Возвращение чародея

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой главный герой впервые участвует в переговорах на самом высоком уровне и узнает много нового о политике Вестланда и прямых угрозах его безопасности

Что я могу сообщить вам о Кларенсе Третьем Ударе? Он — очень смелый человек, если доверяет свою жизнь жалкому куску шёлковой пряжи, несущемуся на высоте птичьего полёта со скоростью пущенной из лука стрелы. Едва мы поднялись в воздух, как у меня перехватило дух, и отнюдь не от восторга.

От ужаса.

Не поймите меня неправильно.

Я не боюсь высоты, из уст эльфа это заявление прозвучало бы довольно глупо. Я лазал по скалам, висел над пропастями, а мои предки славились тем, что умели строить дома на верхушках деревьев. Я даже умею левитировать. Но когда мои ноги отрываются от земли, я предпочитаю лично контролировать этот процесс.

Когда мы начали ускоряться и ветер ударил в лицо, грозя сдуть меня с этой чёртовой тряпки нафиг, я зажмурил глаза и вцепился руками в длинный ворс. Полагаю, сидевший позади Кларенс мог здорово позабавиться, наблюдая за мной. Мне стыдно в этом признаваться, но я даже не смог посмотреть вниз, на провожавших меня опекунов, приёмного отца и Карин, собравшихся во внутреннем дворе замка.

— Статистика за нас, Ваше Величество! — проорал мне Кларенс, стараясь перекричать ветер. — Я уже двадцать лет летаю на этом ковре, и до сих пор всё обходилось без катастроф!

Всё когда-нибудь случается в первый раз, подумал я. С моим-то везением мы или попадём в торнадо, или врежемся в какую-нибудь дурацкую птицу. И зачем я согласился на этот чёртов полет?

Надо было ехать верхом.

— Сейчас мы оседлаем подходящий воздушный поток, и наша скорость увеличится, — пообещал мне Кларенс, делясь информацией, без которой я вполне мог обойтись.

Ковер-самолёт, вне всякого сомнения, является самым быстрым средством передвижения. Он позволяет покрывать значительные расстояния за небольшие промежутки времени, но я уверен, что массового распространения он никогда не получит.

Во-первых, он дорогой. Создать ковёр-самолет способен только маг уровня Исидро или Лоуренса Справедливого, причём на работу ему потребуется несколько лет. Ещё столько же времени уйдёт у чародея чуть меньшего калибра, чтобы научиться управлять этой хреновиной.

Во-вторых, ковёр не слишком удобен в использовании. Его нельзя снабдить комфортным сиденьем, так как это сразу же скажется на грузоподъёмности. Ветер продувает пассажира и водителя насквозь, а при перелётах на большие расстояния приходится делать остановки и приземляться. Например, для того, чтобы перекусить или справить нужду.

Я не сомневаюсь, что через пару десятков лет гномы придумают ковру-самолёту адекватную замену. Сейчас мне трудно представить себе гнома, воспарившего в небеса, но их изобретательскому потенциалу нет границ, и они наверняка не удовольствуются ползающими по земле автомобилями.

Поскольку сами волшебники никогда не спешат, большая часть ковров используется на королевской службе. Богатые купцы, которые тоже могли бы позволить себе такой коврик, не видят в нём пользы ввиду его ограниченной грузоподъемности. Чтобы затраты на покупку и эксплуатацию оправдали себя ещё при жизни приобретателя, при помощи ковра следует перевозить только ювелирные изделия.

Кларенс Третий Удар был военным чародеем, приписанным к элитному полку короля Людовика. Во время сражений он может не только передавать приказы короля войскам, находящимся на других флангах, но и летать над рядами противника, сбрасывая на них горшки с зажигательной смесью.

Магия состоит на службе армии. Технология тоже работает на нужды армии. Военные заказы Вестланда стимулирует прогресс в обеих этих областях, но я не уверен, что это так уж хорошо.

Полёт мне не понравился. Бьющий в лицо ветер, ощущение зыбкой поверхности под моей пятой точкой и мелькающий далеко внизу пейзаж никак не могли настроить мои мысли на позитивный лад.

Я всё время ожидал катастрофы.

Наверное, я трус. Я не способен связно мыслить, когда моей жизни угрожает опасность.

Король Людовик наверняка захочет заключить со мной военный союз. Сейчас Вестланду нужна любая помощь, какую он только может получить, и я не удивлюсь, если вскоре люди будут биться плечом к плечу с орками, над полем битвы воспарят драконы, а гномы вытащат из подземелий свои последние изобретения.

И, если, а точнее, когда я соглашусь, мне предстоят нелегкие времена. Мне нужно будет отправиться на Зелёные Острова, сесть на трон и тут же призвать свой народ на войну. А потом мне придётся вести армию в бой. Я изучал теорию войны, но практического опыта у меня нет, равно как и желания подобный опыт приобретать. Драться насмерть мне довелось только один раз в жизни, и ощущения, которые я тогда испытал, мне не понравились.

