Воровка

Глава 8

Следующим вечером, в восемь часов Сола зашла в местный магазин со списком продуктов от вовэ. Было приятно заняться чем-то полезным. Чем-то нормальным и незамысловатым, но необходимым.

Главное — отвлечься. Иначе она начнет собирать вещи и рванет в Колдвелл.

А это — действительно тупая идея.

Зайдя в магазин, который соотносился с «Валмартом» так же, как лошадь с двуколкой и дорога в час пик, она попала в родную стихию. В тесном пространстве все указатели отделов, ценники и этикетки были на испанском языке. Над головой звучала латинская музыка, тихо и ненавязчиво для ушей, как приятный аромат в воздухе. А продавцы все были темноволосыми, с темными глазами и загорелой кожей, как у нее.

Ну, было бы как у нее, если бы она не перекрасилась. Боже, она ненавидела блонд. В следующем месяце она перекрасится в рыжий, черт возьми.

Посмотрев на список, Сола прочитала бабушкины записи так, словно писала их сама, витиеватая вязь из гласных и согласных, нечитаемая для остальных, была ей понятна.

Ей понадобится…

Хабанеро… локото… пикин? И перец-привидение[18]… который можно купить здесь, хотя он происходит из Индии, а не Южной Америки.

Бабушка попытается убить ее с помощью капсаицина[19]?

— Я отложил для вас бананы, — раздался мужской голос на испанском.

Сола оглянулась через плечо и выдавила улыбку. Подошедший к ней парень держал в руках… да, хорошую ветку бананов, и они также были в ее списке.

— Спасибо, — ответила она.

— Я принесу вам корзину. — Он подбежал к стопке корзин у двери и взял для нее пустую. — Вот.

Когда он протянул ей желтую пластиковую корзинку с двумя ручками, Сола опустила козырек свой бейсболки еще ниже. Не то чтобы он был отвратительным. Приятный молодой парень-латиноамериканец, с золотым крестиком на шее, приветливым взглядом и густыми ресницами, гладко выбритый и с приличной стрижкой. Наверное, он прожил в этом районе всю жизнь, и кто-то в его семье владел этим магазином — отец, дядя или брат. Разумеется, он стремится взять в жены хорошую латинскую девушку и завести детей, ведь к этому его будут склонять все женщины в роду. И, без сомнений, когда придет время, предыдущее поколение передаст магазин в его руки.

В нем не было ничего подозрительного, пугающего или жуткого. И он смотрел на нее уважительно… и с надеждой.

Ты себе не представляешь, кто я на самом деле, — подумала Сола.

Сола приняла корзинку.

— Спасибо. — А хотела сказать «перестань». — Но не нужно было ничего откладывать для меня.

— Ты всегда покупаешь их по вторникам.

Правда? Нужно исправляться. Предсказуемые привычки — очень плохо для таких, как она.

— Я просто найду продукты по списку и пойду дальше.

Когда сетчатая дверь скрипнула, и вошел очередной покупатель, Сола окинула взглядом вошедшего мужчину. Сорок лет. Свободный пиджак. Темные солнечные очки. Может быть как копом, так и наркоторговцем. Или просто обычным парнем, зашедшим за ланчем по пути на работу.

— Я могу помочь вам найти нужное? — парень кивнул на бумагу в ее руке. — Если хотите, я могу привозить для вас продукты на дом. У нас есть служба доставки.

— Нет, спасибо.

Парень в свободном пиджаке прошел мимо, не обратив внимания на нее и не пялясь на ее задницу, думая, что она не видит. Но это еще ничего не значило. Может, это подельники Бенлуи наконец-то вычислили ее.

Сола последовала за ним, изучая колебания пиджака, высматривая признаки спрятанной под ним кобуры. Когда он помедлил у витрины, она подняла список и перечитала бабушкину писанину. Как раз вовремя… она была у полок с консервированными помидорами.

Когда мужчина пошел дальше, ничего не взяв с полки, Сола продолжила слежку.

В итоге он остановился у холодильника, взял две готовых куриных тортильи и «Колу». Оставил деньги на кассе и обратился к ее другу с корзинками и бананами на испанском. Потом ушел.

Она не выдохнула облегченно, напряжение не отпустило ее.

Такова теперь ее жизнь. Куда бы она ни отправилась.

Вернувшись назад, потому что она пропустила кучу пунктов из своего списка за время своего променада, Сола взяла все, что нужно, а потом подошла к кассе. Молодой парень подошел к ней и сначала пробил покупку того мужчины, а потом начал считывать штрих-коды с ее коробок, банок и картонных упаковок.

— У нас много постоянных покупателей, — сказал он. — Мой батя, он держит этот магазин, помнит их отцов и дедушек.

— Верность — хорошее качество.

— Но постоянно появляются новые лица. Люди переезжают сюда из других городов. — Он посмотрел на нее с улыбкой, словно надеялся, что она подхватит тему. — А ты откуда?

— Ниоткуда. — Она достала бумажник, пытаясь прикинуть, во сколько ей обойдется покупка. — Я ниоткуда не переезжала.

— Я родился здесь, но мои родители, они приехали с Кубы. О… на это есть купон. — Он наклонился под стойку…

А она потянулась за пистолетом, спрятанным в куртке.

Остановив себя прежде, чем снесла бы парню голову, Сола взяла себя в руки. И да, он достал потрепанную папку, забитую флаерами, а не оружие.

— Да ладно, — сказала она, когда он начал перебирать листы. — Не стоит.

