Возвращение чародея

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ; в которой плавание подходит к концу, главный герой наконец-то прибывает на Зелёные Острова и знакомится со своими родственниками

— Земля! — крикнул впередсмотрящий, и пассажиры «Гордости Бартадоса» поднялись на верхнюю палубу.

Даже не взбираясь на мачту, я видел береговую линию Зелёных Островов невооруженным взглядом. Никаких особенных чувств у меня этот вид не вызвал. Земля и земля. Кусок суши, со всех сторон окружённый водой. Почему я должен испытывать какие-то эмоции, глядя на место, где никогда не бывал?

Через пятнадцать минут мы увидели паруса по левому борту. Береговая охрана эльфов выслала нам навстречу сторожевой корабль.

Не дожидаясь сигнала со сторожевика, капитан «Гордости Бартадоса» приказал лечь в дрейф. Команда спустила паруса и приготовилась к приёму таможенной группы.

Я не успел выкурить трубку, как корабли оказались борт о борт, и по перекинутым мосткам на «Гордость Бартадоса» поднялась таможенная команда. Она состояла из трёх эльфов, все трое носили лёгкие доспехи и короткие мечи, чуть изогнутые на конце. Зато на палубу эльфийского сторожевика высыпало несколько десятков лучников, взявших нас на прицел.

Капитан вежливо кивнул старшему эльфу, тот ответил лёгким наклоном головы. Видимо, они уже встречались раньше, ибо на Зелёные Острова постоянно плавали одни и те же суда.

При виде Гарланда главный таможенник удивлённо поднял бровь. Не часто эльфы возвращались домой на человеческих судах.

Я свистнул, привлекая всеобщее внимание. А когда на меня посмотрели местные эльфы, я невзначай опустил руку на эфес Повелителя Молний.

— Вы…

Я неторопливо вытянул меч из ножен, демонстрируя ослепительную белизну его лезвия. Обожаю театральные эффекты. Мне кажется, они очень смешно смотрятся.

Эльфы преклонили колени:

— Мы рады вас приветствовать, Ваше Величество.

— Встаньте, — сказал я. — И говорите мне просто «сир», это экономит время.

— Не угодно ли вам перейти на наш корабль, сир? Он может развить втрое большую скорость.

— Не угодно, — сказал я. — Я переплыл океан на этом корабле, и у меня нет претензий к его скорости. — Напротив, мне хотелось, чтобы она была ещё меньше. — Вы можете сопроводить нас к Острову Владык на своём судне.

— Это честь для нас, сир.

Ну вот. Уже началось.

Остров Владык находится в середине архипелага, на мелководье, и последние несколько километров пути нам пришлось проделать на миниатюрной яхте с малой осадкой. По извилистым протокам, отделяющим один остров от другого, не смогла бы протиснуться не только «Гордость Бартадоса», но и сторожевой корабль эльфов.

Попрощавшись с капитаном «Гордости», я попросил его повременить с отплытием хотя бы несколько дней. Не знаю, чем я при этом руководствовался, наверное, одним из советов Мигеля о том, что всегда стоит держать под рукой запасной вариант. На яхту перешло пятеро — я, Карин, Гавейн, Гарланд и Исидро.

Яхта остановилась у небольшого причала, на котором нас ждала небольшая группа придворных, преклонивших колени, едва моя нога ступила за борт. Подобный церемониал знакомства не понравился мне и в первый раз, теперь же он начал откровенно действовать на нервы.

Среди встречавших нас были одни мужчины. Может быть, за последние годы ситуация настолько ухудшилась, что на островах вообще не осталось женщин?

Лица эльфов были притворно радостными. Наверняка все они сейчас гадают, что следует ожидать от короля-выскочки.

Молодой парень с длинными волосами, собранными в некое подобие конского хвоста, вскочил с колен первым и одарил меня такой искренней улыбкой, словно обрел давно потерянного брата. Как выяснилось, отчасти мое предположение было верным. Этим парнем был мой кузен, сын Озрика. Принц Доран.

— Здорово, Ринальдо, — сказал он. — Можешь не искать среди присутствующих своего дядю, он ждёт тебя в тронном зале. Кстати, я — твой родственник. Доран. Не представляешь, как я рад тебя видеть.

