют вовсе.

Довольно богат раздел философии — на русском и французском языках. Это — труды А. Бергсона, А. Шопенгауэра, Г. Спенсера, Д. Дидро, Н. А. Бердяева, В. С. Соловьева, В. В. Розанова, К. Н. Леонтьева; серия монографий по философии Куно Фишера и т. п. Несомненный интерес в библиотека Волошина представляет «Коммунистический манифест» К. Маркса и Ф. Энгельса (М.: Воля) и «Нищета философии» К. Маркса. Поэт особенно ценил работы Ф. Энгельса, — и в 1920 году выступил в Феодосии с чтением своего стихотворения в честь Энгельса[208]. В библиотеке Волошина сохранились работы В. И. Ленина «Как коммунисты-большевики относятся к среднему крестьянству» и «Государство и революция».

Всеобщая история представлена у Волошина сочинениями Г. Вебера, И. Иегера, Ф. К. Шлоссера; история древнего мира, интересовавшая поэта, — трудами Д. Г. Брестеда, М. С. Корелина, Г. Масперо, А. Морэ, З. А. Рагозиной, Э. Ренана, Г. Ферреро. Особый интерес вызывала у Волошина история Великой французской революции и связанные с ней сочинения П. Кропоткина, Г. Кунова, И. Тэна, А. Ламартина, Ж. Ленотра. Но, разумеется, больше всего книг — по истории России: от «Летописи по Ипатскому списку» до сборников «Падение царского режима» и периодики 20-х годов. Богато представлена мемуаристика, русская и французская.

Большое место занимают в библиотеке Волошина книги по искусству. Из общих трудов — это трехтомная «История искусств» Карла Вермана, «История живописи всех времен и народов» А. Н. Бенуа, 5 томов «Histoire de l'Art» Андре Мишеля (A. Colin), альбом «Le musee l'Art» (Larousse). В разделе искусства России — «История русского искусства» И. Грабаря и его же монография о В. А. Серове; «История гравюры» Э. Голлербаха, «Страницы художественной критики» С. Маковского, том «Словаря русских художников» И. Собко. Среди редкостей — альбом «Семь плюс три», выпущенный в Харькове в период гражданской войны тиражом 200 экземпляров; брошюры о живописи Давида Бурлюка; альбом «16 автолитографий» Б. Кустодиева, тираж 300 экземпляров. Редкими являются каталоги выставок «Бубнового валета», «Мишени», «Ослиного хвоста», «Союза молодежи».

Зарубежное искусство представлено книгами на французском языке; больше всего изданий по искусству Италии и Франции. Здесь можно отметить каталоги парижских салонов и выставок Эрмитажа; богато иллюстрированные монографии о Леонардо да Винчи А. Волынского (Киев, 1909), о Фелисьене Ропсе Э. Рамиро (Париж, 1905), о Рафаэле Э. Мунта и о Рубенсе Э. Мишле (обе — Париж, 1900). Среди редкостей — книжка В. Бабаджана «Сезанн» (Одесса, 1919); одна из первых книг о кубизме А. Глеза и Ж. Метценже (Париж, 1912), трехтомник о религиозном искусстве Франции Эмиля Маля (Париж, 1902, 1908, 1924), роскошный альбом Т. Кутлера «Грамматика японского орнамента и рисунка» (Лондон, 1880).

Страстный путешественник, Волошин любил «путешествия по карте» и путеводители. В его собрании — «бедекеры» по Испании, Греции, Германии, Италии, Швейцарии, Франции, Турции, где он бывал; по Палестине и Сирии, куда он собирался; путеводители по Дунаю, Луаре, по отдельным городам Европы. Житель Крыма, глубоко интересующийся его историей и природой[209], Волошин не собрал сколько-нибудь значительной «Таврики». Несколько путеводителей (1889, 1896, 1907, 1914, 1925), «Флора Крыма» В. Аггеенко (1890), ряд брошюр и оттисков статей, подаренных ему крымоведами (Н. С. Барсамовым, А. С. Башкировым, Л. П. Колли, А. И. Полкановым, Н. Л. Эрнстом), — и все.

«Редкостей» в библиотеке Волошина немного. Книг XVIII века — единицы; самым старым изданием является «Всеобщая история» М. Б. Боссюэ, изданная в Амстердаме и Лейпциге в 1708 году (J.—B. Bossuet. Histoire universelle. (Т. III). Amsterdam et Leipzig, 1708). Редки некоторые провинциальные издания: альманахи «Пьяные вишни» (Харьков — Одесса, 1920), «К искусству!» (Феодосия, 1919), «Ковчег», выпущенный тиражом 100 экз. (Феодосия, 1920). Примечательна книга «О трех рыцарях и рубахе» Жака де Безье (в пер. И. Эренбурга), рисунки и текст которой были выполнены худож. Иваном Лебедевым в технике гравюры на дереве (М., 1916), и сборник стихов Валентина Парнаха «Словодвиг» (Париж, 1920) с рисунками Н. Гончаровой и М. Ларионова. Самая редкая из русских книг волошинской библиотеки, по-видимому, «Что есть табак» А. Ремизова, изданная в 1908 году в 25-ти именных экземплярах.