У любого живого существа, человек это, эльф, гоблин или дракон, только одна жизнь. И лишаясь её, мы покидаем этот мир навсегда. Я не хочу умирать, но и убивать тоже никого не хочу. Не понимаю, что эта за религия такая у Красных, если она требует массовых жертвоприношений. Даже оригинальная вера чёрных орков призывает к миру и согласию, и ребята, которые развязывают войну, прикрываясь её именем, используют весьма вольные и радикальные трактовки пророчеств из Книги Земли.

В столицу государства Вестланд мы прибыли уже в темноте. С высоты птичьего полета Хайгарден казался большим чёрным пятном на сером фоне окружающей его равнины.

Хайгарден — город контрастов.

Он был построен эльфами ещё в те времена, когда человечество не высадилось на континенте, но теперь в нём живут люди. Каменные особняки дворян соседствуют с убогими деревянными лачугами бедняков, ютящимися у самой крепостной стены. На высоких башнях развеваются флаги короля Людовика; втекающая в город чистая река покидает его пределы потоком нечистот, производимых большим количеством проживающих в Хайгардене людей.

Весенний Дворец, резиденция королевской семьи, стоит на одном из холмов. Кларенс плавно опустил ковер-самолет на посадочную площадку, размещенную на вершине сторожевой башни, затем обменялся приветствиями с парой дежуривших там магов и королевских гвардейцев.

К своему стыду я обнаружил, что у меня затекло всё тело. Без посторонней помощи я даже не смог встать на ноги, а когда мы спускались с башни по каменной лестнице, меня слегка покачивало, и одному из магов пришлось поддерживать меня под руку. Похоже, я произвёл на этих ребят не самое приятное впечатление. Что это за король, который не может устоять на ногах?

У подножия башни обнаружился ещё один комитет по торжественной встрече. Трое дворян, стоявших в окружении слуг с горящими факелами, приветствовали меня с прибытием и назвали свои имена и титулы, которые я тут же благополучно позабыл. Затем меня проводили в гостевые покои, где меня ожидала горячая ванна и легкий ужин. Встреча с королем Людовиком была назначена на следующее утро, и если всё пройдёт нормально, то уже завтра я отправлюсь в обратный путь.

Рано утром меня разбудил вежливый пожилой человек, представившийся камердинером короля Людовика. Он подал мне кофе и завтрак в постель, помог облачиться в мои одежды и проводил в южное крыло Весеннего Дворца, где находился рабочий кабинет короля Вестланда.

Вообще-то резиденции Людовика сильно льстят, когда называют её дворцом. Во времена эльфов Хайгарден был крепостью, и Весенний Дворец является хорошо укрепленным внутренним замком, со всеми полагающимися замку атрибутами — высокими крепостными стенами, защитными башнями, узкими бойницами и полным отсутствием архитектурных излишеств. Слуга вёл меня внутренними коридорами, которые даже в светлое время суток можно осветить только при помощи факелов, и у меня не было никакой возможности полюбоваться на знаменитые сады Хайгардена. Подозреваю, их вообще невозможно увидеть из-за замковых стен.

Камердинер проводил меня в маленькую комнату, главным достоинством которой было окно вместо одной из стен. Перед окном стояло кресло и столик с прохладительными напитками, а за стеклом обнаружился рабочий кабинет Людовика.

— Его величество просил вас подождать здесь, — сказал камердинер. — Располагайтесь. Я не думаю, что ожидание займёт много времени.

С неподобающим моему положению любопытством я уставился в окно.

Прежде я не встречался с королем Людовиком, и этот парень оказался совсем не таким, каким я его представлял.

Основываясь на вялой внутренней политике Вестланда и множестве историй о любовных похождениях короля, я ожидал увидеть стареющего мачо, этакого прожигателя жизни, любителя женщин, богатых трапез и обильных возлияний. Возможно, изнеженного и развращенного. По моему мнению, король Вестланда должен быть выглядеть добродушным лысеющим человечком с заметным брюшком, вторым подбородком и расширяющейся с каждым годом лысиной.

Что ж, в который раз я убедился, как плохо разбираюсь в людях.

Бесспорно, Людовик Четвертый был мачо, прожигателем и любителем, но сей мачо обладал внешностью не монарха, а дровосека. Рост около двух метров, широченные плечи, едва наметившийся животик, густая чёрная борода. Волосы, без единого намека на седину, свободно спадали на плечи величественной гривой, на камзоле отсутствовали какие-либо украшения, и он больше напоминал стеганую рубашку, какую рыцари надевают под доспехи.

Мне было гораздо проще вообразить его скачущим на закованном в броню скакуне и возглавляющим атаку своей армии, нежели восседающим на троне посреди свиты угодливых придворных. Людовика буквально окружала аура власти, и, если бы в комнате находилось двадцать человек, вычислить среди них монарха не составило бы никакого труда.

Но человек в комнате был всего один, ибо собеседником короля Людовика был орк.

Он восседал в кресле в принужденной позе воина, привыкшего ощущать под своим седалищем не комфортную подушку, а потёртое седло или жёсткую землю. Широкое лицо, глубоко посаженные глаза, плоский приплюснутый нос и большой рот, полный больших и неровных жёлтых зубов. Одежда орка состояла из кожаных доспехов, не парадных, а повседневных, явно переживших не одну отчаянную рубку. На могучей шее орка висело ожерелье из выбеленных временем костей. К счастью, он сидел вполоборота, и я не мог рассмотреть, кому эти кости принадлежали раньше. Скорее всего, кости были человеческими.

