Глава 13

Фил спала как убитая. Без сновидений, без храпа, без единого приспешника дьявола, тревожащего ее сон. Целых шесть часов.

Когда после трех утра пошел седьмой час, тяжелый занавес беспамятства спал, и она перекатилась на спину.

Затем распахнула глаза, несколько секунд привыкая к темноте. Фил ощутила, как матрас прогибался под массой другого тела на кровати, и ей не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто там лежал.

Она ощущала Спара, могла бы найти его в толпе людей со связными глазами и руками. Он взывал к ее чувствам, каких она прежде не испытывала.

Последним ее воспоминанием был диван и грандиозный план по выслеживанию Иерофанта. Наверное, она отрубилась прямо там, и Спару пришлось укладывать ее в постель.

Такая формулировка заставила ее фыркнуть. До сих пор этому мужчине удавалось в любое удобное для него время без проблем уложить ее в постель. Это стало входить в привычку.

Осторожно, боясь разбудить его, Фил повернулась, чтобы разглядеть мужчину, лежащего рядом с ней. Он занимал больше половины кровати, но, нужно отдать ему должное, не перетягивал одеяло на себя.

Удивительно, но это говорило о многом, так как в отличие от других мужчин, с которыми она спала в своей жизни, он не был горячим, как печка. Она знала, что, прикоснувшись к его коже, ощутит приятное тепло, а не жар, который, казалось, исходил от других ее постельных партнеров. Человеческих постельных партнеров.

Фил закатила глаза в темноте. Ставшая сюрреалистической страной чудес жизнь натолкнула ее на эти мысли?

Теперь она делит своих любовников на виды, потому что последний из них определенно не человек. Она задумалась: а должно ли это ее так сильно беспокоить?

Нет, у нее достаточно претензий к сложившейся ситуации, которые не включали в себя ДНК. Она просто не решалась взглянуть на них поближе. У нее было такое чувство, что ей не понравиться увиденное.

Фил понимала, что вводит Спара в заблуждение, и ненавидела себя за это. Она всегда недолюбливала людей, которые были то страстными, то холодными, затем снова страстными, словно не могли определиться с манерой поведения.

Насколько она знала, играть можно в карты, кости или небольшие пластиковые фишки, но не в чувства. Ее бабушка и дедушка всегда учили говорить правду, даже если солгать казалось проще.

Пощадить человеческие чувства это одно, а вот давать ему надежду совсем другое.

Как она могла ввести Спара в заблуждение, если сама не знала, как поступить, отчего только сильней запутывалась. Фил признавала, что сделала первый шаг навстречу. Ну, навстречу сексу.

Конечно, он поцеловал ее у больницы, но когда она стояла голая в душе, Страж только промыл и обработал ее раны. Это Фил соблазнила его и, Боже прости, не жалела о содеянном.

Со Спаром она чувствовала себя удивительно. Каждый раз, когда он прикасался к ней, электрический разряд проходил через ее тело. Это походило на странную энергию магического поля, которую Фил ощущала каждый раз, когда видела его статую, только приумноженную в тысячу раз.

Она хотела бы списать все на химию, но даже самое сильное влечение, которое она чувствовала к другим мужчинам, казалось смешным по сравнению с чувствами, которые пробуждал Спар. Они были такими всепоглощающими, что она боялась их.

Серьезно. От страха она дрожала, как лист на ветру. Спар оказался первым мужчиной за всю ее жизнь, который угрожал независимости Фил. С самых первых дней дедушка и бабушка учили ее самой о себе заботиться.

Они хотели, чтобы она стала сильной женщиной, поскольку знали — отведенное им время закончится раньше, чем она сможет подготовиться.

Фил так сильно любила их, что не была бы готова, проживи они все двести лет, но дедушка с бабушкой знали, что не смогут быть в ее взрослой жизни и поэтому все распланировали.

Когда Фил училась на первом курсе в колледже, они скончались, и боль от их потери пошатнула ее, но она знала, как исполнить их последние наставления, распорядиться своими финансами, управлять дедушкиным бизнесом и сделать практически все необходимое, чтобы продолжить строить свою жизнь.

За это она им благодарна.

