Возлюбленный из камня

Глава 2

«Опасность!»

Его чувства закричали за мгновение до того, как сон покинул его. И в тот же миг он стал яростно бороться против связывающих магических цепей, которые заставили его дремать.

Беспомощность мучила и смущала его. Обычно он пробуждался не так. Он вспоминал другие случаи, вспоминал серый туман сна, за которым приходило мгновенное понимание, то, как он начинал двигаться, практически до того, как его зрение прояснялось.

Так пробуждался Страж, со всплеском силы и мощи. Это же медленное и мучительное осознание происходящего скорее убьет его; а с его смертью Тьма станет еще сильнее.

Первым вернулся его слух. И, казалось, прошла вечность, прежде чем дымка, которая затуманила его зрение, начала рассеиваться. Он смог услышать мужской голос, полный ликования и зла, хотя пока смысл слов ускользал от него.

Ему не нужно было прилагать усилий, чтобы распознать в незнакомце Тьму. Она изливалась из мужчины, словно удушающая серная вонь, зловонная и приторная, знак верного слуги. Но он не учуял ничего более темного, ничего похожего на обугленную гниль настоящих демонов.

Если ни один из Семи не представлял угрозы для человечества, почему он проснулся?

C ночными, которые служили Тьме, Гильдия могла разобраться самостоятельно: для этого им не нужно вмешательства Стража. Что-то здесь не так.

Сознание ожило. Он начал видеть сквозь туман, застилавший его глаза, и его слух полностью вернулся.

Теперь получалось различить слабые вдохи и заметить трепетание одежды где-то очень близко, на земле под его ногами. Втянув воздух, он почувствовал что-то свежее и сладкое, что полностью отличалось от вони зла, которая пропитала голос мужчины.

Спар нахмурился… его звали Спар, сейчас он вспомнил это, четвертый среди своих братьев… и вдохнул снова.

Он осознал, что это была женщина, человеческая женщина. И когда обжигающий холод страха достиг его, понял, что она в опасности.

— Непослушный, строптивый, упрямый мышонок, — заговорил злодей, безумно повизгивая, что вызвало гнев Спара. — Если я не могу выманить тебя, придется ранить. Ха-ха!

Он уловил движение сразу в двух направлениях, и его зрение прояснилось как раз вовремя, чтобы увидеть выстрел разрушающего магического взрыва, который вырвался из рук ночного.

Магия задела край его пьедестала и с вибрирующим гулом врезалась в стену позади него. В тоже время, размытое пятно в темной одежде с волосами оттенка лунного света бросилось прочь от места столкновения и тяжело рухнуло у соседней стены.

Не раздумывая, Спар проревел свой боевой клич и взмыл с пьедестала в воздух. Его крылья распахнулись, мышцы впервые за века растянулись, и он смог почувствовать, как кончики задевают стены из-за ограниченного пространства.

С копьем в руке он завис под потолком и увидел, как волна ужаса и ненависти исказила черты ночного.

Отлично. Мужчина должен дрожать и съеживаться при виде ярости на лице Стража.

Один человек, независимо от того сколько силы он получил от Тьмы, не мог сравниться ни с каким воином-защитником в разгаре боевого безумия.

Ночного нужно уничтожить, но Спар все еще ожидал, что тот броситься в атаку.

Он почти надеялся, что придется уклоняться от нескольких бесполезных заклинаний, но вместо того, чтобы обороняться, развращенный человек завизжал что-то на отвратительном языке Темной магии и направил руку на ошеломленную женщину.

Спар взревел от ярости, но его почти заглушил удивленный крик человеческой женщины. Он увидел, как она подняла руку для защиты, но заклинанию ночных нельзя помешать.

Оно взорвалось в ее ладони со вспышкой мутно-красной энергии, которая словно заставила бледную кожу человечки светиться изнутри.

Спар смог увидеть мышцы и вены и на одно леденящее душу мгновение представить тончайшие и мельчайшие кости. Затем свет погас, и со стороны женщины стал распространяться звук шипения, словно ее подожгли.

На него нахлынула ярость, неожиданная, но неоспоримая. Только червяк может навредить женщине, когда готовый бросить вызов воин стоял перед ним. Конечно, Спару не стоило ожидать лучшего от приспешника врага.

Он отвел копье, собираясь пронзить паразита там, где он стоял. Но крик остановил его.

— Это что, чертова бомба?