Орк намеренно пытался оскорбить Людовика или он носит ожерелье без всякой задней мысли?

— Кто это? — шепотом спросил я у своего провожатого.

— Великий Джаббар, хан чёрных орков, Ваше Величество, — был ответ.

— Э… Они нас видят?

— Нет, с той стороны стекло обладает зеркальной поверхностью. — Удобно, чёрт побери. Похоже, меня пригласили в комнату, которую используют тайные советники короля, наблюдающие за его якобы приватными беседами. Хотелось бы ещё понять, зачем меня сюда пригласили.

— Предполагается, что я должен наблюдать? — поинтересовался я.

— Мне только приказали проводить вас сюда, Ваше Величество, — сказал провожатый. — Король Людовик встретится с вами, как только закончит разговор с Великим Джаббаром.

Камердинер Людовика удалился.

Я удобнее расположился в кресле, набил трубку и вдруг обнаружил, что могу не только видеть все, что происходит по ту сторону стекла, но и слышать тоже. Вряд ли тут была замешана магия, скорее всего заслуга принадлежала местному архитектору, здорово поработавшему над акустикой двух смежных помещений. Звук доносился через зеркальную стену так же хорошо, как будто я находился в одной комнате с королем и ханом.

Людовик стоял перед картой Вестланда, приколотой к противоположной от меня стене, и рассматривал какое-то место на побережье.

— Итак, — сказал он. — Каков твой окончательный ответ?

— Ты знаешь его. — Голос орка скрипел, как несмазанная ось старой крестьянской повозки. Обращение к своему собеседнику на «вы» в языке орков отсутствует точно так же, как и в языке гномов. Говорят, что первоначально этого слова не было и в человеческом языке, и люди переняли его у эльфов. — Это твоя война, драка людей против людей, и ты должен закончить её сам.

— Войско Красного континента плывет сюда не только для того, чтобы уничтожить человеческое государство Вестланда, — заметил Людовик. — Если они разгромят нас, на этом они не остановятся. И следующая драка будет дракой людей против орков.

— Пусть будет. Оркам не привыкать к дракам, — ответил Джаббар. — Мы давно воюем с людьми, и я не вижу разницы в том, с какого они континента.

— Разве мы не можем на время забыть наши разногласия?

— А зачем? — напрямую поинтересовался хан орков.

— Потому что, если ты поддержишь меня, я готов удовлетворить некоторые территориальные претензии твоего племени, — сказал Людовик.

Обалдеть. Я знал, что дела плохи, но не подозревал, насколько плохи. Король Вестланда спешил заручиться всеми союзниками даже ценой собственных земель. Раньше о подобном не могло быть и речи. Территориальная целостность человеческого Вестланда являлась основополагающей доктриной политики дома Трентиньяков.

— Я — воин и привык говорить прямо, — заявил Джаббар. — Что именно ты хочешь мне предложить?

— Я знаю, что ты хотел бы получить долину Аррак, — сказал Людовик. Плодородная земля — вот чего катастрофически не хватает оркам. Потому и земледелие у них не особенно развито.

— Я в любом случае получу долину Аррак, — заявил Джаббар. — И я думаю, что получу её гораздо быстрее, если не буду участвовать в твоих битвах. Орк никогда не будет драться под твоим знаменем.

— Если это поможет нам достичь договоренности, я готов выйти на бой без знамени вообще.

— Это не поможет.

Видимо, этот воин привык не только говорить прямо, но и рубить с плеча. Интересно только, он сболтнул о долине не подумав или настолько уверен в собственных силах, что даже не утруждается подбирать вежливые формулировки?

Людовик нахмурился.

— Ты не понимаешь самого главного. Враг орков — не человеческое государство Вестланда, но все люди мира, — заявил Джаббар. — И в ситуации, когда две человеческие армии намерены столкнуться друг с другом, для себя я вижу только выгоду. Кто бы ни победил в этой войне, его армия будет ослаблена. Если Красные разгромят твои войска, им придётся пройти весь человеческий Вестланд, прежде чем они доберутся до наших территорий, а мы будем ждать их на месте, готовые к войне, отдохнувшие, полные сил. Если же случится чудо, и ты всё-таки победишь, то остаткам твоего войска совсем не нужна будет ещё одна война сразу по окончании первой. И я получу долину Аррак и все те земли, которые захочу, просто потому что ты не будешь располагать силой, чтобы их удержать.

— Иными словами, ты не желаешь, чтобы между нашими народами был мир, — сказал Людовик.

— Мир? Несомненно, ты хочешь мира. Ведь человечество забрало себе все плодородные земли, все пастбища, леса, все источники ресурсов. Мир поможет тебе сохранить всё это, но… Меня не устраивает нынешнее положение вещей, и я собираюсь его изменить.

— При помощи войны?

— Другого способа нет, — сказал Джаббар. — Мир слишком тесен, чтобы в нём существовало несколько разумных рас, и в будущем Вестланда я вижу только один народ. Эльфы сошли со сцены тысячу лет назад, а завтра с неё уйдут люди. Наступает время орков.

