Возвращение Безумного Бога 15

Глава 20 Я знаю, что делаю

Рычание Лилии было тихим. Почти беззвучным. Но от этого не менее угрожающим.

Перчинка застыла. Её рука инстинктивно дёрнулась к поясу, где обычно висело дополнительное оружие. Но сейчас его там не было. Она была в домашней обстановке. Расслабленная. Не готовая к бою.

А Лилия стояла между ней и Светланой. Низко пригнувшись. Уши прижаты. Хвост распушился, стал в два раза толще.

Волчица приняла защитную стойку.

— Лилия, — тихо сказала Перчинка, не делая резких движений, — Всё в порядке. Светлана просто спит. Ей нужен отдых. Как и тебе.

Рычание не прекратилось.

Лилия сделала шаг вперёд. Медленный. Целенаправленный.

Её глаза (опасные, звериные) не отрывались от Перчинки. В них читалось что-то первобытное. Инстинктивное.

Опасность. Угроза. Защита стаи.

— Лилия, — Перчинка попыталась сделать шаг в сторону, обойти волчицу, — Не надо…

Лилия моментально развернулась. Загородила путь. Рычание стало громче.

А потом она двинулась вперёд.

Не атакуя. Не бросаясь. Просто… наступая.

Шаг. Ещё шаг. Лицо опущено, голубые огромные глаза смотрят прямо на Перчинку. Клыки оскалены.

Как будто бы… Классическая волчья тактика установления доминирования. Заставить противника отступить. Показать, кто здесь главный. Кто защищает территорию.

Но пока она не атакует. Пока.

Перчинка отступила на шаг. Потом ещё на один.

— Лилия, успокойся, — её голос оставался ровным, но в нём появилась напряжённость, — Я не враг. Я Перчинка. Ты меня знаешь. Мы семья. Мы часть рода Безумовых.

Но волчица не слушала. Или не понимала. Сейчас в ней говорил не человеческий разум, а звериный инстинкт.

Она продолжала идти вперёд. Медленно. Неотвратимо.

Перчинка споткнулась о край стола. Её спина упёрлась в стену.

Лилия подошла вплотную. Клыки блестели в полумраке.

Рычание перешло в низкий, вибрирующий звук. Предупреждение. Последнее.

— Лилия, пожалуйста, — прошептала Перчинка, — Не надо шума. Не надо будить весь особняк. Я просто хочу помочь Светлане. Просто хочу её защитить. Понимаешь? Защитить.

Волчица замерла.

Её уши дёрнулись. Хвост перестал метаться.

Она всё ещё рычала, но теперь тише. Словно сомневаясь.

Перчинка осторожно, очень медленно, подняла руки. Все четыре. Ладони вверх. Жест покорности. Безоружности.

— Я не причиню ей вреда, — тихо сказала она, — Обещаю. Светлана в безопасности. Она просто устала. Ей нужно поспать. А потом проснётся. Здоровая. Целая.

Лилия смотрела на неё. Долго. Изучающе.

А потом, внезапно, рычание прекратилось.

Волчица отступила на шаг. Потом ещё на один.

А потом встала на две ноги. Её спина выпрямилась. Хвост опустился. Уши чуть-чуть расслабились.

И она заговорила.

Человеческим голосом. Тихим. Надломленным. Но осознанным.

— Держись от НЕГО подальше.

Перчинка моргнула. Не веря своим ушам.

Лилия редко говорила. Почти никогда. Её разум был расколот между человеческим и звериным, и слова давались ей с огромным трудом.

Но сейчас она говорила. Чётко. Ясно. Осознанно.

— Держись от НЕГО подальше, — повторила волчица, и в её голосе прозвучало что-то похожее на боль. На воспоминание, — Я однажды тоже решила, что контролирую ЕГО…

Она замолчала. Посмотрела вниз. На свой округлившийся живот.

— И поплатилась.

Тишина.

Перчинка стояла, прижавшись к стене, не в силах произнести ни слова.

О чём она? О ком?

О Бездне? О своей второй сущности, воплощенном Безумии?

Или… о чём-то ещё? Или… о ком-то?

Перчинка открыла рот, чтобы спросить.

Но Лилия уже не слушала.

Её глаза снова стали пустыми. Звериными. Человеческое сознание ушло так же внезапно, как и пришло.

Волкодевочка села на пол. Потянулась. Зевнула, показывая все свои впечатляющие клыки. Потом плюхнулась на пятую точку и начала почёсывать себя ногой за ухом. Энергично. С явным удовольствием.

— Гррр… — довольно проворчала она.

А потом посмотрела на Перчинку. Склонила голову набок. И двинулась к ней.

Перчинка напряглась. Опять началось?

Но Лилия просто подошла вплотную и… ткнулась головой ей в живот. Настойчиво. Требовательно.

— Что… — растерянно пробормотала Перчинка.

Лилия снова ткнулась. Громче заворчала. Уже не угрожающе, а почти жалобно.