— Времена идут, а ты не меняешься, — раздался голос из-за моей спины.

— Ба, да это же знакомые мне лица! — Доран расплылся в ещё более широкой улыбке. Я начал опасаться, что у него треснет лицо. — Исидрион Пентабаир собственной персоной! Кого ещё вы привезли с собой? Стоп, я вижу ещё одного эльфа. Не называйте мне своё имя, я угадаю сам. Гарланд Гриндабаер, если не ошибаюсь?

Гарланд коротко кивнул.

— Ты представишь мне остальных своих спутников, братец? — радостно поинтересовался Доран.

— Джеффри Гавейн. Кара Небесная.

— И всё? — удивился Доран. — Ты заставил их проделать вместе с тобой такой длинный путь и не можешь уделить им больше пары слов?

— Пока хватит и этого, — сказал я. Похоже, кузен исполняет обязанности местного шута. — Ответь мне на один личный вопрос, братец.

— Легко и непринуждённо.

— Ты вообще понимаешь, что разговариваешь со своим королём?

— Ещё как понимаю. Именно эта мысль внушает мне столько энтузиазма.

— И ты готов служить своему королю?

— Конечно. Всё, что пожелаешь, кузен. Всё будет исполнено в точности, как ты скажешь.

— Мы сейчас пойдём во дворец, — сказал я. — Медленно, любуясь открывающимися видами. За это время ты метнёшься к своему отцу и попросишь его встретить меня в его кабинете или где он там ещё работает. А если в тронном зале обретается целая толпа придворных, жаждущих со мной познакомиться, ты разгонишь её по домам. Сможешь такое устроить?

— Легко. Но разве тебе не потребуется провожатый, который будет показывать тебе дорогу?

— Я думаю, что найду дорогу во дворец, — сказал Исидро.

— После пожара это уже совсем другой дворец, — напомнил ему Доран. — Времена, как вы изволили заметить, меняются. Дворцы тоже.

— Я покажу дорогу, — сказал Гарланд. — Вряд ли вы внесли значительные изменения за последнюю пару месяцев.

— Точно, — сказал Доран. — Ну тогда я побежал.

И он действительно побежал. Торжественный комитет по встрече провожал принца неодобрительными взглядами. Похоже, он постоянно ведёт себя неподобающим его положению образом, но на данный момент ему удалось произвести на меня положительное впечатление.

Придворные увязались за нами, пришлось сделать остановку и велеть им заняться их прямыми обязанностями, если таковые существуют. И не отсвечивать у меня перед глазами.

Не люблю придворных. Не люблю дворцы. Власть склонна выстраивать вокруг себя заслоны, материальные и метафизические. Этому факту есть простое объяснение — если вы живете в роскоши, окружённые толпами прислуги, делающей за вас любое дело, вы наконец-то сможете забыть, что стали правителем не потому, что вас избрал кто-то свыше, а потому что ваш предок был кровожадным и полным амбиций ублюдком, не гнушавшимся перешагивать через трупы и идти по головам.

Монархия всегда замешана на крови. Неважно, вы ли проливали эту кровь, или это сделал кто-то из ваших далёких прадедушек, но она всегда присутствует в вашей жизни. И если вы хотите остаться королём, вы должны быть готовы в любую минуту пустить кровь своих врагов снова.

Надеюсь, мне не придётся убивать Озрика, но именно таков был один из возможных сценариев нашей с ним встречи.

Остров Владык совершенно не похож на Хайгарден, здесь никогда не было города, в котором бы проживало большое число людей. Насколько мне известно, на острове расположен только дворцовый комплекс, всю остальную площадь занимают сады, парки и озеро с пресной водой. Здесь нет высоких стен и прочих фортификационных сооружений. Мы шагали по мощённой древним камнем дорожке, а вокруг нас не было ничего, кроме почти дикой природы. Если сюда придут враги, это место будет очень трудно оборонять.

— Если я правильно понял ваше намерение, сир, нам лучше зайти во дворец с чёрного входа, — сказал Гарланд.

— Да.

— Тогда поворачиваем.

