Воровка

Глава 3

К Одергаду меня выводит дорога из проклятого леса, что по всей видимости говорит о торговле между этой страной и одарёнными. Хоть это и пугает, но уехать в другую страну без документов у меня не получится. Останавливаюсь за пару метров до моста через реку и с недоумением смотрю на слишком резкий переход от снега к зеленой траве и цветущим деревьям.

Спрыгиваю с коня и глажу его по шее, одобрительно хлопаю по боку.

— Молодец довёз, ты мой спаситель. Я так благодарна тебе мой добрый конь, Но, увы, нам придётся расстаться. Ты привлечешь к себе много внимания, — снимаю поводья и отхожу в сторону. — Иди домой, — произношу с улыбкой и отворачиваюсь.

Мост, разделяющий зиму и позднюю весну, перехожу с опаской. Находу снимаю шубу и перекидываю её через локоть, чтобы, если кому-то попадусь на глаза не привлекать внимание. Глубоко вдыхаю, стараюсь запомнить столь резкий контраст морозного воздуха и цветущей вишни.

Идти по открытому пространству не решаюсь, прячусь среди деревьев, стараясь быть не заметной. Слышу веселый щебет птиц и стараюсь не подавиться кашлем, который раздирает грудную клетку. Опускаю руку в карман и с удовольствием сжимаю мешочки с монетами. Решаю, что сейчас самое время их пересчитать, чтобы понимать смогу ли себе позволить купить трав, снять комнату и заодно заплатить за молчание хозяину постоялого двора. Сажусь на корточки и высыпаю содержимое первого мешочка в подол платья.

— Ого! — удивленно восклицаю. — Ничего себе, — добавляю, с недоверием и подношу золотой кругляш к глазам.

Хватаю второй мешочек, раскрываю его и надуваю щёки. Меня бросает в пот. Этих денег хватит, чтобы выкупить мою жизнь. Спешно убираю монеты, вскакиваю и хватаюсь за ветку вишни. От волнения меня шатает. Решаю завтра же отправиться на поиски посыльного, который сможет доставить письмо и привести ответ. Встряхиваю руками, чтобы унять дрожь и вспоминаю, кем в скором времени я стану. Если верить словам Рыси — так все обращались к моему нанимателю, потому что настоящее имя он никому не раскрывал, мои документы давно были готовы. Он получил их с помощью лишившегося рассудка графа, который настолько обезумел, что не узнавал собственную дочь.

В город вхожу вместе с сумерками, иду долго, прежде, чем попадаются какие-то вывески, всматриваюсь в них, стараясь определить где лавка лекаря. Сейчас, когда я уже могу здраво рассуждать и не списывать плохое самочувствие на излишнюю тревогу, понимаю, что разболелась достаточно сильно. К кашлю прибавился насморк, а тело стало знобить. Мне пришлось даже накинуть на себя шубу, чтобы не стучать зубами. Когда мне начинают попадаться люди, прячу спутанные волосы и неумытое лицо в капюшоне.

— Девушка вам помочь? — вздрагиваю от голоса и с опаской поднимаю глаза.

Вижу перед собой улыбчивого парня, в белой рубахе с вышивкой у горла и свободными рукавами в простых тёмных брюках. На контрасте с ним я выгляжу нелепо и решаюсь ответить, чтобы прояснить, отчего я в столь тёплой одежде.

— Мне что-то не хорошо, — прикладываю ладонь ко лбу, — подскажите, где лекарь.

Он кивает, и я радуюсь тому, что мне не придётся учить новый язык, ведь раньше мы были единой страной.

— Я вас провожу, — протягивает незнакомец руку.

— Не стоит, — качаю головой с вежливой улыбкой и шмыгаю носом. — Просто укажите дорогу.

Парень прищуривается, осматривает меня от носов моих ботинок, выступающих из под платья, до глаз.

— Как скажите, — хмурится он. — До конца улицы идите прямо, возле круглого здания сверните направо и идите к домам, пятый будет домом лекаря. Определить легко, возле его калитки всегда уйма котов сходит с ума от запаха валерьянки, — парень морщится и подмигивает.

— Спасибо, — шепчу едва слышно и стараюсь уйти как можно скорее.

— Откуда вы? — прилетает мне вопрос в спину.

— Молодой человек, — разворачиваюсь и намерено тяну слова, чтобы было время подумать. — Вы пугаете меня. Сейчас не то время, чтобы разговаривать с незнакомцами на улице.

