Воровка

Глава 8

Прошло несколько часов, прежде чем Аарон одаривает меня вниманием и, поднявшись, спрашивает самое нелепое, что только могло прийти ему в голову.

— Отдохнула? — я нервно давлюсь смешком, особенно после того, как около получаса изучала названия книг и извела себя внутренними терзаниями до предела. — Пойдем, — он встает около дверного проёма и ждет меня. — Пора, — голосом выделяет последнее слово, будто давая мне последний шанс пойти с ним добровольно. — Эмма, мне не хочется применять силу, — мужчина все еще надеется достучаться до моего благоразумия. — Я не воспользуюсь выбросом силы, даже если ты будешь пуста. Не надо из меня делать чудовище. Я ничего тебе плохого не сделал.

— Ты держишь меня пленницей, вместо того, чтобы дать сорок плетей и отпустить!

Аарон ударяет кулаком о стену. На месте удара в разные стороны расплывается корочка льда.

— Ты не понимаешь насколько это больно! Забыла, как тряслась в пыточной?! Думаешь это так легко пережить?!

— Я не пойду, я не стабильна.

На удивление мои слова останавливают гнев Аарона. Он убирает лёд со стен и примирительно поднимает руки вверх, будто это может меня успокоить. Надвигается теперь на меня осторожно, словно я дикий зверь, которого нельзя спугнуть.

— Эмма, — подойдя ко мне, он берёт мои ладони, и садиться передо мной на корточки. — Давай без излишних истерик и по-хорошему. Я совершенно не вижу проблемы в том, чтобы ты сняла наручники с Дарега. Твои опасения я услышал и согласился пойти на встречу. Сделай шаг и ты.

Прячу лицо в ладонях. Чувствую, как Аарон садится рядом на кровать, обнимает за талию, подхватывает меня под колени и поднимает. Не сопротивляюсь, потому что бессмысленно. Стараюсь отвлечься и думать о чем угодно, что может помочь мне успокоиться. Закрываю глаза, представляю, как хожу по летнему саду в родительском доме, как смеется мама от шуток отца и где-то рядом неразборчиво лепечет брат. Делаю глубокий вдох, будто почувствовав аромат лилий, но все портит запах хвои от одежды Аарона.

Недовольно отворачиваюсь и открываю глаза, чтобы осмотреться. Передо мной знакомый коридор и абсолютно одинаковые двери. К счастью, витражи с растерзанными драконами уже позади и мне не придется лишний раз смотреть, как уничтожали моих предков.

— Поможет, если будешь думать о чем-то хорошем, а не трястись. Я до сих пор не понимаю, как можно было воровать такой неженке, — Аарон останавливается и спрашивает: — Сама пойдешь?

Киваю и вновь погружаюсь в свои мысли, пытаюсь договориться с даром, уговариваю его не показывать своё пламя, ведь тогда мы оба погибнем. Веду внутренний монолог, впервые за долгое время не проклинаю и не угрожаю огню, а уговариваю придержать свой пыл. Отклик слышу по отхлынувшему жару и напряжению в грудной клетке. Дар, почувствовав всю серьёзность ситуации, будто уснул на время, предоставив мне полный контроль.

В комнату захожу с опаской. Аарон распахивает передо мной двери и пропускает вперёд, подталкивая в спину. Из-за того, что я не хотела идти сама, и мужчине пришлось нести меня большую часть пути, ступаю босиком. Ежусь от холода и вспоминаю оставленные возле кровати ботинки.

В помещении тихо, несмотря на количество присутствующих одаренных. Узнаю среди них Эдгара и опускаю взгляд при виде закованного Дарега. Помимо них насчитывают ещё пять пар глаз наблюдающих за мной с явным интересом. И это на одну меня? Аарон явно переоценил мои возможности. Я не рискнула бы тягаться и с тремя одаренными.

Меня заводят на самую середину комнаты и окружают со всех сторон. Я стою, глядя себе под ноги, хотя с удовольствием бы села, но мебель и предметы интерьера вынесены прочь. В пустой комнате лишь я и семь одаренных.

Аарон заходит ко мне за спину, прижимает к себе и запускает руку в разрез. От того, что всем становится понятно, где он меня касается, я напрягаюсь, вытягиваюсь в струну.

— Тише, успокойся, сердце выпрыгнет, — шепчет на ухо Аарон. — Я сейчас сниму обруч и верну руку, а ты освободишь Дарега от наручников, если будет небольшой выброс силы, не пугайся. Эдгар, — говорит он громче. — Подстрахуй.

