Война за независимость Чили

Глава 7 От либералов к консерваторам: закат «революции освобождения»

Ведущие силы восстания против диктатуры отказались признать централизм Сантьяго и господство его торговой олигархии. Ассамблея Консепсьона 8 февраля 1823 г. направила Хунте в Сантьяго послание: «Провинция Консепсьон провозгласила свободу, решила единогласно не признавать никакого другого правительства кроме созданного по всеобщей свободно выраженной воле народа. Нас твердо поддержали Кокимбо и другие районы на север от Мауле»[854]. Движение провинций желало большой децентрализации и признания своих демократических прав, отвергая диктат Сантьяго.

Ассамблея Консепсьона предложила составить общенациональное правительство, хунту из представителей каждой провинции на равных правах. Сантьяго категорически отказался, ссылаясь на то, что в этом случае возобладают местнические интересы, и противоречия внутри правительства неизбежны. Чтобы урегулировать конфликтную ситуацию, Ассамблея Консепсьона поручила Фрейре и его армии занять Сантьяго и решить силой проблему власти[855].

Во главе армии юга Фрейре вошел в Вальпараисо и начал переговоры с Сантьяго. Он заставил Хунту, созданную кабильдо Сантьяго, признать его власть, а также провести выборы в Ассамблею провинции Сантьяго, которая должна была стать легитимным органом власти, подобно уже существовавшим в провинциях. В кабильдо преобладала торговая олигархия Сантьяго, а провинции устали от централизма диктатуры О’Хиггинса. 6 февраля Фрейре посадил бывшего диктатора под домашний арест (тот в этот день прибыл в Вальпараисо), но вскоре вернул ему свободу.

Фрейре подверг О’Хиггинса так называемому juicio de residencia (суд о пребывании на посту), специальному расследованию, предусмотренному старым кастильским правом. По старым правилам испанской администрации любой чиновник, в том числе и вице-король, покидая свой пост подвергался расследованию всех своих действий на этом посту, с разбором документом, вызовом свидетелей. До окончания этого процесса уходящий чиновник не мог покинуть старого местопребывания. Фрейре и его министр Мариано Эганья не стали доводить дело до осуждения бывшего диктатора, и в июле 1823 г. О’Хиггинс покинул страну, отправившись в изгнание в Перу, чтобы более никогда не вернуться.

Консепсьон был опорой федералистского и демократического движения, которое возглавил Фрейре. Оно пользовалось решительной поддержкой населения провинции, в основном крестьян и помещиков, а также немногочисленных ремесленников и торговцев. Было бы неверно выводить генеалогию этого движения из «плебейско-якобинского» течения во главе со священником Ориуэлой во времена «Старой родины». Эта же социальная база питала противостояние Росаса и Карреры, затем с энтузиазмом поддержала испанскую реконкисту, а теперь демократический антицентрализм Фрейре. В основе этой постоянной оппозиции центральной власти Сантьяго были противоречия интересов производящих классов, как простых крестьян, так и помещиков Консепсьона с торговой монополистической олигархией столицы. Военный цезаризм времен О’Хиггинса по форме сохранился, но при Фрейре приобрел народный, федералистский и демократический характер[856].

После создания Ассамблеи Сантьяго в марте 1823 г. представители всех провинций сформировали Генеральный конгресс. 30 марта 1823 г. конгресс опубликовал «Акт о союзе народов Чили», представлявший собой временную конституцию страны. Хотя первая статья документа утверждала, что Чили является единой и неделимой, конгресс формировался из представленных на равных трех провинций, чьи ассамблеи избирали депутатов в общенациональное собрание[857].

Федералисты говорили о демократии народов (pueblos). Важно подчеркнуть, что в испанском языке слово pueblo означает не только народ, но и поселение. В реалиях Чили начала XIX в. этот термин скорее имел именно второе значение слова[858], а именно: город, поселение, то есть политическая единица, имеющая самоуправление в лице кабильдо. В терминах движения Фрейре речь шла о демократии кабильдо, местных самоуправлений, что имело сильный федералистский оттенок.

Были объявлены выборы в Учредительное собрание, а временным Верховным правителем 31 марта 1823 г. был избран военный лидер революции Рамон Фрейре. Главой кабинета был назначен Мариано Эганья (сын Хуана Эганьи), видный юрист и человек с весьма консервативными взглядами. Большую роль в политике играл сенат, в котором преобладали либералы во главе с Х.М. Инфанте[859]. М. Эганья, хотя и намеревался продолжать некоторые реформы, в том числе содействующие просвещению, оказался не готов отойти от методов и средств управления времен колонии.