Женщина прижимала травмированную левую руку к груди, но ее шокированный взгляд остановился на ночном и странном свертке, который мужчина вытащил из-под одеяния.

Этот предмет ни о чем не сказал Спару, который видел беспорядочную горсть цветных проводов, метала и пластика. Но по выражению лица можно было судить, что она воспринимает это как угрозу, еще до того, как он отметил слово бомба.

Спар понял это слово. Даже если Стражи никогда не использовали этого оружия для трусов, он жил достаточно, чтобы стать свидетелем, какое разрушение оно может произвести.

— Иерофант хочет, чтобы Стража разбили! — крик раба звенел от безумия, и Спар мог видеть нездоровый огонь в его глазах. — Следовало разбить слабый, холодный камень. Но мышка заставила меня забыть!

Его руки стали возиться с бесформенным пучком проводов, пока не раздался угрожающий щелчок, и бледно-зеленый экран с часами не начал светиться.

— Вот дерьмо! — женщина вскочила на ноги, ее взгляд метался между бомбой приспешника и Стражем, который парил над полом. — Я не подписывалась умирать сегодня вечером, черт возьми, и отказываюсь становиться сенсационным материалом в утренних новостях. Я убираюсь отсюда!

У Спара были столетия на изучение поведения людей. В конце концов, его создали, чтобы защищать их от Тьмы. Но за все свое долгое существование он никогда раньше не видел, чтобы представитель человеческой расы проявлял столь глупую храбрость.

Не колеблясь, маленькая, светловолосая женщина наклонила голову, подняла плечи и бросилась прямо на сектанта и его разрушительное устройство.

«Возможно, она решила убиться. Должна была убиться», — рассуждал он, когда последовал за ней. Она достигла сумасшедшего за мгновение до того, как руки Спара сомкнулись вокруг нее, и сила ее толчка сбила ночного с ног.

Мужчина споткнулся и врезался в ближайший подоконник, а устройство в его руках упало и свободно покатилось по мраморному полу. Оно остановилось у подножья пьедестала Спара, издавая резкие звуковые сигналы и быстро мигая зеленым светом.

Женщина в его руках выкрикивала ругательства и пыталась высвободиться из его хватки, но Спар не собирался этого делать. Он крепко держал, даже когда ее маленькие ручки отчаянно били его в грудь.

— Отпусти меня, ты, большой идиот! Она вот-вот взорвется!

Пронзительный визг сектанта подтвердил истинность этого прогноза. Каким-то образом таймер бомбы стал тикать быстрее, когда ночной уронил ее. Детонация была неизбежна.

— Держись, — прорычал он. Ни на что другое не оставалось времени.

Он никоим образом не хотел знать, насколько мощное оружие создал сектант, но предполагал, что оно достаточно сильное, чтобы превратить в щебень его каменный облик. Это трусливо и подло уничтожать врага в таком уязвимом состоянии, но, возможно, это на самом деле сработало бы.

Заключенный в своем сне, Страж приобретал все слабости своей формы, которую принимал. К счастью, что-то разбудило Спара прежде, чем план по его убийству привели в исполнение. Полностью проснувшегося Стража чертовски сложно убить.

Прежде чем он закончил предупреждать маленького человека, то жестко и крепко прижал ее к своей груди и потянул за собой к полу. Обняв женщину, он заслонил её своим телом и обернул вокруг них плотно сложенные крылья.

Его перья еще даже не улеглись, когда взрыв сотряс основание здания.

Спар прикрыл глаза от попадания возможного мусора, но услышал оглушительный рокот и почувствовал, как первая сокрушительная волна обжигающего воздуха ударила по нему.

Осколки, некоторые от бомбы, некоторые от разрушенной вокруг них комнаты, падали сверху и с глухим стуком ударялись о его крылья. Некоторым кусочкам камней удалось вонзиться в них.

Он ощутил резкий запах сожжённых перьев, расколотого камня и крови, а также чего-то горького и известкового, скорее всего, взрывчатого вещества. Оно проникло в голову и покрыло горло, и Спар громко зарычал от раздражения.

Женщина в его руках замерла, словно испуганная лань. Он мог ощутить быстрое биение сердца в ее груди и почувствовать запах ее шока и ужаса.

Это зажгло что-то внутри него, что-то яростное и защитное, оно абсолютно отличалось от его основного стремления — выполнить свой долг. Это чувство не относилось к защите людей. Ему нужно было уберечь этого человека, а для этого необходимо вытащить их отсюда и оказаться подальше от ночного.