Щелчок оглушает, я дергать вперёд, чувствуя прилив силы, и сжимаю кулаки, хочу закрыться от всех, спрятаться и погибаю ноги, чтобы упасть, но Аарон обхватывает меня за шею и не позволяет двигаться. Прячу ладони в складках платья, чтобы скрыть искры на пальцах и вырываюсь от страха. Я боюсь, что пока стою открытая перед одаренными они увидят пламя и все поймут.

— Эмма! — предостерегает Аарон и прижимает меня к себе до боли в рёбрах. — Стой спокойно!

Я слушаюсь и мысленно уговариваю пламя держаться. Обе руки Аарона свободны, правой он продолжает удерживать меня за шею, а левой залезает в вырез и, найдя, где бьется сердце, накрывает его ладонью. Обруч держит Эдгар в паре сантиметров от моей шеи.

— Пять минут, и приступаем, — объявляет Аарон, а я хватаю ртом воздух. — Сразу ты не сможешь снять наручники, должно пройти некоторое время, — поясняет он.

Мы стоим неподвижно. Все усилия у меня уходят на то, чтобы отвлечься и не думать о том, в какой западнее я оказалась. По моим ощущениям прошло гораздо больше указанного Аароном времени. Решаюсь открыть глаза и выпрямляю руки, когда не чувствую характерного покалывания в пальцах. Не выдерживаю первая, торопя события.

— Я готова.

Дарег протягивает мне руки и держит их навесу, ждет и не торопит, пока я задерживаю дыхание и напрягаюсь, чтобы ненароком не выпустить искру. Дар недоволен, он сжимает грудную клетку и поднимается по венам. Ещё немного и я не смогу его контролировать.

Рывком тянусь к мужчине, сжимаю наручники и, разжимаю один за другим металлические браслеты. Одновременно со звоном упавших наручников, Аарон отпускает меня и защелкивает обруч.

Я ожидаю чего угодно: криков, обвинений, раздражённых взглядов, но ничего из этого не происходит.

— Зачем ты её так? — Эдгар смотрит на синяк на лице, расплывшийся возле губы. И хоть я не обращала до этого внимания и не чувствовала боли, когда меня целовал Аарон, касаюсь рукой места удара и надавливаю пальцами.

— Она сама, — недовольно бурчит дознаватель. — Только и слежу, чтоб не сбежала и не покалечилась.

— Вся в синяках, — качает головой Эдгар и, дружески похлопав Аарона по плечу, добавляет: — Забыл, как обращаться с женщинами?

— Мне просто не дают возможности показать, — в тон ему отвечает Аарон и, отпускает меня. — Ты все уладил? Обошлось?

— Не совсем, — уклончиво отвечает Эдгар.

Почувствовав свободу, я сразу оседаю на пол, выдыхаю понимая, что обошлось. Радуюсь и не могу сдержать эмоции. Одаренные поглядывают с недоумением, но никто не уходит, будто ещё ничего не закончилось.

— Эмма, — протягивает Аарон и поднимает меня, смотрит, будто хочет что-то сказать, но подбирает слова.

— Я о чем-то не знаю? — вцепляюсь в его руки и ошарашено смотрю, подозревая самое худшее.

— За воровство принято наказывать. Моя дочь потерпела значительный ущерб! — подает голос один из мужчин, стоявший в самом отдалённом углу.

— Платье, шуба и сапоги — это значительный ущерб? — кривится Аарон. — Раз ты её не прощаешь и выкуп тебе не нужен, я сам накажу.

— Нет, — тянет мужчина и поглаживает выступающий живот. — Это мое право! — заявляет он и выходит из тени.

Отворачиваюсь и прячу лицо на груди Аарона.

— У вас нет суда? — шепчу отчаянно.

— За мелкое воровство наказывают на месте. Либо откупом, либо бьют, — ровно отвечает Аарон.

— При свидетелях! — восклицает мужчина. — Я нанесу ей десять ударов!

Меня прошибает холодный пот, задираю голову, считываю выражение лица Аарона и тихо шепчу:

— Я не выдержу.

— Нет! Это мелкое воровство! — возражает он и добавляет предельно тихо, но с такой интонацией, что всем становится не по себе: — Не более пяти и мою женщину наказываю я. Законы знаю, соблюдаю их сам и заставлю соблюдать остальных, не забывай, что я дознаватель.