Эганья продемонстрировал крайний клерикализм, чем сразу же вызвал враждебность умеренных и радикалов. В частности, в духе испанских генерал-капитанов он издал приказ: «Всякий прохожий обязан преклонять колени при встрече религиозных процессий со священными дарами и должен стоять на коленях, пока процессия не удалится с его глаз». Таких ретроградных распоряжений было немало[860]. Он был все монастыри за свой счёт открыть начальные школы для простого народа. Он оставался консерватором, сторонником твердой централизованной власти и сопротивлялся всяким попыткам радикально-республиканских реформ и федералистским поползновениям провинций. Эганья был выразителем интересов торговой олигархии Сантьяго.

Напротив, Инфанте, прошедший за годы Войны за независимость резкую эволюцию от умеренного к радикальному республиканизму и либерализму, возглавил партию сторонников федерализма, которых поддерживал сам Фрейре. Именно резкая оппозиция Инфанте реакционным шагам в религиозных вопросах положила начало противостоянию сената и правительства. Инфанте был поддержан К. Энрикесом, Б. Вера и другими. Кроме того, сенат принял ряд демократических законов, имевших символическое значение. В частности, он отменил титулы, такие как «Превосходительство», «Сиятельство» и прочие, а также распустил созданный О’Хиггинсом «Легион доблести». Однако правительство наложило вето на эти решения[861].

Из противостояния этих двух групп возникли две партии, борьба которых составила содержание политической жизни Чили в первой половине XIX в. Самой многочисленной партией были пелуконы (от испанского peluca — парик). В неё входила большая часть старой аристократии (ведущая своё происхождение от деятелей конкисты первых лет заселения Чили, в основном басков и старых кастильских родов), клир и консервативно настроенные простолюдины. Другая партия, признанным лидером которой был Инфанте, получила название пипиолос (от испанского слова pipiólos — малыши). В неё входили аристократы, недовольные клерикально-реакционным курсом Мариано Эганьи, а также бывшие сторонники Карреры[862]. Надо подчеркнуть, что в этих партиях одинаково участвовали и консерваторы, и либералы, и аристократы и простолюдины. Однако очень быстро пелуконы стали ассоциироваться с консерваторами и клерикалами, а пипиолос — с либералами. В значительной степени это происходило из-за различия в их подходах к церковной политике, к проблеме майоратов, и к проблеме баланса исполнительной и законодательной властей.

Сенат состоял из избираемых, а не назначаемых как при О’Хиггинсе, представителей, их было по три от каждой провинции. Полномочия сената определялись конституцией 1818 г.[863] Большинство в правительстве были представителями торговой олигархии Сантьяго, стремившейся к централизму. Они уравновешивали федералистские устремления провинций, волю которых воплощал Фрейре. Креольские элиты при Фрейре получили большое влияние, они делили власть с военными.

Новая власть отменила конституцию 1822 г. и созвала Учредительное собрание. По предложению Инфанте 23 июня 1823 г. было окончательно отменено рабство без возмещения бывшим хозяевам, что было важнейшей демократической мерой. Министр М. Эганья настаивал, что государство должно возместить бывшим хозяевам ущерб, но был вынужден отступить. Да и денег для этого в казне не было.

Временное правительство осуществило некоторые реформы, среди которых самой значительной был новый Регламент торговли. После отмены старого регламента, детища Родригеса Альдеа, вызвавшего огромное недовольство, правительство 31 мая 1823 г. приняло в видоизмененном виде регламент 1813 г. Правительство пыталось учесть в новом регламенте проявившиеся за это время недостатки введенной свободы торговли. Главной проблемой был рост контрабанды в Вальпараисо. Методом борьбы стал принцип понижения таможенных тарифов, что нашло отражение в новом регламенте. Лишь товары, аналогичные уже производившимся в Чили, при ввозе облагались 50% пошлиной[864].

Накануне созыва Учредительного собрания О’Хиггинс решил покинуть страну. 17 июля 1823 г. он обратился с воззванием к согражданам: «Конгресс соберется… Он даст вам новые институты, более подходящие новому времени и отвечающие вашему общественному положению. Однако они будут бесполезны, если вы не научитесь ими пользоваться». Он предостерегал народ от хаоса, который может подорвать завоевания независимости[865].