Быстро.

Спар не стал раздумывать. Он просто взглянул на зияющую дыру в стене разрушенного здания и бросился в ночь.

Когда прохладный воздух окутал его, и зашуршали кончики его крыльев, Спар услышал вой сирен и хриплые крики людей, спешащих к месту разгрома.

Его не волновало, что они не решат сделать с местом взрыва и сектантом, который совершил это. В руках он держал человека.

Ее безопасность оказалась на первом месте. После, Спар сможет начать задавать вопросы. Например, кто, во имя Света, она такая?

И как смогла пробудить его от двухсот пятидесятилетнего сна?

«Они собираются забрать меня, хо-хо, хи-хи, ха-ха, в сумасшедший дом…»

Фил бубнила про себя эти слова и сильно сжимала могучие мышцы, которые легко удерживали ее на вес над улицами Монреаля.

Теперь это станет ее новой тематической песней, которую, как она думала, ей стоит начать практиковать. В конце концов, безумие — это единственное объяснение событий последних тридцати минут.

Сильное безумие, по ее окончательной оценке, поскольку не так давно Фил бы посчитала невозможным оживление произведения искусства, которое затем подхватывает ее на руки и отправляется в полет, по ее убежденности, не подтвержденный аэронавигационной службой Канады.

Разве это был бы не интереснейший разговор?

«Аэронавигационная служба Канады, это Гаргулья Один. Мы готовы вылететь из Аббатства Святого Апостола Фомы. Пожалуйста, подтвердите».

«Понял вас, Гаргулья Один. Вы третьи в очереди на взлет. Начните с двадцати-двадцати пяти ударов крыльев в минуту».

У нее непроизвольно вырвалось фырканье, которое обдало гладкую, каменную кожи под ее щекой. Если она теряет разум, по крайней мере, можно пошутить на счет этого.

Это поможет адаптироваться к безопасной мягкой палате, в которую ее, скорее всего, поместят. Она будет хихикать между дозами лекарств.

Разумеется, при условии, что это действительно галлюцинации. Возможно, Фил не стоит сбрасывать со счетов возможность того, что ее действительно похитила ожившая статуя монстра.

Это не единственная странность, которая с ней когда-либо происходила.

Самая странная, конечно, но после того как ты растешь и видишь по ауре, когда слова человека не совпадают с его намерениями, то учишься быть беспристрастным.

Раз уж она угодила в лапы страшилища, то могла очутиться на какой-нибудь демонической свалке, как отходы со стола. Понятно, это случится после того, как злодей закончит высасывать ее костный мозг.

В любом случае, Фил могла придумать, по крайней мере, дюжину сценариев, как прожить ближайшие десять лет. И все они завесили от того, останется ли она жива. Как и от того, будет ли в своем уме.

В данный момент, мозг начал предупреждать ее об изменении высоты. Ей едва хватило времени запищать и сильнее вцепиться в первое, что попалось, прежде чем Фил почувствовала мягкий удар.

Ощущение движения прекратилось, и ее ботинки коснулись земли. Она только собралась поднять свою одетую в джинсы задницу, как ее колени подогнулись, а ноги отказались держать из-за состояния общего шока.

— Ты не ранена?

Фил рефлекторно посмотрела наверх. Выше… значительно выше… раздался на удивление человеческий голос, исходящий от лица монстра.

Правда голос оказался на октаву ниже баса, и этот факт сделал Джеймса Эрла Джонса обладателем сопрано, но звук был легким и свободным, совсем не как у пускающего слюну зверя. На самом деле, что-то внутри нее расслабилось от этого голоса, по крайней мере, ушло немного напряжения, что связывало ее в узлы, за которые можно было бы получить значок бойскаута.

Естественно, его осталась еще целая баржа.

Фил покачала головой.

— Я не поранилась. Может быть, сошла с ума, но физически я чувствую себя просто великолепно.

Несмотря на холод и влажность, которые просачивались сквозь штаны, она поняла, что говорила правду. Фил прекрасно себя ощущала, словно вовсе не оказывалась в центре взрыва.

После попытки подняться на ноги она поняла, что ее ноги все еще походили на резиновую ленту. Но на остальных частях тела Фил не обнаружила ничего, кроме царапин.