Парень хмыкает и смотрит на меня, а я отворачиваюсь и иду, чувствуя его взгляд на себе. Едва дохожу по его указке до круглого кирпичного здания — поворачиваю налево и прижимаюсь к стене, оборачиваюсь, смотрю, не следует ли он за мной. Убедившись, что за мной нет слежки, иду дальше. К лекарю решаю не идти, а вместо этого искать постоялый двор и просить помощи уже там.

Постепенно улицы пустеют, по стуку копыт по выложенному на дороге камню определяю издалека редкие экипажи и одиноких всадников, что помогает мне их избегать, но длится это не долго. Моё самочувствие ухудшается, из-за чего я на свой страх и риск, остаюсь на месте и поднимаю руку, привлекая внимание извозчика.

— Помогите, пожалуйста, — бормочу, едва увидев, что он обернулся. — Я заблудилась, — добавляю громче. — Укажите дорогу к постоялому двору.

Из-за плохого тусклого освещения мне не видно эмоции мужчины, но самое главное, он указывает мне рукой направление и говорит:

— Вы совсем рядом, первый же поворот направо и вы будете на месте.

С благодарностью киваю, заходясь кашлем и бреду, стараясь ненароком не упасть.

До нужного мне здания добираюсь едва шевеля ногами.

— Вот возьмите, — опираясь об стену, протягиваю подоспевшему на звон колокольчика хозяину заведения монету. — Мне нужна комната и лекарь. За молчание дам еще одну монету.

— Конечно, проходите, — услужливо говорит он. — Я размещу вас на втором этаже, за лекарем сейчас отправлю.

Как я оказываюсь в комнате, не помню, мне становится настолько плохо, что я ложусь в кровать прямо в ботинках, наспех спрятав мешочки монет под матрас возле головы, и проваливаюсь толи в сон толи в бред от охватившего меня жара. Вокруг меня всё гудит и смешивается, мелькает пятнами перед глазами. Находиться в таком состоянии невыносимо. Обрывки слов, которые долетают до моего воспаленного разума, не несут никакой смысловой нагрузки. Я не понимаю, что от меня хотят, о чём меня спрашивают, и меньше всего думаю о том, как выгляжу в этот момент. Хочу провалиться в темноту, но меня будто что-то держит, не даёт затеряться в тишине. Кажется, что такое состояние длится вечно, прежде чем моё тело окутывает мягкое тепло и боль отступает.

— А теперь отдыхай и восстанавливай силы, — слышу первую понятную для себя фразу и охотно соглашаюсь с ней.

Ведение приходят почти сразу, называть сном то состояние в котором я нахожусь сложно. Меня слышится смутно знакомый голос, который никак не могу вспомнить, где слышала. Он обвиняет меня, говорит, что я украла его вещи и теперь он придёт за мной. Кольцо возмущённо пульсирует на пальце, камешек начинает светиться голубым и тянется к говорящему, освещает крепкий мужской силуэт, обвивает его запястье и тянет его ко мне под щебет птиц.

— Нет! — просыпаюсь от собственного возгласа.

Рывком подскакиваю, подбегаю к окну и распахиваю его настежь, всовываю голову, смотрю по сторонам и, не заметив никакого оживления и чего-либо странного, что могло бы меня смутить, пячусь назад, пока мои ноги не упираются в кровать. Падаю на неё с тяжёлым вздохом облегчения, на мгновение закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями и решить стоит ли мне и дальше оставаться здесь.

Решение приходит быстро, едва я подхожу к небольшому зеркалу, закреплённому прямо к стенке шкафа, и вижу в моих волосах еловые иголки, понимаю — лучше поискать иное место для проживания. Морщусь от досады, понимая, что сюда могут нагрянуть с проверкой в любой момент. Помню, как, помощница лекаря, за неимением нужных трав отважилась пойти к снежной границе, и как её повели на допрос после того, как в её корзине увидели пару шишек. Всё что людям напоминало об проклятом лесе уничтожалось: ели вырубались, а приход зимы ассоциировался лишь с холодом голодом и смертью.

