Возвращение Безумного Бога 15

Глава 3 Встать, суд идет!

Яркий свет ударил в глаза. Я моргнул, пытаясь проморгаться от наваждения. Почему-то я… сидел на жесткой скамье в огромном, гулком зале. Что за?..

Помещение напоминало зал суда. Только очень странный. Колонны из белого мрамора уходили в перламутровые своды, как в Небесном Чертоге, но стены были увешаны гобеленами со сценами адских мук, явно из коллекции Алайи. Вместо присяжных в ложе застыл хор полупрозрачных душ, который недовольно гудел.

А за высоким судейским столом, вырезанным из цельного куска льда, восседала Айсштиль. На ней была строгая черная мантия поверх ледяного платья, а голову венчал абсурдный парик из застывших сосулек. В руке она держала судейский молоток — кажется, преобразованную и уменьшенную версию своего копья.

— Судебное заседание объявляю открытым! — голос Айсштиль, усиленный магией, раскатился под сводами зала, — Ввести подсудимого!

Две мирмеции в строгой охранной форме вкатили в зал платформу на колесиках. На ней, прикованный к вертикальной доске, находился человек в оранжевой робе. Его лицо было скрыто знакомой маской с решеткой, как у Ганнибала Лектора.

— Подсудимый, именующий себя «Автор», — ледяным тоном начала Айсштиль, заглядывая в свиток из тонкого льда, — Вам предъявляются обвинения по следующим статьям Божественного Кодекса: статья 2.1 — «Прокрастинация в особо крупных размерах»; статья 5.3 — «Боязнь белого листа, повлекшая за собой сюжетный застой»; статья 7.0 — «Преступная лень»; и самая тяжкая статья 10.1 — «Длительный творческий перерыв на полгода, что приравнивается к дезертирству с поля боя повествования».

Подсудимый «Автор» издал сдавленный звук:

— М-м-м-ф-ф!

Кажется, маска мешала ему нормально говорить.

— Суд принимает ваше мычание как признание вины, — невозмутимо заключила Айсштиль и ударила молотком-копьем по подставке. Та покрылась инеем, — Слово предоставляется стороне обвинения. Госпожа прокурор?

Из-за своего стола грациозно поднялась Никталия. Ее прокурорская мантия была строго застегнута на все пуговицы, но имела неприлично высокий разрез на бедре и совершенно голую спину. Она театрально взмахнула заостренным вороньим пером.

— Ваша честь! — ее голос дрожал от праведного гнева, — Дамы, господа и прочие божественные сущности! Сегодня перед нами — чудовище! Монстр, хладнокровно бросивший своих детей на произвол судьбы! Он оставил нас на самом интересном месте! Это как пообещать божественную оргию, а потом принести сборник стихов!

— Возражаю! — раздался четкий, лишенный эмоций голос. Я обернулся. За адвокатским столом сидела Сахаринка. На ней был строгий деловой костюм, а ее четыре руки методично раскладывали по столу папки с графиками, — Прокурор апеллирует к либидо суда и использует эмоционально окрашенную лексику!

— Возражение принято. Госпожа прокурор, ближе к делу, — сухо кивнула Айсштиль.

Никталия фыркнула.

— К делу, так к делу! В качестве первого доказательства преступной халатности подсудимого, я вызываю свидетельницу, чья жизнь была безвозвратно испорчена! Встречайте… потерпевшую Алайю!

Двери зала распахнулись, и в зал, тяжело переваливаясь, вошла Алайя в сопровождении Гармониссы. Ее живот был огромен. Она бросила на подсудимого испепеляющий взгляд. А потом… на меня.

Я дружелюбно помахал ей рукой. Вот это живот… От кого это интересна она? Кто тот безумный смельчак? Я бы пожал ему руку.

— Ваша честь, — начала она, тяжело дыша, — Я уже больше года не могу родить! Почти с самого начала цикла! Этот… этот… — она ткнула пальцем в Автора, — забыл про мою сюжетную линию! Я требую алименты! Процент дохода с каждой проданной книги! И моральную компенсацию в размере одного процветающего мира! С верующими!

Пока она говорила, Гармонисса заботливо обмахивала богиню веером из перьев какой-то адской птицы. Перья были умело скреплены поблескивающими нитями паутины.

— Госпожа Алайя, — вмешалась адвокат Сахаринка, — по нашим данным, задержка составила 182 дня. Учитывая божественную природу плода, подобный гестационный период не является аномальным. Возможно, вы преувеличиваете?

Алайя побагровела.

— Я богиня! Я не преувеличиваю, я констатирую факт своего унижения!

— Следующая свидетельница — Мелинта! — провозгласила Никталия.

Мелинта робко подошла к трибуне.

