Полночь над Санктафраксом

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КАРТА ПАДАЮЩИХ ЗВЕЗД

Каулквейп вышел из Главной Библиотеки, стряхивая пыль с новой мантии. Дорогой чёрный материал так и искрился, а меховая отделка казалась даже чересчур богатой, но одежда сидела на нём идеально. Он прижимал к груди старинные свитки и спешил по направлению к Школе Темноты и Света.

Повернув в узкую улочку рядом с Башней Облакологов, он остановился. Там, преграждая ему путь, стоял Вокс, облаколог, лицо которого лоснилось от древесного бальзама.

— Наконец-то он один! — прорычал высокий подмастерье.

Ещё двое подмастерьев-облакологов появились за спиной у Каулквейпа. Его поймали в ловушку.

— Мне отчего-то кажется, червячок, что у нас с тобой есть кой-какие счёты, — начал Вокс, доставая из складок мантии зловеще выглядящую дубинку.

Он выбросил её вперёд, и она отскочила от головы Каулквейпа, да так, что бедняга распластался по земле.

— Вокс, — выдохнул Каулквейп, — ты, бы-чара… У-Уф!

— Ну и где теперь твой профессор, ты, урод из Нижнего Города? — издевался Вокс. — Где же наш храбрый капитан Прутик, спаситель Санктафракса?

— А вот здесь! — отозвался Прутик, схватив занесённую для удара руку Вокса и аккуратно выкручивая её за спину.

— А-а-а! — завопил подмастерье, выронив дубинку.

Прутик отшвырнул негодяя в сторону.

— Я думаю, моему дорогому подмастерью нужна помощь, — заметил он.

— Д-да, сэр, — заикаясь, лебезил Вокс, струсив перед молодым профессором.

— Да, кстати, заодно и одежду ему отряхни.

Вокс неуклюже помог Каулквейпу подняться на ноги и стряхнул с него пыль.

— А теперь марш отсюда! — скомандовал Прутик. — И если я ещё раз увижу, что вы к нему пристаёте, вы все мигом отправитесь в Нижний Город на вечное поселение. Я ясно выражаюсь?

Вокс мрачно кивнул и улизнул прочь. Его приятели уже давно сбежали.

— Спасибо, профессор, — выдохнул Каулквейп.

Прутик улыбнулся.

— Ну сколько раз тебе говорить, — сказал он, — зови меня Прутик.

— Да, проф… Прутик, — поправился Каулквейп.

— И вот ещё, Каулквейп…

— Да, Прутик?

— Ты выронил вот это. — Молодой профессор вручил своему подмастерью помятые свитки. — И не пачкай больше свою красивую мантию.

— Не буду, Прутик, — обрадовался Каулквейп и побрёл за профессором к Школе Темноты и Света.

Кабинет Прутика находился на самом верху западной башни Школы. Это была маленькая комнатка с мягкими подвесными креслами, где в углу горела печь; в помещении было тепло и уютно. Вдоль стены стояли полки с рядами книг в кожаных переплётах, пачками бумаг, перевязанных лентами, и сложный световой прибор. Всё это было покрыто толстым слоем пыли.

Прутик смотрел на Каулквейпа, своего подмастерья, который сидел, уткнувшись носом в свиток, и жадно читал что-то при свете открытой печной заслонки, в печном жерле малиновыми язычками пламени полыхали поленья. Должно быть, он зажёг летучее дерево, подумал Прутик и снова перенёсся в детство, к лесным троллям, когда сиживал на коврике из шкуры тильдера перед огнём и слушал, как Спельда, его приёмная мать, рассказывает истории о тёмных Дремучих Лесах.

Поленья летучего дерева давали много жара, но при горении они действительно приобретали летучесть и так и норовили выскочить наружу, когда печная заслонка была открыта. Часто Каулквейпу приходилось отрываться от рукописей и засовывать обратно горящее полено, которое пыталось вылететь.

— Что ты там такое читаешь? — спросил Прутик, не скрывая скуки в голосе.