Он поднял взгляд.

— Я просто хотел помочь.

— Я тороплюсь.

— А. Ну ладно. — Он пожал плечами и отложил папку. — Впереди напряженный день.

Она демонстративно всмотрелась в витрину с лотерейными билетами за его спиной, рулоны с билетами на вертикальных подставках напоминали собак с высунутыми в жару языками.

— Продали хоть один выигрышный?

Он кивнул ей с улыбкой.

— Пятьдесят долларов на прошлой неделе.

— Это успех.

Когда он подсчитал все, Сола протянула ему деньги и упаковала продукты, пока он отсчитывал сдачу. Потом она вышла, быстро попрощавшись.

Ей придется найти другое место для покупок — хреново, учитывая, что его магазин стоял недалеко от дома и здесь продавали хорошие… ну, бананы и не только.

Выйдя на улицу с пакетами, заполненными продуктами по списку вовэ, она быстро зашагала по тротуару, изучая лица всех, кто шел ей навстречу, а также обращая внимание на пешеходов через дорогу и за ее спиной. Дело не в страхе. И не в паранойе.

Ладно, может, была небольшая паранойя с ее стороны. Ключевая мысль: она проживала последний эпизод «Клана Сопрано»[20], в постоянном ожидании, когда из-за угла неожиданно ее настигнет конец… только не хватало Journey[21] в качестве саундтрека и у нее прическа лучше, чем у Тони[22], талия, кстати, тоже.

Возвращение в Колдвелл не исправит эту реальность, — напомнила она себе. Ее преследователи не пощадят ее лишь потому, что она прибыла с гуманитарной миссией. Они примут ее совестливость за невиданную удачу.

Если, конечно, они уже не нашли ее и просто не успели проявить себя.

Когда она заходила в лифт дома, где располагалась ее квартира, она чувствовала себя не лучше. Насчет Эссейла. Теней своего прошлого. И…

Открыв дверь в квартиру, она застыла и выругалась.

Возле кресла, которое недавно переставили, стоял чемодан. Спортивная сумка, пара зимних пальто, две пары перчаток, два шарфа, дамская сумочка ее бабушки.

— Вовэ, — простонала она.

Бабушка вышла из половины, где располагались спальни.

— Мы едем. На машине. Если без остановок, то будем там к восьми утра.

— Нет.

— Ты права. К десяти.

Ее бабушка сменила домашний халат на одно из своих платьев, сшитых вручную. Она даже надела колготки и туфли-лодочки на низком каблуке. Ее волосы были собраны в пучок и уложены лаком, напоминая постаревшую версию коричневого футбольного шлема Салли Филд из «Стальных Магнолий»[23], и да, на губах — помада.

— Вовэ, это — плохая идея. — Сола закрыла за собой дверь. — В Колдвелле небезопасно.

— С ними нам будет безопасно.

Сола окинула взглядом квартиру, впитывая безликость интерьера. Потом жестко посмотрела бабушке в глаза.

— Ты знаешь, что Эссейл за мужчина. В курсе, чем он занимается.

— И?

Когда бабушка уверенно встретила ее взгляд, Соле захотелось выругаться. Но она знала, что делать этого не стоит. И следовало помнить, что «бандиты» и «противозаконно» — хорошо знакомые понятия для вовэ. Женщина всю жизнь имела дела с далеко не благопорядочными людьми.

Например, ее родные и близкие, которых не назовешь «законопослушными»…

Так, ладно, время достать козырь, — подумала Сола.

— Он — не католик.

— Примет нашу веру.

— Вовэ. — Она покачала головой. — Тебе нужно остановиться. Даже если мы поможем ему — и, на самом деле, что мы можем сделать для смертельно больного? — мы с ним все равно не поженимся.

— Выезжаем. Почему мы еще говорим?

Бабушка наклонилась, перекинула пальто через руку и взяла сумочку.

Господи, подумала Сола. Сейчас она понимала, какова в общении с позиции окружающих: Чертова. Кирпичная. Стена.

Она закрыла глаза.

— Я дала обет Господу. Я обещала Ему, что если Он спасет меня, если я еще раз увижу тебя, то я оставлю… ту жизнь… навсегда.

— Эссейл, я ему звонила в ту ночь, когда тебя украли. Он пришел, когда я нуждалась в нем. Бог вернул тебя мне через руки Эссейла. Поэтому мы едем. Мы поможем тому, кто помог нам. Так будет справедливо.

Сола переложила пакеты из руки в руку, чтобы снять покалывающее напряжение в пальцах и ладонях. Это не помогло, и она поставила тяжесть на пол.

— Я не знаю, смогу ли защитить тебя там. Или себя.

— А я говорю, что они защитят нас.

Ты простишь меня, Вовэ? — спросила она себя. Если случится что-то плохое, ты меня простишь?

Прощу ли я саму себя?

— Ты — самое важное для меня, — сказала Сола хрипло.

Бабушка подошла к ней.

— Мы поедем. Так хочет Бог.

— Откуда ты знаешь?

Она одарила ее древней и мудрой, очень красивой улыбкой.

— Я тоже молилась. Деве Марии. Я молилась о том, чтобы снова увидеть Эссейла, и Бог привел этих мужчин в наш дом прошлой ночью. Поехали. Сейчас.

И на этом ее бабушка, у которой не только не было водительских прав, которая дотягивалась до педалей только на трехколесном велосипеде, направилась к двери.

— Сола, возьми продукты и чемоданы, — велела она, посмотрев через плечо.