Вот мы и встретились

Глава третья

Выше, на эстраде, Стейси рычала в микрофон и лукаво улыбалась, исполняя песню Шерил Кроу «Став Маккуин». Добрая дюжина людей, бросив свои места в укромных уголках, собралась потолкаться и потискаться перед эстрадой. Нескольких из танцующих Уилл в упор не узнавал, да и все остальные представали ему лишь постаревшими версиями знакомых лиц. Народ, что стоял позади, тоже начал приплясывать, так что Уилл оказался заперт в ловушку, окруженный с обеих сторон смеющимися, крутящимися в танце людьми.

Неистово-благотворная энергия исходила от этих людей точно так же, как пот и алкоголь из пор у них на коже, однако Уилла она никак не затрагивала. Вечернее празднество буквально бурлило вокруг него, но он больше не ощущал себя его частью. Яркие платья женщин внезапно стали казаться Уиллу вульгарными, а их смех — непристойным. Внутри у него словно бы образовалась некая пустота.

Уилл чувствовал свою абсолютную отчужденность, словно бы он странным образом фазировал в некую серую неизвестность, полностью выпал из существования.

Остальной мир продолжал крутиться вокруг него, но Уилла там больше не было. У него порой бывали подобные сновидения, и они всегда его ужасали. Сам зал сделался теперь каким-то сновидным, и даже воздух, которым дышал Уилл, казался ему не вполне обычным. Голоса представлялись слишком громкими, а музыка почему-то приглушенной.

Уилл закрыл глаза, чувствуя, что покачивается, зная, что вот-вот потеряет сознание, но понимая, что он не в силах ничего с этим поделать.

— Уилл? — позвал негромкий голос, и нежная рука привела его в равновесие.

Глаза Уилла распахнулись. В поле его зрения вплыло утонченное, неземное лицо Мартины Динст. Глаза ее сузились от участия, но, если не считать крошечных черточек в уголках рта, вид у одноклассницы Уилла был такой, словно за эти десять лет она не постарела ни на один день.

— С тобой все хорошо? — спросила Мартина.

Уилл тупо на нее уставился. В горле у него пересохло. Эта женщина совершенно не изменилось, и все же Уиллу казалось, что изменились его глаза — или, возможно, манера видения. Мартина всегда была красивой, но теперь она выглядела просто ослепительной. Грация и элегантность, которые всегда были ей присущи, теперь казались куда более яркими, жизненными.

— Привет, — сказал Уилл, выдавливая из себя улыбку, которая показалась ему вымученной и фальшивой. — Я… я в полном порядке. Просто у меня была по-настоящему длинная рабочая неделя. — Уилл перевел дух, приподнял подбородок и встал чуть прямее, не желая, чтобы Мартина подумала, будто он пьян или еще под каким-то кайфом. — Между прочим, ты потрясающе выглядишь.

Улыбка Мартины была очаровательной и в то же самое время едва ли не царственной. Впрочем, в ней всегда присутствовала толика величия.

— Спасибо. Ты тоже очень славно выглядишь. Если не считать того, что ты так бледен, как будто вот-вот упадешь в обморок.

Уилл негромко рассмеялся, и ему показалось, будто немного краски вернулось обратно в мир. Сюрреальный налет на всем окружающем словно бы оттуда сошел. Как будто волна схлынула с берега. Однако Уилл был осторожен, боясь, что она опять туда нахлынет. Когда же этого не случилось, он снова улыбнулся, и на сей раз собственная улыбка показалась ему более уверенной и настоящей.

— Очень длинная неделя, — повторил Уилл.

— Ты не один такой, — сказала Мартина. — Лично я вчера прибыла из Вены. И по-прежнему нахожусь в другом часовом поясе.

На краткое мгновение Уиллу показалось, что он сумеет выправиться, сумеет перевести дух и нырнуть обратно в поток этого вечера. Однако затем к нему снова вернулись слова Дэнни заодно с призраком воспоминания о чем-то, чего он вроде бы прежде не испытывал. Нет, это было не дежа вю. Скорее это была противоположность дежа вю.

Кейтлин рыдала, все ее лицо было в слезах. Сила быстро уходила из ног Эшли, пока она, сползая по ряду шкафчиков в коридоре, крепко садилась на кафельный пол.