12 августа 1823 г. собралось Учредительное собрание, сразу же избравшее Рамона Фрейре главой государства, Верховным правителем. Большинство депутатов были от Сантьяго, так как по избирательному закону, написанному Мариано Эганьей, депутатов избирали не кабильдо городов и поселков, а жители пропорционально числу населения: по 1 депутату от 15 тысяч граждан. В этих условиях, внешне демократических, преобладание автоматически получал Сантьяго, где проживало большинство чилийцев[866].

В собрании преобладали пелуконы, Инфанте и его партии даже в Сантьяго удалось получить только треть голосов. Новый расклад сил определил ход работы собрания и саму конституцию. 23 декабря была обнародована новая конституция, написанная под идейным влиянием ветерана борьбы за независимость Хуана Эганьи, председателя конституционной комиссии. Образцом для неё служила всё та же кадисская конституция 1812 г[867]. Вместе с тем, это был претенциозный и мало практичный документ, наполненный моральными и религиозными идеями, смесью авторитарности и аристократического эгалитаризма[868]. Конституция практически сводила на нет свободу печати.

Эганья включил в конституцию статьи, которые должны были стоять на страже этических, моральных принципов власти, ограничивая возможности установления личной диктатуры. Он вводил цензорские органы — Избирательные ассамблеи, которые составляли списки кандидатов для замещения общественных постов, руководствуясь критериями «гражданской добродетели». Он желал передать всю власть аристократии, оттеснив от неё военных. Эганья был убежден, что Чили подходит только республиканское правление. Однако он понимал его в духе Аристотеля как демократию для аристократии[869].

Конституция Эганьи была элитистской и аристократической, но, несмотря на её недостатки и консервативные положения, антиавторитарной и республиканской. Конституция была в некоторой степени утопической, ибо проповедовала республиканские и либеральные принципы, охраняя при этом старые колониальные структуры и общественные устои[870].

Эта конституция действовала немного больше года ввиду своей непрактичности, наличия в ней сложных механизмов взаимодействия властей, нереализуемых принципов «гражданского достоинства» как определения гражданских прав и прочее. Текст конституции был столь оригинален, что символические для страны фигуры, как Камило Энрикес и Мануэль Салас, да и некоторые другие депутаты отказались поставить под ней свою подпись[871].

Собрание продолжило свою деятельность как законодательная палата. Удивительно много для того времени было инициатив и законопроектов с радикальным социальным содержанием. Был предложен и принят законопроект депутата Мануэля Кортеса, запрещавший землевладельцам требовать от своих крестьян-инкилино оплаты за землю зерном по ценам ниже рыночных. Это была серьезная мера, защищавшая крестьян, находившихся фактически в крепостной зависимости от помещиков, от произвола своих хозяев. Также по инициативе ветеранов войны за независимость Хоакина Ларраина и Мануэля Саласа была предпринята очередная попытка отменить майораты[872].

На следующий день после приятия конституции Фрейре во главе войск отправился походом на Чилоэ, последний бастион роялизма в Чили. Эта экспедиция оказалась неудачной. По возвращении Фрейре обнаружил, что все его друзья либералы недовольны конституцией, которую во имя чести отца защищал только министр внутренних дел сын автора Мариано Эганья. Потребовалось отправить последнего в Лондон послом, чтобы отменить эту конституцию[873]. На его место был назначен губернатор Кокимбо генерал-либерал Франсиско Антонио Пинто. После этого отмена конституции была предрешена[874].

Фрейре натолкнулся на сопротивление консервативного сената, где заправлял автор конституции Хуан Эганья. Сенат отказывался отменить конституцию, но уже не находил поддержки в кабинете министров. Фрейре в ответ представил свою отставку. Принять её означало пойти на открытую конфронтацию с провинциями и армией. 19 июля 1824 г. Фрейре был поддержан народом, собравшимся на центральной площади Сантьяго. Фактически это было восстание: народ ворвался в правительственные здания и разогнал депутатов. Сенат потребовал от Фрейре применить войска против народа, но тот отказался. Тем временем, собравшийся народ объявил себя кабильдо абьерто и потребовал отмены конституции. Фрейре принял все требования кабильдо абьерто, и конституция была отменена.