Юный подмастерье отлично понимал, что Санктафракс и особенно эти маленькие гробоподобные каморки Школы Темноты и Света просто душили молодого капитана воздушных пиратов.

— Да так, один старый манускрипт, профессор, — ответил Каулквейп. — Я нашёл его в Главной Библиотеке, это так захватывающе…

— Зови меня Прутик, — раздражённо ответил тот, а потом добавил уже спокойнее: — Завидую я тебе, Каулквейп.

— Мне, Прутик? Но почему?

— Ты можешь взять свиток, и воображение уносит тебя небо знает куда. Я наблюдал, как ты сидишь тут часами, корпя над каким-нибудь куском коры, наполовину изгрызенным древесными мотыльками и червями, будто в трансе. Ты рождён быть учёным, Каулквейп. А я… — он остановился, — я воздушный пират!

Прутик встал, пересёк душный кабинет и, подойдя к окну, настежь распахнул его. Капли холодного дождя падали на его поднятое вверх лицо и стекали по шее.

— Вот где я должен быть, — сказал он, показывая на небо над Санктафраксом. — Вот там. Лететь в небе. Быть капитаном воздушных пиратов. Как мой отец и отец моего отца. Это в крови, Каулквейп, — мне этого так не хватает.

Каулквейп отложил рукопись и поймал печными щипцами вылетевшее полено летучего дерева.

— Каулквейп, — продолжал Прутик, всё ещё пристально вглядываясь в бесконечные воздушные просторы, — ты никогда не слышал, как ветер поёт в снастях, не видел, как земля разворачивается под тобой, будто карта, не чувствовал, как ветер играет у тебя в волосах, когда летишь по небу. Если бы ты всё это испытал, ты бы понял, какое это несчастье — быть втиснутым в этот тесный убогий кабинетик. Я чувствую себя точно птица, которой подрезали крылья.

— Я люблю Санктафракс, — ответил Каулквейп, — я люблю его башни, его улочки, Главную Библиотеку и этот тесный кабинетик тоже. Но если бы не ты, меня здесь не было бы. — Он опустил глаза от внезапно накатившего смущения. — И я последовал бы за тобой повсюду, даже… — он указал в открытое окно, — даже туда, в открытое небо.

Прутик вздрогнул.

— Были другие, кто тоже последовал за мной туда, — тихо ответил он.

— Твоя команда? — спросил Каулквейп.

— Моя команда, — грустно прошептал Прутик. Сейчас он видел их всех очень ясно — разношёрстная, но верная компания, которую он собрал: плоскоголовый гоблин, душегубец из Дремучих Лесов, древесный эльф, водяной вэйф, Каменный Пилот, толстолап и очкастый рулевой. Все они верили в него, пошли за ним в открытое небо — и погибли там. — Я не знаю как, но я погубил их всех, Каулквейп. Видишь, как опасно доверять мне.

— А ты уверен, что они мертвы? — спросил Каулквейп.

— Конечно мертвы! — раздражённо ответил Прутик. — Как они могли выжить?

— Но ты-то выжил, — заметил Каулквейп.

Прутик замер, как громом поражённый.

— … Я имею в виду, ты видел, что с ними произошло на самом деле?

— Видел? — переспросил Прутик. — Я не помню!

— А ты помнишь хоть что-нибудь из того рокового путешествия в открытом небе? — поинтересовался Каулквейп.

Прутик понурил голову.

— Нет, — хмуро признал он.

— Тогда откуда же ты знаешь, что они мертвы? — настаивал Каулквейп. — Сколько человек было на борту «Танцующего-на-Краю», когда вы отправлялись в путь?

— Вместе со мной восемь, но…

— А Профессор Темноты видел, как восемь падающих звёзд пролетели в небе, — выпалил Каулквейп.

Прутик нахмурился:

— Каулквейп, что ты там такое говоришь?

— Я и так проговорился, — запнулся Каулквейп. — Профессор приказал мне не разговаривать с тобой о твоей прошлой жизни. Он сказал, тебя это только расстроит…

— Расстроит меня? Конечно меня это расстраивает! — обрушился на него Прутик. — Если бы я только на минуту подумал, что хоть кто-то из моей команды ещё жив, я бы немедленно ушёл отсюда и нашёл бы их, чего бы это ни стоило.