Дорожка свернула, обогнув небольшую рощицу, и обновлённый дворец эльфов предстал перед нашими глазами.

— И правда — времена меняются и дворцы тоже, — сказал Исидро.

— Полагаю, им пришлось сделать определённые выводы после пожара, — сказал я.

Новая резиденция правителей Зелёных Островов оказалась сложенной из камня. Невысокое строение высотой всего в два этажа. Никаких архитектурных излишеств, вроде статуй, изящных барельефов или лепнины. Здание в первую очередь было функциональным, и его эстетические качества отходили на второй план.

Эльфы не слишком охотно работают с камнем, и дворцу не хватало основательности, которую могли бы придать ему гномы. Скорее, кто-то пытался слепить из гранита и мрамора то, что обычно вырезал из дерева. Впрочем, если быть абсолютно точным, эльфы не вырезают свои древесные дома, а, скорее, выращивают их.

Строение было окружено широкой галереей с низким ограждением. По-моему, архитектор пытался скопировать работу, которую он видел на материке, внеся в неё некоторые усовершенствования. Обычно эльфы так не строят.

— Держу пари, там есть патио, — заметил я.

— Совсем небольшое, сир, — сказал Гарланд.

— Вы часто бывали во дворце?

— Не слишком. Но дорогу до рабочего кабинета регента я всё-таки найду.

— Чудесно. В кабинет я войду один.

— Ты уверен, что это разумно, красавчик? — поинтересовалась Карин.

— Вряд ли дядя попытается ухлопать меня сразу после знакомства, — сказал я. — Обычно эльфы более изобретательны в таких вещах.

Например, убийцу Оберона до сих пор не нашли. Может быть, не особенно усердствовали в поисках?

Кабинет регента не отличался большими размерами. Письменный стол с разбросанными в художественном беспорядке бумагами, несколько кресел, на стене — карта мира с непонятными пометками. Никаких излишеств, которые могли бы указать на личность владельца.

И никаких зеркальных стен, через которые так удобно подсматривать и подслушивать.

Как я уже неоднократно говорил, по внешнему виду эльфа сложно определить его возраст, но на этот раз я точно знал, насколько Озрик старше меня. Он был похож на Оберона, каким его изображали на картинах, только чуть мягче. Более круглое лицо, более спокойные черты…

Помимо Озрика в кабинете присутствовал его сын, вольготно развалившийся на широком подоконнике.

— Видимо, ты плохо понял меня на причале, Доран, — сказал я. — Я собирался поговорить со своим дядей с глазу на глаз.

— Я могу притвориться слепым, кузен. И глухим тоже, если захочешь.

— Лучше просто уйди.

— Никто меня не любит, — пожаловался Доран, перевесил ноги на ту сторону подоконника и спрыгнул. С некоторым опозданием я вспомнил, что мы находимся на втором этаже, впрочем, для эльфа такая высота не опасна. А Доран — настоящий клоун.

— Здравствуй, племянник, — сказал Озрик, не делая ни малейшей попытки встать из-за стола. Наверное, кресло слишком удобное.

— Здравствуй, дядя. Не будешь бухаться на колени?

— А ты ждёшь от меня именно этого?

— Нет.

— Меч настоящий?

Я отстегнул Повелителя Молний с пояса и бросил на стол перед Озриком, попутно скинув на пол целую кипу бумаг. Дядя даже не шевельнулся.

— Проверь сам, если руки не жалко.

— Вижу, что настоящий, — согласился Озрик, скользнув глазами по изящному эфесу. — Откуда ты взялся, племянник?

— С материка.

— Я не могу получить более точный ответ?

— Неужели твои шпионы ничего не рассказали?

— Они рассказали так много, что я не знаю, можно ли им верить. Тебя вырастил Исидрион?

— И дон Диего де Эсперанса, барон Вальдеса.

— Как он?

— Стареет. Но в целом — нормально.

— И теперь ты решил вернуться.

— Тонкое наблюдение.

— Накануне нападения на Вестланд армии Восточного континента.

— Именно так.

— Что ты ещё принёс с собой на Зелёные Острова, если не считать войны?