Наспех стараюсь привести себя в порядок, распутывая длинные светлые волосы пальцами, бью ладонями по щекам, стараясь придать румянец. К столику с оставленными лекарем настойками подхожу, когда уже полностью собралась. Задумчиво верчу в руках тёмные и светлые пузырьки. Мне интересно, что за чудо-средство так быстро смогло поставить меня на ноги, ведь кроме кашля и слабости во всём теле я не ощущаю никаких последствий отступившей болезни. Волшебных названий на флакончиках, которые смогли бы объяснить столь скорое моё выздоровление, не вижу, но всё равно решаю забрать их с собой. В любом случае общеукрепляющая настойка, микстура от кашля и средство от боли в горле мне понадобится.

Из постоялого двора ухожу, ничего не сказав хозяину заведения. Когда я спускаюсь в холл, он разговаривает с группой мужчин. На улице сразу иду к торговым прилавкам, расхаживаю по рядам, неспешно рассматриваю товары, даже пробую ложку мёда, чтобы задержаться возле женщин передающих друг другу новости так, что иначе как сплетницами их не назовёшь. Каждая из них чересчур сильно удивляется и восхищается предстоящим балом маскарадом, который в прошлом году свёл между собой такое количество замечательных пар, что его решили проводить ежегодно. Они обсуждают, в каких платьях и масках были девушки, сумевшие заинтересовать, с особо не примечательной внешностью, достаточно видных мужчин. Если верить их словам то у одной из невест вместо носа клюв, а у другой такой широкий лоб, что спасти его невозможно ни одной причёской. Послушав их немного и решив для себя, что самое главное я уже услышала, двигаюсь в сторону лавки с изображенной на вывеске иголкой с ниткой.

Зайдя внутрь, широко распахиваю глаза и ахаю от изобилия представленных вещей. Элегантно одетой полноватой женщине говорю, что полностью хочу сменить гардероб, и мне нужно всё от нижнего белья, сорочек, носков до платьев. Сразу отказываюсь от предложения снять мерки для пошива на заказ, делаю акцент на том, что очень тороплюсь и мне необходимо это прямо сейчас.

Подсчитывая возможную прибыль, женщина начинают суетиться, а узнав, что я расплачусь золотом, достает из-под прилавка нежнейшие ткани. Вежливо отказываюсь и беру всё самое простое, без лишних кружев вырезов, и дополнительных юбок. Прошу помочь мне нанять экипаж и заодно аккуратно узнаю, нет ли у неё доверенного лица, чтобы передать письмо в другую страну. Решив свою самую главную проблему и в ожидании кареты написав письмо, прошу извозчика завести меня в булочную, где передаю зашифрованное послание, некому Рину, а затем прошу доставить меня к постоялому двору, который расположен ближе всех к месту проведения бала-маскарада.

Комнату снимаю на первом этаже, с выходящими на яблоневый сад окнами, так будет проще выбраться незамеченной. Вещи не разбираю, оставив их в коробках возле кровати, и ложусь спать ещё засветло, потому что ночью вновь пойду на дело.

Мой сон вновь беспокойный, я вновь слышу недовольный мужской голос, от чего быстро просыпаюсь, прижимая руку к быстро колотящемуся сердцу.

Едва проскальзывающие сомнения запираю внутри. Мне просто необходимо собрать как можно больше денег, чтобы перевести брата, купить дом, нанять прислугу соответствующую своему статусу и навсегда забыть постыдное прошлое. Кто знает, может мне ещё повезёт создать свою семью.

За неимением штанов и рубахи надеваю на себя самое простое платье и, открыв окно, спрыгиваю на влажный грунт. Поворачиваю налево и иду прямо, мимо окон прохожу, наклонившись вперёд, стараясь быть незамеченной. По тихим тёмным улицам петляю, пока не выхожу к особняку, огромная территория которого огорожена забором. Подхожу ближе, переминаюсь с ноги на ногу, решая, как лучше подступиться к очередному зажиточному богатею.

К сожалению, вблизи нет больше никаких построек, и если я буду за ним наблюдать несколько дней — это вызовет подозрение. После неудачи с ювелиром, меня охватывает мандраж, как будто это моё первое дело. Я даже хочу развернуться и уйти, чтобы поискать нечто более удачное по расположению, но и едва я об это задумываюсь, что-то неминуемое начинает тянуть меня внутрь, с такой силой, что ноги сами идут к калитке.

Списываю это на внутреннее предчувствие, которое непременно сулит удачу, и поддаюсь.

