Восточный край

Глава 20

«Шеф, это было глупо!»

«Нет».

«Да!»

«Хорошо. Скажи, как было бы не глупо?»

«Не поддаваться на провокацию и спокойно уйти еще из ресторана».

«Так, подожди…»

«Чего ждать, шеф?»

«Давай начнем с того, что без тебя я бы играть не сел. Так?»

Без Альбины я на самом деле не сел бы играть в бридж. Это она настояла, буквально упрашивая меня согласиться. Сам я в игре не понимал ровным счетом ничего — просто действовал по ее указаниям и болванчиком озвучивал в ходе торгов перед розыгрышами все то, что она говорила.

«Шеф, это другое».

«Вот черта с два это другое, подруга!»

Фамильяр замолчала. Она умная, не может не понимать мою правоту, и сейчас похоже просто по инерции пререкается.

«Я не пререкаюсь, шеф».

«Пререкаешься».

«Нет!»

«Сейчас ты что делаешь?»

Фамильяр снова замолчала.

«Если бы я не сделал так, как сделал, мне пришлось бы в постоянном режиме наблюдать рядом с собой пытающуюся соблазнить меня привлекательную красотку. А я не железный и не деревянный, если что вдруг. Или же можно было поматросить девушку и потом бросить в стиле: извини, дело не в тебе, а во мне… Не думаю, что на перспективу эти варианты лучше того, который выбрал я».

«Шеф, глупо разглашать о себе подобную важную информацию! У нас были десятки вариантов как сегодня решить вопрос без этого».

«Рано или поздно эта информация все равно дошла бы до Ангелины Новиковой, которая если что принцесса могущественного клана, не забывай…»

«Но, шеф!»

«Альбин, не спорь. Ты умная и обыграешь меня в бридж, но в покер со мной тебе лучше не садиться, а покер гораздо больше похож на реальную жизнь».

«Наоборот, шеф. Бридж — это идеальная игра для дельцов и политиков и…»

«Альбин, бридж — это игра в рамках четких правил, поэтому она идеальна для людей системы. Для реальной жизни, для таких как я, когда в любой момент правила могут быть изменены и есть вариант получить канделябром по башке, покер больше подходит».

«Я не согласна».

«Да я от тебя и не требую».

«Окажемся когда в полной заднице, вспомните еще меня и мои советы, шеф».

«Ой все, не нагнетай».

За такой непринужденной беседой мы с Альбиной дошли до моего бунгало. Внутрь я заходить не стал, сел в плетеное кресло качалку на веранде. Сна ни в одном глазу, возбуждение после окончания игры и последовавших событий еще даже близко не улеглось. Поэтому долго сидел, глядя на усыпанное звездами темное южное небо. Вдруг понял, что на фоне светлого от звезд неба вижу очертания фигуры.

Наоми, надо же. Сестра сидела на ограждении террасы, словно лисичка на заборе. Увидев, что я ее заметил, она — перетекая жидким серебром в лунном свете, соскочила вниз и в миг оказалась у меня на коленях. Положила мне голову на грудь и приобняла, уже полностью вернув себе человеческий облик.

Некоторое время мы просидели так в молчании, слегка покачиваясь на кресле.

— Братик, ты же не собираешься… связываться с этой… принцессой?

Наоми говорила шепотом, делая многозначительные паузы. Явно показывая, что хотела использовать другие слова, явно неподходящие для уст благовоспитанной юной леди. Подумав об этом я вдруг вспомнил, как Надежда грязно ругалась в варианте неслучившегося будущего, когда на нас напали в ресторане. До сих пор удивительно, от ее кавайной светлости ну никак такого не ожидал.

— Брааатик, — напомнила о себе Наоми.

— Нет, не собираюсь. А почему ты спрашиваешь?

— Она на тебя когти точит.

— Это она тебе рассказала?

— Нет, я чувствовала, когда она на тебя смотрела.

Надо же, и сестра у меня похоже чужие эмоции чувствует.

— Братик, если тебе нужно расслабиться, можешь переспать с Гарсией, она на тебя смотрит как кошка на…

— Так, — оборвал я Наоми. — Давай вот ты не будешь лезть в дела взрослых людей.

Наоми только фыркнула, устраиваясь на мне поудобнее. Я погладил ее по волосам, вспоминая как смотрела на меня Гарсия на пляже. Особенно как она приподнялась на шезлонге, когда развязывала купальник и специально после этого выдержала долгую паузу, не опускаясь обратно. Вспомнил и покачал головой — очень уж интересное зрелище было.

Вообще странно. Наоми почувствовала, что Ангелина «точит на меня когти», но совершенно не заметила, как Гарсия то и дело одергивает да Сильву, когда он засматривается на других девушек. По крайней мере пока он пялился на Ангелину, я два раза видел, что он от нее едва-едва в бубен не выхватывал, причем в прямом смысле.