— А что ты сделал, пока меня не было?

— Много чего, племянник. В основном — сохранял стабильность.

— Стабильны мёртвые.

— Если мы примем участие в войне, это только приблизит конец.

— И ты решил вообще ничего не делать?

— Что Людовик обещал тебе? — спросил Озрик.

— Ничего.

— Странно. Это на него непохоже.

— А что он пытался предложить тебе?

— Ничего, в чём мы испытывали бы потребность. Но, насколько я понимаю, ты дал ему другой ответ. Отличающийся от моего.

— Ты понимаешь верно.

— Почему?

— Если Вестланд падет, мы будем следующими.

— Вестланд будет умирать долго и мучительно. У нас в запасе целый век.

— А что потом, когда сто лет пройдут?

— Я ничего не смог придумать. А ты можешь?

— Я собираюсь оказать Людовику поддержку.

— Хочешь поговорить об этом?

— Я о многом хочу поговорить, — сказал я.

— Прикидываешь, не стоит ли меня казнить?

— А разве есть за что?

Озрик пожал плечами:

— Ты — король. Тебе необязательно обосновывать свои действия. Оберону хватало внезапного порыва. Он был очень импульсивен, знаешь ли.

— За это ты его и убил?

— Нет.

— Не за это?

— Я вообще его не убивал.

— Если не ты, то кто?

— Я склонен считать, что это был несчастный случай во время пожара.

— Такие люди, как Оберон, не гибнут во время пожаров.

— Может быть. Но в твои рассуждения вкралась маленькая неточность — твой отец не был человеком. Он был эльфом.

— Спасибо, что поправил. Такие эльфы, как Оберон, не гибнут во время пожаров.

— Как правило, — согласился Озрик. — Но ведь бывают и исключения, не так ли?

— Всё бывает.

— И я так думаю.

Я сел в кресло и начал набивать трубку. Озрик тоже хранил молчание.

То, что состоялось между нами, ещё не было разговором. Это было предварительное прощупывание, разведка на предмет выяснения, из какого теста слеплены оба собеседника.

Мы обменялись несколькими уколами, бросили друг другу пару обвинений. Ничего такого, о чем следовало бы серьёзно поразмыслить.

Пока я не узнал об Озрике ничего нового. Он не дурак и не трус. Что дальше?

— Как тебе понравился мой обормот? — спросил Озрик, когда я выпустил к потолку третий клуб дыма.

— Он хочет казаться глупее, чем есть.

— Может быть, он на самом деле глуп?

— Не думаю.

— Почему?

— Он — потомок Девлина.

— Это ещё ничего не гарантирует.

— Я поделюсь с тобой своими наблюдениями, когда познакомлюсь с Дораном чуть ближе, — сказал я. — Пока мы перекинулись только парой слов.

— Трудно поверить. Доран предпочитает выдавать слова десятками.

— Я заметил.

— Мне доложили, что тебя сопровождает женщина. Кто она?

— Кара Небесная.

— Я знаю, как её зовут. Кто она тебе?

— Жена.

— Вот как?

— Да.

— Смело.

— Мой папа — Оберон.

— Я уже заметил.

Что, Озрику надоело тянуть кота за хвост, и он сразу перешёл к вопросам в лоб? Или это второй раунд прощупывания?

— Ты не думал, как эльфы воспримут новую королеву?

— Думал.

— И что надумал?

— Мне плевать.

— Снова смело.

— Я тебе не нравлюсь?

— Ты — король. Ты не должен мне нравиться, племянник. А я тебе нравлюсь?

— Я ещё не решил.

— Ты обратил внимание, что половину фраз мы начинаем со слова «я»?

— Обратил. О чём это говорит?

— Что мы — эгоцентричные личности.

— Все личности эгоцентричны. Иначе они просто не становятся личностями.

— Спорное утверждение.

— А я люблю поспорить.

— Оберон тоже любил.

— Это какой-то намёк?

— Нет, простая констатация факта…

— Это ты подослал ко мне убийц?

— Я. Но тогда я не знал, что ты — это ты.

— Как же такое вышло?

— Хочешь поговорить об этом?