26 августа 1824 г. Фрейре созвал новый конгресс. Выборы в него должны были состояться по новым правилам. Согласно конституции Эганьи избирательное право ограничивалось очень высоким имущественным цензом. Теперь право участвовать в выборах получали все женатые чилийцы, умевшие читать и писать, «владевшие любой недвижимостью или жившие любым ремеслом, делом или профессией»[875]. Это решение Фрейре удовлетворяло требования демократических масс, поддерживавших его в противостоянии с олигархией Сантьяго.

Конгресс собрался одновременно с сенатом, который считал его лишь законодательной палатой, действующей по конституции 1823 г. В ответ Конгресс окончательно отменил конституцию. По предложению Инфанте Конгресс объявил себя очередным Учредительным собранием. На этом собрании шли бесконечные дискуссии о будущем устройстве страны.

Главными проблемами, с которыми столкнулся конгресс, были катастрофическое состояние государственных финансов и голод в провинции Консепсьон. Выпущенные казной бумажные деньги (боны казначейства) моментально обесценились, потеряв 80% номинальной стоимости[876]. Для решения этих проблем был предложен законопроект реформы налогообложения, активно поддержанный Инфанте, главой либеральной группы депутатов. Это был революционный акт. Предлагалось отменить алькабалу (налог с продаж) и ввести прямое налогообложение капитала и имущества. Эта реформа перекладывала тяжесть налогового бремени с низших слоев населения на имущий класс, торговую верхушку и землевладельцев. Также предлагалось ликвидировать откуп десятины, что позволяло убрать посредников, получавших огромные прибыли при сборе этого налога. Эти проекты вызвали сильнейшее сопротивление имущих классов. В результате они были заболтаны в бесконечных обсуждениях, а затем преданы забвению.

Провинции были недовольны централистским диктатом Сантьяго и его торговой олигархией, превратившей Учредительное собрание в пустую говорильню и не допускавшей принятия решений, ожидаемых в провинциях. Это привело к отзыву провинциями своих депутатов из конгресса и созыве самостоятельных провинциальных ассамблей. В апреле 1825 г. такая ассамблея собралась в Консепсьоне, в мае в Кокимбо. В своем воззвании к народу Фрейре обвинил собрание в нежелании реформ и затягивании принятия законов, что явилось причиной решения Консепсьона отозвать депутатов[877]. После этого Учредительное собрание в Сантьяго было распущено под давлением восставшего народа.

Созванные в апреле – мае 1825 г. провинциальные Ассамблеи Консепсьона и Кокимбо решили самостоятельно управлять своими провинциями и доверить общенациональное правительство генералу Фрейре. Будущее конституционное устройство они намеревались обсудить самостоятельно, не посылая делегатов в Сантьяго[878]. Они установили федеральный режим де-факто. Сантьяго решил сопротивляться этому развитию событий.

Столичная элита считала возможным созыв нового конгресса, даже если в нем будут только депутаты от Сантьяго. Также было необходимо отстранить Фрейре от власти, ибо он склонялся к поддержке позиции провинции и их федералистского проекта.

19 июня 1825 г. кабильдо Сантьяго потребовало от Фрейре либо уйти в отставку, либо созвать конгресс. Так как переговоры с Правителем не давали результатов, кабильдо создало хунту в составе Х.М. Инфанте, Х.А. Овалье и К. Родригеса. Хунта должна была заменить власть не только губернатора города, но и самого Правителя, что могло быть квалифицировано как попытка переворота. Хунта обратилась к народу, ожидая его поддержки. Однако площадь была пуста. Народ не пошел за аристократами кабильдо. Дело кабильдо провалилось, и столичная элита увидела, что она не может прибегнуть к народному восстанию для достижения своих целей. Для этого нужна была своя вооруженная сила. Тогда 28 июля 1825 г. в Сантьяго была создана «национальная гвардия».

Фрейре стремился урегулировать конфликт и пригласил городских лидеров на переговоры, чтобы попытаться удовлетворить их претензии. Однако лидеры требовали невозможного: ограничения власти самого Фрейре и создания хунты по решению кабильдо Сантьяго. Фрейре отказался, и тогда у них не осталось иного выхода, кроме как по примеру провинций созвать собственную провинциальную Ассамблею. Таким образом, в июле 1825 г. в стране существовали три разные Ассамблеи, а общенациональная власть сконцентрировалась в руках Фрейре.