— У неё его кольцо, он в праве, — высказывается один из одаренных и его поддерживают остальные.

— Меры приму, не сомневайтесь. Сегодня же приведу в исполнение. А сейчас, мы пошли.

Аарон разворачивается вместе со мной. В груди неистово печет, я несколько раз нервно сглатываю, пытаясь дышать. Тело слушается плохо, ватные ноги передвигаю с трудом.

— Требую при свидетелях! — гневно гремит мужчина, явно настроенный настаивать на своем до конца. — Закон для всех един, даже если ты дознаватель.

Я слышу, как Аарон скрипит зубами и не сдерживает ругательства. Надежда, выйти отсюда невредимой, угасает. Я рвусь к дверям и висну на его руках.

— Два удара и откуп в двойном размере, — Аарон держит меня и сжимает с такой силой, что мне становится больно.

— Пять, и не меньше, — внутри меня все холодеет.

— Назови, сколько хочешь?

— Я хочу пять ударов.

— Есть смягчающие обстоятельства, — Аарон прищуривается и пронизывает взглядом одаренного, который с ним спорит. — Она не знала о связи и была ею притянута. После, испугавшись, решила бежать.

— Это ничего не меняет! Пять ударов!

В комнате становится холоднее. Стены покрываются изморозью, как и пол.

— Давайте снизим до четырех, — кто-то подает голос, а я вновь рвусь и обвисаю в руках дознавателя.

— Я за три, — подает голос Эдгар. — Она недавно среди нас, не стоит так начинать знакомство.

— Недавно, а уже ворует! У людей за это отрубают руки!

— Четыре!

— Пять, закон для всех един!

— Четыре, если бьет Аарон и три, если Эмир!

Мороз в помещении колет кожу, босые ноги примерзают ко льду, который покрыл весь пол.

— Я согласен, — отвечает на последнее предложение Аарон и передает меня Эдгару. — Держи её крепко, чтоб не дернулась, — добавляет еле слышно, — если попаду не куда надо — ответишь.

Эдгар силой вытягивает мне руки и надевает наручники.

— Веревкой вяжи, всю кожу сдерет, — тихо говорит Аарон, закатывая рукава рубашки.

— Меня будут бить? Сейчас? — я мечусь не в состоянии замереть на месте.

Оба мужчины никак не реагируют на мои слова. Эдгар пытается зафиксировать меня, а Аарон помогает удержать.

— Помоги, — шепчу, глядя, как Эдгар обвязывает мои запястья веревкой, которую достал из кармана Аарон, и плотно стягивает их.

— Не могу, Эмма, никто не может, — Аарон стягивает нас ремнем из своих брюк, вставляет в рот скомканный шейный платок и отходит.

Время останавливается, я плохо соображаю. Ноги подгибаются сами по себе. Из головы исчезают все мысли, остается только страх. Меня лихорадит, трясет так, что стучат зубы. Я стою, привязанная к Эдгару, а он удерживает мою талию двумя руками.

— Нортан, я предлагаю в десять раз больше, чем предлагал ранее, — слышу разгневанный голос Аарона.

— Она должна ощутить плеть, чтобы был толк.

Сжимаю зубы, в груди разливается боль, дышу тяжело, содрогаюсь, представляя, какие следы останутся на теле. Проклинаю одаренного, который столь яро стоит на своем и не соглашается на предложенные ему условия. Я бы взяла монеты и забыла о неприятном инциденте, да и вообще одежду просто так не воруют. Не возьми я ее — насмерть замерзла бы в зимнем лесу, но, похоже, это никого не интересует.

— Один удар и увеличиваю сумму в двадцать раз, — к моему удивлению Аарон продолжает торговаться.

— Три и сумма откупа, увеличенная в двадцать раз от первоначального ущерба, иначе идем в суд, — громко заявляет одаренный под недовольные возгласы собравшихся и, не обращая внимания на них, добавляет: — А там я откажусь от откупа! И тогда не три, а пять или семь ударов, однозначно достанутся этой воровке! И не ты, Аарон, со своей должностью и никто другой, не смогу повлиять на исход. Три удара! — торжественно кричит Нортан в абсолютной тишине.

Слышу, как Аарон отходит на пару шагов, лед под его ногам отдает треском. Я напряжена настолько, что тело сводит судорогой.