«А мне про его похороны до сих пор снятся кошмары».

«Боже, — подумал Уилл, стараясь не показывать Мартине своего потрясения. — Майк Лейбо мертв?»

Это было никак невозможно. Полностью, совершенно немыслимо. У Уилла не было никаких воспоминаний о похоронах — разве что клочок воспоминания, роза, что упала на гроб, уже лежащий в земле, кусочки грязи рассыпаются по древесине, — но Дэнни определенно его не дурачил. Уилл видел это у него в тазах. Дэнни мог шутить по поводу уймы вещей, почти всего на свете, но только не об этом.

— Проклятье, — пробормотал Уилл, мотая головой. Затем он сфокусировался на Мартине Динст. — Послушай, Мартина, ты ведь помнишь Майка Лейбо, правда?

Глаза ее тут же покрыла грустная поволока.

— Конечно, помню, Уилл. Кто мог его забыть? Какой же он был славный парень! Тот день, когда об этом объявили в школе, когда он погиб… тот момент навеки врезался в мою память. Майк по-прежнему остается моим единственным умершим другом. Возможно, мне в этом смысле повезло.

Уиллу никак было не совладать с дыханием. Глаза горели, как будто он собирался заплакать, но никаких слез не текло.

— Ага. Возможно, и повезло, — прохрипел он. В глазах у Мартины вновь появилось участливое выражение, но Уилл почему-то больше не мог выносить ни секунды разговора с ней. Нет, только не теперь.

— А знаешь, что? Я бы с радостью опять с тобой встретился. Я однажды бывал в Европе, еще когда учился в университете, и всегда хотел снова туда отправиться. Очень хотелось бы побольше с тобой пообщаться, но сейчас я правда не очень хорошо себя чувствую. Ты останешься на другие события, которые состоятся в этот уикенд?

Мартина, хмурясь, кивнула.

— Я буду здесь весь уикенд. А ты просто хорошенько отдохни и приди в себя, ладно? Ты можешь вести машину? Быть может, кому-то следовало бы отвезти тебя домой.

— Я живу в Сомервиле.

— Тогда, быть может, в отель? — предложила Мартина.

Уилл сделал еще один глубокий вдох и помотал головой, стараясь не проявлять пренебрежения к ее доброте.

— Все будет в полном порядке.

Они попрощались, и Уилл повернулся, собираясь отправиться назад к своему столику. Однако стоило ему это сделать, как он тут же заприметил Стейси. Взмахнув волосами, она выдала финальные аккорды одной из песен «Иглз», выпущенной в эфир еще раньше, чем все они родились.

— Спасибо, — сказала Стейси, когда зал взорвался аплодисментами. На лице у нее снова сияла все та же понимающая улыбка. — Так классно снова всех вас увидеть. Сейчас я сделаю перерыв, а потом сыграю еще один ряд вещей для сегодняшнего вечера. Знаете, ребята, настоящее удовольствие для вас играть. Спасибо, что пригласили.

В свете огней, что освещали эстраду и микрофонную стойку, россыпь веснушек у Стейси на переносице странным образом казалась темнее. Когда она пристроила гитару к табурету и сошла с эстрады, ее лицо выражало неподдельное удовольствие.

Уилл помедлил на своем пути назад к столику. Теперь он ждал, пока Стейси к нему подойдет. Когда она одолела половину разделявшего их расстояния, улыбка исчезла с ее лица, а в тазах появилась откровенная тревога.

— Привет. С тобой все хорошо?

— Нет, — признался Уилл, надеясь, что она прочтет сожаление в его тоне. — Мне правда нехорошо. Пожалуй, я поеду домой. Ты будешь завтра на матче?

Какое-то время Стейси стояла в задумчивости, пожевывая нижнюю губу.

— Да, — хорошенько подумав, сказала она. — Я там буду. А ты приходи в себя, хорошо?

— Скорее всего, я просто перетрудился, — солгал Уилл.

Стейси кивнула, подаваясь вперед и слегка чмокая его в щеку, а затем отвернулась.

— Завтра увидимся, — бросила она через плечо. А в следующее мгновение Стейси уже направлялась в другой конец зала, вежливо откликаясь на комплименты по мере того, как она протискивалась сквозь толпу.