Самое обидное, что Великий Джаббар был по-своему прав. Эльфов осталось так мало, что они не способны повлиять на общий баланс сил, а человечество находится на пороге самой крупной в истории междоусобной войны. Способна ли эта война ослабить человечество настолько, что после неё орки станут доминирующей расой? Мне не хотелось бы в это верить. Я не расист, но любое изменение статус-кво всегда чревато большой кровью. А ещё с людьми куда проще договариваться.

— Ты на самом деле веришь в то, что говоришь, Джаббар? — мрачно осведомился Людовик.

— Я всегда говорю то, что думаю, — ответил орк. — У тебя нет ничего такого, чего я не смог бы взять сам, поэтому больше нам с тобой разговаривать не о чем.

— Полагаю, ты прав, — сказал Людовик. — Наша беседа зашла в тупик. Но на прощание я хочу тебя предупредить, что человечество не уйдет из этого мира без борьбы.

Джаббар пожал могучими плечами. Войной орков не испугаешь, они только и делают, что воюют.

Полагаю, на ранней стадии своего развития все разумные расы приносят жертвы демонам войны. Эльфы прошли через это первыми, чуть позже настала очередь людей. Теперь же самым воинственным народом Вестланда являются орки. Значит ли это, что человечество должно уступить им своё место под солнцем? Понятия не имею.

Поднявшись с кресла, Джаббар оказался одного роста с человеческим королем. Он пробормотал церемониальную формулу прощания и покинул комнату для переговоров с неприличной для дипломата скоростью. Не сомневаюсь, что ещё до вечера он и его свита уберутся из Хайгардена.

Судя по выражению лица, Людовику хотелось выругаться, причём выругаться грязно и нецензурно, но король сдержал свой порыв, подошёл к столу, дернул за какой-то рычаг, и разделяющее нас с ним стекло плавно и без единого звука опустилось в специальную щель в полу, освободив мне проход.

Полагаю, это было приглашение.

Я перешагнул через невысокий порог и оказался лицом к лицу с Людовиком Четвёртым, убедившись, что он ниже меня на несколько сантиметров. Рукопожатие Людовика было дружеским и крепким.

— Раз познакомиться с вами, король Ринальдо.

— Это удовольствие взаимно, король Людовик, — сказал я.

— Ну раз уж мы оба короли, и оба об этом прекрасно помним, то предлагаю побеседовать без формальностей, вроде «наших величеств» и «сиров», — предложил Людовик.

— Вы являетесь хозяином этого дворца, вам и устанавливать правила, — согласился я.

— Хотите кофе? Вина? Чего-нибудь покрепче?

— Насколько я успел заметить, Джаббару вы напитков не предлагали.

— Хан орков не является моим стратегическим союзником, чтобы тратить на него выпивку, — ухмыльнулся Людовик. — К тому же, я предлагал, а он отказался. Так как насчёт вина?

— Лучше кофе.

— Правильно, переговоры лучше вести на трезвую голову, — одобрил мой выбор Людовик. Он вызвал слугу и распорядился, чтобы нам принесли кофе.

Кроме кофейника, сливочника, сахарницы и двух чашек на подносе обнаружилось блюдо с восхитительными на вид пирожными. Людовик отпустил слугу и обслужил меня лично, что свидетельствовало либо об уважении с его стороны, либо о том, что ему что-то от меня нужно. Впрочем, если бы ему от меня ничего не требовалось, вряд ли бы он пригласил меня в Хайгарден и обеспечил столь быстрым средством передвижения.

Пирожные оказались восхитительными не только на вид, но и на вкус.

Людовик дипломатично подождал, пока я проглочу первую порцию, и начал разговор только после этого.

— Переговоры, — сказал он. — Дипломатия… Поверите ли, Ринальдо, но в последние недели я просто не вылезаю из всех этих дипломатических ритуалов. В мирное время народы Вестланда живут в согласии, но как только речь зашла о войне, всё полетело к чертям. Ещё одно подтверждение поговорки о том, что истинный друг познается только в беде.

— Чёрные орки не захотели помочь?

— Не только чёрные. Все три племени отказались наотрез. Впрочем, не могу сказать, что сильно обманулся в своих ожиданиях. Очередной конфликт между людьми и орками назревал уже достаточно давно, и я не могу винить их ханов за то, что они собираются воспользоваться столь благоприятной возможностью. Полагаю, если бы орки передрались между собой, мы бы тоже сохраняли вооруженный нейтралитет и не пришли бы на помощь ни одному из племен. Хотя, конечно, это зависело бы от текущей политической ситуации.

— Орки постоянно грызутся между собой, — заметил я.

— Но не в тех масштабах, как люди, — сказал Людовик. — Вы знаете истинные размеры армии, которую выставил против нас Восточный континент?

— Ходят разные слухи, но я не слишком им доверяю.

— Слухи, без спору, преувеличивают, но не так сильно, как мне бы этого хотелось, — признался Людовик. — Флот Красных насчитывает около пяти сотен кораблей, из них двести — тяжелые суда, способные перевозить большое количество пехоты и даже конницы. Плюс корабли сопровождения, везущие необходимый на первое время провиант и снаряжение.