Первый удар обрывает мое дыхание. Я изумляюсь той боли, которая пропитывает меня и мычу, прогибаюсь всем телом. Но самое страшное приходит после, когда плетка отрывается от моих ягодиц и проходит пару мгновений. Боль еще больше усиливается, а я рычу, глуша звук вставленным в рот кляпом.

— Эмма, — рычит мне на ухо Эдгар. — Встань ровно!

Второй удар оказывается тяжелее первого. Меня обжигает. Отрываюсь от пола, вишу в воздухе. Третий удар дознаватель наносит почти сразу после второго, не медлит и не ждет, пока я восстановлю дыхание. Я вжимаюсь всем телом в Эдгара и запрокидываю голову. Слезы брызжут из моих глаз, мне настолько больно, что я не думаю ни о чем.

— Все закончилось, все хорошо, — приговаривает Аарон, когда отвязывает меня и поспешно вытаскивает в коридор.

— Ты знал! — я упираюсь ногами, отказываюсь идти.

Аарон не отвечает, запрокидывает меня на плечо и быстро несет вперед. Я проклинаю Нортана, говорю о том, как ненавижу всех одаренных, но, когда мы подходим к его комнате замолкаю. Ведь я поплатилась за воровство, а если поймали, приходится платить, и хорошо, что это была плеть, а не отрубленная рука.

— Эмма, я не мог иначе, — Аарон ставит меня на ноги перед кроватью и садиться на нее, берет мои ладони, держит бережно, но с опаской, будто я начну вырываться или выкину еще какую-нибудь глупость. — Он бил бы по спине и намного сильнее. Прости меня, неженка, надеюсь, ты когда-нибудь поймешь. Я не хотел причинять тебе боль.

— Я знаю, — говорю хрипло, в горле саднит. — Спасибо, — благодарю, опустив взгляд, стыдясь той ситуации, что возникла. — Я верну тебе деньги за откуп.

— Воровством? Нет, Эмма, не стоит. Ты мне ничего не должна. Иди сюда, — он расставляет ноги и притягивает меня к себе, приподнимает подол платья, но я останавливаю его. — Я посмотрю, — комментирует он свои действия, но не продолжает, ждет моего согласия.

— Не надо, — качаю головой и едва держусь, чтобы не попросить его прикоснуться ко мне, чтобы убрать жжение в груди.

— Мне правда жаль. Я приложу лед, будет легче, — Аарон вновь порывается осмотреть меня, но я отступаю в бок.

— Жжение сильное, не могу успокоиться.

— Хочешь, я сниму обруч, ты сбросишь силу.

— Я размажу тебя об стену и сбегу. Забыл?

— Мне хватит твоего слова, что этого не произойдет, и я рискну.

— Не стоит. Слишком большой соблазн, я не удержусь. Не хочу после быть с располосованной спиной или болтаться на висельнице, да и быть сожженной заживо…

Аарон выпрямляется и закрывает мне рот.

— Молчи! Ничего не будет с тобой! Даже если что — то украла у других одаренных, от них я смогу откупиться, — он убирает ладонь с моего рта и кладет мне руку на поясницу, поглаживает, перебирает спутанные волосы. — Я жалею, что так вышло, но не жалею, что это сделал я, а не он. — Болит?

— Нет, все нормально, — вру и стараюсь бодриться, позволяю ему обнять меня и кладу голову ему на грудь, слегка отодвигаюсь, чтобы мужчина смог пролезть рукой в разрез платья и положить ладонь на сердце. — Скажи, а в пыточной ты бы пытал меня, если бы понял, что я вру?

— Я всегда знаю, когда ты врешь. Но нет, не стал бы. Ты и сейчас врешь, — он ухмыляется мне в волосы.

— Отпусти меня, я абсолютно бесполезная.

— Неужели совсем не нравлюсь? — Аарон отстраняется и пытается заглянуть мне в лицо, но я боюсь, что в моих глазах пробежит сполох огня и отворачиваюсь.

— Пугаешь.

Ответить мужчина не успевает. Наш разговор прерывает стук в дверь. Аарон сжимает губы в линию и стоит рядом со мной пока стук вновь не повторяется. И судя по тому, с какой настойчивостью и силой кто-то барабанит новости весьма срочные.

— Ты еще успеешь вдоволь меня пообнимать, возможно я тебя даже поцелую, если будешь хорошей девочкой, — шепчет Аарон и подмигивает, натягивая на лицо улыбку.

