Война без людей

Глава 12 Невидимая рука Кремля

Я стоял, опёршись рукой на дерево и тяжело дыша. Пар от моего дыхания клубился вокруг моей лысой головы прямо как туман. Ожидание — самая дурацкая вещь. Даже если ты знаешь, что не ошибся.

— Как ты узнал, Изотов? — вопрос, заданный холодным женским голосом, повисает в воздухе, — Как ты меня обнаружил?

— А я тебя и не обнаруживал, — честно отвечаю я с кислой ухмылкой, — Просто… вычислил. Это было удивительно несложно… стоило просто задать себе вопрос: «А кто мог бы незаметно преследовать и контролировать нас всю дорогу? Кто из тех, кого ты знаешь, имеет нужные способности?»

— Неужели? — еще один вопрос таким же ледяным тоном.

— Сама подумай.

Ленка идеально играла свою роль. Возможно, даже не играла, а была как-то обработана психологически, так, что её настоящая личность спала, пока «панкушка» отрывалась и брала от жизни максимум того, что ей нужно. Ни один гений не сможет сдержать себя, когда его уволакивают в комнату, а затем трахают во все места щупальцами из тумана, а она — справилась. Легко и достоверно. Только вот её способности… вот о чем я постоянно думал. Мощные, универсальные, невероятно полезные, прекрасно маскируемые характером и разбитным поведением оторвы-хулиганки, но вот они в доктрину нашего любимого государства не вписывались совершенно.

Довлатова просто не могла быть вольной неогенкой с такими способностями. Не. Могла. Никак. Точка. Но играла так замечательно, что мы это съели. Все это съели. Если бы не этот слив, если бы не настоятельная потребность найти ответ, я бы не догадался. Просто бы не стал обдумывать легкомысленную и дурную панкушку, оставшуюся за тысячи километров. Однако…

Вот она. Проявляется из воздуха, стоя передо мной. Выглядит как обычно. Тощая, голая, лысая. Сиськи мелкие. Замерзла — к гадалке не ходи. Но судя по напряженному и сосредоточенному лицу — ей плевать на температуру.

— У меня приказ зачистить тех, кто меня вскроет, Симулянт, — хрипло проговорила девушка, глядя на меня исподлобья.

— Думаю, у тебя много приказов, — слабо улыбнулся я.

— Что дальше, Изотов? — она не меняла позы, не шевелила конечностями или там пальцами. Прямо робот, а не человек, — Зачем ты это сделал? Зачем вышел из комнаты?

— Там теплее было, да? — вспомнил я как ловко эта «панкушка» умеет перемещаться по потолку, — Ладно, не суть. Мне нечего тебе сказать.

— Что? — на лице суперагента (а как её еще назвать?) проступило удивление. Она даже крошечный шаг назад сделала.

— Ну разве что одну вещь, — вздохнул я, борясь с лютым желанием обнять дерево для собственной устойчивости, — Говорю так, в надежде, что определенный уровень принятия самостоятельных решений у тебя есть. В общем, не буду расплываться мыслью по древу. Не у тебя одной есть директивы. Libertad o Muerte. Свобода или смерть. В случае гибели кого-нибудь из нашей небольшой группы по интересам вступает в силу сговор, по которому остальные действуют самостоятельно, в меру собственного разумения. Следующий раунд переговоров, который начнется после того, как ты, к примеру, «зачистишь» меня, будет проходить с гарантиями взаимного уничтожения.

— А если зачистят всех? — быстро спросила девушка.

— «Товарищ, верь, взойдет она, звезда неистового знанья…», — гнусно ухмыляясь, продекламировал изнемогающий от слабости я, — «…и на обломках мирозданья напишут наши имена…».

— Врёшь…

— Ты должна была от корки до корки проштудировать моё досье, Лена, — плюнув на всё, я плюхнулся жопой на снег, — Похоже, что я вру? Блефую? Похоже… что я хочу жить дальше, если сижу перед тобой без сил посреди гребаного нигде? Или, может быть, вычислив тебя, я понял, что наша дорогая страна будет доить таких как ты и я, пока мы не сдохнем? Выцедит из нас каждую каплю пользы, показывая по телику устало улыбающихся «копух», забывших лица собственных детей? Знаешь, я как-то видел их вместе с семьями… Жуткое зрелище.