— И какова же численность армии?

— По моим разведданным, от пятидесяти до шестидесяти тысяч человек, — сказал Людовик.

— Много, — сказал я.

— Не просто много, а катастрофически много. Прямо сейчас я могу выставить против них десять тысяч воинов. Две тысячи конницы, примерно столько же тяжелой пехоты, остальные — лучники, арбалетчики, копейщики. Какая-никакая, но это армия. Плюс к этому есть ещё десять тысяч не обученных крестьян и ремесленников. Толку от них немного. Конечно, они будут защищать свои дома, но выучку и боевой опыт энтузиазмом не заменишь. Расклад получается три к одному, и не в нашу пользу.

Я промолчал. Расклад три к одному — не так уж плохо, если речь идет о скачках. На войне малейший численный перевес может оказаться решающим.

— Последнее время я занимаюсь исключительно тем, что пытаюсь улучшить это соотношение, — продолжил Людовик после небольшой паузы. — Конечно, за всё приходится платить, но платить я готов. Я заключил с гномами выгодные контракты, о которых они мечтали последние пятьдесят лет, и они обещали прислать свою пехоту, а также инженеров с их новейшими разработками в области вооружений. Я отвалил тонны золота драконам, и шестнадцать из них согласились помочь нам в этой битве. Я подарил три острова ограм, и они направят сюда свой флот. Оркам я тоже предложил земли, но, как вы сами слышали, они отказались воевать на нашей стороне.

— Я слышал. Кстати, а зачем я это слышал?

— Ну во-первых, Джаббар просто опоздал на нашу с ним встречу, поэтому вы застали его здесь. А во-вторых… Не знаю. Мне показалось, вам это будет интересно. Или я ошибся?

— Не думаю, что ошиблись. Это было весьма познавательно, — сказал я. — Итак, вы торгуетесь со всеми в поисках союзников. Но зачем вам понадобился я?

— Вы — король эльфов и тоже являетесь моим потенциальным союзником.

— Я король только по названию. Скорее, вам следовало бы начать переговоры с моим дядей Озриком.

— Скажу откровенно, я пытался, — признался Людовик.

— Как я понимаю, он, как и Великий Джаббар, ответил отказом?

— Озрик Финдабаир не склонен рисковать, — сказал Людовик. — Он заявил, что вопрос о вступлении эльфов в войну может решить только король, в то время как сам Озрик является всего лишь регентом.

— Уже больше двадцати лет, — заметил я.

— Он сохранил бы свои полномочия и дальше, если бы не появились вы, — сказал Людовик. — И я расцениваю названную им причину как простую отговорку. До того, как флот Красного континента обрушится на побережье Вестланда, осталось четыре месяца. За это время вы вполне успеете добраться до Зелёных Островов, вступить в свои права и вернуться сюда с армией. Если, конечно, вы решите оказать нам помощь.

— Гномам вы предоставили контракты, драконам — золото, ограм — территории. Что же вы намерены предложить мне?

— Ничего.

— Это немного меньше, чем я ожидал, — признался я.

— А что я могу вам дать? — поинтересовался Людовик. — Человечество не обладает ничем, что могло бы заинтересовать эльфов. Если я ошибаюсь, вы можете меня поправить, и я предоставлю вам всё, что вы попросите.

— Навскидку мне ничего в голову не приходит, — сказал я. — Но раз уж так сложилось, то почему эльфы должны присоединиться к вам в этой битве? Большая часть нашего народа живёт довольно далеко от Вестланда.

— Как показывает практика, водные пространства перестали служить достаточной защитой от вторжения, — сказал Людовик. — Красные весьма решительно настроены против инакомыслящих, а также против существования нескольких разумных рас в одном мире. И если нас, людей, они готовы обращать в свою веру, всех остальных они собираются просто уничтожить.

— Вестланд — достаточно большой кусок суши, и на его покорение уйдёт много лет, — сказал я. — Даже если Красные справятся с вами, им придётся иметь дело и с орками. Красные не поплывут на наши острова, оставив за своей спиной живых врагов.

— Согласен, если вы не придёте к нам на помощь, то сможете выиграть время, — признался Людовик. — Но когда это время пройдёт, вы обнаружите, что остались один на один с самым опасным, яростным и непримиримым врагом, и некому будет прийти на помощь вам самим. А Красные не заставят себя долго ждать. Если они покорят Вестланд, то явятся на Зелёные Острова ещё при жизни нынешнего поколения.

— Вы не представляете себе, сколько может прожить нынешнее поколение эльфов, — сказал я.

— Представляю, — сказал Людовик. — А ещё я представляю, что если на Зелёных Островах не изменится демографическая ситуация, нынешнее поколение эльфов может стать последним.

Интересно, зачем он мне это сказал? Вряд ли у него есть предложение, с помощью которого эльфам удастся преодолеть демографический кризис.

— Если вы не присоединитесь к нам, и мы проиграем, то вас ждёт лишь небольшая отсрочка, — заключил Людовик. — Но задумывались ли вы, что будет в том случае, если мы победим? Ведь очень скоро те, кто победит в этой войне, задумаются о тех, кто отказался в ней участвовать.