Фыркаю ему в спину, не понимая, специально он меня злит, чтобы убрать мой страх или это его постоянная манера общения, а может ему просто нравится меня дразнить? В любом случае, с дознавателем не стоит терять бдительность и откровенничать.

Едва Аарон поворачивает дверную ручку, дверь резко распахивается.

— Ты нужен на допросе! — выпаливает мужчина в форме стражника, точно такой же, как я видела в ночь своего побега из дома дознавателя.

Я выглядываю, стараясь понять, может ли это быть связано с моим письмом и тому, что моего нанимателя поймали.

— Одаренный пересекал лес. Документов при нем нет, наличие у него дара отрицает. При виде нас, пытался сбежать. Пришел от людей.

По спине пробегает холод, а мои ноги подгибаются от плохого предчувствия. В голове на мгновение мелькает мысль, что это может быть мой брат.

Стараюсь стоять ровно и глубоко дышать, не выдавать своего волнения. Надеюсь услышать, что отвечает Аарон, но улавливаю лишь обрывки его усталого голоса, по которым невозможно понять возьмется ли он сразу за допрос или отложит его до завтра, но, судя по тому, как стражник торопился доложить о случившемся, случай вопиющий и не терпит отлагательств. Мой младший брат, похожий на меня настолько, что любой сходу определит наше родство, к счастью не был наделён и крупицей дара, а значит и зайти глубоко в лес не мог, если только его не поймали возле самой границы при попытке найти меня. Уверена, мой побег был приукрашен стократ и я числюсь в рядах особо опасных разбойников, головорезов и прочих опасных преступников, за голову которых отвешена не малая награда золотом.

Когда стражник уходит, прислоняю к пылающим щекам прохладные ладони и выдыхаю. Меня нервирует задумчивый взгляд Аарона, который он бросает в мою сторону и странно прищуривается. Я едва не спрашиваю его напрямую, какое участие буду принимать в допросе одарённого, ведь его появление все будут связывать со мной.

Аарон погружается в свои мысли и не спешит разговаривать. Возможно, он думает, что я могу что-то знать, потому что продолжает изучающе смотреть на меня. Я первой не выдерживаю и приподнимаю брови, подталкивая к диалогу, но когда это не даёт должного эффекта, тяжело сглатываю, вынужденная начать первой.

— Прикидываешь, стоит ли кинуть меня в темницу к тому одаренному?

— Думаю связать тебя или оставить столь увлекательный процесс на ночь. Попробуешь сбежать от Эдгара или я могу спокойно спуститься в темницу, а вернувшись не бежать ночью в лес. Ждать твоего согласия или прижать и посмотреть на последствия твоего наказания. Как видишь вопросов много, — Аарон зевает и довольно кивает моей растерянности. — Что скажешь Эмма?

— Не надо связывать и ночью тоже, — поспешно заявляю и злюсь, когда вижу, как мужчина прячет улыбку.

— Увы, Эмма, ночью я могу спать только, когда ты не сможешь предпринять очередную попытку приложить по моей голове подсвечник. Сегодня придется потерпеть.

Поджимаю губы в линию и смотрю на свои запястья, Аарон, уловив мой тягостный вздох и проследив за моим взглядом, идёт ко мне, а я пячусь назад, пока не упираюсь спиной в книжный шкаф.

— На ночь наложу мазь и забинтую, — он ловит мою ладонь и подносит к лицу, рассматривает содранную кожу, которая сейчас выглядит намного хуже, чем до наказания от одаренных. — Но спать будешь всё равно стянутая ремнями.

От близости Аарона сердце пропускает взволнованные удары. Кладу руки ему на грудь, стараюсь оттолкнуть от себя, но мои действия наоборот будто провоцируют мужчину и он сокращает расстояние между нами, вплотную прижимая меня к себе.

— В тебе много тайн, Эмма. Когда ты поделишься ими со мной? Почему волнуешься за того одарённого, которого привели? Кто он для тебя? Я видел испуг на твоём лице, ты определённо подумала о том, что он искал тебя.

— Испуг на моём лице, — протягиваю, обдумывая ответ, — поселился в тот день, когда я попалась в твои руки.

— Это можно исправить, — Аарон касается уголка моих губ и оставляет лёгкий поцелуй. — Достаточно принять мою заботу и поддаться неизбежному.

— Неизбежному — это родить и быть свободой?

— Мои планы изменились.