И сейчас, спустя восемь лет, появился тот, кто не просто хотел, а нуждался в том, чтобы заботиться о ней. Фил понимала, что Спар не мог уклониться от своего долга Стража; это неотъемлемая часть его сущности, буквально смысл его жизни.

Без этого желания защищать и быть ее соратником, он бы не существовал, и вопрос не в том, позволит ли ему Фил оберегать себя, а в том, сможет ли смириться, когда он перестанет ее охранять.

Она попыталась представить свою жизнь после его ухода, когда все встанет на свои места, и от зияющей пустоты, образовавшейся без него, у нее почти перехватило дыхание. Как жизнь, которую она всегда так любила, могла показаться такой пустой сейчас? Ради всего святого, прошло всего каких-то три дня!

За это время он не мог стать залогом ее счастья. У нее есть работа, которая интриговала, увлекала и восхищала ее, хобби, которое смело можно назвать страстью, уютный дом и друзья, не дающие скучать.

До появления в аббатстве она была счастлива и по-настоящему довольна своей жизнью. Почему это должно измениться?

Ладно, возможно, потому что сейчас она смотрела на вещи немного иначе, чем раньше.

В конце концов, до ее встречи со Спаром и ночными Фил и не подозревала, что ведется бесконечная война между добром и злом прямо перед невидящими глазами человечества; и, конечно, сейчас, зная это, она вряд ли забудет об этом.

Также она узнала, что ее способность видеть особые таланты других — лишь верхушка айсберга, который скрывал существование магии в мире. Вряд ли Фил сможет когда-то отказаться от этой способности, и каждый новый человек, которого она встретит, будет проходить доскональную проверку ее внутренним зрением. Был ли он одаренным? Обычным? Ночным? Кем-то другим?

С новой перспективой она справится… должна, поскольку вряд ли у нее есть выбор. Но Фил не знала, справится ли с тем, что Спар вновь обратится в камень, зная, что ко времени его очередного пробуждения ее уже может и не быть.

Страж не мог умереть, но Фил была чертовски уверена, что она могла. По крайней мере, прошедшие несколько дней убедительно заверили ее в этом. Однажды она умрет, а Спар продолжит свою жизнь. «Будет ли он помнить меня после следующего пробуждения?» — размышляла она.

Или она станет расплывчатой тенью, запрятанной далеко в его сознании, нечетким чувством дежа вю?

Она наблюдала за его дыханием, смотрела, как поднимается и опадает его грудь в темной комнате. В детстве Фил провела много ночей, лежа в темноте и задаваясь похожими вопросами о своей матери.

Как бы сильно бабушка и дедушка не любили ее и не пытались объяснить, что мать Фил просто не в состоянии позаботиться о ней должным образом, она время от времени задавалась вопросами.

Что такого в наркотиках, раз они важней ребенка? Почему деньги на дозу стояли на первом месте, а средства на аренду, еду или одежду на втором? Почему мать не могла завязать ради Фил?

Она знала, что эти вопросы неуместны, понимала это еще до того, как провести несколько ценных сеансов с консультантом, прояснившим тот факт, что не на один из ее вопросов нет ответа.

Работа должна была научить ее перестать ждать и строить свою жизнь вокруг пустот, в которых должны быть ответы. В конце концов, Фил успокоилась, нашла, чем заполнить эти пробелы, чтобы больше их не замечать.

Ей казалось, что у нее все получилось, но теперь мысль о том, что Спар выиграет бой и вновь погрузится в заколдованный сон, словно огромным экскаватором снова раскапывала те места в ее подсознании.

Она практически слышала вой мотора в тихой комнате.

Она задумалась, а не чувствовала ли Элла то же самое по отношению к Кесу. Фил видела, как эти двое вели себя, и знала, что между ними что-то есть.

Элла называла себя Хранителем Кеса, и сейчас Фил знала, что это пожизненная обязанность… только длиною в жизнь человека, а не Стража.

По словам Спара, у Стража могли быть десятки Хранителей за все его существование, каждый передавал обязанности своему приемнику в конце жизни. Как Элла заставит себя это сделать?