Уилл выбросил ее из головы вместе со всем, что случилось тем вечером. Таков был единственный способ, посредством которого он мог ставить одну ногу впереди другой, единственный способ, посредством которого он мог хоть как-то продолжать действовать. Сейчас Уиллу следовало целенаправленно избегать мыслей об определенных вещах. И все же он знал, что вечно выбрасывать эти мысли из головы он не сможет.

Уилл направился к тому столику, где сидели его друзья, аккуратно огибая стулья, слишком далеко отодвинутые от их мест, стараясь не смахивать на пол пиджаков, что висели на спинках. Несколько человек с ним поздоровалось. Уилл сумел улыбнуться, даже пожать пару-другую рук и пообещать, что непременно повидается со всеми этими людьми завтра утром на футбольном матче.

Эшли первой его заприметила, хотя и погрузилась с головой в разговор с Эльфи и Лолли. Стоило ее взгляду упасть на Уилла, как улыбка мгновенно испарилась с ее лица. Несмотря на то, что мысли Уилла больше походили на коктейль из болотной жижи, он не смог удержаться от смеха.

— Должно быть, я и впрямь хреново выгляжу, судя по выражению твоего лица.

Услышав эти его слова, все остальные за столиком повернулись на него посмотреть. От Уилла не ускользнул холодный блеск в глазах Дэнни. Ему больно было видеть этот блеск, больно было сознавать, что в этот самый момент лучший друг считает его полным засранцем.

— И впрямь, братишка, — честно сказал Эрик. — Хреновей не бывает. Что случилось?

— Наверное, я что-то такое съел, — промямлил Уилл. Его взгляд перескакивал с одного лица на другое, помедлив ненадолго на Эшли, прежде чем наконец сосредоточиться на Дэнни. — Поеду домой. Прикидываю, мне теперь нужно немного отдохнуть, чтобы не пропустить весь уикенд.

— Отличная мысль, — тоненьким голоском пропищала Эльфи. — Тебе понадобится вся твоя энергия, чтобы как следует понаблюдать за теми девушками из группы поддержки на завтрашнем матче.

На ответную ухмылку у Уилла уже просто не было сил, но Эрик изобразил ее за него.

— На самом деле мы восхищаемся их атлетизмом, — сказал он. — И синхронностью движений. Это же целая наука.

Эшли ткнула мужа кулачком в плечо и обожгла укоризненным взором. А затем снова повернулась взглянуть на Уилла.

— Осторожнее за рулем, — сказала она, разыгрывая старшую сестру. — А завтра мы прибережем для тебя местечко.

— Я обязательно приеду, — пообещал Уилл.

Затем он безо всяких дальнейших колебаний направился к двери. Дальше ему предстояло спуститься по лестнице, выбраться из ирландской таверны «У Лайама», залезть в машину и укатить прочь от невозможного.

Оказавшись на Массачусетской магистрали, Уилл включил погромче радио и наполовину опустил передние стекла, позволяя прохладному воздуху со свистом врываться внутрь, надеясь, что он прочистит ему мозги. Болезненное ощущение в животе, сочетавшееся с безумным удивлением, теперь сменилось мрачным гневом, что, точно желчь клокотал у него в глотке.

«Чертовы раздолбаи», — возмущенно думал Уилл.

Наверняка это была шутка. Самый возмутительный розыгрыш, о каком Уилл когда-либо слышал. И ведь какой хитроумный! От Дэнни Пламера он никогда подобного коварства не ожидал. А кроме того, в голове у Уилла плавали какие-то образы, отрывки воспоминаний, которых он решительно не понимал. Еще он ощущал фрагменты эмоций, которые ускользали от его разума, как только он пытался их осознать и осмыслить. Впрочем, все это могло объясняться силой утверждения Дэнни вкупе с абсолютно подлинным изнеможением. Да, Уилл устал гораздо больше, чем ему казалось. Это, по крайней мере, было истинной правдой.

Флаг средней школы Истборо приспущен. Родители купили Уиллу черный костюм, и его отец полирует сыну ботинки. Если Уилл позволит своим глазам закрыться, он совершенно точно увидит щетку, скользящую по черной коже.

Но он не закроет глаз. Именно так безмозглые идиоты разбивают свои машины. Засыпая за рулем.