Внутри оказываюсь довольно быстро, иду вдоль стен, растерянная жгучей пустотой внутри. Не помню, испытывала ли когда — либо нечто подобное. Призывать свой дар, чтобы осветить пространство не решаюсь, полностью надеюсь на интуицию. Поднявшись по лестнице безошибочно определяю, где находится кабинет. Захожу через незапертую дверь, нос щекочет запах хвои и книг. Щёлкаю пальцами, призываю огонь, чтобы разогнать полумрак и мотаю головой, бросая взволнованный взгляд на заваленный бумагами стол. Он выглядит так, будто хозяин совсем недавно покинул своё рабочее место и вот-вот вернётся, чтобы закончить с делами и разложить документы аккуратными стопками.

Внимательно оглядываю массивные стеллажи с книгами, останавливаюсь возле единственной картины и прищуриваюсь, сдвигаю её с места, но, увы, хозяин кабинета оказывается не столь предсказуемым, и за произведением искусства, изображающим горный ручей в лесу, голая стена. Я даже простукиваю её костяшками пальцев, чтобы убедиться, что там действительно ничего нет. Проверяю ящики стола, но и там пусто. Возмущённо цокою, понимая, что придётся тратить дополнительные силы на поиск, и формирую в руке сгусток пламени, подкидываю его словно мяч, формируя ровный круг из нитей.

— Ну, давай, — приседаю и отпускаю на пол горящий огнём клубок.

Он крутится вокруг себя, огибает кресло и катится к книжным полкам, где подпрыгивает и гаснет.

Замираю в нерешительности, всматриваюсь в ряды книг, пытаясь понять, где спрятан сейф или какую из книг стоит достать, чтобы тайный механизм сработал. Вновь обращаться к дару не хочу, но и терять много времени на пустое перекладывание увесистых томов — непозволительная роскошь. Хмурюсь и закрываю глаза, пытаясь понять, насколько сейчас силен огонь внутри, можно ли его использовать без последствий для своего состояния.

— Левая полка сверху, бордовый корешок, — слышу бархатный мужской голос и машинально тяну руку, беру книгу.

— Спасибо, — шепчу, не успев прийти в себя. — Ой! — восклицаю, осознав, кто именно мог дать подсказку.

"Искусство ведения стратеги" выпадает из рук. Оборачиваюсь, отступаю, ударяюсь спиной об книжный шкаф и стараюсь придумать нечто правдоподобное, чтобы мужчина не закричал, не позвал никого на помощь и сам держался подальше, пока я лихорадочно ищу путь к бегству.

— Я, — подняв на него взгляд, начинаю уверенно, но не успеваю закончить.

— Пришла, чтобы украсть нечто ценное, — заканчивает он за меня и поворачивает ключ в замочной скважине, чтобы я точно никуда не сбежала.

— Я просто ждала вас, — кокетливо накручиваю локон на палец, — Меня направили к вам в качестве подарка, чтобы удовлетворить ваше мужское желание, — говорю и заливаюсь краской. — Любому мужчине стоит иногда расслабиться и отдохнуть.

К счастью моя уловка срабатывает. И пока хозяин комнаты зажигает свечи, встав полу боком, я медленно отступаю к окну.

— Что же ты пятишься, а не бросаешься ко мне в объятия? — хмыкает мужчина. — Кто подарил столь несмышленный подарок? — явно поняв мои намерения, он продолжает мне подыгрывать. — Или же ты решила разнообразить наше знакомство и заставить меня побегать? Я в такие игры не играю, — он насмешливо поднимает руки вверх, будто сдался.

— Что вы, нет! — выдавливаю смех, который настолько фальшив, что походит на кудахтанье курицы. — Просто я хочу осмотреться.

— Где же мой друг смог найти столь ослепительный сапфир? — мне кажется, что он сказал эту фразу не случайно и сейчас смотрит на мою руку с кольцом.

Камень как будто специально сверкает голубоватым светом, откликаясь на лесть. Накрываю украшение ладонью и пожимаю плечами. Не мог же он в такой темноте разглядеть кольцо.

— Пусть это останется между мной и вашим другом, а мы займемся чем-то более интересным.

— Например, — он делает шаг ко мне, — ты расскажешь, что делают с ворами.

— Оу, — вытягиваю губы трубочкой, стараясь скрыть дрожь в голосе, — Увы, я не знакома со столь безумной и опасной деятельностью, но могу показать, нечто более приятное.

Мужчину перекашивает, будто ему противно от одной мысли прикоснуться к женщине, которая торгует своим телом, но, тем не менее, он делает ещё один шаг вперёд, заставляя меня бочком двигаться к окну.