— У вас всё просто, господин дознаватель. Только я знаю, что вы можете подарить женщине ложную надежду на совместную жизнь, а воспользовавшись ею, отмахнуться, указав на распущенность. Я не поверю, что что-то могло измениться. Знаю, что любые средства хороши для достижения цели.

— Подслушивала мой разговор с Элизабет, — Аарон недобро прищуривается и сводит брови, хмурит лоб.

— Была вынуждена, — тяжело сглатываю, ощущая дыхание мужчины на своей шее.

— Не переживай. Время нас сблизит. Идеально подходящие друг другу дары, не могут притянуть не подходящих друг другу людей. Ты ершишься от страха и от моих резких слов, о которых я уже пожалел.

У меня вырывается смешок. Знал бы он про мой дар, не спешил бы с выводами. Готовлюсь резко ответить, заявить о моем видении идеальности в отношениях, но наш спор прерывает стук в дверь.

Аарон нехотя отходит от меня.

— Эдгар, заходи, — кричит он, а я подмечаю, что в этот раз он не запер дверь на замок.

Эдгар заходит полу боком, потому что в его руках поднос с едой. Он по-хозяйски ставит его за письменный стол и при виде меня подмигивает, будто у нас есть нечто общее, что связывает нас и о чем не догадывается Аарон.

— С ней лучше не гримасничай, решит, что ты ее будешь пытать, бить, — Аарон загибает пальцы, вгоняя меня в краску. — Попытаешься убить, выведаешь все ее таны и отправишь в темницу, — когда остается последний оттопыренный большой палец, мужчина в упор смотрит на меня и спрашивает: — Ничего не забыл?

— Используешь для своих целей, — понуро отвечаю, обхватив себя руками.

— Точно! — наиграно весело подхватывает Аарон. — Как я мог забыть, одно из самых главных убеждений.

Эдгар играет бровями, наблюдая за нами, и кашляет в кулак, стараясь скрыть смех. Если бы я была одаренная воздухом, как он, все было бы намного проще, а сейчас мне, увы, не до веселья. Аарон улавливает мое настроение и возвращает на свое лицо невозмутимую отрешенность. Мне приходится отвернуться, когда он подходит к шкафу, чтобы переодевается во все черное.

— Ты настолько плох, что она не хочет смотреть на тебя? — слышу насмешливый голос Эдгара и царапаю ногтем корешок книги, мечтая оказаться как можно дальше отсюда.

— Оставь свои шуточки. Эмма смущается, как и подобает любой, — Аарон запинается, подбирая нужное слово, но в итоге добавляет шепотом, думая, что я не услышу, но я отвлекаюсь от книжной полки, украдкой подглядываю и прекрасно понимаю, что он говорит: — Она не работала в доме утех, у нее не было мужчин, — а после слышу уже то, что предназначается для моих ушей: — Как подобает любой незамужней леди.

Возмущенная, столь бесцеремонным обсуждением, поворачиваюсь и читаю по губам одаренных.

— Надеюсь, ты узнал об этом не в процессе?

— К счастью, нет.

Аарон стоит, широко расставив ноги, и затягивает ремни на запястьях, которые надевают палачи, для устрашения жертвы, поверх рубашки на нем надета кожаная жилетка с металлическими шипами и высокие сапоги до самого колена. Выглядит он довольно устрашающе. Мне становится не по себе, я тяжело сглатываю и ежусь.

— Эмма, давай без приключений, — дает мне напутствие Аарон и, потянув дверную ручку на себя, выходит в коридор.

На лице Эдгара сразу расцветает улыбка. Он пытается вести себя учтиво и отодвигает для меня стул, приглашая жестами сесть и поесть. Вот только он забыл, что сидеть я не могу, но, чтобы не напоминать ему о том, что произошло, мне приходится согласиться. Когда я подхожу к столу, он ставит колено на стул, не давая мне таким образом сесть.

— Выбери, что хочешь и поешь возле камина. Мне надо срочно написать пару писем.

Я оцениваю высоту камина и благодарно хмыкаю возможности поесть стоя. Мы оба понимаем, что он сделал это не просто так, но делаем вид, что так и надо.

— Эдгар, Аарон будет пытать того одаренного?

— Он не сторонник жестких методов, но при необходимости может, — мужчина небрежно собирает бумаги в стопку и наливает в чашку молоко из крынки.