Крест у дороги, мемориал, торопливо воздвигнутый не из дерева и стали, а из цветов, карточек, фотографий и свеч, мерцающих свеч. На улице Уилл находит кое-что, не замеченное полицией, — обломок зуба, выбитого изо рта Майка, когда тот долбаный сукин сын, грязный убийца, сбежавший с места происшествия…

— Нет! — воскликнул Уилл, вскидывая голову и резко выворачивая руль влево, чтобы выправить курс. Он уже начал засыпать, смещаться на соседнюю полосу.

Помотав головой, Уилл еще громче включил радио. Затем, скрипя зубами, еще сильней выжал педаль газа. Стрелка спидометра запрыгала между семьюдесятью и семьюдесятью пятью милями в час. Он непременно должен был добраться домой. Там находились вещи, в которые Уиллу отчаянно требовалось заглянуть, вещи, к которым ему обязательно следовало прикоснуться, повертеть их в руках. Уилл знал, что как только он это сделает, он сможет изгнать все это безумие из своей головы.

Безумие. Звук этого слова очень ему не понравился.

Дорога гудела под колесами. Задние габаритные фонари светились впереди, а в зеркале заднего вида сияли слишком яркие фары. Уилл протянул руку и отвернул зеркало в сторону, желая убрать эту излишнюю яркость с глаз долой.

И все же глаза по-прежнему горели, обещая слезы, но Уиллу просто не о чем было плакать. Вот в чем была вся дьявольщина. После окончания средней школы Уилл потерял контакт почти со всеми своими одноклассниками, кроме самых близких друзей. Чаще всего он виделся с Дэнни, потому что они жили в одном и том же районе, но с Майком он постоянно держал связь. Открытки на Рождество, сообщения по электронной почте четыре-пять раз в год. Проклятье, да ведь Майк был на той выпускной вечеринке у Эшли.

Уилл это знал. Он отчетливо это помнил. Все они там собрались. Майк смешивал всем ром с кока-колой, отчего Эрик в конечном итоге пошел тошниться в кусты. После того как Уилл с Кейтлин ушли наверх в спальню Эшли для небольшого интимного времяпрепровождения, Майк и Дэнни пели им серенады из цветочного садика под окном.

— К черту, — прорычал Уилл. Холодный ветер хлестал его по щекам. Он уже полностью проснулся и внимательно оглядывал лежащую впереди дорогу. Мотор громко гудел, и Уилл заметил, что стрелка спидометра доползла до восьмидесяти миль в час. Тогда он немного сбавил ход. Все это время он так крепко сжимал руль, что костяшки его пальцев побелели, как мел.

После окончания школы они с Майком встречались и болтались вместе всякий раз, как праздники или летние каникулы возвращали их домой в Истборо. После окончания университета Майк переехал в Финикс. Его тамошний адрес имелся в адресной книге Уилла. А книга лежала в квартире.

Поминки. Цветы. Билл, дядюшка Майка, так негромко напевает «Паренька Дэнни» себе под нос, что никто, кроме Уилла, его не слышит.

Нет. Невозможно. Просто немыслимо.

Уилл забарабанил кулаками по рулю, и тот испустил изумленное бибиканье.

«Мы же только что, на прошлой неделе, обменялись сообщениями по электронной почте, — подумал Уилл. — А на той выпускной вечеринке у Эшли он сделал запись в моем долбаном альбоме: „Уиллу, другу гораздо лучшему, чем большинство из нас заслужило"». Уилл мысленно различал знакомый почерк, видел эту надпись, как раз над фотографией Майка.

Над фотографией Майка. Как фотография Майка вообще могла попасть в альбом, если их всех снимали для альбома уже после того, как Майк погиб? Ответ был очевиден — никак не могла. Значит, Майк Лейбо просто не мог быть мертв.

Уилл мрачно сжал ладонями руль и усилием воли заставил себя прекратить об этом думать, сосредоточиться на том, чтобы добраться до своей квартиры и найти там те доказательства, которые, он не сомневался, его там ждали. Доказательства, которые разом сделали бы лживыми гнев и разочарование Дэнни Пламера, а также грустные реминисценции Мартины Динст.

«А мне до сих пор снятся кошмары про его похороны».

Голос Дэнни, точно заезженная пластинка, продолжал проигрываться у него в голове, но Уилл больше его не слушал.