Как она допускает, что может состариться, точно зная, где ее любимый, но, не имея возможности поговорить с ним, обнять, заняться любовью, а затем научить кого-то другого заботиться о нем после ее смерти? Не разбивалось ли ее сердце только от одной этой мысли?

Фил уже почувствовала, как треснуло ее. Она знала, пока существует угроза Семи, Спар и Кес не вернутся ко сну и будут охранять их, но это не продлится вечно.

В конце концов, Свет восторжествует, угроза будет устранена, и Стражи вернутся в свои каменные формы. Если случиться обратное… что же, по крайней мере, Фил не придется скучать по Спару, потому что они оба станут закуской для демона.

Ей почти захотелось, чтобы битва не кончалась, потому что все это время Спар будет рядом.

Хм, возможно, стоит вскоре позвонить Элле, когда Спар и Кес будут чем-то заняты. Если подруга страдает и тревожится о том же, что и Фил, возможно, у нее есть какой-нибудь дельный совет, как с этим справиться.

А если нет… тогда у каждой из них есть плечо, на котором можно выплакаться.

С ухмылкой, Фил подложила одну руку себе под щеку, а другую подняла, чтобы провести невидимую линию вдоль мускул Спара от предплечья до тыльной стороны ладони.

Она знала, что нежное прикосновение разбудит его, но ей было плевать. Он проспит еще сотни, если не тысячи, лет за всю свою жизнь. А у нее был только этот момент.

— Ты не спишь. — Его голос был низким, тихим и все еще хриплым ото сна. С рокотом, словно мурлыканье большой кошки, он прошел сквозь нее и заставил задрожать.

Если бы она первая его не соблазнила, то Спар мог бы это сделать при помощи одного голоса.

— Что-то не так?

Фил покачала головой и провела кончиками пальцев по его широкой груди, остановившись, чтобы разглядеть углубление, что пролегало между двумя твердыми мышцами.

— Я так рано уснула, поэтому уже проснулась. А потом увидела тебя.

Он медленно потянулся к ней, давая достаточно времени, чтобы отклониться, не то чтобы у нее были такие намерения. Ей хотелось поморщиться от очевидного свидетельства того, как она запутала Спара, но не собиралась портить момент.

Фил отталкивала его большую часть дня. Сейчас ей просто нужно дать ясно понять, что передумала.

Она прогнулась под его рукой и с радость пододвинусь ближе, когда он притянул ее к себе. Обниматься с ним намного комфортнее, чем с подушкой.

Страж идеально подходил ей, твердый в местах, где она была мягкой, угловатый, где у нее были изгибы. В его объятьях она словно обрела дом и все же тосковала по чему-то большему. Ей нужны его прикосновения.

Либо он прочитал эти мысли, либо ее выдало выражение лица, она не знала точно, но его теплые, грубые пальцы погладили руку Фил, опустились на бедро и скользнули по нему.

Даже сквозь одеяло прикосновение Спара разгорячило ее кожу, и она зашипела от удовольствия, перемежая эти звуки с легкими поцелуями в его ключицу.

Он низко одобряюще зарычал и потянулся к краю одеяла. Затем начал медленно стягивать его и рассматривать каждый дюйм открывающегося обнаженного тела.

Она знала, что ее кожа настолько бледная, что сияет при свете луны, но, похоже, Спар не считал это изъяном. Он пожирал ее взглядом, словно Фил была большой миской с его любимым десертом, покрытым щедрым слоем взбитых сливок.

Ни с кем она не чувствовала себя настолько прекрасной, как с ним, настолько желанной. Настолько ценной.

Полностью обнаженная Фил задрожала, не от холода, а от жара, вызванным его вниманием. Везде, где ее касался взгляд Спара, казалось, будто пламя лижет ее кожу, и от мысли, чтобы с ней станет, если его язык последует этому примеру, она со стоном закрыла глаза.

Спар тихо усмехнулся и наклонился ближе, пока его дыханье не коснулось края ее уха.

— Я бы все отдал, чтобы узнать твои мысли, маленький человечек, не будь мои собственные заполнены такими яркими фантазиями.

Ее кожа покраснела, когда головокружительные варианты проплыли в голове. Если бы мысли мужчины были хоть на долю настолько же развратные, как и ее, он бы тоже застонал, но вместо этого Страж зарычал и наклонился, чтобы завладеть ее ртом.