— Госпожа Мелинта, — Никталия изобразила сочувствие, — Правда ли, что подсудимый преступно редко задействует вас в сюжете, оправдывая это тем, что вы, якобы, «интроверт»?

Мелинта смущенно кивнула.

— Я бы хотела больше помогать моему любимому… Но меня почти не зовут. Сижу в подвале с доченьками, пробирки перебираю, бумажки перекладываю… Один разочек вот выбралась на турнир, да помогла с переселением тел…

— Возражаю! — снова встала Сахаринка, — Это не лень, а углубление образа! Мой клиент прорабатывал характер персонажа, подчеркивая ее замкнутость! Это сценарный ход!

— Сценарный ход, который отправил одного из самых интересных персонажей на скамейку запасных! — парировала Никталия.

Далее вызвали Перчинку. Она вышла с каменным лицом.

— В результате преступного бездействия подсудимого, — отчеканила она, — развитие моих отношений с майором Волковым было заморожено на неопределенный срок. Требую от Автора немедленно написать главу с романтическим свиданием, либо компенсировать моральный ущерб. Например, — она мечтательно закусила губу, — Предоставлением мне контроля над Тайной Канцелярией.

— Вы слышите, ваша честь⁈ — взвилась Никталия, — Персонаж вынужден требовать сюжетного развития отношений через суд! Это издевательство над чувствами! Он заморозил любовь! Заморозил!

— Возражаю! — тут же отреагировала Сахаринка, подняв одну из четырех рук, — Это не «заморозка», а сценарная пауза для нагнетания драматического напряжения! Согласно моим расчетам, коэффициент романтического ожидания у целевой аудитории увеличился на 73,4 %!

Перчинка, тем временем, не села. Она медленно повернулась к платформе с Автором. Ее антенны задрожали, а вокруг сжатых кулаков едва заметно замерцала боевая аура. Казалось, она готова лично исполнить приговор… особенно, если он ее не устроит.

— ДО-ВОЛЬ-НО! — Айсштиль с силой ударила своим молотком-копьем. Раздался громкий треск льда, и по залу прошла волна холода, заставившая всех замолчать, — Прокурор, ваши метафоры слишком пламенны для этого зала. Свидетельница, займите свое место, пока нам не пришлось записать и вас в подсудимые. Два заседания подряд этот суд точно не выдержит…

Перчинка ничего не сказала, но ее антенны угрожающе задрожали. Казалось, она готова была лично… попросить у Автора автограф. И совместное фото. Тем не менее она подчинилась и села вместе со всеми.

— Адвокат, ваши проценты никого не греют, — продолжала Айсштиль, — Продолжаем!

— В таком случае, — Сахаринка обернулась, и ее взгляд упал на Карнакса, — Я бы хотела вызвать свидетеля!

— Свидетель со стороны… защиты? — Айсштиль приподняла бровь, — Вы уверены, адвокат?

— Все верно! Свидетель Карнакс, прошу! — спокойно объявила Сахаринка.

Бог войны вышел к трибуне.

— Господин Карнакс, — начала Сахаринка, — Считаете ли вы, что перерыв в повествовании был тактически оправдан?

— Да, — ровным голосом ответил Карнакс, — Противник — Громовержец и Сущность Бездны. Локация — Небесный Чертог и Бездна. Врываться без разведки и плана — идиотизм. Подсудимый проявил благоразумие, оставив время на проработку стратегии.

— Ха! — воскликнула Никталия, — Вы лжете, свидетель! Вы просто не хотите, чтобы этот лентяй снова засунул вас в тело пугливой волкодевочки! И умалчиваете о другой, более серьезной проблеме! Господин Карнакс, напомните суду о видении госпожи Айсштиль! О том, которое подсудимый так и не удосужился объяснить!

Карнакс нахмурился.

— Было видение. Якобы в прошлом Эстро готовил мое убийство, договорившись с монстром. Этот факт до сих пор не получил сюжетного развития.

Зал недовольно загудел. Я и сам напрягся. О чем они говорят, какое ещё видение?.. Чтобы я да вдруг захотел убить Карнакса? Что за чушь? У нас, конечно, отношения в то время были натянутые, но это ж ведь не повод…

Я что, что-то пропустил в собственной биографии?

— И наконец, — Никталия резко развернулась ко мне, — главный свидетель! Эстро! Или Константин Безумов! Скажите, почему вы не жаловались? Почему вы терпели это издевательство⁈ Вы что, в сговоре с подсудимым⁈ Как главный герой, вы получали преференции от действий подсудимого?

Я кисло посмотрел на нее. Весь этот происходящий балаган начал меня утомлять.

— Мне кто-нибудь объяснит, что за дичь тут происходит? — поинтересовался я.

— Свидетель! Пожалуйста, отвечайте только по существу! — стукнула молотком Айсштиль, — Отвечайте на вопрос прокурора. Почему вы не выразили недовольство творческим перерывом?