Когда Уилл наконец доехал до своей квартиры, то быстро взбежал вверх по лестнице. В затылке по-прежнему сидела тупая боль, но усталости он уже не чувствовал. Если уж на то пошло, Уилл чувствовал себя полностью проснувшимся, буквально наэлектризованным решимостью — или, быть может, то было просто отчаяние. Отперев дверь, Уилл распахнул ее настежь, да так и оставил. Ключи позвякивали в замке у него за спиной, пока он спешил дальше по коридору. В душе у Уилла по-прежнему сражались противоборствующие эмоции. Хмуро сдвинув брови, он зашел во вторую ванную комнату.

Адресная книга лежала рядом с экраном компьютера.

Уилл понятия не имел, где остановился бы Майк, если бы он все-таки вернулся в Массачусетс на встречу выпускников. Первым логичным вариантом стал бы дом его родителей, но у Уилла не было даже догадки на предмет того, живет ли семья Лейбо по-прежнему где-то в окрестностях, а если живет, то где именно.

Впрочем, это не имело особого значения. Там, в Аризоне, у Майка имелись свои обязанности и привязанности — работа, невеста, друзья. Он должен был время от времени проверять свою электронную почту и автоответчик. Все, что в таком случае от Уилла требовалось, это позвонить Майку и оставить ему сообщение, после чего вся эта чепуховина благополучным образом разрешится. И если это был розыгрыш (а как же иначе?), и если Майк в нем тоже участвовал, что ж, тогда у Уилла непременно найдется для него несколько отборных словечек.

Беря в руки адресную книгу, Уилл невольно задрожал. Холодок подобрался к его загривку, и книга показалась ему необычно тяжелой. Уилл уставился на ее бирюзовую обложку, и его вдруг охватило странное побуждение вовсе ее не открывать, положить обратно на стол.

Образы, которых он совершенно не желал видеть, внезапно вспыхнули у него в голове, и Уилл на мгновение крепко зажмурил глаза, массируя переносицу и отчаянно пытаясь отогнать незваных гостей. Озноб прошел. Теперь все его тело словно бы наполнилось колким теплом.

Затем Уилл нахмурился, встряхнул головой, и пролистнул книгу до раздела «Л». Имя Майка Лейбо было вторым по счету из всех, какие он до сих пор вписал в этот раздел, вторым адресом человека, чья фамилия начиналась на букву «Л».

Вот только его там не было.

— Нет, — вслух прошептал Уилл, мотая головой. В лице у него стала ощущаться странная немота, а глаза начали наполняться слезами, как будто он собирался заплакать.

Второй в разделе «Л» значилась Энджи Лестер, женщина, работавшая в отделе сбыта «Трибы», с которой у Уилла несколько лет тому назад состоялось всего три свидание Уилл гневно воззрился на страницу, словно был способен ее запугать и тем самым заставить ее разрешить смятение у него в голове. Однако несовместимые мысли и воспоминания по-прежнему там оставались.

Уилл перелистнул книгу на следующую страницу, а потом еще дальше. Добравшись до конца всех записей на букву «Л», он не нашел ровным счетом никаких упоминаний о Майке Лейбо.

— Чушь, — пробурчал Уилл себе под нос. — Полная чушь.

Тогда он взял телефонную трубку и набрал номер справочного стола. Когда холодный цифровой голос спросил у него имя, фамилию и название города, Уилл громко их отчеканил: «Майкл Лейбо. Финикс, штат Аризона». Однако ему пришлось изо всех сих сдерживаться, чтобы не начать орать в телефон о том, что он только что обменялся с этим парнем сообщениями по электронной почте, что он где-то в начале июля разговаривал с Майком по телефону.

Пока Уилл дожидался ответа, он прикусил нижнюю губу и закрыл глаза. Комок льда образовался у него в груди, потому что он уже понял, каким станет ответ.

Никакой Майкл Лейбо в Финиксе, штат Аризона, не проживал.

