От деревни нашей Равенки идёт склоном тропинка. Она в кукурузное поле уходит и выныривает прямо на боевую дорогу. Это главная дорога называется боевой.
Когда кильковские вошли в кукурузу, мы бросились на них с пиками и стали их гнать. Их было человек семь или восемь, они, конечно, нападения нашего не ожидали и поэтому разбежались кто куда.
Вот попрятались они все в кукурузе, никого не видно и не слышно, а мы-то, знаем, что они где-то здесь сидят.
— Эй, — говорю, — кильковские, где вы тут, вылезайте!
А они молчат. Я говорю:
— Эй, не слышите, что ль?..
Вдруг Тришкин голос спросил:
— А вы гнать нас будете?
— А неуж не будем!
— Что ж вы, не понимаете, а?.. — закричал Шурка Шаров. — Ведь нам на медицинский осмотр надо! Нам Люба велела!
— Мало ли велела! — кричу. — Может, мы сами ещё не осматривались!
— А мы почём знаем!
— Ну и давайте отсюда!
— Ваша, что ли, амбулатория? — крикнул Тришка.
— Наша! — крикнул я. — Наша амбулатория! И Люба у нас живёт!
— А вот если мы вас в кино не будем пускать, тогда как?
— Вы-то?
— Мы-то!
— Ха-ха! Испугали! У вас и власти такой нет. Нас киномеханик Слава каждый раз дожидается. Без равенских началось хоть одно кино?
Тришка с Шуркой даже из кукурузы вылезли.
— Думаете, что это из-за вас, да? — Шурка даже засмеялся. — Дураки, и не из-за вас это. Славка Любу каждый раз ждёт.
— Ну вот! — крикнул я. — Не всё ли равно! Люба тоже равенская.
— А может, она скоро кильковской будет?
— Вот сказал! Это почему?
— Почему, почему… — сказал Шурка. — Не понимают они.
— Люба замуж за Славку собирается! — крикнул Тришка. — Что, не видели, как он её после кино провожает? А как на лавочке они сидят, не видели?..
Уж этого я не выдержал. Я поднял пику и закричал:
— Бей килек!.. Вперёд!
И все наши ребята закричали:
— Бе-ей!..
Мы бросились на кильковских, и они побежали. Мы гнали их до самой дороги. Они потом ещё много раз останавливались и что-то нам кричали. И мы им кричали, и грозились им, и обзывали по-всякому, пока они не взошли на мост.