— Наверное, удобно совмещать, где не получилось обокрасть, можно подзаработать телом, где не получилось ублажить клиента, доход можно получить иным способом. В проигрыше не останешься, — его слова хлëстко бьют, поднимают волну негодования.

Я понимаю, что отвлекать внимание у меня не получается и бросаюсь к окну, но мужчина оказывается быстрее меня. Он перехватывает меня за талию и бросает на пол, нависает надо мной, ставит ногу на грудь и надавливает, выбивая остатки воздуха из лёгких.

— Отдавай то, что украла, — его голос, пропитанный яростью, меняется до неузнаваемости. — Немедленно! — он усиливает давление на грудную клетку, отчего на глазах выступают слёзы.

— Пожалуйста, — бормочу, трясясь от страха, и всеми силами удерживаю дар под контролем. — Я ничего не взяла, отпустите.

— Кольцо снимай!

Послушно киваю и под его пристальным взглядом стараюсь выполнить его приказ, но ничего не получается — кольцо будто приросло к пальцу.

— Не снимается? — грохочет он и тянется ко мне.

— Нет! Прошу, я его не крала. Оно мне досталось от матушки.

— Воровка, торговка телом и врунья, — он больно сжимает мой подбородок. — Прекрасное сочетание. Знаешь, что делают с такими как ты?

Я знаю, но не в силах ответить. Страх слепит, дар настолько сложно контролировать, что решение приходит само — я щёлкаю пальцами, и тяжёлый подсвечник опускается на голову мужчины.

Он пошатывается и оседает на меня. Придавленная телом, барахтаюсь, стараюсь сбросить его с себя, платье трещит и рвется. Я вьюсь ужом, совершенно не заботясь об испорченной юбке и том, что причиняю себе боль. Выбравшись, сразу прикладываю ладонь к шее мужчины, нахожу пульс, щупаю голову на месте удара, чувствую огромную шишку и сырые волосы.

— О нет! — шепчу, разглядывая пальцы перепачканные кровью. — Только живи! — приказываю незнакомцу и вскакиваю на ноги.

Бросаюсь к двери и кричу со всей мочи.

— На помощь! Он умирает! Помогите! Сюда!

Намерено бужу всех, совершенно не заботясь о том, что меня обнаружат. Я не хотела, чтобы он терял сознание, не думала, что смогу настолько сильно его ударить. Мне надо было его отвлечь, чтобы он перестал вдавливать меня в пол, он должен был отвернуться, посмотреть, кто его ударил, а я бы смогла убежать, выскочить в окно.

Мои руки трясутся, а голос дрожит. Примерять на себя роль убийцы — самое худшее ощущение в жизни. Намного хуже, чем роль продажной женщины, воровки и бродяжки.

— Помогите! — горланю, пока не вижу в конце коридора стремительно приближающийся мужской силуэт.

Захлопываю дверь и бегу к окну. В спешке забираюсь на подоконник и прыгаю. От страха дыхание перехватывает, я не сразу понимаю, что не могу идти. Боль в лодыжке чувствуется будто издали, а все происходящее ничем иным как кошмарным сном. Хромаю вдоль дома, прячусь в кустах, стараюсь услышать, что происходит, но кроме стрекота насекомых до меня не доносятся никакие звуки.

Приподнимаю взгляд на распахнутое окно, из которого только что выпрыгнула, стараясь понять, смогу ли я проскользнуть незамеченной. Из-за неудачного приземления быстро скрыться у меня не получится.

Затаив дыхание, к ограде пробираюсь сквозь цветущие яблони. Нос щекочет яркий аромат, но всё портит горький привкус и ком в горле.

К моему удивлению я слишком легко покидаю территорию дома. За мной не спускают собак, не гонятся многочисленные слуги, не кричат в спину о том, что я убийца и меня немедленно необходимо поймать. Слишком тихо, для того, чтобы быть правдой.

Интуиция меня не подводит. Едва я выхожу на дорогу, как путь мне преграждает мужчина и, судя по его форме, которую едва ли можно хорошо рассмотреть в темноте, передо мной страж порядка.

— Далеко собралась? — он упирает руки в бока и наступает. — Вытягивай руки и не дури, а то в окажешься в земле.

— Наручники, — выдавливаю сипло и пячусь.

— А ты хотела что-то иное? Ну? — его голос становится строже. — Я долго ждать не буду.

Сердце в груди стучит так сильно, что закладывает уши. Мнусь на месте, оглядываюсь по сторонам в поиске спасения и послушно вытягиваю руки, но не тороплюсь подходить.