Разум Уилла принялся отчаянно искать осмысление происходящего. Не далее как на прошлой неделе они с Майком строили планы насчет того, чтобы встретиться в воскресенье, потому что посещать встречу выпускников на тот момент Уилл не был настроен. Не мог же он себе это вообразить! Затем нервный смешок слетел с его губ, и Уилл хлопнул себя ладонью по лбу. «Идиот», — буркнул он себе под нос, включая компьютер. Да, он удалил просмотренную электронную почту, но эта операция всего лишь отправила ее из папки входящих в папку удаленных сообщений. Некоторые компьютерные системы через регулярные промежутки эту папку опустошали, однако Уилл намеренно позволял своим удаленным сообщениям накапливаться, несколько раз досадно устранив информацию, которая впоследствии ему понадобилась. Уилл ритмично кивал головой, молча призывая компьютер быстрее выполнять начальную загрузку, а затем подключился к Интернету, чтобы получить новую электронную почту. Как только новые сообщения начали загружаться, он щелкнул мышкой на папку удаленных и принялся их просматривать, одновременно пытаясь припомнить адрес электронной почты Майка. Затем Уилл стал проверять адресную книгу своей электронной почты, но в процессе этого занятия вдруг понял, что не ожидает найти искомую информацию.

Откинувшись на спинку кресла, Уилл уставился на экран. Голова все еще болела, но теперь боль, казалось, распространилась по всему его телу — тупая, ноющая, уходящая глубоко, в самые кости.

Раздался негромкий звонок, оповестивший Уилла о том, что новая электронная почта закончила загружаться. Тогда он почти машинально щелкнул мышкой, открывая папку входящих. Там оказалось больше дюжины новых сообщений, но Уилл стал вяло и безразлично просматривать имена, теперь уже точно зная, что Майка Лейбо он там не найдет.

Как же так могло получиться?

Девочки в черных платьицах, вереница людей тянется по неровному газону у кладбища «Пайн-Хилл», воротник новой белой рубашки слишком тугой, и ему начинает казаться, будто его душат, как будто он потеряет сознание раньше, чем священник умолкнет и отпустит всех с миром…

Два слова буквально выпрыгнули на Уилла с экрана, обратный адрес одного из новых сообщений в папке входящих. «Недоставленное сообщение».

Дрожа, Уилл подался вперед над столом, вцепляясь пальцами в волосы и прижимая ладони ко лбу. Сильная головная боль перешла теперь на новую степень неистовства — тупая пульсация сменилась осколками льда, что буквально простреливали его череп, пронизывая все тело острой бритвой. Уилл внезапно почувствовал, что его голова не сможет и дальше содержать в себе несовместимые образы, противоположные воспоминания, которые с лязгом сталкивались у него в мозгу. Там уже просто не хватало места.

— Господи Иисусе, — прошептал Уилл. Хотя он часто произносил эти два слова в порядке ругательства, на сей раз это была молитва.

Отпихнув назад свое кресло, Уилл так резко встал, что чуть было его не опрокинул. Одна из стен комнаты была целиком покрыта книжными стеллажами, и Уилл, пошатываясь, скованно туда направился, не видя там никакой цели и чувствуя, что просто блуждает по своему кабинету. Лишь когда он упал на колени и начал стягивать с самой нижней полки громадные тома — атласы и разнообразные альбомы, только тогда в разум Уилла стало просачиваться понимание собственных намерений.

Уилл неловко хватал книги, и они переворачивались, шлепаясь друг на друга и рассыпаясь по полу. Затем Уилл принялся вяло их перебирать, пока не нашел гладкой, сравнительно тонкий том в синем переплете, который он, собственно, и искал. Тот самый, в золотом листке на обложке которого значилось: «Средняя школа Истборо».

Затаив дыхание, Уилл стал пролистывать альбом. Мысленно он по-прежнему видел почерк Майка и ту надпись, которую он сделал на выпускной вечеринке у Эшли. Однако тот образ в голове у Уилла стал теперь смутным, расплывчатым, и он даже не смог в точности припомнить ту фразу, которую Майк написал над своей фотографией.

Ванесса Лалли. Марк Льюнг.

Там не было никакой фотографии Майка Лейбо. И никакой надписи, естественно, тоже.

Словно бы двигаясь сами по себе, пальцы Уилла принялись переворачивать страницы. Пленник собственного нездорового любопытства, насаженный на острый меч ужаса, что мучительно вращался в его животе, Уилл долистал страницы до самого конца альбома. И за несколько страниц до конца какая-то часть его разума (судя по всему, совсем недавно выкованная) уже знала, что он там найдет.