О творческих связях Волошина говорят книги и оттиски статей с дарственными надписями их авторов. Среди дарителей И. Ф. Анненский, Ю. Г. Балтрушайтис, А. А. Биск, Ю. Н. Верховский, С. М. Городецкий, С. Я. Елпатьевский, М. А. Зенкевич, Л. Д. Зиновьева-Аннибал, Вяч. И. Иванов, А. А. Кипен, С. А. Клычков, А. А. Кондратьев, И. С. Кондурушкин, С. Кречетов, К. А. Липскеров, М. Л. Лозинский, С. К. Маковский, Н. И. Манасеина, Вас. И. Немирович-Данченко, И. А. Новиков, С. Я. Парнок, П. П. Потемкин, В. А. Пяст, А. М. Ремизов, С. Н. Сергеев-Ценский, П. С. Соловьева, Ф. К. Сологуб, Л. Н. Столица, А. Н. Толстой, М. И. Цветаева, Анаст. Чеботаревская, К. И. Чуковский, Г. И. Чулков, Эллис. В числе дарителей более поздних лет: П. Г. Антокольский, А. А. Антоновская, А. Б. Гатов, П. Н. Зайцев, С. С. Заяицкий, В. К. Звягинцева, В. М. Инбер, А. Кочетков, Е. А. Новская, Л. Е. Остроумов, Е. Г. Полонская, П. А. Радимов, В. А. Рождественский, М. А. Тарловский, С. 3. Федорченко, Н. К. Чуковский, Т. В. Чурилин, М. С. Шагинян, Г. А. Шенгели, И. Г. Эренбург. На книгах — автографы литературоведов (М. С. Альтман, Е. Я. Архиппов, А. И. Белецкий, Д. Д. Благой, Н. Л. Бродский, Б. А. Грифцов, Л. П. Гроссман, К. Л. Зелинский, В. Л. Комарович, Е. Ланн, М. Н. Розанов, А. А. Смирнов, А. А. Цинговатов, Б. И. Ярхо); искусствоведов (А. Г. Габричевский, Э. Ф. Голлербах, С. Н. Дурылин, А. П. Новицкий, М. А. Петровский, Т. И. Сорокин, С. С. Тройницкий); философов (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. В. Розанов, П. А. Флоренский, Г. Г. Шпет); художников (К. Е. Костенко, И. Лебедев, И. К. Пархоменко, В. В. Воинов, Б. М. Кустодиев, Н. И. Струнников). Среди книг этого ряда — труды инженера В. П. Ветчинкина, геологов. Ф. Ю. Левинсон-Лессинга и А. Ф. Слудского, зоолога И. И. Пузанова, лингвиста А. М. Пешковского, биологов В. И. Никитина и Е. Ф. Скворцова, экономиста И. X. Озерова, археолога Б. П. Денике, шахматиста А. Ф. Ильина-Женевского, юриста О. Б. Гольдовского, медиков К. А. Белиловского, В. М. Когана, К. И. Платонова, В. Д. Шервинского.

Волошину дарили свои книги Рене Аркос, Никола Бодуэн, Альбер де Берсокур, Альбер Кайе, Ричиото Канудо, Александр Мерсеро (Эшмер-Вальдор), Рене Гиль, Адольф Лакузон, Поль Ленуар, Виктор Литчфус, Виктор-Эмиль Мишле, Жорж Польти, Иванго Рамбоссон, Валентин де Сен-Пойн, Адриан ван-Бевер, Жан Варио, Альбер Вердо, Шарль Вильдрак.

Приведем некоторые из дарственных надписей Волошину. На книге «Горящие здания» (М., 1900) подпись-автограф: «Максу Волошину. …и меня поймут лишь души, что похожи на меня. Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня. 21 марта 1903. Москва. К. Бальмонт». «Дорогому Максимилиану Александровичу Волошину» подарил свой сборник «Зеркало теней. Стихи 1909—1912 гг.» (М., 1912) В. Я. Брюсов — «в знак неизменной дружбы» «в день выхода книги и моих именин 9 марта». Л. П. Гроссман, познакомившийся с Волошиным в Одессе, подарил ему свой «Портрет Манон Леско» (Одесса, 1919) в «знак признательности за его сближение Анри де Ренье с Тургеневым, давшее основной тон этому этюду. Л. Гроссман. 13/26.II.919». На исследовании «Сибирь в творчестве В. И. Сурикова» (М., 1930) надпись-автограф: «Милому Максу — с любовью — книжку, которой не было бы на свете, если б не было „Сурикова“ М. Волошина, посылает С. Н. Дурылин».