Я пожал плечами.

— Ну, во-первых, не вижу в этом издевательства, — спокойно начал я, — У человека был творческий процесс, и он параллельно работал над другим циклом. Возможно, он обдумывал гениальный сюжетный поворот. Я уважаю такое.

— Ага! «Творческий процесс»! — возмутилась Никталия, подпрыгнув на месте, — Я так и знала! Это кодовое название для «лежу на диване, ем пиццу и смотрю сериалы»! Ваша честь, свидетель покрывает преступника!

— Иногда и это полезно, — невозмутимо добавил я, — Позволяет взглянуть на вещи под другим углом.

— Вы слышите⁈ Он его защищает! Это саботаж нашего собственного сюжета изнутри! — Никталия возмущенно повернулась к хору душ, — Он не хочет приключений! Он не хочет спасать миры! Он хочет… лежать на диване! И пиццу! Кстати, я тоже хочу… — она вздохнула, — С грибочками…

— Свидетель, — Айсштиль потерла ледяную переносицу, — Ответьте просто: да или нет. Вы имеете претензии к подсудимому?

Я снова пожал плечами.

— Претензий не имею. Меня все устраивает. Когда допишет — тогда допишет.

Зал взорвался возмущенным гулом. Никталия схватилась за голову, а Сахаринка одобрительно кивнула, делая пометку в блокноте.

— Ясно, — вздохнула Айсштиль, — Со свидетелем все понятно.

— У него стокгольмский синдром! — уверенно произнесла Никталия.

— Итак, подсудимый, — ледяная богиня снова повернулась к Автору, — Последнее слово. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Все взгляды устремились на фигуру в маске. Тот, вращая глазами, снова издал лишь глухое «М-м-мф-ф!!!»

— Он издевается над нами! — взвизгнула Никталия, — Он молчит! Как молчал все эти полгода! Подсудимый очевидно не раскаивается!

— Мой клиент не молчит, а концентрируется! Он обдумывает следующую главу! — возразила Сахаринка.

— Может, просто маску с него снимите? — предложил я.

— Довольно! — Айсштиль подняла руку, — Суд удаляется на совещание с присяжными.

Она демонстративно повернулась спиной к залу и лицом к хору душ. Призрачные сущности тут стянулись в плотную кучку. По залу тут же разнеслось громкое, совершенно не конфиденциальное могильно-заунывное перешептывание:

«Ну что, коллеги-призраки, виновен?»

«У-у-у… еще как!»

«А за Перчинку что ему впаять?»

«Десять глав! И чтоб с романтикой!»

«И с двумя горячими эротическими сценками восемнадцать плюс!»

«Да! И чтоб все в подробностях проиллюстрировал и на Бусти выложил!»

«Но коллеги… при чем тут эротические картинки?»

«При том! Мы должны убедиться, что подсудимый отнесется к приговору со всей ответственностью! Я лично готов внимательно изучить каждую картинку, чтобы убедиться в этом!»

«А почему только ты? Я тоже хочу!»

«Тогда решено единогласно!»

Старший призрак кивнул. Айсштиль резко развернулась обратно.

— Так. Мы посовещались, — объявила она, — Суд и присяжные пришли к единогласному решению. Подсудимый Автор признается виновным по всем пунктам обвинения!

Зал взорвался аплодисментами. Никталия победно улыбнулась. Сахаринка неодобрительно покачала головой, делая пометки во всех четырех блокнотах одновременно.

— Суд постановляет, — Айсштиль встала, ее голос стал громче и торжественнее, — Приговорить подсудимого Автора к… немедленному написанию десяти глав подряд! Без права на перерыв, пиццу и прокрастинацию! В случае неисполнения приговора — к принудительному слиянию с Безумной Лилией для обретения творческого вдохновения! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Десять глав… Серьезное наказание. Но реакция подсудимого была еще более бурной.

— ГР-Р-Р-Р-А-А-А!!..

Человек на платформе взревел. Нечеловеческий, полный ярости вой заставил содрогнуться стены. Цепи, удерживавшие его, с оглушительным звоном лопнули. Он сорвал с лица маску, и я увидел… обычное, слегка небритое мужское лицо, искаженное гримасой гнева.

— ДЕСЯТЬ ГЛАВ⁈ — взревел он, и вокруг него заплясали искры чистой, первозданной силы, — ДА Я ВАС ВСЕХ СЕЙЧАС В ЧЕРНОВИК ОТПРАВЛЮ!

Он вскинул руку, и в ней материализовался огромный пылающий стилус. Он замахнулся им на Айсштиль.

— Ах ты ж!.. — я вскочил на ноги, — Совсем страх потерял⁈

Я тоже призвал свою силу. Фиолетовое сияние Бездны окутало меня, в руке появился Черный Клинок.

— Только через мой труп!