Медленно пережевываю омлет с хлебом, потерявший вкус. Горечь заполняет горло. Обдумав все еще раз, я почти уверена, что тот одаренный мой брат. Даже отсутствие возможностей могу связать с тем, что в детстве он был слишком болезненным и дар просто не мог развиваться в немощном теле. Отец как-то говорил, что дар может долгое время спать и лишь при определенных обстоятельствах пробудиться.

Эдгар ставит передо мной чашку наполненную теплым молоком и тарелку с вяленными фруктами в сахаре.

— Раз он не сторонник жестокости, почему у него так много книг про одаренных огнем? Разве они не умирали под пытками?

— Раньше Аарон был одержим идеей поймать огненного и изучал все, что связано с ними.

— Как можно поймать тех, кого уже давно не существует? — фыркаю и запиваю ком в горле молоком.

— Возможно, где-то и затерялся один. Живёт в пещере, чахнет над златом, крадёт себе девиц, чтобы скрасить одиночество, — Эдгар пытается шутить, рассказывая сказки, которыми пугают детей, но я задумываюсь, насколько они правдивы.

От людей я знаю, что дар огня с лёгкостью может выйти из-под контроля человека, он может выжечь в нём все чувства, оставив лишь ярость и желание охватить пламенем всё вокруг. И тот огонь уже настоящий, а не как мой, который может разве что погнуть железо и отпереть замок. Подобная мощь не может ужиться в человеке и пробуждает самую древнюю сущность — дракона. А ещё я слышала, что дракон живёт внутри каждого одарённого огнём, и он может пробудиться в любой момент, поэтому нам не нужно для своего дара притягивать стихии.

— Разве они не такие же одарённые? — делаю вид, что ничего не знаю об даре огня и спрашиваю, чтобы отвести от себя лишние подозрения.

— Нет, Эмма. Огонь, тьма и свет — это сила, которая не берёт ничего извне для того, чтобы существовать. К счастью про огонь мы знаем лишь из легенд и про то, какими кровожадными были их носители, тьму почти всю уничтожили инквизиторы в погоне за ведьмами. Их осталось совсем немного и у них подписаны с нами правила, нарушив которые они тут же отправятся под суд. Свет есть, но он и раньше был столь редок, что носителей его единицы.

— Выходит Аарон хочет завести себе ручного дракончика? И немного побыть героем?

— А может, хочет спасти всех от пробуждения дракона и уничтожить его?

— Я видимо совсем ничего о них не знаю, — говорю я и, оставив в сторону чашку с молоком, подхожу к книжной полке. Делаю вид, что выбираю, вожу пальцем по расставленным томам и тяну за корешок книгу, которую уже давно приметила: "Как распознать одарённого огнём и предотвратить появление дракона"

— Ты достаточно образована для воровки, — говорит Эдгар, провожая меня взглядом, а я замираю около кресла не решаясь сесть. — Ложись на кровать, отдохни, — он обыгрывает неловкую ситуацию и сам занимает кресло возле камина.

Расстерянно киваю и ложусь на бок, перелистываю страницы с ужасающими рисунками. На них изображены люди, закованные в цепи и разные орудия для пыток.

"Одарённый огнём поддаётся больше остальных влиянию своего дара, он не выгорает, ибо выгореть тому, что сливается с ним воедино невозможно. Уничтожить его владельца — единственный способ избавиться от дара и остановить разрушение, которое он принесёт своей сущностью, ведь даже обруч не способен долгое время удерживать дракона внутри. Чтобы сгореть в пламени и очиститься, избежать перерождения, одарённый должен ослабнуть, поникнуть духом и смириться со своей смертью. Он должен захотеть её и просить о ней, ибо только так дар огня может уйти навсегда.

Огонь до последнего будет сопротивляться, верить в то, что может спастись. Чтобы сломать одарённого огнём, необходимо давать ему надежду и ломать раз за разом пока он не перестанет надеяться"

Строчки начинают сливаться, читать такое о себе тяжело. Я не верю, что могу стать неуправляемым драконом и изрыгать из рта пламя, но переубеждать одарённых в обратном и доказывать, что внутри меня нет зверя, бесполезно. Вдыхаю и медленно выдыхаю, сосредотачиваюсь на книге и перелистываю страницу за страницей, пытаясь запомнить информацию, которая может быть для меня важной.