— Это угроза? — уточнил я. Если и угроза, то не слишком умная. Потому что прежде чем плыть с разборками на Зелёные Острова, людям Вестланда сначала предстоит выяснить отношения с орками. Это не говоря уже о том, что им надо выиграть войну с Красным континентом.

— Это не угроза, а просто размышления о перспективе.

— Согласно недавним вашим словам, перспективы у эльфов нет, — напомнил я. — Даже если бы не было этой войны, годы существования нашего народа сочтены.

— Если вы не пойдёте на смешанные браки.

— Большинство моих соотечественников воспринимают подобную возможность без особого восторга.

— А лично вы?

Неужели он намекает на Карин? Как много он обо мне знает? Наверное, достаточно много. Если уж он располагает информацией с Восточного континента, вряд ли от его разведки может утаиться происходящее в пределах Вестланда.

Что мне ему сказать, если я сам до конца не разобрался в своих чувствах?

— Мы обсуждаем демографическую политику Зелёных Островов, мою личную жизнь или грозящую Вестланду войну? — поинтересовался я.

— Вы правы, это не моё дело, — улыбнулся Людовик. — Поговорим о войне. Многим нравится существующий ныне порядок. Меня он тоже вполне устраивает, и я хотел бы, чтобы баланс сил в Вестланде оставался таким же, каким он бы последние двести лет. Первое, что мы должны для этого сделать — отбить вторжение Красных. Но не просто отбить. Мы должны нанести их армии сокрушительный удар, уничтожить их корабли, перебить солдат. Мы должны сделать так, чтобы сама мысль о повторении попытки не приходила в их головы на протяжении жизни нескольких поколений.

— А во-вторых, вам надо сделать это малой кровью, — сказал я. — Потому что если вы понесёте большие потери, то не сможете сдерживать давление орков.

— Верно, — сказал Людовик.

— Вы действительно считаете угрозы Джаббара реальными?

— Увы, да. И ещё я понимаю, что с орками людям предстоит сражаться в одиночку. Гномы и огры не придут к нам на помощь. Огры теперь сражаются только на море. А гномы…

— А гномы вспомнят, как люди Вестланда проигнорировали их призыв о помощи во время вторжения чёрных орков, — сказал я.

— Я всегда считал, что мой отец принял неправильное решение, не оказав гномам поддержки, — сказал Людовик. — Впрочем, старые обиды — не главное. Если орки получат плодородные земли, то в подземелья они не сунутся, а это значит, что орки перестанут угрожать гномам. И гномы смогут вести с ними торговлю, которую сейчас ведут с нами. Конфликт людей и орков сродни тому, какой мог бы возникнуть между людьми и эльфами, повернись всё иначе. Как вы думаете, если бы не началась та злосчастная эпидемия, и наши с вами народы сцепились бы в схватке за жизненное пространство, гномы вмешались бы в конфликт?

— Вряд ли, — согласился я.

— Как не вмешаются и в нашу войну с орками, — сказал Людовик. — Вторжение с Восточного континента грозит всему Вестланду, поэтому люди могут рассчитывать на помощь со стороны. Но, как я уже говорил, с орками нам придётся драться в одиночку.

— Для этого вам и нужны союзники? Чтобы подставить их под мечи Красных и сохранить свою армию для грядущих битв? — На предшествовавшем встрече инструктаже Мигель советовал мне быть жёстким, но не перегнул ли я палку своей последней фразой? Впрочем, лучше сразу расставить все точки над «ё».

Людовику мой вопрос пришёлся не по вкусу. Он поднялся с кресла, резко махнул рукой, попытался что-то сказать, но передумал и подошел к карте.

— Эльфийская армия недостаточно велика, чтобы использовать её в качестве шита, — сказал он.

— А как насчёт гномов?

— Гномы пришлют две-три тысячи пехотинцев и несколько сотен инженеров с их машинами. Тоже не самый эффективный заслон.

— И вы хотите сказать, что такая мысль никогда не приходила вам в голову?

— Я мог бы серьёзно размышлять о подобной тактике, если бы орки не ответили отказом, — сказал Людовик. — Но при нынешнем раскладе основная сила, на которую я могу рассчитывать, это человеческая армия Вестланда, и главный удар мы всё равно примем на себя. Но это не значит, что нам не нужна помощь.

— Насколько мне известно, без ущерба для своей обороноспособности Зелёные Острова смогут выделить не больше тысячи бойцов, — сказал я. Эту информацию я тоже почерпнул от Мигеля, и я не думаю, что бывший мастер над оружием мог сильно ошибиться в расчётах. — Сильно ли это повлияет на общий расклад?

— Без малейшей лести могу заявить, что на континенте воины Зелёных Островов ценятся очень высоко, — сказал Людовик. — И тысяча ваших бойцов придётся очень кстати.

— Мне кажется, мы ведём преждевременный разговор, — сказал я. — Я ещё не был на Зелёных Островах, и эльфы не присягали мне на верность.

— Разве это не простая формальность? Мне казалось, у вас подобные дела обстоят предельно просто. Королем становится тот, у кого есть меч. А он даже сейчас висит у вас на поясе. Это ведь Повелитель Молний, или я ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь.