12 июля 1825 г. Фрейре созвал выборы в уже третье по счёту Учредительное собрание. Чтобы не допустить вмешательства губернаторов в ход избрания депутатов, Фрейре лишил их полномочий на период выборов. Сантьяго избрал своих депутатов, которые сами без присутствия представителей других провинций открыли заседания Конгресса. Среди них преобладали сторонники О’Хиггинса, они составили большинство депутатов конгресса. Тогда Консепсьон и Кокимбо отказались прислать своих депутатов, и конгресс превратился в провинциальную ассамблею Сантьяго, что, собственно, и предлагал либерал и федералист Инфанте. Однако победила точка зрения X. Эганьи объявить конгресс Учредительным собранием, которое не могло претендовать на законное представительство всей страны[879].

Помимо хаотической политической ситуации Правитель должен был решать сложный комплекс проблем взаимоотношений с церковью и Ватиканом. Фрейре изменил политику государства в отношении церкви, вернувшись к радикальным мерам 1817–1818 гг. В феврале 1824 г. в Чили прибыл папский нунций Дж. Муци. Это было большой победой посланного еще при О’Хиггинсе в Рим священника-патриота Хосе Игнасио Сьенфуэгоса. Нунция приняли с огромной помпой и выражениями уважения. Однако сразу же начались проблемы: церковные институты передавали средства, деньги, драгоценные металлы нунцию на его содержание в Чили. Правительство запретило такую практику, так как он был иностранным церковным иерархом, временно находящимся на территории Чили. Власти пригрозили репрессиями чилийским священникам, нарушавшим финансовые правила патроната, когда государство брало на себя содержание церкви и сборы десятины[880].

Затем Муци стал вмешиваться во внутренние дела страны. Восстановленная 19 июля 1824 г. свобода прессы вызвала недовольство церковников. Муци, прибывший из Европы, где торжествовала реакция, считал свободу прессы огромным злом и дьявольским соблазном. Кроме того, недовольство республиканцев вызвали выступления священников против республики и свободы на службах, посвященных кончине папы Пия VII.

Правительство резко сократило число монастырей, конфисковало часть их имущества. За протесты со стороны епископа Родригеса Соррильи его лишили епископской кафедры. Высказанное Муци недовольство действиями правительства было отвергнуто властями, и тогда нунций покинул страну. Отношения с Римом были надолго испорчены.

Уже была свободна Перу, создана Республика Боливия, освобождение континента было завершено, но на крайнем юге страны, в Чилоэ по-прежнему развевалось испанское знамя. Фрейре осуществил поход на остававшийся под контролем Испании остров Чилоэ. 18 января 1826 г. гарнизон роялистов на Чилоэ капитулировал. Таким образом, многолетняя эпопея Войны за независимость закончилась полным освобождением территории Чили.

Эта экспедиция окончательно истощила ресурсы казны. Правительство было вынуждено распустить экипажи эскадры и даже продать часть судов Аргентине[881]. Этим воспользовались сторонники О’Хиггинса, созвавшие в мае 1826 г. на Чилоэ провинциальную ассамблею, провозгласившую его Верховным правителем. Сам бывший диктатор находился в Перу, а восстание вскоре было подавлено[882].

Правительство Фрейре также пыталось решить проблему платежеспособности государства. Были ликвидированы некоторые высокооплачиваемые должности, сокращены оклады чиновников. В 1824 г. правительство Фрейре решило прибегнуть к старому опыту колониальной администрации, восстановив эстанко (монополию) на табак, мате, вино, с той лишь разницей, что монопольные права закреплялись за частной компанией «Порталес Cea и Ко». Частные эстанкерос, так их стали называть, обязывались ежегодно вносить в бюджет фиксированную сумму. Большая ее часть предназначалась на покрытие процентов лондонского займа. Этот опыт с финансовой точки зрения был провальным, но эстанкерос с этого момента стали играть большую роль в политике[883].