Фотографию. Но не ту, которую Уилл мысленно видел в альбоме, а другую, реальную. Иной, более мирный снимок, пожертвованный родителями Майка.

Вечная память. Майкл Пол Лейбо. Мы никогда тебя не забудем.

— Будь оно все проклято. — Уилл выпустил из рук синий альбом. Его правая рука дрожала, пока он поднимал ее, чтобы прикрыть потрясенно разинутый рот. — Будь оно все проклято, — снова произнес Уилл, а затем повторил то же самое еще несколько раз, точно мантру. Глаза жгло, но лишь когда Уилл ощутил соль у себя на губах, он понял, что плачет.

Рыдает над утратой очень дорогого ему человека.

Горюет о друге, погибшем больше десятилетия тому назад, который так никогда и не стал мужчиной. Никогда не переехал в Финикс. Никогда не обзавелся невестой.

— Что за дьявольщина со мной творится? — прохрипел Уилл, обращая свой вопрос к теням в сумрачном кабинете, едва ли не веря в то, что они откликнутся, что некий голос из эфира прошепчет ему ответ.

Прошло несколько минут, прежде чем Уилл понял, что слегка покачивается взад-вперед, глазея на рассыпанные перед ним на полу книги. В числе прочих там была биография Гудини, чья фотография украшала стену домашнего кабинета Уилла точно так же, как и рабочего. А среди нескольких разбросанных по полу научно-исследовательских трудов имелась книга «История магии», которую Уилл приобрел для учебных целей, еще в университетские годы.

Уилл перестал раскачиваться. Хмурясь, он поднял с пола биографию Гудини и бросил ее на какой-то другой том. Некое предположение мелькнуло у него в голове подобно вспышке, выпущенной в ночное небо лишь затем, чтобы упасть в океан и погаснуть. Гудини развенчал всю эту чепуховину. Как удобно было бы иметь возможность обвинить во всем происшедшем магию. Насколько все было бы проще. Уилл с радостью заключил бы в объятия любое другое объяснение случившегося, нежели то, которое казалось ему так дьявольски очевидно.

«Я деградирую, — подумал он. — Мой разум деградирует».

Ужас, охвативший Уилла при этом зарождающемся понимании, невозможно было сравнить ни с чем, уже им испытанным. Он содрогался всем телом, вставая с пола, а затем ковыляя в туалет, чтобы отлить. Стянув с себя джинсы, Уилл невесть как сумел найти дорогу в спальню.

Долгие часы он просто лежал там в темноте, глазея в потолок. Как Уиллу ни хотелось, чтобы сон объял его и унес прочь от невнятной путаницы мыслей и воспоминаний, этого никак не получалось. Головная боль уже стала уже чем-то вроде тумана, который, казалось, вконец его дезориентировал.

Вечер, проведенный за расписыванием пульки во время рождественских каникул на первом году университета. Майк, который никогда не был особенно хорош в пульке, теперь напрактиковался и легко обыгрывает Уилла, потягивая мятный шнапс «Румпль Минце» прямо из бутылки, тыльной стороной ладони вытирая влажные губы.

Пока глаза закрывались, и Уилл наконец начинал отплывать в сон, его разум подвергся настоящей атаке целого ряда калейдоскопично вспыхивающих образов. Майк вручает ему туристский буклет про Аризону, убеждая Уилла прибыть с визитом. Они вместе проводят уикенд у Кейп-Кода летом между первым и вторым курсами университета. Вовсю подпевают группам на сборном концерте во Флит-Центре в Бостоне.

Однако все эти образы уже начинали стираться, края их обугливались и загибались, точно у горящих в голове у Уилла фотографий. Они были попросту ошибочными. Невозможными. Такого никогда произойти не могло.

Нет, уже не могло. Только не теперь, когда Уилл так ясно помнил то утреннее объявление директора Чедберна об автокатастрофе, в которой погиб Майк Лейбо, причем его убийца скрылся с места происшествия. Только не теперь, когда каждый миг страдания Уилла в последующие дни был буквально выгравирован в его памяти. И поразительно тихие поминки, на которых никто еще не восстановился от шока в той мере, чтобы хоть что-то сказать. Похороны, рыдающие девочки, упавшие розы и белый воротничок, который так жал ему шею.

Майк Лейбо был мертв.

И все эти годы спустя горе Уилла по-прежнему было открытой раной.