Его вкус привел ее в восторг. Теплый, насыщенный, земляной с минеральной ноткой французского белого вина и со свежестью нежного весеннего солнца, ей хотелось испить его быстрыми, жадными глотками.

Она попыталась, но он дал ей понять, что инициатива в этом поцелуе принадлежит ему. Спар контролировал его с самого начала, вел, направлял, завоевывал… Фил могла только ухватиться за его плечи и наслаждаться крышесносящим действием.

Она вскрикнула, словно утопающая женщина, когда его губы, наконец, скользнули вдоль линии ее подбородка к округлой мочке уха.

Он задержался на ней чуть ли не до конца жизни, прикусив комочек плоти зубами, затем успокоил легким поглаживанием языка. Она никогда не понимала тягу любовников играться с ее ухом, но когда такое вытворял Спар, по ощущениям это напоминало ласку клитора.

Его умелые прикосновения посылали электрические разряды прямо к ее лону и заставляли ее дрожать от желания.

Он заставил ее жалобно захныкать, когда провел губами по ее горлу, затем попробовал языком, как тающее мороженое. От нежного прикосновения носом к ее груди Фил задрожала, а, почувствовав его горячие губы на своем соске, всхлипнула.

Спар сильно и размеренно потянул за вершинку, затем поддразнил небольшими искусными щелчками, прежде чем возобновить посасывание. Фил отчаянно тянула его за плечи и пыталась заставить его оказаться над ней, но он непринужденно сопротивлялся.

Страж удерживал их обоих лежащими на боках, лицом друг к другу, пока наслаждался ее телом и оставлял неизгладимый след на ее душе.

— Спар. Пожалуйста.

Фил попыталась обхватить его голову и прижать к своей груди, чтобы хоть как-то облегчить боль, которая грозилась свести с ума. Усмехнувшись, он с легкостью выскользнул из ее захвата и продолжил свое безжалостное нападение.

Грубая ладонь скользнула по ее колену, затем вдоль дрожащего бедра, прежде чем оказаться между ног.

Нежные кончики пальцев, словно перышки, пробрались сквозь мягкие, бледные завитки, скрывающие ее естество, прежде чем погрузиться глубже. Она беспомощно изогнулась, призывая его успокоить боль от беспощадного желания.

Когда его пальцы выскользнули, она чуть не сломалась, чуть не взмолилась, не покидать ее, но он заткнул ее легкими, как бабочки, поцелуями и, приподняв ее ногу, закинул себе на бедро.

В такой позе Фил оказалась раскрытой, незащищенной, и его пальцы вновь мгновенно наполнили ее. Он проскользнул мимо ее влажных складочек, раздвинув нежную плоть, чтобы приоткрыть маленький напряженный комочек нервов.

Страж провел пальцем по клитору, и этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы Фил напряглась и выгнулась, словно в нее ударила молния. Она закричала, но он поглотил этот звук, накрыв ее рот своим с неослабевающей страстью.

В этот раз Спар не просто пробовал ее, а пожирал. Она чувствовала себя поглощенной и ошеломленной. Он коснулся ее языка своим и одновременно пальцами усердно выписывал небольшие круги на клиторе.

За несколько секунд он подвел ее к краю наслаждения, но прежде, чем Фил успела упасть в пропасть, резко остановился. Она попыталась оторвать свой рот от его, чтобы отругать за такую игру, но Спар схватил ее за волосы на затылке и одновременно погрузил два пальца глубоко в лоно.

Фил закричала ему в рот, качнув бедрами, когда ее захватило удовольствие. От мини оргазма у нее перехватило дыхание и задрожало все тело, но это не уняло даже часть голода.

Он незамедлительно начал нарастать снова, и Спар утолил его жадными поцелуями и проворными пальцами.

Задыхаясь, Фил оборвала поцелуй и начала лихорадочно дышать.

В истерике у нее промелькнула смутная мысль, если раньше она размышляла о жизни без него, то сейчас переживала только о том, как пережить эти прикосновения. Этот мужчина убивал ее, и она с нетерпением ждала своего конца.