— Как пожелаешь! — прорычал Автор и бросился на меня.

Наши клинки столкнулись. Стилус Автора, казалось, мог стирать саму реальность, оставляя в воздухе мерцающие прорехи. Мой Клинок Бездны отвечал ударами, полными упорядоченного хаоса.

Мы сошлись, готовясь нанести последний, решающий удар. Наши силы столкнулись, породив ослепительную вспышку белого света, которая поглотила все…

Я резко распахнул глаза, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Вокруг была привычная тишина моей спальни, сквозь шторы пробивался лунный свет. Сон. Это был просто сон. Невероятно яркий и абсурдный.

Я огляделся, чтобы окончательно убедиться, что все в порядке. И замер.

Слева от меня, уткнувшись носом мне в плечо и мило сопя, спала Настя. Ее темные волосы разметались по подушке, а одна рука лежала у меня на груди. Справа, свернувшись калачиком и обнимая меня за поясницу, пристроилась Эмми. Обе были абсолютно нагими, и их тепло согревало меня с двух сторон…

Так. Ладно. После недавних событий это, пожалуй, было самое нормальное из того, что могло произойти.

Легкий, прерывистый храп заставил меня поднять голову. Зрелище было… впечатляющим. Зацепившись одной ногой за рожок хрустальной люстры, вверх ногами висела Никталия. Ее шелковое платье сползло почти до талии, обнажая все, что только можно. А сама она, слегка покачиваясь, сладко похрапывала с приоткрытым ртом. Гравитация, похоже, была просто еще одним скучным правилом, которое она решила проигнорировать.

Мой взгляд скользнул ниже, на пол. Там, где должен был лежать ковер, растеклась по паркету большая лужа из чистого, сверкающего льда. А в центре этой лужи плавала… довольная ледяная моська Айсштиль с закрытыми глазами. Богиня, кажется, видела очень приятные сны, судя по умиротворенному выражению.

На письменном столе, сдвинув в сторону мои бумаги, спал целый семейный подряд. Мелинта, свернувшись клубком, обнимала своих двух дочерей — Перчинку и Сахаринку. Обе мирмеции, даже во сне, не сняли свою броню и теперь тихо похрапывали, уткнувшись в мать, словно два бронированных котенка.

Что, во имя Бездны, здесь вчера творилось?

Я осторожно оглядел оставшееся пространство. Ага, вот и остальные участницы суда. В большой плетеной корзине для белья, свернувшись калачиком, спала Пугливая Лилия. Она, видимо, нашла самое безопасное и уютное место во всей комнате. А у порога, прямо на полу, положив голову на мягкий ковер, мирно дремала Безумная Лилия, поглаживая во сне свой большой живот. Словно верный волкодав, охраняющий сон хозяина.

Память начала медленно возвращаться. Вечер. Мы все собрались в гостиной, прийти в себя после боевых действий против Бездны. Просто болтали, смотрели какой-то старый фильм. Потом Никталия… решила порадовать нас угощением.

Я провел рукой по лицу, стирая пот. Потом мой взгляд упал на прикроватную тумбочку. На тарелке лежал недоеденный пирожок странного, зеленоватого цвета с фиолетовыми вкраплениями.

М-м-м… вроде он раньше был золотистым?

«Мой фирменный рецепт!» — с гордостью заявила тогда Никталия, — «Пирожки с грибами из Мира Грез и лунным тимьяном! Попробуй, тебе понравится!»

Я вздохнул, глядя на зловещий пирожок. Ну вот и причина странного сна…

— Ох, Никталия… — пробормотал я, — Я же просил больше не пускать её на кухню. И уж тем более не есть её стряпню… Критическая ошибка.

Мой взгляд машинально скользнул по электронным часам на той же тумбочке. Яркие красные цифры показывали 7:32 утра. И тут холодный пот прошиб меня сильнее, чем во время сна. Семь тридцать две!

Проклятье! Через двадцать восемь минут нас ждали в Зимней резиденции. Прямо с утра. Я проспал! Мы все проспали!

— Император… — выдохнул я, и это слово прозвучало в тихой комнате как удар грома.

Я лихорадочно оглядел спящий бедлам. Две нагие девушки в моей постели. Одна висит на люстре. Другая растеклась по полу. На столе спит целый муравейник. В корзине и у двери — две версии одной богини. Представлять это всё Императору как свою «команду спасения мира» было бы… опрометчиво. Нам нужно было хотя бы одеться. И проснуться.

Я глубоко вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха.

— ПОДЪЕМ, ДЕВЧАТА, БОЕВАЯ ТРЕВОГА! — заорал я так, что, казалось, задрожали стекла, — ПЯТЬ МИНУТ НА СБОРЫ! ИМПЕРАТОР ЖДАТЬ НЕ ЛЮБИТ!