И тут Перчинка поняла.

Волчица хотела, чтобы её почесали.

За ухом. Там, где она только что сама себя чесала.

Взгляд Лилия выглядел укоризненным. Дескать, у тебя аж четыре руки, а ни одной меня до сих пор не почесала.

— Ты… серьёзно? — выдохнула Перчинка.

— Ар-р-р… — подтвердила Лилия.

Она села перед ней. Подставила голову. Хвост начал медленно вилять из стороны в сторону. Ожидание.

Перчинка медленно выдохнула. Опустила руку. Осторожно, очень осторожно коснулась пальцами пушистого уха.

Почесала.

Лилия блаженно закрыла глаза. Её правая нога начала судорожно дёргаться в воздухе — классическая реакция на хорошее почёсывание.

— Гррр… — довольно протянула она.

Перчинка почесала сильнее. За ухом. Провела второй рукой Лилии по шее. Между ушами.

Волкодевочка растаяла. Буквально. Её тело обмякло, голова склонилась набок, язык от удовольствия высунулся изо рта.

— Ау-у-у…

Через минуту она уже лежала на полу на спине, раскинув руки, и Перчинка почёсывала ей живот. Округлый, беременный живот.

— Это абсурд, — пробормотала Перчинка себе под нос, — Полный абсурд. Минуту назад она готова была мне глотку перегрызть, а теперь…

— Аррр-аррр! — радостно порыкивала Лилия, не открывая глаз.

Перчинка продолжала чесать ещё несколько минут. Потом остановилась.

Лилия недовольно заворчала. Открыла один глаз. Посмотрела на неё с немым укором.

— Хватит, — твёрдо сказала Перчинка, — Иди отдыхать. Тебе и правда нужен покой.

Волкодевочка фыркнула. Перевернулась на живот. Поднялась на четвереньки.

Отряхнулась, как мокрая собака. Хотя она была абсолютно сухая.

А потом, не оборачиваясь, направилась к двери.

Перчинка открыла её. Лилия выскользнула в коридор. Остановилась на пороге. Обернулась.

Её яркие голубые глаза на мгновение снова стали осмысленными. Почти по человечески разумными.

— Держись… подальше… — прошептала она, — Или сожрёт… как меня…

А потом она развернулась и побежала по коридору. Неуклюже, вразвалку — беременность давала о себе знать.

Через несколько секунд она скрылась за поворотом.

Перчинка стояла у двери. Неподвижно. Не в силах пошевелиться.

Что. Это. Было.

Только что произошло.

Лилия (безумная, полузвериная Лилия) установила над ней доминирование. Заставила отступить. Продемонстрировала, кто здесь защищает стаю.

Потом заговорила. Осознанно. Внятно. Предупредила о чём-то.

А потом потребовала почесать ей пузо.

И всё это за какие-то пять минут.

Перчинка медленно закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной. Её ноги подкосились, и она сползла на пол.

Сидела, обхватив колени руками.

«Держись от НЕГО подальше».

О ком она? О чём?

О ее Безумии?

О ком-то, кто стоял за этим?

Или… о чём-то ещё? О чём-то, о чём Перчинка даже не подозревала?

Она посмотрела на спящую Светлану. На её спокойное лицо. На едва заметный след укола.

А потом на свои собственные руки. На тонкие пальцы, которые только что плели руны исцеления. Которые манипулировали. Контролировали.

«Я контролирую ситуацию», — подумала Перчинка, — «Всё идёт по плану. Всё под контролем».

Но голос Лилии эхом звучал в голове.

«Я однажды тоже решила, что контролирую ЕГО… и поплатилась».

Перчинка сжала кулаки. Хитиновая броня на костяшках заскрежетала.

— Нет, — прошептала она в темноту, — Я не Лилия. Я знаю, что делаю. Я контролирую ситуацию. Я…

Она не закончила фразу.

Потому что в этот момент поняла, что сама себя пытается убедить.

А это был очень-очень плохой знак.

Она явно чего-то не понимала. Что-то упускала. Не имела всей полноты информации. А это равноценно поражению.

Перчинка тяжело выдохнула. Поднялась на ноги. Отряхнула одежду.

Взяла Соколову на руки — легко, словно пушинку.

Пронесла через кабинет к дальней стене. Нажала на скрытую панель.

Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

Секретный ход. Один из многих в особняке Безумовых. Никто, кроме Перчинки и её самых доверенных людей, не знал о нём.

Она шагнула внутрь. Стена закрылась за ней.

Темнота поглотила их обеих.

А в кабинете остался только пустой стул. Закрытое окно. И лёгкий, едва уловимый запах озона — след лазурного сияния, которое так и не успело защитить свою хозяйку.

И ещё (на полу, едва заметные в полумраке) несколько серых волчьих шерстинок.

Безмолвные свидетели того, что здесь побывал кто-то, кто видел. Кто знал. Кто предупреждал.

Но не был услышан.