Партия эстанкерос объединила вокруг себя торговую олигархию Сантьяго. К ней примкнули недовольные антицерковной политикой Фрейре консерваторы. Сильной фигурой в этой группе стал Диего Порталес. Торговая элита стремилась к полновластию, её целью была монополизация рынков через политическое господство. То, что не удалось сделать через экономические рычаги, партия эстанкерос стремилась осуществить военными и политическими методами[884]. Основу партии консерваторов составляли магнаты Сантьяго. Консерваторы, эстанкерос, сторонники О’Хиггинса, клерикалы, пелуконы постепенно сформировали правую группу, партию, принявшую старое название консерваторов — пелуконов.

На время отсутствия в Сантьяго Фрейре, отправившегося с войсками на Чилоэ, 12 ноября 1825 был образован Правительственный совет из 4 человек во главе с Х.М. Инфанте[885]. Главной задачей совета была подготовка новых выборов в очередное Учредительное собрание. Инфанте разработал проект нового административного устройства Чили. Декретом 31 января 1826 г. страна была разделена на восемь провинций, которые получали большое самоуправление. Инфанте придал политическому развитию федералистское направление[886].

Пипиолос Инфанте защищали федеративное устройство, считая его гарантией от авторитаризма централистского правления в духе диктатуры О’Хиггинса. Идеологическое обоснование этого они, как и другие либералы-федералисты в Латинской Америке (прежде всего новогранадцы и мексиканцы), находили в «Духе законов» Монтескье и «Общественном договоре» Руссо. Там проводилась идея: чем меньше республика, тем больше свободы и равенства. Отсюда необходимость федерации демократических провинций[887].

На прошедших в провинциях выборах проявилась враждебность к диктату столицы, недовольство упорным нежеланием Сантьяго поделиться властью с местами. Провинциальное собрание в Кокимбо, например, предписало своим депутатам ни при каких обстоятельствах не соглашаться на изменение федеральных принципов государственного устройства. Главное — любое решение общенационального собрания об устройстве власти должно быть одобрено провинциальными ассамблеями[888]. Именно федерализм казался тогда залогом демократии и гарантией от военного деспотизма, подобного диктатуре О’Хиггинса.

4 июля 1826 г. открылось Учредительное собрание, которое избрало президента республики (титул Верховного правителя был заменен на президента). Временно этот пост занял адмирал Мануэль Бланко Энкалада (июль – сентябрь 1825 г.), а вице-президентом был избран Агустин Эйсагирре. Бланко недолго продержался на этом посту и вручил власть Эйсагирре (сентябрь 1825 г. — январь 1827 г.). На одном из первых заседаний собрание приняло декларацию с только двумя голосами против: «Республика Чили является федеративной системой, её конституция будет представлена на рассмотрение народов для её принятия»[889].

Реальная власть сконцентрировалась в конгрессе. Там доминировали либералы, сторонники как федерализма, так и централизма Сантьяго. Для либералов идеалом государственного устройства была федерация по примеру США. Учредительное собрание провозгласило страну Республикой. Проект конституции, разработанный Инфанте на основе принципов федерализма, был представлен конгрессу 19 января 1827 г. Однако депутаты не спешили рассмотреть этот проект, среди них было немало сторонников централизма Сантьяго. 24 и 25 января 1827 г. произошел военный мятеж во главе с полковником Э. Кампино, свергнувший временного президента А.Эйсагирре. Захватив президентский дворец, Кампино въехал верхом на лошади в здание конгресс, который отказался признать смену власти. Солдаты Кампино отказались стрелять по депутатам, которые призвали к власти Фрейре, который создал свой штаб в Сан-Фелипе[890]. Фрейре, считавшийся лидером федералистов, должен был подавить мятеж, поддержанный ими же. Он был сторонником строго исполнения закона и пообещал оставить власть, как только военное восстание будет подавлено[891]. Ему не удалось выполнить часть своих обещаний, но мятеж без труда был подавлен[892].

Фрейре вернулся во власть. Депутаты продолжили обсуждение конституции, предложенной Инфанте. Ассамблея Сантьяго заранее объявила, что не признает конституцию, основанную на федеральных принципах, и не будет ей подчиняться. По этому проекту страна становилась федерацией, создавался двухпалатный парламент, исполнительная власть сильно ограничивалась сенатом, который давал согласие на назначение министров. Провинции получали огромные полномочия во внутренних делах, в том числе и в судебной сфере.

Этот проект так и не был принят, конгресс отправил его на рассмотрение провинций. 8 мая 1827 г. Фрейре вновь оставил свой пост, передав бразды правления известному своими либеральными убеждениями генералу Франсиско Антонио Пинто. Новый президент распустил конгресс, который так и не смог утвердить конституцию. Нужны были новые выборы, чтобы, наконец, принять конституцию.