После этих моих слов оба замолчали, что я, что она. Два тощих лысых придурка, служащих одной системе. Я сидел жопой на снегу и был настроен слегка философски, потому что понятия не имел, что за человек передо мной. У Довлатовой есть свобода воли? А какой характер? Что ей движет? Насколько жесткие установки ей вдолбили в голову? Она вполне может оторвать мне сейчас тыкву, просто решив не заморачиваться высшими материями. До которых ей, этой лысой заразе, вполне может не быть дела. Она же, по сути, совсем чужой и неизвестный мне человек. Винтик системы.

Но это уже даже не игра ва-банк, смекаете? Карты раскрыты, слово сказано. Осталось понять, какая комбинация какую бьет.

— Мне нужно подумать, — заявила Ленка, скрещивая руки под своей чахлой грудью, — Возвращайся в комнату. Всё равно вы пока никуда не денетесь. Но! Хоть одно слово обо мне кому-либо, и…

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял, — пробурчал я, начиная вставать с такого удобного и мягкого снега. Хорошо некоторым, вон как летают. С места и в зенит. Притаится, наверное, прямо в комнате и будет себе в тепле думать и сверлить взглядом моё величество…

На следующий день, когда Янлинь, Вероника и Вася вновь умотали на зимнюю рыбалку, а длинноногая Лариса решила «пробежаться по окрестностям» с картой, наш разговор продолжился. Уже, правда, в тепле и с чаем.

— Я, конечно, иду сейчас на измену, Изотов… но другого выхода не вижу, — говорила бывшая «панкушка» сидя со скрещенными ногами на матрасе и дуя на горячий чай, — О тебе мне известно всё, сколько уже рядом отираемся? Вот. Считай, работала твоим предохранителем… и обосралась. Не было вариантов сближения, ты бабами как подушками обложен. Так вот, что хочу сказать? Твои мотивы действительно чисты, ты ни от кого ничего не требовал сверх положеного. Опустим момент, когда это «положеное» только декларируется, мы с тобой не дети. Оба понимаем, что ты пошёл против системы. За дело, не по делу, всем насрать, мне тоже. Только…

Только вот мир вокруг меня и Довлатовой отнюдь не крутился. Я, простой советский старший лейтенант Изотов, кодовое имя Симулянт, был совершенно не в курсе того, что происходит в мире и даже в нашей стране. Моя собеседница была.

— Я начну с самого начала, чтобы ты хоть сколько-то понимал картину происходящего, — рассказывала Ленка, — «Стигма», её основание, было вынужденным шагом со стороны СССР. Мы не обладали достаточными ресурсами для освоения того, что свалилось на человечество, и, проще говоря, нам бы не дали подобным заниматься в одиночку. В те годы, в 50-ые, если ты помнишь, страна отстраивалась лихорадочными темпами, поэтому компромисс был найден паршивый и поспешный. «Стигма». Одной ей дело не ограничилось, нас пытались продавить дальше. На квоты артефактов, на передачу вообще всего, относящегося к неосапиантике, под эгиду всех участвующих в проекте стран, на много чего, не в этом дело. Геополитика, Витя. Наш Иосиф Виссарионович быстро понял, что если мы будем следовать в фарватере общих решений, то рискуем оказаться жертвой. Раскрыть полный хозяйственный потенциал неосапиантов в неограниченных количествах могли лишь страны с огромными территориями. Мы вышли из проекта, умудрившись изъять и своих ученых, на базисе теорий которых строились первоначальные проекты неосапиантики.

— А потом начались зверства, — догадался я, провоцируя рассказчицу на досадливую отмашку.

— Засунь мораль в жопу, Изотов, — устало посмотрела на меня Довлатова, — И слушай внимательно. Тогда, после того как мы ушли из проекта, ему был нанесен катастрофический ущерб, всё едва не рухнуло, так как другие страны начали немедленно рвать одеяло на себя. Мы несколько раз тайно были на грани войны, мир останавливало только понимание, что у СССР после Второй Мировой слишком много сил. Тогда сложилось очень хрупкое равновесие, и только потому, что «Стигму» банально выделили, дав ей автономию.

Начало тихого противостояния было трагикомичным — прикладное использование неосапиантов против организации вивисекторов, пытавшихся разобраться в самом явлении. Прикладники, то есть мы, Советский Союз, выгодно противопоставили себя «теоретикам», а затем, при первой же возможности, ударили по конкурентам, буквально уничтожив всё централизованное изучение феномена.