Каулквейп кивнул:

— Я думаю, именно этого профессор и боится. Забудь про то, что я сказал, Прутик.

— Забыть?! — набросился на него Прутик. — Я не могу забыть! Восемь падающих звёзд, так ты сказал. По штуке на каждого члена команды «Танцующего-на-Краю». Каулквейп, вспомни, а профессор не говорил, где они приземлились?

— Ну, я… Я имею в виду, я думаю…

— Я могу ответить на этот вопрос, — раздался вдруг голос. В дверях кабинета стоял Профессор Темноты. — Мне следовало догадаться, что не удастся сделать из тебя учёного, Прутик, мальчик мой, — грустно произнёс он. — Ты совсем как твой отец, прирождённый авантюрист, и, как и ему, возможно, тебе предначертано навсегда пропасть в открытом небе.

Прутик схватил профессора за руку.

— Мой отец? — спросил он. — Вы знаете, что случилось с моим отцом?

Профессор покачал головой:

— Только то, что сильной бурей его унесло много недель тому назад, и с тех пор о нём ничего не слышно. — Он заглянул в полные тревоги глаза Прутика. — А ты?… Там?…

— Я не знаю, — разочарованно ответил Прутик. — Я не помню. — Он схватил руку профессора и с силой сжал её. — Профессор, вы должны помочь мне разыскать мою команду. Как капитан, я обещал никогда не покидать их, что бы ни случилось. Если есть хоть малейшая возможность, что кто-то из них жив, тогда я должен держать своё обещание.

— Но, Прутик, — начал профессор, — даже если…

— Вполне возможно, — прервал Прутик возражения профессора, — возможно, моя команда поможет мне вернуть память. — Он отодвинулся от профессора и заглянул ему в глаза. — Потому что, кто знает, что я мог забыть там, в открытом небе. Может, что-то полезное? Для вас, профессор. Для Санктафракса.

Профессор недовольно кивнул. В словах Прутика было рациональное зерно. Залетев так далеко в открытое небо, он испытал и пережил то, чего никто до него не испытывал, то, о чём сам престарелый учёный мог только мечтать — а именно войти в сердцевину самой погоды. И более того, Прутик выжил и вернулся, принеся этот опыт с собою. Конечно, в настоящее время его разум был абсолютно закрыт, но, может быть, со временем его можно будет отпереть…

— Ну хорошо, — сказал профессор. — Я вижу, ты решился. Отправляйся искать свою пропавшую команду, Прутик, да пребудет с тобой моё благословение. — Он вытащил из складок мантии мешочек, полный золотых монет, и вложил его в руку Прутика. — Вот тебе на путешествие, — сказал он. — Используй благоразумно. А теперь пойдём в мой кабинет, я покажу тебе карту, которую нарисовал в ту ночь, когда ты упал на землю. На ней показано предположительное расположение остальных падающих звёзд, если можно верить моим расчётам. Некоторые упали неподалёку, где-то в Нижнем Городе. Парочка рухнула дальше, в Дремучие Леса, да поможет им небо. И одна, последняя, залетела так далеко, что я не смог с точностью проследить её траекторию.

— Покажите же мне её, профессор! — взволнованно попросил Прутик. Он повернулся к своему подмастерью. — Мы отправимся на поиски всей команды, Каулквейп, чтобы воссоединиться… — Он остановился. — Быть может, они смогут рассказать мне что-нибудь о моём отце…

— Прутик, — строго сказал профессор, — отправляйся сам на эту охоту за падающими звёздами, если это так необходимо. А я вижу, это действительно необходимо. Но, неба ради, оставь паренька в безопасности, в Санктафраксе, здесь ему самое место.

Каулквейп вышел вперёд, взял Прутика за руку и посмотрел на профессора.

— Извините, профессор, — заявил он, — но я тоже дал обещание!