— Могу я посмотреть?

— Пожалуйста. — Я отцепил меч от пояса и положил на стол. — Только не пытайтесь до него дотронуться.

— О, не беспокойтесь. Я знаю, что со мной в таком случае будет.

— Вероятно, ничего не будет, — сказал я. — Вы просто почувствуете некое сопротивление. Если вы попробуете его преодолеть, то получите неприятное покалывание в пальцах. Если же вы наплюете на эти предупреждения и дотронетесь до рукояти, останетесь без руки. Даже если её будет защищать латная перчатка.

— А как это происходит? — полюбопытствовал Людовик. — Рука сгорает, отсыхает или ещё что-нибудь в этом роде?

— Не знаю, — сказал я. — Пока меч находился у меня, никто не пробовал хвататься за его эфес.

— Любопытная штука, — сказал Людовик, любуясь мечом. — Это ведь один из самых мощных магических артефактов Вестланда, не так ли? Возможно, самый мощный. Ваши предки творили с его помощью удивительные вещи. Удивительные и страшные.

— Насколько я понимаю, самые страшные вещи с его помощью творил мой отец, — сказал я. — Вот с кем вам проще всего было бы договориться о совместном ведении боевых действий.

— Оберон был великим воином.

— Все так говорят, — сказал я. — Но я ещё ни разу не слышал, чтобы его назвали великим правителем. Его запомнили, как Оберона Кровавого, Зелёного Змея.

— А как вы хотите, чтобы запомнили вас?

— Боюсь, что останусь в памяти потомков, как Ринальдо-Обманщик, — сказал я. — Двадцать с лишним лет мне удавалось обманывать собственный народ, ничего не знавший о моём существовании.

— Когда-нибудь я попрошу вас рассказать мне эту историю целиком, — сказал Людовик. — Но не будете ли вы столь любезны и не вынете ли свой меч из ножен? Или это чревато последствиями?

— Не чревато. — Я выполнил просьбу короля, и его взору предстало ослепительно-белое лезвие.

— Повелитель Молний, — констатировал Людовик. — У меня тоже есть меч, носящий собственное имя. Губитель Душ. Правда, в нём нет ни капли магии. Обычное оружие для убийства.

— Все мечи такие, магические они или нет, — сказал я.

— Возможно, вы правы, — сказал Людовик. — Но я слышал, что при помощи Повелителя Молний можно не только убивать.

— Верно. Но всё же прославился он исключительно благодаря войнам.

— Война является самым лёгким способом снискать славу, — согласился Людовик. — Как для мечей, так и для людей.

— Слава подобного рода не входит в первые десять строчек моего списка приоритетов, — сказал я. — И в следующие десять строчек тоже не входит, если честно.

— Понимаю, — сказал Людовик. — Война — это не только способ обрести славу, но и чертовски подходящая возможность сложить голову. Я сам не в восторге от грядущих перспектив, но… От нашего с вами желания тут ничего не зависит, ибо эту войну начали не мы.

— Вы знаете, где Красные попытаются высадиться? — спросил я, убирая меч в ножны.

— Здесь. — Людовик ткнул пальцем в место на карте.

— Порт Первых Людей? — уточнил я. — Их флоту придётся обогнуть мыс Ветров и пройти вдоль побережья. Зачем?

— Во-первых, это символично, — сказал Людовик. — Ведь первые человеческие корабли пристали к берегу Вестланда именно там. Во-вторых, это правильный стратегический ход. Единственное место на побережье, где мы не сможем построить укрепления и достойно подготовиться к встрече.

Разумно.

Порт Первых Людей только называется портом. На самом деле это обширный пляж протяженностью больше трёх километров. Полоса песка достигает пятисот метров, а за ней начинаются невысокие холмы. Идеальное место для высадки десанта.

Конечно, большие корабли не могут пристать к берегу, но воинов можно переправить и на шлюпках. А укреплений на песке не построишь, в этом Людовик прав.

И ещё он прав в том, что это будет символично. Люди впервые высадились на материк именно там. Там высадятся и Красные.

Место, где началась история человеческого Вестланда, может стать и местом, откуда придёт его смерть.

А ещё от Порта Первых Людей до Хайгардена всего два дневных перехода.

— Мы должны выиграть эту войну в одной битве, — сказал Людовик. — В первой же битве. Потому что если Красные успешно высадятся на побережье, остановить их будет гораздо труднее. Если учесть их численное превосходство, это может оказаться и вовсе непосильной задачей.

— У вас уже есть план? — спросил я.

— Только предварительные наброски. — Людовик разложил на столе другую карту, изображающую Порт Первых Людей и ближайшие окрестности. — Мы расположимся здесь. — Его палец нарисовал на бумаге полукруг. — Сначала сделаем всё, чтобы затруднить им высадку, потом свяжем боем на побережье, а флот огров вместе с нашими кораблями, которые мы спрячем до поры до времени в этой бухте, ударит по их судам с тыла.