— Открой глаза, — прорычал он дико и грубо, как никогда прежде. — Посмотри на меня.

Ей пришлось предпринять несколько попыток, чтобы заставить себя распахнуть веки. Когда ей это наконец удалось, окружающая обстановка казалась туманной и расплывчатой. Все кроме Спара. Он смотрел на нее с обжигающим огнем в глазах, а прикосновениями между ее ног сводил с ума.

— Ты моя, Фелисити. — Слова обрушились, как удары молота, со свирепой силой. — Мой человек, моя женщина.

Ей не должны били понравиться эти примитивные заявления, но они нашли в ней отклик. Сердце Фил не уловило лжи в них, ничего неправильного, ничего, с чем хотелось бы спорить. Даже ее разум не возражал.

А ее тело? О, ее тело восторженно напевало аллилуйя. 

— Скажи это.

Он говорил в приказном, требовательном тоне. Внутри ее лона его пальцы изогнулись и погладили внутренние стенки, задевая точки, от прикосновения к которым у нее сыпались искры из глаз.

— Моя.

Как он мог ожидать, что она что-то скажет, если даже не могла дышать? Она цеплялась за воздух, за голос, за еще уцелевший разум после его удивительных прикосновений.

Внезапно все прекратилось. Его пальцы выскользнули, и хотя их тела прижимались друг к другу, только кулак Спара в ее волосах удерживал Фил рядом с ним.

— Скажи. Это.

Царапнул он своими зубами… это клыки? Почему у него клыки?.. по ее горлу и подался бедрами вперед.

Поскольку нога Фил была закинута на него, от этого движения кончик его члена оказался у ее входа, дразня и чувствительно надавливая.

— Скажи, что ты моя, — прорычал он, и Фил почувствовала, как согласно кивает.

— Твоя, — выдохнула она.

А затем закричала, когда Спар глубоко погрузился в нее.

Каменный ублюдок растянул ее, отлично дополняя. Фил принадлежала ему. Он сделал ее своей и сейчас, входя в нее, праздновал свою победу.

Она почувствовала, как напряглись и начали сжиматься ее мышцы, заставляя задрожать от желания кончить. Голова Фил металась, но ладонь Спара в волосах удерживала ее на месте. Другой рукой он обхватил ее задницу и не давал двигаться, пока заставил мир вокруг вращаться.

Их игра, начавшаяся медленно и нежно, стала исследованием и обменом, но затем превратилась в откровенный акт владения, тело Фил оказалось в его руках и его власти. Она бы отдала свой следующий вдох, чтобы владеть Спаром взамен.

Они тянулись друг к другу, каждый изо всех сил пытался быть еще ближе, пока не появилось ощущение, что их разделяет лишь кожа.

Фил дышала его воздухом, кожа Спара покрылась ее потом. Их сердца бешено колотились, сливаясь в идеальном синхронном ритме.

Фил почувствовала, как когти оргазма впиваются в ее плоть, подталкивая к взрыву, который мог разорвать ее на части. Она желала, чтобы магия дала ей силу останавливать время, чтобы они навсегда могли остаться такими, сплетенными вместе, купающимися в блаженстве их союза, дрейфующими на пике наслаждения.

Безжалостно Спар толкнул ее за край, и она издала прерывистый крик. Он отозвался у нее в голове, пока все тело дрожало. Фил тряслась от его силы, не в состоянии сделать что-либо, кроме как позволить оргазму захватить ее.

Она продолжала дрожать, когда Спара начал двигаться резче. Ритм нарастал, а дыхание стало более поверхностным. В его груди зародился рык.

Который становился громче и громче, пока не вырвался из горла диким ревом.

Фил посмотрела в лицо Спара и увидела, как на долю секунды его глаза потемнели, а затем в них полыхнул обжигающий огонь, который Фил связала с его магией. Фелисити окутал нереальный жар, когда Спар разлился в ее теле.

В тишине она лежала возле него и дрожала. Спар затронул больше, чем ее тело, глубже, чем в сердце.

Он врос в каждую фибру ее души, и когда Страж снова вернется в свою каменную оболочку, то заберет частичку ее с собой.

Загрузка...