Или для сестры это непринципиальный момент?

— Гарсия, если что, девушка да Сильвы. Так дела не делаются, если ты вдруг не в курсе.

— Нет.

— Что нет?

— Братик, ты на них вообще смотрел?

— В том-то и дело, что смотрел.

— Братик, если бы ты смотрел не только на задницу и сиськи Гарсии…

— Ну-ка, юная леди…

— …а хотя бы иногда переводил фокус внимания на ее лицо, ты давно бы понял, что это близнецы. Брат с сестрой, и она его просто оберегает.

— Оберегает?

— Братик, не тупи. Ты видел, как Карлито пялится на Новикову? Она принцесса клана, и, если сочтет его внимание навязчивым, ее отец может его в порошок стереть мимоходом. Конечно Гарсия его оберегает, чтобы не увлекался.

— Почему у них фамилии разные?

— А я откуда знаю? — удивилась моему вопросу Наоми. — Сходи спроси, у Гарсии дверь в бунгало не заперта и даже приоткрыта. Думаю, она совсем не расстроится, что ты пришел. Чаем угостит, напр-р-р-р-ример-р-р… — почти промурлыкала мне в ухо Наоми.

— Ах вот как, значит оберегает… — не обратил я внимания на последние слова Наоми.

— Именно так. С этой синеглазой девушкой опасно связываться. И тебе тоже.

«Шеф, хочу поздравить — ваша сестра может и имеет пробелы в образовании и воспитании из-за затворнического образа жизни, но определенно неглупа».

— Братик, ты же сегодня с ней ничего не… да, ничего?

— Нет.

— И не собираешься?

— Нет.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнула Наоми. — Ну ладно, я пошла, — чмокнула она меня в щеку и исчезла серебряным росчерком.

— Спокойной ночи, — негромко сказал я ей вслед.

Спать я так и не хотел, тем более что днем неплохо отдохнул. Сидел, покачиваясь в кресле и смотрел на лунную дорожку на водной глади лагуны, видимой сквозь просветы в пальмах.

«Шеф».

«Ась?»

«Слушайте, я тут подключилась к местной сети», — голос Альбины прозвучал негромко, с заговорщицкими интонациями. И, как мне показалось, со сдерживаемым торжеством.

«Шеф, тут закрытая и защищенная со всех сторон сеть, в нее залезть сложнее чем до задницы разъяренного дикобраза добраться и не уколоться ни разу», — пояснила фамильяр причину своего удовлетворения.

«Да? Неожиданно», — ответил я, не уверенный в том, что меня больше удивило — факт проникновения в местную защищенную сеть, или же использованный Альбиной способ сравнения.

«Я тоже удивилась, шеф».

«И что ты там увидела?»

«Вижу, шеф».

«И что ты там видишь?»

«Все».

«Что „все“?»

«Вообще все. Весь остров, все здания, все системы, всех сотрудников и все охранные периметры. Вообще все-все-все».

«Ты сейчас просто хвастаешься, или по делу есть что сказать?»

«Хм. Я не очень уверена, что это будет этично, но мне кажется вам стоит это знать».

«Знать что?»

«Ангелина сейчас плачет, обняв подушку».

«Бывает. Когда не справляешься с серьезной задачей, неудивителен всплеск эмоций».

«Она не о задаче плачет».

«Из-за меня что ли?»

«Ну да. Мне кажется, что она за сегодняшний вечер изменила к вам отношение и…»

«Слушай, ей семнадцать лет. Юношеская психика пластична, ты же слышала, что ее светлость недавно нам говорила. Поплачет и пройдет. И вообще в чужие окна смотреть неэтично. Слушай, раз ты подключилась к местной сети, может отправишь кого-нибудь сюда с чем-нибудь покушать?»

«Эм… шеф…»

«Да?»

«Давайте я сейчас вас оставлю, а вы зайдете к себе в бунгало».

«Зачем?»

«Просто поверьте, так будет лучше».

«Альбин?»

Молчание.

«Альбина, вернись!»

Фамильяр не отвечала. Так, а ее не загасили там случаем, после проникновения в защищенную сеть?

«Нет, не загасили, шеф. Все, я ушла».

Странно. Но ладно — я уже привык, что она мне только добра желает. Пожал плечами, раскачался и резко встал с кресла, зашел в свой бунгало. Свет не включал, в лунном сиянии и так все хорошо видно. Сбросил мокасины, прошел по комнатам осматриваясь. Зашел в спальню и на пороге замер.

На кровати, отбросив в сторону одеяло и сидя на белоснежной простыне, облокотившись на спинку изголовья расположилась Надежда. Сейчас, оглядев меня с головы до ног и обратно, она сделала небольшой глоток из бокала с мартини.