На выборах в начале 1828 г. сложились две группировки: либералов или пипиолос, защищавших федеративное устройство страны, и пелуконов, консерваторов-унитариев, активно поддержанных партией «эстанкерос» Порталеса, представлявших торговую олигархию Сантьяго. Победа досталась либералам.

25 февраля 1828 г. новый конгресс собрался на заседания, а 8 августа принял конституцию. В создании этого основного закона большую роль сыграл испанский писатель и либеральный политик Хосе Хоакин да Мора. В текст конституции были внесены положения о гарантиях основных гражданских свобод, а также статья об отмене майоратов[893].

Технически конституция была прекрасно продумана, являлась глубоко республиканской по своему духу. Создавалось унитарное государство, но при большой децентрализации. Исполнительная власть получала большие полномочия, но была ограничена в политической инициативе, что сильно связывало ей руки[894]. Это была самая прогрессивная конституция Чили по сравнению со всеми предыдущими.

По новому закону о выборах, который действовал последующие 72 года чилийской истории, избирателем мог быть гражданин старше 21 года, умевший читать и писать, женатый или состоящий в ополчении, имеющий собственное дело или собственность. Из всех этих альтернативных положений местные власти восприняли тезис лишь о членстве в ополчении. Запись в ополчение осуществлялась местной исполнительной властью, поэтому избирательные списки формировались также ею. В руках местных интендантов оказалось мощное орудие влияния на выборы.

На президентских выборах 1829 г. либералы получили большинство. Президентом стал Ф.А. Пинто, а вице-президентом должен был стать один из кандидатов, набравших наибольшее число голосов, то есть либо консерватор Ф. Руис Тагле, либо генерал Хоакин Прието. Выборы вице-президента были принципиальны, так как все знали, что Пинто собирается уйти в отставку. Конгресс в нарушение закона избрал либерала Хоакина Викунью, набравшего меньшее количество голосов[895]. Так сами либералы заложили мину под здание чилийской государственности.

Консерваторы и эстанкерос развернули кампанию по дискредитации конгресса и либералов. Надо сказать, что многие либералы также склонялись поддержать аргументы эстанкерос, многие из которых сами были умеренными либералами, но предпочитали войти в союз с пелуконами, чем с радикалами Инфанте. К этому времени и в провинциях преобладание получили консерваторы. Консепсьон и Мауле отказались признать выборы президента и вице-президента. Их поддержал один из отвергнутых кандидатов генерал Прието. Другие провинции присоединились к восстанию консерваторов.

Одним из обвинений оппозиции в адрес правительства и конгресса было нарушение закона о выборах президента и вице-президента. Главным же тезисом оппозиции была необходимость преодоления хаоса и дезорганизации страны, виновными в которых объявлялись либералы-федералисты[896]. Этот тезис прочно вошел в идеологию пелуконов, а затем и всех правых политических течений Чили. Один из сторонников О’Хиггинса писал ему в Перу: «Во всех домах Чили плачут и стенают от болезней и от бедности… Вся торговля в руинах, все только жалуются друг другу на несчастья. Никто ничего не покупает на всем пространстве от Консепсьона до Кокимбо… Вся сельская округа наводнена бандитами, солдатами-дезертирами, рыскающими повсюду, да и солдаты армии грабят всех подряд»[897].

В обстановке восстания в провинциях, полного хаоса и преддверия гражданской войны Пинто бездействовал, а затем ушел с поста президента. Вслед за ним представил прошение об отставке вице-президент. Временным президентом Чили стал председатель Сената Франсиско Рамон Викунья, который перебрался в Вальпараисо. 7 ноября 1829 г. в Сантьяго была создана Правительственная хунта, куда вошли пелуконы Руис Тагле, Х.А. Алькальде, а возглавил её лидер либералов Р. Фрейре[898]. Либеральный городской совет Сантьяго отказался признать хунту. С юга наступала армия во главе с Прието. Всюду царила политическая неразбериха, грозящая перейти в полномасштабную гражданскую войну. Правительственные силы возглавил сначала генерал Франсиско Ластра, а затем Рамон Фрейре. Правительство было поддержано офицерством. Первое сражение правительственных войск и восставших при Очагавии 14 декабря 1829 г, не дало преимущества ни одной из сторон.