— Чистая политика, Витя, ничего лишнего. Понимаешь, Союз большой, спрятать можно что-угодно. Мы спрятали. Получили преимущество. Реализовали его полностью, да, но к глобальному конфликту готовы не были. Никто к нему не готов, даже сейчас. Но…

Когда мир напоминает разворошенный улей шершней, то укусы достаются даже слонам, проходящим мимо. Все аппараты Кремля сходили с ума, пытаясь решить тысячи навалившихся на страну задач. Беженцы, беженцы-неосапианты, шпионы, народные мстители, покушения на наших неогенов, поиск и уничтожение ячеек «Стигмы», шпионаж и контршпионаж. Все сходили с ума, разрываясь по сотням направлений. Телефонные аппараты натурально грелись, а люди падали с приступами прямо на рабочих местах. Теперь к этому еще прибавились «био-бомбы» Валиаччи. И я.

— Видишь ли, Витя, идёт война, — криво усмехнулась лысая девушка, кажущаяся особо мелкой в том засаленном пальто, которое она тут себе откопала, — Не такая, где бомбы падают, и дети без мамок орут, а тайная. Ты вылез со своим сюрпризом в самый ненужный момент. Да с каким сюрпризом, с сюрпризами, мать твою! Никто не ожидал, что ты окажешься соавтором двух научных проектов высочайшей важности. Никто.

— И поэтому нас решили угробить, да? Послав тебя для подстраховки, если вдруг я о чем-то догадаюсь и решу подгадить напоследок?

— Грубо говоря, так и есть, — подтвердила мои домыслы Довлатова, — На Окалину можешь не коситься, та просто хотела убрать Данко из города. Да, она знала, что Антипрогност пойдет за ним, но, Изотов, подумай сам — где ты и где город? Представляешь, что началось, когда наши «копухи» узнали о «бомбах» Валиаччи? Чем бы ваша компания не угрожала, есть шансы, что ничего не получится из-за стигмовского выкормыша, а уж с вашей смертью так тем более. Ты очень невовремя вылез, Витя. Ты и до этого всегда вылезал всем боком, а теперь так вообще.

— Мальчик-который-всех-за*бал…

— Именно. Поэтому, в случае если Данко захватят, а ты выживешь, мне тебя приказано ликвидировать. Только тебя. Как…

— Либо в процессе, если мы столкнемся с ними рогами, да?

— Как ты понял? — выпучилась на меня Ленка, став чуть-чуть похожей на ту, старую, дурную и эмоциональную шлюшку, обожающую закинуться и выпить.

— Не смотри на меня так. Я не настолько умный, — кисло ухмыльнулся я, с натугой перебрасывая непослушное тело на другой бок, — А просто бессердечная сволочь. Поэтому легко вскрываю такую гнилуху. Кстати, что там за толпа была? Кто все эти люди?

— С миру по нитке, — пробормотала ошарашенная Ленка, — Набрали наиболее боеспособных. Даже несколько американских «героев» есть. На этой бл*ди, которая Данко в Стакомске чуть не утащила, есть немного слюны одного неогена. Он ухитрился её мазнуть после импульса, когда они наших атаковали, создал связь. Так что мы до сих пор прослушиваем всё, что вокруг этой неряхи происходит.

— Понятно… — пробормотал я, захваченный внезапной и наглухо больной идеей, — То есть, подытожим — Васю решили слить, отдать. И попутно избавиться от меня чужими руками, чтобы не вызывать у девчонок лишнего антагонизма, так? Причем меня хотят видеть в некрологе в любом случае. Я всё правильно понял?

— Почти, — кивнула Ленка лысой головой, — Плюс Колунов. Он должен оказаться у «Стигмы». Грубо говоря, его уже продали. Отдали. В остальном — если девчонки меня не заметят, то я их и пальцем не должна трогать.

— Всё-таки, меня недооценили, — поморщившись, упал на спину я, — Молодец, Ленусик. Ты, считай, мир спасла. Наверное.

— Предав всё, чему служила? — хмуро спросили меня, — За что с малых лет жопу рвала во всех смыслах? Витя, мудень ты комнатный, ты хоть представляешь через что я проходила в этой жизнюшке? Под кем была, что жрала и пила? Что с людьми делала, а что они со мной?