Многие надписи говорят о высокой оценке творчества Волошина более молодыми литераторами. Дарственная надпись к стихам «Вполголоса» (М., 1928): «Максимилиану Александровичу Волошину, высокому мастеру, к чьему голосу я прислушиваюсь с любовью. С. Парнок. 30.XI.1928. Москва». Сборник Литературного центра конструктивистов «Госплан литературы» (М.—Л., 1925) с подписями-автографами К. Зелинского, И. Сельвинского и В. Инбер под текстом: «Максимилиану Волошину — тому, кто в своем „Подмастерье“ сказал, что „стих создает безвыходность, необходимость, сжатость“, — дав, т[аким] о[бразом] первую формулу конструктивизма в поэзии. 25.V.27». Волошину-мастеру слова посвящены дарственные надписи Тихона Чурилина («Конец Кикапу». М., 1918) и Мариэтты Шагинян («Искусство сцены». — Ростов-на-Дону, 1919): «27.1.1921. Первая крепкая встреча. Единственному сотворчески поэту — передатчику французских мастеров слова и мастеру звукослова от Тихона Чурилина»; «Подмастерью, сумевшему стать мастером. Максимилиану Волошину от Мариэтты Шагинян. 1919, 30-е июня. Нахичевань н<а>/Д<ону>».

Роман «Барсуки» Л. М. Леонова (М., 1925) надписан: «Максимилиану Александровичу Волошину в знак уважения и любви от автора. 17 июня 1925. Коктебель». Книгу «Сполохи» (М., 1926) сопровождает надпись-автограф: «Максимилиану Александровичу Волошину, с глубокой благодарностью, уважением и любовью к его творчеству. В. Луговской, март 1927 г.». На книге «Февральский снег» (Харьков) надпись-автограф: «Максимилиану Волошину — одному из прекрасных, незабываемых учителей слова. Ал. Малышкин. Коктебель. 26/VII—1929 г.». «Золотое веретено» В. А. Рождественского (Пб., 1921) хранит такую надпись: «Дорогому Максу — эта юношеская книга, отмеченная влиянием и его поэтического гения. В. Р. 14/Х—29 г.». П. А. Павленко оставил в доме поэта сборник рассказов «Анатолия» (М., 1932) с автографом: «Максимилиану Александровичу Волошину — хозяину Киммерии — от нового подданного П. Павл[енко] 15.VI.32»…

Для Волошина книги были «постоянным орудием работы». Ему был чужд культ книжного знания, кабинетного затворничества: «Книги, природа и люди… Это три ступени моей души», — писал он в 1911 году[210]. Ценность книги в том, что она способствует рождению собственных мыслей: «Мне книга дает только тогда, когда глаза отрываются от нее и я вижу свое… Я люблю думать над книгой, как любят думать под музыку…». «Одиночество, книги и мысли», — записывает Волошин в дневнике (июнь 1905 г.)[211]. К сожалению, Волошин записывал из этих мыслей немногое. Чаще всего на полях книг ставились карандашом крестики, отчеркивались отдельные строки; в книгах французских надписывался перевод отдельных слов и выражений. На авантитуле сборника Николая Тихонова «Брага» (М.; Пб., 1922) Волошин выписал названия привлекших его внимание стихов: «Баллада о синем пакете», с. 60, «Баллада о гвоздях», с. 57, «Сами», с. 105. В книге Альфонса Сеше и Жюля Берто «L'Evolution du Theatre Contemporain» (Париж, 1908) Волошин делает примечание: «Смысл этого в том, что французс[кая] публика смотрит на пьесу не как на художественное произведение, а как на кусочек жизни. Жизни она выражает одобрение или неодобрение». Известный афоризм, приводимый в книге Д. Рескина «Искусство и действительность» (М., 1900): «Девушка может петь о своей утраченной любви, но скряга не может петь о потерянных деньгах», — вызвал возражение Волошина: «Почему? Разве Скупой Пушкина не поэт? А ведь он то же самое мог бы сказать, утратив свои деньги».

При чтении французских стихов поэт иногда записывал строки перевода. В книге Анри де Ренье «Portraits et Souvenirs» (Париж, 1913) на с. 338 читаем: «И вся пустынная страна Цветет святыми именами», — образ, сопоставимый с Киммерией, дорогой сердцу поэта. Много переведенных строк в книгах Э. Верхарна — одного из самых любимых поэтов Волошина. Книга стихов Жюля Лафорга вызвала стихотворную ее оценку:

Это четверостишие вошло затем в первую книжку стихотворений Волошина, с пометкой «На книге Лафорга».

Книга и воспринималась поэтом как часть человеческого бытия. В заметках по истории книгопечатания он записал: «Жилище человека — его раковина. Книга — его жемчужина: болезнь и драгоценность». В трудную минуту жизни книги были для поэта опорой, друзьями, которые не могут предать:

(«Дом поэта»)