— Люблю ночные купания, — сообщила мне ее кавайная светлость. — А вот тебя на пляже не видела. Позвал, и не пришел, — осуждающе покачала она головой.

— В карты заигрались, потом пока сюда дошел…

— Угу. Долго же ты шел.

— Так получилось, — пожал я плечами.

— Как пообщался с Ангелиной? — сделала еще небольшой глоток мартини Надежда.

— Плачет.

— Ты ее обидел? — взметнулись вверх брови ее кавайной светлости.

— Нет, просто у нее ситуация такая сложилась. Безвыходная.

— Бывает, — философски кивнула Надежда.

Пикантности нашей беседе, кстати, добавляло то, что ее кавайная светлость была совершенно обнажена. В одной руке у нее был бокал с мартини, а на выставленном пальчике второй, отставленной чуть в сторону, покачивался снятый купальник. Ну да, ночью если купаться, то всякая одежда обычно лишняя.

Фигура обнаженной молодой княгини, антураж и блеск ее темных глаз в лучах лунного света так притягивали взгляд и ошеломляли, что я только сейчас вспомнил, что могу и умею дышать.

— Так и будешь в дверях стоять? — отставила бокал в сторону Надежда.

Медленно подошел, сел на край кровати, аккуратно положил ладонь на бедро девушки. Надежда вздрогнула и закрыла глаза. Она приподнялась на локтях, выгибаясь и расправив плечи; грудь ее при этом округлилась, принимая волнующую форму, а губы приоткрылись для поцелуя. Моя рука сразу переместилась с бедра, накрывая грудь, и я наклонился ко влажным губам.

Поцеловал едва слышно ахнувшую Надежду я аккуратно и очень осторожно.

«Ты хорошо играл. И приз уже упал тебе в руки, остается его только забрать…», — недавно сказала мне Ангелина. Ее слова отчетливо звучали в памяти. И целуясь сейчас с Надеждой я как-то не очень верил в происходящее.

Казалось, что сейчас кавайная светлость отпрянет и исполнит что-нибудь похожее на то, что недавно сделал я для Ангелины. Надежда действительно вдруг отпрянула, загадочно глядя блестящими черными глазами. И держа меня на расстоянии, упершись мне в грудь ладонями. Несколько секунд паузы, когда мы смотрел друг другу в глаза, потом Надежда уверенно потянула с меня футболку, которая почти сразу полетела далеко в сторону.

— Смелее, гардемарин, я не кусаюсь, — горячо шепнула Надежда и потянула меня за собой, увлекая на кровать.

«Гардемарин?» — удивился я.

Впрочем, удивление мелькнуло совсем мимолетно, исчезнув как не было. Только потом уже, на следующий день я узнал от вернувшейся Альбины, что высше-магические заведения «Аскольд» и «Паллада» находятся в ведении Российского Императорского флота, и обучающиеся в них зовутся гардемаринами, а не курсантами, студентами или гимназистами — как в других высше-магических учебных заведениях.

Ее кавайная светлость, кстати, насчет «не кусаюсь» обманула. И кусалась, и царапалась. В процессе я почти не обращал на это внимания, но вот на исходе ночи…

Уже ближе к рассвету, когда мы растеряли все силы, я лежал и рассматривал плечо, на котором красным выделялись следы двух укусов. Еще и расцарапанная спина ощутимо саднила.

Надежда положила голову мне на грудь, я гладил ее по рассыпавшимся волосам. И когда мне показалось, что она задремала, кавайная светлость вдруг заговорила, погладив мне по плечу.

— Больно?

— Несущественно.

— Подлечить?

«Что подлечить, как подлечить? А, ну да, магия же».

— Да брось, не нужно.

— Прости, я себя слабо контролировала. Никогда бы не подумала, что так бывает на самом деле, — произнесла Надежда все еще не поднимая глаз.

— Зачем? — спросил я, выдержав паузу.

— Зачем я так громко кричала? Хотелось, вот и кричала.

— Я про другое.

— Это непростой вопрос.

— У тебя же есть на него простой ответ.

— Ты можешь потерпеть неделю?

— Могу. Но не хочу. Хочется услышать ответ сейчас, я устал находиться в неведении об элементарных вещах.

— Я не хочу тебя потерять.

— Я тоже не хочу тебя потерять.

— А у тебя не будет выбора, — неожиданно произнесла Надежда, подняв голову. Подбородком она уперлась мне в грудь и сейчас наши глаза встретились.

— У нас осталась всего неделя, после этого все кончится.

— Что кончится?

— Все кончится.

— Совсем кончится?

— Что-то кончится, что-то начнется, — пожала плечами Надежда, опустив взгляд. — Ты можешь меня обнять и не отпускать оставшееся нам время?

— Могу, но…

— Ну так обними. Вот так, и не отпускай.