— Полагаю, для обсуждения этой темы необходимо присутствие ещё одного человека. Где лорд Аларик?

— Будет только к вечеру. У него дела на другом острове.

— Настолько важные дела, что ради них он решил отложить знакомство со своим королём?

— Ты не предупредил нас о своём визите заранее.

— Люблю устраивать сюрпризы.

— Зато я не люблю их получать. Как ты уцелел? Тебе помог Гарланд?

— Частично.

— Хороший парень. Я благодарен, что он не дал тебя ухлопать. Хотя его методы кажутся мне несколько радикальными.

Лицемерие или искренность? Сложно определить, когда речь идет о существе, разменявшем четвёртую сотню лет. Как он мог не знать, против кого посылает Пятнистых Лиан? Он принял меня за кого-то другого, и если так, то за кого именно? Или дядя просто пудрит мне мозги?

Никому не верь, советовал Мигель. Сейчас последовать его совету несложно. На данный момент Озрик не вызывает у меня доверия, и его сын тоже.

— Гарланд запаниковал, когда выяснил, кого именно ему поручили убить.

— Я могу его понять. Сам расстроился, когда узнал правду.

— И ещё больше расстроился, когда узнал о провале миссии?

— Нет. Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я тебе не враг.

— А кто?

— Родственник.

— Одно другого не исключает.

— Тоже правда.

— В фехтовании словами тебе нет равных.

— Есть. Ты. А Дорану мы оба и в подмётки не годимся.

Неужели?

— Ты кое-чего не понимаешь, Ринальдо. — За время разговора Озрик впервые назвал меня по имени. — Я вовсе не счастлив от твоего внезапного появления, но это совершенно не значит, что я собираюсь вставлять тебе палки в колеса. Есть закон…

— Закона нет. Только традиции.

— И одну из них ты носишь на своём поясе.

— Думаешь, это делает меня счастливым?

— Не знаю. Разве нет?

— Если бы не чёртов меч, ты бы меня вообще никогда не увидел.

— Без мечей жизнь вообще была бы куда проще. Тем более без магических мечей.

— Да.

— Но ты — тот, кто ты есть, и мы оба ничего не можем поделать с данностью. Мы не раздавали карты, это делал кто-то другой. Нам остается лишь сама игра, вне зависимости от нашего собственного отношения к раскладам. Пересдачи невозможны.

— Такая картина мира отдает фатализмом, — заметил я. — Все мы — пешки в руках рока, гонимые ветром листья и тому подобное?

— Ты так не думаешь?

— Только отчасти.

— Тем не менее, ты здесь. Не хотел быть здесь, а приплыл.

— Это как раз та часть, которая мне не нравится.

— Система несовершенна.

— О какой системе сейчас идёт речь?

— О мировом устройстве в целом. Иногда хочется у него спросить, где же справедливость.

— Никакой справедливости, — сказал я. — Только традиции.

— Увы, — сказал Озрик. — Кстати, о традициях… Вести здесь разносятся быстро, и эльфы жаждут видеть своего короля и возвращенный символ государственной власти. Скоро перед дворцом соберётся целая толпа. Когда ты собираешься к ним выйти?

— Сначала мы должны закончить этот разговор.

— Скажи, что ты хочешь услышать, и мы закончим.

— Буду честен с тобой, дядя.

— Похвальное качество.

— Я тебе пока не доверяю.

— Это очевидно и вполне понятно. Я не в обиде.

— Но ты мне нужен.

— Зачем?

— Ты знаешь, как тут все работает. Я — нет.

— Ты быстро войдёшь в курс.

— С твоей помощью?

— Как того пожелает король.

— Я желаю. Мне следует провести официальную церемонию назначения тебя своим советником, или это излишне?

— Не хочешь — не проводи.

— Как тут всё просто, — восхитился я.

— Система не совершенна, но она существует уже тысячи лет, — сказал Озрик. — За это время мы научились избавляться от шелухи.

— По твоему столу этого не скажешь.

— Ты о бумагах? Это не шелуха. Это — самые ядра.

— Почему ты отказал Людовику в военной помощи? Только не надо чуши относительно того, что повести эльфов на войну может только король, а ты был всего лишь регентом. Даже Людовик этому не поверил.