Изложенный королём план мне не понравился. Если Красные окажутся зажатыми между армией Вестланда на суше и его же флотом в море, им некуда будет отступать. Шестьдесят тысяч попавших в ловушку людей могут учинить настоящую резню с непредсказуемым финалом. Попытка взять в тиски армию, в три раза превосходящую числом свою собственную, казалась мне не слишком хорошей идеей.

На месте Людовика я бы предоставил противнику возможность для отступления, но король был одержим идеей тотального истребления противника.

— Если всё пойдёт по плану, к тому моменту, когда мы возьмём их в тиски, преимущество будет уже не таким значительным, — сказал Людовик, когда я поведал ему о своих опасениях.

— А что насчёт их магов?

— Это одна из неизвестных величин в нашем уравнении, — сказал Людовик. — Я знаю, чего можно ожидать от наших волшебников, но чародеи Восточного континента пошли по другому пути. Мы точно не знаем, на какие фокусы они способны в бою. И в связи с этим мне очень хотелось бы, чтобы владелец Повелителя Молний бился на нашей стороне.

— Что вам нужно больше: армия Зелёных Островов или моё личное присутствие?

— Я не отказался бы ни от одного, ни от другого, но если бы мне пришлось выбирать, я выбрал бы вас. Тысяча воинов, пусть даже самых лучших, не способна повлиять на исход боя так, как один из самых могущественных магических артефактов мира.

— Ценю вашу откровенность.

— Я припёрт к стенке, — откровенно признался Людовик. — И не вижу смысла делать вид, что это не так.

— Тем не менее, вы не придумали, что можете мне предложить.

— А что вы захотите взять? Золото? Эльфы богаче любого народа Вестланда. Оружие? Но вашим мастерам нет равных. Знания из наших библиотек? Мы сами учились у вас последнюю тысячу лет. Новые земли? У вас не хватит населения, чтобы их освоить. У меня нет ничего такого, что могло бы представлять для Зелёных Островов реальную ценность.

— Если вы ждёте немедленного ответа на вопрос об участии эльфийской армии в грядущей войне, то я не смогу его вам предоставить до тех пор, пока не утрясу дела с троном, — сказал я. — Но вы всегда можете рассчитывать на мой меч.

Король Вестланда посветлел лицом.

— Я рад, — сказал он. — Сражаться рядом с вами будет для меня честью.

Только как бы нас рядом не похоронили. Многие находят на войне славу, многие находят там богатство, но ещё больше людей находят на войне свою смерть. И чем бы ни закончилась эта чёртова Пляжная Битва, смерть соберёт богатый урожай.

— Прежде чем вы удалитесь, я хотел бы обсудить с вами ещё один вопрос, — сказал Людовик. — Касательно ваших приключений с драконом. Я подумал, вам будет интересно узнать, чем закончилось расследование.

— А оно уже закончилось?

— Мои чародеи вскрыли башню Лоуренса Справедливого и провели тщательный осмотр внутренних помещений. Судя по тому, что там было обнаружено, Лоуренс Справедливый успел изготовить несколько десятков магических артефактов вроде того, с которым вам уже доводилось сталкиваться.

— Этот факт ставит под большой вопрос целесообразность использования драконов в войне с Красными, — сказал я.

— Да, я вижу определенные сложности, — сказал Людовик. — По счастью, драконам пока ничего об этом неизвестно.

— Незнание им не поможет, когда все они окажутся сражены магическими копьями сразу после вступления в бой.

— На поле битвы будут присутствовать маги, которые постараются этого не допустить.

— Достаточно сложно остановить в полёте заклинание первого уровня, — сказал я.

— Вы считаете, я должен предупредить драконов об опасности?

— Я бы предупредил.

— Тогда они просто не выйдут на бой.

— Честно говоря, я рад, что не мне предстоит разбираться с этой проблемой, — сказал я. — Как бы там ни было, на правах союзника я поддержу любое ваше решение.

— Спасибо, Ринальдо. Я обдумаю положение ещё раз, с учетом вашего мнения. И ещё… Как мы поступим с Гавейном?

— А что с ним?

— С точки зрения закона Вестланда, сэр Джеффри Гавейн является убийцей и пособником вражеских диверсантов. Такие преступления обычно караются смертью. Я хотел бы знать, в каком качестве он пребывает в родовом замке вашего приёмного отца.

— В качестве гостя.

— Гостя?

— Гостя, — подтвердил я. — Не пленника.

— С одной стороны, это гостеприимство. А с другой — укрывательство беглого преступника от королевского правосудия, — Людовик улыбнулся, стараясь смягчить жёсткие слова маской добродушия.

— Гавейн ошибся, — сказал я. — Мне кажется, он не заслуживает казни.

— И что же вы предлагаете?

— Кому он присягал?

— Род Гавейнов является моими вассалами секундус.

— Иными словами, все они присягали непосредственно вам?

— Да.

— Значит, вы можете освободить Гавейна от присяги.

— Зачем?

— Чтобы он мог присягнуть мне.

— Человек на службе Зелёных Островов? Это что-то новое.

— Мы же хотим быть союзниками, — сказал я. — Так давайте начнём с малого.

— Отлично, — сказал Людовик. — Если Гавейн вам так нужен, забирайте его. Только не будем пока афишировать эту сделку, ладно?

— Договорились, — сказал я.