Так или иначе, она не думала, что смогла уберечься ото всех осколков благодаря защите в виде изношенных штанов и потертой кожаной куртке. Фигура, что маячила перед ней, заслуживала доверия.

— Ты защитил меня от взрыва, — нахмурившись, ответила Фил ему. — Мне следовало спросить, не ранен ли ты, а не наоборот.

Создание нетерпеливо дернулось.

— Я неуязвим. Такая пустяковая атака оставит лишь незначительные царапины на моей коже. Страж создан для противостояния худшему.

— Страж? Вот кем ты являешься? Лично я бы решила, что ты плод моего воображения, но, думаю, тебе лучше знать.

Фил вздрогнула и смутно осознала, что озноб был одним из симптомов шока. Тот факт, что она впадает в это состояние, казался и обнадеживающим, и ужасающим одновременно.

С одной стороны, если Фил могла испытывать шок, то, возможно, еще не сошла с ума. Но это означало, что все происходящее реально.

С другой стороны, если происходящее реально, то это означает, что сейчас она сидит на земле посреди поля и ведет разговор с тем, кого не должно существовать.

Святые угодники.

— Я один из семи Стражей Света, — подтвердил невымышленный.

Когда он присел на своих звериных ногах, Фил смогла увидеть серьезное выражение на его суровом, нечеловеческом лице.

— Тем не менее, мне бы хотелось знать, зачем ты пробудила меня от сна, маленький человек, и тебе это удалось.

Она фыркнула.

— Ты меня спрашиваешь? Приятель, я уже даже не уверена, что знаю собственное имя, так что я — не та девушка, которая может ответить. Ты узнаешь больше от того дерева.

— Ты травмирована, — существо нахмурилось и протянуло руку с удивительно нежными когтями, чтобы поднять ее лицо к свету. — Где ты ранена? Как сильно болит?

— Я уже говорила тебе, что не ранена. Все в порядке.

— Точно? Что на счет твоей руки?

Напоминание застало Фил врасплох, и чувство пульсации в ладони, о котором она почти забыла, вернулось приливом горячего дискомфорта. Отлично. Она была счастливее, когда её подсознание блокировало это ощущение, чтобы сосредоточиться на более насущных проблемах.

Чувство, словно ее конечность ужалили пять тысяч разъяренных пчел, нелегко забыть, но за последнюю пару часов много чего произошло.

Фил слегка озаботил полет над городом без самолета, чтобы беспокоиться о ране, до тех пор, пока ее спаситель не напомнил.

В памяти всплыл маньяк в одеянии, стоящий напротив нее, когда гаргулья противостоял ему. Инстинктивно она защитила лицо руками.

Фил не знала, что планировал ублюдок, но после хаоса, который он посеял в главном здании, заряд Темной энергии не должен был ее удивить. Особенно учитывая, сколько сюрпризов у нее было для борьбы с ним.

Посмотрев на левую руку, она не увидела доказательств магического удара, который случайно отразила. Ощущения набухания, тепла и покалывания внешне не были заметны.

Ее кожа выглядела нетронутой, тыльная сторона ладони казалось гладкой и бледной при тусклом свете звезд. Рука в худшем случае слегка порозовела посередине, там, где Фил чувствовала точку удара.

Она покачала головой и отбросила беспокойство.

— С моей рукой все прекрасно, и я даже не приукрашиваю. Прямо сейчас меня немного больше беспокоит мое психическое состояние. Пока ты не предложишь какое-то логическое объяснение своего существования, мужчина-статуя.

Впервые в жизни, Фил удалось увидеть, как на самом деле выглядят взъерошенные перья. Гигант рядом с ней раздраженно тряхнул крыльями, поразив ее, создавая шелест ветра в воздухе.

— Я не статуя, — прорычал он. Кончик клыка показался, когда его губы изогнулись. — Уже говорил, что я — Страж, защитник человечества от Тьмы. Моя спящая форма, может быть, и напоминает, что-то высеченное руками человека, но, могу заверить тебя, я и мои братья совершенно иные.

— Страж. Тьма. Братья, — повторила Фил. — Я узнаю эти слова, но чувствую, что их смысл не таков, как в моих мыслях.

Она вздрогнула сильнее, как будто ее подняли за загривок и встряхнули, как щенка. У нее точно шок.

Фил не отказалась бы от фельдшера скорой помощи с одеялом для выживших. Черт, в этот момент она сомневалась, что стала бы возражать против милого белого халата с пряжками на спине. Фил замерзала.