— Ну если без чуши, то всё просто. Я договорился с Рхнером.

Ни хрена себе!

Грубо, но по-другому тут не скажешь.

— Неужели мы представляем столь значительную силу, что Рхнер снизошёл до переговоров?

— Наша армия невелика, — согласился Озрик. — Но наши маги — лучшие в мире, и если они выйдут против Красных, то смогут создать им серьёзные проблемы.

— А они действительно смогут?

— Да.

— И в чём суть вашего договора?

— Мы не помогаем Вестланду, Рхнер оставляет нас в покое.

— Навсегда? — Это вряд ли.

— На пятьсот лет.

— Нехило, — согласился я.

— Реальность такова, что Рхнер потеряет половину своего флота при первой попытке высадиться на континенте, — сказал Озрик. — На покорение Вестланда у него тоже уйдёт какое-то время, потом ему надо будет позаботиться о своих новых землях, армия должна восстановить свою численность… Два века он точно ничего не сможет предпринять, даже если захочет. Я это понимаю, и Рхнер тоже.

— С моим появлением ваша договоренность потеряет силу.

— Это верно.

— Он захочет поговорить со мной.

— Скорее всего.

— Как вы общались?

— По телефону, как же ещё.

— Я думал, их вера отрицает наши магические достижения.

— В некоторых вопросах они прагматичны. Приняли же они к себе Лоуренса Справедливого.

— Это уже стало достоянием общественности даже на островах?

— Для общения магов расстояния препятствием не являются. А магов у нас тут много.

— Какие Рхнер дал гарантии?

— Своё слово.

— И только?

— А какие гарантии тебя удовлетворят?

— Я просто не до конца всё понимаю… Рхнер ведь человек. Что будет стоить его слово уже через сто лет? Его преемник может оказаться другого мнения относительно заключённых им договоров.

— Через сто лет не будет никаких преемников. И через двести лет тоже.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я.

— Тебе известен истинный возраст Рхнера?

— Нет. Я полагал, он ровесник Людовика. Может, даже чуть постарше.

— Рхнер значительно старше меня, — сказал Озрик. — Если он чей-то ровесник, то, скорее всего, Девлина.

— Как такое может быть? Девлин умер от старости несколько веков назад. Даже драконы столько не живут. А люди…

— Рхнер не человек, — сказал Озрик. — Ты слышал что-нибудь о магии Восточного континента?

— Немного. В общих чертах.

— Чародеи Восточного континента, если их можно так назвать, паразитируют на обычных людях, которые добровольно отдают им свою ману, — сказал Озрик. — И Рхнер является самым главным в иерархии паразитов. Он не просто вождь Красных, он ещё их верховный жрец и воплощение их чёртова бога в нашем мире. Если ему повезёт и его не грохнут во время предстоящей войны, он способен прожить ещё очень долго. Может быть, тысячелетие.

— Значит, ему не должно повезти.

— Тебе есть до этого дело?

— Да.

— Ну и хорошо, — сказал Озрик. — Если нам всё равно суждено умереть, то какая разница, произойдёт ли это сейчас или через пять веков? С точки зрения бесконечности Вселенной это не имеет ровным счётом никакого значения.

— Издеваешься, дядя?

— Я не одобряю твоего выбора и предпочел бы выждать, — сказал Озрик. — Но если ты пойдёшь на войну, можешь рассчитывать и на мой меч тоже.

— Спасибо.

— Не за что. Такова традиция. Если король отправляется на войну, все его родственники тоже должны быть там.

— Оберон бился один, — напомнил я.

— Войны, в которых участвовал Оберон, не имели к эльфам никакого отношения, — сказал Озрик. — У твоего отца всегда было своё мнение, отличавшееся от мнения большинства. И он настаивал, что никто не должен его сопровождать.

— Интересно почему.

— Одинокие волки не любят бегать в стае. Тем более, в стае собак. Особенно если волк считает себя львом. По мнению Оберона, все прочие были ему не ровня.

— Он так говорил?

— Вслух нет. Но иногда давал понять очень ясно.

— Неприятный тип, да?