В марте 1830 г. избранный провинциями консервативный конгресс отменил все законы, принятые либералами в 1829 г. Президентом стал ставленник «эстанкерос» Х.Т. Овалье. 17 апреля 1830 г. при Лиркае войска Фрейре потерпели сокрушительное поражение. Это было одно из самых кровопролитных сражений за всю историю Чили. Солдаты противостоявших армий ненавидели друг друга более, чем патриоты роялистов. Из 1750 солдат Фрейре спастись удалось лишь двумстам[899].

Победа пелуконов привела к власти могущественного министра Диего Порталеса. Когда Эганья и другие консерваторы, выдвигая свои требования, отказались занять министерские посты, Порталес заявил: «Если никто не хочет быть министром, я готов стать единственным министром, хоть в должности министра-разбойника». 6 апреля 1830 г. Порталес стал единственным министром и полновластным хозяином Чили[900]. После кончины Овалье в марте 1831 г. президентом был избран генерал Прието, а вице-президентом — Диего Порталес, который стал истинным правителем страны.

Гражданская война закончилась победой консерваторов и эстанкерос. Среди победителей была и часть либералов. Консерваторы-пелуконы в своей массе были централистами. Между тем и часть консерваторов, и большинство либералов были федералистами. Затем большая часть либералов, за исключением крайних радикалов во главе Инфанте, также перешли в стан централистов[901].

Консолидированная фракция торговой олигархии и крупнейших землевладельцев не желала более демократических экспериментов. Символом этого стремления к порядку, возврату к управляемости и сохранению старого уклада был Диего Порталес. При нем в Чили произошел своеобразный «термидор», при котором креольская элита получила всю полноту политической власти, чего она добивалась все годы Войны за независимость. Одновременно ей удалось затормозить социальные перемены, угрожавшие существовавшему укладу в экономике и в обществе. Ей было необходимо снять угрозу отмены майоратов, налоговой реформы, секуляризации общественной жизни. Одним словом, надо было закрепить главный результат Войны за независимость как политической революции в Чили: полновластие креольской элиты.

Эти задачи выполнил Д. Порталес. 25 мая 1833 г. была принята конституция, действовавшая в Чили до 1925 г. Фактически это была подправленная конституция 1828 г… В ней узаконивалась фактически абсолютная президентская власть. Президент избирался на 5 лет с правом переизбрания на второй срок. Он обладал огромными полномочиями, правом вето на решения конгресса, назначал губернаторов провинций — интендантов. Конституция, декларировавшая равенство всех перед законом, сохраняла привилегии церкви, восстановила майораты. Она была проникнута консервативным духом, охраняла собственность и привилегии креольской элиты. Её задача заключалась в закреплении политической победы креольской аристократии в Войне за независимость при сохранении старой социальной структуры.

В течение 20-х годов происходило ослабление элиты из-за всевластия военных. Гражданская война 1829 г. привела к равновесию влияния олигархии и военных. Это отнюдь не было реваншем традиционалистов над прогрессистами и модернизаторами. В отношении путей развития и направления модернизации у элиты не было разногласий, преобладало желание сохранить разумное соотношение между традицией и реформой.

Конституция 1833 г. подвела итог Войны за независимость, зафиксировав на бумаге полновластие тех, кто больше всего выиграл от освобождения от Испании и защищал эту независимость, как от внешнего врага, так и от внутренних опасностей, исходивших от народных слоев, низших и средних классов. Этим главным победителем была торговля олигархии и земельная аристократия Сантьяго, утвердившаяся в качестве полновластного хозяина Чили и определившая пути развития страны в первые десятилетия её независимого существования.

Конституция 1833 г. была сверхпрезидентской и авторитарной. Республика 1833 г. была больше похожа на монархию без монарха и без монархистов. Большинство институтов власти, кроме самых одиозных и архаичных (Инквизиции, Аудиенсии, продаваемых должностей и прочего), сохранялись в ней со времен колонии с небольшими изменениями. Однако их функция изменилась, отныне они действовали в русле модернизации и форсированного включения страны в мировую экономическую систему. Война за независимость выполнила свою главную задачу, осуществила политический переворот, вручив всю полноту власти местной элите, ликвидировав барьеры для экономического прогресса, которые создавал испанский абсолютизм и колониализм.