Рядом монстр… статуя, Страж, неважно… нахмурился и потянулся к ней. Инстинкт заставил ее настороженно отодвинуться, но вместо того, чтобы схватить, он просто набросил ей на плечи тяжелую шерсть и тщательно завернул Фил в нее.

Поскольку Страж был одет, как типичный танцор Чиппендейл[2], она понятия не имела, откуда он достал такую вещь, но только получше завернулась в нее и решила не спрашивать.

Когда ты задаешься вопросом, почему оживают и начинают говорить огромные куски породы, происхождение небольшого покрывала кажется менее важным.

— Спасибо, Камушек, — пробормотала она, глядя на него с опаской. — Теперь, если ты не планируешь вытащить немного крекеров и зефира и соорудить миленький костер, как на счет того, чтобы пояснить слова, которые, кажется, взволновали меня.

— Меня зовут Спар. Не Камушек, я не сделан из камня. Я Страж, один из воинов, которых призвали бороться против семи демонов Тьмы и предотвратить их возможное возвращение в эту человеческую реальность. Я считаю других из моего вида своими братьями.

Его брови сошлись над огненно-черными глазами, и Фил внутренне подготовилась услышать скрежет камня о камень.

Его слова не имеют значения, он однозначно выглядел вырезанным из скалы. Голос в голове отметил, что, несмотря на твердость мышц, его жесткая кожа ощущалась слишком теплой и завораживающей для камня. Она проигнорировала его.

— Тьма… — он сделал паузу и покачал головой. — Это Тьма. Она поглощает Свет. Люди называют ее злом, но это слово слишком упрощенное. Оно не охватывает всей правды. Тьма — это зло, но настолько чистое и глубокое, что подразумевает полное отсутствие хорошего. Добро не может существовать во Тьме, даже не в состоянии бороться с ним. Оно поглощается, способствуя распространению противника. Ничто не может существовать во Тьме. Даже сама жизнь.

Фил ощущала, как смысл его слов доходит до нее. Ее била дрожь, которая не имела ничего общего с шоком. Это была инстинктивная реакция на полное уничтожение бытия из-за того, что она только что услышала.

— Это звучит… отвратительно, — наконец сказала Фил, сильнее укутываясь в одеяло. — Но я не уверена, что это объясняет, как тебе удалось за одну минуту превратиться из статуи в э… э… э… то, чем ты стал.

Спару не удалось ответить. Под покрывалом раздался звон, звон колоколов, который прозвучал бы уместно в аббатстве, из которого они недавно улетели. Их прервал телефон Фил.

Она привычно потянулась к карману и взглянула на экран, чтобы посмотреть, кто звонит. Когда Фил прочитала имя в верхней части экрана, то едва не засмеялась. Нажав клавишу ответа, она поднесла телефон к уху и сузила глаза.

— Ну и ну, — промурлыкала Фил, ее взгляд остановился на каменном компаньоне. — Неужели это мисс Элла Харроу, моя старая подруга. Что нового, Эль?

— Фил! Слава Богу, я дозвонилась, — Элла говорила так, словно обнаружила, что приближается торнадо, и ее подруга только что одна уехала из города. — Я только что видела новости. Передавали, что был взрыв в Аббатстве Святого Фомы. Они предполагали, что это из-за бомбы. Ты разве не упоминала, что именно там стояла статуя?

— Ага. Это то место.

— О Боже, Фил, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что статуя не разрушена! Ты не знаешь? Ты ничего не слышала про это?

Фил услышала настойчивость в голосе подруги и почувствовала, как все встало на свои места.

Ее ощущения, что со статуей что-то не так, сначала относились к деньгам, но теперь у нее появилась довольно занимательная мысль, что Элла знала больше, чем показывала.

Женщина говорила так, словно ее намного меньше интересовало, поранилась ли ее знакомая при взрыве, чем сохранность произведения искусства, которое, как она думала, связано с тем, что Элла курировала раньше.

— Слышала ли я что-нибудь, о чем, Эль? — спросила она. — О взрыве? Ну, я не видела новости, но, может быть, это произошло потому, что я была там, когда взорвалась бомба? Или, может быть, я просто отвлеклась, выяснив, что статуя, которую ты просила меня найти, оказалась вовсе не статуей.

Она услышала вздох подруги и выдавила слабую улыбку.

— Кстати, Спар передает привет. И послушай, Элла, тебе придется кое-что объяснить.