— Местами. Думаю, он просто родился слишком поздно. Оберон был великим воином, а все великие сражения давно отгремели.

— Не считая грядущего, — заметил я.

— По сравнению с теми драками, которые мы учиняли в старые добрые времена, это вовсе не война, — сказал Озрик. — Настоящие войны Вестланда закончились до появления человечества. Тогда эльфы гибли не десятками, а сотнями тысяч. Людям, при всем их желании, ещё долго нас не переплюнуть.

— Нынешний мир стал меньше, — заметил я. — Вряд ли он выдержит войну вроде той, что мы вели в древности.

— Всё усложняется под солнцем, — согласился Озрик. — Появились новые расы, с которыми надо считаться. Мы утратили своё влияние. Теперь люди, орки и гномы делят мир между собой.

— И ты смирился с тем, что в новом мире нет места эльфам?

— Теперь уже неважно, с чем я смирился, а с чем — нет, — сказал Озрик. — Отныне решения принимаю не я, могу лишь дать совет. Хочешь получить его прямо сейчас?

— Не откажусь.

— Это даже не совет, а наблюдение, — сказал Озрик. — Племянник, знаешь, в чём твоя самая большая проблема, которую я вижу на данный момент?

— Просвети меня.

— Ты сам до конца не определился, эльф ты или нет. По крови ты — чистокровный эльф, но ты вырос и воспитывался в Вестланде, и я вижу, что у тебя сложности с самоопределением.

— Правда?

— Я несколько раз замечал, как ты говоришь о эльфах, используя местоимение «они» вместо «мы». Порой называешь какого-то эльфа человеком. Твои подданные будут следить за тобой, они обратят внимание на любую твою оговорку, и эта оговорка им очень не понравится. Следи за своей речью. И, прежде чем что-то решить, выбери, кем являешься ты сам.

— Странно, что ты не упомянул о человеческой женщине, которую я взял в жены, — сказал я.

— Полагаю, причины у тебя были, — сказал Озрик.

— Только одна.

— Ты её любишь, — догадался Озрик.

— Именно.

— Это здорово, и я за тебя рад, — сказал Озрик. — Но наши женщины не придут в восторг от одного её вида. Более того, они посчитают, что ты нанёс им тяжкое оскорбление. Пренебрёг ими. Некоторые мужчины тоже будут не слишком довольны.

— Почему? Ведь теперь им достанется на одну эльфийку больше. Или на этот счёт тоже существует традиция?

— Раньше подобный вариант никому и в голову не приходил, — сказал Озрик. — Прецедентов не было.

— Каковы будут последствия?

— Разные. Будут говориться неприятные вещи, но исключительно за глаза, и никогда — в лицо. Могут пойти фривольные анекдоты. Ты переживёшь.

— Открытые выступления? Бунты?

— Не думаю. Хотя… Когда дело касается королевского брака, первое, о чём начинают думать, это о наследниках.

— Не вижу никаких проблем. Человеческие женщины способны рожать детей от эльфийских мужчин.

— Да, но какие это будут дети?

— Мои.

— Вот так всегда и говори, — сказал Озрик. — Она ведь не из высокого рода?

— Нет.

— В принципе, это неважно. Просто я подумал, что ты мог взять её в жены по причине какой-нибудь договоренности с Людовиком… Если это так, я хотел бы знать точно.

— Это не так.

— Тогда поздравляю, племянник.

— Спасибо.

— Ты должен понять одну очень важную вещь, касающуюся тебя и твоих подданных, а также их отношения к королю, — сказал Озрик. — Что бы ты о себе ни думал, король у эльфов больше, чем король. Он… полубог. Не совсем то слово, но наиболее близкое по значению. Ты можешь вести себя как угодно, говорить что угодно, и никто тебе слова не скажет, пока ты готов встать на защиту государства, и Повелитель Молний подчиняется только твоей воле. По крайней мере, не скажет этого в глаза. По сравнению с некоторыми нашими прошлыми правителями, даже Оберон был воплощением мудрости и смирения. Эльфы терпеливы. Дай нам время, и мы привыкнем к чему угодно. Привыкли же мы к мысли, что скоро умрем.