— Давай не будем сейчас выяснять, кто какого говна в жизни глотнул, — нахмурился я, — У нас и без того дела есть. К тому же, нихера ты еще ничего и никак не предала, дорогая моя Ленуся, никого не подвела и всё такое. Знаешь почему? Потому что сейчас ты будешь меня убивать.

Вы когда-нибудь видели, как правительственный суперагент захлебывается остывшим чаем?

Я старался, дорогая публика. Всю дорогу, до самой этой церкви и в ней, у пасечников, в «уазике», даже уже здесь, лежа на этом тощем матрасе, я пытался и пытался преодолеть возникший из-за перенапряжения внутренний барьер, блокирующий мои способности. То, что делало меня слабым калекой, едва способным стоять на ногах. Тщетно. Ничего не получалось. Подсознание, решив, что в таком виде я точно выживу, попросту не поддавалось всем моим волевым усилиям. Оставалось лишь одно решение, а у Вероники и Янлинь точно бы не хватило сил меня медленно придушить. Вариант со вскрытием вен я отбросил как неэффективный. Думаете, есть другой вариант завести себя с толкача? Ну извините, не пришло на ум.

— Ты конченный псих, Изотов, — бурчала Ленка, оплетая сзади меня своими руками и ногами, — Таких как ты вообще нужно сжигать в крематории, нах*й. Твой психиатры просто недоучки. Как тебя вообще в люди выпустили?!

— Я хорошо симулирую обычного человека, — бледно ухмыльнулся я, чувствуя, как тонкое девичье предплечье все сильнее и сильнее давит мне на горло, — …и у меня есть справка. Libertad o Muerte, поняла? Дави…

Врешь ты, Ленка. Не рациональность заставила тебя начать со мной переговоры. Не здравый рассудок подтолкнул к «предательству». Ты знала, за что мы стоим. И ты, так бережно и нежно душащая меня девчонка, боишься тех, кто отдают тебе приказы. Ну а вдруг злой враг оторвет тебе ручку? Или ножку? А потом еще прижжёт так, что никакая Ахмабезова не восстановит? Тебя же не на пенсию сошлют, а какому-нибудь ребенку ответственного товарища с самых верхов, чтобы ты ему жопку подтирала, да сосала по щелчку пальцев. Именно так, Ленусь. С твоим послужным списком, с такой податливостью, сосать придётся обязательно и много. Просто, потому что некому будет за тебя встать, некому будет вырвать кишки мелкому ублюдку, некому будет швырнуть в лицо ответственному товарищу потроха его отпрыска. Некому заставить их ссаться от ужаса только при мысли неправедно эксплуатировать таких же людей, как и они сами.

А он, такой человек, тебе нужен. Не только тебе, всем нам.

В глазах темнеет. Тело, грамотно лишенное воздуха, начинает конвульсивно содрогаться. Мысли теряют связность. Я начинаю бороться за жизнь. Вяло, жалко, слабо. Спустя несколько секунд тело понимает, что всё происходит всерьёз, начинает изыскивать резервы. Мне некуда деваться, ни о каких стоп-словах речи не шло, всё всерьез, меня именно убивают. Целиком, полностью, безвозвратно. Мы, дорогая публика, в глуши, в серьезной такой глуши, а значит, девчонки вернутся нагруженные рыбой по самое небалуйся и потом уже от меня не отойдут. Мы просто потеряем время.

Я тихо сиплю, сознание угасает. Уже не чувствую хватки своей убийцы, не чувствую давления на горло. Помнится, Кладышева всё жаловалась, что не может меня также придушить, как я её. Мол, ощущения просто фантастические…

…долбанная извращенка…

Кажется, мой план провалился. Пронзительно четкая мысль, за которой наступает полная чернота.

А затем взрыв. Тело, разум, весь я буквально взрываюсь во все стороны псевдоматериальным туманом!

Каким-то чудом, краем сознания или проведением, я успеваю поймать Ленку, собиравшуюся вылететь в окно и задеть по дороге головой подоконник, но с остальным справиться не в силах — поэтому вышибаю в церкви всё! Сразу всё! Окна, двери! Да ВСЁ!

Наверное, со стороны могло показаться, что в церкви оказался какой-то монстр, состоящий из извивающихся туманных щупалец. Даже крышу слегка набок перекосило.