Пару часов в комнате сохраняется тишина. Эдгар сидит напротив меня и тоже пролистывает какую-то книгу, изредка бросая на меня взгляд. Роль няньки и надзирателя даётся ему хорошо. Он не надсмехается надо мной и ни разу не устыдил за моё прошлое, а ещё, мне кажется, я могу его спросить о чем угодно, что и делаю.

— Эдгар, почему Аарон не может меня отпустить? Зачем я ему?

— Ты можешь спросить об этом у него, — мужчина смотрит на меня и улыбается, будто я интересуюсь очевидным.

— Я спрашивала. И его ответ мне не понравился.

— Это тот ответ, что был сразу после балла?

— Да.

— Спроси ещё раз, — советует он.

— Почему он так ненавидит продажных женщин?

— Его отца убила одна из них, — Эдгар откладывает книгу и встаёт, подходит к столу, где стоит давно остывший пузатый белый чайник с травяным чаем и наливает две чашки. — Подробнее не могу сказать, но одарённые в целом плохо относятся к торговле своим телом. Но не думаю, что даже при таком варианте, он полностью бы осуществил то, что сказал тебе в первый день. Ты можешь с ним говорить открыто, тебе просто стоит его лучше узнать и довериться.

Поджимаю ноги и пока Эдгар стоит ко мне полу боком неловко поднимаюсь с кровати. Хочу вернуть книгу на место и взять другую. Я уже тянусь рукой, чтобы втиснуть увесистый том, как дверь распахивается. Из моего рта вырывается испуганный вздох от неожиданности, а вид Аарона не сулит мне ничего хорошего.

— Всё хорошо, — то ли спешит заверить, то ли спрашивает Эдгар, прищурившись.

— Упрямый мальчишка! — с осуждением бросает Аарон и надвигается на меня.

Я захожу за кресло, вцепляюсь пальцами в мягкую обивку и мотаю головой. Заведомо отрицая всё, в чем он меня обвинит.

— Эмма, — Аарон останавливается и прикрывает глаза, надавливает на виски. — Не хочу бегать за тобой, тебе нечего бояться. Подойди.

— Я не могу, — честно отвечаю, глядя в пол. — Ты меня пугаешь.

— С чем связаны столь быстрые перемены? С тем одарённым? Он что-то может про тебя знать?

— Не могу ответить, ведь я не знаю, кого вы поймали.

— Сейчас узнаешь, — странно хмыкает Аарон и сокращает расстояние между нами. — Для этого придётся кое-что приукрасить. Он берёт меня под локоть и ведёт к камину, зачерпывает золу и размазывает по моей щеке, проходится над губой и ставит пару пятен на лбу. — Похоже? — Аарон оборачивается к Эдгару, держа меня за плечи.

— Не совсем, — отзывается он.

— Крови добавим, будет нормально, там освещение тусклое.

Я приседаю и закрываю лицо руками.

— Глупенькая, — вздыхает Аарон, — кровь не настоящая.

Он капает на платье красной жидкостью из флакона, обливает декольте и оставляет на моём лице разводы. Под мои визги, мужчина рвёт подол платья и отрывает рукав.

— Эмма, твоя задача молчать. Цена твоего молчания очень дорога. Сейчас мы прогуляемся в подземелье и после обязательно вернёмся обратно. Ты должна показаться на глаза одному одарённому, чтобы разговорить его. Мальчишка упрямый, говорить ничего не хочет, а применить к нему силу, я всегда успею.

— Аарон, я не хочу так, можно мне просто с ним увидеться, — шепчу, хватаю его за рукава рубашки и боюсь, что он оттолкнет и не разрешит сделать так, как будет лучше.

— Эмма, может, ты хочешь что-то мне сказать?

— Ты ведь и так понял, — отпускаю его сама и отхожу, ищу поддержку у Эдгара, но он просто стоит и невозмутимо пьёт чай.

— Понял, но хочу услышать это от тебя.

— Аарон, пожалуйста, — прячу лицо в ладонях не в силах произнести, что там мой брат.

— Его вывели к тебе, Эмма. И мне надо, чтобы он всё рассказал. А вывели простые люди, зная, что он может зайти в лес. Кому-то ты очень нужна, раз его не тронули, зная, что он одарённый. Ты хранишь какую-то тайну, о которой мне лучше узнать, как можно раньше. А теперь, — мужчина притягивает меня к себе и, обнимая меня за талию, приподнимает, так, чтобы я оказалась на одном уровне с его лицом. — На всякий случай спрошу: сама пойдешь или устроишь своему брату представление?