— Без глупостей! — предупреждает страж, будто наперед знает, что от меня можно ожидать подвоха.

— Конечно, — хриплю, едва сдерживая огонь внутри от напряжения.

Нас разделяет всего пара шагов, когда я слегка веду большим пальцем, мысленно умоляя огонь быть незаметным. Металл наручников на мгновение сверкает, будто поймал луч солнца, но это замечаю только я и то, потому что не свожу с них взгляда.

Мужчина расслабляется, он не ждет сопротивления от хрупкой девчонки и позволяет себе насмехаться надо мной:

— За тобой даже бегать не пришлось, сама пришла.

Молчу и жду удобный момент, тело трясет от напряжения. Видя мои трясущиеся руки, стражник ухмыляется:

— Раньше надо было думать о последствиях.

Киваю, ведь я с ним согласна. Только, как иначе я могу выжить там, где меня гоняют отовсюду?

— Не трясись, — говорит он со вздохом и заносит наручники.

Я отдергиваю руки, бью по его запястьям со всей силы.

— Что? Как? — ошарашено восклицает мужчина под щелчок с работавшего механизма наручников.

— Ловкость рук, — отбежав в сторону, произношу громко, чтоб ничего иного и подумать не мог.

— Стой!

Он следует за мной, понимая, что намного быстрее и сильнее хромающей девчонки.

— Остановись сейчас же! Тебе ничего не угрожает. Не дури!

Нервный смешок вырывается вместе с тонкой полоской огня, которая едва заметно обвивает пальцы. Зарываю руку в юбку и оглядываюсь на бегу, стараясь понять, увидел ли стражник, что я одаренная.

Мужчина тянет ко мне закованные руки и пытается схватить, ему явно не до мелочей, когда цель так близко.

От ужаса вскрикиваю и обращаюсь к дару — рывком тяну наручники вниз. Стражник запинается и падает. В спину мне летят отборные ругательства и обещания скорой поимки.

От ужаса вскрикиваю и обращаюсь к дару — рывком тяну наручники вниз. Стражник запинается и падает. В спину мне летят отборные ругательства и обещания скорой поимки.

Не ведусь на угрозы, что будет хуже, если я не остановлюсь, ведь знаю, таким как я в любом случае будет плохо.

Под ногами хрустит гравий, его звук разносится в ночной тишине и привлекает внимание. Стражник уже поднялся на ноги и с ещё большим рвением устремился за мной. Не будь рядом кованной ограды — он непременно бы меня поймал. Но, ему остаётся лишь злобно пыхтеть, когда я перебираюсь, через высокий забор.

— Сними наручники! — кричит мужчина и просовывает их сквозь металлические прутья.

Смотрю на него с недоумением и протяжно мычу от боли в ноге.

— Только ты сможешь снять! Сними!

— Я не хочу в темницу или на виселицу, — качаю головой и пячусь.

— Дурная девка! Стой! — яростно кричит он. — Послушай! — мужчина не оставляет надеж остановить меня, но я прекрасно понимаю, что он специально тянет время, чтобы ко мне подобрались его товарищи.

— Никакой виселицы не будет! Тебя все равно поймают.

Давлюсь вздохом и закашливаюсь, сердце заходится бешенным стуком. Он догадался! Понял, что я одаренная! Теперь, если попадусь меня ждет костёр.

Стискиваю зубы, медленно вдыхаю и выдыхаю, стараюсь справится с паникой и на бегу оглядываюсь в поиске укрытия.

Холодный ветер приятно обволакивает разгоряченное лицо, утираюсь рукавом и мысленно обещаю себе никогда не забираться в подобные дома без должной слежки.

— Эй! — раздаётся громкий крик стражника. — Ловите воровку! Она у вас!

Я застываю, прислушиваясь к звукам, и оседаю около ограды в цветущих кустах сирени.

Ползком пробираюсь дальше. Передо мной открывается вид на задний двор, на котором суетятся слуги, спешно седлая лошадь.

Ахаю и прикрываю рот, кусаю палец, чтобы справится со шквалом эмоций внутри. Надеюсь услышать, что мужчина, которого я ударила жив, но обрывки фраз, которые долетают до меня не сулят ничего хорошего. Стражник, забыв про меня, даёт указания к какому целителю отправиться и бросается в дом.

Пользуясь случаем, я перебираюсь через ограду и растворяюсь в ночной тишине.