Будучи в слегка неадекватном состоянии, пытаюсь поправить крышу, удерживая её на своем «теле» и попутно охраняя оглушенную Довлатову от обломков, но в итоге вся верхняя треть старого заслуженного здания со скрипом и грохотом заваливается набок. Убедившись, что на голову теперь может упасть только покрытое облаками небо, начинаю съёживаться в человека. Вижу три фигурки, сломя голову несущихся к дому, спохватываюсь и отменяю трансформацию. Отрастив один длинный «хвост», беру им беспамятную лысую девушку, заворачиваю в матрас и прячу как нашкодивший ребенок, за церквушкой. Ну, за её остатками…

— Витяяяяя!! — радостно орет троица рыболовов, прыгая возле остатков нашего временного дома. Разруха их не смущает от слова «совсем». Меня, выползающего из развалин (но держащего одним из своих концов около беспамятного агента) — тоже. Мы обнимаемся. Ну то есть люди или, точнее, бессмертные вечно юные советские люди радостно обнимают упругий кусок тумана, который обнимает их. В общем, обнимаем друг друга и радуемся вслух.

Нет, я рад. На самом деле рад. Не тому, что выжил, этому как-то радоваться не получается, а тому, что вновь… что-то могу. Что еще что-то сделаю. Что не лежу, бессильно распластавшись, под весом собственного неподъёмного тела. Мы еще повоюем.

Тем более, что я прекрасно представляю, куда нужно воевать.

Тем временем, очухавшаяся Ленка, оглянувшись и прислушавшись, решила свинтить. Схватив матрас, она стала невидимой, а затем бережно потащила добычу в сторону леса, стараясь держать матрас у самой земли. Опытная, смотрю. Убежав на солидное расстояние, лысая тут же подхватила имущество с земли и начала выстукивать, освобождая от налипшего снега. Затем, бросив матрас на низенькую коренастую ёлку, Довлатова принялась смотреть на разрушенную церковь и прислушиваться к крикам моих друзей.

— Я точно дура. Полная дура… — пробормотала себе под нос девушка, прячась за деревом, — Что же я наделала…

— Да ничего, в общем-то, — напугал я её до усрачки, выглядывая щупальцем из снега, — Чего дёргаешься? Мы не договорили. Я хочу знать всё, что можно о тех, кто нас преследует.

— Эээ… как? — подпрыгнувшая Довлатова потыкала сначала в меня, высовывающегося из снега, а затем в меня, обнимаемого Янлинь и Вероникой. Вдали.

— Бывает, — индифферентно откликнулся я, сам немало удивленный расстоянию, на которое смог вытянуться, — Каждый раз какие-нибудь изменения. Давай заматывайся в матрас и рассказывай. Технически-то у нас ничего не изменилось…

— В смысле, Изотов? — потребовала пояснений Ленка.

— В коромысле. Я буду и дальше охранять Колунова. Будем убегать, драться, скрываться. Защищать Данко. Шансы перебить всю эту солянку у меня неплохие. Но я должен знать больше.

— Вот, что ты затеял, да? — прищурилась агент, — Идти прежним курсом? Сорвать эту… сделку?

— Именно, — покивал я концом щупальца, — Никаких дополнений. А если я угроблю Антипрогноста, который, вот дела, идёт за мной, то…

— Окалина? — прищурилась все понявшая Довлатова, — Умно, Симулянт. Она и так тебя прикрывает, а если… да, точно. Может получиться. Если ты каким-то образом, чудом или черт знает чем перебьешь целую свору опытных неосапиантов, возглавляемых тем чудовищем!

— Сколько я зарезал, сколько перерезал… — ехидно напел я, постоянно отвлекаемый вопросами Кладышевой, — Давай ближе к делу, а то у меня мозги спекутся.

— Сейчас, в матрас замотаюсь, — кивнула увидевшая свет в конце туннеля убийца, — Мне есть что тебе рассказать. Вооот, так гораздо теплее. Короче, слушай. Там у них…

— Не поняла… — внезапно вмешался в беседу третий голос, — А че это вы тут делаете?

В десяти метрах от прячущихся в лесу нас стояла рыжая Лариса Ивановна, ушедшая с утра на разведку, и озадаченно хлопала своими большими зелеными глазами.

Да чтоб тебя, зараза…